Электронная библиотека » Вероника Нэй » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 12 мая 2014, 17:36


Автор книги: Вероника Нэй


Жанр: Религия: прочее, Религия


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Наконец, из числа пасхальных развлечений деревенского народа нельзя не указать на обязательное приглашение в гости кумовьев и сватов. В этом отношении Пасха имеет много общего с Масленицей, когда точно так же хозяева считали долгом обмениваться визитами со сватами. Но на Пасху приглашали даже будущих сватов, то есть родственники обрученных жениха и невесты приглашали друг друга в гости, причем, как и на Масленицу, во время обеда жениха с невестой сажали рядом в красном углу, поили их обоих водкой и вообще делали центром общего внимания. Обычай требовал при этом, чтобы жених ухаживал за невестой, но так как ухаживание это носило, так сказать, ритуальный характер, то естественно, что в нем много было натянутости и чего-то деланного, почти фальшивого: жених называл невесту обязательно на «вы», по имени-отчеству или просто «нареченная моя невеста», сгребал руками сласти с тарелки и потчевал ими девицу, а после обеда катался с ней по селу, причем опять-таки обычай требовал, чтобы нареченные жених и невеста непременно катались, обнявшись за талию.

Как самый большой и наиболее чтимый христианский праздник, Пасха, естественно, группирует вокруг себя целый цикл народных примет, обычаев, суеверий и обрядов, не известных церкви, но пользовавшихся большой популярностью в деревенской среде. Общая характерная черта всех этих народных праздников – все то же двоеверие, которым пропитаны религиозные понятия русского простолюдина: крестная сила хотя и побеждает нечистую силу, но эта побежденная и поверженная в прах темная сила держала в своей власти робкие умы и наводила панический ужас на робкие души.

По мнению крестьян, в пасхальную ночь все черти бывают необычайно злы, поэтому с заходом солнца мужики и бабы боялись выходить на двор и на улицу: в каждой кошке, в каждой собаке и свинье они видели оборотня, черта, перекинувшегося в животное. Даже в свою приходскую церковь мужики избегали ходить в одиночку, точно так же как и выходить из нее. Злятся же черти в пасхальную ночь потому, что уж очень им в это время солоно приходится: как только ударит первый колокол к заутрене, бесы, как груши с дерева, сыплются с колокольни на землю, «а с такой высоты сверзиться, – объясняли крестьяне, – это тоже чего-нибудь да стоит». Сверх того, как только отойдет заутреня, чертей немедленно лишают свободы: скручивают их, связывают и даже приковывают то на чердаке, то к колокольне, то во дворе, в углу. Чертям это, разумеется, не нравится, тем более что заклятые враги их, православные люди, любят посмотреть, как мучаются привязанные черти, а посмотреть они имеют полную возможность, если только догадаются прийти на чердак или в темный угол двора с той самой свечой, с которой простояли пасхальную утреню. Можно, впрочем, обойтись и без свечи, но тогда не увидишь, а только услышишь мучения нечистой силы, так как в ночь на Светлое воскресенье чертей принудительно замуровывают в церковные стены, где они «шустрятся», то есть возятся и мечутся, не будучи в состоянии убежать из тягостного плена. Наконец, в распоряжении людей имелся и еще один способ поглумиться над нечистой силой: для этого стоило только выйти с пасхальным яйцом на перекресток дорог и покатить яйцо вдоль по дороге – тогда черти непременно должны будут выскочить и проплясать трепака.

В таком же затруднительном положении оказывались в пасхальную ночь и ведьмы, колдуны, оборотни и прочая нечисть. Опытные деревенские люди умели не только опознавать ведьм, но могли даже с точностью определить весь их наличный состав в деревне: для этого нужно было только с заговоренным творогом встать у церковных дверей и держаться за дверную скобу – ведьмы будут проходить и, по хвостам, их можно сосчитать всех до единой. Что касается колдунов, то опознавать их еще легче – достаточно во время пасхальной заутрени обернуться и поглядеть на народ: все колдуны будут стоять спиной к алтарю.

