Текст книги "Go-Go Girls апокалипсиса"

Глава 16

Тихие голоса разбудили его. Мортимер с трудом открыл глаза. Темнота. Он моргнул несколько раз, и тени обрели форму. Костер гаснул, но света было достаточно, чтобы видеть происходящее, когда его глаза приспособились. Подсознание милосердно загнало ночные кошмары в неиспользуемый угол мозга. Все же смутный страх давил на него.

Мортимер лежал неподвижно, прислушиваясь. Группа каннибалов уменьшалась и, наконец, исчезла. Но по другую сторону пня слышались два женских голоса.

– Я так устала от этой вечеринки.

– Да. Роджер отсыпается.

– Разве сегодня не твой день рождения? Я думала, со мной ночью на дежурстве будет Дорис.

– Она неважно себя чувствует, а Роджер не мог встать. Он выпил так много забродившей крови.

– Иногда я немного устаю от забродившей крови.

Пауза.

– Правда?

– Кажется, так давно я не пила стакан вина или «Доктора Пеппера».

– Тебе действительно не нравится забродившая кровь?

– Нравится. Не пойми меня превратно. Я очень люблю забродившую кровь, но…

– Немного надоело человеческое мясо?

– Вот именно. Иногда я отдала бы все это за овощной салат и стакан «Шираза».

– Да, но ты ведь не бросишь все это? Кровь, человеческое мясо и весь образ жизни?

– Конечно нет. Здесь все мои друзья.

Пока женщины говорили, Мортимер украдкой выполз из-за пня и застыл при виде пары стройных ног в ковбойских сапогах. Женщины, очевидно, прислонились к пню, глядя на лагерь. Теперь Мортимер мог ползти незаметно. Он уже готовился к этому, когда одна из женщин встала и потянулась.

– Я отойду пописать. Скоро вернусь. – Она направилась к кустам и скрылась из вида.

Мортимер изменил свой план.

Он обогнул пень и схватил оставшуюся в одиночестве женщину, притянув ее к себе. Она собиралась закричать, но Мортимер зажал ей рот ладонью. Другая рука обхватила ее горло. Женщина дергалась и лягалась.

Она попыталась выцарапать Мортимеру глаза, но он перехватил ее руки. Он душил ее сгибом локтя. Вскоре она обмякла. Мортимер прислонил ее к пню, придав ей вид спящей. Схватив прислоненное к пню копье, он метнулся в свое укрытие по другую сторону пня.

Его руки дрожали, дыхание прерывалось. Он никогда никого не убивал голыми руками – тем более женщину.

Мортимер присел, держа копье, готовый к прыжку.

Вдалеке ухнула сова.

Другая женщина вернулась:

– Господи, Лидия, ты не должна спать на дежурстве. Что, если… Лидия!

Мортимер бросился на нее, вытянув вперед копье. При виде лица женщины он не отказался от своего решения. Она выглядела молодой, с темными волосами, широко открытыми глазами и невинным выражением наивной дочери в рекламе женской гигиены. Ее рот открылся, и Мортимер нанес удар.

Копье попало ей в горло. Кровь хлынула изо рта. Выдернув копье, он снова ударил ее в грудь. Она рухнула на колени, кашляя кровью, и упала на свою подругу.

Это были не те каннибалы, которых ожидал увидеть Мортимер, – не пляшущие дикари с костями в носах. Они могли быть членами Ассоциации родителей-учителей. «Боже, прости меня!»

Потом он вспомнил чудовищную стряпню, которую наблюдал несколько часов назад.

Мортимер склонился над телами, обыскивая их. У той, которую он ударил копьем, был хороший кривой нож с восьмидюймовым лезвием. Мортимер пристегнул его к своему поясу. К сожалению, их сухая одежда была не из его гардероба. Он обыскал их карманы, надеясь на коробок спичек. Но чуда не произошло.

Не раздумывая, Мортимер устремился к спящему лагерю.

В изгороди из костей нашелся промежуток, достаточно широкий для одного человека. Мортимер пролез в него, пригнувшись и сжимая копье нервными пальцами. Запах горелого мяса, смешанный с дымом костра, все еще висел в воздухе.

