Текст книги "Дом времени"

Вера Наумовна Румянцева
Дом времени

© Румянцева В.Н., 2022

© «Пробел-2000», 2022

Предисловие

Однажды на Новый год я попала в незнакомую компанию. Художники, окраина города, домик на горке. За шампанским и ломтиками сыра заспорили: а что такое свобода? Кто придумает самое ёмкое определение?

Посыпалось из всех про осознанные необходимости, неосознанные вольности.

«Свобода, – неожиданно додумался кто-то из нас, – свобода это любовь».

Разве в ином состоянии души чувствуешь себя свободным?

Необходимое и достаточное.

Вера Румянцева

«Два слова летних: небо, воробей…»

 
Два слова летних: небо, воробей.
Невидимого миру вертолёта
в окошке тает воркотня.
А небо
чистейшее,
                 хотя вдали, на юге
возникло облачко.
                                   Синица с трясогузкой
ведут учёный спор, не поделив
пространства угол.
Рядом человек
читает главку «Капитанской дочки»
и, позабыв про все дела, смеётся.
Вот так бы жить – глядеть на всех, любя,
рассохшееся распахнув окошко,
и не бояться муки на допросе.
 

I

Учитель

В.П.С.

 
Вечер. Взрослые сядут ужинать.
Будет гость. Я загнана в детскую,
Мастерскую снов и досужего
Взгляда в жизнь – на окно соседское.
 
 
Поклонился маме у входа,
Скинув галоши, идёт в гостиную.
– Время-то… Ждём. – Виноват! Погода.
Не проехать. Дорога длинная…
 
 
Жизнь твоя – словно тёмная вишенка,
Только тебе надкусить до косточки,
Вот и брожу я – в гостиной лишняя —
Вкруг этой шляпы, галош и тросточки.
 
 
– Что там печатают? – Мысли куцые.
Блок, вот вершина! – Поставить чайник?
– Хлебников – скоропись революции…
Корнеслов… Глотал окончания.
 
 
– Хлеба… История не потерпит…
– Полно вам! Все мы… – Хотите попробовать?
Чаю с черешней и мыслями терпкими
Долгими праздниками прихлёбывать…
 
 
– Дочка, ты здесь? Марш в постель! Не спится?
Простите, ребёнок. – Все дети – «совы».
Считай слонов. Не забудь помолиться.
– Мы говорим слишком громко? – Ну что вы…
 
 
Господи! Допусти меня, грешную,
К этим беседам за честной скатертью,
Господи! Этих пиров черешневых
Ночью премудрою – не проспать бы мне.
 

Театр

Владиславу Знорко

 
Найти на ладонях
живое место
где-то около безымянного пальца
где ещё не содрана кожа
и толкать тачку
 
 
Найти в мыслях
хоть одно живое место, откуда
не забылось то, что ты сочинял
Из ладоней
всё выгребли
книги
счастье
лампу
чайничек
и кольцо
Дорогих сердцу
дорогих речи
замели и сломали дорогу
и глядят
чужие
на тебе подаренный праздник
и на шитую матерью
скатерть
Ничего, милый,
у моего прадеда
тоже всё сгорело в погроме
лавка
правда
а дочка
осталась
 

 
Нас замесила жизнь
на иудейской глине
добавила чёрной имперской земли
с самой границы
меру травы
и полмеры пшеницы
чтобы мы помнили
боль зяби
и воскресение зёрен
и позабыли
что была золотая полова
В Сибири
всё
      перемешалось
ничто не смололось
неужели, брат, мы вернулись
на руках наших предков
Да, ещё были мягкие руки
женщин
которые кашу варили
и в лоб целовали
отцов-мальчишек
и улыбались
     при них
 

 
Зиянье души
Нутро своё разодрал
вытащил радость
вытащил горе
бросил друзьям
и незнакомым
Все улыбаются
А в тебя
время вползло расплывшимся домом
Светят окошки
Ходят люди
Угол за сердце задел
Отраженье
это лишь отраженье
Улыбнуться
выпустить люд
                  сквозь улыбку
и отвернуться к стене
Молча
зияет душа
Пусть
заживает
 

 
Люблю я метонимию
которая есть и метафора
 
 
Вот мы выспались
и встали
 
 
Рука просит инея
губы – лимона
сердце – тепла
Ну что ж
обнимемся
 
 
Получим ли всё
что хотели?
 