Другая группа пасхальных суеверий раскрывает перед нами понятия крестьянина о загробной жизни и о душе. Повсеместно существовало убеждение, что всякий, кто умрет в Светлую седмицу, беспрепятственно попадет в рай, какой бы грешник он ни был. Столь легкий доступ в Царствие Небесное объясняется тем, что в пасхальную неделю врата рая не закрываются вовсе и их никто не охраняет. Поэтому деревенские старики, и в особенности старухи, мечтали как о величайшем счастье, чтобы Господь даровал им смерть именно в пасхальную седмицу.

В крестьянской среде глубоко укоренилось верование, что в пасхальную ночь можно видеться и даже беседовать со своими умершими родственниками. Для этого следовало во время крестного хода, когда все уйдут из церкви, спрятаться в храме со страстною свечою так, чтобы никто не заметил. Тогда души умерших соберутся в церковь молиться и христосоваться между собой, и тут-то и открывается возможность повидать своих усопших родственников. Но разговаривать в это время с ними нельзя. Для разговоров есть другое место – кладбище.

Особняком от этих суеверий стоит целая группа пасхальных примет, которые можно называть хозяйственными. Так, наш народ твердо был убежден, что пасхальные яства, освященные церковною молитвой, имеют сверхъестественное значение и обладают силой помогать православным в трудные и важные минуты жизни. Поэтому все кости с пасхального стола тщательно сберегались: часть из них зарывали в землю на пашнях, с целью предохранить нивы от града, а часть хранили дома и, во время летних гроз, бросали в огонь, чтобы предотвратить удары грома. Точно так же повсеместно сохранялась головка освященного кулича, для того чтобы хозяин, выезжая в поле сеять, мог взять ее с собой и съесть на своей ниве, чем обеспечивался прекрасный урожай.

В некоторых местностях обычай брать в поле головку пасхи превратился даже в своеобразный ритуал. Когда приходило время ржаного сева, хозяин вставал на заре, умывался и молился Богу, а хозяйка накрывала скатертью стол, приносила головку пасхи, ковригу хлеба, ставила соль и, собрав всех домашних, зажигала свечку, после чего все присутствующие клали по три земных поклона и просили у Бога: «Зароди нам, Господи, хлебушка». Затем головка пасхи заворачивалась в чистую тряпочку и торжественно передавалась хозяину, который и уезжал с ней в поле. Урожай обеспечивался также и теми зернами, которые во время пасхального молебна стояли перед образами. Поэтому хороший хозяин, приглашая в свой дом батюшку «с богами», непременно ставил ведра с зернами и просил батюшку окропить их святой водой.

Наряду с крестьянами-домохозяевами, имели свои приметы и бабы-хозяйки. Так, во всю Светлую неделю каждая хозяйка должна была непременно прятать все освященное съестное таким образом, чтобы ни одна мышь не могла взобраться на пасхальный стол, потому что если мышь съест такой освященный кусочек, то у нее тотчас вырастут крылья и она сделается летучей мышью. Во время пасхальной утрени хозяйки наблюдали: какая скотина в это время лежит смирно – та ко двору, а которая возится и ворочается – та не ко двору. Во время пасхальной же заутрени крестьянки имели обыкновение «шугать» с насеста кур для того, чтобы куры не ленились, а пораньше вставали да побольше яиц несли. Но наибольший интерес представляет обычай изгнания из избы клопов и тараканов, точно так же приуроченный к первому дню Пасхи. Делалось это таким образом: когда хозяин приходил после обедни домой, он не должен был входить прямо в избу, а сперва постучаться. Хозяйка же, не отворяя дверей, спрашивала: «Кто там?» – «Я, хозяин твой, – отвечал муж, – зовут меня Иван. Ну что, жена, чем разговляться будем?» – «Мы-то разговляться будем мясом, сметаной, молоком, яйцами». – «А клопы-то чем?» – «А клопы клопами». Крестьяне были уверены, что, подслушав этот диалог, клопы или испугаются и убегут из избы, или набросятся друг на друга и сами себя съедят. Существовал еще и другой, более упрощенный, способ изгнания клопов и всяких паразитов: когда хозяева шли с обедни с пасхами, какая-нибудь старуха брала веник и кричала: «Прусаки и тараканы, и всякая гадина, выходите вон из избы – Святая Пасха идет». Это восклицание должно было быть повторено три раза, причем старуха усиленно мела веником к порогу и трижды махала им за порог. Когда же Пасха приходила уже на порог, старуха швыряла веник за порог как можно дальше, тем самым намечая путь отступления для всякой избяной нечисти.

