Текст книги "Белый лебедь (сборник)"

Ирина плакала, унижалась перед мужем, но развод состоялся очень быстро. И суд встал, как и подобает нашему суду, на сторону сильного, то есть на сторону политика. Как вскрылось впоследствии, Ирина-дура не совладала с собой и пошла в интимный отрыв с Феничкой, что и зафиксировали камеры прямо в клубе. Тамара подругу за этот поступок осуж дала и разорвала с ней всякие отношения, в первую очередь из соображений собственной безопасности. Смотря правде в глаза, Тамара была по-настоящему напугана этим скандалом и стала очень осторожна в своих любовных утехах. Она прекратила походы в клубы и стала вызывать стриптизеров на свою съемную квартиру, а уже там, забыв все условности, отрывалась, обеспечивая, как ей казалось, полную конфиденциальность развлекательных мероприятий. И так бы продолжалось вечно, если бы не этот подонок Степа. По заданию Сергея два года назад Степа установил прослушку ее телефона, а она опрометчиво сболтнула что-то о своих мальчиках в разговоре с подругой. Только спустя год она узнала, что все это время в ее съемной квартире оргии снимала камера, и Сергей наверняка цинично развлекался со своими шлюхами, смотря записи ее любовных утех с мальчиками-стриптизерами. Да, это было ровно год назад. В один прекрасный день Сергей спокойно передал ей копии этих записей со словами: «При разводе получишь десять процентов, или я покажу эти веселые картинки судье. Подписывай брачный контракт». Она так была напугана, что подписала его не глядя.

Тамара ругала себя за женскую слабость, но сделать уже ничего не могла. Ей по контракту было назначено всего десять миллионов долларов. К тому времени Сергей из осторожности распустил свой гарем, и никаких козырей у нее на руках не осталось. Она бросилась к частным сыщикам, но было поздно. Сергей был чист, как херувим.

– Что случилось, то случилось, – успокаивала себя Тамара.

Но ей улыбнулась удача. Полгода назад пришла радостная весть – Сергей заболел раком. Появилась возможность освободиться от его ненавистного ига, так легко и просто получить все деньги и зажить свободной счастливой жизнью. А вчера из Швейцарии позвонил Степа и сообщил, что шеф полностью здоров и прилетает в Москву. Значит, он ее просто обманул с болезнью, чтобы в очередной раз унизить и раздавить. Тамара была в состоянии шока. Она не знала, как дальше жить в этой золотой клетке. Ведь служба безопасности мужа следила за каждым ее шагом. Ее любимый мальчик стриптизер Олег так переживает, что их отношения – тайные. Он хочет жениться на ней и быть рядом. Но приходится встречаться на квартирах, как в фильмах про разведчиков. Тамара все время отсутствия Сергея мечтала и даже явственно представляла, как скоро с красавчиком блондином она будет путешествовать по всему миру: Лазурный берег, Монако, Сицилия, Гоа… Она заслужила это счастье, прожив двадцать лет в золотой клетке с этим извергом. Она молодая, ей сорок лет, она успеет еще родить Олегу сына, похожего на него. Это будет новая, счастливая, роскошная жизнь. Но эти ее красивые романтические планы снова поломал Сергей своим чудесным излечением. Надо что-то думать. Годы идут. Надо что-то решать. Решать быстро. В психбольницу, к сожалению, его так просто не упрятать… Но надо рассматривать разные варианты.

Сергей проспал почти сутки и проснулся спокойным, сосредоточенным, с ясным пониманием всего случившегося. Он прочитал еще раз письмо доктора Клауса, вызвал своего адвоката и сел писать завещание. От завещания пахло холодом и смертью. Сергей оставлял двадцать процентов жене, сорок детям и сорок сельскому храму, рядом с которым покоилась его мама. Он завещал похоронить себя рядом с мамой в селе Раднянки Краснодарского края.

