Текст книги "Нежный лед"

Глава 10

«Отношения с родителями тренируемых тобой спортсменов – важная составляющая потенциального успеха твоего ученика».

Лариса знала эту истину с первых дней своей педагогической деятельности в Канаде. Как не знать? Не запомнишь этой аксиомы из тренерского устава Canadian Skating Union – она крепко пристукнет тебя по кошельку. Канада не Советский Союз. Здесь зарплата тренера образуется исключительно из того, что тебе платят родители юных фигуристов. Хочешь или не хочешь, будешь вежлива. Даже когда у тебя есть все резоны размазать этого родителя по бортикам катка. Спокойно, Ларисочка! Кто платит, тот и прав.

Майкл Чайка был самым-самым первым учеником Ларисы в Канаде…

Она только что перебралась в Калгари из Израиля. Робкая, неимущая, плохо говорящая по-английски тренерша. На вид даже неотесанная: подмосковная простота пробивалась в ней настойчиво и неистребимо. Дочь учительницы физкультуры и пьющего тренера-конькобежца, к еврейству Лариса не имела ни малейшего отношения. В начале девяностых за неимением ничего, то есть никого, лучшего она вышла замуж за не удавшегося ни ростом, ни зарплатой инженера с метафоричной фамилией Рабинович. Он легко перевез ее в Израиль, это было гораздо лучше, чем оставаться в Наро-Фоминске в невостребованном незамужнем статусе. Она бы родила от Рабиновича сына, которого, в отличие от самого Рабиновича, полюбила бы всей душой. Не получалось. Потом вторая эмиграция – из Израиля в Канаду. Это удается далеко не всем Рабиновичам. Ларисе повезло.

В Canadian Skating Union ее приняли без особых проволочек, но зарплаты не дали ровно никакой. Тренер – свободный художник «коньками об лед». Сам себе добывай учеников. Если можешь.

Лариса дала объявление в газете «Русский Калгари» и получила один-единственный звонок. От Нины.

– Вот, привела вам чемпиона! – звонко, словно на сцене, не сказала, а почти крикнула эта странная женщина.

– Ну, давай, чемпион, показывай, что ты можешь! – откликнулась Лариса в том же якобы остроумном ключе.

Мальчик – худенький, внимательный, послушный – очень ей понравился. Что-то он даже умел: уверенно стоял на льду, не боялся упасть. Главное, что тронуло Ларису, – его искренняя уверенность в том, что если он будет хорошо себя вести, то тетя-тренер непременно назначит его чемпионом! Чемпионы же, как известно, живут очень хорошо, еще лучше, чем принцы и принцессы…

Глава 11

У мальчика, кроме завидной прыгучести и сносной общей физической подготовки, было одно замечательное качество – умение сосредоточиться.

Это предельно просто – всегда думать именно о том, что в данную конкретную минуту делаешь, но это и есть самое трудное. Во время состязания нервная система может так развинтить мозги фигуриста, что вихри эмоций уносят его в другую галактику. Брошенное в одиночестве тело передвигает конечностями посередине катка весьма неуклюже. И проигрывает.

Откуда звонкоголосая родительница знала эту основу основ большого спорта, Лариса спрашивать не стала. Достаточно того, что Лариса вообще согласилась тренировать маленького Майкла в долг. Когда у Нины будут деньги, она оплатит услуги тренера по соответствующим расценкам, а пока будет платить только за аренду катка: без этого уж точно на лед не выйдешь.

Нина оказалась человеком слова. С невероятным трудом и многомесячными задержками, залезая в долги все глубже и беспросветнее, все эти тринадцать лет она хоть и частично, но гасила займы.

Фигурное катание – спорт для богатых. Коньки, костюмы, лед… Если бы и тренеру нужно было платить полную цену, Майкл Чайка давным-давно распрощался бы со спортом.

Отношения между его матерью и его тренером установились не близкие, но уважительные. Они стремились к одной цели и следовали одной педагогической тактике: много ругай, мало хвали.

