Текст книги "Гражданин ГР"

О пользе казусов

Гр надеялся, что после увольнения у него появится больше времени для поиска мечты, однако прошло четыре года, как он женился, и два, как распрощался с армией, а в жизни ничего не изменилось. Чужие мечты не давались в руки, для того же, чтобы нарисовать свою, рукам не хватало размаха, а мыслям – фантазии. Обидно. Даже у Ло была мечта – найти волшебное дерево, чтобы превратиться в красавицу. Болтливая женщина проговорилась, когда Гр вернулся домой, уставший от настоящей, пылкой любви. Он тогда вволю насмеялся, поиздевался над Ло, обозвав её кикиморой в пижаме, Бабой-ягой в джинсах. Глупость отменная, ахинея, но, с другой стороны, всё же мечта.

А у него – ноль! Если честно, Гр и сам не знал, чего он хочет. Иногда казалось: денег, женщин, путешествий! Но стоило поднять руку, чтобы нарисовать что-то конкретное, как пустота перед ним заполнялась зловещей энергией, откидывая его назад, лишая силы, и он опускал руку. В квартире давно лежали сломанная мачта от военного корабля, два шведских унитаза, три тульских самовара, два надувных матраца и ящик с патронами. Казалось бы, что ещё нужно для появления мечты, для зарождения надежды? При всём том её присутствия по-прежнему не ощущалось. Гр день ото дня становился злее.

Ситуация в стране между тем становилась всё более напряжённой: автобусы ходили без расписания, каждый день по новому маршруту, кондукторы отказывались объявлять остановки, бедные пассажиры не знали, куда они едут. Повсюду мелькали проворные пальцы карманников, граждане, страшась быть ограбленными, носили деньги во рту, не понимая, что выдают себя. Ведь и дураку было ясно: кто не здоровается, тот с деньгами, кто открывает рот для приветствия, тому скрывать нечего. Страна сотрясалась от избытка адреналина.

Потеряв былые ориентиры, государство объявило о переходе на новый уклад жизни, но на какой именно, не уточнило. Напуганные туманными намёками люди начали метаться по разрушенному пространству родины, надеясь найти укрытие от обрушившейся на них непогоды. Все боялись, что вихрь, поднявшийся в центре, а теперь безжалостно круживший над окраинами, залепит мокрой грязью их рты и носы и они не смогут даже кричать. Кто тогда придёт к ним на помощь? Поэтому каждый спасался как мог. Кто-то зарывался в землю, ожидая налётов авиации, кто-то уходил в леса в надежде скоро вернуться, но были и смельчаки, они оставались на местах и растаскивали, по кирпичикам, заводы, чтобы построить себе баню в горах, когда обстановка успокоится.

По улицам катились не просто сахарные ручьи – к ним добавились потоки клюквенной лавы и варёного сгущённого молока. Коньячно-винные реки, отягощённые ликёроводочным подводным течением, омывали города и сёла, подтачивая фундаменты домов. Крупы и макароны забили сточные канавы. Всё это перемешивалось, превращая праздничное само по себе явление в опасный факт. Опасен он был своими подтёками, наступая на них, прохожие скользили, падали и получали увечья.

Проходимцы, у которых Гр занимал деньги на открытие бизнеса, сделались злыми. Не имея возможности ходить по сухим тротуарам, липкие, с переломанными ногами и руками, они перестали реагировать на отговорки Гр, на его надутые щёки и даже грозились убить. Видя такое дело, Гр стал всё чаще подумывать о чужих краях. Он был из тех, кто не любил окружающую действительность, считая, что самое интересное лежит где-то там, в неопределённой дали – в незнакомом городе, на соседней улице, за ближайшим углом наконец, но уж точно не рядом. Мысль о том, что счастье нужно искать где-то в другом месте, беспокоила его. А тут ещё эти пьяные кредиторы.

Стояла весна. Как-то шёл он утром по обочине дороги, размышляя о сложностях исторического момента и о том, где бы найти мечту. В памяти снова всплыл разговор с писателем, с этим удивительным человеком, не имеющим ни одной царапины, ни одной шишки на теле в отличие от проходимцев, активно лазающих по живым шарам. Встреча с ним произошла недавно и накрепко засела в голове – Гр вспоминал о ней всякий раз, как только погружался в думы о жизни. Да, он позабыл о своём намерении не выспрашивать у прохожих об их мечтах и навязался в знакомые, можно сказать, даже вынудил писателя обратить на него внимание, но не жалеет об этом – пройти мимо такого счастливчика было нельзя.

