Текст книги "Команда Бешеного"

Виктор Доценко
Команда Бешеного

© Доценко В. Н., 2017

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

Охраняется законом РФ об авторском праве.

Воспроизведение всей книги или любой ее части запрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Автор считает своим долгом заявить, что все герои этого произведения и ситуации, в которых они действуют, – плод его фантазии. Всякие совпадения с реальными лицами и событиями случайны, и Автор не несет за них ответственность.

Обращение автора

Уважаемые Читатели: Друзья мои!

Если Вы читаете или слушаете эти строки, значит, Вы приобрели новую версию книг писателя Виктора Доценко. И подсказала их писателю во сне болгарская целительница, с которой писатель знаком лично: Баба Ванга…

Главные отличия в том, что, во-первых, выпускает их издательство «РИПОЛ-классик», во-вторых, книги Автора издаются на всех существующих в данное время носителях: в бумажном, в электронном и АУДИО-формате. В-третьих, важные и существенные новинки: РЕДАКТУРА на всех носителях и ЗАПИСЬ АУДИО-режима произведена ЛИЧНО АВТОРОМ!.. Если данного ПРЕДИСЛОВИЯ в книге нет, то данная книга издана НЕЛЕГАЛЬНО, то есть является КОНТРАФАКТНОЙ, и Вы можете призвать к ответственности продавца!!!

Очень надеюсь, Друзья, что эти новости придутся Вам по душе и Вы сумеете оценить их по достоинству!

БЛАГОДАРЮ за внимание:

с уважением, Ваш Виктор Доценко…

Предисловие

Те из вас, кто прочел предыдущий роман о Савелии Говоркове, наверняка помнят, чем он закончился, а потому прошу меня простить за повтор: другим же я коротко перескажу основные события.

Однако прежде хочется посвятить несколько строк самому герою:

«Савелий Кузьмич Говорков родился в шестьдесят пятом году, в три года остался круглым сиротой. Детский дом, рабочее общежитие, армия, спецназ, война в Афганистане, несколько ранений. Позже он был осужден и лишен свободы, реабилитирован, заброшен в пекло Афганистана, опять ранен, спасен тибетскими монахами, прошел Посвящение…

Далее наступили суровые будни мирной жизни: борьба со злом, несправедливостью, коррупцией… Ему много дано, но и спрашивается с него гораздо больше, чем с любого другого…»

Предыдущий роман «ВОЗВРАЩЕНИЕ БЕШЕНОГО» оканчивается следующим образом:

«Несмотря на то что почти все оказались в проигрыше, публика захлебывалась от восторга. Счастливо улыбалась Наташа, бросаясь на шею Говорову, который покровительственно принимал ее восхищение. Искренне радовался Богомолов, все еще не верящий своим глазам. От души рукоплескал и Леша-Шкаф. Он настолько этим увлекся, что даже не замечал своей милой. Она хмуро наблюдала за ним, потом не выдержала:

– Милый, чему ты радуешься? Мы же проиграли!

– Мы? – он радостно расхохотался. – Лично я поставил на Рекса!

– Как? – растерялась девушка. – Ты же мне сказал, что…

– Верно, сказал. – Он улыбнулся и чмокнул ее в губы. – Но в самый последний момент, к счастью, передумал! – Он взял в руки микрофон. – Господа! Счастливчиков, поставивших на Рекса, поздравляю и прошу пройти к кассе. Мне кажется, что их не так много и очереди не будет! Ха-ха-ха!

Савелий все еще оставался на татами. На него посыпался самый настоящий дождь из цветов. Многие зрители пытались пожать ему руку, но грозная охрана никого к нему не подпускала.

Красавчик-Стив сидел, словно окаменев: он никак не предполагал такого исхода боя. Теперь он осознал, что подразумевал Рассказов, когда сказал: «Рекс – это Рекс!» Ладно, черт с ним, с проигрышем, подумал Стив и хотел решительно встать с кресла, но вдруг ощутил на своих плечах чьи-то руки. Он повернулся и увидел спокойное лицо Франка.

– Не спеши, дай нам минут десять, чтобы получить выигрыш, – тихо сказал Франк.