Своего отца Сергей почти не помнил. В шесть лет Сергея вместе с младшим братом Федькой родители отдали в детский дом под предлогом, что содержать пятерых детей нет финансовой возможности. Детский дом стал и жизненной школой, и семьей для Сергея и Федьки. Родители их совсем не навещали, и Сергей люто возненавидел их. Но в глубине души продолжал безмерно любить и надеяться, что они все же заберут их домой. Долгие годы он не мог простить родителям этого страшного предательства. Но пять лет назад что-то необъяснимое внезапно так защемило в душе, что Сергей, отбросив все обиды, поехал к матери в Краснодарский край, купил ей новый дом, дал денег на безбедную старость и поблагодарил ее, что дала ему жизнь. Огромный камень был сброшен с души Сергея. Это было самое счастливое мгновение в жизни, когда, обнявшись с мамой – самым дорогим для него человеком, – он ночь напролет проговорил о своей жизни и проблемах, и можно было говорить все, даже то, чего в этом мире не знал никто. Мама, казалось, понимала его с полуслова и с большой любовью поддерживала во всем. Через год ее не стало. Позже он понял, что сердце щемило от желания проститься с матерью. Сергей долго плакал, провожая мать в последний путь. В его сердце не было упрека, но была огромная боль расставания с детством. «Пока живы родители, они стоят между нами и смертью», – сказал на панихиде священник. Сергей представил, как его тело опускают в могилу рядом с матерью, и ему почему-то не стало страшно… Неожиданно Сергей вспомнил, как они с Федькой в детском доме голодали ночью, деля кусочек хлеба на двоих. В первые месяцы нахождения в детском доме старшие ребята отбирали у них еду и жестоко били за малейшее сопротивление. Ему часто снился детский дом, и возникал панический страх перед голодом. Может быть, поэтому Сергей долго экономил деньги, не покупал дорогих игрушек в виде яхт и самолетов, выглядя в окружении богачей скаредным. Он панически боялся снова стать бедным и голодным. Страхи детства мучают человека до конца его земных дней. Сегодня Сергей освободился от всех страхов. Перед ним был короткий, а может, и очень долгий жизненный путь длиною в два года.

Всю неделю после приезда из Швейцарии Сергей посвятил друзьям. Ему хотелось поговорить с ними, как в юности, по душам. Рассказать о том главном, что он вдруг ощутил и понял в жизни. Сергею не нужна была поддержка друзей, напротив, он сам был полон желания помочь друзьям, всему миру и объяснить то главное, что составляет смысл человеческой жизни, скрытый суетой меркантильных буден мегаполисной жизни. Но мир, его друзья бежали в истерике, как и он в недавнем прошлом, в страшную бездну ненасытного потребления. Им было некогда и не интересно говорить с Сергеем ни о чем, кроме бизнеса. И все попытки Сергея пооткровенничать заканчивались расхожей фразой: «Старина, надо выбрать как-то время и посидеть, расслабиться». Но времени ждать у Сергея не было. Ему было необходимо жить, жить жадно, каждый день, каждый час, каждую минуту ловя уходящие краски жизни. Ему было необходимо быстро, ярко, отчаянно путешествовать по Земле, которую он будет вынужден покинуть через семьсот двадцать дней. Сергей отчетливо сознавал, что весь мир вокруг него резко изменился, ровно так, как изменился он сам. А изменения были глобальными. Сергей неожиданно для себя стал видеть происходящие вокруг события по-сказочному, как в детстве, выпукло и ярко. Он вставал рано, в пять утра, в загородном доме, чтобы насладиться, выходя в поле, восходом солнца. Каждое утро было неповторимым. Он любовался рассветом, как будто видел его впервые. Сергей явственно стал ощущать и различать запахи каждого утра, игривую ласку каждого из порывов ветра, обжигающий взгляд красивой женщины, пролетающей мимо него в бестолковой суете, спешке большого города… А ведь этот взгляд мог стать частью их общей жизни. Друзья всего этого совсем не замечали. Для Сергея стало очевидным, что они нелепо растрачивают свою короткую жизнь на жуткие, бессмысленные вещи: работу, сделки, покупку новых домов… «Вам осталось максимум два года», – постоянно пульсировала в висках бизнесмена мысль, и потому он ощущал возбуждение от каждого прожитого эпизода. «Надо улыбаться жизни, как в последний раз», – засыпая, думал Сергей и улыбался.