 
У тебя любая постель – сеновал
улыбок
В темноте
                 не разберёшь
какую ухватишь
 
 
У тебя любая постель – колыбель
двойняшек
и слова – страдальческий шёпот
весёлой страсти
 
 
У тебя любые слова
глядят исподлобья
на веков вороньё
на кабацкий свет
Франсуа Вийона
 
 
У тебя любой поцелуй
ухватит забвенье
потому что за ним
родимая кровь
голубое море
 

 
Куда подевался?
Плечо – на плечо, ещё вчера
и чай заваривали
Сегодня
шепоток электрички
тепло
мех капюшона
под голову – и до Марселя
А моя шуба повисла
любезно
в фойе у господ литераторов
Тьфу!
Прийти домой
Прислонить голову к креслу
Куда подевался?
 

2001

«Блаженная лень и желанье стихов тишины…»

Ире Коккинаки

 
Блаженная лень и желанье стихов тишины.
Спокойное слово, и речь за версту не слышна.
И дым сигаретный, и шум интернетный, и мы,
В кафе засидевшись, не знаем,
                                                  чем бредит страна.
 
 
Работа и утро, простая октябрьская дрожь,
Мы нынче ведóмы и с ночи полны тишиной,
И ёжик в тумане, подросший уверенный ёж,
Варенье притащит и завтракать сядет со мной…
 

Москва

Якову Акиму

 
Москва, ты голубем вилась
Над криками дворов.
Со смехом рыли дети грязь,
И солнце вечеров
Лучом мне угодило в глаз,
Нечаянно. Скосясь,
Сломало толстое стекло
Скучающих витрин
И клетки лестниц подожгло,
И со двора тайком ушло,
Где я играл один.
Темнело. Щурился завод,
Заплакал паровоз…
«Скорее ужинать!» И вот
Я облака – небесный лёд —
В кармане в дом унёс.
 

Роману Сефу

 
Мой скромный быт.
Семья.
На кухне лампа.
Копейкам счёт.
Чужих забот хозяйственная лапа.
И жизнь течёт.
 
 
И кран течёт – на кухне.
И нередко,
Под верный плеск,
Мы говорим решительно и едко.
И день исчез.
 
 
Днём меньше. Так!
Скупой надежды бремя,
Снега, чаи…
Прошедший день.
Благословляет Время
Труды твои.
 

Юрию Ковалю

 
У меня в каморке – Eine
Kleine Nachtmusik.
Поправляет Моцарт тайно
Седенький парик.
И закружит, и заслужит
Слово на ушко:
Кто с тобою, Моцарт, дружит, —
Как им нелегко!..
 
 
И судьбы не слышно свыше,
И метель вскружила крыши,
И подгрызли, видно, мыши
Старый этот дом…
То ли с книжкой, то ли с ложкой —
Кто управится с дорожкой?
И душа – учёной кошкой
По цепи кругом!
 
 
Раз не губит – значит, любит?
Раз дрова сплеча не рубит —
Разве нет огня?
 
 
Отчего ж она всё мучит —
Да не плачет, а мяучит:
Раскружи скрипичный ключик,
Расскажи меня!
 

1985-1994-2021

Академии Театральных Художеств

Виталику Скородумову

 
Прислушайся: стихи чужие,
И приглядись: читает друг.
Мы вместе полночь пережили,
А завтра будет недосуг.
 
 
«Что ж, напиши!» – «Стихи изустны.
Но как-нибудь, уж так и быть…»
Не страшно, не смешно, не грустно:
Как будто – слово полюбить.
 

