Текст книги "Все-все-все школьные-прикольные рассказы"

– Кто стрелял? Что за выстрелы?

А никто не стрелял. Просто кошка подвернулась и всему помешала. Но мальчик в чёрном костюме сказал:

– Это я убил шпиона Гадюкина!

И тут рыженькая девочка закрыла занавес. И все, кто был в зале, хлопали так сильно, что у меня заболела голова. Я быстренько спустился в раздевалку, оделся и побежал домой. А когда я бежал, мне всё время что-то мешало. Я остановился, полез в карман и вынул оттуда… велосипедный звонок!

Главные реки

Хотя мне уже идёт девятый год, я только вчера догадался, что уроки всё-таки надо учить. Любишь не любишь, хочешь не хочешь, лень тебе или не лень, а учить уроки надо. Это закон. А то можно в такую историю вляпаться, что своих не узнаешь. Я, например, вчера не успел уроки сделать. У нас было задано выучить кусочек из одного стихотворения Некрасова и главные реки Америки. А я, вместо того чтобы учиться, запускал во дворе змея в космос. Ну, он в космос всё-таки не залетел, потому что у него был чересчур лёгкий хвост, и он из-за этого крутился, как волчок. Это раз. А во-вторых, у меня было мало ниток, и я весь дом обыскал и собрал все нитки, какие только были; у мамы со швейной машины снял, и то оказалось мало. Змей долетел до чердака и там завис, а до космоса ещё было далеко.

И я так завозился с этим змеем и космосом, что совершенно позабыл обо всём на свете. Мне было так интересно играть, что я и думать перестал про какие-то там уроки. Совершенно вылетело из головы. А оказалось, никак нельзя было забывать про свои дела, потому что получился позор.

Я утром немножко заспался, и, когда вскочил, времени оставалось чуть-чуть… Но я читал, как ловко одеваются пожарные – у них нет ни одного лишнего движения, и мне до того это понравилось, что я пол-лета тренировался быстро одеваться. И сегодня я как вскочил и глянул на часы, то сразу понял, что одеваться надо, как на пожар. И я оделся за одну минуту сорок восемь секунд весь, как следует, только шнурки зашнуровал через две дырочки. В общем, в школу я поспел вовремя и в класс тоже успел примчаться за секунду до Раисы Ивановны. То есть она шла себе потихоньку по коридору, а я бежал из раздевалки (ребят уже не было никого). Когда я увидел Раису Ивановну издалека, я припустился во всю прыть и, не доходя до класса каких-нибудь пять шагов, обошёл Раису Ивановну и вскочил в класс. В общем, я выиграл у неё секунды полторы, и, когда она вошла, книги мои были уже в парте, а сам я сидел с Мишкой как ни в чём не бывало. Раиса Ивановна вошла, мы встали и поздоровались с ней, и громче всех поздоровался я, чтобы она видела, какой я вежливый. Но она на это не обратила никакого внимания и ещё на ходу сказала:

– Кораблёв, к доске!

У меня сразу испортилось настроение, потому что я вспомнил, что забыл приготовить уроки. И мне ужасно не хотелось вылезать из-за своей родимой парты. Я прямо к ней как будто приклеился. Но Раиса Ивановна стала меня торопить:

– Кораблёв! Что же ты? Я тебя зову или нет?

И я пошёл к доске.

Раиса Ивановна сказала:

– Стихи!

Чтобы я читал стихи, какие заданы. А я их не знал. Я даже плохо знал, какие заданы-то. Поэтому я моментально подумал, что Раиса Ивановна тоже, может быть, забыла, что задано, и не заметит, что я читаю. И я бодро завёл:

 
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь:
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь…
 

– Это Пушкин, – сказала Раиса Ивановна.

– Да, – сказал я, – это Пушкин. Александр Сергеевич.

– А я что задала? – сказала она.

– Да! – сказал я.

– Что «да»? Что я задала, я тебя спрашиваю? Кораблёв!