Прошло две недели, как Сергей приехал из Швейцарии. Вчера он снова зачем-то перебрал виски и был агрессивен из-за болезненных спазмов в голове. Теория и практика далеки. Он не знал, как жить эти два года, чем заниматься, кроме созерцания жизни. Он не видел смысла в работе, в развлечениях. Все это было неестественно, глупо в его ситуации. Сергей целыми днями слушал классическую музыку, перебирал старые фотографии, воспоминания, даже стал писать мемуары, но при этом чувствовал, что делает совсем не то, что должен делать в эти золотые минуты, оставшиеся ему для жизни. Два дня назад он провел мучительные и прекрасные встречи со своими детьми. Дочь любила его, несмотря на влияние матери, и он исполнил ее заветную мечту, купив за миллион долларов породистого скакуна для выступления на соревнованиях. «Она совсем большая и не нуждается во мне». Сын, несмотря на свой двадцатилетний возраст, еще ребенок, и мечтает только о развлечениях и сладкой жизни в объятиях девочек. «Это пройдет. Молодость – это недостаток, который быстро проходит». В моменты, когда его охватывало отчаяние, Сергею хотелось разорвать на кусочки весь этот безумный мир. «Я достиг всего, у меня есть все, что я пожелаю, и я должен умирать. В чем тогда смысл этой жизни?» – думал он, поливая деревья в своем саду на Рублевке. В этот момент размышления его прервал занудливый голос Степы:

– Шеф, я, конечно же, не хотел этого, но обязан, – делая вид, что стесняется, и потупив глаза, Степа передал Сергею отчет службы безопасности, в котором было отражено документально, что во время его лечения Тамара каждый день встречалась со своим возлюбленным, стриптизером Олегом. В виде доказательства были приложены диски видеозаписей.

«Кто-то должен делать за меня мою работу, – грустно про себя пошутил Сергей. – В любви тоже пустоты не бывает, дорогой Степушка. Какая сейчас разница – у них своя жизнь, у меня своя. Бог с ними…»

Сергей демонстративно брезгливо бросил записи в корзину для мусора и пошел к речке. Степа незаметно достал записи и положил в карман.

– Все может пригодиться, – пробурчал он деловито и засеменил за шефом.

Сергею было противно. Захотелось освободиться от всего ненужного в этой жизни. Он машинально полез в карман, обнаружил смятую стофранковую купюру и хотел выбросить ее в быстро несущийся поток мутной воды, но неожиданно почувствовал, как купюра обожгла его пальцы. «Боже! Зачем я обманул эту девчонку?! Два года осталось жить, а я все продолжаю людей калечить. Сколько я их раздавил на своем пути прессом денег и цинизма… За все надо платить». Он бережно разгладил ценную для него бумагу и медленно положил ее в портмоне.

Глава 3

Сергей отрешенно смотрел в одну точку, не обращая внимания на вопросы Степы, пытающегося вывести шефа из состояния прострации. Только на борту лайнера к нему вернулось сознание, но он так и не понимал, куда и зачем летит. Вчера вечером он снова без причины принял непомерную дозу виски, которая унесла его в мир иллюзий.

– Куда летим? – спросил он немного смущенного Степу и удивился своему мягкому, бархатному голосу, без звона тяжелого властного металла в нем.

– Как куда, шеф? В Крым, к Вере. Вы же вчера мне дали команду срочно вылететь, причем инкогнито.

Зачем Сергей летел к этой девушке Вере в Крым, он сформулировать сейчас для себя так и не мог, а если честно, то и не пытался. Он, видимо, подчинялся зову своей раскрепощенной алкоголем души. У Сергея возникло непреодолимое желание сделать что-то доброе и благородное для совершенно чужого человека, быстрее отдать этот чудовищный долг, извиниться за обман, за грязные, пошлые мысли и затем, очистившись, вернуться в Москву. Но зачем возвращаться в Москву и к кому, Сергей не знал… Оставалось только медленно умирать. Но перед этим нужно придумать, как прожить все оставшиеся дни, как прожить их как можно счастливее. Вчера Сергей окончательно ушел от жены, попрощался с детьми. Они были такими родными и такими чужими… Равнодушно кинув: «Пока, пап», – они разбежались по своим, важным для них делам. «Я им совсем не нужен, – горько подумал Сергей. – Но какие же они у меня славные».

