Текст книги "Чужая война"

Мысли лихорадочно заметались и сбились стайкой вокруг Камо, который недовольно скреб лапой по песку, пытаясь дотянуться до лакомого побега заразихи, висящего слишком высоко. Для верблюда он был слишком прожорливым. Точно, верблюды! У них были спутаны веревкой ноги. Как же он сразу не догадался!

Оседлав Камо и направив его к саксауловой роще, Арлинг отчаянно пытался вернуть спокойствие. И куда подевались мудрые слова из книги Махди? Где пустота в его сознании? Где сосредоточенность и готовность к победе? От волнения он едва не потерял едва заметный аромат тыквенного масла, которым так удачно намазался Аджухам. Легкий ветер тревожил песок, смешивая запахи, и Регарди приходилось часто останавливаться, чтобы припасть ухом к земле и определить направление. Наконец, он услышал верблюдов, но вместе с ними различил и керхов, которые плутали где-то рядом. Похоже, они тоже искали горбатых. Нужно было торопиться. Арлинг не был уверен, что справится с десятком кочевников в одиночку. Силы пока еще были не на его стороне.

Наконец, поблизости заскребли корявые ветки саксаулов, и Камо поприветствовал сородичей глухим ревом. Только теперь Регарди понял, как ему повезло. Силы четырех верблюдов должно было хватить, чтобы вытащить людей из песочного плена.

Аджухам заметил его первым и радостно захрипел, велев драганам заткнуться.

Подведя верблюдов к краю песков, Регарди бросил ему сложенную втрое веревку. Длины едва хватило, но Сейфуллах сумел обвязать ее вокруг пояса. Когда Арлинг стал связывать верблюдов поочередно, выстраивая их, как в караване, люди замолчали. Страх был опасным противником, но бороться с ним каждому предстояло в одиночку. Песок держал крепко, и Регарди чувствовал, как туго натянулась веревка. Горбатые слушались неохотно, и лишь один Камо сразу понял, чего от него хотели. Арлинг схватил поводья первого в цепочке животного и направился вверх по дюне.

С таким же успехом можно было пытаться вытащить каменный тополь, когда-то росший в саду имана. Куда лучше подошли бы мулы или ослы, но у него были только упрямые верблюды и очень небольшой запас времени. Если он не вытащит их до рассвета, пустыня превратится в раскаленную жаровню. Драганы и Сейфуллах подгоняли дромадеров криками, швыряя в них песок, но как только горбатые чувствовали натяжение веревки, то сразу же отступали. Как-то иман сказал ему, что упершийся верблюд стоил десяти ослов, и сейчас Арлинг полностью в этом убедился.

– Попробуй приманить этих чертовых тварей, – предложил Аджухам. – Поторопись, халруджи! Я уже ног не чувствую.

Лихорадочно поискав, чем можно было соблазнить горбатых, Регарди не нашел ничего лучше молодых побегав саксаула. На добычу лакомства, которое росло слишком высоко для верблюдов, халруджи потратил еще четверть часа, но это подействовало. Потянувшись за побегами, горбатые двинулись, но Сейфуллах истошно завопил, что сейчас разорвется, и ему пришлось остановиться.

– Не кричи так! – разозлился он, вытирая о штаны вспотевшие от волнения руки. – Я стараюсь! Но если вы будете кричать, то сюда нагрянут керхи, и тогда рассвет не встретит никто.

Верблюды словно разгадали уловку, и все его повторные попытки заманить их наверх угощением игнорировали. Потеряв терпение, Регарди выбрал саксауловую ветвь пожестче и принялся стегать животных по мягким крупам, едва не оглохнув от их рева. Это подействовало лучше уговоров. Верблюды помчались наверх так быстро, насколько им позволял вырванный из песочного плена Аджухам.

Арлинг погнался за ними следом, но напуганные животные порвали веревку и бросились в разные стороны, едва не разодрав Сейфуллаха на части. Развязав его и оставив лежать на гребне дюны, Регарди вернулся к драганам, которые при виде успешного спасения Аджухама обрели второе дыхание и принялись кричать с новой силой. Арлинг с трудом преодолел желание оставить их в подарок керхам.

