Текст книги "Цветной бульвар"

Вероника Аркадьевна Долина
Цветной бульвар. Новые стихи

© Долина В.А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Сретенский бульвар

2013

19.01.2013

 
Замело и Мюнхен, и Чикаго.
Лыжи, санки, горка и каток.
Что другим работа, нам – во благо.
Пусть Москва припудрится чуток.
 
 
Пусть ее причешет частый гребень,
Ведь без слез смотреть уж не могу…
…У Москвы свои и Босх, и Брейгель.
Человек заметней на снегу.
 

31.01.2013

 
Тут не ветрено и очень не противно.
Не толкаются и говорят без мата.
Здесь и живопись-то не супремативна.
Тут, боюсь, не знают Черного квадрата…
 
 
Но отзывчивы, по-здешнему пикантны.
Из еды предпочитают сыр и мясо.
И машину водят тоже деликатно…
Хоть машины тут не нашенского класса.
 
 
Но и я тут не пою, хоть не тоскую.
Не вымучиваю строчки – выдыхаю.
Тот, кто мог бы потерпеть меня, такую —
Жил бы тут, но занят музыкой, стихами…
 
 
Что же толку от империи, от Рима?
От руин его, и Тибра, и спагетти?
Все же поняли, что это повторимо…
Все уж поняли – и взрослые, и дети.
 
 
Не ценю я пылко-праздного туризма.
Тут Нормандия, мой городок соленый.
Если где-то и укрыться от царизма —
То в моей рыбачьей хижине зеленой.
 

31.01.2013

 
Не то-не то-не то-не то-не то!
Нутро визжало, корчилось, грустило.
…Три курточки купила и пальто.
Из недешевых. Тут же отпустило.
 
 
О чем напишем мы в январской главке?
О том, как оказались сразу в лавке
Моей простой излюбленной одежной,
И не скажу чтоб очень молодежной…
Там было пальтецо
Одно из драпа —
Как детское лицо
В семье сатрапа…
Конечно, я за пальтецо схватилась…
Пока душа моя не укатилась,
Покуда не ушла шинель с прилавка,
Незримо, как перчатки, как булавка…
Как вдруг смотрю —
В соседней-то кабинке
Какие там устроились картинки!
Там старичок в очках, седой, умильный,
Глядел с любовью за своей
Двужильной,
Такие же очки,
Седины те же…
Две старые лошадки на манеже.
Так вот она в моем пальто
Стояла…
Стояла и тихонько так сияла.
И хороша была на ней шинелька,
И старичок сиял, как карамелька.
Потом пошли и тихо заплатили.
Потом глаза друг к другу обратили
И унесли пакет с шинелью серой —
C достоинством, и грацией, и верой.
 

01.02.2013

 
Любимица моя, Эмманюэль Беар…
Какое там – Бинош, Тату и Котийяр?
 
 
Полет широких скул,
Нацелен в вечность бюст.
Таких бы поискал
И Мопассан, и Пруст.
 
 
Старик Варнье Режис,
Уж раз тебе дано…
Пожалуйста, держись,
Крути свое кино.
 
 
Где нет любви – тюрьма.
За чем же я слежу?
Затем что я сама
Себе принадлежу.
 
 
Да, было волшебство.
Я помню этот год.
Но больше – ничего
Уж не произойдет.
 

17.02.2013

 
Как всегда, улетаю с трудом,
Позвонивши и сестрам, и брату,
И, как старый солдат Розенбом,
Восхожу молчаливо по трапу.
 
 
Но, похоже, скажу наконец
Свое слово, угрюмо и прямо.
Что Израиль? Мой мощный отец.
Что Москва? Моя бедная мама.
 

20.02.2013

 
Не стихотворно, не стихотворенно —
Она сама плела себе судьбу.
Моя Марьфедна, мертвая царевна,
Лежала в красном маленьком гробу.
 
 
Была она никчемный богомолец —
Но книжная пречистая душа.
Флобер, Бальзак, «Московский комсомолец»,
И Жапризо – все разом, не дыша.
 
 
Пока детей питали порошками
И вспаивали серым молоком —
Она их оделяла пирожками…
Проглатывалось это целиком.
 