C раннего детства Майкл привык чувствовать себя виноватым. Конечно, он не был ангелом, но в пятнадцать лет все-таки стал чемпионом Канады среди юниоров. Значит, и на льду, и в жизни чего-то стоил. Он догадывался, что ругают его в силу каких-то педагогических принципов, русских национальных педагогических традиций. Никто из Canadian Skating Union никогда не говорил с ним в подобном обвинительном тоне. Канадская политкорректность, которую эмигранты из России с удовольствием высмеивали, оборачивалась в быту просто корректностью, то есть уважительным отношением к личности, даже если этой личности десять лет от роду.

От Майкла требовали, он делал все, что мог. Первую победу он одержал в восемь с половиной лет. Как же это ему понравилось! Дальше – больше.

Он побеждал на детских состязаниях и тем самым приносил Ларисе маленькую славу. Глядя на его успехи, родители побогаче – те, что были в состоянии платить за тренировки сполна, – стали приводить к Ларисе своих чад, обеспечивая ей этим заслуженный и пристойный заработок. Майкл Чайка был ей живой рекламой. Всех все устраивало: чем больше Майкл побеждал, тем меньше Нина платила Ларисе.

Глава 12

Когда Майклу исполнилось пятнадцать лет, Лариса поняла, что исчерпала свою квалификацию. Больше ничему принципиально новому она научить Майкла не могла.

Трудно сказать, что было сильнее – разочарование в себе или страх, что ее тренерская несостоятельность будет замечена в Canadian Skating Union, но судьба ее пожалела. Из Франции в Калгари приехал Клаудио Кавадис, один из тренеров всемирно известного фигуриста Фредерика Журдье. В течение последнего года Журдье сменил трех тренеров, Кавадис был третьим, последним, но и с ним за месяц до чемпионата Европы Журдье разругался и с треском на чемпионате провалился.

Кавадис же, с расстройства или по какой-то другой причине, заодно разругался и с французской женой, кинул в сумку пару белья и прилетел в Канаду, в Калгари. Злой, бездомный и глухонемой. По-французски он кое-как еще мог объясняться, английский же был почти на полном нуле.

На первом же катке ему встретилась Лариса. Относительно молодая, относительно красивая, безотносительно замужняя… Майкл Чайка, ее подающий надежды ученик, стал разменной монеткой в их романе.

Кавадис предложил Ларисе помощь в постановке прыжков. Крепкие прыжки – основа основ! У Майкла хорошая прыгучесть, у Кавадиса – богатый опыт и несколько интересных идей. Стали работать вместе.

По катку поползли слухи. С чего бы это Лариса вдруг сменила бесформенные израильские кофты-балахоны на приличные джемперы и даже блузки с декольте? На катке холод собачий, а у нее лицо горит, глаза сияют, на шее новый кулончик с бирюзой и такие же сережки в ушах. Якобы в цвет глаз… Скажите, пожалуйста, какая романтика!

Глава 13

Клаудио Кавадис, полугрек-полуазербайджанец, вырос в Москве. Невысокий, кривоногий, исключительно уверенный в себе, не терпящий возражений, он был питомцем все той же российской школы фигурного катания и придерживался тех же педагогических воззрений, что и Нина с Ларисой. То есть он ругал Майкла всегда и за все. Он не допускал мысли, что его ученик родился на свет еще зачем-то, кроме выполнения его, Клаудио, указаний. На самом деле он был никакой не Клаудио, а Кямал. Есть такое азербайджанское имя, в переводе означает «совершенство».

Кавадис – настоящая фамилия его отца-грека. В Москве эта фамилия сильно ему мешала – принимали за еврея. В Канаде же она оказалась в самый раз. Звучала как музыка, как гимн фигурному катанию Страны кленового листа! Клаудио Кавадис, прирожденный хореограф, еще покажет себя этим полупроснувшимся канадонам. За три месяца Клаудио поставил Майклу прыжки, и тот стал чемпионом Канады среди юниоров. Вуаля!

Обгоняя хозяйку и радостно скуля, Аксель вбежал в комнату первым. За ним влетела Нина. Руки были перепачканы чем-то кухонным, в ушах – наушники от мобильного.