Найти и собрать верблюдов оказалось легче, чем починить испорченную веревку. Еще некоторое время было потрачено на то, чтобы согнать упирающихся животных к кромке опасных песков. Длины веревки едва хватило, чтобы обвязать одного драгана. О том, чтобы вытащить сразу обоих, думать не приходилось. Верблюды глухо ревели, норовив укусить его за голову, но колючая саксауловая ветвь, от которой не защищала даже длинная шерсть на крупе, действовала лучше уговоров. Песок держал людей крепко, не желая расставаться с добычей. Драганы мужественно терпели, хотя Арлингу не раз казалось, что еще немного, и он услышит звук ломаемых костей и рвущейся плоти.

Когда второй драган, наконец, оказался на свободе, шерсть на боках животных была изорвана в клочья, а глухой рев боли и глубокой обиды на человека еще долго стоял в ушах халруджи. Пожалуй, до конца путешествия от верблюдов ему стоило держаться подальше. Камо его точно не простит.

И почему отношение какого-то горбатого волновало его больше того, что сейчас чувствовали Аджухам и драганы? Наверное, его сердце выжгла пустыня. Иман говорил, что в песках рано или поздно это случалось со всеми.

***

Пробуждение было внезапным. Арлинг не помнил, как они добрались до оазиса, но был уверен, что спать не собирался. Багряный лоб солнца уже показался над равниной Сикелии, но воздух еще был полон ночного холода. Он бодрил и дарил надежду.

Регарди перекатился под куст чингиля и тщательно прислушался, выискивая признаки опасности. Впрочем, все было тихо. Оазис шумел влажными от росы листьями заразихи и пах мокрой шерстью привязанных неподалеку верблюдов. От лужи, ставшей матерью скудного очага жизни посреди бескрайней пустыни, поднимались душные испарения, которые тут же исчезали в нагревающемся утреннем воздухе.

В двух шагах от него лежал Сейфуллах, живой, хоть и изрядно потрепанный дорогой. Чуть поодаль храпели драганы, которые неизвестно как оказались в зыбучих песках вместе с Аджухамом. Ими он займется позже, причем обратит на них самое пристальное внимание. Если они были лазутчиками Маргаджана, его клинок отправит их к Амирону. Но сейчас его интересовал только Сейфуллах.

Стараясь двигаться как можно тише, он подкрался к спящему и уселся рядом на колени. Мальчишка дышал глубоко, но сон его был беспокойным. От него пахло песком, усталостью, тыквенным маслом, которое не могло перебить вонь немытого тела, но сильнее всего – кровью. К счастью, не его собственной. Арлинг мог только гадать, сколько жизней унесла сабля Аджухама, пока его не пленили коварные пески Сикелии. Проведя пальцем по плавному изгибу клинка, он отметил, что на лезвии не было ни царапины. Сейфуллах всегда хорошо заботился об оружии. Где же остальные кучеяры? Погибли от стрел керхов и мечей драганов?

– Убери руки от моей сабли, – прошептал Сейфуллах, пронзая его взглядом.

Арлинг почтительно склонил голову, но не смог сдержать улыбки. Он только сейчас понял, какой камень свалился у него с души. Встретить Аджухама в бескрайней мозаике Холустая было настоящим чудом.

– То, что положено у вашей головы, господин, может быть воткнуто вам в сердце. Я бы не стал доверять этим драганам.

Сейфуллах уставился на него, но прежде чем он открыл рот, Регарди подсунул ему бурдюк с водой, и мальчишка замолчал надолго. Слушая, как он жадно пил воду, халруджи наслаждался. Ему казалось, что с появлением Аджухама мир снова ожил. Как и прежде, он будет заботиться о его благополучии и находить в этом смысл и цель жизни. До тех пор пока его служение не будет закончено. И если иман не найдет его, пусть оно длится вечно.

Но тут Аджухам допил воду и все испортил:

– С чего ты взял, что эти драганы лучше тебя? А вдруг ты шпион Маргаджана?

– Мне уйти?

Ответ был неправильным, и Арлинг запоздало прикусил язык. Ведь мальчишка мог согласиться.

Сейфуллах приподнялся на локте и, фыркнув, швырнул ему бурдюк.

