Текст книги "Глазами Зоны"

Глава 4. И снова здравствуй!

В Зону он теперь ходил через второй КПП, в районе Любаново – там знакомый лейтенант брал за вход вдвое меньше, чем в Апрелевке, в которой Лаки часто бывал семь лет назад, через три года после того, как появилась Зона. Он еще помнил пустыри, где сейчас высились новостройки, да и сам городок очень изменился, облагородился. А тогда Апрелевка была перевалочным пунктом для горячих голов, рвущихся на аномальную территорию. В городе в одночасье буйным цветом зацвели всевозможные отели, забегаловки и притоны с проститутками – ведь всего в пятнадцати километрах Периметр, а за ним – Зона, поглотившая Наро-Фоминск вместе со всеми обитателями.

Говорят, поначалу был конфликт двух реальностей, а после они притерлись друг к другу: большинство аборигенов, то есть людей, которые там жили при возникновении Зоны, пропали без вести, а остальные разбрелись кто куда. Лаки досадовал, что когда происходило самое захватывающее, ему пришла повестка из военкомата и его загребли на флот, где он зубрил устав и драил палубу вместо того, чтобы интересно и с пользой проводить время.

Объявили конечную остановку, и пассажиры устремились к выходу. Лаки закинул рюкзак за спину, взял чехол с гитарой и последовал за ними.

Тучи рассеялись, и солнечный свет резанул по глазам, позолотил окна домов. Улица Февральская – это налево, пройти квартал по серому тротуару, наряженному в разноцветье опавшей листвы, а потом вверх по трассе. Поглощенный лирическим настроением, вдыхая терпкий осенний воздух, Лаки жадно впитывал детали. Для него сейчас окружающий мир был картиной, нарисованной яркими, жирными мазками. Он догадывался, где искать Яну Кузьмакову – Зона не просто так привела его в укрытие, где ночевали Дым, Себр и Кузя. Скорее всего, она и есть та, нужная Брюту, девушка. Остался вопрос, сможет ли Лаки предать неплохого, в общем-то, человека, с которым он сидел за одним столом и делил трапезу? Сможет, должен, ведь из-за него Юля попала в беду, теперь он обязан искупить вину, и пусть потом совесть обглодает его до костей!

Нужный дом оказался «сталинкой», окруженной березами, под которыми детвора с довольными возгласами резвилась в старательно собранных дворником кучах желтых листьев. Лаки вошел в открытый подъезд, поднялся на второй этаж, нажал кнопку звонка и уставился на доисторическую деревянную дверь с медной цифрой «7». Даже пенсионеры уже поставили себе современные, так называемые бронированные, и если хозяин решил не привлекать внимание к своей квартире, то эффект получился противоположный – потому что возникало желание узнать, что же за птеродактиль за этой дверью обитает…

Заскрежетал ключ в замке и на пороге возник лысый детина лет тридцати с выпученными как у геккона глазами, в растянутых серых спортивках и клетчатой красно-синей рубахе, расходящейся на пивном пузе. Его тонкие губы расплылись в улыбке, и Лаки подумал, что сейчас изо рта этого «ящера» высунется раздвоенный язык.

– А-а-а, это ты… Ну, заходи.

Детина прошаркал тапками по скрипучему паркету в прокуренную кухоньку с допотопной бело-голубой плиткой на стенах и древней газовой плитой. Он рукой смахнул крошки со стола, кивнул на табурет:

– Садись. А на фига тебе гитара в Зоне?

– Лечиться, – почти не солгал Лаки, оставшись стоять. – Это мой охранный амулет.

– Великоват что-то… – детина достал из верхнего ящика замызганного кухонного шкафчика конверт, протянул Лаки: – Ознакомься.

Ксерокопию паспорта Яны он уже видел, и теперь мысленно попытался наложить фотографию на лицо Кузи – получилось не очень. Но Лаки был уверен, что ему нужна именно она – слишком много совпадений. Кузя – наверняка сокращенное от Кузьмаковой. Помимо ксерокса в конверте были школьные фотографии девочек-подростков и Янин табель за восьмой класс со всеми пятерками. Как он ни пытался, так и не узнал Яну среди одноклассниц.

– И где тут она? – поинтересовался он.

– Черт ее знает, – дернул плечами детина, встал, и, кряхтя, прогнулся назад в пояснице. – Пошли.

Лаки молча последовал за хозяином в глубь квартиры. Большая, метров двадцать, комната была обставлена в стиле почившего СССР: хрусталь за стеклом полированного серванта, на стене – китчевая картина в псевдозолоченой раме, на которой изображена девочка, гладящая косулю, черный бюстик Сталина на старом громоздком телевизоре с выпуклым экраном, закрытом белой, вязанной крючком, салфеткой, узкий диван-книжка и два креслица на ножках.

Детина в три шага одолел расстояние от порога до середины левой стены и отпер ключом дверь в смежную комнату:

– Заходи.

Лаки переступил порог и остолбенел. Да тут оружия на несколько тюремных сроков! Целый арсенал: и старые добрые АК, и дробовики, и пистолеты-пулеметы с подствольниками и без, и снайперки – все стоит у стены «по росту». Ого, а вот и самый настоящий ПТУР!

– Чего пялишься? Бери, что нужно.

– Глаза разбежались, – честно признался Лаки.