– Кому это «нам»? Вы что, ставили на Рекса? – Стив был явно ошарашен.

– А ты как думал? – хитро усмехнулся тот. – На Рекса, как и твой приятель, не так ли, Ронни? – Он подмигнул.

– Да, я тоже ставил на Рекса… – с глуповато-счастливым видом ответил Ронни. – Если бы хозяин поставил на Рекса, то я бы сейчас все проиграл. Можно мы пойдем, получим свои денежки, шеф?

– Ладно, даю вам пять минут, и сразу сматывайтесь из клуба! – шепотом бросил Стив, понимая, что их бесполезно в чем-то сейчас убеждать.

Его приятелей как ветром сдуло. Стив честно выждал время, огляделся по сторонам и вялой походкой направился к тому выходу, который был ближе к кулисам. В этот момент охрана Савелия начала расчищать для него дорогу.

Увлекшись чествованием победителя, Воронов, до этого внимательно следивший за Красавчиком-Стивом, заметил его снова лишь тогда, когда тот уже скрывался за дверью. Воронов бросил быстрый взгляд на Савелия, который направлялся за кулисы. Он понял, что с этой стороны уже ничего не сможет предпринять: перекричать ликующих зрителей было невозможно. Все это промелькнуло в мозгу Воронова в какие-то доли секунды, и он, успев подать Говорову знак об опасности, устремился к выходу, куда скрылся Красавчик-Стив.

Савелий был опустошен и очень устал после тяжелой схватки. Причем не столько от физических, сколько от душевных усилий. Окруженный «мальчиками», он медленно шел вперед. Бешеный желал только одного – остаться наедине с собой.

Он успел заметить красивое лицо иностранца, его странный взгляд, хотел что-то предпринять, но тут его тело обожгло в нескольких местах, и он, так ничего и не поняв, рухнул на руки успевших подхватить его телохранителей.

В последний момент Савелию изменила интуиция, и он не совсем правильно оценил источник опасности. На самом деле произошло следующее…

Красавчик-Стив действительно шел для того, чтобы «подранить» Рекса, но в самый последний момент он с удивлением обнаружил отсутствие пистолета. Франк сумел вернуть себе пистолет, и сейчас, злорадно улыбаясь, он спокойно вытащил пистолет, чтобы убрать того, кого он ненавидел всем своим существом, кого должен был стереть с лица земли! Когда он уже нажимал на спусковой крючок, его самого что-то обожгло, и он даже успел подумать, что пистолет разорвался у него в руке, но продолжал нажимать на спусковой крючок и успел произвести несколько выстрелов, будучи уже почти мертвым…

Стрелял во Франка Говоров: перехватив сигнал тревоги от Воронова, он тут же метнулся на помощь Савелию, мгновенно поняв, что его любимцу грозит беда. Когда он выскочил в фойе, то увидел Воронова, бросившегося на Красавчика-Стива, и уже хотел успокоиться, как вдруг заметил злой взгляд Франка, который держал что-то в правой руке. Не раздумывая ни секунды, генерал мгновенно выхватил пистолет и сделал пару выстрелов, которые и оборвали жизнь человека, умевшего подчинить себе разум других людей.

С первыми же выстрелами в клуб ворвались сотрудники «Альфы» и быстро обезоружили не только охрану клуба, но и охрану Савелия, истекающего на полу кровью. Его быстро уложили на носилки и отправили в институт Склифосовского…

Финансовыми делами клуба «Виктория» занялись компетентные органы, которые, «не обнаружив ничего противозаконного», вскоре оставили хозяев в покое.

Ничего нельзя было предъявить и Красавчику-Стиву с его помощником, и они спокойно возвратились к себе на родину, где Стив красочно описал свои приключения хозяину. Рассказов же, недолго скорбя по «бедному Франку», задумал новую серьезную операцию, в которой огромную роль отводил нашему герою – Савелию Говоркову по прозвищу Бешеный.