– Сейчас же ложись спать, выключай компьютер! – Она не просто кричала, в ее голосе было ликование. – Лариса звонила! Есть вероятность, что ты будешь выступать на чемпионате мира! Завтра наверняка из Skating Union придут мониторить.

Майкл зевнул, но не из-за того, что так уж сильно хотел спать, а чтобы сбить неуместное ликование.

– Не придут, – промычал он, не отрывая взгляда от компьютера. – Флора сегодня уже приходила. Я сказал, что неделю не смогу тренироваться из-за травмы. Я ж не знал ничего.

– Болван! Ну ты и болван! Твоя лень раньше тебя родилась. Ты готов пожертвовать даже чемпионатом мира, лишь бы неделю посачковать!

– Я ж прыгать-то не могу…

– Можешь! Прими обезболивающее! Хоть горсть! Боже мой, ты все делаешь только из-под палки, как же ты можешь победить? Ты посмотри на себя. Ты ведешь себя как лузер: ты совершенно не мотивирован. Из-под палки не побеждают!

Нина с удовольствием треснула бы бездельника по затылку, но детей бить нельзя. Она посмотрела на вымазанные куриным фаршем руки. Почему-то это ее смягчило.

– Ну, хорошо, я согласна, болит. Значит, придется перетерпеть эту боль!

Глава 14

К полудню следующего дня Майклу стало совсем худо. Из носа текло, как из ржавого, плохо закрытого крана: тоненькая тошнотворная струйка не имела ни малейшего намерения исчерпаться. Течет себе и течет. Глаза он расчесал вконец. Вместо глаз по сторонам его подлого носа теперь располагались две распухшие румяные булки с крохотными щелками в середине. Хорошо еще, что они вообще открываются и что-то в таком состоянии видят.

К аллергическим насморкам Майкл привык с детства, но такого скверного и сильного не было никогда. Мать дала ему антиаллерген, тот, что он всегда принимал, но таблетки явно не работали. И нога болела так, что хоть волком вой. Еще бы, от таких-то нагрузок! Вчера Клаудио истерзал его до полного изнеможения.

– Ты, парень, охренел! – орал Клаудио. – Давай тройной сальхов и комбо до победы. Плевать мне на твою коленку. Мужик, так терпи!

Тренировались они часов восемь подряд. Майкла даже вытошнило вечером. То ли от усталости, то ли от страха. Ноги, ушибленной при спасении маленькой китаяночки, он не чувствовал совсем. Вместо ноги имелась боль в форме ноги. На эту боль он напяливает конек и выходит на лед. Пожалуйте бриться, господа представители Canadian Skating Union! Не желаете ли взглянуть, как Майкл Чайка хорош в его новом роскошном комбо, как он уверен, как стабилен его тройной прыжок? В экстремальной ситуации гениальный тренер и хореограф Клаудио Кавадис превзошел себя. А если у Майкла нога отвалится – не беда. Не на льду же она отвалится, не при всех. Это, так сказать, его частное дело…

Вот сейчас еще один прогон. Два новых комбо и старая, из прошлогодней программы, перебежка…

Когда Майкл подъехал к бортику, Лариса смотрела мимо него. Это плохой знак. Значит, недовольна. Флора вежливо улыбается. Флора всегда вежлива, она хорошая тетка, без педагогических завихрений, как у Ларисы и Клаудио.

Майкл отмотал от рулона туалетной бумаги метра полтора и, сморкаясь, хромая на обе ноги, поплелся в мужскую уборную. Все. Сейчас он примет целую горсть антиаллергенных пилюль, и кто-нибудь наверняка сдохнет. Либо Майкл Чайка, либо его аллергический насморк.

Глава 15

Канада. Монреаль

«В США по подозрению в причастности к противозаконным действиям арестован человек с документами на имя некоего Мартина Ива, родившегося 3 сентября 1995 года в пригороде Монреаля Дорваль.