В тусклом оранжевом свете Мортимер видел ряд убогих хижин с другой стороны лагеря – грубые жилища, сколоченные из кусков дерева. Он шарил глазами по сторонам. Возможно, здесь была и другая охрана. Держась в тени, Мортимер подкрался к шестам, к которым были привязаны обмякшие тела его друзей.

Сначала он подошел к Биллу, поднял его голову и слегка ударил по лицу. «Проснись, приятель!»

Глаза Билла открылись. При виде Мортимера в них засветились удивление и надежда. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Мортимер прикрыл его рот ладонью, покачав головой. Глаза Билла медленно двигались взад-вперед. Он вспомнил, где находится, и кивнул.

Мортимер разрезал веревки ножом, и Билл шлепнулся наземь. Он начал растирать ноги и запястья.

Яркий глаз Тайлер был открытым и настороженным. Она молча умоляла Мортимера поторопиться. Он освободил ее, и она тоже упала с гримасой и стоном. Очевидно, быть привязанным к шесту в течение нескольких часов – не слишком большое удовольствие.

Затем Мортимер освободил двух водителей. Один из них заплакал, Мортимер бросил на него сердитый взгляд, беззвучно произнеся: «Заткнись!» – и показал на проем в изгороди.

Внезапно позади раздались крики и брань – лагерь проснулся.

– Бегите! – крикнул Мортимер.

Вскоре они мчались вслепую по лесу – ветки хлестали их в темноте. Мортимер рискнул бросить взгляд через плечо.

Свет факелов, крики преследователей…

– Рассеемся! – крикнул Билл.

Мортимер не ждал, чтобы посмотреть, куда направятся другие. Он побежал дальше, его лицо и руки болели от множества царапин. Он мчался, пока не исчез свет факелов, не смолкли крики, и его сердцебиение не стало единственным звуком в мире.

Потом он побежал снова.

Леди

Глава 17

Как многие ночные кошмары, этот включал падение.

Сначала Мортимер упал в воду, темную и холодную, думая, что он летит к центру Земли.

Боль в конечностях, мокрая одежда.

Потом что-то мягкое остановило падение. Мортимер ощущал тепло и сухость. Кошмар кончился. Возможно, он умер. Это было бы облегчением. Мягкий свет над ним. Чистое ясное лицо, голубые глаза, золотистые волосы, подобные нимбу. Белая одежда.

«Ангел. Забирает меня на небеса».

Она заговорила, но Мортимер не мог ее понять. Возможно, это была латынь. Древний ангельский язык.

«Что это, ангелочек? Говори со мной на твоем святом языке».

– Я спросила, хотите ли вы супа, – произнесла женщина.

Мортимер осторожно приподнялся на локте, протирая кулаком глаза. Он лежал в постели на чистых белых простынях. Мортимер удивленно окинул взглядом комнату. Почти как больничная палата, но с цветастыми занавесками, личными вещами и книгами.

Он посмотрел на женщину с молодым и свежим лицом. Ей не больше двадцати. Она была в чистой белой пижаме. Нет-нет, не пижаме. Больничной одежде.

– Где я?

– Это Святой Себастьян в Лесах, – успокаивающе ответила девушка.

«Больница, – подумал Мортимер, или какая-то клиника. Слава богу!» Его нашли, или какой-то добрый самаритянин нашел и принес его сюда. Ему пришла в голову сумасбродная идея, что прошедшие девять лет были коматозной иллюзией, но это уже чересчур.

Тяжелые портьеры были задернуты. Свет исходил от лампы на потолке.

Его многочисленные царапины были обработаны. На глубокий порез под левым глазом наложена повязка. Свежий бинт на обрубке пальца. Его вымыли и одели в чистый больничный халат. Он провел рукой по мягкому хлопку.

– Ваша одежда в стиральной машине, – объяснила девушка.

Стиральная машина… Слова казались почти чужими. Он вспомнил свою первую стиральную машину и сушилку – подарок родителей Энн. Казалось невероятной роскошью, что они могут позволить себе не ездить каждую неделю в прачечную-автомат.

– Кто вы?

– Рут. А вы?

– Мортимер. Как вы нашли меня?

– Это не я, – ответила Рут. – Матушка Лола. Она сказала, что это судьба найти вас как раз вовремя.

Сколько пробежал Мортимер в слепой панике? Пять миль? Возможно, больше. Должно быть, он свалился от истощения.