Но это уже совсем другая история…

Команда Бешеного

Юрию Михайловичу Лужкову Мэру Москвы, моему Другу и Крестному моего сына Савелия

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Глава 1
Похищение из больницы

Здание больницы было одним из самых старых в Москве. Оно сохранилось аж с Елизаветинских времен и представляло собой, пожалуй, единственное строение в столице, которое ни разу не использовалось не по назначению: при любой власти там была больница. Самое большое изменение, какое допускалось при смене власти, – это замена одного слова в названии: «Императорская больница», «Военная больница», «Революционная больница», пока, наконец, не пришло название «Городская больница». Названия менялись, но суть, слава Богу, оставалась прежней – лечить людей.

Да, суть оставалась прежней, но отношение властей города становилось все хуже и хуже. И если первые градоначальники, соорудившие это здание по велению Ее Императорского Величества, не оставляли больницу без внимания и постоянно заботились о ней, то с момента взятия власти «всем народом», она, как и вся страна, перешла на «голодный паек» и постепенно превратилась в самую заштатную «больничную единицу».

В конце концов, здание, двести лет простоявшее без капитального ремонта, развалилось бы от варварского к нему отношения, но его создатели действительно строили «на века», и оно, благодарное своим «прародителям», упрямо противостояло как времени, так и безалаберному к себе отношению. Его обдували ветры и обмывали дожди, становившиеся с каждым годом все опаснее не только для всего живого, но и для строений. Больницу обстреливали и во времена Наполеона, и во время Революции, и во время Великой Отечественной войны, и ей едва не досталось во время «августовского путча» 1991 года. Во всяком случае, персонал больницы готовил на одном из этажей несколько палат для приема раненых.

Все приготовления мог бы видеть и наш герой – Савелий Говорков, привезенный как раз на тот самый этаж, если бы это с ним не случилось намного позднее…

Он уже несколько дней находился в беспамятстве. Его тело было продырявлено в нескольких местах и изо всех сил боролось за жизнь, забыв на время о мозге, словно инстинктивно пытаясь оградить рассудок на какое-то время от лишних перегрузок.

В реанимационной палате находились двое: пожилой мужчина с кислородной маской на лице и Савелий, утыканный иглами, катетерами, трубками, ведущими к бутылочкам с питательными растворами и лекарствами. Его голова, грудь и нога были перебинтованы. За те несколько суток, что он здесь находился после вполне удачной операции, он не издал ни звука и лежал неподвижно.

За окном стояла ночь, и палата была освещена небольшим ночником, расположенным прямо над входной дверью. Палата была небольшой, но создатели этой больницы не экономили на здоровье будущих больных, и потому потолки в ней были около пяти метров высотой, украшенные красивой лепниной.

Мозг Савелия настолько устал, что он как бы отключился не только от внешней среды, но и от своего тела. Он совершенно не ощущал боли, ничего не слышал и не видел.

Было около двух часов ночи, когда он впервые за двое суток захотел пошевелить рукой, чтобы снять нестерпимый зуд за ухом, но от сильной боли в плече застонал. Этот стон совпал с посещением дежурного врача с молоденькой черноглазой медсестрой.

Услышав стон, врач, мужчина лет сорока, недовольно поморщился, но взглянул на медсестру и сразу же изобразил улыбку.

– Надо же! Первый звук, который издал наш раненый. – Затем взял его за руку и пощупал пульс. – Так… – удовлетворенно проговорил он, и в этот момент Савелий открыл глаза. – Ну, вот, уже и глаза открылись. – Однако радости в его голосе не было. – Что, очень больно?

– Ничего… терпимо, – чуть слышно прошептал Савелий, заставив врача нахмуриться: тот был явно недоволен, но, с трудом пересилив себя, улыбнулся и весело сказал:

– Сейчас сделаем укольчик – и вмиг полегчает! – Он повернулся к сестре, взял у нее шприц, с подноса – какую-то ампулу, но вдруг бросил взгляд на второго больного. – Что это с ним?

Девушка подошла ко второй кровати, склонилась над больным, а в этот момент врач сунул ампулу в карман, вытащил другую, быстро отломал у нее кончик и набрал лекарство в шприц, после чего спрятал остатки ампулы и сделал Савелию укол.

– Ну вот, Савелий, теперь немного поспите. – Он дружески подмигнул ему и повернулся к медсестре. – Что там, Анечка?

– Все хорошо, Алексей Дмитриевич, просто лежал не очень удобно.

– Тогда пошли?