Смерти Сергей уже не боялся. Она была неминуема, и ему необходимо было научиться жить рядом с ней. Белые короткие волосы, как наследство от химиотерапии, сделали Сергея блондином, похожим на современную поп-звезду. Тамара при расставании, к удивлению Сергея, совсем не кричала. Она смотрела на него с тупой ненавистью и не понимала, что он делает и что ждать от него завтра. Сергей тоже этого не знал.

– Так ты начинаешь новую жизнь? Мало шлюх в своей жизни облагодетельствовал? – тихо, злобно шипела она.

– Да, начинаю долгую, счастливую новую жизнь. Я здоров, богат и должен наконец насладиться жизнью, – спокойно ответил Сергей. – Хочу еще раз предупредить: развода я тебе не даю. Со стриптизером будь поаккуратней. На людях с ним не появляйся. Фамилию не позорь. Узнаю – тогда уже я подам на развод, и ты знаешь, что после этого я тебя в нищете оставлю. В переходах будешь побираться. Я не шучу. Про тапочки помни.

Тамара ничего не сказала, лишь лицо ее побледнело, и губы слегка задрожали, как будто вне зависимости от воли своей хозяйки они хотели, но не решались произнести что-то важное на прощание. «Какая же Тамара красивая, даже в гневе. К ней в минуту эмоционального потрясения возвращается какая-то искренность молодости», – подумал Сергей, садясь в автомобиль.

Воспоминания уходящего дня прервал Степушка, противно посасывая виски из стакана и одновременно строя мутные глазки стюардессе.

– Шеф, а что в том письме швейцарском было написано, что вы так резвились, как сумасшедший, две недели назад и решили все бросить?

– Было написано, что мне надо лечить душу, – спокойно ответил Сергей.

– Смешно. Так мы и летим за этим к лекарю Верке? – пошутил Степа. – А московские лекари Маринка и Иринка квалификацию потеряли? Женщинами, юностью и богатством можно пользоваться короткое время, да, шеф?

«Охранники – люди всезнающие, а мой еще и шутник. Всех моих девчонок охраняет, они его, как брата, любят, вот и переживает, что я их бросил. А может быть, они ему и приплачивают за свои прогулки по молоденьким парнишкам? Какая сейчас уже разница. С содержанками покончено. Покупная любовь – это как секс с мертвецами. Ничего романтичного в этом нет». Стюардесса разнесла напитки. «Какие красивые у нее волосы!» Сергей восхищенно посмотрел на девушку. Он поймал себя на мысли, что в последние дни стал ценить красоту не как вещь, которую хочется купить, а как предмет искусства и восхищения.

Такой же когда-то была Тамара…

 
Волосы – это вольные лоскутки человеческой судьбы.
Лоскутки, испепеляющиеся сединой под палящим
                                   солнцем времени и невзгод,
Лоскутки, выгорающие в пепел под огнем
                                               жизненных утрат,
Лоскутки, вспыхивающие притягательными
                                                     чарами любви,
Лоскутки, игриво развевающиеся на ветрах
                     романтических встреч и приключений,
Лоскутки, состоящие из миллиона тоненьких
                                                             ниточек,
Тоненьких ниточек, беззащитно, но мужественно
       встречающих поток дождя, лавины снега, порывы
                     ветра и зной солнца наших земных дней.
Сколько силы жизни заключено в тонкой ниточке
                                                человеческих волос!
Тонкой ниточке, меняющей свой цвет,
Цвет потерь нити жизни,
Цвет потерь хрупкой, беззащитной ниточки
                                судьбы длиною в неизвестность.
 