– Что? – сказал я.

– Что «что»? Я тебя спрашиваю: что я задала?

Тут Мишка сделал наивное лицо и сказал:

– Да что он, не знает, что ли, что вы Некрасова задали? Это он не понял вопроса, Раиса Ивановна.

Вот что значит верный друг. Это Мишка таким хитрым способом ухитрился мне подсказать. А Раиса Ивановна уже рассердилась:

– Слонов! Не смей подсказывать!

– Да! – сказал я. – Ты чего, Мишка, лезешь? Без тебя, что ли, не знаю, что Раиса Ивановна задала Некрасова! Это я задумался, а ты тут лезешь, сбиваешь только.

Мишка стал красный и отвернулся от меня. А я опять остался один на один с Раисой Ивановной.

– Ну? – сказала она.

– Что? – сказал я.

– Перестань ежеминутно чтокать!

Я уже видел, что она сейчас рассердится как следует.

– Читай. Наизусть!

– Что? – сказал я.

– Стихи, конечно! – сказала она.

– Ага, понял. Стихи, значит, читать? – сказал я. – Это можно. – И громко начал: – Стихи Некрасова. Поэта. Великого поэта.

– Ну! – сказала Раиса Ивановна.

– Что? – сказал я.

– Читай сейчас же! – закричала бедная Раиса Ивановна. – Сейчас же читай, тебе говорят! Заглавие!

Пока она кричала, Мишка успел мне подсказать первое слово. Он шепнул, не разжимая рта, но я его прекрасно понял. Поэтому я смело выдвинул ногу вперёд и продекламировал:

– Мужичонка!

Все замолчали, и Раиса Ивановна тоже. Она внимательно смотрела на меня, а я смотрел на Мишку ещё внимательнее. Мишка показывал на свой большой палец и зачем-то щёлкал его по ногтю.

И я как-то сразу вспомнил заглавие и сказал:

– С ноготком!

И повторил всё вместе:

– Мужичонка с ноготком!

Все засмеялись. Раиса Ивановна сказала:

– Довольно, Кораблёв!.. Не старайся, не выйдет. Уж если не знаешь, не срамись. – Потом она добавила: – Ну, а как насчёт кругозора? Помнишь, мы вчера сговорились всем классом, что будем читать и сверх программы интересные книжки? Вчера вы решили выучить названия всех рек Америки. Ты выучил?

Конечно, я не выучил. Этот змей, будь он неладен, совсем мне всю жизнь испортил. И я хотел во всём признаться Раисе Ивановне, но вместо этого вдруг неожиданно даже для самого себя сказал:

– Конечно, выучил. А как же!

– Ну вот, исправь это ужасное впечатление, которое ты произвёл чтением стихов Некрасова. Назови мне самую большую реку Америки, и я тебя отпущу.

Вот когда мне стало худо. Даже живот заболел, честное слово. В классе была удивительная тишина. Все смотрели на меня. А я смотрел в потолок. И думал, что сейчас уже наверняка я умру. До свидания, все! И в эту секунду я увидел, что в левом последнем ряду Петька Горбушкин показывает мне какую-то длинную газетную ленту, и на ней что-то намалёвано чернилами, толсто намалёвано, наверное, он пальцем писал. И я стал вглядываться в эти буквы и наконец прочёл первую половину.

А тут Раиса Ивановна снова:

– Ну, Кораблёв? Какая же главная река в Америке?

У меня сразу же появилась уверенность, и я сказал:

– Миси-писи.

Дальше я не буду рассказывать. Хватит. И хотя Раиса Ивановна смеялась до слёз, но двойку она мне влепила будь здоров. И я теперь дал клятву, что буду учить уроки всегда. До глубокой старости.

А. Раскин

Как папа опаздывал

Когда папа был маленьким, он ходил в школу, как все дети. Но все дети приходили к началу занятий. А маленький папа всегда опаздывал. Иногда он опаздывал даже на второй урок. И это очень удивляло учительницу. Она говорила, что такого мальчика в их школе ещё не было. А директор сказал, что, наверно, в других школах тоже нет такого ученика.