Нельзя было упустить человека, вид которого говорил, что он на короткой ноге со счастьем. Гр подробнейшим образом выведал у писателя всё, касающееся мечты, но, узнав, что иногда она рождается вместе с человеком, а зачастую и раньше его на несколько минут, ужаснулся. Несчастный тотчас припомнил, что мать не раз говорила про отца, будто бы негодяй отобрал у Гр будущее. А что, если она подразумевала мечту? И где в таком случае искать её? Сделав скучающее лицо, Гр сбежал от писателя обмозговывать услышанное, а сейчас думал, что это чрезвычайно трудно – надеяться встретить мечту в городе, в котором нужно обороняться от всякой швали в лице кредиторов, где шагу не ступишь, чтобы не поскользнуться, где за каждым углом звучат взрывы.

Обороняться! Отличная идея! Гр торопливо оглянулся в поисках чего-нибудь для подпорки домашней входной двери. На глаза попались залитые клубничным вареньем железнодорожные шпалы. «Сгодятся, – обрадовался он, – как раз то, что нужно. Забаррикадируюсь, а патроны в шланг от насоса загоню». И он поднатужился, чтобы приподнять одну из шпал. Но тут случился казус – Гр пукнул. Подумаешь, важность! Дело житейское, со всяким может случиться. Всё бы ничего, да вместе с «пуком» наружу выскочил и «как»: комок тяжело заскользил по толстой ляжке Гр, оставляя за собой тёплый след, и шлёпнулся на тротуар. Не сразу осознав деликатность момента, Гр некоторое время молчал, а потом вдруг захохотал. На всю улицу! Ожидать подобного от человека с амбразурой на лице, из-под которой ползут дряблые щёки, это всё равно, что ждать, когда волк захохочет. Не то чтобы Гр никогда не смеялся или не умел этого делать! Нет, как все люди, он растягивал губы в улыбке и даже издавал при этом звуки, похожие на треск саранчи, но это нельзя было назвать полноценным смехом.

А тут, на тебе – широко открыл жёсткий рот под курчавыми усами, как будто дверцы шкафа раздвинул, и захохотал, громко, беззастенчиво, позабыв о внутренних зажимах. Засмеялся простым человеческим смехом там, где бы надо примолкнуть. Заходится: тянется мизинцем под очки слезу вытирать, рот закрыть не может, сотрясается весь от безудержного смеха. Смеётся так, что, кажется, ещё минута и зарыдает или забьётся в истерике.

Неэтичность своего поведения Гр понял, когда возмущённые прохожие стали кивать на него, многозначительно вертя пальцем у виска, и шарахаться в сторону. Он очнулся. «Что же делать?! – испугался бедолага, поймав на себе подозрительные взгляды милиционера. О том, чтобы утащить шпалу, не могло быть и речи, да и сил не хватит. – Чем подпирать двери? Как защищаться?» Им овладела паника. Весенняя азахская столица с её яблочными садами, покрытыми бело-розовыми шапками, с её арыками, наполненными прозрачной водой, показалась враждебной. Отдав на всякий случай честь милиционеру, Гр помчался домой. Он бежал, испытывая страшную неловкость от подсохшего следа на ляжке, но в голове уже радостно билась мысль: «Эхвынский язык! Эх-Выния! Эх-Выния!»

Граница

– Уезжаем! – объявил Гр, забежав в квартиру.

– Чем это пахнет? – осведомилась Ло, затыкая нос уголками кухонного полотенца.

– Реальностью! – съехидничал Гр, хватая спортивный костюм с вешалки и проскальзывая мимо жены в туалетную комнату. – Представляешь, – потрясённо сказал он, вернувшись, – сегодня не видел ни одного шара! Одни красные пятна на дорогах! Скорее всего, уничтожило взрывами.

– Я всегда говорила, что добром перестройка не кончится. Полюбуйся, – Ло возмущённо кивнула головой вверх, указывая на потолок, в котором зияли дыры, – крыша разворочена, камни сыплются прямо на обеденный стол! Из кухни унесло фотографию, где ты в скафандре! Постель вся залита горчицей!

Она тряпкой смахнула мусор, чтобы очистить место и покормить маленького сына, который в испуге забился под стол. Мальчик родился год назад незаметно для Гр и так же незаметно существовал, не вызывая у отца никаких эмоций.