Что касается деревенских девушек, то и у них имелись свои пасхальные приметы. Так, в дни Пасхи не брали соли, чтобы руки не потели, умывались водой с красного яйца, чтобы быть румяной, при этом становились на топор, чтобы сделаться крепкой (говорили, это удивительно помогает, и девушка делалась такой крепкой, что, по пословице, «хоть об дорогу ее бей – а ей все нипочем»). Также девушки верили, что все обычные любовные приметы на Пасху сбываются как-то особенно верно: если, например, девица ушибет локоть, то уж непременно ее вспомнит милый; если в щи упадет таракан или муха – наверняка жди свидания; если губа зачешется – не миновать поцелуев; если бровь чесаться станет – будешь кланяться с милым.

Даже «лихие» люди – воры, бесчестные игроки в карты и прочие – и те имели своеобразные приметы, приуроченные к Пасхе. Так, воры прикладывали все усилия, чтобы во время пасхальной заутрени украсть какую-нибудь вещь у молящихся в церкви, и притом украсть так, чтобы никому и в голову не пришло их подозревать. Тогда смело воруй целый год, и никто тебя не поймает. Игроки же, отправляясь в церковь, клали в сапог под пятку монету, с твердой надеждой, что эта мера принесет им крупный выигрыш. Но чтобы сделаться непобедимым игроком и обыгрывать наверняка всех и каждого, нужно было, отправляясь слушать пасхальную заутреню, захватить в церковь карты и сделать следующее святотатство: когда священник покажется из алтаря в светлых ризах и в первый раз скажет: «Христос воскресе!», пришедший с картами должен ответить: «Карты здеся». Когда же священник говорил во второй раз: «Христос воскресе!», безбожный картежник отвечал: «Хлюст здеся», и в третий раз – «Тузы здеся». Это, по убеждению игроков, может принести несметные выигрыши, но только до тех пор, пока святотатец не покается.

Наконец, и охотники точно так же имели свои пасхальные приметы, которые сводились к одному главному требованию: никогда не проливать крови в великие дни Светлой седмицы, когда вся тварь земная, вместе с людьми, радуется Христову Воскресению и, по-своему, славит Бога. Нарушители этого христианского правила подчас жестоко наказывались Богом, и бывали случаи, когда охотник, снарядившись на охоту, или нечаянно убивал себя, или не находил дороги домой и без вести пропадал в лесу, где его мучила нечистая сила.

