Текст книги "Миниатюры о любви. Сборник для души"

Миниатюры о любви
Сборник для души
Вика Турм

© Вика Турм, 2023

ISBN 978-5-0059-9997-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Может быть…

Может быть, реинкарнация —

Только миф, ничего больше.

Ну а если нет – я вернусь к тебе

Может, женщиной, может, кошкой.

Я хочу быть с тобой вечность,

Мне и тысячи лет мало,

Чтоб отдать тебе всю нежность,

Чтоб любить тебя безоглядно.

Ты не думал, что так бывает,

Чтобы все на свете – тебе.

И меня уже не пугает

То, что ты не ответишь мне.

У моей любви нет вопросов,

Нет начала и нет конца.

Я твоя с сотворения мира.

Я твоей уйду в небеса.

И тогда… реинкарнация —

Только миф, ничего больше?

Все равно я опять вернусь к тебе,

Чтоб навеки стать твоей ночью.

Красное и…

В моем представлении любовь всегда была красной. Как пламя. Как кровь. Я была твердо убеждена: не бывает любви без ревности, слез, боли, страдания, отчаяния. Не бывает любви без борьбы. Не бывает любви без страстей. Во все времена во имя любви убивали и умирали, проклинали, затевали войны, сходили с ума…

Много лет назад один знакомый попросил меня – напиши о себе, коротко, парой строчек. Долго думать не пришлось – тогда, очень давно, я процитировала своего любимого Лермонтова:

А он, мятежный, ищет бури,

Как будто в бурях есть покой…

Год назад он сказал мне – ты изменилась, и я не могу понять, в чем именно… Я ответила – теперь я ищу покоя…

Вся моя жизнь проходила в борьбе. С окружающими меня людьми, с установленными обществом нормами и рамками, которые призваны запереть душу в клетку, с несправедливостью, с самой собой. Мне казалось, что я создана для борьбы. Мне казалось, что борьба – моя сущность, моя природа. Лишь недавно я начала сознавать, что борьба была выбранным мной средством, способом постепенно, по кусочкам открывать для себя свою истинную суть, освободить ее от всего, что нанесено и привнесено извне. Узнать себя – настоящую. И когда я стала узнавать себя, я поняла, что жажду покоя и всегда стремилась к нему…

Любовь мне всегда виделась красной… она была отмечена все тем же знаком борьбы. Вот почему я панически боялась полюбить… ведь душа молила о покое, а я была уверена – не бывает любви без страстей…

Что вдруг изменилось? Повзрослела? Прибавилось мудрости? Просто встретила тебя…

Вспоминаю все «случайности», которые привели нас друг к другу. Вспоминаю, как пыталась объяснить себе, что чувствую к тебе, и находила множество объяснений; мне было необходимо найти подходящие слова и образы, которыми можно было бы заменить, исказить, спрятать истину. Можно обмануть всех… и легче всего нам удается обмануть самих себя.

Становится страшно, когда я думаю о том, что могла еще долго душить в себе эти такие простые слова – я люблю тебя. Повторяю их про себя вновь и вновь… и чувствую себя самым богатым человеком во Вселенной.

Во все времена во имя любви создавалось чудо. Книги, музыка, картины, скульптуры, фильмы – все создано любовью. Все мы рождены любовью. И самое светлое счастье дарит только Любовь, живущая в сердце…

Любовь – огромная палитра самых ярких красок, рисовать которыми может научиться даже тот, кто очень далек от живописи. В моей палитре отсутствует красный цвет… я отказалась от борьбы. Я выбрала то, что всегда было моим, что всегда было мной – счастье просто Любить.

Еще раз о тебе

Стою на высоком мосту, с которого открывается великолепный вид. Облака проплывают где-то совсем рядом – кажется, что можно коснуться их рукой. Стою и вдыхаю полной грудью воздух, который здесь, наверху, совсем другой… чистый, свежий, холодный.

Понимаю, что падать отсюда будет очень больно. Не хочется падать.