– Этот мальчик опаздывает, как часы! – сказал директор. – И даже его родители ничего не могут с ним сделать. Я вызывал их два раза.

И действительно, родители ничего не могли поделать с маленьким папой. Каждый вечер происходила одна и та же история.

– Ты сделал уроки? – спрашивала бабушка.

– Сейчас… – отвечал маленький папа.

– Перестань читать и садись делать уроки! – говорил дедушка.

– Сейчас, – отвечал маленький папа, – только дочитаю страницу.

Маленький папа дочитывал страницу и начинал следующую. Он просто не в силах был бросить интересную книжку и сесть за скучные уроки.

– Брось книгу!

– Сейчас…

– Брось книгу!

– Сейчас…

Наконец у дедушки и бабушки лопалось терпение. Они вырывали у маленького папы книгу.

– Вырастешь лентяем! – говорили они.

Тогда маленький папа очень обижался. Он долго плакал и требовал свою книгу обратно. Он говорил, что, пока ему не вернут книгу, он всё равно не сядет за уроки.

Так незаметно проходил вечер. Когда маленький папа наконец садился за уроки, он быстро засыпал. Его будили. Он опять засыпал. Его опять будили. Он всё равно засыпал. Его всё равно будили. И он делал уроки в каком-то полусне. Так незаметно проходила часть ночи. Наконец усталые дедушка и бабушка сами засыпали.

Утром начиналась другая история.

– Вставай! – говорила бабушка.

– Сейчас… – бормотал маленький папа.

– Вставай! – кричал дедушка.

– Сейчас…

– Вставай!

– Сейчас…

– Опоздаешь!

– Сейчас…

– Уже опоздал…

– Сейчас…

Все знают, как трудно встать рано утром, когда лёг поздно вечером. Самый сладкий сон как раз в это время. Особенно если тебе надо идти в школу.

Пока маленький папа медленно вставал, медленно одевался, медленно умывался, медленно пил чай и медленно собирал свои тетрадки, проходило очень много времени. И вот он бежал в школу, с ужасом глядя по дороге на все часы.

Когда маленький папа, задыхаясь, вбегал в класс, все ученики помирали со смеху. Смеялась даже учительница.

– А, вот и наш мальчик-опоздальчик! – говорила она.

И это было очень обидно.

А в школьной стенгазете маленький папа был нарисован крепко спящим в своей постели. Рядом с ним были нарисованы его родители. Они обливали его холодной водой из двух вёдер сразу. Огромный будильник тянул маленького папу за ухо. И какой-то мальчик с трубой дудел ему прямо в другое ухо. Всё это называлось: «Баюшки-баю». И это тоже было очень обидно. Но он опять опаздывал.

Делая уроки в последнюю минуту, маленький папа делал их не очень хорошо. Опаздывая в школу, он пропускал объяснения учителей, и это мешало ему хорошо учиться.

Кроме того, он всё время куда-то спешил, опаздывал, бежал, волновался. И это плохо отражалось на его характере. Но он всё равно опаздывал.

Я бы с удовольствием рассказал, как учителя и ученики смеялись над маленьким папой так обидно, что он в один прекрасный день пришёл в школу раньше всех и с тех пор не опаздывал ни разу.

Но я не хочу говорить неправду.

Маленький папа всюду опаздывал всю свою жизнь. Он опаздывал в школу. Он опаздывал в институт. И на работу он тоже опаздывал. Над ним всюду смеялись. Его наказывали. Его ругали и стыдили. И он очень много потерял в жизни из-за этой несчастной привычки. Он опаздывал в театр и смотрел спектакль без начала. Он опаздывал в гости, и на него очень обижались и даже иногда просили больше совсем не приходить. Он приходил по делу и портил это дело своим опозданием.