«Незаживающему раю»

 
Пойдем, мой друг, пойдем в «Гилею»!
Зима куражится, белея,
Поэзия, присев под окна,
С улыбкою, который год
Стихи-обнову тихо шьёт,
Всё не летит с весною Прокна,
Дороги кроет гололёд…
И разве что – зайти в «Гилею»,
Порядку книжному дивясь.
Я, видно, от него смелею:
«Не возражайте, светлый князь!»
 

И.И.В.

 
На чай не пригласить ли смело,
Не разгласить ли чудный вздор?
Стихи сшивают ниткой белой
И чёрной ниткой – разговор.
 
 
Признаться в радости – не шутка,
Признаться в горести – пустяк,
Пока прощается минутка,
Пересидевшая в гостях.
 
 
Так сладко – горе не сдержалось,
Так странно – радость прождала.
Смеются: малость, жалость, шалость…
И не встают из-за стола.
 

1995–2020

«На обороте труда – мирозданье…»

Наде Муравьевой

 
На обороте труда – мирозданье.
На обороте удачи – терпенье.
На обороте вниманья – спасенье.
На обороте любви – состраданье.
 
 
Только у нас полсудьбы наизнанку:
Дарят любовь – отдаём чудесами…
И, чудаки, попадаемся сами
На бескорыстную эту приманку.
 
 
«Больно легко, – нам кричат, – вы живёте!
Сказку придумали – сказку продали…»
Не примечают – любви ли, труда ли —
Лёгкое марево на обороте.
 

2013

Японские чашки

Виктору Петровичу-сэнсэю

 
Чайным путём
идет человек
Улыбка рук
приветствие глаз
Слов превращенья
запрятал в грудь
Счастье воды
простой черпак
 

 
С вами дружить
жить – не тужить
С вами ходить
тайны удить
Ваша рука
Голос сверчка
Снег на дворе
Ночь в ноябре
С вами дружить
делу служить
Ночь коротка
Голос сверчка
 

2003

«Привези мне итальянского воздуха…»

a Eugenia Gaglianone

 
Привези мне итальянского воздуха,
Тишины неблизкой,
Привези мне речи, ополосканной
Колокольчиком святого Франциска.
 
 
Полотняной зарницы,
Грозы сосновой,
Перелётной страницы
Из «Жизни Новой».
 

«Где мы с тобою…»

Лене Долгопят

 
Где мы с тобою?
В сумрачном мы лесу
Но в этом лесу
много есть хорошего
единороги
и девы
кони
и кролики
Прыгают гласные
Согласные
как стволы
стоят на страже
Промчался ветер
Промчались слёзы
Лицо
выныривает из дождя
и листья
его
обдают
водою
 

Граница

 
– Марья-царевна,
Кто твой суженый?
– Нету его,
Ещё не родился.
– Жди-пожидай,
На дворе ещё тёмно.
 
 
– Марья-царевна,
Кто твой суженый?
– Нету его,
Ещё не родился.
– Жди-пожидай,
Занялось уж солнце.
 
 
– Марья, Марья,
На дворе уж полдень,
Кто твой суженый?
– Ты, королевич.
Вот я тебя из пелёнок-то выйму,
В воде искупаю,
Ты потерпи.
 

 
Целую в сердце,
туда, где мой двойник
отник-приник,
пугливый озорник,
целую в сердце
тебя,
и сразу
спокойно.
 

 
Ты разучился улыбке,
как разучиваются грамоте:
только глаза сияют,
а губы не складываются.
 
 
Ты научился смиренью,
как выучиваются танцу:
ты – далеко,
мысль – здесь.
 

 
Вещи, которым место в стихе,
ненадолго задерживаются в доме,
бьются,
          истрачиваются:
чашки,
          янтарное мыло,
бабушкины рассказы.
Вещи, которым место в доме,
с улыбкой стоят на пороге стиха:
иконы,
книги.
 

 
…И дух
крепкого банного мыла
не отмоет следов
будущих поцелуев.
Если любовь – то, что с нами
            когда-нибудь было,
то что и когда,
                  чтобы жизнь не развеять всуе?
      Берёзовый веник,
      алтын денег.
 