Ровно в двенадцать часов самолет приземлился в Крыму. Сергей вышел на трап, и по-летнему яркое сентябрьское солнце обожгло его лицо. Был очень теплый, по-настоящему летний день.

«Мне не хватало в жизни такого яркого солнца, мне не хватает этой теплоты. Здесь я должен согреться от мерзкой слякоти Москвы», – подумал он.

– Аномалии. За двадцать пять градусов припекает. Ну, шеф, Африка отдыхает, – вытирая пот с лица, произнес Степа.

– Ты стал поэтом. Не переживай, Степа, не успеем вспотеть. Заедем на часок, долг отдадим – и назад в Москву. Забронируй билеты.

– Шеф, я на утро забронировал.

– Я же говорил, что ночевать не хочу.

– Шеф, я предлагал вам взять свой борт, а вы снова чудите: «людей хочу увидеть, людей хочу увидеть…» Что на них смотреть? Для вас, конечно, это как в зоопарк сходить, но самолеты, шеф, для тех, кто ходит в зоопарк, летают по общему расписанию.

– Не наглей! – строго бросил Сергей.

– Молчу, шеф, – покорно произнес Степа, подобострастно открывая перед Сергеем дверцу шестисотого «Мерседеса».

Вера сегодня плохо спала. В голове смешались всякие женские глупости: магазин с какими-то нелепыми цветастыми платьями, отец в маскарадном костюме, главврач в коричневом халате. Иногда во сне появлялся раненый белый лебедь, просящий о помощи. У него были выразительные голубые глаза, как у человека. Он бился всеми силами, чтобы взлететь, но пробитое крыло безжалостно тянуло к земле. Лебедь взлетал и падал, взлетал и падал. Вера бегала вдоль озера и звала его подплыть, но в ответ лишь ловила отчаянный блеск голубых глаз, наполненных слезами…

Раздался телефонный звонок. Это была мама.

– Ты помирилась с Лёнечкой?

– Я и не ссорилась. Мы просто расстались, – сухо ответила Вера.

– Ты с ума сошла! Такую партию упускать – это безумие. Ты посмотри на себя. Годы пролетят, а парней нормальных в наше время не сыщешь. Если ты меня любишь, выходи за него замуж. Мне внуки нужны…

– Мама, я его не люблю, – резко оборвала стенания матери дочь.

– А кто тебе сказал, что брак – это любовь? Брак – это контракт людей по совместному воспитанию детей. А люби… – мать запнулась. – Люби, в конце концов, кого угодно. Любовь, она быстро проходит. Кто тебе запрещает любить? А Лёнечка богат, из хорошей генеральской семьи. Будешь жить в достатке. Нарожаешь мне внуков. Хватит только о себе думать. Хватит жить в розовых очках. Сбрось их. Ты уже не маленькая девочка. Меня пожалей.

Вера услышала всхлипывания матери, и сердце ее дрогнуло.

– Хорошо, мама, я сделаю, как ты хочешь. Только не плачь.

– Вот и умница. Поверь, я хочу, чтоб ты была счастлива и не повторила мои глупости.

– Я знаю, мама. Я тебя люблю.

Вера положила трубку и заплакала. Ей стало жалко себя. Мама, наверное, права. Предназначение женщины – рожать детей и хранить очаг. А мужчина должен быть надежным добытчиком. Он именно такой. Он три раза делал предложение. Очень хочет детей. А любовь сегодня есть, а завтра нет. Как говорит мама, «они любили друг друга, но все равно победила дружба». Вера вновь вспомнила свой странный сон и задумчиво поспешила на работу.

 
Гнев – это гнойный нарыв души.
Нарыв, разрывающийся неожиданно,
Неожиданно для других,
Неожиданно для себя.
Гнев – это очищение от тяжести скопившихся
                                              в душе шлаков,
Шлаков человеческих переживаний.
Гнев всегда бывает праведным.
Гнев – это праведный крик души о бессилии
                                                изменить мир,
Изменить мир в угоду своему рассудку.
Мир живет по своим правилам!
Мир живет с нами,
Мир живет внутри нас.
Живет в доброй улыбке,
Живет в нелепой ошибке,
Во внезапном гневе.
Гневе разрушающем и созидающем,
Созидающем очистительные чувства,
Чувства вины и раскаянья.
Чувства, исцеляющие раны,
Раны от гнойного нарыва гнева в твоей душе.
 