Чтобы закончить характеристику пасхальных суеверий, обычаев и примет, необходимо еще остановиться на тех, которые связаны с пасхальным яйцом. Наши крестьяне повсеместно не знали истинного значения и символического смысла красного яйца, что оно знаменует собой мир, обагренный кровью Христа и через то возрождающийся для новой жизни. Объясняя происхождение этого христианского символа по-своему, крестьяне говорили, что яйцо ввели в употребление еще первые апостолы. «Когда Пилат распял Христа, – рассказывали они, – то апостолы очень испугались, что Пилат и до них доберется и, чтобы смягчить его сердце, накрасили яиц и принесли ему в подарок, как еврейскому начальнику. С тех пор и пошел обычай красить на Пасху яйца». В других местностях крестьяне, объясняя происхождение пасхального яйца, подходили ближе к истине. «Перед Пасхой, – говорили они, – Христос был мертв, а потом в пользу христиан воскрес. Вот и яйцо точно так же: оно мертвое, а, между прочим, из него может живой цыпленок выйти». Но на вопрос, почему же яйцо окрашивается в красный цвет, отвечали: «Так ведь и сама Пасха красная, в Священном Писании прямо ведь сказано: „Пасха красная, праздник из праздников“. Ну, кроме того, и звон пасхальный тоже зовется „красным“». Зато несравненно обстоятельнее и подробнее отвечали крестьяне на вопрос о тех приметах, которые связаны с пасхальным яйцом. Нельзя, например, есть яйцо и выбрасывать (а тем более выплевывать) скорлупу за окошко на улицу, потому что на протяжении всей Светлой седмицы сам Христос с апостолами, в нищенских рубищах, ходит по земле и, по неосторожности, в него можно попасть скорлупой (ходит же Христос с целью наблюдать, хорошо ли православные исполняют его завет – оделять нищую братию, и награждает тороватых и щедрых, а скупых и немилостивых наказывает). Еще крестьяне повсюду верили, что при помощи пасхального яйца души умерших могут получить облегчение на том свете. Для этого надо только сходить на кладбище, трижды похристосоваться с покойником и, положив на его могилу яйцо, разбить его потом, покрошить и скормить «вольной» птице, которая в благодарность за это помянет умерших и будет просить за них Бога. При помощи пасхального яйца получают облегчение и живые от всех болезней и напастей. Если яйцо, полученное при христосовании от священника, сохранить на божнице в течение трех и даже двенадцати лет, то стоит только такое яйцо дать съесть тяжелобольному – всю хворь с него как рукой снимет. Помогает яйцо и при тушении пожаров: если человек, отличающийся праведной жизнью, возьмет такое яйцо и троекратно обежит горящее здание со словами: «Христос воскресе!», то пожар сразу утихнет, а затем и прекратится сам собой. Но если яйцо попало в руки человеку сомнительного образа жизни, то пожар никоим образом не прекратится, и тогда остается только одно средство: бросить яйцо в сторону, противоположную направлению ветра и свободную от строений, – тогда ветер утихнет, изменит направление и сила огня ослабеет настолько, что возможно будет с ним бороться. Но всего больше помогает пасхальное яйцо в земледельческих работах: стоит только, во время пасхального молебна, зарыть такое яйцо в зерна и затем выехать с этим же яйцом и зерном на посев, чтобы обеспечить себе прекрасный урожай. Наконец, яйцо помогает даже кладоискателям, потому что всякий клад, как известно, охраняется специально приставленной к нему нечистой силой, а завидев человека, приближающегося с пасхальным яйцом, черти непременно испугаются и кинутся врассыпную, оставив клад без всякой защиты и прикрытия, – тогда только бери лопату и спокойно отрывай себе котлы с золотом.

«Дорого яичко ко Христову дню!» – говорит народная пословица, относящаяся ко всякой услуге. Но к Пасхе оно и в самом деле дорого: без него не разговлялся даже ни один нищий, без красного яичка не похристосуешься, без него и праздник не в праздник выйдет! Первое яйцо, полученное в Христов день, по народному поверью, никогда не должно портиться, если оба похристосовавшиеся приветствовали друг друга пасхальным приветствием от чистого сердца. Поэтому многие хранили его на божнице в течение целого года – до новой Пасхи. Катали яйца только на Святой неделе. Хотя не только тогда можно было услышать в деревнях крылатое слово об этом прообразе Воскресения Христова. «Дал дураку яичко – что покатил, то и разбил!» – говорили о неловком человеке, увальне. «Наш Фадей каравай хлеба с одним яйцом съест!» – говорили про накидывающихся на разговенье прожорливых едоков. «Дай ему яичко, да еще и облупленное!» – подсмеивались над не в меру любопытными. «Хоть черненька курица, да на белых яичках сидит!» – замечали краснословы о суровых на вид людях с добрым сердцем. «Он по яйцам пройдет – ни одного не раздавит!» – оговаривали они чересчур осторожных. «Не умел играть яйцом, играй желваком!» – кивали последние в сторону слишком беспечных. «Курочка бычка родила, поросеночек яичко снес!» – говорили при виде завирающегося краснобая.

