Текст книги "Дети Солнца"

Дети Солнца
Встреча
Веся Елегон

© Веся Елегон, 2017

ISBN 978-5-4485-5297-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алчность существа, обладающего умом, но не разумом, воистину безгранична.

Имеющие глаза, но невидящие. Имеющие уши, но не слышащие. Совершающие, но не созидающие. Желающие достигнуть всего, но не истины. И каким бы был Мир, если бы его создавали вы?

Предисловие

Космос – тьма, вмещающая в себя тела триллионов звезд, но все же остающаяся тьмой. Безмолвие и спокойствие царят во Вселенной. Громадины планет танцуют свой вечный неспешный танец, вращаясь вокруг неизмеримых ослепительных солнц, и вместе с ними несутся, затягиваемые в спираль неизвестности.

Космос преисполнен величия. Он вечен. Он сиюминутен. Он прекрасен.

Звезды. Что они? Лишь яркие точки света, миллиарды одинаковых точек. Но во Вселенной есть тот, для кого одна из звезд является особенной. Он никогда не спутает ее с другими, ведь эта звезда – его дом. Он – Велизар, третий сын Вечноживущего Правителя расы тритосов, рожденных на звезде Дай Тритос.

Справедливо будет заметить, что вот уже тысячи тысяч лет ни один из тритосов не приближался к Дай Тритосу настолько близко, насколько удалось приблизиться Велизару.

Зависнув в пустоте космического вакуума, тритос позволил своему взгляду свободно блуждать по поверхности пылающего колосса.

Свет и жар, источаемые звездой, находившейся всего лишь в нескольких световых минутах от Велизара, словно растворяли его тело и стирали мысли, роящиеся в измученном разуме. Его «я» исчезало, забирая с собой ту боль, которая съедала душу тритоса вот уже тысячи тысяч лет.

Хотелось поддаться вперед, ответить голосу, непрерывно звучащему в сознании и просящему его вернуться.

Тритос почти коснулся рукой тонкого щупальца сияющей плазмы, протянувшейся к нему от поверхности звезды…

И тут сработал защитный барьер. Тритос ощутил его, как второй слой кожи, эластичный и обжигающий. Сознание из разобщенных осколков собралось в единое целое. Велизар вновь стал самим собой. Все вернулось – боль, ярость, страх, ненависть. Щит работал отменно.

Сейчас тритос почти не слышал вопля беснующегося монстра, заключенного в теле звезды, пылающей перед ним. Было так легко отвернуться и плыть в пустоте прочь от источника боли и надежды, которые не просто жили в Велизаре, они давно уже стали им.

Тритос выполнял приказ. И первая часть плана прошла довольно успешно – щит позволял тритосу находится в непосредственной близости от звезды и не подвергаться ее влиянию. Но оставалось еще одно…

Его желание еще не оформилось в слова, а послушное одной только воле тело уже скользило в пустоте космоса, направляясь к третьему спутнику, вращающемуся вокруг Дай Тритоса.

Не оборачиваясь, Велизар спиной все еще чувствовал жар и силу, исходившие от звезды. Нервно дернув головой, он отогнал подступающее отчаяние. Как же тяжело было вновь оставлять свой дом, так и не переступив его порог.

Но в следующее мгновение на смену отчаянию, пришла ярость, которая уютно потянулась в груди, трогая то одну, то другую струну души. Губы тритоса скривились в горькой усмешке. Он умел ждать. Он подождет.

Приблизившись вплотную к верхнему слою атмосферы, обволакивающей планету, тритос на мгновение остановился, словно не решаясь войти без приглашения. Велизар знал, что очень скоро станет понятно – вернется ли он когда-нибудь домой, и от осознания этого, было так тяжело сделать следующий шаг. Но каждая новая секунда промедления, словно убивала душу, и, отбросив все сомнения прочь, тритос шагнул навстречу безмолвной незнакомой планете.

После пустоты космического вакуума Велизару показалось, будто он застрял в густом дрожащем желе, которое тут же забилось в нос и глотку. Кислород, припомнил он. Перестав сопротивляться, Велизар вдохнул порцию густого, с привкусом льда, воздуха. Легкие в груди расправились, и от неожиданности тритос зашелся кашлем. Дышать было непривычно и тяжело, но организм быстро подстраивался к предложенным условиям.