Тамара пригласила своего адвоката Кирилла Андреевича в ресторан «Сирена» сразу после отъезда Сергея, в субботу, рано утром, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Адвокат явился, как всегда, вовремя. Столик Тамара предусмотрительно забронировала у аквариума, как ее учил знакомый эфэсбэшник: журчание воды портит записи для прослушки. Мобильный она тоже в соответствии с инструкцией отключила. Все меры предосторожности были соблюдены. Как в хороших фильмах о разведчиках: добиралась на бомбиле, охране объявила с вечера, что будет спать до двенадцати часов дня, а сама переоделась в пальто экономки и в восемь утра улизнула из дома. Тамара была уверена, что охрана отслеживает каждый ее шаг и меры предосторожности совсем не лишние. «Терпение и спокойствие. Полная конспирация», – думала она, заходя в ресторан. Кирилл Андреевич немало удивился странному растрепанному виду своей клиентки, но на всякий случай промолчал. Он привык за свою сорокалетнюю адвокатскую практику больше молчать, чем говорить. Его дело было – слепо и точно обслуживать своих заказчиков. Тамару он знал уже четыре года, с тех пор как у нее появились острые проблемы с мужем. Платила она не много, но аккуратно каждый месяц. Кирилл Андреевич с первого дня знакомства кожей чувствовал в этой красивой, властной женщине очень перспективного клиента.

– У меня крупные неприятности, – сразу же, без лишних предисловий начала разговор Тамара и строго приказала адвокату: – Выключите мобильный телефон!

Потом она зачем-то подозрительно посмотрела в аквариум, где лениво лежал и зевал маленький крокодил. Кирилл Андреевич почтительно кивнул и показал жестом, что телефон давно отключен и он отчетливо понимает важность мер предосторожности.

– Обстоятельства против меня. Мой муж вернулся, он выздоровел и проживет еще сто лет. Разводиться он не желает, а если разведется, то обещает меня оставить в одних тапочках. Поверьте, он сделает это. У него в руках на меня серьезный компромат. Да и суды под тяжестью его кошелька не выстоят – все равно прогнутся. Так что надо что-то делать.

– М-да, – тихо подтвердил адвокат. Они много раз обсуждали эту ситуацию, но придумать, что делать, так и не могли.

– Он фактически пять лет назад бросил семью и уехал развлекаться со своими шлюхами по всему миру, а сейчас выздоровел, кобель, и начинает новую жизнь с новыми девочками, – по-женски ища сочувствия, пожаловалась Тамара.

– Этим, конечно, можно воспользоваться, но нужны доказательства, – прошептал адвокат.

– Доказательства, доказательства! А кто их будет доставать? Я думала обратиться в сыскное бюро, но предыдущих моих сыщиков его служба безопасности буквально растерзала: контору их разогнали, а руководителя заперли в тюрьму. Он бес. Он тварь. Он все уничтожает на своем пути! – злобно вскрикнула Тамара и, испугавшись своего голоса, замолчала, тревожно оборачиваясь по сторонам. Даже крокодил от ее волнения пошевелился. – Теперь никто не хочет с ним связываться. Может быть, вы раздобудете доказательства?

– Успокойтесь, нас может услышать официант, – прошептал адвокат, нервно барабаня пальцами по столу. Официант, неожиданно выросший перед ними из-за аквариума, немного испугал их обоих своим низким и громким голосом.

– Доброе утро, господа! Что желаете? Представляете, этот зеленый проказник на прошлой неделе выскочил из аквариума и отправился на прогулку по залу – на охоту… Что здесь было! Даже мы испугались и разбежались по углам, а посетители так и вовсе испарились в момент. Такой маленький – и столько шума… В интернете об этом писали… Вы читали?..

