Текст книги "Продавец игрушек"

***

– Вот ваша гостиница. Номер нравится?

Николя кивнул.

– Ну, тогда располагайтесь. Не буду мешать. А пока устраиваетесь и отдыхаете, познакомьтесь, пожалуйста, вот с этими проспектами, – Натали протянула французскому гостю несколько иллюстрированных описаний различных российских исторических достопримечательностей. – Выберете, что вас интересует, где бы вы хотели побывать, и мы с вами составим программу вашего пребывания в России. Идет?

– Да-да, мне многое хочется увидеть.

– А сегодня вечером знакомство с Россией предлагаю начать с молодежного ночного клуба. Я познакомлю вас там с моими друзьями-студентами. Право, они нескучные люди. Будет хорошая музыка, выступает очень модная сейчас у нас группа «БИ-2». Потанцуем. Ну как?

– Спасибо, мне бы хотелось, но удобно ли это? Будет ли интересно вашим друзьям со мной?

– Николя, что за вопрос? Я вас приглашаю. И потом: как можно узнать страну, не познакомившись с ее людьми? Итак, я заеду за вами в восемь вечера.

***

Когда Натали с Николя приехали в клуб, веселье уже набирало обороты. Судя по бурному возбуждению зала, выступала как раз модная, как говорила Натали, группа: кто подпевал, кто пританцовывал, кто размахивал руками в такт музыке. «Совсем как на наших молодежных тусовках», – отметил про себя Николя и почувствовал себя увереннее.

Натали отыскала глазами столик, за которым их ждали друзья – трое парней и две девушки. Те увидели их раньше и весело махали руками, приглашая скорее присоединиться к ним.

– Знакомьтесь: Николя из Парижа, король интеллекта Франции – победитель рождественского интеллектуального шоу.

– О! – воскликнули девушки за столом и зааплодировали.

– Мадемуазели, к чему относится ваше «О!»: к тому, что Николя – француз, или к тому, что он самый умный? – с легкой иронией спросил веснушчатый рыжеватый молодой человек в очень модных очках – Толик, как чуть позже узнал Николя.

– И к тому, и к другому. Приятно видеть рядом хоть одного умного человека, – последняя шпилька была явно в адрес Толика, и тот отреагировал на нее комически обиженной физиономией, – да еще и француза.

– Да нет, – смутился Николя. – Я не совсем француз и не совсем умный, то есть совсем не умный, вернее, не самый умный, – совсем запутался Николя, мешая русские слова с французскими.

– Как это? – под общий ободряющий смех спросила темноволосая девушка с задумчивыми глазами – Ольга.

– Мои предки – русские, из России, Берские, и в интеллектуальном марафоне я участвовал не для того, чтобы доказать, что я самый умный, а из-за приза: мне для одной моей идеи очень деньги нужны.

– Вот женщины, – не унимался рыжий Толик, – рядом с ними сидит самый настоящий француз (слегка обрусевший, правда, за двести лет), так они и ухом не ведут, а появился свеженький, из Парижа, который на самом деле не очень-то и француз, так они в воздух чепчики бросать!

– Какой француз? Ты о ком? Хватит прикалываться!

– О Леше, конечно, – смеясь, сказала Натали, и все посмотрели в сторону высокого юноши с длинными волнистыми волосами и бусами на шее, который с чуть отрешенной улыбкой, потягивая коктейль, наблюдал за этой шутливой перепалкой и разглядывал Николя.

– Вы француз? – почему-то удивился и обрадовался Николя.

– Француз – это смело сказано. Корни французские. Мой прапрадед пришел в Россию с наполеоновскими войсками. Кажется, даже в Бородинском сражении участвовал – с французской стороны, конечно. Потом попал в плен, да так и остался в России. Женился на гувернантке-француженке. Был портным, потом открыл салон модной одежды – прижился, в общем. Так что и не знаю, француз я или русский, но во Франции мой дед известен как русский театральный художник.

– Да, удивительно, – подхватила Ольга, – французские корни дали плоды на русской земле, а русские проросли в Париже.

– Что удивительного? После стольких войн, революций, переделов границ – все давно перемешалось, – возразил ей Алексей. – Так что стоит ли говорить о национальностях? Одно ясно: все люди – братья.