Савелий хотел о чем-то спросить и уже открыл рот, но неожиданно навалилась такая тяжесть, словно на него надели свинцовые доспехи, а к векам привесили грузики. Он прикрыл глаза, а открыть их уже не смог.

Медсестре все же показалось, что он хочет что-то сказать. Она подошла, но увидела, что Савелий уже спит. Подоткнув ему одеяло, она улыбнулась, выключила свет в палате и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

Когда она вошла в ординаторскую, Алексей Дмитриевич как-то странно посмотрел на нее и тут же спросил с некоторой шутливой настороженностью:

– Что это вы, сударыня, так задержались? Или парень уже успел захватить ваше сердечко?

– Скажете тоже, Алексей Дмитриевич! – смущенно воскликнула девушка. Надо заметить, что она действительно уделяла Савелию гораздо больше внимания, чем остальным своим подопечным, старательно убеждая себя в том, что раненый находится в тяжелом состоянии и потому ему требуется и больший уход. – Он еще и слова-то не сказал за двое суток, все время без памяти. Сейчас вроде хотел что-то сказать и тут же уснул.

– Да не смущайтесь вы так, Анечка, шучу я. Обход сделали, теперь можно и о себе позаботиться. – Он подмигнул и вытащил из портфеля термос и небольшой сверток. – Несите чашки – кофе будем пить и бутерброды жевать.

– Есть не хочется, а вот кофейку выпью. Вы делаете такой замечательный кофе, что отказаться от него, Алексей Дмитриевич, выше моих сил. – Она встала из-за стола и направилась к шкафу.

Алексей Дмитриевич развернул сверток с бутербродами, затем вытащил полиэтиленовый пакетик с сахаром.

– А ложечки? – улыбнулся он, когда девушка поставила чашки на стол.

– Я думала, что вы, как обычно, сахар туда положили…

– Сегодня я этого не смог сделать по очень важной причине… – Он заговорщически понизил голос, и она невольно наклонилась к нему, чтобы услышать «тайну». – Сегодня… – Он огляделся, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает, – сегодня я обнаружил, что в доме нет ни грамма сахара – закончил он и заразительно рассмеялся. – Пришлось одалживаться у нейрохирурга.

– Да ну вас! Я-то думала… – усмехнулась девушка и снова направилась к шкафу.

Алексей Дмитриевич быстро вытащил из кармана какой-то пузырек и плеснул из него в чашку девушки. Когда она вернулась к столу, Алексей Дмитриевич уже разливал кофе. Он не успел доесть первый бутерброд, как девушка вдруг уткнулась носом в стол, едва не столкнув чашку. Алексей Дмитриевич быстро подхватил ее, вылил «хитрый» кофе в раковину, тщательно промыл чашку и вновь плеснул в нее из термоса. Затем хлопнул пару раз в ладоши у уха девушки, но она никак не реагировала.

Доктор подошел к двери, повернул ключ в замке, потом подхватил девушку на руки и отнес на кушетку, стоящую возле окна за ширмой. На этой кушетке дежурные врачи часто отдыхали в ночную смену. Уложив девушку, он уже хотел уйти, но тут его взгляд упал на ее ноги: коротенький халатик распахнулся и обнажил красивые бедра. Чисто машинально он провел рукой по бархатистой коже, но, когда прикоснулся к ажурным трусикам, его неожиданно охватило страстное желание. Он расстегнул ее халатик. У молоденькой медсестры было удивительно соблазнительное тело: тонкая талия особенно подчеркивалась довольно крутыми бедрами, а грудь выглядела очень аппетитно. Он наклонился, притронулся языком к – одному соску, потом к другому, искоса поглядывая на ее лицо. Глаза Ани были совершенно неподвижны. Она спала глубоким сном.

Не в силах бороться с желанием, он осторожно снял с нее трусики и начал ласкать языком промежность. Девушка от этих ласк чуть дернулась и раздвинула ноги пошире, обхватила его голову руками и сильнее прижала к себе. Чуть простонав, она попыталась что-то сказать, но губы не слушались, а вскоре перестали подчиняться и руки…

Алексей Дмитриевич быстро скинул брюки, трусы, лег на девушку и с силой направил свою плоть в нее. Она вдруг негромко вскрикнула и попыталась открыть глаза.