Как пишет агентство INFOPRESS со ссылкой на The Main Street Journal, имя подозреваемого всплыло в ходе расследования деятельности крупной иммигрантской мафиозной структуры „Призрак“. В течение многих лет мошенники помогали нелегальным иммигрантам получать американские паспорта…»

– Митя?! – Элайна поднялась на локтях в грязной постели.

Постель была грязной не в переносном, а в буквальном смысле: уже несколько месяцев Элайна все ленилась тащиться в прачечную с мешком белья и околачиваться там битый час, пока все эти тряпки хотя бы частично отстираются. Их с Клодом логово было грязным по определению, но, как известно, свое дерьмо не пахнет. Элайне здесь, в этой свалке, было спокойно и хорошо. Частенько она перебирала с алкоголем и тогда «смотрела фантастику наяву», но сейчас-то она трезва как стекло! Ей же не померещилось, диктор четко произнес имя ее сына – Мартин Ив.

– Что случилось, Корова? – Клод сел в постели и закурил. – Что значит «Митья»?

Француз… он и есть француз, где ему русское имя произнести.

Элайна перевела взгляд на Клода:

– Мартин Ив – это мой сын. Брат Майкла. Двойняшка.

Глава 16

Канада. Калгари

Телевизор бурчал. Нина чистила картошку и вдруг вздрогнула. Митя?!

«…За деньги мошенники из „Призрака“ предоставляли нелегальным иммигрантам копии свидетельств о рождении людей, умерших в Канаде. Тщательно подбиралось соответствие возраста, расы и пола. На основе таких документов запрашивались виды на жительство в США.

Как отмечает The Main Street Journal, раскрытие преступной сети во многом стало возможным благодаря растущей компьютеризации жизненно важных записей и увеличению мощности поисковых систем. До 1990-х годов каждый штат в Соединенных Штатах вел записи о рождении и смерти в отдельных реестрах без перекрестных ссылок. Такая же ситуация была и в Канаде…

Расследование началось несколько лет назад, когда стало известно о связях „Призрака“ с другой НьюЙоркской группой мошенников, главным образом выходцев с территорий бывшего Советского Союза…»

Аксель, радостно скуля, кинулся в прихожую. Заскрежетал замок, дверь распахнулась.

– Ма-а! – заорал Майкл и, пару раз стукнув огромными башмаками один о другой и об пол, но так и не сбив с них снега, не раздеваясь, ринулся в гостиную. – Мама! Я участвую в чемпионате! В четверг допинг-контроль вместе со всеми!

Нина, не глядя на Майкла, рылась в диванных подушках. Наконец она нашла пульт дистанционного управления и выключила телевизор. Майкл смотрел на нее сверху вниз, широко улыбаясь.

– Мамочка! Я участник чемпионата мира. Меня допустили! Посмотри же на меня!

Нина подняла на Майкла встревоженные глаза:

– Слава богу! Я знала, что так будет. Я всегда была в тебе уверена. Но сейчас для тебя самое главное – держаться подальше от русских. Ты слышишь меня, Мишенька, stay away of Russians![3]3
  Держись подальше от русских! (англ.) Фраза построена неправильно, с типичной ошибкой, которую делают эмигранты из России: вместо предлога «from» употреблен предлог «of».


[Закрыть]

Майкл удивленно смотрел на мать:

– Что?

– Stay away of Russians, я говорю. Карьера – это вещь очень хрупкая, тебе во вред какие бы то ни было публичные скандалы, особенно с русскими. Держись подальше от тех россиян, что приедут на чемпионат. И вообще ото всех русских. Кроме Ларисы и Клаудио…

– Мам, что с тобой сегодня? Вместо поздравлений – stay away from Russians! Какая муха тебя укусила?

– Поздравляю тебя, любимый мой мальчик! Конечно, я тебя поздравляю! Хочешь, коньяку выпьем за успех?

Глава 17

Монреаль. Канада

– Так ты, оказывается, двойню родила? В пятнадцать-то лет? Ну, я же прав – корова и есть! Отелилась как молодая буренка. – Клод беззлобно засмеялся. Задрыгал кадыком в черных волосках, обнял Элайну, погладил по голове: – Ну, не обижайся, Корова, я ж любя. Рассказывай.