– Мне эспрессо! – грубо перебила официанта Тамара.

– Мне то же самое, – быстро, явно не думая о напитке, произнес адвокат и с опаской посмотрел на крокодила.

– Мы его закрыли, не бойтесь! – все так же неприятно громко произнес официант, но, перехватив взгляд адвоката, мгновенно удалился.

Адвокат, выждав несколько секунд, продолжил разговор.

– Соглашусь с вами: после того случая все частные сыскные агентства откажутся от сотрудничества с вами, боясь конфликта с вашим мужем. У вас есть другие варианты? – вкрадчиво спросил Кирилл Андреевич.

– Не у вас, а у нас. Вы получаете деньги, значит, у нас, – недовольно поправила его Тамара. – Я верю вам и хочу, чтобы вы мне помогли. Я заплачу вам миллион, два миллиона долларов, если мы выберемся из этой идиотской ситуации.

– Я готов! – неожиданно для себя с энтузиазмом вымолвил адвокат. Эти суммы обожгли теплом его сердце.

– Я сегодня всю ночь не спала. Передумала все возможные варианты. Многие из них мне кажутся реальными, но я даже не знаю, как… – заговорщицким тоном начала Тамара.

– Итак, – перебил ее деловито адвокат, тем самым выражая готовность к активным действиям. – Я вас слушаю.

– Вариант первый. Мы находим близкого заинтересованного человека. Он внедряется в доверие к мужу и находит на него компромат. Затем я подаю в суд. Компромат на компромат равно имущество пятьдесят на пятьдесят.

– Вариант старый, – флегматично заметил адвокат. – Мы его прорабатывали с вами три года назад, и он хорош теоретически, а практически при замкнутости и осторожности вашего мужа шансы равны нулю. Да и такого «Джеймса Бонда» найти нереально.

– Ладно. Тогда остается второй вариант, – глаза Тамары засверкали каким-то особым холодным, хищническим блеском, и она внимательно посмотрела на рептилию, затем почему-то замолчала, обдумывая что-то важное. Кирилл Андреевич от нетерпения и нервозности стал постукивать пальцами по столу.

– Так какой второй вариант? – не выдержав затянувшейся паузы, спросил шепотом адвокат.

– Надо его убить, – холодно и спокойно произнесла Тамара.

– Вы с ума сошли! Я не по этим делам! – испуганно заговорил адвокат. На лбу у него появилась испарина, а руки стали нервно мять непонятно откуда возникшую сигарету, которую он в итоге разломал и бросил в пепельницу, после чего стал брезгливо вытирать руки салфеткой.

– А два миллиона вы за что хотите получить? За дружеские богоспасительные беседы? – Тамара заметила, как трясутся руки у адвоката, и, улыбаясь, продолжила: – Да не бойтесь вы! Я вас не заставляю его убивать. Успокойтесь же, в конце концов! Я не знала, что вы такой трус, – брезгливо произнесла женщина. – Мне нужно, чтобы вы подготовили правильное завещание.

– Но ведь завещание должен написать ваш муж, – продолжая сильно нервничать, заговорщицки прошептал Кирилл Андреевич.

– При сегодняшнем развитии техники сделать подделку, уверена, несложно. Письмо с его почерком я передам. Образцов нашла море. Он неряшливо подписывается, все время по-разному. Это нам на руку. Ручка и его чернила будут. Специалистов, если сами не найдете, я вам подтяну. Деньги надо отрабатывать, уважаемый Кирилл Андреевич. И помните, что за годы наших бесполезных и безрезультатных бесед я заплатила вам уже сто двадцать пять тысяч долларов. Это большие деньги. А сейчас пришел момент истины. Вы станете миллионером, и от вас требуется сущая малость, сущая ерунда: составить новое завещание, с помощью нотариуса признать завещание подлинным и предъявить его общественности.

– А вдруг он уже написал завещание? У него же есть свой адвокат и нотариус, – Кирилл Андреевич, не спросив разрешения у дамы, достал другую сигарету и нервно закурил.