– Пропади пропадом эта фотография! Теперь она никому не нужна. Вся страна под обломками. В атмосфере накопилось слишком много противоположных зарядов, вот посмотришь, воздух обновится, как только они уничтожат друг друга, – попытался успокоить жену Гр. Он включил телевизор в надежде узнать последние новости.

Засветившись, экран затрещал и через минуту погас, послышался странный звук. Телевизор стал мелко дрожать, готовясь взорваться.

– Одни неприятности от этого обновления! И слишком много зарядов, как я погляжу! Ты прав, пора и нам подумать, где укрыться, катаклизмам не видно конца, – согласилась Ло.

Она вытащила упирающегося мальчика из-под стула. Над домом так громыхнуло, что сорвало маскировочную сетку с балкона, в квартиру обрушился новый поток щебёнки. Телевизор взорвался, разлетевшись по комнате блестящими осколками, малыш снова уполз под стул.

– Это уже слишком! – закричала Ло, выковыривая из манной каши камни и кидая их в Гр.

Ребёнок заплакал. Ло пинком опрокинула стул, подхватила сына на руки и убежала в спальню, крича на ходу о том, что уедет в Козюлькино, если Гр что-нибудь не придумает.

«Пора действовать», – решил Гр. Проходимец давно присмотрел кое-что на случай побега. В лесочке, где проходили свидания с бабой, подарившей ему лукошко, Гр увидел однажды танки на дне оврага. Как бывший военный, он ничуть не удивился, ибо всякому офицеру прекрасно известно, что подобные вещи иногда случаются – оружие забывают в самых неподходящих местах и по неизвестным никому причинам. Гр не растерялся. Отвинтив у боевых машин стволы, сложив их горками, он забросал овраг сухими ветками и с того времени начал думать, как использовать свою находку.

А давеча, когда он пукнул, его вдруг осенило. Болван! Как же он не догадался раньше! Эх-Выния! Ну разумеется, – генерал из фанерной барокамеры оказался обманщиком! Скафандры, ракеты, городок – всё это существовало для отвода глаз. Настоящим за железным забором был иностранный язык да лекции преподавателей об Эх-Вынии: о нравах и обычаях этой удивительной страны, о которой все как-то вдруг заговорили, о её потрясающей кухне, вызывающей, по словам очевидцев, прилив бодрости и энергии; о поразительной культуре, вместившей в себя уникальные праздники всеобщего раскрепощения; о бесподобной природе и шикарных дорогах, даривших эхвынцам подсказки на всякий жизненный случай.

Да что там лекции! Существовал семинар «Эхвыноведение», которым, правда, Гр часто пренебрегал, увлечённый ночными полётами. А картина, висевшая в кабинете генерала? Натюрморт с жёлтеньким супчиком в глиняной тарелке, где плавали кончики свиных хвостов, ракушки, шляпки грибов, а по краям тарелки громоздилось нечто, напоминающее сахарную вату? Рядом стояла бутылка «Маисовки», кукурузной водки, национального напитка эхвынцев. Генерал ещё хвастался на весь городок, что пробовал такую однажды. «Шибает, как атомный взрыв!» – говорил он, закатывая глаза. Не это ли доказательство наличия секретных интересов у государства! Всё ясно – межконтинентальному начальству нужны были рецепты эхвынского счастья.

Так вот куда метили генералы таинственного городка, вот к чему было приковано их внимание, вот для чего предполагалось использовать засланцев! Гр пришёл в восторг от своего открытия. Если где и можно найти мечту, то лишь в Эх-Вынии! Теперь он знал, что нужно делать. Оставив Ло разбираться с ребёнком, Гр надел форменные военные ботинки и выскочил из квартиры. По одному ему известным тропкам добрался до ближайшей границы, профессиональными движениями рук простукал её, по звуку определяя имеющиеся в укрепсооружении пусто́ты. Найдя то, что искал, ударил что есть силы кулаком. Посыпался цемент, с треском выпали кирпичи, в границе образовалась дырка. Обрадованный Гр аккуратно прикрыл отверстие валявшейся под ногами газетой и стремглав побежал домой.