Элайна помолчала, потом уткнулась в плечо Клода и заплакала как ребенок. Так стало жалко себя…

– Третьего сентября девяносто пятого года я родила близнецов, Майкла и Мартина. Мартин через две недели умер, а Майкл живет сейчас в Калгари с моей матерью.

Клод равнодушно смотрел в потолок.

– Ты уверена? – Он даже не скинул с плеча ее голову.

– В чем? В том, что родила близнецов?

– Может, это про другого Мартина по телевизору говорили?

– Да нет же! Родильное отделение было почти пустое. Сразу после меня еще одна женщина, индуска, родила девочку. Очень расстраивалась, что у нее девочка, а у меня не просто мальчик, а сразу два мальчика. Зато ее девочка была совершенно здоровая, а моих мальчиков, обоих, положили в инкубатор. Майкл выжил, а Мартин нет.

Клод слушал внимательно. Обычно он от нее отмахивается, а тут – само внимание.

– Ты думаешь, Ив – это моя настоящая фамилия? Ничего подобного, это сокращение от длинной фамилии Ивашкевич. Это фамилия, под которой раньше жили мы все. И мать, и я… и были записаны новорожденные близнецы Майкл и Мартин. После того как в девяносто восьмом году я из Калгари улетела обратно в Монреаль, помнишь, ты билет прислал? Мать на мне крест поставила. Перевела и себя, и Майкла на девичью фамилию своей матери – Чайка. Девичья фамилия матери, ты же знаешь, во всех медикерах[4]4
  Медикер – государственная медицинская страховка в Квебеке.


[Закрыть]. Очень боялась, что я своим дурным поведением брошу на ее драгоценного внука тень позора. Она меня вообще из жизни Майкла исключила, он ее матерью считает, а о моем существовании не догадывается… Ради бога. Мне плевать…

Элайна хорошенько высморкалась. Воспоминания чертовы! Встала с постели, пошла в уборную.

У матери всегда пунктик был насчет того, что у незамужних матерей детей отнимают. Глупость какая! Но мать сильно напугали еще в роддоме, когда она Элайну рожала.

Какая-то женщина по секрету ей нашептала, будто раньше и в Монреале, и везде в Квебеке незаконнорожденных младенцев у матерей отнимали и в католический приют отдавали. Говорили, что младенец умер, а сами его монахиням на воспитание отправляли, поскольку он, младенец новорожденный, есть плод греха…

А когда Элайна в пятнадцать лет родила, мать и вовсе на этой почве сбрендила, черт знает чем Элайну стращала. Кричала о каком-то Дюплесси (вроде как премьер квебекский), что, мол, Элайне повезло жить в другие времена, а если б она своих близнецов не в девяносто пятом году родила, а в пятьдесят пятом, ее бы как ведьму в Средние века ошельмовали и детей бы отобрали! Обоих – и живого, и мертвого. И живой бы мертвому позавидовал, потому что он по католическим меркам плод греха! Потому как «всякая беременность вне католического брака есть грех». Это они так рассуждали. Но и грехи различаются. Мать говорила: «Грех греху рознь». Дева, зачавшая в четырнадцать и родившая в пятнадцать, по их меркам дьявольское отродье. Ее, как ведьму, на костер! Они б и сожги, но век-то уже двадцатый, демократия подоспела!

Матерей трогать не могли, на детях отыгрывались.

Больше всего на свете мать боялась, что Мишеньку у них с Элайной рано или поздно отберут! Сама ж говорила, что другие времена настали, но все равно боялась.

Бумаги, что мать велела, Элайна подписала не глядя. Элайна – человек добрый, как мать хочет, так пускай и будет. Элайна и в Калгари ничего особенно дурного не сделала. Мать в ночь на работу ушла, Элайна с малышом осталась, спать его уложила. Потом стало скучно – пошла погулять.

А мать из мухи слона сделала. «Ты преступница, ты чужая, я не верю, что ты моя дочь!» – визжала, не помня себя (сама же про соседей говорила, что в полицию за шум пожалуются). Била Элайну хоть и словами, но насмерть.