Деревенское поверье советовало на Пасху каждое утро оглаживать лошадей яйцом, а, оглаживая, приговаривать: «Будь гладка как яичко!» Это должно приносить коню здоровье и спорость в работе. «Не огладишь лошадку крашеным яичком, и корм ей в пользу не пойдет!» – говорили старые приметливые люди. По примете, если рано заносятся куры да крупные яйца несут, то и ранние овсы выйдут лучше поздних. Простонародное суеверие велело бабам-хозяйкам беречь первое яйцо от черной курицы: оно, по слову старины, спасало скот в поле от волка. Суеверные хозяева взвешивали первое снесенное во дворе яйцо, думая по весу его судить о будущем урожае. Первое яйцо, полученное при христосовании, берегли умудренные жизнью люди: если, по их словам, перекинуть его во время пожара через забор, то огонь погаснет. Народные загадки говорят о яйце в таких словах: «В одном калинничке – два тестечка!», «Сквозь стенки бычка испеку!», «В одной квашне два притвора!», «Бочечка без обручика, в ней пиво да вино не смешаются!», «Полна бочка вина – ни клепок, ни дна!», «Катится бочка – на ней ни сучочка!», «Царево вино, царицыно вино – в одной склянице не смешаются!», «Под ледком-ледком стоит чашечка с медком!» и т. д.

Похристосуется, разговеется, помолится и в храме Божьем, и у себя в хате деревенский люд, примет и причт церковный, и богоносцев с иконами, вдосталь наслушается красного пасхального звона – встретит праздничек Христов честь по чести, по-праздничному, по-веселому. Светло и радостно становилось у него на душе, светло и радостно и кругом – куда ни глянет. И как-то легче становилось ему дышать, и как-то звонче пелись песни-веснянки, и как-то вольнее слетали с языка красные крылатые речи.

К числу оригинальных пасхальных обычаев относилось так называемое «хождение волочебников». Это та же коляда, странным образом приуроченная к Пасхе, с той только разницей, что «волочебниками» бывали не парни, а преимущественно женщины. Со всего села собирались они толпой и ходили из дома в дом, останавливаясь перед окнами и тонкими голосами распевая следующую песню:

 
Не шум шумит, не гром гремит,
Христос воскресе Сын Божий.
Шум гремят волочебники —
К чьему двору, ко богатому,
Ко богатому – к Николаеву.
Хозяюшко, наш батюшко,
Раствори окошечко, посмотри немножечко,
Что у тебя в доме деется…
 

Смысл песни состоял в том, чтобы выпросить что-нибудь у хозяина дома: яиц, сала, денег, молока, белого хлеба. И хозяева, в большинстве случаев, спешили удовлетворить просьбы волочебников, так как по адресу скупого хозяина бойкие бабы сейчас же начинали высказывать не совсем лестные пожелания: «Кто не даст нам яйца – околеет овца, не даст сала кусок – околеет телок; нам не дали сала – коровушка пала». Суеверные хозяева очень боялись таких угрожающих песнопений, и потому бабы никогда не уходили из-под окон с пустыми руками. Все собранные продукты и деньги шли на специальное бабье пиршество, на которое не допускались представители мужского пола.

Некоторые русские пасхальные обряды и обычаи

К Пасхе готовились заранее. В частности, накапливали яйца, которые в четверг перед Пасхой (в Чистый четверг) красили в луковой шелухе. Окрашивали по сто – двести яиц за раз. В течение Пасхи их раздавали приходящим христосоваться детям, а также в первый день праздника разговлялись сами всей семьей. Часть яиц приберегали для членов семьи и делили между ними поровну.

Крестьяне повсюду верили, что при помощи пасхального яйца души умерших могут получить облегчение на том свете. Для этого надо было только сходить на кладбище, трижды похристосоваться с покойником и, положив на его могилу яйцо, разбить его потом, покрошить и скормить яйцо вольной птице. Верили, что при помощи пасхального яйца получают облегчение и живые от всех болезней и напастей. Если яйцо, полученное при христосовании от священника, сохранить на божнице в течение трех и даже двенадцати лет, то стоит только такое яйцо дать съесть тяжелым больным – и всю хворь с них как рукой снимет.

Помогает пасхальное яйцо и при тушении пожаров. Но всего больше помогает оно в земледельческих работах: стоит только во время пасхального молебна зарыть такое яйцо в зерна и затем выехать с этим же яйцом и зерном на посев, чтобы обеспечить себе прекрасный урожай.