январь 2002

Крыша мира

Давлату и Ширвани

 
Пятипалая река – Пяндж,
Пятипалая рука – Пяндж,
По запястья – на плечах гор,
Со слезами родника – Пяндж.
 
 
Не твои ли родники, Пяндж,
Напоили Рудаки, Пяндж?
А теперь – кто их не пьёт, слеп,
Кто не плачет у реки Пяндж.
 
 
Что ты кровью всё не сыт, шах?
Или страх тебя томит, шах?
И не я ль тебе сказал: мир!
А теперь – в твоих руках, шах?
 
 
Как ни застишь до поры свет,
Как ни точишь топоры бед,
А не выколешь речных глаз,
Не поднимешь ты горы, нет…
 

 
Эта сухая местность
Как пересохшее горло
Эти чужие русла
Эти чужие руки
 
 
Эти равнины счастья
Эти сухие горы
Камни под головою
Слепнут гортани крики…
 

 
Что же голову на локоть не склоняю до утра?
То ли голова повинна, то ли в дальний путь пора.
Отчего в груди сжигает сердце снов вечерних жертву?
То ли ты упал на землю, то ли рухнула гора…
 

 
Меня война уводит в жёны,
Целует, хитрая, украдкой:
«Не рвись, невестушка, к чужому,
Не бойся нашего порядку».
 
 
И провожает до границы,
И лжёт, и плачет у обоза,
И всю зарю прожгли зарницы —
Её или чужие слёзы.
 
 
А я бреду через заставу,
А я лечу по тропке горной
И помертвелыми руками
Её руки касаюсь чёрной.
 
 
«Не плачь, сударушка, по другу,
Не жди ни радости, ни злости,
Не жги лучину поздней ночью
И не зови чужого в гости».
 
 
А я пойду к чужому ночью,
Я поклонюсь чужому в ноги:
«Не бойся нашего порядку:
Возьми к себе твою солдатку».
 

 
Сегодня в каждое лицо,
На дно колодца,
Взглянуть – немного молодцов
У нас найдётся!
 
 
Гляди, гляди – тебе в лицо
Глядим, о Время!
Кто – удальцом, кто – подлецом,
А кто – со всеми…
 
 
И сочтена, и прочтена
Тобой – до мига,
И нами, нами сожжена
Творенья книга.
 

 
Близка обетованная земля,
Где крепко спят наветы и тревоги.
В пирамидальной дымке тополя
Хранят покой её святой дороги.
 
 
Близка отрада жаждущих сердец!
И от неё нас отделяют ныне
Кровь первой жертвы, золотой телец
И тридцать лет хожденья по пустыне.
 

1995

 
О Господин моей души – рыдать!
Набрать воды и как кувшин – рыдать!
О гор гряда! Быть может, так стремится
От солнца снег твоих вершин – рыдать.
 

 
Я у горести в горсти,
Говорю тебе: прости,
Слёзы – не по чести,
А любить – так вместе.
 
 
Говорю себе: иди,
Сад волшебный впереди,
Где не суша – чаша
И судьба не наша.
 
 
И весёлый шепоток
Про закат и про восток…
Новостей не бойся.
Сердце, успокойся.
 

 
Положи голову на жёсткое ложе гор,
Пусть на чёрные косы холодный течёт родник.
Отчего я не знаю, что со мною с недавних пор?
 
 
У меня на всю явь не хватает рук,
У меня на весь крик не хватает хлебов.
 
 
Помоги мне, Отец, – как мне быть?
 

1989-1995-2014

«Сегодня…»

Ане Булгаковой

 
Сегодня
время
собирать камни
Их разбросало
с печалью поэтов-пророков
века начало
Нет, не накликали
сами не ведали
чтó снизойдёт
Нынче
разбросанных нас
поднимать по крупинкам
Не было чисел
чёрным
мазало там, где живое
чуть шевелилось
Камень
свободен
Века
начало
Встанем
лежащие около милых камней
лица
поднимем
 

2001

II

«Хватило по чуть-чуть. И капли мёда…»

 
Хватило по чуть-чуть. И капли мёда,
пригубленной, для знания довольно.
Неважно где,
              на частностях,
      наскально,
на бытии
     оставленного следа.
 
