Текст книги "Отношения под запретом"

Айрленд нахмурилась.

– И кто установил такое правило?

Я покачал головой.

– Я вам вот что предложу. Я прибавлю вам пятнадцать процентов, но вы, в свою очередь, подпишете письменный отказ от любого иска в отношении того, что Бикмен мог натворить в бытность начальником.

Айрленд подумала.

– О’кей, так будет справедливо. Если честно, я не собиралась обращаться в суд. Наше общество и без того погрязло в сутяжничестве, к тому же я недолюбливаю адвокатов.

– Даже Скотта Маркума?

– Его в особенности.

Мне было приятно это услышать.

– Значит, договорились?

– Да, если вы обещаете рассмотреть кандидатуру Мадлин Ньютон на должность Бикмена. Она лучше других подходит на эту позицию, и ее дважды обходили с повышением.

– Если она напишет заявление, я прослежу, чтобы оно получило должное внимание.

– Спасибо, – и Айрленд протянула руку: – Тогда мы договорились.

Мне не стоило обращать внимание, какие у нее изящные маленькие руки и шелковистая кожа, но я обратил. Откашлявшись после рукопожатия, я сказал:

– Я передам Майку Чарльзу, что вы возвращаетесь на телеканал. Должен признаться, я удивлен, что вы сами не стали претендовать на должность Бикмена.

Айрленд покачала головой.

– Я к этому не готова. А Мадлен отлично справится. В отличие от Бикмена, она умна и справедлива, люди к ней прислушиваются. Хотя Бикмен тоже не был дураком, глупел только при виде юбок.

Эта женщина не переставала меня удивлять.

– То есть вы считаете Бикмена умным?

Она кивнула.

– Ну да. Правда, в остальном он полный отстой.

– Как же вы смогли столько проработать под началом такого негодяя?

– Он держался грубо и презрительно, но я тоже его доводила. Надо же было как-то мстить.

– Как доводили? – не понял я.

Айрленд усмехнулась.

– Ну, у него свои больные темы. Например, ему страшно действовало на нервы, когда собеседник постукивал ногой о пол. Бикмен багровел и едва сдерживался, чтобы не вспылить.

– Ясно.

– Поэтому, когда он меня оскорблял, я барабанила ногой и смотрела, как у него на шее надуваются жилы.

Брови у меня поехали на лоб.

– А однажды он проговорился, что готов полезть на стенку, когда обливаются духами или одеколоном. Я тут же завела в своем столе пузырек духов и как только видела, что он рассматривает женскую задницу, пшикала себя с ног до головы и шла к нему в кабинет, сделав вид, что мне нужна помощь со статьей.

– Креативно, – похвалил я.

– А то.

Похоже, Айрленд Сент-Джеймс – та еще озорница… Отчего-то это показалось мне очень сексуальным.

Официант вернулся принять наши заказы. Мы так и не заглянули в меню.

– Вы уже решили?..

Айрленд протянула ему меню.

– Вообще-то я не останусь на обед, так что вам достанется только мистер Лексингтон.

– Хорошо, – официант кивнул и повернулся ко мне: – Что вам принести, сэр?

– Мне нужно еще несколько минут.

Когда официант отошел, я приподнял бровь.

– Вы не голодны?

– Я всегда голодная, но мне нужно поменять проколотое колесо и дотащиться до мастерской. Соседка до трех часов работает, а потом она подбросит меня домой, чтобы мне не сидеть в мастерской, – в прошлый раз техники провозились несколько часов. Раз я теперь снова телеведущая, меня ждет масса дел.

Я кивнул.

– У вас есть членство в «ААА» [1]1
  Американская ассоциация автолюбителей (здесь и далее примечания переводчика).


[Закрыть]?

Не знаю, какого лешего я это спросил. Неужели я собрался закатать рукава своей дорогой рубашки и поменять ей колесо?