А сколько раз он встречал Новый год на пустой улице, опаздывая на встречу с друзьями! Сколько людей он подвёл! Сколько смешных и обидных историй любят рассказывать о нём его знакомые… До сих пор маленький папа не может ходить по улице медленно. Он всегда спешит. Он привык куда-то опаздывать. И даже ночью ему снится, что он опять куда-то опоздал. И он вздрагивает и стонет во сне. А иногда ему снится, что он опять стал маленьким. Опять бежит в школу. И весело смотрит на часы. Ещё рано! Ему снится, что он не опоздал. Все его поздравляют. Директор школы преподносит ему цветы. Его портрет вешают в школьном зале. Оркестр играет туш. И тут он всегда просыпается. И ему кажется, что теперь он не опаздывал бы в школу. Но это ему только кажется.

Как папу девочки обижали

Когда папа был маленьким и начал учиться в школе, часто можно было видеть такую картину. Кончилась перемена. Прозвенел звонок. Опустели все коридоры. Все школьники сидят на своих местах. И только один маленький папа стоит у дверей класса и горько плачет. Он плачет, а в классе все хохочут. И когда учительница идёт в класс и видит эту картину, она сразу всё понимает.

– Ну что, мальчик, – говорит она с улыбкой, – опять тебя девочки обижают?

И маленький папа, горько плача, кивает головой.

Почему же девочки обижали маленького папу? И как они это делали? А очень просто. Когда все прибегали с перемены, девочки занимали парту маленького папы. Три, а то и четыре девочки сидели за этой партой и громко смеялись, глядя на маленького папу. А он был очень тихим и стеснительным мальчиком. У него до школы была только одна знакомая девочка – Маша. И он вообще старался держаться подальше от девочек. А девочки это заметили. И стали его дразнить. Вот как всё это получалось.

Когда вы просто сидите с одной девочкой, это ещё можно стерпеть. Но когда четыре девчонки сидят на вашем месте и помирают со смеху, глядя на вас, это совсем другое дело. А когда вместе с ними хохочет весь класс, то это уже невозможно выдержать. И маленький папа убегал из класса и горько плакал за дверью. А классу, конечно, было очень смешно смотреть на всё это.

Другие мальчишки говорили маленькому папе:

– Что ты на них смотришь? Гони их со своей парты. Толкни вот эту! Да так, чтобы помнила.

И они толкали ту девочку, которая смеялась громче других и чаще всех дразнила маленького папу. Это была очень бойкая и очень симпатичная девочка. Кажется, её звали Тамара. Или Галя. Одним словом, или Вера, или Люся. Но скорее всего – Валя. И она, наверно, очень хорошо понимала, что нравится маленькому папе больше всех девочек в классе. Девочки всегда это понимают. Может быть, поэтому она и смеялась так громко. Она смеялась, а маленький папа плакал.

Наконец всё это надоело учительнице. И однажды, войдя в класс вместе с рыдающим маленьким папой, она сказала так:

– В классе шестнадцать девочек и восемнадцать мальчиков. Шестнадцать девочек дразнят одного и того же мальчика. Спрашивается: почему они не дразнят остальных семнадцать? Кто может решить эту задачу?

Весь класс засмеялся. Тогда учительница повторила:

– Почему дразнят только одного мальчика? Я спрашиваю совершенно серьёзно. И прошу мне ответить.

Тогда все замолчали. И только девочки тихонько хихикали. Один мальчик поднял руку и сказал:

– Потому, что он плачет.

– Совершенно верно! – сказала учительница под общий смех. – Ведь мы давно договорились, что лучше смеяться, чем плакать. Ты понимаешь это? – спросила она маленького папу.

И он, плача, сказал:

– Понимаю.