– Мне кажется, или я слышу в твоем голосе недовольство? Ты обвиняешь меня в том, что я попался у тебя на пути? Встал на твоей дороге к просветлению?

– А может, это я помешал вашему подвигу по спасению Балидета?

– Ох, прости, я забыл о твоей любимой книге, халруджи! Что там говорил старик Махди? У него всегда было что сказать. Заботься о господине, как о своем теле, или отправляйся глотать песчаную пыль? Ничего не перепутал? Чего ты от меня ждал? Думал, я обрадуюсь тому, как ты крадешь всякие безделушки у моего врага и выставляешь меня на посмешище?

– Какого дьявола вы отправились в Самрию? – парировал Регарди, не обращая внимания на уколы Сейфуллаха. – Думаете, наместник вам обрадуется? Поверьте моему слову, регулярная армия останется в Самрии, пока не придет помощь из Согдарии. И даже если Канцлер пришлет войска, то Сейфуллаха из Балидета никто слушать не будет! Покидать город было глупо!

– Вот бы и оставался там со своими друзьями-драганами, – проворчал Аджухам, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Уверен, тебя там не обижали. Зачем пришел? Боялся, что без меня не разберешься со смыслом жизни?

Арлинг сжал зубы. Сейфуллах умел наступать на больное.

– Драганов в городе уже нет. Маргаджан на пути к Муссаворату, а наместником в Балидете остался ваш отец. Там все по-прежнему. Если бы вы не сбежали, вас не лишили бы кадуцея. Подумайте, станет ли Белая Мельница прислушиваться к мнению какого-то мальчишки, который даже права голоса не имеет!

– Я тебе не говорил о Мельнице, – злобно сказал Аджухам, роясь в сумках в поисках еды.

– Не трудно догадаться, – Арлинг подошел к Камо и вытащил из седельных торб пару клубней заразихи, которые он выкопал накануне. Все равно есть было больше нечего. – А у кого вам еще просить помощи? Не думаю, что вы всерьез рассчитывали на наместника Самрии. Только все это пустое. Романтика и юношеские страсти. Ничего не исправить. Пусть все идет так, как идет. Надо успокоиться и вернуться домой. Вот, что я думаю.

– Домой?! – от возмущения Сейфуллах едва не подавился куском заразихи. – У меня нет дома! Ты вообще не знаешь, о чем говоришь. Что для тебя Балидет, драган? Что тебе наша жизнь? Твое служение халруджи не отличается от песка под моими ногами. Сейчас ты здесь, а в следующий миг – там, за барханом. Ты клялся мне в верной службе, но за моей спиной всегда делал то, что было нужно только тебе. Я никогда не забуду того чертова кинжала! И септорию тебе не прощу. Иман допустил большую ошибку, что посвятил тебя в наши таинства. Лучше бы ты никогда не приезжал в Сикелию!

– Альмас правильно сделала, что отдала вам кольцо. Она достойна лучшего мужа.

– Ах ты, пес паршивый!

Они уже давно ругались в полный голос и не заметили, как драганы проснулись, с любопытством прислушиваясь к их ссоре.

– Кто этот человек, Сейфуллах? – не выдержав, спросил один из них.

Арлинг с Аджухамом замерли друг против друга, с трудом переводя дыхание. Регарди только сейчас заметил, что его кулаки сжаты, а ноги приняли боевую стойку. Он давно не чувствовал себя таким злым. Опомнившись, халруджи запоздало сделал шаг назад, но сказанного было не вернуть.

– Кто это? – переспросил Сейфуллах и задумался.

В воздухе повисла напряженная тишина. Ее можно было кромсать на куски и складывать в причудливые фигуры. Регарди понял, что с нетерпением ждет того, что скажет Аджухам. Действительно, кто он?

Но ответить Сейфуллах не успел. С неожиданной четкостью Арлинг вдруг осознал, что чувствует керхов. Запахи детей пустыни, их верблюдов и оружия ощущались совсем рядом. Кочевники уверенно приближались в сторону оазиса, но их появление не удивляло. Пустыня не прощала беспечность.

– Керхи! – крикнул халруджи, бросаясь распутывать верблюдов.