– Она нашла кого-нибудь еще? Я был с другими людьми.

Рут покачала головой:

– Только вас.

Мортимер почувствовал сожаление. Он думал, увидит ли Билла снова. Ковбой успел стать близким другом.

– Это грибной суп, – предложила Рут.

Мортимер сильно проголодался.

– О′кей.

Рут по-детски улыбнулась, словно достигла чего-то, убедив его поесть.

– Я сейчас вернусь. – Она вышла, закрыв за собой дверь.

Он сел, откинувшись на подушки.

Другая женщина принесла поднос с супом. Она была старше, с обмякшей белой кожей и испуганными карими глазами. Неуверенно подойдя, она поставила поднос ему на колени.

– Спасибо.

Женщина вздрогнула и отшатнулась.

– Все в порядке, – сказал Мортимер. – Я не хотел вас пугать…

Она с криком выбежала из комнаты, размахивая руками.

Мортимер недоуменно моргнул:

– Что за твою мать?

Пожав плечами, он взял ложку и наполнил рот грибным супом. Через три минуты Мортимер съел всю тарелку, рыгнул и вытер рот белой полотняной салфеткой.

Вошла Рут, улыбнувшись пустой тарелке.

– Боже мой!

– Я был голоден.

Она взяла стакан и протянула ему. Он выпил. Это была холодная чистая вода.

– Принести вам что-нибудь еще? – спросила Рут.

– Я пытаюсь придумать, о чем спросить, – сказал Мортимер. – Где мы находимся?

Она нахмурилась – не сердито, а как смущенный ребенок.

– Я же говорила вам. Святой Себастьян в Лесах.

Он засмеялся:

– Но где это? Я знаю, что мы южнее Эвансвилла, но не знаю насколько.

Рут недоуменно смотрела на него.

– Я был на пути в Чаттанугу.

Одна бровь приподнялась.

– Я слышала об этом городе.

– Может, мне лучше поговорить с… Кто, вы сказали, здесь главный?

– Матушка Лола.

– Монахиня?

Снова нахмуренные брови.

– Мона… что?

– Я думаю, мне лучше поговорить с матушкой Лолой.

– О, с этим не будет никаких проблем, – сказала Рут. – Она тоже хочет поговорить с вами. Она сказала, что вы посланы к нам. Вашими устами говорит общество.

– Какое общество?

– Все. Мы все вместе – общество.

– И когда же я смогу увидеть матушку Лолу?

– Когда она вернется.

– Вернется откуда?

– Из общества.

– Послушайте, вы не могли бы дать мне наркотик или виски? – спросил Мортимер.

– У вас что-нибудь болит? – Рут выглядела встревоженной. – Я могу сделать вам акупунктуру. Я научилась этому по книге.

– Не стоит.

Испуганная женщина снова просунула голову в дверь, глядя на Мортимера с приоткрытым ртом.

– Все в порядке, – сказала Рут. – Вы можете войти.

Она быстро вошла, положила одежду Мортимера в изножье кровати и выбежала снова.

– Спасибо за суп. Я чувствую себя лучше. Пожалуй, теперь я хотел бы одеться.

– Конечно. – Рут посмотрела на дверь, потом на Мортимера. – О! – Она вышла, закрыв дверь с громким щелчком.

Мортимер снял халат, под которым ничего не было, и начал одеваться. Штаны и рубашка были выстираны и выглажены, дырки аккуратно заштопаны, даже носки были отбелены. Он надел все это, чувствуя себя новым человеком.

Но сапоги ему не вернули.

Мортимер подошел к окну и раздвинул портьеры. Заколоченное окно удивило его – широкие планки были прибиты вдоль него, лишь тонкая полоска света между планками говорила ему, что сейчас день. Он интересовался, сколько времени проспал. В комнате не было часов.

В ванной Мортимер помочился, вымыл руки и плеснул водой на лицо. Он вытерся белым пушистым полотенцем, пахнущим свежестью.

Открыв дверь, Мортимер нашел Рут, ожидающую его в коридоре. Флюоресцентные лампы, легкий антисептический запах. Это походило на любую больницу, где он бывал.

– Чувствуете себя нормально? – спросила Рут.

– Где мои сапоги?

– Мы не любим заносить грязь снаружи. Они в кладовой.

Мортимер заметил на Рут белые комнатные шлепанцы.