– Нет, но я умею ставить запаску, я это уже делала, – Айрленд засмеялась. – Я когда-то встречалась с парнем, который пробил покрышку, пока вез меня домой. Менять он ничего не умел, поэтому колесо ему заменила я.

Я улыбнулся.

– Готов поспорить, на второе свидание он вас не позвал.

Айрленд допила мерло.

– Разумеется, нет.

На мгновение я живо представил, как Айрленд меняет колесо, не приодетая для свидания со случайным кавалером, а в ультракоротких джинсовых шортиках и ковбойке, завязанной на груди и обнажающей загорелую кожу. Волосы у нее были собраны в хвостики, и на щеке остался черный след смазки. Эта смазка возбуждала как не знаю что.

Я встряхнул головой и хрипло сказал:

– Я сообщу в офисе, чтобы вас ждали на работу.

Айрленд встала. Я тоже поднялся. Она протянула руку.

– Спасибо, что вмешались. Вы спокойно могли ничего не делать, особенно после хамских писем, которыми я забросала вас по электронке.

Я одновременно кивнул и покачал головой.

Айрленд подхватила сумку и пошла к выходу, но остановилась и обернулась.

– Да, я дала вам телефон… Вы же понимаете, что теперь я не могу с вами встречаться.

– Конечно, – я улыбнулся. – Как выяснилось, вы все равно не мой тип.

Айрленд прищурилась.

– А какой же такой у вас тип, позвольте узнать?

– Не заноза в заднице, мисс Ричардсон. Хорошего вам дня.

Айрленд

– Вид как у чокнутой, – заявила Миа, взглянув на мою шапку. Шапка сидела криво, оба выступа торчали как попало, что придавало мне вид бездомного шута, не говоря уже о том, что сегодня обещали двадцать четыре градуса. Но я надеваю шапку каждый день, когда еду на работу.

– Ты просто завидуешь тому, что тетя Опал для тебя не вяжет.

– Я люблю твою Опал, но только радуюсь, что твоя почти слепая тетка не включила меня в список одаряемых вязаными шедеврами на Рождество.

Открыв пассажирскую дверцу, я взяла сумку.

– Спасибо, что встала ни свет ни заря и подвезла меня. Я не хотела связываться с такси и рисковать опоздать на работу в первый же день возвращения. Короче, я у тебя в долгу.

– И уже давненько! Запишу на твой счет.

– Спасибо.

– Когда тебя забрать?

– Не заморачивайся, меня подвезут, или я вызову такси до мастерской, а там пересяду на свою машину. Увидимся дома.

Звонили из мастерской, сообщили, что мне срочно нужно чинить тормоза и регулировать сход-развал. Таким образом, пробитое колесо подарило мне два безлошадных дня.

– Точно? В СПА меня сегодня подменят. Я вообще не знаю, чем заняться: Кристиан отговорил меня собственноручно проводить процедуры, теперь я только управляю заведением. Я вполне могу тебя забрать, можем даже пообедать. Или давай я отвезу тебя в салон, и закажем парный массаж! Будет мой подарок.

Миа владела популярным СПА-салоном, где делали чистку лица, инъекции ботокса, массаж и лазерную обработку кожи. Ее жених настаивал, чтобы Миа научилась быть руководителем, а не рабочей пчелкой и открыла второе СПА.

– Да я-то с удовольствием, но я наверняка задержусь, мне нужно многое нагнать. Давай, может, поужинаем дома, когда я приеду?

– Не могу, – сморщила нос Миа, – я обещала Кристиану приготовить его любимые тортеллини а-ля Миа.

– Это как?

– Тортеллини в сливочном соусе. Он обожает соус, и я разрешаю мазать им меня, когда он кончит…

– Слишком много информации, подруга, – я засмеялась. – Давай без подробностей. Стоп, твой Кристиан же прилетает только завтра?