– Господи, да ты же еще девушка! – растерянно прошептал он, но остановиться уже не мог, да это было уже и не важно, он с первого раза вошел в нее до конца. Алексей Дмитриевич впился в ее губы, обхватил полные ягодицы ладонями и продолжил «внутреннее знакомство».

Аня не отвечала на его поцелуи, снова погрузившись в глубокий сон, и только в какой-то момент несколько раз конвульсивно дернула бедрами, помогая ему дойти до края блаженства, затем ее тело обмякло. Она глубоко и, как ему показалось, счастливо вздохнула, и вновь ее дыхание стало ровным и спокойным.

Качнув еще пару раз, до конца освобождаясь от своей жидкости, Алексей Дмитриевич поцеловал ее грудь, как бы благодаря за доставленное удовольствие, встал и с ужасом заметил, что не только он и девушка в крови, но и простыня. Да, дела… «Только этого еще мне не хватало!» – промелькнуло у него в мыслях. Он вздохнул, покачал головой, но тут же стал действовать.

Первым делом он подмылся сам, оделся, вытащил из-под медсестры простыню, намочил ее и тщательно подмыл девушку. Убедившись, что кровь более не выступает, врач вытер кушетку, обитую, к счастью, дерматином, натянул на Аню трусики, стараясь не порвать их, потом застегнул халатик.

Сложив простыню, он сунул ее в свой портфель и осмотрелся. Все было в порядке, и он пошел открывать дверь, но тут вспомнил, что в одном из отделений шкафа видел белье. Он подсунул чистую простыню под девушку, поцеловал ее на прощание, не удержавшись, погладил грудь, потом взглянул на часы.

– Пора, а жаль… – сказал он, глядя на свою сослуживицу. – Но хорошего помаленьку, а то потом хлопот не оберешься. Это было очень здорово, Анечка! – бросил он, подхватил портфель и быстро вышел.

В коридоре, за столиком, сидела пожилая медсестра и что-то писала в журнале.

– Полина Александровна, сходите, пожалуйста, в приемное отделение и проверьте вновь прибывших. Анечка пока подежурит. Если что, я в терапии. – Алексей Дмитриевич дождался, пока женщина выйдет, снова взглянул на часы и быстро направился к грузовому лифту. Прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, он стукнул негромко три раза по двери лифта, который тут же натужно загудел, а сам начал спокойно подниматься по лестнице, минуя стрелку с надписью: «Терапевтическое отделение – 3 этаж».

Двери лифта распахнулись, из него вышли двое мужчин в белых халатах. Они были мало похожи на врачей или медбратьев – скорее напоминали портовых грузчиков, – однако, судя по уверенным движениям, работу свою знали. Они выкатили из лифта медицинскую каталку, быстро, но не суетливо подкатили ее к знакомой уже палате и приблизились к кровати Савелия. Все это они проделали настолько бесшумно, что никто не проснулся: ни пожилой мужчина, ни Савелий.

Он спал глубоким сном, широко раскинув руки. Дыхание было ровным и спокойным. И только в тот момент, когда один из непрошеных гостей наклонился над ним, его веки чуть дернулись, а пальцы сжались в кулак, словно он почувствовал грозящую ему опасность.

Они профессионально отсоединили от его тела иглы с трубками, заботливо смазали места проколов спиртом, аккуратно переложили безвольное тело Савелия на каталку и вывезли из палаты, не забыв прикрыть за собой дверь. Коридор был пуст, и «грузчики» без всяких помех вкатили своего подопечного в лифт. Вскоре Савелий оказался в машине «скорой помощи», которая сразу сорвалась с места.