Забывая пустоту космоса, тритос быстро приспосабливался к миру, окружающему его. Наконец, Велизар ощутил тяжесть своего тела и необузданную силу планеты, влекущую его к себе. Подчинившись этой силе, он камнем рухнул вниз.

Синяя планета стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах. Она будто заключала тритоса в свои объятья. Показались тысячи огоньков. Там внизу был город. Велизар ворвался в освещенное искусственным светом пространство, отделяющее наземный мир от черного неба.

Почувствовав, что поверхность уже совсем близко, тритос резко остановил свое падение. Вокруг возвышались прямоугольные строения с маленькими прямоугольными отверстиями, некоторые из них светились тусклым желтым светом – дома. Квадратные коробки даже близко не походили на то, что Велизар раньше называл своим домом. Он презрительно фыркнул, однако глубоко внутри зашевелилась зависть к существам, спокойно живущим в этих несуразных строениях. Тритос продолжил спуск, но теперь намного медленнее, чтобы успеть вовремя остановиться.

До земли оставалось всего несколько метров. Припомнив указания, что составил Кроноган – главный глог Дай Тритоса, Велизар завис в воздухе, не касаясь ступнями поверхности планеты. Со стороны, ничего не было заметно, он словно стоял, совсем как обычный человек. Но он не был человеком и не был существом в обычном понимании этого слова. Впрочем, он мог стать всем. И сейчас тритос готовился стать человеком…

Велизар выхватил наиболее четкий образ из паутины сознания, которая тонкими сияющими нитями пронизывала воздух.

Высокий, широкоплечий, с длинными, почти до самой поясницы, волосами, которые отражали тусклый свет звезд и этим блеском напоминали струи дождя. Его серые, цвета стали, глаза горели холодным лунным светом. Одет он был в темно-коричневый плащ, белую рубашку, черные облегающие штаны и сапоги выше колен. За спиной спрятанный в ножны крепился длинный меч, массивная рукоять которого торчала из-за мощного плеча.

И, конечно, откуда тритос мог узнать, что выбранный из мешанины мыслей, нависших над городом, образ никак не соответствует реальному облику существ, населяющих планету. Он даже не задумался над этим.

Меж тем, Велизар чувствовал себя вполне комфортно. Спустившись с неба, посреди темной улицы спящего города, тритос замер, устремив свой взгляд на раскинувшееся над ним бездонное небо, мерцающее звездной пылью.

«И это они видят каждую ночь?» – снова зависть беспокойно заерзала в его душе.

Велизар втянул в себя прохладный ночной воздух. Взгляд серых глаз стал отстраненным. Из глубины души по телу Велизара распространился холод, склизкие щупальца которого дотянулись до изувеченной кожи на правой руке. Он поднял руку. Она резко отличалась от левой. Изуродованная кожа, искореженные суставы и когти, черные и загнутые – мерзкое зрелище. Кем бы ни был тритос, какую бы форму не принимал, уродство его души неизбежно проступало сквозь идеальную маску.

Из лап подступающей ярости Велизара выдернул красный знак, переливающийся тонким плетение на запястье. Кружась и извиваясь, рисунок обвивал кисть, поднимался вверх к запястью и скрывался под тканью одежды – барьер, призванный защитить носителя от пагубного влияния родного дома, находившегося непозволительно близко.

Мгновенно вспомнив о цели своего визита, тритос закрыл глаза. Медленно его сознание распростерлось над поверхностью земли. Осторожно, не касаясь её, он пытался прочувствовать, что таилось там, в самом центре планеты.

Спокойное прохладное сияние чистого разума прикоснулось к сознанию Велизара и, словно подступающие воды, стало переливаться через его край. Велизар замер. Теперь он точно знал, что Душа планеты спит. Но даже спящая, для тритоса она была опасна. Понимая это, Велизар отстранился – не спеша, чтобы не разбудить Душу планеты, он закрыл свое сознание.