– А он билеты поменял, – Миа улыбнулась улыбкой невесты за три недели до свадьбы. – Сказал, что соскучился и не выдержит еще одну ночь без меня. Он прилетит сегодня последним рейсом. К утру он меня, наверное, просто расплющит.

Я сделала вид, будто меня вот-вот стошнит. Но если честно, я завидовала отношениям подруги с ее женихом. Раньше я бы не поверила, что мужчина станет так рваться к подруге с трехлетним стажем, но Кристиан по-прежнему был по уши влюблен в Мию, как в первые дни знакомства.

Я выбралась из машины и нагнулась, придерживая дверь. Миа погрозила мне пальцем:

– Будь умницей и не пиши откровенных писем никаким генеральным директорам!

Ну все, она до смерти будет вспоминать мои имейлы.

– Зато у меня опять есть работа.

Подруга покачала головой.

– Ума не приложу, как это тебе удалось!

Я не стала признаваться, что мне это и самой неясно.

* * *

– Отличное шоу, Айрленд!

– Спасибо, Майк.

Первый эфир за две недели здорово взбодрил; адреналин курсировал по жилам, подгоняя приниматься за завтрашние новости. Во мне снова проснулось чувство гордости за свою работу.

Взволнованная Сирена робко сунула голову в мой кабинет.

– Привет! Я, это, хотела объяснить… расставить точки… Ты же понимаешь – я тут ни при чем, это все Бикмен! Я была просто в шоке, когда он подошел и шепнул, что меня повышают!

Можно было сделать вид, будто я скушала эти сказки, и вести себя как ни в чем не бывало, но щенков принято учить – для их же пользы.

– Зайди-ка. И дверь прикрой.

Сирена послушалась, но осталась стоять почти на пороге.

Я показала на стулья для посетителей.

– Присаживайся.

Бедняжка побледнела. Она всячески заискивала перед Бикменом и наверняка пришла в восторг, когда начальник поднес ей мою должность на блюдечке. Но в итоге это он злоупотребил служебным положением, а Сирена выходила белой и пушистой… ну разве что нарушившей неписаный закон о женской взаимовыручке.

Я вздохнула.

– Многие считают, что красивой женщине можно не напрягаться, чтобы получить желаемое. Когда она сидит в баре в расчете на выпивку или в хозяйственном затрудняется определить, какой переходник для водопроводных труб ей покупать, это правда. Но на работе все иначе. Красивой женщине зачастую приходится стараться вдвое больше, чтобы доказать – она чего-то стоит, потому что, к сожалению, еще попадаются мужчины, не умеющие видеть дальше обложки. Возможно, из тебя выйдет хорошая тележурналистка, но пока тебе еще учиться и учиться. Я в твоем возрасте тоже ничего не умела. А когда ты делаешь ставку на мужиков типа Бикмена и получаешь должность, которой ты не соответствуешь, ты обесцениваешь и себя, и свой пол. Нам нужно держаться вместе, а не пользоваться своей красотой в ущерб друг дружке.

Сирена долго сидела, опустив голову, а потом посмотрела на меня мокрыми глазами и кивнула.

– Ты права, мне было не по себе, когда он мне сказал. Это назначение казалось мне незаслуженным… потому что я его не заслужила.

– Я не говорю, что я никогда не прибегала к кокетству: наша экспедиция отправляет завтрашним днем все, что отдано позже трех часов, и я вдоволь наулыбалась и нахлопалась ресницами перед Джорджем, чтобы мои письма уходили в половине пятого. Но будь осторожна с мужчинами на руководящих позициях, которые осыпают тебя незаслуженными привилегиями: они рассчитывают на твою благодарность, причем отрабатывать будешь так, как тебе совсем не понравится.

– Спасибо, Айрленд.

– Обращайся.

Через час на столе зазвонил телефон. Высветившееся на дисплее «Грант Лексингтон» меня удивило: не успели заговорить о начальстве, как на́ тебе… Я закрыла ноутбук, уселась поудобнее и взяла трубку.

– Чему обязана честью?