Ло стояла у раскрытого окна. Она грустно смотрела на едва различимый из-за большой задымлённости улицы закат, держа в руках старую коробочку из-под конфет. В небе сгущались тучи. Раскуроченный потолок, оборванные шторы, валяющиеся по всей квартире куски асфальта, камни и щебёнка производили угнетающее впечатление. Бугольские выцветшие малахаи с растущими в них запылившимися кактусами дополняли печальную картину. Увидев мужа, Ло встрепенулась, выйдя из задумчивости.

– Мне страшно при одной только мысли, что придётся отказаться от накладных ресниц! Ты не представляешь, с каким подозрением на меня смотрят в автобусе! – плаксивым голосом произнесла она, открывая коробочку и с любовью разглядывая голубые ресницы.

– Без них ты выглядишь естественней, – отмахнулся Гр и начал обрывать наколотые на кактусы бублы.

– Что ты делаешь?! – ужаснулась Ло. – Это на чёрный день!

– Считай, что он наступил.

И точно, не успел Гр оборвать все деньги, как в комнату ворвался злой ветер. Запахло порохом.

– Это конец! – в ужасе прошептала Ло. Она отбросила коробку, схватилась за голые веки и закричала: – Поскорее закрой окна! На улице вихрь!

– Какой смысл закрывать окна, если нет потолка?! Что толку стенать о ресницах, когда нужно прятать глаза?! – взвился Гр.

В доказательство его слов сверху упало то ли несколько крупных градин, то ли гильз. Они больно ударили Гр и Ло, заставив их пригнуться. Стоящие на подоконнике малахаи подпрыгнули пару раз и подхваченные мощным порывом ветра вылетели в окно, пронеслись над пустым двором, стадионом и скрылись в темнеющей дали. Следующий порыв унёс накладные ресницы. Ло не могла шевельнуться от охватившего её страха.

– Постой, куда ты?! – в ужасе кинулась она к мужу, увидев, как тот схватился за дверь. – А мы с Вязом?..

– Купишь билет! Я буду ждать вас завтра в Эх-Вынии, у главных ворот! – крикнул Гр, кинул деньги на стол и выбежал на улицу.

Никто из жителей азахской столицы не обратил особого внимания на длинную колонну танков, связанных одной верёвкой, стремительно двигающихся по окраинам города. В центре давно велась стрельба, все подумали, что это идёт подмога защитникам чахнущего государства. А в человеке, который тянул колонну и был одет в спортивный костюм, признали одного из отечественных героев. Подпрыгивая на ухабах, обезображенные железные монстры неслись на юг, грозя подмять под себя бегущего впереди колонны Гр. Зажатые под мышкой стволы мешали движению, но медлить было нельзя. Завидев границу, он прибавил скорость и ринулся вперёд, целясь головой прямо в то место, где висела газета. Удар! И Гр потерял сознание. Очнулся, когда кто-то попытался разжать его зубы лезвием ножа, чтобы влить в рот коньяк. Гр сделал несколько жадных глотков и открыл глаза.

Граница уцелела, по ней пошли мелкие длинные трещинки, да местами облупилась краска. Рядом стояли танки, оцепленные нарядом пограничников с хмурым капитаном во главе. Капитан держал в руке бутылку коньяка и выжидающе смотрел на перебежчика. Увидев, что тот очнулся, офицер поставил бутылку на землю, потрогал ремень, проверяя, не съехала ли пряжка, и, убедившись, что всё на месте, потянулся к висевшему на боку пистолету.

– Та-а-к, – сказал он недовольно. – Что будем делать, товарищ Гр?

«Товарищ» вскочил на ноги. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – Гр перепутал в темноте: вместо отверстия, прикрытого газетой, сунулся в доску объявлений, приколоченную к границе ржавым гвоздём. По соседству с ней задирались от ветерка углы помятой «Вечерней столицы», грозя обнаружить сделанную им дырку. Мигом оценив обстановку, Гр ловко подхватил рассыпанные стволы, прижал их покрепче к телу и кинулся бежать в сторону газеты. Ему удалось подцепить недопитую бутылку с земли, сорвать с капитана фуражку и протиснуться в чужую страну, прежде чем пограничники пришли в себя. Гр был одной ногой в Эх-Вынии, когда один из солдат вдруг прыгнул и сорвал с него ботинок.

– Ну и заяц! – засмеялся капитан, опешивший от прыти нарушителя, ничуть не огорчённый из-за фуражки, но разозлённый тем, что Гр стащил коньяк.

А Гр, допив из бутылки, бросил в бывших соотечественников второй ботинок. Капитан успел уклониться. Он засмеялся ещё раз и крикнул:

– Не возвращайся, парень, никогда! Слышишь? Никогда!