 
Жизнь – по чуть-чуть. Невспаханное слово.
Мысль – вместо целого. И тем полней биенье
волны нежданной
музыки курчавой,
твоё плечами подхватившей пенье.
 

2015

«Сегодня зреет мысль и прозревает…»

Марине и Толе Вишневским

 
Сегодня зреет мысль и прозревает.
Среди зимы пристало прятать зёрна
от тёмной стужи или мёрзлой жижи.
 
 
Возьмите то, что в сердце сохранилось,
взращённое не мной. Рассыплем зёрна
здесь, загодя. По закромам, ладоням —
 
 
они согреют золотым дыханьем
сухие тайники, сердца и землю.
Глядишь – польём когда-нибудь. Когда
 
 
земля опомнится…
 

2015

Из ссылки

 
Где вы? Куда вас прибило теченье
Наших медлительных лет?
Вот и дождались навеки прощенья,
Ждем возвращенья на свет.
 
 
Тёмного века ослепшее зданье,
Даты, как стены, стоят…
Мы оставались у стен – в ожиданье,
К вам прорывались – назад.
 
 
Знали, как вы провожаете взглядом
Каждый пустующий час…
Время стоит. Сердце бьётся. Мы рядом!
Время не бросило вас!
 

1989

Связка маленьких хореев

Памяти Ник. Т-о

 
Что ни год, то лепесток.
Говорят, у розы много…
Отлетел – и в водосток.
У него одна дорога.
 
 
Что ни год, то голоса
Повторяют монотонно,
Как холодная роса
В сердце тесное бутона…
 

 
Дай ладони. Лоб и лёд.
Называется любовью.
Ночь лихую напролёт
Просидеть у изголовья.
 
 
«Завтра день, а в окнах муть».
«Спи, забудем о погоде».
Не забыться, не уснуть.
«Всё пройдёт». И всё – проходит.
 

Наташе Данциг

 
Время, время, то ль – не жить,
То ли голову сложить,
Всё бы ниткой промерять,
Всё бы – легче потерять.
 
 
Вечерком, ложась в кровать,
Нежно имя называть,
Улыбнуться под хмельком,
Да за свадебку – пирком…
 
 
Для чего твоя печать?
Нам – молчаньем отвечать.
 

3 мая 1995 года. Фильм «Heimat»

 
Неразлучны – жить и ждать.
От тебя чего дождёшься?
То ли грусти благодать,
То ль о счастье обожжёшься.
 
 
То ли взглядом веселить,
То ли словом беспокоить,
То ли выпить – не разлить,
То ли полсудьбы проспорить…
 

 
Ну, а чтоб от сердца горький
Отвести веков упрёк,
Просто дочитать – до корки,
Просто выучить урок.
 
 
А заря займётся, зрея, —
Просто слушать, без мечты:
Бьётся сердце, дар хорея,
Возле сердца: это ты.
 

1995

Колыбель

Алексею Зайцеву

 
Все поэты – не одеты,
не накормлены и босы.
Говорят – босому телу
ужас как полезны росы.
 
 
И дожди ему полезны,
и немного помяукать,
и коллегам из-за леса —
Эй, как пишется? – аукать.
 

 
– Ты будешь?
– Буду.
– А моим будешь?
– А что дашь?
– Губы.
– Мало.
         А ещё?
– Сердце.
– А ещё?
– Время.
– А ещё?
– Стих, тишь,
        тихое бремя
        и тебя самого.
– Ну, тогда…
– Да?
 

 
Влюбиться в тебя – всё равно,
                               что влюбиться в землю,
Которая под ногами, – и ждать ответа.
Влюбиться в себя и не ведать, что я любима.
Влюбиться в огонь и лицо одарить пожаром.
 