– А во Францию вашему прапрадеду невозможно было никак вернуться? – с сочувствием спросил Николя и добавил: – Мой дед очень хотел в Россию…

– Да зачем Лехиному прадеду было рваться куда-то из такого цветника: кругом модисточки, красотки полусвета, всякие там глазки, грудки, панталончики – м-м-м! – продолжал весело ерничать Толик, явно не настроенный ни на какой серьезный разговор. – Кстати, анекдот. Встретились русский и француз…

– Все, все, все! На сегодня ты свой лимит на анекдоты исчерпал, ни слова больше!

– Пожалуйста, – обиженно начал Толик, но, недоговорив, вдруг замер, глаза его восхищенно округлились, и, простонав «О!», он, как сомнамбула, забыв о начатом анекдоте и обо всем прочем, двинулся к центру зала, где в свете радужных прожекторов самовыражались танцующие.

– Ну все, мы его теряем: увидел очередную фею – и на охоту, – комментировала поведение Толика девушка с веселыми ямочками на щеках, имени которой Николя не разобрал.

Все засмеялись, видимо, хорошо зная эту особенность своего приятеля – мгновенно «воспламеняться» очередной феей.

– Толик – кладезь анекдотов. Они у него на все случаи жизни, – продолжила знакомить со своими приятелями Натали Николя. – Начнет рассказывать – не остановишь. Так и сыплет. Однажды это его спасло на экзамене. Он не очень-то был готов и на любой вопрос, на любую реплику профессора отвечал анекдотом. Тот смеялся до слез, забывая об экзамене. Наконец устав, видимо, уже смеяться, проговорил: «Ну хорошо, достаточно, ответьте, молодой человек, еще на один вопросик, и закончим нашу интересную беседу». На что Толик тут же нашелся: «Не надо, профессор, я согласен на четверку».

– Николя, а ты как во Франции оказался? Ты случаем не из рода ли князей Берских? – спросил Евгений, до этого молчавший парень с выразительным лицом, видимо друг Натали (во всяком случае, так решил Николя по взглядам, которые тот время от времени бросал на девушку. Николя отметил, что его при виде такого внимания Евгения к Натали кольнуло что-то вроде ревности).

– Видимо. Но утверждать не могу.

– Как это?

– Дело в том, что я знаю нашу русскую родословную только от деда. Он говорил, что мы из древнейшего княжеского рода Берских. Но деда у нас в семье считали большим чудаком и к словам его серьезно не относились. Никаких подтверждений его княжеского титула и тем более богатства у нас не было… Дед мне многое рассказывал, я любил слушать его, но не все понимал тогда (деда не стало, когда мне едва одиннадцать исполнилось), да и в прошлое я не очень-то вникал, свои мальчишеские дела меня куда больше занимали. Знаю только, что дед уехал во Францию продолжать свое образование (он увлекался химией, хотел создать какое-то необычное светящееся стекло для рождественских звонов), а все остальные его братья, кажется, их было четверо, участвовали в Первой мировой войне, потом в Гражданской. Видимо, все погибли, подробности неизвестны. Дед рассказывал только про своего старшего брата Петра. Он сражался во время Первой мировой войны в Русском легионе чести во Франции. Они встречались с дедом, кажется, в 17-м году, незадолго до гибели Петра.

– Легион чести? Я не слышала про такой легион, – проговорила внимательно слушавшая Николя Натали.

– Был такой Русский экспедиционный корпус во Франции: его прислал русский император на помощь французским войскам. За храбрость и отвагу этот корпус получил от французов название «Русский легион чести». В одном из боев легион в прямом смысле стоял насмерть, но не сдал своих позиций. Погибли почти все офицеры, среди них и брат деда. Это я знаю доподлинно, а о нашем отношении к княжескому роду Берских точных данных у меня нет.

– Ну а когда подрос, ты же мог покопаться, выяснить свою родословную – книг же уйма. Да и русская эмиграция первой волны, как у нас ее называют, оставила огромное наследие.

– Пытался. Но быстро остыл. После революции во Франции, кажется, все эмигранты принялись за сочинительство. Такие истории про себя понапридумывали, такие титулы себе наприсваивали – фантастика! Все князья, все дворяне, все особы, приближенные к императору, и все друг друга обвиняют во лжи.

– О! Совсем как у нас сейчас! Кто только не объявляет себя дворянином, графом, князем. Раньше все клялись своим рабоче-крестьянским происхождением, а теперь все оказываются из дворян, ну, в крайнем случае, из раскулаченных или диссидентов, – усмехнулся Алексей.

– Поэтому французы и относились с иронией ко всем этим русским родословным. И у меня отпала охота заниматься этим.