Пока все было замечательно. Ничто не должно было помешать народу тритоса в скором времени вернуться домой. Пришелец даже улыбнулся, предчувствуя скорое осуществление его единственного желания.

Тихое невнятное бормотание развеяло радужные мечты Велизара. Тритос почти уже развернулся на звук, когда ощутил легкий толчок – кто-то врезался в него. Надеясь, что это не то, о чем он подумал, Велизар обернулся. Прямо перед ним на земле в полной растерянности сидел человек.

«Ты не должен быть замечен. Если кто-то из существ, населяющих планету, раскроет твою истинную природу, его мысли, словно сигнал тревоги, разбудят Душу планеты.» – собственное сознание Велизара, словно насмехаясь над ним, выдало эту тираду – напутственную речь Кроногана, главного глога, или ученого, отвечающего за создание щита и вообще всего, что было связано с планом возвращения домой.

На раздумья не было времени. Велизар действовал почти бесшумно. Резким движением, схватив человека за одежду, он поднял его над землей так, чтобы рассмотреть лицо существа. Человек оказался на удивление легким и почти вдвое меньше нынешнего облика тритоса.

– До чего жалкие создания, – в словах, сорвавшихся с губ Велизара, не было ни капли сочувствия, только холодная ярость. Но в следующее мгновение его взгляд встретился с глазами человека.

«И кого ты видишь перед собой?» – подумал тритос. В темных глазах землянина, не мигающих и сфокусированных на лице Велизара, разлилось голубоватое сияние – искра жизни, зажжённая Душой планеты для этого человека, запылала в полную силу, а значит, еще немного и связь будет активирована. Прозвучит сигнал тревоги, и спящая Душа пробудиться, а тритосы навсегда потеряют последнюю возможность вернуться домой.

«Все-таки понял,» – на короткое мгновение Велизару почему-то захотелось, чтобы это было не так. Чтобы человек, беспомощно висящий над землей, удерживаемый огромной лапой, увидел в нем кого-то из своих знакомых, кого угодно. Но секунды уплывали, одна за другой прилипая к вечности, а синее сияние, льющееся из широко распахнутых глаз, никуда не исчезало, только разгоралось сильнее.

«Если кто-то из существ, населяющих планету, раскроет твою истинную сущность, его мысли, словно сигнал тревоги, разбудят Душу планеты…» – Велизар раздраженно тряхнул головой. Слишком многое было поставлено на карту. От понимания того, что он сам может стать причиной, по которой вся его раса никогда не вернется домой, тщательно скрываемое даже от себя самого безумие ядовитым невидимым туманом поднялось из глубин сердца. Оно стерло все переживания, сомнения и эмоции, осталась привычная пустота и единственное желание, заполнившее сознание тритоса – желание вернуться домой.

Без особых усилий, слегка поведя плечами, Велизар с чудовищной силой швырнул человека в сторону, куда-то в темноту.

Послышался визг отчаянно тормозящих по асфальту шин автомобиля, дернулся свет фар. Проблема была решена.

Часть 1

Глава 1

– Слушай, Ань, ты завтра до скольки работаешь?

Вопрос подруги заставил задуматься. Я на секунду оторвалась от монитора компьютера, чтобы собрать мозги в кучку и сообразить какой сегодня день недели вообще. Ага, пятница.

– Завтра до двух, – улыбнувшись своим мыслям по поводу предстоящего короткого дня, ответила я и вернулась к обработке фотографии.

До конца рабочего дня осталось каких-то пятнадцать минут, а еще нужно заказ на завтра подготовить. А оба принтера, как назло, отказываются печатать нормально. Приходится каждые десять фото прочищать доисторическое оборудование. И заказ в тысячу фото уже не кажется такой уж удачей. Скорее извращенное наказание пятничного бога.

– А за меня не сможешь отработать? – вкрадчивый шепот достиг моего слуха, снова отвлекая от работы. Я растерянно взглянула на девушку, что теперь топталась возле моего стола и заламывала свои тонкие пальцы.

– Рит, ну ты вообще… – у меня не было слов. Знает ведь, что пашу без выходного вот уже третью неделю, и о таком спрашивает.