С пасхальным яйцом в Ярославской губернии искали пропавшую или заблудившуюся в лесу корову, овцу. В некоторых местах им гладили скотину по хребту, чтобы она не болела и шерсть у нее была гладкой (обычно это проделывали перед первым выгоном).

На Пасхе катали яйца в лотке по желобку. Этой забаве предавались и взрослые, и дети. Каждый норовил при катании разбить яйцо своего противника, после чего оно переходило в собственность хозяина уцелевшего яйца.

В первый же день Пасхи по деревням попы ходили с молебном. Сначала молебен служили в отдельных избах. Перед приходом икон хозяева постилали на лавках переднего угла солому и ставили на нее севалки с рожью, овсом. По окончании молебствия священник сеял по избе горсть взятого из севалки овса, который потом подбирали куры. Освященные семена береглись до посева: ими начинали сев в первый день. После окончания молебна по избам в некоторых деревнях начинался молебен по овинам. В деревне Непеино, когда иконы приносили на гумно, хозяин прятался в подлаз овина и на троекратный возглас священника: «Христос воскресе!» – отвечал: «Воистину воскрес!» Спрятавшийся крестьянин изображал овинника (дух, якобы живущий в овине). После этого считалось, что овинник не будет хозяину вредить.

Качули (качели) устраивались на второй день Пасхи. Постановка их входила в обязанность главным образом тех парней, которые имели взрослых или подростков-сестер. Материал для качелей всегда был артельный: кто давал бревна, кто веревку, кто доску; другие помогали ставить козлы, слегу встаскивать, веревки вешать. В деревушке удовлетворялись одной качелью; в селах ставили две-три. Качание на качелях доступно было для всех окружающих того околотка, где стояли качели; в другом околотке надо было ожидать приглашения. На качелях катались решительно все. Где-нибудь в конце деревенской улицы парни устраивали так называемые общественные качели, и возле этих качелей образовывалось нечто вроде деревенского клуба: девушки с подсолнухами, бабы с ребятишками, мужики и парни с гармониками и тальянками толпились здесь с утра до ночи: одни только глядели да любовались на чужое веселье, другие веселились сами. Первенствующую роль занимали здесь, разумеется, девушки, которые без устали катались с парнями. Качаясь, приговаривали:

 
Подкачнуся высоко,
Увижу далеко,
Где мой братка гуляет,
Червонное яйко катает.
 

В разных местностях парни, качая девушек, устанавливали свои обычаи, чтобы было посмешнее. Например, в Нижегородской области два парня становились по краям доски, в середину садилась девушка. Раскачав девушку, парни спрашивали, кто ее жених или любимый, угрожая, если она не признается, опрокинуть качели. При этом пели частушки:

 
На качуле я качалась,
Веревочка порвалась,
Я насилу тебя, залеточка,
На качулю дождалась…
 

Праздник Пасхи был началом «улошнова» (уличного, публичного) веселья деревенской молодежи, хороводов и тому подобных игрищ, происходивших на полянках.

Наконец, из числа пасхальных развлечений деревенского народа нельзя также не указать на обязательное приглашение в гости кумовьев и сватов. В этом отношении Пасха имела много общего с Масленицей, когда точно так же домохозяева считали долгом обмениваться визитами со сватами. Но на Пасху приглашали даже будущих сватов, то есть родня обрученных жениха и невесты приглашала друг друга в гости, причем, как и на Масленицу, во время обеда и всякой трапезы жениха с невестой сажали рядом в красном углу и вообще делали центром общего внимания. Обычай требовал при этом, чтобы жених ухаживал за невестой, но так как ухаживание это носило, так сказать, ритуальный характер, то естественно, что в нем было много натянутости и чего-то деланного, почти фальшивого: жених называл невесту обязательно на «вы», по имени-отчеству или просто «нареченная моя невеста», сгребал руками сласти с тарелки и потчевал ими девицу, а после обеда катался с нею по селу, причем опять-таки обычай требовал, чтобы нареченные жених и невеста непременно катались, обнявшись за талию: он ее, а она его.

К числу оригинальных пасхальных обычаев относится так называемое «хождение волочебников». Это та же коляда, странным образом приуроченная к Пасхе.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации