Текст книги "Телефонный звонок"

Виктор Есипов
Телефонный звонок

© Есипов В., 2017

© ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Виктор Михайлович Есипов родился в Москве, окончил Калининградский технический институт рыбной промышленности. Поэт, литературовед. Старший научный сотрудник ИМЛИ РАН им. Горького. Рассказы печатались в «Дружбе народов», в журнале «Новый свет», на сайте журнала «Этажи».

* * *

Последние годы я общался с Лерой только по телефону. Поздравлял ее с днем рождения, который приходится на День Парижской коммуны. Поскольку теперь эта дата, этот исторический изыск советской пропаганды никак не отмечается, я стал путаться: то ли это 14, то ли 17 марта. Каждый раз уточнял у нее, но снова забывал. А в этом году мне никто не ответил, когда я набрал ее номер. Я постарался отогнать дурные мысли. Лера, правда, год назад попала в больницу с каким-то своим заболеванием. Но как будто все обошлось. Ну еще, конечно, стала стареть. По телефону говорила несколько медленнее, чем раньше. Но голос ее звучал все так же высоко и чисто.

«Мало ли что? Может, снова попала в больницу, – решил я, – нужно будет позвонить попозже».

Но попозже навалились какие-то дела, и позвонить снова, вспомнив, что и Лера не поздравила меня в этом году с днем рождения, я собрался лишь в начале лета. Трубку снял ее муж.

– А ты разве не знаешь, – сказал он преувеличенно спокойно, когда я попросил позвать ее к телефону, – Лера умерла.

Я смешался, но все же успел сказать все, что полагается в таких случаях, и повесил трубку.

Боже мой, подумал я, Леры больше нет!..

Мы учились в одном институте, но на разных факультетах. Лекции по общеобразовательным предметам были общие. На одной из них я обратил внимание на сидящую рядом очень серьезную девушку с большими выразительными глазами. Это была Лера. Мы познакомились, стали здороваться, встречаясь в коридорах института. Что-то в ней сильно зацепило меня. Она, к сожалению, редко бывала одна, обычно ее сопровождали две подружки из их группы. Но мне удавалось иногда обменяться с Лерой несколькими словами, после чего в душе возникало радостное чувство. Я ощущал потребность видеться с ней чаще. Лера же, видимо, сразу почувствовав мой интерес к ней, отвечала мне определенными знаками внимания, а может быть, мне это казалось.

Когда время окончания занятий у нас совпадало, я поджидал ее у выхода из института. Иногда мне везло – Лера выходила одна, и мы вместе отправлялись домой. Нам было по пути. У главного здания Тимирязевской академии мы садились на трамвай, идущий в сторону центра. Мне нужно было выходить через три остановки – у райсовета, она ехала дальше. Если доставалось свободное место, Лера садилась. А я, стоя и чуть пригнувшись, с замиранием сердца брал ее ладонь в свою, она не отнимала руки. И так мы ехали, болтая о чем-то. А пассажиры рядом с интересом поглядывали на нас.

Мысль о поцелуях и объятиях с Лерой мне даже в голову не приходила, хотя я имел уже некоторый опыт общения с девочкой. Ту девочку звали Сашей. Это было полгода назад, когда я оканчивал школу, здесь же, в Тимирязевском районе. Та моя избранница (на самом деле, скорее, она избрала меня) была с Пасечной улицы, комсомолка, активистка, вела себя свободно, раскованно. Мы целовались, и моя ладонь иногда, будто невзначай, касалась Сашиной груди, но на большее я не отваживался. Моя нерешительность, скорее всего, вызывала у нее досаду.

Летом наши встречи постепенно сошли на нет. Я с такой неохотой покидал импровизированное футбольное поле в парке «Дубки» (тогда эта дубовая рощица еще никак не называлась). Воротами для каждой команды служили стволы двух не слишком удаленных друг от друга деревьев. Между «воротами» – в центральной части площадки – стояло еще несколько мощных дубов, стволы которых нападающим приходилось обводить при атаке, словно защитников противоположной команды.

Покинув игру, я нервно поглядывал на часы, потому что до встречи с Сашей оставалось совсем ничего, нужно было бежать.

Да, это были совсем другие отношения…

А с Лерой у меня светлело на душе и казалось, что я нахожусь в полете – так все внутри ликовало и пело.

На лекциях я неизменно садился поближе к ней, чтобы при случае шепотом пояснить ей какую-нибудь мысль преподавателя, если она ее не поняла или не расслышала. Или самому обратиться к ней за разъяснением.

В институтской многотиражке появилось мое стихотворение, обращенное к Лере:

 
Солнце за стеклами,
Солнце смеется,
Солнцем затоплены
Улиц колодцы.
Я же стою,
Считая минуты,
Я жду свое солнце
В дверях института.
 

Стихотвореньице-то было неказистое, вообще никакое, но приятели по литобъединению, одобрительно похлопывая меня по плечу, изрекали:

– Молодец, старик, смело, искренне!

А мои и Лерины однокурсники понимающе улыбались при встрече.

Но у Леры были и другие поклонники. На институтском новогоднем вечере, который проходил в клубе парфюмерной фабрики «Свобода», ее активно приглашал на танец один старшекурсник с канадским коком и в стильном костюме. Я не умел танцевать (что-то у меня внутри противилось этому занятию) и потому стоял у стенки рядом

...

конец ознакомительного фрагмента