– Если хотите, я могу показать вам все, – предложила Рут. – Я чувствую, что вам интересно общество, и могу показать вам, как мы живем.

– Звучит заманчиво. Я немного любопытен.

Ее улыбка излучала невинное удовольствие.

– Сюда. – Она знаком велела ему следовать за ней.

Они шли по длинному коридору, проходя мимо комнат с закрытыми дверями. Спальные помещения, объяснила Рут. Женщина, которую Мортимер не видел раньше, прошла мимо них, толкая тележку с чистым бельем. Ей было лет под пятьдесят, высокая и изможденная, с темными кругами под глазами. На ней были такие же белые одежды и шлепанцы, как на Рут. Мортимер дружелюбно помахал ей рукой. Она молча посмотрела на него.

Они нашли лестницу и спустились на два этажа, выйдя в широкий главный коридор.

– Насколько велико это здание? – спросил Мортимер.

– Три основных этажа и две пятиэтажные башни по обеим сторонам сада, – ответила Рут. – Есть еще два подвальных этажа, где находятся кухни, прачечная и другие подсобные помещения. Все вместе занимает шестьдесят три тысячи пятьсот шестьдесят квадратных футов.

Она говорила так, словно выучила текст наизусть для проведения экскурсий. Возможно, так оно и было.

Рут повела его сквозь целый ряд широких двойных дверей к открытому пространству, залитому солнечным светом. Мортимер определил, что сейчас около начала первого. Деревья и другие растения, в том числе спелые помидоры в керамических горшках, окружала проволочная ограда высотой до груди. Было не холодно, и Мортимер осознал, что они не покидали здание. Над ними находился большой стеклянный купол. Это было нечто вроде гигантского дендрария. Вокруг высились стены. Мортимер видел только голубое небо и башни с обеих сторон.

Старая женщина кормила дюжину коз. Здесь были также цыплята и несколько уток. Старуха в развевающемся белом платье из хлопка ходила босиком среди животных. Заметив Рут и Мортимера, она подошла и присела в реверансе, скрипя суставами.

– Привет, Рут. Здравствуйте, мистер. – Ее голос звучал как ржавая дверная петля.

Рут улыбнулась:

– Как сегодня козы, Фелисити?

– Моя мама говорит, что если я дою коз перед обедом, то должна их чем-нибудь порадовать.

Мортимер уставился на старуху. Что за…

– Вы хорошая девочка, Фелисити. Бегите и посмотрите, чтобы козы держались подальше от помидоров.

Фелисити с детской усмешкой поспешила к козам.

Мортимер посмотрел на Рут:

– С ней все в порядке?

– Она хорошо обращается с животными. Пойдемте. Я должна многое показать вам.

Мортимер последовал за ней, немного ошеломленный. Что здесь происходит?

Они прошли мимо склада с надписью «Рекреационное снаряжение». Крокетные молотки, стол для пинг-понга, футбольный мяч и другие спортивные снаряды. Мортимер заметил три большие мишени, но не увидел ни луков, ни стрел.

Рут повела Мортимера на первый подвальный этаж, где его впечатлило большое гидропоническое устройство. Рут объяснила, что они выращивают капусту, морковь и другие овощи. В больничной библиотеке было несколько книг по садоводству и гидропонике. Садоводство считалось хорошей терапией для больных еще до катастрофы, и у них сохранилось большое количество семян.

Они задержались понаблюдать за молодой девушкой примерно возраста Рут, которая сажала рассаду в маленькие пластмассовые горшки. У нее были светло-каштановые волосы, бледная нездоровая кожа и худые, костлявые руки и ноги все в тех же белых шлепанцах.

– Привет, Эмма.

– Привет, Р-Рут.

– Это Мортимер, – представила Рут. – Его прислали к нам. Я показываю ему жизнь общества.

Мортимер кивнул:

– Привет.

Как и другие, Эмма посмотрела на него, словно на марсианина.

– 3-здравствуйте.

– Что у нас здесь? – Рут подобрала один из сеянцев.

– Б-банановый п-перец, – испуганно произнесла Эмма.

– У Эммы природная склонность к садоводству. – Рут передала сеянец Мортимеру.

Он посмотрел на него, прежде чем поставить на стол.

– Великолепно.