– Я звоню узнать, как у вас дела, нормальной ли вы нашли обстановку по возвращении, – по телефону его звучный голос казался более резким. Несмотря на прочитанную Сирене нотацию, я подумала: «Хм, хотела бы я услышать этот голос поздно ночью, когда руки у меня под одеялом».

Прогнав эту мысль, я решила повредничать:

– Вы обзваниваете всех сотрудников не своего подразделения?

– Только тех, которые в пьяном виде присылают мне имейлы, а я сдуру снова принимаю их на работу.

Я улыбнулась.

– Туш.

– Так как у вас дела?

– Прекрасно. Уход Бикмена никого не огорчил, утренние новости прошли без сучка и задоринки.

– Да, эфир был замечательный.

– Вы смотрели?!

– Смотрел.

– Вы смотрите новости в шесть утра?

– Обычно нет.

– А сегодня решили посмотреть, потому что…

В трубке наступила тишина – «Мистер Президент» не собирался договаривать за меня. Любопытно. Он мог отговориться, что включил новости, желая убедиться, все ли в порядке, или счел себя обязанным проконтролировать, потому что он генеральный директор, черт побери. Но отсутствие внятного повода наводило на мысль, что он включил утренние новости, чтобы увидеть меня, а вовсе не по причинам профессионального порядка.

Но, может, я сделала чересчур поспешные выводы?

– Вот что, – сказал наконец Грант Лексингтон. – Я звоню пригласить вас в недавно созданную мною комиссию.

– Что за комиссия?

Он кашлянул.

– Комиссия, э-э… по улучшению рабочего климата для женщин.

– Вы возглавляете инициативу за улучшение рабочей обстановки для женщин?!

– Да. Почему вас это удивляет?

– Ну, хотя бы потому, что вы не женщина.

– Весьма сексистское высказывание. Или вы намекаете, что мужчине нечего предложить для улучшения условий работы женщин?

– Нет, но…

– Если вы слишком заняты…

– Нет-нет-нет, я совсем не занята и с удовольствием войду в комиссию. Что надо делать, когда собрание?

– Моя секретарь свяжется с вами и сообщит детали.

– О-о-о’кей, я согласна. Спасибо, что вспомнили обо мне.

– Угу. Ну, до свидания, Айрленд.

Он почти оборвал разговор, но это было даже хорошо, потому что мне на́чало нравиться с ним говорить.

Грант

– Милли! – крикнул я, не вставая из-за стола.

Секретарша вбежала в кабинет.

– Да, мистер Лексингтон?

– Мне нужно создать комиссию.

Бровки Милли недоуменно сошлись на переносице – она прекрасно знала, что я избегаю любых комиссий как чумы.

– Как скажете. Какого рода комиссию, кто в ней будет участвовать?

Я покачал головой и пробурчал в ответ:

– Целью рабочей группы будет улучшение офисного климата для женщин.

Брови Милли взмыли к волосам. Признаться, я и сам офигел.

– Хорошо, – нерешительно ответила секретарша, будто ожидая подвоха. – Вы уже решили, кто войдет в эту комиссию?

Я махнул рукой.

– Наберите женщин, все равно каких. Вон хоть сестру мою Кейт пригласите, она обожает совещания.

– Вам все равно, кто будет в комиссии?!

– Все равно. – Я пододвинул к себе бумаги и принялся их перебирать, не подавая вида. – Пожалуй, включите и Айрленд Сент-Джеймс.

– Ту женщину, которая прислала вам обезглавленные цветы?

После такого изложения мне действительно показалось ненормальным с бухты-барахты создавать комиссию и приглашать особу, которая поотрывала бутоны у дорогих роз и ушла с обеда, прежде чем я успел что-нибудь заказать.

– Ее самую, – вздохнул я.

– К какому числу организовать комиссию?

– Как можно быстрее.

– У вас уже есть повестка для первого собрания?