Буквально через несколько минут Алексей Дмитриевич вернулся в свое отделение. Осторожно заглянув в палату, где лежал Савелий, он удовлетворенно кивнул головой и прикрыл дверь. Он хотел тут же уйти, но вспомнил про Анечку, оставленную в ординаторской. Сердце учащенно забилось: ему захотелось вновь испытать сладостные мгновения. Но может ли он подвергать себя такому риску? Во-первых, кто-нибудь может их застукать, и прощай работа, если не хуже. Во-вторых, еще неизвестно, как поведет себя девушка, когда придет в себя и осознает, что с ней произошло. Кстати, она наверняка вспомнит, что отключилась сразу после того, как выпила кофе. Выпила кофе… Отличная мысль! Алексей Дмитриевич обрадованно потер руки: он всегда брал в ночную смену коньяк, и сейчас тот может сослужить отличную службу. Но для этого нужно придумать – где? И быстрее: в любой момент может вернуться вторая медсестра. Единственное место, куда никто не войдет до девяти утра, – кабинет заведующего отделением. В последнее время они настолько сдружились, что однажды, когда их ночное дежурство совпало и оказалось удивительно спокойным, оба заперлись у него в кабинете и довольно сильно набрались. Эта выходка могла грозить неприятностями, особенно Анатолию Викторовичу. Он срочно понадобился в приемном покое для консультации, а его не могли найти. Выручил Алексей Дмитриевич, пояснив, что заведующий отделением почувствовал себя плохо и потому он сам посмотрит вновь поступившего больного. В пылу благодарности Анатолий Викторович показал, где прячет дубликат ключа от кабинета.

До сегодняшней ночи Алексей Дмитриевич ни разу не пользовался этим ключом, а сегодня – сам Бог велел!

Так, с этим вроде бы все ясно. Он закрыл на всякий случай дверь в отделение, вытащил из тайника ключ, открыл кабинет и быстро перенес спящую девушку на широкий кожаный диван. Сюда же принес термос и чашки, но тут вдруг вспомнил, что бутылка коньяка находится в ординаторской. Чертыхнувшись, он побежал туда и сунул бутылку в карман брюк, под халат. Едва он успел это сделать, как в ординаторскую заглянула Полина Александровна.

– Алексей Дмитриевич, в приемном отделении все в полном порядке. Одного привезли, но оказался не нашим больным: отправили в Боткинскую…

– Очень хорошо. Других поступлений не было?

– Пока нет и, кажется, не будет: месяц только начался, до зарплаты далеко, погода хорошая…

– Вы так думаете? – Он улыбнулся.

– За двадцать с лишним лет работы здесь у меня выработалась не только интуиция – опыт тоже что-то значит.

– Не сомневаюсь, Полина Александровна. – Он почувствовал в голосе медсестры некоторую обиду и постарался ее успокоить. – С вашим опытом давно пора старшей медсестрой быть.

– Мне это уже ни к чему, скоро на пенсию. Пусть уж молодые вверх идут. – Ей явно было приятно услышать неприкрытый комплимент от врача. – Кстати, Алексей Дмитриевич, а где Анечка? Вы ее никуда не посылали?

– Ох, совсем из головы вылетело! – вздохнул он. – Она плохо себя почувствовала и попросила отпустить ее на пару часов. Вы непротив?

– Ничего, Алексей Дмитриевич, справлюсь… Молодежь какая-то пошла совсем хилая. Мы, бывало, пахали часов по десять-двенадцать, потом еще на танцы успевали, а утром снова на работу. Вы бы тоже отдохнули, кликну, если что, а то от вас одни глаза остались. Небось, еще где подрабатываете?

– Разумеется, разве можно сейчас на одну зарплату прожить? – вздохнул он и деланно зевнул. – Вы правы: вздремну пару-тройку часиков. Только не здесь – звонками замучают. Пойду-ка я в кабинет Анатолия Викторовича. Будить только в крайнем случае, при пожаре выносить первым! – шутливо приказал он.

– Есть, товарищ генерал! – поддержала она шутку и вышла из ординаторской.

Алексей Дмитриевич был очень доволен собой: сумел обойти все подводные камни. Он снова посмотрел на часы. Осталось минут двадцать-тридцать до того момента, когда девушка придет в себя. Подумав о ней, он сразу же почувствовал, как участился пульс, и поспешил в кабинет заведующего.