Где-то позади ступеньки. Можно бросить еще один взгляд на этот удивительный город внизу, на ленту реки, на деревья, которые отсюда кажутся нарисованными; помахать рукой облакам, повернуться и спуститься по безопасным ступенькам обратно. Туда, где все привычно, спокойно. Откуда никак не упасть.

И кажется, что с каждой минутой, проведенной на мосту, чья-то невидимая рука отодвигает ступеньки все дальше и дальше. Но они есть, они все еще там, позади, я все еще помню о них.

Я боюсь высоты. Голова кружится – от страха и от восторга. Я не хочу падать. Я еще могу вернуться назад… но продолжаю стоять на мосту. Я знаю, что обратный путь есть, но я его уже исключила. И теперь только два пути. Либо стоять тут, на мосту, вечно… Либо с моста. Твоя любовь могла бы подарить мне крылья, и я улетела бы к облакам, даже за облака, где неизвестность – но манящая и прекрасная. Может быть, за облаками моя лунная долина. Но ты не любишь меня. И если с моста – то не полет, а падение. Если падение – то боль. Не смерть – я знаю, что не умру. Боль. Я не боюсь боли. Я просто не хочу падать… потому что не хочу снова оказаться внизу… Этот мост теперь мой дом. Я не вернусь назад, и останусь стоять тут, пока не упаду, потеряв равновесие.

Забываю

 
Забываю твое лицо,
Забываю глаза и голос.
Помню только, как без тебя
Сердце надвое раскололось.
Забываю тебя, родной,
Забываю слова и встречи.
Помню только, как поняла,
Что любовь моя бесконечна.
 

Двое

***

Она вышла из больницы опустошенная, оглушенная страшной новостью – его больше нет. Целый год они вместе боролись с болезнью; были вспышки бессильного отчаяния, они сменялись проблесками надежды, ее вера передавалась ему. Иногда он кричал ей:

– Уходи, оставь меня, ты же знаешь, видишь, что я умираю! Живи своей жизнью!

Она мягко гладила его по щеке и шептала:

– Я никуда не уйду. Я люблю тебя. Я с тобой рядом. Всегда.

Временами ему становилось лучше. В такие дни она рисовала для него в альбоме розовое небо, зеленый домик, притаившийся в синем лесу… и говорила с улыбкой:

– Это наша с тобой жизнь. Скоро… уже совсем скоро.

Родные и друзья пытались образумить ее. Говорили, что с такой болезнью долго не живут. Она сама об этом знала. Перерыла интернет, горы специальной литературы. Но она верила – он поправится. Он должен жить!

– Тебе надо о себе подумать. Ты же осунулась, почти не ешь, не спишь нормально. Ты же сама так заболеешь! Оставь его. Ладно, я понимаю, если ты будешь навещать его раз в неделю… как старого друга… но ты постоянно в больнице с ним! Подумай о будущем. О семье, в конце концов. Сходи куда-нибудь, развейся…

Она отвечала коротко и резко:

– Он будет жить.

Она вышла из больницы, бесцельно шагая по улицам города, не замечая капель дождя, который грозился превратиться в ливень. Ни о чем не думала, просто шла. Вышла к побережью. Еще до болезни они очень любили приходить сюда, провожали солнце, встречали новый день. Говорили о будущем. Придумывали имена детям. Обсуждали цвет стен в зеленом домике.

Сегодня он умер.

***

Он кинул на нее последний взгляд, вышел из ресторана, закурил. Заметил, что руки дрожат. Подумал – слишком много выпил. Зашагал по улице. Она красивая. Очень. Особенно в белоснежном воздушном платье и белыми цветами в волосах.

Утром он проснулся с головной болью. Никуда не хотелось идти. Выпил две чашки кофе. Настроения не прибавилось, но голова перестала болеть. Остаться бы дома и поработать. Друг пригласил на свадьбу двоюродного брата, у которого большие связи.