– Смотри же, не забывай, – сказала учительница, – а то девочки будут обижать тебя всю жизнь…

Маленькому папе совсем этого не хотелось. И в следующий раз, когда девочки сели за его парту и стали смеяться, он уже не плакал. Он просто пошёл и сел на место той девочки, которая ему нравилась. И тогда все стали смеяться над ней. Она, конечно, не заплакала, но перестала смеяться. С тех пор девочки перестали обижать маленького папу. Они даже подружились с ним. И всю жизнь его обижали только мальчики. Но ведь мальчики всех обижают. На то они и мальчики.

Как папа охотился на тигра

Когда папа был маленьким и учился в школе, он один раз охотился на тигра. Тигр тоже был маленьким. И хотя он не учился в школе, но жил на школьном дворе. Вот как всё это вышло.

Однажды весной, после уроков, маленький папа и его товарищи сидели на школьном дворе и грелись на солнышке. На солнышке было хорошо. Ребята разговаривали, как и все ребята на свете: сразу обо всём. Они говорили о футболе, о завтрашнем диктанте, о вчерашней драке, о кинофильме «Багдадский вор», о том, кто какое мороженое любит, и о том, кто поедет в пионерский лагерь, а кто будет скучать на даче с родителями. Пока все разговаривали, маленький папа читал какую-то книгу. Я уже не помню, что он читал. Наверное, Майн-Рида или Эмара Густава. А может быть, Жюля Верна.

И вот, когда все замолчали, маленький папа вдруг сказал:

– Эх, хорошо бы поохотиться на тигра.

Тогда все засмеялись. А Миша Горбунов, которого все звали Горбушка, громко закричал:

– Чур со мной!

И тут все ребята закричали:

– Чур со мной! Чур со мной!

Потом кто-то из ребят крикнул:

– Чур всем классом!

И все закричали:

– Чур всем классом!

– А как на них охотятся? – спросил Миша Горбунов.

– Очень просто, – ответил маленький папа. – Садятся на слонов и едут в джунгли. Это такой тропический лес, очень густой. Там обезьяны, бананы, лианы…

– Диваны, сарафаны, митрофаны… – подхватил Горбушка. – Ты про тигра говори.

– Я про тигра и говорю. Тигр прячется в этих джунглях. Потом он выскакивает и бросается на слона. Тут в него стреляют. А слон хватает его хоботом, бросает на землю и топчет ногой. Вот, смотрите! Тут всё нарисовано.

Все ребята долго смотрели на картинку в книжке. Потом Горбушка сказал:

– Значит, так. Ты, ты, ты, ты и ты будете слонами. Я, он, он и он будем охотниками. Наш двор – это джунгли. А вместо ружья каждый охотник берёт палку. Взяли? Теперь сели на слонов и поехали. А вот и тигр. Смотрите, какой полосатый!

– Да это же котёнок, – сказал маленький папа.

– Молчи! Ты ничего не понимаешь! Слушать мою команду! Слоны, вперёд!

Маленький папа был охотником. Сидя на своём слоне, он видел, как полосатый котёнок с удивлением смотрел на слонов и охотников, он даже не пытался бежать, так он был ошеломлён. Но тут Горбушка скомандовал:

– Пли!

На котёнка обрушился град палок и камней. Маленький папа не удержался и тоже бросил свою палку, но он не попал. Котёнок испугался и бросился бежать. Но тут чей-то камень ударил его в голову. Котёнок мяукнул и упал. Он дёрнулся два раза и затих.

– Тигр убит! – крикнул Горбушка.

Но кто-то из ребят закричал:

– Котёнок-то умер!..

И все побежали смотреть на котёнка.

Он лежал маленький, тихий, полосатый. Лежал и не двигался. И вдруг маленький папа понял, что котёнок-то был живой. А стал мёртвый. Никогда он теперь не будет прыгать, бегать, играть с другими котятами, никогда он не будет большим, взрослым котом. Не будет ловить мышей, не будет мяукать на крыше. Ничего не будет. Наверно, он совсем не хотел играть в охоту на тигра. Но его ведь никто не спросил об этом. Ребята стояли около котёнка и молчали. Молчал даже Горбушка.