Девушка продолжала спать в том же самом положении, в каком он ее оставил. Закрыв дверь на ключ, он включил настольную лампу, опустив ее настолько, чтобы создать интимный полумрак. Потом вытащил из шкафа рюмочки, из которых они пили с Анатолием Викторовичем, плеснул в обе коньяку и одну залпом опрокинул в рот. Живительная влага обожгла язык, и теплая волна прокатилась по всему телу. Взяв с полки над раковиной граненый стакан, Алексей Дмитриевич приступил к главной части своего плана. Он приподнял голову девушки и начал медленно вливать ей в рот стакан коньяка. Девушка дернулась, но сделала непроизвольный глоток. Он ее крепко держал, не давая отвернуться, и волей-неволей ей пришлось допить коньяк до дна. Алексей Дмитриевич поставил бутылку, рюмки и бутерброды на стул рядом с диваном и начал спокойно раздеваться, предвкушая уже испытанное удовольствие.

Девушка продолжала спать, но ее ресницы нервно подергивались. Оставшись в костюме Адама, доктор на этот раз более уверенно раздел Аню, сел рядом и начал ласково поглаживать нежное тело. Когда его пальцы прикоснулись к нижним губам, она вдруг открыла глаза и уставилась на него ничего не понимающим взглядом.

– Алексей Дмитриевич?! – пьяным и чуть взволнованным голосом спросила девушка. – Что со мною?.. – Она попыталась встать, но ни руки, ни ноги не слушались ее.

– Ты что, Анечка, ничего не помнишь? – ласково проговорил Алексей Дмитриевич, продолжая ласкать ее.

– Что… что вы делаете? – тихо проговорила девушка. Ее дыхание стало прерывистым и частым: было видно, что его руки привели в действие ее потайные чувственные механизмы. Кроме того, не совсем прошло действие снотворного, да и алкоголь давал о себе знать – ее тело поддалось ласкам.

– Может, не нужно больше пить? – полуспросил Алексей Дмитриевич, наклоняясь к ней. Он говорил тихо и ласково, чуть прикасаясь к ее уху.

Для девушки это было настолько непривычно и приятно, что она уже совершенно не понимала, что говорит и что делает.

– Нет, я еще хочу выпить, – тяжело дыша, проговорила она и обняла его за шею. – Как мне хорошо!

– Как хочешь, милая: желание дамы – закон для джентльмена! – Он нежно поцеловал медсестру в губы, затем налил ей полстакана коньяку, сам взял рюмку. – Хочу предложить тост за то, чтобы нам было всегда хорошо вдвоем, – прошептал он ей на ухо и добавил: – До дна!

– Хорошо, Алексей Дмитриевич… – томно ответила девушка, но он прервал ее:

– Алеша, милая, Алеша!

– Алеша, – согласно повторила Аня и не сопротивлялась уже более. Она закашлялась от крепкого напитка, а он впился в ее губы, одной рукой продолжал ласкать ее между ног, другой – взял ее руку и положил на свой возбужденный орган. Пальцы девушки вздрогнули от прикосновения к горячей мужской плоти, хотели оттолкнуть ее, но его рука заставила их подчиниться призыву, и девушка, разгоряченная желанием и алкоголем, обхватила нежными пальцами его член и стала сжимать.

– Я же еще девушка… – шептали ее губы. – Господи, как мне хорошо! И боязно…

– Ничего не бойся со мной… ничего не… бойся. – Желание все сильнее охватывало его, но он продолжал оттягивать последний момент. Уже три его пальца находились внутри нее и доводили девушку до полного изнеможения. Она уже не могла говорить членораздельно и вздрагивала всем телом:

– Милый… Лешенька… нельзя же… хорошо… еще… я боюсь… – Она прервалась и обхватила его палец губами, мыча от охватившего ее экстаза.

А он стал опускаться все ниже и ниже, целуя ей шею, грудь, живот, а когда прикоснулся к ее естеству своими губами, то вдруг повернулся и поднес к ее губам свой «инструмент». Ничего не успев осознать, она приняла его своим нежным ротиком и, даже не успев взять поглубже, едва не захлебнулась хлынувшей в нее жидкостью.

– Высоси меня всего! Всего! – воскликнул он в изнеможении и глубоко погрузил свой язык в ее плоть.

Девушка инстинктивно сделала глоток, другой, тут ее охватило что-то такое, от чего она вздрогнула всем телом, прогнулась в спине, поднимая бедра вверх, и… куда-то провалилась…