– Анюта, солнышко, ну, я же не из праздности, очень надо, – заканючила Ритка и потянула меня за кофту, вытягивая ткань.

– Чтоб тебя, – зашипела я и уперлась глазами в фото, отображаемое на мониторе.

Кроме основной работы, мне бы еще персонажа для конкурса иллюстраторов доработать. Но вот с проработкой образа возникли проблемы. Нужен был брутальный воин для эпической компьютерной игры с эльфами, орками, магией и прочим. А получался какой-то персонаж из женских розовых романов, с пиратами, сокровищами и обязательно неразделенной любовью.

Оторвавшись от заказа, открыла файл с недорисованным воином и чуть не прослезилась от досады. На деле было все намного хуже, чем представлялось – брутальный воин смотрел на меня с обворожительной поволокой в глазах, а на губах его играла многообещающая улыбка.

За моей спиной раздался томный вздох девушки.

– Почему в жизни таких быть не может? Ань, ты талантище, даже сердце замирает. У меня ни один из мужиков столько эмоций не вызывал, как этот твой Вархаэриус. И, знаешь, ты ему еще ушки пририсуй. Ему пойдут…

– Какие еще ушки? – озадаченно переспросила я.

– Ну, такие, лисьи, – хихикнула Ритка.

– Анимэ пересмотрела? Мне воин нужен, а не няшный человеколис, – недовольно буркнула я и закрыла картинку, вернувшись к свадебным фото, которые нужно было отретушировать и распечатать.

А Ритка продолжила наступление:

– Только на один день, а? Куплю тебе самую вкусную шоколадку, – подруга пошла на подкуп, а значит действительно что-то серьезное случилось.

– Ну, и что на этот раз? – стирая мелкие пятна грязи на белых туфлях счастливой невесты, поинтересовалась я, заранее зная, что уже соглашусь, жертвуя своим полдневным выходным и заранее ненавидя себя за это.

– Сашка позвал съездить загород, – краснея, ответила Ритка.

Вот же глупая. Этот Сашка ей уже два года по ушам ездит, рассказывая про свою неземную любовь. А по факту постоянно забивает и встречается только тогда, когда в очередной раз захочется. Но это мне со стороны видно, а Ритке – всё любовь. К ней за розовую пелену невменяемости не пробиться.

– Подменишь? – с надеждой в голосе спросила девушка.

Я обреченно опустила плечи и кивнула. Потому что, если откажешь сейчас, по любому станешь врагом номер один.

– Спасибо, Анюта! Ты лучшая, – и, чмокнув меня в щеку, убежала в соседний отдел. Как-никак все же рабочий день еще не закончился, и свои прямые обязанности нужно выполнять.

Ритка работала продавцом в отделе парфюмерии. Душилась без разбору всем, что под руку попадало, и постоянно ее окружало удушливое облако невообразимого аромата. Вот и сейчас подруга ушла, а неповторимый шлейф остался. Я сморщилась и зажала пальцами нос, пытаясь унять першение и не чихнуть.

Одиннадцать. Чересчур позднее завершение рабочего дня. Думаю, теперь мне всю ночь будут сниться эти свадебные фото и не работающие принтеры. Но надо отдать должное подруге, она меня дождалась и из здания выходили вместе.

Наши отделы находились на первом этаже двенадцатиэтажного жилого дома. Вместе с отделом парфюмерии, в котором работала Рита, и фотоателье, в котором вот уже год трудилась я, с нами по соседству находился секонд-хенд, парикмахерская и отдел по установке окон и дверей. Все это великолепие скрывалось за одной дверью, которую закрывать приходилось нам с Риткой, потому что только наши отделы работали до шести, остальные закрывались в пять. И сигнализацию включали тоже мы. Ну, по большей части я. Первое время очень переживала по этому поводу. Ведь если что-то не так сделать – тут же приезжает наряд охраны с автоматами. Но после пары таких встреч я переживать перестала. Приедут посмотрят, что все в порядке, поржут над испуганной мной и уезжают. Так что нервы сошли на нет, и ошибаться стала намного реже.

– Вот, держи, – едва я закрыла дверь, Ритка протянула мне ключи от своего отдела.

– Так ты же сказала – с двух часов? – не понимая, переспросила я.

– Ну, да, с двух. Откроешь отдел, когда закончишь свою работу. Меня хозяйка отпустила на полный день с тем условием, что я найду себе замену хотя бы на половину дня. Так что меня завтра не будет, – довольно протараторила девушка.

– Так значит у тебя два полноценных выходных? – не сдержав зависти, вздохнула я.

– Ну, прости, – вновь извинилась Ритка и, заглянув мне в глаза сквозь яркие синие линзы своими огромными глазищами, пожала мою руку своей, спрятанной в мягкую пушистую варежку.

– Да ладно. Нормально все, – уткнувшись в намотанный массивный шарф, отозвалась я.

– С меня шоколадка! – прокричала Ритка, убегая в сторону остановки. Там как раз подъехал старенький автобус нужного подруге 123 маршрута.

Широкие окна, скованные узорами мороза, уютно светились тусклым желтым светом, выдавая силуэты стоящих жавшихся друг к другу людей. Там, наверное, тепло, а мне еще по морозу 15 минут до остановки и еще ждать пока что-нибудь, идущее в сторону моего дома, подвернется.

Еще раз оглядела запертую дверь, дернула за ручку, придирчиво посмотрела на мигающий в темноте за стеклом огонек сигнализации и, вставив наушники в уши, сбежала по ступенькам на тротуар. И дальше вдоль дороги с рычащими и слепящими светом фар автомобилями, под раскидистыми голыми ветвями скованных сном деревьев, по хрустящему под ногами первому снегу.

Зима пришла. Хотя, кое-где на тротуаре еще чернели провалы не замерзших луж. Старательно обходя их, я спешила по вечерним городским улицам, вдыхая мелкую кружащуюся в воздухе снежную пыль. Хорошо, что шапку утром, выходя из дома, догадалась взять. А вот с варежками прогадала. Поэтому прятала медленно коченеющие руки в глубокие карманы куртки.

Холод, заползающий под одежду и кусающий нос и щеки, переносился легче под любимую музыку. И я улыбалась, напевая себе под нос слова популярной песенки.

Мучительнее всего вот в такие морозные вечера стоять и ждать. Не люблю остановки, потому что они мне напоминают временные ямы, в которых время останавливается именно для тебя. Все вокруг дожидаются автобуса и уезжают, и только ты стоишь, промерзаешь и ждешь свой маршрут, который, кажется, канул в небытие. Поэтому, когда из-за поворота появился желтенький Икарус, я даже запрыгала от радости, разглядев нужные мне цифры.

В автобусе было тепло. Только зимой можешь порадоваться забитому людьми салону. Свободных мест не было, что удивительно. Час пик давно прошел. Большинство работающих горожан уже должны были вернуться в свои дома после долгого рабочего дня. Но не суть важно.

Передала деньги за проезд и, получив маленький порванный с одного края бумажный билет, проверила цифры на степень моего везения. Не хватало единицы до совпадения. Я скомкала бумажку и, сунув ее в карман, схватилась за поручни, потому что на очередном повороте пассажиры дружно накренились вправо, и кто-то навалился на меня, грозя столкнуть в провал со ступенями возле закрытой двери.

– Извините, – растерянный мужской голос где-то над моей макушкой.

Не оглядываясь, кивнула и осталась стоять, подпирая поручень. Через три остановки выходить.

Минут через десять спешила по тротуару в сторону серой девятиэтажки, в которой вот уже пару лет я успешно снимала квартиру. То есть снимали… Удивительно, как я могла отгораживаться от своей жизни, прячась за работой. Иногда это мне очень отчетливо напоминало некую разновидность какого-нибудь психологического заболевания. И вот сейчас опять пришло осознание того, что я возвращаюсь домой, а там будет он. И мне придется подстраиваться и терпеть. От накатившего приступа удушья в глазах засверкали яркие мелькающие точки.