Изо рта у Эммы вырвался панический звук. Она склонилась над сеянцем, аккуратно поставив его в ряд.

– Эмма любит порядок, – объяснила Рут.

Мортимер слегка улыбнулся.

– А кто нет?

Рут показала ему кухни, затем проводила на второй подвальный этаж. Она открыла большую стальную дверь, за которой были темнота и запах сырости. Рут сняла со стены фонарь и включила его. Он отбросил голубоватое сияние на грубые стены пещеры. Она двинулась дальше, и он последовал за ней.

Низкий потолок туннеля находился всего в двух дюймах над его головой, но скоро они очутились в широкой пещере. Слышался звук текущей воды. Рут подняла фонарь и показала Мортимеру бассейн, питаемый подземной рекой. Мортимер подумал о собственных пещерах, где так долго прятался от мира.

– Мы ловим здесь рыбу, – сказала Рут. – Это не питьевая вода. Больница оборудована системой, связанной с очень глубоким колодцем. Но мы планируем установить здесь гидроэлектрическое водяное колесо. В библиотеке есть книга, где описывается, как это делать.

Она повела Мортимера в другие помещения больницы. Что-то не давало ему покоя, помимо странности людей, которых они встречали. Он не вполне мог понять, в чем дело.

– Сколько человек живет здесь? – спросил Мортимер.

– Восемьдесят восемь, – ответила Рут. – Меньше, чем в старые времена.

– В старые времена?

– Раньше. До общества.

Большая комната с множеством книжных полок была, очевидно, больничной библиотекой. Рут доверяла письменным знаниям… Она заявляла, что в книгах написано все, что может понадобиться. Как изготовить мыло, починить печь, вправить сломанную руку и… одним словом, все.

Мортимер бродил по помещению, пока Рут распространялась о чудесах библиотеки. Он подошел к стене, где висело несколько вставленных в рамки газетных статей. Бумага сильно пожелтела. Он изучил заголовки и фото.

Мужчина в твердой шляпе и деловом костюме разрыхляет землю церемониальной золотой лопатой. На другом фото, датированном почти двумя годами позже, женщина разрезает ленту. Заголовки гласили:

«Разрыхление земли в инновационном центре ухода».

«Изолированная женская больница – убежище для усталых».

«Известный психолог присоединяется к персоналу Святого Себастьяна».

Мортимер изучал статьи, хмуря брови:

«Депрессия растет среди женщин, заявляет врач Святого Себастьяна».

«Святой Себастьян открывает новую палату для буйно помешанных».

«Женщина из Ноксвилла, убившая свою семью, поступает в Святой Себастьян».

Мортимер ощутил в желудке что-то холодное и свинцовое. Он искоса взглянул на Рут, которая жестикулировала перед рядом томов. «Проклятье, – подумал он. – Я в сумасшедшем доме».

Мортимер прочистил горло.

– Э-э… это было очень интересно. Если бы я мог получить мои сапоги, я бы вышел на дорогу.

Рут склонила голову набок, нахмурив брови.

– На дорогу?

– Я хочу уйти. Спасибо за суп.

Она покачала головой:

– Никто не уходит. Это общество. Здесь мы в безопасности от окружающего мира. Никто никогда не уходит.

Мортимер внезапно осознал, что такого странного было в больнице. Он не видел ни одной открытой двери или окна.

Глава 18

Мортимер выбежал из библиотеки и быстро зашагал по коридору. Рут следовала за ним, выглядя смущенной. Его глаза метались по сторонам в поисках окна или двери наружу. Но нигде не было даже надписи «ВЫХОД».

Заметив ответвление, Мортимер повернулся и двинулся к нему.

– Не туда. – Рут поспешила за ним. – Там никто не ходит!

Коридор был темным – наверху горела только каждая третья или четвертая флюоресцентная лампа. В углах виднелась паутина.

– Стойте! – крикнула Рут. – Вы навлечете на нас неприятности.

Мортимер побежал быстрее.

– Почему? Там находится дверь? – крикнул он в ответ. – Там выход?

– Пожалуйста! – В ее голосе звучало беспокойство. – Остановитесь!

– Отойдите от меня.

В конце коридора появилась дверь, и Мортимер побежал к ней. Подойдя ближе, он увидел надпись «НЕ ВХОДИТЬ» и желтую полицейскую ленту, наклеенную на панель крест-накрест. На двери висел большой замок.