 
Влюбиться в тебя – всё равно,
                                          что любви не ведать,
Но сразу – руки в замок за спиной дитяти.
Твоей улыбке отдать чудеса надежды,
Твоим губам отдать моё состраданье.
Влюбиться в тебя – всё равно,
                                что ответить сердцу:
«Ты здесь»…
 

1995–2001

Введение во временагода

 
Словно знала, чтó зреет.
                              Отогнала подруг,
дремала на солнышке.
Стыжусь своих слёз.
                                  Женой
сегодня я стала…
 

 
…И эти родовые схватки:
терпи, мой милый.
Я знаю, ты уже преображался.
Вдруг вижу:
стоишь прекрасен
как ребёнок.
 

L. P.

 
Мне часто снится загород. С тобою
Томительные споры. Дань покою,
Мечты о тихом таинстве двора.
(Давно и мне двором зажить пора!)
В село – за хлебом. В гору – за водою,
Но музыкой наутро полон дом.
Неузнанных надежд скупая скука,
И возле грядки тучного латука —
Твоя гитара и «Кандида» том.
 

 
Осень, осень,
Окон пот
Льёт.
Ясень, ясень
Под окном,
А на нём —
Не листва,
Одни слова,
Желтоногая молва,
Пометались – и пора
Влёт.
Осень, осень.
Вечера.
 

 
Вот и осень пришла. Сердце жёлтым листком —
                                                                   что за дело!
Желтоясеневые всердцах разлетятся скрижали.
За окном – тишина. Дух домовый на ней, запотелый.
Парят пряные яства и чудо ладонью прижали…
 

L. P.

 
Ты стал стихотвореньем. Только легче ль
От этого подарка? Ох, не знаю.
Не тронуть мимоходом чуткой шеи,
Не продолжать, бледнея, наши споры.
И, может быть, я музыкою стала,
А что с того? Удача ли, забота,
Когда, твоей объятая рукою,
Сгибаюсь и лечу, и замолкаю?
 

Вите Воеводину

 
Снег стрелецкий, крупичатый,
От краюхи непочатой —
Декабрю на первый зуб.
Просеванье белых круп.
 
 
Снег расселин, снег сечёный,
О порошу – взгляд точёный
Тесной глубины зрачка.
Снег, не таявший пока.
 
 
Что – земле, полёгшей черни,
След ледащий, лёт вечерний?
Снег внезапный, был – и есть.
Сердцу весть и лету честь.
 

W. Z.

 
Простые вещи
поставить тесто
с солнцем его замесить
потому что на пряном дворе
Пурим
и масленица
Когда ещё не было страха
в Витебске жили
весёлой и праведной нищетой
 
 
Это нам только кажется
 
 
Кормить улыбчивого мальчишку
всё равно
что рассказывать сказку
 

W. Z.

 
Ты умеешь
лишь улыбаться и дуться
большой
непутёвый
курчавый
отчаянный
Надуваться вином
и делать вид
что ты трезв
Как бы не так
Маска Софокла
с улыбкой Аристофана
лучше
идём танцевать
 

1998–2002

Цирк шапито

A Pierre Etaix

 
Как поцелуй, фотография длится мгновенье.
Чуткого взгляда мелькнувшее прикосновенье,
Словно на фокус во сне наведённое время
Длится со мною – во мне – разделённое всеми.
 
 
Словно потупленный взгляд, бестелесное детство,
Длится с любовью твоей непростое соседство.
Третьего сердца очнувшееся постоянство
Где-то забилось в печальную клетку пространства.
 
 
Ловит Пьеретта воздушные хлопья пелёнок:
Не затерялся ли в них мой отважный ребёнок?
Ловко свивает, к душе прижимает, шутя:
Третий в любви, ты блажен, если будешь – дитя.
 

1–3 марта 2013

 
Так растеряться в темноте,
Что сердце дёрнется тревожно,
И обо что-то в суете
Споткнуться так неосторожно.
 