Когда же моя любовь превратилась в некое подобие добровольного тюремного заключения? Но Виктор был единственным близким мне человеком, не считая Ритки. Он был сыном близкой подруги моей мамы. Мама умерла рано, а Вера Павловна и Виктор остались и как могли все это время поддерживали меня. Потом, как это часто бывает, наша дружба с Виктором переросла в нечто большее. Он был старше меня на шесть лет. Так что, когда открыл свое дело и более-менее встал на ноги, мы стали жить вместе. А после он изменился или я. Но только я многое с тех пор поняла. Любовь редко приносит счастье. Все чаще боль. Нужно уметь прощать и терпеть. И за этим прощанием и терпением со временем теряется то чистое и светлое, что заставляло сердце биться чаще и наполняло счастьем разум и тело. И остаётся жизнь такая, какая она есть.

Я выдохнула и привычно отстранилась от мрачных размышлений. Вернулась мыслями к персонажу, образ которого так и остался незавершенным. Да еще эти уши, которые я все-таки пририсовала Вархаэриусу. Временно. В качестве эксперимента и только по великой просьбе скучающей Ритки. Они ему странным образом очень даже подошли, а это значит, что завтра придется все перерисовывать. Мимимишный лисолюд вряд ли принесет мне хоть какое-то место. Благо, работы на конкурс еще два дня будут принимать.

Но все же от печали, давно превратившейся в форму хронического заболевания, избавиться так и не удалось. Даже думая о своем любимом деле. И сейчас она осторожно выползла из своего укрытия, трогая холодными щупальцами сердце и душу. Шум спящего города, равномерный и утробный, навевал тоску. Хотелось поглубже закутаться в теплый шарф. Но холодный вязкий воздух проникал и сквозь него, заставляя ощущать каждый вдох. Выдыхаемый пар инеем оседал на шерстяных нитках. Вскоре шарф покрылся ледяной коркой, от чего становилось еще более неуютно и холодно.

 
Kiss while your lips are still red…11
  песня группы Nightwish – While your lips are still red


[Закрыть]
 

Слова звучащей в наушниках песни, лишь усугубляли чувство тоски по чему-то. Невозможность разобраться в своих ощущениях или же нежелание делать это раздражало.

Остановившись, замерзшими пальцами попыталась пролистать плейлист, гаджет не слушался. Холод достал и его. Тяжело выдохнув, засунула плеер обратно в карман. К моему удивлению, песня зазвучала вновь. Ну, не сдох и на том спасибо. Смирившись, побрела дальше по тротуару под желтым светом стальных фонарей.

Вспомнить бы, когда в последний раз я так поздно возвращалась домой? Время было уже за полночь. Вдруг пошел снег. Не та снежная пыль, а огромные пушистые хлопья, которые, медленно кружась в воздухе, опускались на землю.

Я протянула руку. Одна из снежинок легла мне на ладонь. Моя рука промерзла, и снежинка несколько секунд не таяла. Красиво. Все-таки есть в этом что-то божественное.

До моего дома оставалось всего нечего, и я на автомате, почти не оглядываясь по сторонам, ковыляла под пушистым снегом.

В ухо настойчиво играла одна и та же песня. Какой-то очень умный человек сказал:

«В твоей жизни ничто не происходит случайно. Любое событие что-то значит. Все что происходит с тобой – это судьба.»

Ну, или как-то так. И может мне стоило повнимательнее вслушаться в слова играющей песни, но в следующею секунду я на полном ходу врезалась во что-то твердое и, отлетев назад, шлепнулась на попу.

В ошеломлении несколько секунд я не могла понять, что же произошло. Но постепенно я все же вернулась в реальность и, уставившись туда, где, как мне показалось, была стена, увидела человека. Очень высокого человека. Очень странного человека. И чем дольше я смотрела на него, тем настойчивей задавала себе вопрос – а не сплю ли я? Передо мной стоял Вархаэриус…

Сильно ударилась… видимо…

Высокий широкоплечий с длинными сверкающими, словно снег, волосами. Это лицо с заостренным подбородком и большими миндалевидными глазами, повторившее мой рисунок до мельчайших деталей, потрясло меня до глубины души. Вархаэриус был облачен в кожаный тёмно-коричневый плащ, придуманный пару часов назад мной же, белую рубашку, черные облегающие брюки, сапоги, а за плечами маячила рукоять длинного двуручного меча, добавленного уже перед самым выходом. И да, уши. Эти лисьи уши на блондинистой макушке, которые сейчас очень реалистично вздрагивали, явно прислушиваясь к звукам засыпающего города.