– Познакомлю вас, я уже говорил о твоих работах. Позже напомню, устрою неформальную встречу. Контракт может быть очень даже неплохим…

Не идти нельзя, да и неудобно. Побрился, принял душ. Думал о возможном контракте. Что ж, было бы очень кстати. Порылся в шкафу, долго не мог выбрать галстук. Как всегда. Разве трудно было еще с вечера решить, что надевать… Выбрал. Вспомнил. Ее подарок. Вкус у нее хороший. Захотелось набрать ее номер. Не стал. Как много раз за последний год.

Она. Белое платье, цветы в длинных темных волосах. Смятение в глазах. Впрочем, смятение длилось секунду. А может, это плод его воображения. Гораздо больше в ее взгляде спокойного, уверенного счастья. Они хорошо смотрятся вместе – она и этот высокий голубоглазый брюнет с большими связями. Да, вкус у нее хороший.

Он вдруг понял, что стоит на берегу. Ноги сами привели его к морю. Ливень уже прошел – надо же, а он и не заметил, что был дождь.

***

Море постепенно успокаивалось после шторма.

Сквозь темные тучи пробился слабый лучик солнца – небо окрасилось в странный розовый цвет.

Двое шли по побережью.

Шли навстречу друг другу.

Видение

Я бродил по парку в бабье лето,

Красотой осенней опьянен.

Солнцем и мечтой своей согретый,

Был я молод, счастлив и влюблен.

На скамейке женщина сидела —

Я такой красивой не встречал!

С равнодушием она глядела

В синюю безоблачную даль.

Ее сердце выжженою степью

Отразилось на лице на миг,

Словно я неосторожным жестом

В душу затаенную проник.

Я смотрел в глаза ее пустые

И увидел ясно, словно знал —

Превратив цветущий сад в пустыню,

Кто-то саму жизнь ее забрал.

Жалость, нежность – как мне передать

Чувства, забурлившие в крови?!

Вдруг так сильно захотелось мне обнять

Женщину с глазами без любви.

Удаляющиеся шаги

1.

Мы познакомились в метро. Я вдруг обнаружила, что забыла дома свой кошелек, и в растерянности остановилась у кассы, не зная, что делать. Начальник не любит опозданий, а опаздывала я отчаянно. И тут, как ангел-хранитель, появился он. Улыбнулся и молча протянул мне жетон. И испарился, как и положено ангелу. По крайней мере, мне так показалось. Но когда я наконец смогла втиснуться в переполненный вагон, мой спаситель оказался рядом. Он смотрел мне в глаза и улыбался. Робко улыбнувшись в ответ, я сказала:

– Я не успела поблагодарить Вас. Не знаю, как это получилось, что я забыла деньги дома… Вообще-то я не отличаюсь особой рассеянностью, даже наоборот… В общем, спасибо.

Монолог мой он слушал с той же улыбкой на лице. Когда я замолчала, он ответил коротко и на удивление метко:

– Бывает.

Я лихорадочно соображала, что же дальше. Продолжить разговор, попытаться довести дело хотя бы до знакомства, или собрать остатки благоразумия, которые с пугающей быстротой таяли от его смеющихся глаз. Слишком хорош он был – высокий, спортивного телосложения, темноволосый, с удивительно мужественным лицом. И эти потрясающие карие глаза… Я поймала себя на мысли, что дико хочу узнать, насколько сильны его руки. Поезд остановился, объявили станцию. До моей станции было еще две остановки, но я вдруг почувствовала нарастающую панику и решила рубить с плеча. То есть бежать. Я выскользнула из вагона, благо стояла у самого выхода, сразу перед тем, как двери закрылись.

Выйдя на улицу, я остановилась, чтобы отдышаться. А подняв глаза, встретила… вот именно, недоумевающий и немного насмешливый взгляд карих глаз.

– Не понимаю, почему ты сбежала. Голову даю на отсечение – это не твоя станция.

Я открыла было рот, чтобы выдать полную негодования речь, но слова куда-то пропали.

– Марк.