 
За восемьдесят было. Нам, калекам,
Ручных ее работ не сосчитать.
Таким была кристальным человеком —
Каким, подружка, нам уже не стать.
 
 
Как Баба Груша – из рязанских скотниц
И не склонила мудрой головы.
Последняя из старых домработниц
Моей неубираемой Москвы.
 

22.02.2013

 
Не так пишу. Не столько и пою.
Так отчего ж так больно устаю…
Так мертвенно, болезненно дышу,
Как будто ворох книжек ворошу,
Лежащих на полу передо мной,
Меж изголовьем, лампой и стеной.
 
 
Зачем я так бездарно устаю,
Как будто ежедневно узнаю
Такое что-то… что не стоит знать,
Чтобы себя саму не проклинать,
Чтоб, искупав дитя, создать ночлег…
И, почитав, уснуть как человек.
 

09.03.2013

 
Мезами. Я – улетаю.
В ужасе часы считаю.
Перед тем как улечу —
Я еще сказать хочу…
 
 
Всем спасибо, кто полгода
(Снег, метель и непогода…) —
Рядом был, стоял стеной
И плечом к плечу – со мной.
 
 
Со стихами и картинкой,
На свету и невидимкой,
С сумасшедшинкой лихой,
Ни хороший, ни плохой,
 
 
Ни сиропный, ни сусальный,
Но, как камушек хрустальный,
Поместился на груди…
И сияет впереди.
 
 
Я большой ценитель слова.
Но такого-то улова
Мы не ждали со стишком,
Нехотя идя пешком…
 
 
Из Москвы… к Ерусалиму,
Улицею Россолимо,
Долороза за стеной.
И Ломброзо за спиной…
 
 
Что мы можем со стишками?
Встать пораньше, с петушками,
Пробежать с собачкой круг —
И скорей нырнуть в Ф-бук.
 
 
Не кричите мне – куда ты??.
Там за окияном Штаты…
Тоже полные братвы,
Хоть неблизко от Москвы…
 
 
Все, короче. Мне наука:
Хоть денек, а без Ф-бука…
Но продолжат семинар
Сторож и Ветеринар.
 

16.03.2013

 
…Кстати, тут снежок ледяной.
И мой голосок нитяной
Надо б заплести за струну,
Хоть бы за одну.
 
 
Кстати, всюду вижу гусей,
Нильсовых канадских друзей.
Каждый сер и черноголов.
Тут не нужно слов.
 
 
Кстати, тут и белок стада.
Рыскают туда и сюда…
Тощие они по весне.
Или мнится мне?
 
 
Кстати, вот он, лед снеговой.
Над моей летит головой.
Вот уж я по этому льду —
Стало быть, поеду-пойду.
 
 
Эти гуси-белки-снега…
Слава богу, дождь – не пурга.
…ты ж, гитарка, тихо радей.
Радуй людей.
 

16.03.2013

 
И дальше, дальше – на пароме,
Уже и Питтсбург впереди…
Кого еще увижу в доме?
Кого смогу прижать к груди?..
 
 
Над речкой, будто старый Киев…
Не помню имени реки,
Но вряд ли встречу местных виев
На расстоянии руки…
 
 
А публику? Пошли Господь
Ее, хоть малую щепоть…
 

17.03.2013

 
Уставши от тихих словес,
От собственных музык – и вовсе…
Сижу и считаю овец.
Хочу к Пенсильвании в овцы.
 
 
Якутия и Абакан
Мне пишут светло и подробно.
Я как-то сродни облакам,
Но все же и овцеподобна.
 

17.03.2013

 
И что сказать под мартовским шатром?
Меня опять увозит мой паром.
Я тут шатун. Я ветхий пилигрим.
Но скоро (сун…) —
Мне будет мой айскрим…
…Они зовут свой городок Фили.
Стоит себе на краешке Земли.
Я тут бывала в разные года.
Я вообще видала города…
Но тут Фили… забытые Фили.
…бежит грейхаунд в мировой пыли.
 

18.03.2013

 
И вот уж снова на перроне…
Скажи себе – как на духу,
Что ты напела о пароме
Не более, чем на строку…
 
 
Строка к строке, щепотка к праху…
В груди дымится проводок-с…
Он нанизал простую пряху
На ненаглядный парадокс.
 
 
Строка к строке. Вокзал высокий,
там поезда бегут внизу.
Утри, изгнанник одинокий,
Неоднозначную слезу.
 
 
Что делать тут с таким навзрыдом?
Ну, хочешь крохотный укол?
…Такси у них зовется ФРИДОМ.
И ЛИБЕРТИ есть колокол.
 

19.03.2013

 
А сегодня в Новоанглии —
Метель, метель.
Ночью прилетели ангелы,
Постелили постель.
 
 
Заглянули и ко мне, хотя
Высокий этаж…
Я глаза открыла нехотя —
А тут такой пилотаж!..
 

20.03.2013

 
Меня по швам всю распороли,
А сердце залили водой…
Но завтра – снова на пароме…
Беги, грейхаунд молодой.
 
 
Я робко приоткрою шторку.
Увижу лес, увижу плес…
Всяк музыкант бежит к Нью-Йорку —
Как старый пес. Как гончий пес.
 

20.03.2013

 
Александр Моисеич, привет!
Перед как отъехать к Нью-Йорку,
Прокричу вам, атлант и атлет, много лет —
И легко, как под горку…
 
 
Муз любимец, орел, образец…
Так и видим, смутясь, год от году —
Будто все еще божий резец
Вашу крепкую точит породу.
 
 
Вы все тоньше, сильнее, новей,
Многим людям пути указатель…
И чего бы нам вихрь ни навей,
И какой бы ни рви нас терзатель…
 
 
Вы ж как были – поэт и галант,
Вопреки мвд или миду,
Всех живее российский атлант.
Мы увидим еще Атлантиду!
 

22.03.2013

 
Погода бывает мерзкой.
Бывает и благодатной.
На нашей Красноармейской
Была я ловильщик знатный.
 
 
Куда же я так спешила?
За мной, что ли, гнались волки?..
Начальственные машины,
Прекрасные были «Волги»!
 
 
Водилы не вороваты,
Водилы не виноваты,
Водить меня обучали
И были не староваты…
 
 
Среди трепотни гусарской
По нашей Москве покорной
Я мчалась в машине царской,
Такой безвозвратно черной…
 
 
Зачем я все вспоминаю?
Какого такого черта?
Москву, что ли, поливаю
В районе Аэропорта?..
 
 
Затем, что нехороши мы…
Что впадины нам, что горки…
…я плохо ловлю машины
В готовом на все Нью-Йорке.
 

22.03.2013

 
А завтра снова – жди парома…
И Бруклин на исходе дня…
Придет машина в полвторого,
И – только видели меня!
 
 
Приеду к старикам на Брайтон,
Пойду с бабульками на бич…
Конечно, может, и не рай там.
Но – не московская же дичь.
 

23.03.2013

 
Короткий сон. Потеря веса.
Неочевидный аппетит.
Паромчик тут. На кромке леса.
Потом поедет – полетит.
 
 
Ни выспаться, ни утопиться.
И не вода – аэрозоль.
Все тверже, все грубей копытца.
Одна железная мозоль.
 
 
Неблизко гавань. Плыли, плыли…
Все там же. Как я ни радей.
Что вспомнишь после? Только мили?
Или на берегу людей?
 

28.03.2013

 
Я снова выступлю по роли,
Хотя боюсь, что выйду из…
Но завтра снова на пароме
Отправлюсь в город Сент-Луис…
 
 
И дальше, но пускай отвага
Не покидает нипочем
Того, кто полетит в Чикаго —
С одной гитарой за плечом.
 
 
Быть может, дихлофосом, дустом —
Остановить меня успеть?..
Но в воскресенье город Хьюстон
Приговорен. Там будем петь.
 
 
И главное. Безмерно рада.
Тут всех давно должно мутить.
Вот только Денвер (Колорадо)
Еще придется охватить.
 
 
Там, в понедельник, в ресторане…
Последний звук… последний бал.
Предупреждаю всех заране —
Кого паром мой задолбал.
 
 
…но скоро – снова за работу.
И смех и грех. И грязь, и мрак.
13-го, уж в субботу —
В Москве поэт де Бержерак.
 

30.03.2013

 
Цветут – и крокусы, и слива
В Чикаго. Всем бы так цвести.
…До Мексиканского залива
Паромчик должен довезти…
 
 
В Чикаго озеро, не демо и не промо,
А просто озеро. Запомни, запиши.
А если кто-то не нашел себе парома —
Так ведь и в теле можно не найти души.
 
 
Так, до последнего патрона
Мы будем биться с темнотой…
Сегодня снова жду парома.
Чикаго – город непростой…
 

31.03.2013

 
С Техасом говорить стихами…
Доставил и сюда паром.
Во лбу шумы не затихали —
Как марафонец с топором.
 
 
Вдохну отчаянно и хрипло,
Весенний воздушок сырой.
Моя издерганная скрипка —
Вот та воистину герой.
 

26.04.2013

 
Была и у меня своя метода.
И я, теряясь в море новостей,
С чувствительною разницей в три года —
Когда-то родила на свет детей.
 
 
Но в день один и тот же, как будильник.
В конце апреля. Так, чтоб в Первомай —
Мужчина бы наполнил холодильник,
И – марш к роддому, деток принимай.
 
 
…Так было – лет назад почти что триста.
Сияло солнце. Плыл пасхальный мир.
Я не была женою декабриста,
и обувь у детей не знала дыр.
 
 
Сегодня вспомню об апрельском часе.
Мне весу было – 45 кило.
Спасибо, братцы, вам – Олегу, Асе.
Мне, как и обещалось, повезло.
 

10.05.2013

 
Уснула под грозу, встаю с дождем.
Не слышно соловья или голубку.
Огромна лужа. Знаю – перейдем.
Что дождь промочит —
Выжмем, будто губку.
 
 
Ну что погода? Я же пилигрим.
Мне дождь как солнце.
Без стиха – ни шагу.
Перо отточим, рифму заострим.
Вставай, Планше,
Давай сюда бумагу.
 

12.05.2013

 
…Кролик чугунный, эпический, давай-ка, меня вези.
Самой не добраться до поезда —
Мне, слабенькой и усталой.
И пусть никто не показывает мне Бондарчука вблизи…
Все-таки он металлический,
Не нравящийся мне малый.
 
 
Не тянет он на титана.
Странная голова…
Наподобие набалдашника.
…Голос полон дурной морали.
Из Бахчисарайского фонтана – играл бы, пока я жива.
Или Отелло – как папа.
Как они уже и играли…
 

13.05.2013

 
Тогда вот так… я в Лейпциге была.
Как водится, я людям песни пела.
Ко времени едва-едва успела,
Прихрамывая, по перрону шла.
 
 
И вот, когда почти окончен кросс,
Я из иных времен встречаю фото:
Старинный черный тяжкий паровоз.
Угрюмый, но готовый для полета.
 
 
…В рабочем виде, дремлет на пути.
И сверху ящик с угольком
Искрится.
Вот-вот, пожалуй, может отойти,
Едва огонь, где надо – загорится.
 
 
Устало осмотрела уголок.
И вижу – камень и резьбу на камне.
И сверху так насыпан уголек…
И тут, боюсь, не хватит языка мне.
 
 
Я вижу ясно слово «Терезин».
И на вокзале, чистом и прозрачном —
Тот самый ветерок меня пронзил.
Окутал темным облаком барачным.
 
 
…Такое то барокко, мил-друзья,
Я в Лейпциге видала. Что ж, погуглим?..
Оно там есть. Бесшумно, не грозя —
Стоит и спит, заправленное углем.
 

16.05.2013

 
Какой мы замок тут видали!
Мы в воду камушки кидали,
А он стоял на берегу —
Хорошенький до не могу…
 
 
Нафабрен и наштукатурен,
Весь отшлифован, окультурен…
Мостов и лестниц кутерьма,
И потаенная тюрьма…
 
 
…И тут же анекдот немецкий:
Вот тут-то офицер советский
Однажды ванну принимал…
Ну ванна-то – не криминал?..
 
 
Но так, похоже, веселился —
Что вниз насквозь и провалился,
На предыдущий, что ль, этаж…
Для замка – высший пилотаж.
 
 
И эту дикость на привале —
Еще впечатали в скрижали,
Чтоб каждый местный тут турист —
Попомнил, как наш брат игрист…
 
 
А в замке тот же самый климат…
И камни смертушки не имут.
Все те же камни, черт возьми.
А отшлифованы людьми.
 

16.05.2013

 
Мне был бассейн термальный дан.
Таких бы нашим городам,
Немытым, непротертым,
Еще живым – но мертвым.
Германия – Восточная.
Задание – неточное.
И все мое сознание
Какое-то проточное…
Я задремала, мезами…
Меж нами, тонкими людьми,
Я тут дремлю открыто.
Простите уж пиита…
 
 
Вращайся же, мой скромный диск.
Не возвращайся, Отто Дикс,
В родимые поселки,
Где темень и осколки.
 
 
Ты был тут главный генерал.
Ты и остался – минерал,
Из здешних аметистов.
И нежен, и неистов.
 
 
Уехал, не отдал редут…
А вот меня в театр ведут —
Чего-то из балета…
Саксония и лето.
 

20.05.2013

 
…Смотрю, как мой ровесник, полный сил —
Восходит в небо – как и попросил.
Как дедушка Глазков…
Как Леонардо…
Как прочие небесные тела —
Кому земная жизнь тесна была,
Художники иного авангарда…
 
 
Смотрю в слезах.
Но, как ни обнимай
…Того, кто переходит месяц май —
Не все пройдут вторую половину.
Не с каждого снимается вина.
И пальцу больно от веретена —
А замок спит. И переждет лавину.
 
 
Смотрю в окно – там полтора часа
Идет одно кино, где небеса —
Как пастбища нестриженых баранов.
 
 
Повсюду замки. Стены снесены.
И сбрызнуты луга, и зелены.
…Все спасены. Взлетает
Балабанов.
 

31.05.2013

 
Вот любопытно.
Вот же ведь Москва.
И солнечно, и тополь, и трава.
Но уезжала – месяц как отсюда…
И щиколотка ныла,
Тихий факт.
Нога с ногою даже шла не в такт.
И, как всегда, в пути случилось чудо.
 
 
И перестала щиколотка ныть.
…И я могла ходить, летать и плыть.
С десяток городов – как на пуантах.
Играла на кифаре, как Гомер.
В музеях проводила свой замер.
И не желала знать о дилетантах.
 
 
Поскольку я-то профи, старый вепрь,
Которому любой не страшен ветр,
И грозы, и дожди, и континенты.
И щиколотка, что была в Москве,
Ни разу не мелькнула в голове —
Хотя бывали разные моменты.
 
 
Короче – все, молчала, день и ночь.
И я о ней забыла – дескать, прочь
Пошли, мои артрозы. Я об этом.
А щиколотка, темная душа,
Хотя и отсиделась, не дыша,
В Москве очнулась.
…Родина, с приветом!
 

05.06.2013

 
Сегодня удивительно черно.
Темно ночное мирное окно.
И пух тяжелый не летит уже
На этом, на четвертом этаже.
 
 
Детей моих невидимый патруль.
Людей моих неведомый пароль.
Дверей моих сломавшийся замок.
…одни стихи приходят
под шумок.
 

* * *

 
Не увидела моя мама
Золотистого Амстердама.
Не успела. А как хотела…
Так хотела – мечтала прямо.
 
 
А была моя милая мама —
Самая настоящая дама,
Для которой все продавщицы
И раскладывали вещицы,
 
 
И разглаживали любовно,
Щебеча, как есть, поголовно.
А моя античная мама
Шла, несла себя – только прямо.
 
 
Папа мой и летал пониже,
И мечтал-то лишь о Париже.
Но Москва пустить не хотела,
Пока мама не улетела.
 
 
Улетела мама на небо —
И взять билеты бы, что ли, мне бы…
Погулять с отцом – не счастливо,
Но хотя бы – не сиротливо.
 
 
А не так, как было на деле.
А на деле – не углядели.
 
 
Я пишу это много позже.
На отца похожа, похоже.
Я сама себя укротила,
Но Москве моей не простила.
 
 
А чего я ей не простила?
Что родителей упустила.
 

07.06.2013

 
Мой ангел.
Мы, пожалуй, торжество
Сегодня не устроим, как бывало.
А прежде, как бы время ни черство, —
Я детский день рожденья затевала.
 
 
Домашнее едва ли не кино.
Живые театральные картины.
Хотя сама заметила давно:
Все, кроме взрослых, там
Невозмутимы…
 
 
Из «Праги» было «Птичье молоко».
Из «Будапешта» – безотказный «Зденко».
Недорого все было и легко.
И никакого горького оттенка.
 
 
Мой ангел. Все. Иные времена.
Старик Макдоналдс что-то отодвинул…
Пирушек вроде стало до хрена.
Но что-то же он выгнал… или вынул…
 
 
Теперь у нас в Москве – не прежний дух.
Тебе, мой ангел, не четыре года —
Когда кругом летает светлый пух,
А мы идем в Макдоналдс,
Там – свобода!
 
 
Прости, мой милый, маме простоту.
И папе тоже. И сестру, и брата.
И бабушкину вспомни красоту.
Такие были девочки с Арбата.
 

09.06.2013

 
На даче были, господи прости…
На даче хорошо. Кусты и птицы.
Возьми себя за шкирку, укроти.
Побудь щенком крота, его кротицы.
 
 
Включаем электричество и газ.
Чуть морщась, подметем помет мышиный.
Руины? Нет, мы не опустим глаз.
Не побежим сейчас же за машиной.
 
 
Все наклонилось. Тяжесть лопухов,
Укромные орешники да елки.
Едва отыщешь музыку стихов —
Как старые журналы спрыгнут с полки.
 
 
А их-то и придется избегать.
Все эти «Огоньки» и «Иностранки»…
Не хочется на них и посягать,
Как солью посыпать былые ранки.
 
 
Хоть небольшие… крови-то и нет.
Здесь крови нет. Но комары – на диво.
Лет через тридцать будет интернет.
А наше время было нерадиво.
 

10.06.2013

 
Не бегать же, суставами хрустя?
Не заливать же милый дом слезами —
Когда почти что взрослое дитя
Уходит и идет сдавать экзамен…
 
 
Экзамены нелегкие в Москве.
Когда-то тоже было туговато.
Москва тебе – не завтрак на траве…
И не растительного пуха вата.
 
 
Состарилась теперь моя Москва.
Вот у меня такая же собака…
Подслеповат, но вроде голова
Работает. Работает, однако.
 
 
Экзамены… едва ли помогу.
Хоть что-то соберу ему в дорогу.
И подожду его на берегу,
Среди людей ваганьковских, ей-богу.
 

* * *

 
…Дитя пришло, почти ликуя.
Над головой его, бликуя,
Посверкивал зеленый луч.
Побрякивал в кармане ключ.
 
 
Дитя сменило майку свежу…
Уж мне казалось, что я брежу…
Айфон зажало в кулаке —
Да и исчезло вдалеке.
 
 
Таких оттенков был экзамен,
Чтобы вздохнуть под вечер:
Амен!..
 

13.06.2013

 
Взяла таких ванильных белых роз…
Вся дюжина моя. И сверху ирис.
И вышла из ночных тревожных грез.
И небо надо мной
Висело, ширясь.
 
 
Висело, невеселое мое.
Топорщилось июньскими
Глазами.
Вот кладбище, а вот и забытье.
Прошли насквозь, но уголки срезали.
 
 
В июне есть такой приметный день,
Когда я обмираю, как мембрана.
Как от себя отброшенная тень.
Ну а коньки – пока отбросить рано.
 
 
И вот я отправляюсь – без коньков,
Но с розами, и ирисы наружу.
Такой уж это день. Каков?
Таков.
И, как всегда, я мучаюсь и трушу.
 
 
Не трусь, малютка.
Русь – она правей.
Она глядит нещипаною павой.
А ты опять о том, как соловей
Сегодня пел в кустах над Окуджавой.
 