Лишних слов не потребовалось. Сейфуллах и драганы тут же присоединились, наспех собирая раскиданные вещи. Из оазиса они летели так, словно за ними гнались пайрики. В пустыне было две беды: самумы и керхи. И если от первых можно было укрыться, то от вторых спасение было только в бегстве. К счастью, верблюды успели отдохнуть и бежали хорошо. И хотя Арлинг получил пару болезненных укусов от Камо, к тому времени как кочевники ворвались в оазис, они были уже далеко.

Сухой узбой тракта верблюды встретили недовольным ревом. Регарди остановился первым, и долго прислушивался, выискивая керхов. Но вокруг лишь звенел песок, да шептал песни ветер. Им повезло – дети пустыни их не заметили. Впрочем, расслабляться было рано. Впереди лежало много арок пути по землям кочевников. Им придется проявлять чудеса бдительности, если они не хотят закончить свое путешествие рабами. Тракт Земли Сех был самым коротким путем в Самрию, здесь через каждую сотню салей встречались оазисы и колодцы и почти никогда не бушевали самумы. Но, несмотря на все это, караванщики предпочитали дорогу через Муссаворат, проходя длинные участки пустыни, где хозяйничали песчаные бури, а колодцы встречались крайне редко. Керхи были страшнее самумов и безводных песков.

Оставшуюся часть дня путешественники провели в молчании. Арлинг постоянно ощущал на спине недовольный взгляд Сейфуллаха, но говорить им было не о чем. Драганы плелись последними, изредка перебрасываясь короткими фразами. Они ругали пески, солнце, керхов и какого-то Евгениуса, которого за что-то должна была настигнуть кара Амирона. Жара тоже не способствовала общению. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Регарди следил за драганами, слушал пески и старался не упасть с Камо, который еще злился на него после зыбучих песков и раскачивался сильнее обычного.

Напряжение спало с появлением первых звезд. Воздух остывал, проясняя мысли и чувства. Ночлег решили устроить недалеко от тракта. Все равно прятаться от керхов среди барханов было бессмысленно.

Предоставив Сейфуллаху устройство лагеря, Арлинг отправился на охоту. Больше всего ему хотелось побыть в одиночестве. Впрочем, далеко отходить он не стал, стараясь не упускать из внимания драганов и мальчишку. Первым он не доверял, а второго боялся. Страх перед Сейфуллахом появился внезапно, но возрастал с каждой минутой, пока он выслеживал что-нибудь съедобное в холодеющих песках.

Чтобы охотиться в пустыне, нужно было обладать поистине звериным терпением. Сейчас у Арлинга его не было. Слушая, как Сейфуллах мирно переговаривался с драганами и разводил костер из верблюжьего помета, он бесился, проклиная себя за глупость и слабость. Зачем было говорить про Альмас? Пропустив несколько жирных пауков и пару песчанок, он с трудом заставил себя сосредоточиться. В сумках еще оставалась пара черствых лепешек, но четырем людям их было мало.

От костра уже давно вился манящий аромат чая, когда халруджи, наконец, удалось поймать ящерицу. Добыча была небольшой и легко умещалась в ладонях, но из нее можно было сварить суп.

При его появлении оживленный разговор оборвался. Проигнорировав всех, халруджи достал котелок и, сев поодаль, занялся ящерицей. Повар из него был плохой, но он на него и не нанимался. Пока Сейфуллах не разорвал клятву, он был его халруджи. А халруджи должен был накормить господина, когда тот хотел есть. В животе у Аджухама бурчало уже давно.

Некоторое время Сейфуллах наблюдал за ним, но потом не выдержал и решительно отодвинул от котелка, из которого поднимался не слишком аппетитный запах. Это было мудрое решение. Кроме Аджухама, который, будучи опытным караванщиком, знал, как приготовить изысканное угощение даже из пресного клубня заразихи, спасать ужин больше было некому.

Не став возражать, Регарди наполнил чаем потертую кружку, которую нашел в сумках Камо, и, усевшись на свернутое одеяло, вытянул ноги. Думать и говорить не хотелось. Усталость робко коснулась его плеча, но он отмахнулся от нее, уткнувшись в чашку и запретив себе расслабляться. Пустыня только этого и ждала. Чай у Аджухама получился на славу. Каждый глоток был похож на маленькое счастье. Может, такое оно и было – счастье? Внезапное и нежданное, в окружении бурь и гроз, готовых разыграться в любой момент и развеять туман заблуждений, чтобы показать правду. Все будет хорошо. Только, может быть, не сейчас.