– Что? – ко мне вернулся дар речи, но что-то случилось со способностью воспринимать происходящее. Интересно, с чего бы это? Ко мне десятки раз клеились подобные типы, и каждый раз я достойно их отшивала. Что со мной такое? Эй, Алиса, очнись!

– Меня зовут Марк.

Он протянул руку, и мне ничего не оставалось (хотя почему это?!), как пожать протянутую руку и тут же почувствовав, как ноги становятся ватными, пробормотать в ответ:

– Алиса.

2.

Марк (мне понравилось это имя, и, по-моему, оно очень шло ему – такое же решительное) внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Наверное, из-за меня опаздываешь?

Я машинально взглянула на часы и в ужасе подняла на него глаза. Было 10 минут десятого, а это значило, что все. В прошлый раз, когда я опоздала на четверть часа, начальник отдела сделал мне последнее предупреждение. Стало страшно даже появляться в офисе. Марк оценил ситуацию. Он ободряюще улыбнулся и сказал решительно:

– Так. Берем такси и едем в офис. Если приговор будет тебе не по душе, я просто обязан буду взять тебя к себе на работу.

Уже в такси, злая, как черт, я наорала на него, между прочим заявив, что он понятия не имеет, в какой сфере я вкалываю, и что если он намерен мне предложить место личной секретарши, например, то пусть катится ко всем чертям, и вообще, я привыкла сама справляться со своими проблемами.

Марк молча слушал мою тираду.

Приговор был мне не по душе. Я сама написала заявление об уходе, побросала в пакет свои немногочисленные вещи и выскочила на улицу, ни с кем не прощаясь. Не с кем было прощаться – у меня еще не было здесь друзей, я проработала в фирме чуть больше месяца. Ну и идите к черту! Не умете ценить хорошего работника – ваши проблемы! Я устроюсь, не пропаду!

Так, мысленно произнося гневную речь, я вышла на улицу и была немало удивлена, увидев Марка, который нетерпеливыми шагами мерил площадку перед зданием, в котором располагался мой теперь уже бывший офис. Я успела напрочь забыть о его существовании.

Заметив меня, он подошел и спросил:

– Ну?

– Ты что здесь делаешь? – накинулась я на него. – А если бы со мной не попрощались, ты бы проторчал тут до окончания рабочего дня?

Он оценивающе посмотрел на меня. Потом сказал:

– Иными словами, с тобой попрощались. Ты, главное, не переживай. Посмотри на это с другой стороны. Ведь это означает, что по крайней мере сегодня ты совершенно свободна. И надо провести это день так, чтобы не было мучительно больно…

Я слушала его сначала с негодованием, но оно постепенно уходило, и мне вдруг неожиданно стало весело. Я только спросила, не будет ли и ему выговора за опоздание, на что он усмехнулся и ответил, что нет, не будет. И, набравшись неизвестно откуда взявшейся смелости и какого-то непривычного ощущения свободы, я предложила посидеть в кафе и выпить кофе, добавив, что обычно в это самое время я пью в офисе кофе.

Мы с Марком сидели в моей любимой кофейне и пили кофе с вкуснейшими пирожными. Я узнала, что он владеет небольшой фирмой, которая занимается дизайном интерьеров, и чуть не поперхнулась. Я рассказала ему, что в фирме, которая любезно предоставила мне полную свободу не далее как час назад, работала в отделе интерьер-дизайна, и что это моя специальность и, как мне кажется, даже призвание. Мне было удивительно легко и весело, хотя объективно никаких причин для веселья не было. Я осталась без работы, неизвестно, когда смогу найти новую, а до это надо на что-то существовать, тем более что все сбережения уже неделю как закончились.

Марк предложил погулять по городу, и мы вышли из кафе. Мы гуляли целый день, пообедали в ресторанчике на набережной, и тут Марк сказал:

– Я, конечно, могу принять тебя к себе на фирму просто потому, что ты моя знакомая… Но все-таки неплохо было бы знать, с профессионалом какого класса мне придется иметь дело.