– Пишите какую-нибудь женскую ерунду, вы лучше моего разбираетесь. Придумайте сами.

Милли, по-моему, готова была подойти ко мне ближе и пощупать лоб. Может, меня и в самом деле лихорадит? Может, я заболел, а не потерял голову? Это было бы куда лучше. Я пригладил волосы. Комиссия по женским инициативам? Стать участником такого начинания мне хотелось не больше, чем защемить мошонку в тиски, однако я только что заявил о готовности возглавить рабочую группу.

Да что за чертовщина?!

Айрленд Сент-Джеймс, вот что за чертовщина. За всю мою жизнь мне не приходилось лезть из кожи вон, чтобы поговорить с женщиной, однако этой я позвонил узнать, как у нее дела, и на ходу сочинил какую-то комиссию, когда Айрленд спросила о причине моего звонка. Стресс, переработка – кто его знает, может, у меня обыкновенный нервный срыв.

Пока я соображал, не смотаться ли по-быстрому к врачу, секретарша стояла у стола, глядя на меня как на двухголового. Я взял одну из папок и многозначительно посмотрел на Милли.

– Что-нибудь еще?

– Нет, сэр, пожалуй, у меня достаточно информации.

– Отлично, тогда пока все.

На пороге Милли остановилась и обернулась.

– Принесли сегодняшнюю корреспонденцию, не взглянете ли на новое письмо?

– Выбросите его в мусор! – рявкнул я.

– Будет сделано. Вы не забыли о вечерней фотосессии?

Моя растерянность подсказала Милли, что я, блин, ни малейшего представления не имею, о чем идет речь, поэтому секретарша поспешила дополнить:

– У вас сегодня интервью и фотосессия для журнала «Современный предприниматель». Запланированы несколько месяцев назад и значатся в вашем календаре.

Блин, фотосъемки и интервью вместе с комиссией по созданию благоприятного климата для женщин на работе стояли в моем списке дерьма ну просто подряд – я абсолютно не интересовался этими темами.

– Во сколько?

– В половине пятого, на «Лейлани».

Я взглянул на часы. Расчудесно. У меня час на шестичасовой объем работы.

* * *

Человек шесть уже торчали на пристани возле «Лейлани», когда я приехал в марину ровно в половине пятого, минута в минуту. Должно быть, гости подтянулись заранее.

Смутно знакомая рыжая женщина улыбнулась при моем появлении.

– Мистер Лексингтон, я Аманда Кадет! – Она протянула мне руку. – Как приятно снова вас видеть!

Снова? Это объясняло, отчего она кажется знакомой, но я, хоть убей, не помнил, где мы встречались. Должно быть, на каком-то официальном мероприятии.

– Взаимно. Пожалуйста, зовите меня Грант.

– А вы меня Амандой!

Я оглядел чертову прорву оборудования.

– Вы что, переезжаете?

Аманда засмеялась.

– Мы привезли побольше фото– и видеооборудования, не будучи уверены, где будет проходить фотосессия. На всякий случай мы захватили даже бутафорию и несколько холщовых фоновых щитов… Но, как я вижу, мы смело можем все убирать обратно в фургон, – она повернулась, чтобы поглядеть на мою яхту. – Ваша красавица великолепна, а окружающий пейзаж даст фору любым декорациям.

– Спасибо. Яхта работы моего деда, первое судно, которое он построил. Шестьдесят пятый год.

– О, а на вид как новенькая!

Я кивнул на «Лейлани Мэй»:

– Давайте я покажу вам яхту, решите, где вам снимать.

Я устроил Аманде коротенькую экскурсию. Двадцатиметровой яхтой-кечем мог залюбоваться даже профан. Темно-синий корпус, отделка гладеньким глянцевым тиком, кремовая обивка, кухня из нержавеющей стали – и капитанская каюта роскошнее большинства апартаментов, а рядом три гостевых. Шестидесятилетняя яхта больше походила на интерьер «Виньярд вайнс».