– А я нашел для себя отличную формулу по нынешним временам. Годится на все случаи, – включился в разговор Толик, еще не остывший от танцев (с феей, видимо, не совсем удачно сложилось). – Хотите, бесплатно поделюсь?

– Ну валяй!

– Когда мне задают вопрос, кто я и откуда, я, потупив глаза, скромно и со значением отвечаю: «Я из бывших». Эффект потрясающий! Все сочувственно кивают головой, и каждый понимает мои слова по-своему: бывший партийный бонза думает, что мои родичи из номенклатуры, самозваные дворяне после этих слов ко мне с почтением и пиететом: дескать, мы одной породы. А если…

– А если, – перебил Толика Евгений, – ты завтра не уладишь свои дела с Кирпалычем, то, когда, потупив глазки, будешь говорить, что ты из бывших, это будет означать вполне определенное – из бывших студентов.

Девушки засмеялись, а Толик состроил обиженную гримасу.

– Толян, я серьезно говорю. Я сегодня видел Кирпалыча, он на тебя очень зол.

– Да ладно, это будет завтра, а пока – танцевать! Девушки, за мной! Как говорят кубинцы, никто не отнимет у меня танца, который я уже станцевал, – весело парировал Толик и, подхватив девушек, устремился в веселый вертящийся круг. За ними последовала вся остальная группа. Николя вместе с Натали, Ольгой и Толиком неслись в каком-то неистовом танце, сливаясь с музыкой, светом, со всей этой танцующей массой – их несла энергия молодости. Николя веселился, как маленький. Ему казалось, что он знает этих людей давно, с ними было легко и уютно – куда девалась его обычная застенчивость?..

Глава 3

Московский исторический музей напоминал в субботний день муравейник. Когда не ходишь по музеям или библиотекам, то создается впечатление, что они пусты, но какое же удивление охватывает посетителя, когда он вливается в дружную семью охотников за знаниями и ощущает братское плечо тысяч единомышленников. Особенно много здесь было любознательных школьников, по всей видимости проводящих в музее вместе с учителями наглядные внеклассные занятия по истории.

– И все-таки пленение Шамиля окутано легендами. Я не верю ни одной версии. Для истории версия – это научное заблуждение, – возбужденно краснея, пафосно произнес Николя. Он всегда краснел, когда спорил на острые темы.

– Но ведь наука вся сначала строится на гипотезах, а потом обнаруженные факты или подтверждают, или разрушают ее, – устало возразила пожилая экскурсовод, одетая в скромную синюю фирменную форму хранительницы музея. – Молодой человек, вы, конечно, интеллектуал…

– Вы говорите «интеллектуал» в том смысле, что интеллектуал – это человек слишком умный, чтобы понимать простейшие вещи?

– Что вы! Я не хочу вас обидеть, но мы с вами уже два часа находимся в одном зале, а их у нас двадцать пять.

– Спасибо, мадам, но у меня все же есть несколько замечаний… И не говорите мне, что история начинается тогда, когда уже ничего невозможно проверить. Я считаю, что история – объективная наука…

– Николя, Николя, пойдем скорей в следующий зал. Я там такое увидела, – Натали взяла за руку слегка сопротивляющегося молодого человека и уверенно повела за собой, как это делают воспитатели детских садов со своими непослушными питомцами.

Она подвела Николя к бюсту героя Отечественной войны 1812 года и взволнованно спросила:

– Ты узнаешь этого человека?

– Нет. Не узнаю, – произнес молодой человек.

При этом Натали, кокетливо улыбаясь, прикрывала своей тетрадью надпись на бюсте, чтобы Николя не смог ее прочитать. Николя вдруг залюбовался девушкой, и его в эту минуту не интересовал никто – ни герой войны, ни загадочная надпись, ни этот музей. Да, дорогой читатель. Если мужчина слышит все, что говорит ему женщина, значит, она не красавица.

– Встань, пожалуйста, рядом с бюстом, я тебя сфотографирую.

– Кто? – удивился Николя.

– Николя! Вы меня совсем не слушаете. Я вас умоляю, встаньте рядом с бюстом, Николя. Я прошу. Это очень важно…

– Ну хорошо, – улыбнулся молодой человек и послушно встал рядом с бюстом.

– Поразительно, – услышали они возглас экскурсовода. – Это поразительно! Вы с генералом Берским прямо одно лицо!