Я почему-то обиделась, что он сомневается в моих профессиональных качествах, потом рассердилась за то, что он предлагает мне работу, а потом поняла, что все – и то, и другое – правильно. И я пригласила его к себе домой – посмотреть мои работы. Он снова внимательно посмотрел на меня, несколько дольше, чем следовало, наверное… И мы отправились ко мне.

3.

У Марка был офис в две комнаты, одну из которых занимал он сам в качестве руководителя (почему-то меня это удивило), а вторая была разделена невысокими перегородками на пять отделов, в каждом из них работало по двое сотрудников. Шестую часть комнаты занимала приемная, где за столом сидела красивая девушка с головокружительным водопадом совершенно прямых длинных волос. Мне досталась самая дальняя комнатка, и моим соседом оказался молодой симпатичный парень по имени Андрей, тоже дизайнер. Он улыбнулся и предложил мне располагаться «как у себя в офисе», когда Марк, познакомив меня с секретаршей, бухгалтершами, менеджерами и агентами по рекламе, провел меня в дизайнерскую и представил нас с Андреем друг другу.

Вообще офис был отделан очень мило, в духе минимализма – ничего лишнего, прямые линии, спокойные тона. В дизайнерской было светло и довольно уютно. Обустраивая свое рабочее место, я приволокла из дома кактус, поставила возле компьютера, стены украсила фотографиями, разложила аккуратными стопками чистые листы бумаги в одном ящике стола и альбом со своими работами в другом.

Первая рабочая неделя пролетела почти незаметно – я работала над интересным проектом, который Марк предложил мне для начала, работала с полной отдачей, увлеченно, дабы доказать, что не зря занимаю место под солнцем.

В первый день новой недели секретарша Катя пригласила меня к директору. Я волновалась как первокурсница перед экзаменом, когда постучалась к Марку, зажав в руке папку с проектом.

Марк долго изучал работу, так долго, что мне уже стало страшно. Потом взглянул на меня и неожиданно улыбнулся. Я тоже улыбнулась, почувстовав, что сдала экзамен на отлично.

– Алиса… – начал он.

Он помолчал, глядя на меня своими потрясающими глазами, и у меня мурашки поползли по телу от этого взгляда.

– Ты знаешь, а пирожные в твой любимой кофейне и правда очень вкусные. Как ты смотришь на то, чтобы пообедать вместе после работы в ресторане, а оттуда отправиться пить кофе с пирожными?

4.

Жизнь кипела, я работала, проводила почти все вечера с Марком… в общем, радовалась жизни! Весна уже вовсю хозяйничала в городе – веселая капель заставляла сердце колотиться в ожидании чуда, солнышко уже согревало – и тело, и душу. Апрель был полноправным хозяином природы и чувств.

Однажды вечером, когда мы с Марком гуляли по городу, совершенно неожиданно пошел дождь. Сначала несколько капель упало на асфальт, потом вдруг хлынул ливень. Марк засмеялся, схватил меня за руку и потащил куда-то, я немного переживала за новое платье, но мне было весело. Мы добежали до какого-то подъезда и вбежали внутрь. Марк снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. Я стала шарить в сумочке, пытаясь отыскать расческу – волосы слиплись от воды. Марк протянул мне свою расческу, но когда я протянула руку, чтобы взять ее, он вдруг засмеялся и заявил, что причешет меня сам. Чем он и занялся с самым важным видом. Я хохотала как ненормальная. Приведя меня в божеский вид, Марк закурил. Он выпускал колечки дыма и как-то странно смотрел на меня. Под этим взглядом я вдруг почувствовала себя очень маленькой и беззащитной… И хотя беззащитной я себя чувствовала именно перед ним, но к нему я потянулась в поисках защиты… Сумочка упала на пол. Наши губы слились в поцелуе, сначала робком, а потом Марк крепко схватил меня за талию и стал целовать страстно, жадно…

Когда мы наконец смогли оторваться друг от друга, оказалось, что дождь уже закончился. Вовсю светило солнце, и под его лучами ослепительно сверкала мокрая после дождя зелень деревьев.