– Ну, что скажете? Где устроим фотосессию?

– Признаться, отличные снимки получатся где угодно. И яхта – красавица… – Аманда подняла накрашенный ноготь к нижней губе, привлекая мое внимание. – И объект съемки – просто мечта… Эта обложка поднимет журналу продажи.

Аманда Кадет знала, что красива, и хорошо умела пользоваться своей красотой, чтобы получить желаемое. Впрочем, чего бы она от меня ни хотела – сенсационных признаний или моего языка между ног, этого ей не видать: где работаешь, там не… Я едва не засмеялся при этой мысли, вспомнив, как плясал сегодня вокруг некоей Мисс Бюст с пляжей Арубы.

Я жестом предложил Аманде первой выходить из каюты.

– А давайте пройдем на корму и сядем у левого борта, на фоне бухты?

– Давайте.

Битый час я позировал так и сяк, всей душой ненавидя каждую секунду этого занятия, однако держал свое презрение при себе. Когда они нащелкали достаточно снимков, чтобы оклеить, при желании, стены моего кабинета, Аманда велела всем собираться.

– Я могу записать интервью, – предложил оператор.

Фотосессия задумывалась для печати, но довольно часто репортеры снимали процесс на камеру, чтобы потом повторно прослушать фрагменты, ускользнувшие от их внимания.

Аманда прошлась по мне взглядом.

– Не надо, я и сама прекрасно справлюсь.

Когда съемочная группа уехала, мы остались вдвоем на задней палубе.

– Итак, часто ли вы приезжаете на вашу яхту? У моего брата, хирурга-ортопеда, яхта «Карвер» пятидесяти футов в длину стоит в бухте Сан-Диего. Кажется, за прошлый год брат съездил туда два раза.

Правдивым ответом на вопрос Аманды было «каждый чертов день», но я предпочитал держать подробности личной жизни при себе. Тот факт, что я жил на «Лейлани Мэй», не был предназначен для ушей журналистки и еще того меньше – для ее читателей.

Я покивал, словно хорошо понимая ее брата.

– Недостаточно часто.

– Мне очень по сердцу, что вы бережно храните первую яхту вашего дедушки. По-моему, вещи, которыми человек дорожит, многое о нем говорят.

Знала бы она хоть половину…

– Эта яхта послужила основой нашей семейной компании.

– Как так?

– Это первая модель, которую построил дед. Заказы он начал брать в рамках «Судов и яхт Лексингтона». Тридцать лет спустя компанию превратили в открытое акционерное общество, а моя семья взялась развивать бизнес в смежных областях. Отец начал издавать спортивный журнал, дед прикупил еще несколько изданий, и все это вылилось в покупку новостного телеканала и сети кинотеатров. Так что без этой яхты вам бы не захотелось брать у меня сегодня интервью.

Аманда сверкнула мне кокетливой улыбкой.

– Что-то мне подсказывает, что я все равно захотела бы взять у вас интервью, будь вы генеральным директором одной из ста самых успешных развивающихся американских компаний или уборщиком на этой яхте.

– Ну, я не настолько интересен.

– Мне нравится ваша скромность! – журналистка понимающе подмигнула. – Расскажите о вашем семейном благотворительном фонде. Его основала ваша мама?

– Да, фонд называется «Дом Пии». Мама в пять лет попала в приют, потому что в семье с ней дурно обращались, а потом перекидывали от одних опекунов другим, то есть и психологов ей приходилось часто менять. Консультанты в системе опеки и попечительства вообще меняются со скоростью турникета, потому что платят мало, а нагрузка огромная. Мама чувствовала себя чужой в каждой школе – большинство детей не понимали, что такое приют. Ей было сложно найти того, кто понял бы, через что она прошла. «Дом Пии» – это программа опеки для усыновленных детей, но с той разницей, что «старшие» – сами бывшие приютские дети и хорошо понимают своих подопечных. Фонд обучает волонтеров и оплачивает им и «младшим» поездки, экскурсии, еду и развлечения. Еще фонд берет на себя бо́льшую часть любого займа на обучение у волонтеров или помогает им оплачивать учебу в колледже.