Николя нагнулся к табличке из желтого металла и прочитал надпись, сделанную красивыми вензелями: «Князь Иван Берский».

– Да, сомнений быть не может – это твой прадед. Значит, ты не какая-то там седьмая вода на киселе или однофамилец, а прямой потомок князей Берских, – констатировала Натали.

– Боже мой! Какое событие, какая встреча! Вы должны сфотографироваться для нашего музея. Мы были бы очень признательны, если бы вы могли подарить музею какие-нибудь семейные реликвии – письма, документы, фотографии. Все это так ценно для истории. Мы по крупицам собираем историю знатных родов России, которые составили славу отечества, – все более вдохновлялась служительница музея.

– К сожалению, я должен вас разочаровать: я почти ничего не знаю о знатном роде, к которому имею честь принадлежать, и реликвий у меня нет. Вот разве портрет деда, его рисунки, поделки… Все же осталось в России, дед же уезжал только на учебу и собирался вернуться… А главное, я сам почти ничего не знаю о своем славном роде, а так хотелось бы знать…

– Ну, здесь мы вам поможем. У нас собран богатый материал о Берских. Не все, конечно, еще собирать и собирать… В общем, приходите на следующей неделе, мы подберем вам все материалы.

– Ой, что вы! У нас всего-то несколько дней, мы еще в Петербург должны съездить. Нельзя ли дать нам материалы побыстрее, пусть не все? – упрашивала Натали служительницу.

– Понимаю, попытаюсь переговорить с руководством музея, постараемся помочь.

***

К вечеру Николя получил пухлый пакет с материалами о князьях Берских и сразу же приступил к его изучению: не терпелось поскорее узнать о своем знаменитом роде и убедиться, что он, Николя, – один из них (Николя все еще до конца этому не верил).

Во-первых, он узнал, что представители этого древнейшего рода верой и правдой служили России начиная с XV века, что участвовали во всех войнах, в которых России пришлось себя защищать, и не посрамили чести отечества. Одно описание сражений, в которых они прославились, и перечень их наград занимал целые страницы.

Сначала Николя внимательно изучал каждый документ, но их оказалось так много, что через некоторое время он стал останавливаться только на отдельных именах.

Вот Иван Берский – выпускник Морской академии 1720 года, участник нескольких морских сражений.

Федор Берский – соратник генералиссимуса Суворова, отличился при Урзерне и Чертовом мосте, награжден за храбрость звездой Анны 1-й степени. А его сын Алексей проходил по делу 14 декабря 1825 года.

Генерал Иван Берский – герой войны 1812 года. А когда в 1912 году к столетию Отечественной войны закладывался Бородинский музей, самое деятельное участие в его создании принимал другой Берский, отец деда Николя; он же на свои деньги закупил и ряд ценных экспонатов.

Еще один Берский вернулся с Русско-японской войны с орденом Святого Владимира 4-й степени.

Особое восхищение Николя вызвали женщины рода Берских. Две княгини во время Первой мировой войны стали фронтовыми санитарками, прошли через все ужасы бомбежек, отступлений, тифозных бараков. Одна княжна была фронтовым хирургом…

Николя читал свою родословную с гордостью. Ему понятны становились слова дедушки: «Помни, ты – Берский, ты – принц, ты – орел».

Отец деда Николя – Михаил Юрьевич, глава большого рода – был одержим идеями модернизации России, ратовал за принятие конституции, был членом первой Государственной думы. В 1902—1904 годах принимал самое активное участие в организации Всероссийской кустарной выставки: был уверен, России есть что предъявить миру, высоко ценил народное искусство. Он и в детях своих поощрял интерес к наукам и производствам, особенно к тем, что только начинали развиваться в конце XIX века.

Род был очень богат, и Михаил Юрьевич не скупился давать деньги на полезные дела. «Это для России», – говорил он.

Еще с петровских времен было принято отправлять детей получать образование за границей. Кроме традиционного Пажеского корпуса и двух столичных университетов, птенцы гнезда Берских овладевали математикой, механикой, химией, экономикой, философией и различными искусствами в лучших учебных заведениях Европы.

Окончательно убедился Николя, что он прямой потомок княжеского рода Берских, когда нашел подтверждение рассказу деда о его старшем брате Петре: Петр Берский действительно сражался в Русском легионе чести и погиб.