Лисолюд… живой…

Зажмурилась и замотала головой, пытаясь прийти в себя. Но когда я, наконец, открыла глаза, лисолюд стоял все на том же месте и с невозмутимым видом продолжал буравить меня своим непроницаемо безэмоциональным взглядом.

Вархаэриусу, по всей видимости, было абсолютно наплевать на то, что он, в принципе, не мог существовать.

Я обвела растерянным взглядом этот плод моей неуемной фантазии. Последней каплей накрывшего меня абсурда стал тот факт, что нарисованный мной персонаж висел в воздухе. То есть он не стоял на тротуаре, подошвы его ног не касались земли. И я уставилась на эти ноги, зависшие над заснеженной поверхностью.

Не знаю, сколько я вот так пялилась. Очнулась, когда почувствовала, как непреодолимая сила дернула меня вверх, и я зависла над землей, а перед моими глазами теперь маячило бледное лицо лисолюда.

Он держал меня за воротник куртки. Просто держал меня над землей одной из своих лапищ. Глаза цвета стали не выражали никаких эмоций.

Как ни странно, но я не чувствовала ничего кроме удивления и любопытства. Уж очень хотелось потрогать его уши. Глупое желание. И о чем я только думала тогда, зависнув над землей, удерживаемая огромной лапищей существа, которого я придумала сама?

«А, ничего так, добавить несколько шрамов и вполне себе…» – примерно об этом.

Странная аура окружала это создание. Находившись к нему так близко, я не ощущала его присутствия. Будто передо мной никого и не было. Ну, и оно нормально, наверное, все же это мой глюк. Да?

Но глюк отпускать меня не хотел, а я медленно стала понимать, что, кажется, все, что происходит сейчас – все же реально.

В одно из тягучих мгновений сознание мое стало предельно ясным, такого со мной раньше никогда не было. Я вдруг с крайней педантичностью начала отмечать мельчайшие детали происходящего. Словно мир вдруг замедлился, а я наоборот ускорилась по максимуму. На бледной коже лисолюда я разглядела тонкий ветвящийся узор, похожий на древние руны или что-то типа того. Узор мерцал едва различимым красным светом.

Я такого не рисовала.

Рука, которой он держал меня, была изуродована и выглядела так, словно вовсе не принадлежала ему. Кожа на ней была покрыта какими-то странными пластинами.

И это тоже придумала не я.

Когда я это заметила, почему-то вспомнились мифы о драконах. Мне показалось, что у драконов должна была быть именно такая кожа. Суставы были крупными и узловатыми. И, хоть я и не могла разглядеть, но по неизвестной причине знала, что пальцы на этой руке должны заканчиваться твердыми острыми когтями.

Пушистые снежинки опускались на его руку и лицо и тут же таяли, испаряясь без следа, даже капель не оставалось от них.

Я подняла лицо и встретилась с его глазами.

И откуда же ты прилетел?

В сознании всплыли картинки пейзажей, отличающихся от земных. Мне стало неуютно. Я поежилась.

И тут в очередной раз что-то неуловимо изменилось. В глазах, до этого момента глядящих на меня с безразличием, мелькнуло что-то наподобие замешательства, но это длилось всего краткое мгновение, потом они стали холодными и злыми.

губы лисолюда исказились подобием звериного оскала. На мгновение мне удалось рассмотреть острые клыки.

«А вот я до этого почему-то не додумалась…» – еще успела огорчиться. Глупая.

А в следующую секунду он швырнул меня куда-то в сторону. Прочь из уютного пространства, освещенного светом фонаря.

Я увидела чернильное небо перед глазами и спускающиеся с него снежинки. Затем раздался оглушительный визг тормозящих по асфальту шин автомобиля. Дернулся ослепляющий свет фар. И стало нестерпимо больно. Боль затопила все, словно море, унося прочь воспоминания. Унося прочь всю мою жизнь. Наверное, так бывает, когда умираешь…