Мы шли молча. Когда мы дошли до подъезда моего дома, Марк остановил меня. Он долго смотрел на меня серьезным взглядом потемневших глаз.

– Алиса, можно мне подняться?

Я ждала этого вопроса, но все же не была к нему готова. Поэтому его слова заставили меня вздрогнуть. Но я посмотрела в его глаза и поняла, что больше всего на свете хочу, чтобы он сейчас поднялся ко мне.

– Да, – ответила я тихо.

5.

От нашей первой ночи у меня не осталось четких воспоминаний – только ощущение безграничного счастья. Мы лежали обнявшись, и мне очень хотелось прошептать ему: «Я люблю тебя, Марк». Но я сдержалась.

Целую неделю мы с Марком были вместе – я работала над новым проектом, в маленьком отсеке, отведенном под дизайнерскую, глупо улыбаясь и чувствуя всем существом, что Марк рядом, за стенкой; ночи мы проводили у меня. Это были удивительные, замечательные ночи, наполненные безумной страстью и нежностью одновременно; наутро, после пары часов сна, уставшие и счастливые, мы наспех пили кофе и бежали на работу с кругами под глазами, невыспавшиеся, но очень довольные друг другом.

Все изменилось в одно мгновение. Я зашла к Марку сообщить о ходе работы над проектом, мы сидели и обсуждали, какой цвет лучше выбрать для ванной комнаты клиента – синий или белый, когда секретарша Катя сообщила по селекторной связи:

– Марк Анатольевич, Ваша жена звонит.

Марк сказал, чтобы Катя соединила.

– Да. Привет, солнышко… Когда? В четыре? Отлично! Я встречу тебя, родная… Я тоже ужасно соскучился… Пока, милая.

Положив телефон, Марк взглянул на меня и с досадой произнес:

– Как всегда не вовремя. Возвращается из поездки. Конец холостяцкой жизни.

Я слушала его и не слышала. Жена? Какая жена? Откуда, почему, и наконец, за что?!

Я не стала задавать ему вопросов, взяла папку с бумагами и вышла. В дизайнерской я долго сидела, тупо уставившись в монитор и ничего не соображая. Очнулась только тогда, когда Андрей поставил передо мной кружку с Нескафе.

– Спасибо, Андрюша. Послушай… у тебя сигареты есть?

Андрей подктатил свой стул поближе и спросил, внимательно вглядываясь в мое лицо:

– В чем дело, Алиса? Полчаса назад ты была совсем другой. Что он тебе сказал?

– Кто? – глупо спросила я.

– Марк!

– Так ты дашь мне сигарету или нет? – спросила я грозным шепотом, чтобы в соседних отсеках не слышали.

Андрей встал, взял с тумбочки поднос, поставил на него кружки с кофе, пепельницу и велел:

– Марш на балкон.

Я послушно побрела за ним.

6.

– У него есть жена. Понимаешь? Жена!

Андрей протянул мне пачку, я взяла сигарету и стала вертеть ее в пальцах. Он дал мне прикурить и спокойно сказал:

– Ну да. Марк женат, давно и безнадежно.

– Но почему я об этом не знала? Почему, Андрюша? Ведь он мог мне сказать с самого начала! А вместо этого он…

Я замолчала. А что, собственно, он сделал вместо этого? Морочил мне голову? Говорил, что любит? Ничего подобного. Но все равно – он скрыл правду. Почему?

– Знаешь, что самое интересное? – сказал Андрей. – То, что Марку сейчас и в голову не приходит, что он причинил тебе боль.

Надо взять себя в руки, иначе зареву прямо здесь, на балконе, перед Андреем.

– Прикрой меня, ладно? Я не хочу его сегодня видеть, боюсь не сдержаться. Я пойду.

– Куда?

Я помолчала. Я не знала, куда пойду. Случись такое раньше, я бы отправилась зализывать раны в кофейню, где подавали вкусные пирожные. Но теперь это было невозможно. Домой тоже нельзя. Дома все будет напоминать о нем, о нас… Нет, не домой. Может быть, к подружке? Но в этот час все подружки на работе.