И за что?! Майкл прекрасно спал, и если б мать не разоралась, так бы и спал до утра. А утром же Элайна вернулась? Вернулась! В чем проблема?

Мать сама не живет и другим не дает, а работать ночью побежала от жадности! От жадности, от жадности! Так Элайна матери и сказала.

И мать ей ответила: «Хватит». Тебе, мол, девятнадцать лет – не четырнадцать и не семнадцать. Мол, руку, заживо гниющую, отсекают.

А Клод сказал по телефону, что мать просто Элайне завидует, потому что Элайна создана для наслаждений и встретила мужчину, который способен ей эти наслаждения подарить, а ее престарелая маман ничего подобного ни разу в жизни не испытала. И Элайна вернулась в Монреаль. И даже ни о чем не вспоминает.

По телевизору имя близняшкино услыхала, вот и всплыло старое, а так бы и не вспоминала. Зачем?

– Ну вот… – Она опять устроилась на жестком Клодовом плече. – Мартин умер. Теперь под фамилией Ив осталась только я.

– Ну и почему ты думаешь, что говорили именно о том Мартине Иве, которого ты родила? – Клод спрашивал ее, Элайну, но как будто сам к себе обращался, каждое слово произносил медленно и четко.

Элайна горячилась:

– Говорю же тебе, госпиталь был практически пустой, только две роженицы: я и индуска. Других мальчиков, кроме Майкла и Мартина, в Дорвале третьего сентября девяносто пятого года не родилось. Ни единого!

Она еще долго молола всякую ерунду: подробности родов, похороны Мартина. Будничные были похороны, будто собачку зарыли, и так ей было бесконечно обидно…

Клод уже не слушал. Кому нужен весь этот булшит[5]5
  Чушь собачья. Буквально bullshit – бычье говно (англ.)


[Закрыть]? Лицо его помрачнело и сосредоточилось. Клод – деловой человек, он видит возможность бизнеса там, где другие только сопли размазывают.

В его гениальной голове рождался гениальный план.

Глава 18

Калгари. Канада

Майкл Чайка лежал в кровати с открытыми глазами. Спать он не мог от счастья. Подумать только, ему восемнадцать лет, а он уже участник чемпионата мира среди взрослых! Конечно, это случайность. Конечно, его взяли только для того, чтобы место не пустовало. Разрыв между Майклом и чемпионом Канады среди взрослых Рональдом Чугом громаден. От Рональда могут ждать – и ждут! – призового места. А Майклу и за какое-нибудь одиннадцатое место из девятнадцати спасибо скажут. А если он в первую десятку войдет, так это будет просто блестяще!

Что это? С кем это мать разговаривает? Что за крики среди ночи?

– Это не просто твоя ошибка, это твоя непростительная ошибка! О чем ты думала? Это же твоя прямая обязанность как тренера! – Нина говорила по мобильному телефону, то замолкая и слушая, то срываясь на крик.

Майкл понял, что речь о нем и говорит мать с его тренером. Видимо, случилось что-то ужасное…

– Ты что, девочка семнадцатилетняя? Только о любовнике своем думаешь, вот и пропустила важнейшую информацию мимо ушей! Все всё вовремя узнали, одна наша юная Лариса оказалась в неведении…

Войти в материнскую спальню Майкл не посмел, присел на корточки у неплотно закрытой двери, в изумлении и ужасе слушая страшные и непроизносимые слова.

– Да не оскорбляю я тебя, нужна ты мне. Я на карьеру Майкла жизнь положила, а ты в одну секунду все мои труды угробила. Зато с Клаудио лишний раз потрахалась! Вместо того чтобы на совещании изменения в правилах уточнять. Шлюха ты, а не тренер!

Если бы в эту минуту в Калгари началось землетрясение, Майкл и удивился, и испугался бы меньше.

Нина выскочила из спальни, полуодетая с красным лицом, но, споткнувшись о сидящего на корточках Майкла, вернулась и вышла в плотно запахнутом халате.

– Сука наша Лариса.

Майкл молча смотрел на мать.