– Ерунда. Он собрался жить триста лет, какие завещания? Этот монстр ради своей поганой жизни разрежет на органы сотни детей. Своих детей не пожалеет. Сколько людей он своей жестокостью отправил на тот свет. Я-то знаю.

– Это не доказательства отсутствия завещания. Это ваши эмоции. А меня посадят на долгие годы. Нам нужны документальные доказательства подлинности нашего завещания, чтобы выиграть все суды, которые могут возникнуть, если кто-то усомнится в нашем завещании.

– Я буду ему судом, и это будет высший неподкупный суд. Он предал меня, моих детей, и я его покараю.

А кто усомнится в завещании, если он будет мертв? – спокойно произнесла Тамара и засмеялась очень неприятным, глухим смехом.

Адвокат побледнел то ли от ее слов, то ли от этого страшного смеха.

– Предположим, я согласен, и мы сделаем поддельное завещание. Но как я объясню суду, почему он позвал меня, чужого адвоката, с моим нотариусом, не воспользовавшись услугами своего доверенного адвоката и личного нотариуса? – пытаясь показать абсурдность плана, дрожащим голосом тихо произнес адвокат.

– Я все продумала. Мой личный доктор подтвердит, что Сергей заболел раком. Документы, подтверждающие диагноз, у меня на руках. В это время его адвокат отдыхал в Австралии с семьей, и это доподлинно известно. Вот больной напоследок и захотел срочно оформить завещание, для чего взял адвоката любимой жены, – Тамара снова глухо рассмеялась. Кирилл Андреевич посмотрел на нее с недоверием.

– Адвокат действительно был в Австралии в феврале, когда мужу поставили диагноз, – дружелюбно улыбаясь, чтобы успокоить адвоката, произнесла Тамара. – А так как в этот момент мы помирились, он решил попросить об этой услуге вас, моего доверенного адвоката. Это же логично. Дети тоже это подтвердят, не беспокойтесь. Они мои дети. Они его ненавидят.

– Предположим, нотариус у меня надежный есть, но это…

– Это три миллиона долларов, – перебила его Тамара.

– Я согласен, но, может, не стоит его убивать? – жалобно, по-детски попросил Кирилл Андреевич.

– Хватит обсуждать ерунду. Двадцать первый век. Кругом все друг друга убивают. Смотрите, что творится в мире. Включите интернет. Ради прописки своего сожителя в квартире мать заказывает убить своего сына, так как он ей мешает, претендуя на жилплощадь. Десятиклассники убивают своих родителей за то, что они не дали им денег на игровые автоматы. Американцы уничтожают справедливыми войнами целые народы ради газа и нефти. Украина вам не пример? Политики, улыбаясь, убивают друг друга компроматом. Бизнесмены убивают конкурентов с помощью бандитов, милиции и налоговой службы. Все привыкли убивать, но стесняются этого слова, а смерть во все времена – это всего лишь самая эффективная технология продвижения к цели. У каждого в нашем мире, правда, своя цель. Я отдала этому подонку всю свою жизнь. Он не занимался детьми, гулял по всему миру со своими шлюхами, позорил меня. Может быть, он тоже заказал меня своим головорезам, и я приду домой, выпью кофе и умру от высокого давления. Да это не убийство будет, а самооборона. Я живу, как в тюрьме. Меня он полностью контролирует. Я у него как домашний подопытный зверек…

– Убивать – это крайняя мера. Нужны документы по его любовным похождениям, – нетерпеливо перебил адвокат, нервно закуривая еще одну сигарету.

– Нет у меня документов. Если бы были, зачем бы вы мне были нужны? – зло прошептала Тамара. – У меня есть любимый человек. Бог вознаградил меня за мои лишения и страдания. Какой он необыкновенный! Золотые вьющиеся волосы, голубые наивные глаза – прямо Есенин во плоти! Он любит меня. Я хочу сделать его счастливым. А Сергея Бог хотел уже забрать к Себе, да деньги бесовские помешали. Но справедливость необходимо кому-то восстановить. Кстати, божественную справедливость. Ради Бога, ради любви, ради искупления его же грехов! – она тихо заплакала.