– Это просто поразительно!

Это и вправду поразительно, потому что моя мать вообще была исключительным человеком, но вся эта лабуда есть в интернете, поэтому если услышанное стало для Аманды новостью, двойка ей за домашнюю подготовку.

Я улыбнулся.

– Мама никогда не забывала своего прошлого.

– Вас и ваших сестер тоже взяли из приюта?

Я кивнул. Это тоже можно прочесть в «Гугле» через две минуты поиска.

– Совершенно верно. Папа с мамой стали моими первыми приемными родителями, мне тогда было пять лет. Меня усыновили первым, потом в семье появилась Кейт, за ней Джиллиан. Мы все из приютов. Мама продолжала принимать детей, пока не заболела.

– Я очень сочувствую вашей потере… А у вас есть «младший брат»? Я хотела сказать, участвуете ли вы в программе фонда? Насколько я знаю, нет.

– Отчего же, есть. Ему одиннадцать, под моей опекой будет до двадцатилетия. Мои сестры тоже заботятся о своих подопечных.

– А как его зовут?

О, вот и первый конкретный вопрос. Впрочем, я не собирался называть имя Лео. Отношения между «старшим» и «младшим» – очень личное дело, особенно такие сложные, как у нас с этим пацаном.

– Я не готов делиться информацией о детях, которые участвуют в программе.

– О, конечно, я понимаю. Они же несовершеннолетние. Простите, не подумала.

Следующие полчаса мы говорили о разной ерунде, которая войдет в хвалебную статейку Аманды: кто и чем руководит в «Лексингтон индастриз», как идут дела у компании, какое направление я намерен выбрать на ближайшие годы. Наконец от Аманды прокатился пробный шар на личную тему.

– Вы не женаты?

Я покачал головой.

– И у вас нет избранницы, которую вы по выходным катаете на этой прекрасной яхте?

– На данный момент нет.

Аманда наклонила голову.

– Очень и очень жаль.

В этот момент у меня зазвонил мобильный. Я взглянул на дисплей.

– Это из офиса. Извините, я отвечу.

– Конечно-конечно.

Я провел пальцем по экрану, отлично зная, кто на линии, и отошел от журналистки на несколько шагов.

– Здравствуйте, мистер Лексингтон, это Милли. Я уже понемногу собираюсь домой. Вы хотели, чтобы я позвонила вам в шесть часов и напомнила о времени.

– Да-да, отлично. Спасибо. – После того, как секретарша положила трубку, я еще некоторое время прижимал телефон к уху и наконец повернулся к журналистке: – Простите, через несколько минут у меня зарубежный звонок. Мы уже можем завершить интервью?

– О, конечно, никаких проблем. – Аманда встала. – Я услышала все, что мне нужно…

«Для своей дурацкой статейки, нудной, как зубная боль».

– Ну, прекрасно. Благодарю вас.

Аманда убрала в сумку блокнот и выудила визитку. Написав что-то на обороте, она подала ее мне, игриво наклонив голову.

– Я написала свой домашний телефон. – Она улыбнулась. – Обожаю морские прогулки!

Я тоже улыбнулся, будто польщенный ее авансом.

– Буду иметь в виду, когда соберусь выйти в море.

«Учитывая, что яхта стоит на приколе уже больше восьми лет, ждать тебе, Аманда, морской прогулки до седых волос».

Подав Аманде руку, я помог ей спуститься на пристань. Забросив на плечо ремень сумки, журналистка обернулась посмотреть на золотые буквы поперек темно-синего корпуса.

– «Лейлани Мэй», – прочла она вслух. – А в честь кого названа яхта?

Я ей подмигнул.

– Простите, интервью окончено.