***

– Послушай, получается, дедушка был прав, а мама и все мы просто ему не верили… – возбужденно говорил на следующий день Николя Натали, как маятник, пересекая вдоль и поперек зал своего люкса в гостинице «Метрополь». – Как я горд! И знаешь, какой это славный был род!

– Здорово, ты действительно князь, и геральдическое общество может выдать тебе соответствующий документ. А чем так знамениты Берские? Я, если честно, родословными не увлекаюсь, поэтому знаю о них немного. Расскажи.

– О! Всего даже кратко не перескажешь. Я сам многое успел посмотреть только по диагонали. Одно только перечисление битв и наград как краткая история России.

Вообще очень интересные люди были в нашем роду. Оказывается, в войне с Наполеоном участвовал не только Иван Берский, бюст которого мы видели в музее, а еще один мой родственник – Терентий, совершенно мирный человек. Он после Пажеского корпуса сразу вышел в отставку, поселился в своем имении и с увлечением занимался сельским хозяйством. А как только началась война, надел свой мундир и пошел сражаться. И тоже награжден орденом. Кончилась война – тут же вернулся к своему любимому занятию: выращивал в парниках ананасы и другие диковинки.

И чудаки свои удивительные в роду Берских были. Один из Берских, видимо дядя моего деда, увлекся воздухоплаванием, когда еще во Франции первые блерио конструировали. Построил свой моноплан, проводил испытания, не раз разбивался, но любовь к авиации сохранил на всю жизнь – стал одним из создателей Общества российских воздухоплавателей, вложил в развитие авиации почти все свои средства. А другой, кажется, его звали Антоном, отправился в Америку где-то в начале XX века открывать свой Клондайк. А когда началась Первая мировая война, поступил простым волонтером в канадские войска. Представляешь: князь, офицер – и пошел простым солдатом, лишь бы защищать Россию, хотя и на другом фронте.

Николя говорил, все больше вдохновляясь. Ему нравилось смотреть на Натали, видеть выражение ее глаз, ее реакцию на каждую его реплику, ее сопереживание. Он поймал себя на мысли, что ему легко и радостно рядом с этой девушкой. Хотелось бы, чтобы она всегда была рядом.

– Николя, почему ты замолчал? Рассказывай, очень интересно!

Николя очнулся от своих приятных мыслей и продолжил:

– А главное, когда я читал, в моей памяти всплывало многое из того, о чем рассказывал мне дед и что, казалось, я давно забыл. И самое удивительное: то, что хранилось в моей памяти какими-то маловнятными эпизодами, обрывками, вдруг обрело смысл, сложилось в связную картину.

– Ну например?

– Видишь мой талисман-орел? Мне подарил его дед и все время повторял, что это символ нашего рода, символ могущества. Он говорил еще что-то возвышенное, что орлы покоряют любые вершины и тому подобные назидательные, как мне тогда казалось, вещи. Родители тоже не придали особого значения этому талисману – как очередному чудачеству деда. Теперь мне кажется, что дед мне его не подарил, а передал, именно передал перед смертью, как передают нечто очень важное, имеющее смысл завещания.

– Почему ты так решил?

– Сейчас, когда я читал про наш род, то нашел упоминание еще об одном Берском, который был рядом с Врангелем в самые трагические дни – когда спасали остатки Белой армии и вывозили гражданское население. Там написано, что он был тяжело ранен и дальнейшая его судьба неизвестна. А я вспомнил, дед мне говорил, что этого орла передал ему добравшийся до Парижа незнакомый офицер. Родственник деда умер на руках этого офицера и перед смертью взял с него слово, что тот разыщет деда и передаст ему орла. Вряд ли, будь эта золотая безделушка, пусть и дорогая, обычной вещью, родственник деда брал бы клятву с человека во что бы то ни стало передать ее деду, да еще в такое время. Значит, это очень важная вещь. Здесь какая-то тайна. И дед почти до самой смерти не расставался с этим орлом.

– Знаешь, мне тоже кажется, что здесь какая-то тайна, и, может быть, здесь, в России, ты ее разгадаешь.

– Ты умница. Здесь, в России, мне кажется, я и так уже многое понял. Я обрел свой род – свои корни. Даже не думал раньше, как это важно. Я немножко узнал, вернее, почувствовал Россию. Она совсем не такая, как в рассказах деда, и в то же время – такая. Не знаю, как это объяснить, совсем запутался. Ну, ты понимаешь.

Натали рассмеялась.

– Понимаю, понимаю. А еще я понимаю, что мы безнадежно опаздываем в ресторан.