– Ты откуда?

Голос драгана вернул его на землю, и Арлинг едва не обернулся. Иногда старые привычки еще смеялись над ним. Один из новых друзей Аджухама опустился рядом, с любопытством разглядывая повязку на его лице.

– Из какого города спрашиваю? Ты кажется слепой, а не глухой.

Шутка показалось ему смешной, и драган зашелся хриплым, срывающимся смехом.

– Не лезь к нему, – вмешался второй драган. – Не хочет говорить – его право. Но познакомиться надо, идти вместе еще долго. К тому же, он нам жизнь спас. Вот только предложить нам тебе нечего, парень. Мы каргалы. Слыхал, наверное?

Больше всего халруджи хотел, чтобы его оставили в покое, но Сейфуллах бросал в их сторону подозрительные взгляды, и пришлось ответить. После ссоры в оазисе, Арлингу не хотелось его злить.

– Волшебные земли ищите, – кивнул он. – Сочувствую.

На самом деле ему было наплевать на драганов, но он старался быть вежливым. И где Аджухам нашел каргалов? В Балидете их никогда не было. И снова прошлое заскреблось в двери его некогда прочной крепости.

Каргалов придумал его отец, канцлер Согдарийской империи и ее настоящий правитель, умело прятавшийся за хилыми плечами сумасшедшего императора. Элджерон Регарди не мог смириться с тем, что границы его державы уперлись в неприступные горы Гургарана и потратил немало лет, чтобы найти путь в страну царя Негуса, легенды о которой давно ходили по Сикелии. После встречи с Маргаджаном и его рассказа о переходе через Гургаранский хребет, Арлинг по-другому смотрел на эту кучеярскую сказку, но времени все обдумать и отделить правду от лжи у него не было.

Каргалы были преступниками, которых ожидала смертная казнь или пожизненная каторга. Но у них был шанс изменить свою участь и добровольно отправиться в сикелийские пески на поиски дороги в легендарное царство. Им было запрещено заходить в города и пересекать южную границу Сикелии. Только вперед, на восток, к Гургарану. Когда император подписал приказ, от желающих найти сказочный рай не было отбоя. Количество смертных казней резко сократилось, а рейсов тяжелых груженых преступниками навах, следующих в Самрию, увеличилось.

Но хорошего конца у кучеярской легенды не было. В Сикелии вообще было мало добрых сказок. Почти все каргалы заканчивали свой путь в плену у керхов, попадая на рабовладельческие рынки или алтари кочевников. До раскаленных песков безводного Карах-Антара добирались немногие, а неприступные скалы Гургарана видели единицы. Большинство каргалов тайком пробирались в какой-нибудь сикелийский город и проводили остаток дней, скрываясь от стражи.

В Балидете Арлинга часто принимали за каргала, пока его повязка слепого не примелькалась стражникам. У всех каргалов на животе была метка, оставленная сланцевой кислотой: большое, расплывчатое пятно синего цвета. Бесследно уничтожить его было невозможно. Зря Сейфуллах связался с каргалами. Если они прибыли в Сикелию недавно и честно искали земли, которых не было, тогда, возможно, им еще по пути. По крайней мере, до выхода из Холустайских песков. Но если они скитались давно… Халруджи предпочел бы зарезать их прямо сейчас, чтобы однажды не проснуться утром со своим же кинжалом в горле.

– Ага, ищем, – усмехнулся драган, который подошел к нему первым. Кажется, его звали Елем. – Перед Самрией свернем на восток, а дальше как Амирон приведет. Все лучше, чем на иштувэгских рудниках спину гнуть.

– Нас высадили в Хорасоне два месяца назад, – вставил второй каргал. – Пятьдесят человек. Через месяц осталось двадцать, еще через пару недель дюжина. Когда мы встретили Сейфуллаха с его ребятами, нас было шестеро. Я наивно думал, что хуже уже не будет, но керхи устроили засаду у Холустайского озера. Бежать удалось только тем, кого ты вытащил из песков. Мы пока не дошли даже до Карах-Антара, но знаешь, что я понял? Мы еще живы, черт возьми! Вот, что главное. Быть живым, хотеть жить, любить жизнь – вот бог, которому я молюсь. И мои молитвы слышат. Там, в Согдарии, я продавал вино. Много напитков пробовал, разных. Но еще никогда не пил более вкусного чая, чем этот, сваренный из чингиля.