Наверху была еще одна надпись, сделанная спреем угловатым детским почерком: «СВЯТАЯ СВЯТЫХ».

Мортимер услышал тяжелые шаги позади.

Он сорвал желтую полицейскую ленту и изо всех сил пнул дверь. Нога заболела до бедра. Игнорируя боль, он ударил снова.

Рут закричала.

Мортимер попытался повернуться, но горячий огонь ударил его в бок, лишив возможности двигаться. Он упал на пол.

Последнее, что он видел, был мужчина в платье.

– Ударь его снова электронной дубинкой, – сказал тот.

ТРАХ!

Когда Мортимер пришел в себя, он лежал обнаженный и связанный на операционном столе. Его слегка тошнило, все тело гудело от сильного удара током. Было холодно, и он поежился.

Моргая, чтобы прояснить зрение, Мортимер увидел над собой ряды лиц, словно мрачный суд присяжных. Он понял, что операционная представляла собой театр, где хирурги могли демонстрировать сложные процедуры студентам.

Его сильно занимал вопрос, что собираются продемонстрировать на нем.

В галерее были разные женщины – высокие, низкорослые, толстые. Женщины с изможденными лошадиными лицами, более молодые, с лицами открытыми и робкими, сморщенные старухи с безумными глазами.

Одни рассматривали Мортимера, как насекомое, предназначенное для изучения. Другие жадным голодным взглядом, как будто он был сырым красным мясом.

– Многие из нас едва помнят, как выглядит обнаженный мужчина. – Голос позади него был низким и ворчливым. – А некоторые вообще никогда не видели его.

Мортимер изогнулся, пытаясь повернуть голову, но смог увидеть лишь очертания большой фигуры позади.

Голос повысился, чтобы слышала галерка:

– Судьба послала нам этого человека. Его семя обеспечит выживание общества. Удачно избранные родят детей, и мы познаем жизнь снова.

Бормотание с галерки – смесь возбуждения и беспокойства.

– Годами мы жили в гармонии, мире и безопасности, – продолжал голос. – Мы не нуждаемся ни в каких контактах с внешним миром. Он отравлен и уничтожен людьми. Мы, счастливые сестры, живем и процветаем здесь в нашем святилище Святого Себастьяна. Только в одном мы нуждаемся – в семени жизни. Ирония судьбы в том, что те, кто уничтожил мир, владеют сущностью жизни – семенем. Но судьба предоставила нам этого мужчину. Мы возьмем его семя и будем жить!

Не вполне искренние аплодисменты с галерки.

Наконец оратор обошел вокруг стола, пока не оказался в поле зрения. Мортимер ахнул. Это был мужчина в развевающемся черном платье с широким воротником, высокий и широкоплечий. У него было брюшко, большие руки, торчащие под шелковыми рукавами, подбородок, похожий на наковальню, и кадык размером с бейсбольный мяч. Светлый парик выглядел ночным кошмаром из кабаре.

Он склонился ближе, его дыхание отдавало скверным сыром.

– Лучше делайте то, что вам велят, маленький человечек. – Он снова повернулся к галерее: – Начнем процедуру размножения.

На нижнем уровне амфитеатра открылась дверь. Мортимер поднял голову, наблюдая за вновь прибывшей. Силуэт на фоне яркого света из коридора. Фигура стала четко видна, она вошла в операционную.

Рут.

Мортимер внезапно рассердился. Мягкая наивная Рут не должна заниматься сексом с незнакомцем в присутствии сборища психов. К дьяволу этих женщин и их долбаное общество! Рут была девочкой девяти или десяти лет, когда мир начал рушиться. Она не знала, как живут мужчины и женщины.

Все же, если это должно произойти… то Рут была бы, конечно, лучшей. Она робкая, невинная и нежная. При других обстоятельствах это было бы даже приятно.

Рут шагнула в сторону и впустила женщину с самым большим задом, какой Мортимер когда-либо видел. Толстые плоские губы выглядели так, как будто их прижали к стеклу. У нее были короткие черные волосы и множество подбородков.

Проклятье!

Мортимер изогнул спину, натягивая путы, пока они не врезались ему в запястья. Бесполезно.

Он снова почувствовал дыхание трансвестита на своем ухе.