– Не знаю, куда пойду. Но мне надо выпить.

Андрей энергично кивнул, сделал последний глоток кофе и решительно заявил:

– Я пойду с тобой. Знаю в городе отличный бар – сам не раз отсиживался там за бутылкой, когда приходилось совсем худо.

Наверное, у меня был растерянный вид, потому что он улыбнулся и сказал:

– Не боись, Алиска. Скажем Кате, что идем к клиенту.

В баре было тихо – в разгар рабочего дня народу было мало. Мы с Андреем сели за столик в дальнем углу. Взяли бутылку мартини, официант поднял было удивленно брови, но ничего не сказал.

– Ты его любишь?

Вопрос на засыпку. У меня не было ответа. Я не знала, люблю Марка или нет.

– Не знаю. Я привязалась к нему, по крайней мере. Понимаешь, я вовсе не рассчитывала на предложение с его стороны и вообще… Но обидно, просто очень обидно чувствовать себя запасным аэродромом. Я привыкла к нашим прогулкам, к нашим ночам.

Наверное, мартини все же ударило мне в голову, иначе вряд ли я сказала бы это. Но Андрей воспринял все нормально.

– Знаю. То есть понимаю. У меня такое тоже было. В смысле – мне тоже приходилось бывать запасным аэродромом. Звучит банально, но время лечит. Проверено собственным опытом.

– Мне надо искать новую работу. Не смогу работать с ним.

Вечером, забравшись с ногами в кресло, я включила плеер и надела наушники. Ничего не хотелось. Хотелось просто отсидеться в своей норе. Звонок в дверь я услышала не сразу, а когда услышала, мне и в голову не пришло, что после всего Марк мог прийти. Но это был именно он. Он стоял на пороге с недоумевающим выражением на лице и с огромным букетом роз в руке.

– В чем дело, Алиска? Ты сбежала с работы… Можно мне войти?

Естественно, мне не следовало его впускать. Но этот взгляд… И мартини тоже. Я открыла дверь пошире и отошла в сторону. Он вошел, положил цветы на столик в прихожей и обнял меня.

– Это из-за Оли? Да? Милая моя, да, я виноват. Я должен был сказать тебе, но… Во-первых, я забыл о ее существовании. Глупо? Ну да. Но зато правда. Во-вторых, я не думал, что ты… что тебе казалось, что мы можем… Ну ты понимаешь. А в-третьих…

Я молча слушала его. Не хотелось отвечать, возражать, хотелось одного – чтобы он ушел. Но я стояла, прижавшись щекой к его рубашке, слушая его слова, и понимала, что готова простоять так всю жизнь.

– Мне кажется, я в тебя влюбился.

Посреди ночи я проснулась от шума воды. Часы показывали половину второго ночи. Марк принимал душ. Ну конечно. В четыре он должен встретить свою Олю.

– Мне пора, солнышко. – Марк, уже одетый, наклонился поцеловать меня. – До завтра. Кстати, есть новый проект. И я хочу, чтобы им занялась ты.

Утро принесло с собой просветление в мозгах и горькое раскаянье. Какого черта я позволила ему войти?! Почему не послала к чертовой матери?

Первое, что я увидела, придя в офис – взгляд Андрея. Взгляд этот отражал целую гамму чувств – от разочарования до полной уверенности, что так и должно было быть. Я постаралась улыбнуться по возможности более естественно и весело.

– Привет, Андрюша!

– Привет, Алиса.

И он отвернулся к своему компьютеру.

Я зашла к Марку, он показал проект, сообщил об условиях контракта с новым клиентом. Потом добавил тихо, хотя мы были одни в комнате:

– Ты была потрясающе хороша этой ночью.