Арлинг кивнул головой, соглашаясь. Сейфуллах знал толк в чае. Вкус был терпкий, но расслабляющий. Хотелось уплыть на волнах его аромата, забыв о мире, полным вопросов, сомнений и колючего, проникающего повсюду песка. Регарди был готов поклясться, что Аджухам добавил в напиток журавис. Кучеяры могли находить его даже в таком бесплодном месте, как пустыня. Впрочем, вероятно, что его господин, известный любитель дурмана, прихватил с собой порцию травы еще из Балидета. На следующем привале надо будет обыскать его вещи. Попутчик из журависа был плохой.

– Ну, а как насчет твоего рассказа, странник? – не унимался Ель. – Про Сейфуллаха мы знаем, он купец, честь ему и хвала. А кто ты?

– Он мой халруджи, – неожиданно вставил Аджухам, возникая рядом с дымящимся котелком. – Ужин готов, набивайте животы.

– Я его слуга, – поспешно добавил Арлинг, стараясь оставаться спокойным.

Меньше всего он хотел, чтобы драганы стали расспрашивать его о служении. Сейчас он не смог бы ответить даже иману. Сердце колотилось так, словно он, не останавливаясь, пробежал весь Балидет от северных ворот до южных.

Подскочив, халруджи поспешно уступил Сейфуллаху свое место. Мальчишка принял это как должное, уютно устроившись на одеяле. Наполнив миску похлебкой, Регарди с поклоном подал ее Аджухаму. Совсем, как дома. Только над головой простиралось бездонное небо, а вокруг колыхались песчаные волны, среди которых затерялась их дорога. Он надеялся, что она у них была еще общей.

– Мы должны были выехать из Балидета вместе, но нам помешали, – пояснил Аджухам, обсасывая лапку ящерицы. – Я уж думал, он не найдет нас. В тех проклятых песках было чертовски холодно!

Сейфуллах добродушно похлопал Арлинга по плечу. Халруджи его жест не понравился, но сейчас он был готов стерпеть и не такое. Заняв привычное место позади Аджухама, он уткнулся в свою чашку, стараясь не пронести ложку мимо рта. В последнее время его рассеянность была подозрительно велика. Может, от того, что он перестал принимать травы, которыми всегда поддерживал себя в Балидете?

– Вот это встреча, – чавкая, восхитился Карум. – А нам повезло. Ведь твой слуга мог пройти мимо, и тогда мы бы точно пошли на ужин гиенам. Правда, ума не приложу, как слепой может ходить по землям керхов, оставаться в живых, да и еще спасать кого-то. Жизнь – странная штука. Как-то я видел одну боевую собаку, которая потеряла лапу. Здоровая такая псина, давно пережившая свои лучшие годы. Хозяину надоело ее кормить, и он решил выставить ее на последний бой. Ему советовали прирезать тварь и не смешить людей, но он считал, что любой воин достоин того, чтобы погибнуть, сражаясь. В общем, на собаку никто не поставил, а зря. Безногая бестия порвала всех так, что ни один из псов, выставленных против нее, не дожил до утра. Вот тебе и калеки. Наверное, в твоем слуге есть что-то похожее. Прошел там, где не всякий зрячий бы выжил. Ты умеешь находить себе людей, Сейфуллах! Пожалуй, я знаю, кто он. Каргал, верно? Тот, кто дошел до Гургарана и ослеп, увидев его мощь. Ладно, не злись на меня, добрый человек, – Карум отвесил в сторону Арлинга шуточный поклон. – Нам еще в Согдарии рассказывали, что у «Царских Врат» можно потерять зрение. Золото царя Негуса сверкает так ярко, что не каждый человеческий глаз его вынесет. Имя-то у тебя есть, слуга?