– Вы никуда не пойдете, пока не пожертвуете свое семя, мальчик. Лучше вставьте свинец в этот карандаш.

Толстая кобыла подошла к столу и сбросила белый халат, оставшись обнаженной с широким торсом и жесткой соломой волос под мышками. Большая родинка в углу рта походила на фасолину. Она взобралась на стол, склонившись над Мортимером.

– Подождите, – сказал Мортимер. – Это нехорошая идея. Вам не нужно мое семя. У меня плохая ДНК.

Женщина схватила его член слишком грубо, и Мортимер поморщился. От нее исходил запах пота. Мортимер еще никогда не был менее заинтересован в сексе – его член обмяк в женском кулаке.

Она озадаченно посмотрела на трансвестита:

– Матушка, он не готов ввести в меня свое семя.

– Сделай его твердым, как я учила тебя, – приказала матушка.

Кивнув, женщина начала дергать кожу на члене Мортимера резкими движениями.

Мортимер закрыл глаза и отвернулся. На момент открыв их, он увидел, что Рут наблюдает за происходящим со смесью ужаса и интереса на детском личике.

– Мне больно, – пожаловался Мортимер. – Еще немного, и я обделаюсь.

– Перестань, – сказала матушка.

Женщина прекратила садистскую процедуру.

Мортимер облегченно вздохнул.

– Очистите операционный театр, – приказала матушка. – Его тело не оправилось от удара током.

Женщины, бормоча, начали выходить.

Толстое чудище разочарованно слезло с Мортимера и надело халат. Вскоре в помещении остались только матушка Лола и Мортимер. Матушка ходила вокруг операционного стола, стуча высокими каблуками сапог по стерильным плиткам и злобно глядя на Мортимера.

– Если вы знаете, что хорошо для вас, – сказал трансвестит, – то введете в игру вашего мистера Джонсона. Вы меня поняли?

– Я не привык делать это прилюдно.

– По-вашему, я проделываю все это ради извращенных удовольствий? – осведомилась матушка Лола.

– Похоже на то.

Матушка Лола пожала плечами.

– Возможно, в какой-то степени. Но здесь есть нечто более важное. Это особая группа людей с особыми нуждами. Думаете, легко руководить ими? – Матушка фыркнула. – Я знаю, что вы предпочли бы приватность, но мы не можем иметь нескольких привилегированных производительниц, оставив других ждать в холоде. Это отличный способ вызвать недовольство. Нет, в этом должны участвовать все – пускай многие как зрители. Такое единство скрепляет наше общество и делает нас сильными.

– А я думал, это страх, – сказал Мортимер. – Страх перед миром за пределами этой больницы. Какую ложь вы им наговорили, что они так боятся уйти отсюда? Именно так вы поддерживаете контроль, верно?

– А как насчет каннибалов? Это тоже ложь?

Глаза Мортимера расширились.

Матушка Лола кивнула с усмешкой.

– Думаете, я не знаю? Мне незачем придумывать сказки, чтобы держать моих девочек в повиновении. Правда достаточно страшна.

– И все же это ложь, – возразил Мортимер. – Действовать так, как будто у них нет выбора, – ложь.

– Они дети и нуждаются в лидере. – Она цокнула языком. – Но все эти разговоры не ваша забота. Ваша функция здесь биологическая, а не философская.

– Возможно, все прошло бы легче, если бы первая женщина не была таким неуклюжим боровом.

– Да, я забыла, как важно возбуждение для мужчин. Вам недостаточно знать, что вы создаете новую жизнь. Прекрасно. Если вам нужно это… – Матушка Лола медленно сдвинула платье с одного плеча, затем с другого.

О нет!!!

Матушка Лола сбросила платье, оставшись полностью обнаженной.

– Послушайте, – лихорадочно соображал Мортимер, – вы же не хотите, чтобы другие девушки думали, будто у вас есть особые привилегии?

– Им незачем знать. Это будет наш особый момент.

Мортимер пытался не смотреть, но не мог. То, что он видел, выворачивало его желудок.

Матушка Лола не была трансвеститом. Огромные груди были упругими и гладкими в сравнении с обмякшей плотью остального тела. Хирургом явно руководили амбиции в большей степени, чем опыт. Волосатый кратер, как какое-то оскорбление анатомии, находился там, где должны были свисать член и яйца.