 
Так растянуться в темноте,
Что, кажется, теперь – удача.
И в ложи важные, вон те,
Забросить по горчинке плача.
 
 
Делиться криком и смешком
С одним собою – так нелепо!
Вы здесь? Не вижу. Над виском
Искусственное солнце слепо.
 
 
Но я другого подожду,
Когда отзывчивое эхо
Скользнёт в двенадцатом ряду:
«Что, миленький?» – с лучами смеха.
 

15 марта

 
Такая уж судьба – влюбиться в смех
И странствовать за ним по белу свету.
Неужто – в тех, кого со мною нету?
Неужто ни в кого – или во всех?
Такая уж судьба – влюбиться в смех.
 
 
Такое счастье – подождать, пока
На перепутьях он меня приметит.
Скажу: «С тобою жарко», – он ответит:
«С тобой – как бы в жару у родника».
Такое счастье – подождать пока…
 
 
Везенье – как веселье: невзначай.
В почёте у жонглёров – только нечет.
Не время боль падения излечит,
А добрая судьба и сладкий чай.
Веселье, как везенье, невзначай…
 
 
А вечером – стирать слезу и пот,
Когда в манеже отшумит потеха.
Ты смех до слёз, а я – слеза до смеха:
Вот-вот он прыснет и беду зальёт.
А вечером – стирать слезу и пот.
 
 
С тобой подсчёт слезинок и прорех
Вести не станем – их на свете много.
На белом свете – рыжая дорога.
Загвоздка и судьба – влюбиться в смех.
 
 
Не унывай. Пора влюбиться в смех.
 

6 августа 2013

 
– Свет высоко включается, Марусь.
Дотянешься? – Ещё бы. Отдышусь.
Нам, долговязым, впору бы в солдаты,
Не в клоуны. А мы – смешить, спешить,
Свои же приключенья ворошить
И ждать чужих… Ты что такой измятый?
– Какая-то придирчивая боль.
Я провалился. – Что с тобою, Коль?
Всё получилось ладно. – Нет, я знаю.
В конце репризы Мишка мне, чудак,
Подбросил мячик – думал, я поймаю…
Я зазевался. – Помню. Ты никак
И не успел бы. – Эх, судьба чудная:
Сначала был так счастлив, а потом
Вдруг догадался, до чего нескладен.
– Ты умница, умеешь всё. – И за день
Сломал так много. Даже светлый дом
Уютный. – Дом сломался на манеже.
И хорошо. Отстроим вновь. Не все же
Умеют жить среди бумажных стен,
А мы – учились. Радостям взамен
Такой уют… Но, слушай, по секрету,
Вагончик лучше. – Только ванной нету.
Теперь ходи с кудлатой головой.
– Мы рыжие, нам это не впервой.
– Кто рыжий? – Я. Сдаюсь. А знаешь, Коля,
Тебя обнять – как на пшеничном поле
В колосья ухнуть. Завтра мы с тобой
Воды согреем, приготовим чаю.
Ты умотался. Свет я выключаю…
Что, жизнь моя? – Мы дураки. Постой.
Улыбки смоем…
 

1 апреля 2013

 
Мы на границе дружбы и любви.
Так по зиме оттаявшая почка
Границу чует зелени и света.
И, выбрав между счастьем и обидой
Ход потайной по имени искусство,
Мы выбрались на светлый круг манежа.
Здесь, замирая на границе смеха,
Мы падаем и слёзы проливаем
Навзрыд, фонтанчиком, во славу детства,
Которое, в смятенье снов и жалоб,
И хмурится, и просит утешенья.
И лишь над тем из нас оно смеётся,
Кто детского достоин состраданья.
Не странно ли? Но как же без печали?
Мы путники, и с каждым шагом сердца
Что сможем рассказать, кого – утешить,
Чью руку удержать?
                                    Мы видим время,
Оно лучами льётся на арену.
Помолимся святому Николаю,
Он покровитель…
 

22 мая 2013