При этих словах офицер подошёл к доске объявлений, сорвал с неё какой-то листок, затем кинул его через отверстие сбежавшему из его рук проходимцу. Гр пальцами ноги осторожно перевернул листок, там он увидел своё лицо, выглядывающее из-за стекла скафандра. Снимок сопровождался небольшим жирным текстом, в котором слова «секреты», «государство», «полёты» и «насос» были выделены красным цветом. Гр не стал читать листовку. Наступив на неё пяткой, он вдавил бумагу в траву и, сдвинув фуражку на затылок, показал капитану язык. Закинул связку стволов на плечо и, насвистывая, удалился.

Глава 5. Эх-Выния

Общий вид

С высоты птичьего полёта Эх-Выния напоминала картину в стиле импрессионизма, бережно вставленную в широкую рамку, образованную берегом голубого моря на юге, зелёными горами на севере и синими полосками рек на востоке и западе. Таинственный художник постарался – от вида прекрасной страны, вольготно лежащей посередине пустыни, так и веяло праздником! Картина блестела на солнце, вся облитая ярким оранжевым светом.

Океан был спокоен и тих. Будто стараясь оживить его дыхание, мастер крупными мазками усилил волны, направив их в сторону плоского берега. Послушные желанию невидимого художника они легко набегали на мягкий песок, неслышно целуясь с пляжем, и так же легко отступали назад, унося с собой воспоминание о нежном прикосновении. Море было голубым, как и небо, которое ласково улыбалось ему с высоты и тоже стремилось к поцелую. Остроконечные горы напоминали корону с частыми зубцами, из-под которой с обеих стороны выбегали синие ленты рек, устремлённые к океану.

Основную часть занимала пустыня. Она не имела чётких границ, их без конца нарушал своевольный ветер, беззаботно гулявший над песчаными просторами, то сужая, то расширяя их. Повсюду просматривались яркие пятна зелёных оазисов. Самые маленькие, размером с танцевальную площадку, выглядели неровными кляксами, сделанными художником по неосторожности, а крупные, бывшие под стать хорошему лесочку, казались тщательно прорисованными цветами с множеством лепестков.

Каждый, кому посчастливилось взглянуть на картину сверху, испытывал непреодолимое желание добраться до этих оазисов, чтобы убедиться в существовании тончайшей, смешанной с запахами экзотических растений прохлады, чтобы услышать птичьи голоса, перебивающие журчание водопадов, и увидеть роскошные травы. При взгляде на картину так и хотелось прыгнуть голышом в океан, проплыть по одной из речек или побродить в прекрасных садах, раскинутых по их берегам. Нигде, кроме Эх-Вынии, нельзя было найти таких диковинных фруктов, которые эхвынцы выращивали на своей земле, отправляя затем по всему миру.

Кроме дуриана и рамбутана, они разводили дельфинов и разбивали парки, мечтая о том времени, когда страна превратится в сплошной дендрарий. Часть жителей работала на севере, где располагались фабрики и заводы, производившие необходимую для жизни утварь. А часть – на юге, там находились морские верфи. Все были заняты делом: кто-то строил мосты и аэродромы, а кто-то втыкал ростки бамбука в землю и ждал, пока они вырастут до крыши его дома, чтобы сделать из него нужную вещь вроде подзорной трубы или кресла-качалки. Все активно трудились, используя каждый кусочек земли, но в горные леса не лезли, оставив их освоение на «потом».

По характеру эхвынцы были спокойными, необыкновенно гостеприимными людьми. Они никогда не раздражались, понимая, что в этом мало толку, и старались вести себя аккуратно, чтобы на них тоже никто не раздражался. Такой принцип поведения говорил об уверенности в себе, о том, что эхвынский народ знал кое-какие секреты, позволявшие всегда оставаться здоровым, жизнерадостным сообществом. Северные жители могли показаться более суровыми, чем южные, и это было вполне естественно, если вспомнить, что в древности из-за гор на Эх-Вынию постоянно нападали чужеземцы. Иностранцы, прибывающие в страну в большом количестве, стремились уехать в центр, поближе к знаменитым банановым лесам, о которых они слышали, что там всё из натурального золота. Но никто и никогда не видел банановое чудо, эхвынцы строго охраняли свои заветные леса и не пускали туда чужеземцев.