Матушка Лола придвинулась ближе – запах пота и мускуса заполнили операционный театр.

Она положила руку на плоский живот Мортимера и передвинула ее вниз.

– Слушайте. – Нервы сделали голос Мортимера похожим на писк. – Я подумал, почему бы вам не привести другую женщину? Я уверен, что смогу наполнить ее семенем.

– Не будьте робким, – сказала матушка Лола. – Я знаю, что вы этого хотите.

Она намотала волосы в паху Мортимера на свой розовый палец и наклонилась для поцелуя. Ее дыхание отдавало жирным мясом.

Мортимер судорожно дернулся, и его вырвало.

Матушка Лола с криком отшатнулась. Рвота едва не задела ее, расплескавшись по операционному столу и полу, а также по подбородку и груди Мортимера.

– Жопа! – прошипела матушка Лола. – Вы не понимаете истинной красоты. – Она быстро надела платье и позвала: – Рут!

В коридоре послышались быстрые шаги, и дверь открылась.

– Матушка?

– Рут, убери за этим животным. – Она снова склонилась к Мортимеру. – Лучше будьте готовы на этот раз. Иначе всем придется худо. – Матушка повернулась к Рут: – У него час для отдыха. – И она вышла из театра.

Мортимер почувствовал холодное влажное полотенце на лбу и посмотрел в обеспокоенные глаза Рут. Она вытерла рвоту с его подбородка и груди.

– Мне жаль, – сказала Рут. – Матушка Лола просто пытается обеспечить обществу безопасность и силу.

– Матушка Лола безумна. Она даже не женщина.

– Она говорит, что если вы кончите с Моной…

– Кто такая Мона?

– Женщина, которая пыталась… которая была на вас раньше…

– О боже!

– Матушка говорит, что, если вы кончите с Моной, я, возможно, буду следующей… – Она встретилась взглядом с Мортимером и покраснела. – В больничной библиотеке я читала книгу о том, как удовлетворить мужчину.

– Вы должны выслушать меня, Рут. Это неправильно. Пожалуйста, развяжите меня. Вы должны показать мне выход отсюда.

– Я не думаю… Если матушка Лола… – Она закусила нижнюю губу и покачала головой.

Мортимер вздохнул, опустил голову и закрыл глаза.

– Сколько вам было лет, когда вы пришли в Святой Себастьян, Рут?

– Девять.

– Почему вы это сделали?

– Я не должна говорить ни с кем. Меня изъяли.

– Что произошло?

– Я видела, как мои родители сгорели в огне.

– Теперь вы говорите. С вами все в порядке.

Она содрогнулась.

– Вам незачем оставаться здесь, Рут. Это было давно. Покажите мне выход и уходите со мной.

Ее глаза расширились от удивления, затем с подозрением прищурились.

– Матушка Лола говорит, что снаружи опасно.

Каннибалы и бандиты? Голод и болезни? Мелкая картошка?

– Снаружи вы будете свободны. Матушка Лола не желает этого. Она хочет контролировать вас. Освободите меня, и мы уйдем вместе. Да, рисков много, но это означает быть свободным.

Рут энергично покачала головой:

– Я не могу.

– Можете. Развяжите веревки на моих запястьях.

– Нет. – Но ее руки потянулись к узлам и ослабили их. Она все время стонала, как будто тяжелое решение причиняло ей физическую боль.

Мортимер сел, растирая запястья, потом наклонился, чтобы освободить лодыжки. Он соскользнул с операционного стола, чувствуя босыми ногами холод плиточного пола.

– Мне нужна моя одежда.

– Матушка Лола забрала ее.

– Куда?

– Не знаю.

Мортимер схватил Рут за плечи. Внезапный контакт вызвал слабость, заставив ее опуститься на колени. Мортимер опустился на пол вместе с ней, тряся ее, пока она не посмотрела ему в глаза.

– Слушайте меня, – твердо произнес он. – Вы должны принять решение. Чего вы хотите?

– Я хочу уйти наружу с вами.

– Тогда покажите мне выход.

– Возьмите это. – Она сунула что-то ему в руку. – Я сберегла это для вас. Я хотела, чтобы вы знали… что я о вас думаю.

Он раскрыл ладонь и увидел розовую платиновую карточку «Джоуи Армагеддонс».