Сравнение Арлинга с собакой развеселило Аджухама так, что он залился смехом, едва не опрокинувшись на спину. На лице халруджи не дрогнул ни один мускул, но ему пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя не острить. А ведь так хотелось объяснить этому каргалу, что он был недалек от истины, когда рассказывал про бойцовскую псину. Халруджи уже давно хотелось намять ему бока. Просто так.

– Меня зовут Арлинг, – нехотя сказал он, сердито пихая Сейфуллаха в бок, чтобы тот перестал кривляться. – Я из Ерифреи. Слепой от рождения.

Аджухам неожиданно замолчал и стал серьезным. Регарди никогда не рассказывал ему о том, как стал слепым, но, похоже, мальчишка почувствовал ложь. Никто кроме имана не знал о дуэли Арлинга с Дарреном. И учитель останется последним.

– Вы верите в Царство Негуса? – вопрос одиноко повис в воздухе, но Арлингу хотелось сменить тему разговора. Получилось не очень ловко, но по оживлению каргалов он понял, что не промахнулся. По меньшей мере, еще час о нем не вспомнят.

– Конечно! – горячо воскликнул Карум. – Только дурак не верит в золото, которое лежит под ногами. Его нужно только увидеть. Если я найду страну Негуса, то вряд ли вернусь в Согдарию. Зачем мне освобождение Канцлера и его награды, когда я окажусь в раю?

– Говорят, в царстве за Гургараном лежит земля богов, – подхватил Ель, и Арлинг почти почувствовал блеск его глаз. – Там нет ни войн, ни бедности, ни болезней. Сады цветут круглый год, скотина тучна, а женщины дарят свою любовь щедрее, чем солнце поливает эти пески светом. По красоте и величию дворец Негуса не сравнится ни с одним замком Согдарии. Он выстроен из цельного хрусталя, а крыша выложена из самоцветов и сверкает ярче светил на небе! Амбары и склады ломятся от драгоценных пряностей и роскоши, а фонтаны и бассейны наполнены вином и сладким нектаром. Любой из путешественников, добравшийся до дворца, будет желанным гостем и сможет оставаться в нем столько, сколько захочет. Хоть всю жизнь! Каждый день тридцать тысяч гостей садятся за обеденный стол из цельного изумруда, который подпирают две колонны из аметиста. За таким столом нельзя захмелеть. Ты будешь весел весь пир, сколько бы вина не выпил!

– А еще говорят, что через всю страну Негуса течет река, воды которой несут груды драгоценных камней, – перебил товарища Карум, ожесточено размахивая руками. – Эти самоцветы может подбирать каждый. Их столько много, что ими выкладывают мостовые!

– Точно, – поддакнул Ель. – Я слышал, что одежды царя пошиты из кожи настоящей саламандры, очищенной в пламени! А в саду его дворца бьет источник жизни, который возвращает человеку силы и здоровье. Сам царь пил из него тридцать два раза, и ему уже шестьсот лет. Некоторые верят, что он бессмертен. Я не знаю, зачем Канцлер ищет эти земли. Согдария велика и могущественна, но разве можно покорить рай?

Каргалы замолчали. Задумались и Арлинг с Сейфуллахом. Каждому было о чем. Костер громко треснул, выбросив в морозный воздух сноп искр. Прилетел ветер и, покружив вокруг путников, швырнул в них песком. Аджухам не выдержал первым.

– Сказки все это, – недовольно пробурчал он. – Нет никакого Негуса. А если какое-то царство и было, то не за Гургаранским хребтом, а здесь, в Сикелии. Правда, очень давно. Многие наши города построены на древних поселениях. В Балидете есть дома из камней, которые даже в Шибане не найдешь. А дороги, по которым ходят караваны…. Их ведь не кучеяры построили. Старики говорят им по несколько тысяч лет, не меньше. Но тех людей уже давно нет, теперь живем мы. Пыль веков только историки, да сказочники ворошат. К чему все это? Зачем искать прошлое, когда есть настоящее?

– В Царство Негуса можно только верить, – пробурчал Карум. – Или не верить. Это все равно, что жизнь после смерти. Один говорит про рай, другой про переселение душ, третий вообще готов раствориться без остатка, но правды не знает никто. Так и Гургаран. Я думаю, что дорога есть, и кто-то по ней уже прошел. Просто еще никто не захотел вернуться.