Страстной бульвар

20.06.2013

 
..У собак легчайшая походка.
Легче, чем у бабочек, у птиц.
От братоубийства до потопа.
До размокших кружевных страниц.
 
 
От кухонных запахов – до банных.
Вплоть до аромата бельевой.
До младенцев шумных, богоданных —
Собранных в гостиной, в игровой.
 
 
…Вот идет легко, как император —
Хоть и в тяжкой упряжи из кож.
Человечьих душ аккумулятор.
Агнец, что на ангела похож.
 
 
Этой самой поступи воздушной
Как могу не слышать отголос,
Если мне в последней ночи душной —
Без собаки мерзнуть довелось…
 

22.06.2013

 
Отнесите мое письмо
Тому – кому оно не придет само.
 
 
Да, одной из моих мечт
Было сделать одну из почт
Такой – чтоб была там бессильна речь.
И, возможно, всесильна ночь.
 
 
Отвезите мое письмо
Туда – куда оно не придет само.
Мне самой уже все равно
Ямщиком служить не дано.
 

22.06.2013

 
Давно. Давно. Давно.
Сто двадцать лет тому.
Оно. Оно. Оно.
Ей страшно. И ему.
 
 
Дымится полоса.
Страна мужей и жен —
Где всяк на полчаса
Разъят, разоружен,
 
 
…Невыносимо гол,
Неприхотлив, как галл.
Умел бы – не ушел.
Умел бы лгать – солгал…
 
 
В те прежние года
Никто не думал лгать.
Мы верили тогда,
Что надо избегать —
 
 
Позорной левизны,
Тяжелой правоты.
Ни мужа, ни жены.
Теперь скажу – понты.
 
 
Без воздуха, во мгле
Сто двадцать лет живу.
Не знаю, кто во мне
Колеблет тетиву…
 
 
Бывает, что стрела
Перечеркнет строку,
Сама я не смогла.
И больше не смогу.
 

* * *

 
Мой бедный.
Тяжелы твои дела.
…а было дело – я тебя взяла,
Малюсенького, месяцев пяти,
Чтобы скорей на дачу отвезти…
 
 
Чтоб радовались дети,
Мой отец —
Тебе, мой толстолапый молодец.
 
 
…Давно когда-то, догадал же черт,
Меня попасть в один аэропорт.
Расхристанной, зареванной, во сне…
Такой в тот год любовь явилась мне.
 
 
Явилась – и изгрызла мне лицо.
И ела на глазах мое мясцо.
Как темный зверь, как небольшой шакал,
Который в темноте меня искал.
 
 
И вот, в далеком аэропорту,
Когда я заступила за черту,
Такого я увидела щенка,
Что онемели сердце и щека…
 
 
Такой был медвежонок тот щенок,
Так славно ковылял у самых ног…
И села я на пол еще в слезах,
А встала – было олово в глазах.
 
 
Да, олово. Я с ним живу давно.
Готовлю с ним обед. Иду в кино.
Особенно кино… но тот щенок —
Он был отец, и муж, да и сынок.
 
 
Прошла эпоха. Он на небесах.
И, как овчарка, умер на часах.
И я взяла второго, не смогла
Без этого овчинного тепла.
 
 
Теперь и он… уже почти что там.
У нас кардиограмма – не фонтан.
У нас одышка, тяжкий, вялый ход.
Над нами оловянный небосвод.
 
 
…живут же как то…
Научусь еще.
Последнее пушистое плечо.
 

* * *

 
Все подросли. Все выросли в семье.
Какой-то ужас – все, одновременно.
И что ж теперя, что ли, о себе
Подумать, что ль, коленопреклоненно?..
 
 
Все справились с задачей.
Только я…
Все хлюпаю, не выучив уроки…
Они успели. Даже колотья
В боку – не наступили сроки.
 
 
А я была такою в их года…
Я в тридцать лет —
О, я была такою…
Мужчине объяснялась без стыда.
Без страха статься дурой городскою.
 
 
А песенки! А песенки пучком!
Ну, кто там был – тот песни эти помнит.
…Сынок, не бойся. Будешь дурачком —
Хоть мамою своею будешь понят.