Мы с Марком по-прежнему гуляли после работы, но уже в определенном направлении – ко мне домой. Он больше не оставался на ночь. Но он стал еще более пылким и внимательным. И однажды сказал:

– Знаешь, мы с Олей женаты уже девять лет. Она хорошая, но… Страсть давно угасла. А ты… С тобой я чувствую себя молодым и счастливым. Я люблю тебя, Алиса. Наверное, оно и к лучшему, что мы не можем жить вместе. Тогда все бы изменилось, стало привычным… Понимаешь?

Я понимала. Я была не согласна. Ни с его словами, ни с положением любовницы. Но я молчала. Теперь уже я смогла бы ответить на вопрос Андрея: «Ты его любишь?» Но Андрей больше не задавал вопросов. Мне не хотелось быть запасной, неглавной. Но и порвать с ним отношения было невозможно. Больше не видеть его? Не видеть его взгляд, улыбку, не слышать пропитанные фальшью, но ставшие необходимыми слова – я тебя люблю? Не чувствовать его поцелуи, его запах на моей подушке после того, как он уходит? Нет. Я не могла. Наверное, нужно время, чтобы созреть для этого. Тогда я не была готова.

7.

Прошло полгода. Жизнь шла по заведенному порядку. С Олей мы уже были знакомы – она частенько наведывалась к мужу на работу. Милая женщина. Поначалу было трудно. Было мерзко на душе от того, что я не испытываю к этой женщине ненависти. В ее присутствии я казалась сама себе маленькой противной гусеницей. Знает ли она? Догадывается ли – пусть не о моем конкретно существовании, а о том, что Марк устраивает себе маленькие праздники без нее? Было противно обманывать ее. У них было все хорошо, и они прекрасно смотрелись вместе.

Продолжались наши встречи, они стали немного реже, но оставались такими же пылкими и нежными. По-прежнему я слушала его речи о том, как сильно он меня любит, как счастлив, что я есть в его жизни, и как же это все-таки замечательно, что нам не приходится омрачать свои идеальные отношения бытовухой. Слушала уже спокойнее, сердце больше не колотилось о стенки грудной клетки от его слов. Эти слова, этот взгляд… все это уже превратилось в правила игры, которые он установил, а я все еще боялась нарушить. Потому что было куда спокойнее знать, что он есть, чем сказать самой себе – хватит. Теперь я знала точно – да, я люблю его. Но так же точно знала – день, когда я поставлю точку, не за горами.

Совершенно одинаковые дни сменяли друг друга, превращаясь в недели и месяцы. Этот день настал. Я поняла это утром, как только проснулась. Поняла, что смогу. Поняла, что уже созрела для принятия решения. Я смогу его отпустить. Мне будет больно, но это пройдет.

Работалось в этот день легко. Я шутила, делала несколько дел одновременно, зная, что недолго уже пробуду в этом офисе. Даже сама приготовила для Андрюши кофе. Поставила кружки на поднос и весело сказала:

– Марш на балкон!

Андрей удивленно взглянул на меня. Было чему удивляться! Я вдруг изменилась за один день, и я знала, в чем причина. Свобода! Свобода от него, от своих чувств. Я смогу его отпустить, я не сломаюсь, я встану на ноги – я чувствовала это, и за спиной вырастали крылья.

Я решила, что ничего ему не скажу. Мне было ни к чему выслушивать его пылкие речи. Мне это было противно. Уходя, я написала заявление с просьбой уволить меня по собственному желанию и попросила Катю отдать его Марку завтра. Завтра! Завтра я начну новую жизнь.

Он пришел ко мне вечером. Все было замечательно, именно потому, что это был наш последний вечер, и от этой мысли мне не было больно. Наоборот, мне хотелось запомнить только хорошее. Сколько раз за этот год я порывалась сказать ему эти слова – Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МАРК! Как я была рада сейчас! Как я была довольна тем, что не сделала этого, ни разу не поддалась порыву! Я и теперь не скажу ему этого. Все было легко и просто, пусть так же и закончится.

Марк поцеловал меня на прощание и сказал: «До завтра, солнышко».

Я слушала, как он уходит. Слушала спокойно. Потому что уже приняла решение – я в последний раз слышу звук удаляющихся шагов.