Вдруг кто-то заплакал и закричал:

– Ой, мой котик, мой котик… – Это плакала маленькая девочка с большим голубым бантом.

Она подняла котёнка и унесла его в дом. А ребята разошлись, не глядя друг на друга.

С тех пор маленький папа никогда не обижал ни кошку, ни собаку, ни других животных. И ему до сих пор жалко того котёнка.

Как папа рисовал

Когда папа был маленьким, он очень любил рисовать. Когда ему подарили цветные карандаши, то он рисовал целыми днями. Он рисовал домики. На каждом домике была труба. Из каждой трубы шёл дым. Возле каждого домика стояло дерево. На каждом дереве сидела птица. Домики были красные. Крыши на них были жёлтые. Трубы все были чёрные. Дым из труб шёл розовый и голубой. Деревья были синие, а птицы зелёные. На фиолетовом небе сияло золотое солнце. Рядом с ним плавала серебряная луна, окружённая золотыми и серебряными звёздами.

Это была очень красивая картина. Но каждый человек, увидев её, спрашивал одно и то же:

– Где ты видел синие деревья и зелёных птиц?

И маленький папа отвечал всем одно и то же:

– Вот на этой картинке.

Пока маленький папа не пошёл в школу, он думал, что умеет рисовать очень хорошо. Но в школе все над ним смеялись на уроках рисования. Он рисовал так плохо, что учитель рисования ничего не говорил ему. Другим детям он говорил: «Хорошо!», или «Плохо», или «Поправь тут».

Маленькому папе он никогда не сказал даже: «Плохо». Глядя на рисунки маленького папы, учитель рисования молча хватался за голову. И на лице его было такое выражение, как будто он ест большой кислый лимон без сахара. Попробуйте сами съесть такой лимон с кожурой и посмотрите на себя в зеркало. Вот как раз такое лицо становилось у этого учителя рисования.

Некоторые девочки жалели маленького папу. Когда учитель отворачивался, они быстро рисовали в папиной тетрадке. Девочки старались рисовать как можно хуже. Но рисовать так плохо, как маленький папа, не удавалось никому. И учитель сразу замечал чужой рисунок. Тогда он говорил маленькому папе:

– Кто это нарисовал?

И маленький папа честно отвечал:

– Не я…

– Это я вижу, – говорил учитель. – Но я хочу знать, кто тебе помогал? Ведь так ты никогда не научишься рисовать. Нужно всё делать самому.

– Я сейчас нарисую сам, – говорил маленький папа. И он рисовал. И учитель опять хватался за голову.

– Вот теперь я вижу, что это ты, – говорил он.

Когда было родительское собрание, учитель рисования произнёс такую речь:

– Товарищи родители! В этом классе по моему предмету успевают отлично пять человек. И он назвал фамилии.

– Большинство детей занимается удовлетворительно. Есть небольшая группа отстающих. И он назвал ещё три фамилии.

Потом учитель рисования сказал:

– И есть ещё один мальчик… – Тут он схватился за голову, сделал кислое лицо и назвал фамилию маленького папы. – Этот мальчик не просто отстающий, – сказал учитель рисования. – По-моему, у него какая-то болезнь, которая мешает ему рисовать. – И он опять схватился за голову.

Бабушке и дедушке было очень обидно узнать такое о своём ребёнке. Но это была чистая правда. Маленький папа кончил школу. Потом он кончил техникум. Потом – институт. За всё это время он научился рисовать только кошку. Но ведь это умеет каждый ребёнок. Кошек рисуют даже дошкольники. И папа им очень завидует. Потому что у них кошки гораздо лучше получаются, чем у него. Правда, папа видел одного художника, который рисовал так же плохо, как он. Но при этом говорил: «Я так вижу это лицо, это дерево, эту лошадь…»

Как жалко, что маленький папа не догадался сказать это своему учителю рисования. Как бы тот схватился за голову!