Драган потянулся и встал.

– Не знаю, как вы, а я хочу спать. Пусть слуга дежурит первым, он в зыбучих песках не сидел.

За ним поднялся и Ель, и вскоре над песками раздавался мерный храп двух уставших людей. Арлинг не возражал. Уснуть у него сейчас вряд ли бы получилось.

– Идите отдыхать и вы, господин, – сказал он Сейфуллаху. – Завтра лучше отправиться затемно.

– Маргаджан ловко использовал эту сказку, – задумчиво произнес Аджухам, размышляя о чем-то своем. – Вот только откуда он явился на самом деле? С ним пришли керхи, а это говорит о многом. Кочевники даже в регулярной армии не служат. Нужно было предложить им что-то очень весомое, чтобы они стали воевать на одной стороне с драганами. И еще эти незнакомцы, похожие на нарзидов. Наверное, они из Песчаных Стран. А может, арваксы? Я слышал о них, но ни разу не видел. Говоришь, Маргаджан ушел из Балидета?

– Да, господин, – Арлинг кивнул и подсел ближе к костру. Ночь выдалась на редкость холодной. – Я не знаю, сколько его людей осталось в городе, но неделю назад он вышел на Муссаворат. Я покинул Балидет вместе с ними. Если они будут продвигаться так же быстро, как дошли до Холустая, то окажутся у стен Белого Города дней через пять.

– Там-то его и встретит регулярная армия! – Аджухам ударил кулаком о колено. – Легкой добычи не получится, вот увидишь. А когда он вернется в Балидет, то мы добьем его. Переломим хребет этой потрепанной псине! Ты не веришь мне, Арлинг, но иман обещал, что Белая Мельница поможет. Ну и пусть у меня нет больше кадуцея, сейчас это не имеет смысла. Я выступлю на совете от имени Аджухамов, твой учитель заранее уехал в Самрию специально, чтобы все подготовить. Грядут новые времена. Если Белая Мельница поддержит войну, у моего отца не останется выбора.

– Сражаться с двумя врагами сразу?

– Да, черт возьми! Это будет тот самый ход, которого Канцлер от нас не ожидает. Маргаджан явился вовремя. Пока он и армия Канцлера будут уничтожать друг друга, мы успеем подготовиться. Иман собирался привести на Совет каких-то монахов, которые могут выставить тысячу воинов, превосходящих самих Жестоких. Если все члены Мельницы выступят за освобождение Сикелии, Шибан не останется в стороне. Они терпеть драганов не могут. А там и Песчаные Страны подтянутся. Ты слышал про Птичьи Острова? Это архипелаг рядом с дельтой Мианэ. О боевых талантах островитян легенды слагают. Если мы с ними договоримся, в победе можно будет не сомневаться. Нам нужно объединиться! Однажды мы проиграли Согдарии, но только потому, что каждый хотел отсидеться дома. Сейчас все будет по-другому.

Арлинг слушал Сейфуллаха молча, надеясь отыскать в себе хоть немного тех чувств к Сикелии, которые испытывал его господин. Но на душе было пусто. Единственно, что тревожило его, так это упоминание серкетов. Не было сомнений, что монахами, которых учитель хотел позвать на совет, были именно они. Похоже, иман и Сейфуллах шли одной дорогой, но цели у них были разные. Вот только чью сторону придется выбирать ему, халруджи, который давал клятву верности своему господину, но не имел права ослушаться учителя?

– Я должен был прибыть в Самрию через десять дней, – продолжил Аджухам. – И я бы успел, если бы не эти чертовы керхи. Придется огорчить твоего учителя. Он дал мне золото, много золота, которое нужно доставить в Самрию. Мы хотели нанять людей. Можешь догадаться, где оно сейчас. Будь прокляты кочевники. За этих верблюдов мы не выручим и половину того, что я вез. А ведь со мной было три десятка воинов. Сначала нас преследовали люди Маргаджана, а потом керхи. Никогда их еще не было так много! Они словно из песка появлялись. Когда я встретил этих каргалов, нас оставалось меньше дюжины. Это были хорошие кучеяры, халруджи, но их всех забрала пустыня. И я не могу допустить, чтобы их смерть оказалась напрасной.