Что выбрать? Привычный АК? Каким бы он ни был привычным, все равно к новому стволу надо приноровиться, пристреляться, да и тяжеловат… Он ведь в Зону идет не сражаться с врагами, ему нужна мобильность. Взгляд Лаки остановился на пистолете-пулемете агрессивного вида – Steyr ТМР. Лаки давно о таком мечтал, да денег было жалко. Он взял «Штайр» – легче, чем кажется с виду, чуть больше килограмма, отлично лежит в руке и прячется под одеждой. А какие к нему патроны?.. Он завертел головой, разглядывая ящики, стоящие вдоль стен.

Лысый детина понял его без слов, распахнул железный сундук, вытащил из него пять коробок, протянул Лаки:

– На вот. И коллиматорный прицел возьми, пригодится. Две гранаты хватит?

Девять на девятнадцать миллиметров «Парабеллум», кто бы сомневался! Правда, потом сложно будет такие найти, но так далеко наперед Лаки пока не думал.

– Мне нужен патронташ на руку, – сказал он и спустя пару секунд получил желаемое.

Лаки снарядил магазин пистолета пятнадцатью патронами, десять распределил в патронташе, четыре коробки положил в рюкзак. Он еще не убил ни одного человека и теперь не собирался, оружие Лаки использовал исключительно против мутантов и был уверен, что с любым человеком можно договориться.

– За гранаты – спасибо. Еще патронов бы, примерно столько же. Сто двадцать пять штук – как-то несерьезно.

Получив желаемое, Лаки уставился на контейнеры с артами, указал пальцем на них:

– Мне бы пару «облегчалок», что-нибудь от ожогов и от «психичек». И таблетки от радиации. – Лаки задумался, что же еще может понадобиться. – А! Сильное снотворное, чтобы человек мгновенно отключился, есть? Ну и жрачку, да побольше.

– Ну, ты и нахал! – воскликнул хозяин с уважением. – Разорить меня вздумал?

Он отыскал нужные Лаки артефакты, пару фольговых блистеров и сунул ему зеленый пузырек с красной крышечкой:

– Эта штука вырубает на раз. Но больше пятидесяти капель – нельзя, можно ласты склеить.

Лаки раскрутил пробку, капнул пару капель на ладонь, понюхал.

– Бесцветное, вкус слабый, чуть сладкий, пахнет травами, – прокомментировал хозяин квартиры.

– То, что нужно, – удовлетворенно кивнул Лаки.

Рассовав арты по контейнерам, Лаки вслед за «гекконом» направился в кухню, где тот распахнул перед ним холодильник:

– Пельмени оставь, остальное бери.

– Ты извини, мужик, но я реально на мели, – сказал Лаки, вытаскивая брусок твердого сыра и ветчину в вакуумной упаковке.

Видимо, хозяин вспомнил голодные студенческие годы, проникся и достал из замызганного шкафчика консервы: кильку в томате, сардины, тунца и две банки тушенки, присовокупив к ним полбатона.

– На пару дней должно хватить.

Лаки хотел сказать, что ему этого хватит на неделю, но промолчал, боясь обидеть гостеприимного толстяка.

– Слушай, а с Брютом можно связаться? Вдруг появились подробности моего задания.

Хозяин квартиры отрицательно мотнул головой.

– Бред какой-то. А как мне с ним держать связь? Как он узнает, что я справился с заданием, например?

Толстяк хмыкнул и сказал:

– Денег он на тебя не пожалел, поэтому – жди сигнал. Но знай, что на все про все тебе дается пять дней. Если возникнут задержки, сообщишь. Связные находятся на девятом КПП и в баре «Ежи». Если совсем невмоготу станет, попроси любого анархиста позвать Сороку, это наш человек.

Насколько Лаки помнил, КПП № 9 был на севере Зоны, а бар «Ежи» – на юге. О сталкере с прозвищем Сорока он слышал впервые.

Лаки подумал, что, скорее всего, ему самостоятельно предстоит найти и захватить Яну-Кузю, а уже потом проявятся люди Брюта. То есть свободы действий у него не будет, и, возможно, придется выполнять чужие приказы. Брют говорил, что отыскать девушку сможет только очень везучий сталкер. Но Лаки знал, что его пруха начала иссякать еще в прошлый поход в Зону, а сейчас вообще со знаком минус.

Он поблагодарил хозяина и направился к выходу из квартиры, но толстяк хлопнул себя ладонью по лбу:

– Важное забыл. Стой!

Он метнулся в комнату и вернулся с медальоном на кожаном шнурке.

– Это ты должен надеть в Зоне и не снимать. Пистолет потеряешь – не страшно, главное, чтоб это было с тобой.

Лаки повертел изделие – розоватый полупрозрачный камень в форме сплющенной с боков капли, внутри что-то шевелится… Или не шевелится, а это просто чудится? Ощущение было, словно кто-то смотрит на него изнутри кулона. Лаки прищурился, коснулся его подушечкой пальца, ожидая, что он будет теплым, но нет, холодный как льдинка.

– Что это? – спросил он.

– Какой-то арт, – дернул плечом хозяин квартиры. – Брют дал и велел проследить, чтоб ты его надел.

– А если не надену?

– Себе же хуже сделаешь. Он сказал, что от этого камешка зависит благополучный исход твоего задания. Ах, да, тебе же деньги еще полагаются… – он достал из нагрудного кармана рубашки свернутые пополам пятитысячные купюры. – Тридцать пять штук, должно хватить.

Лаки засунул деньги в кармашек разгрузки, завязал шнурок с артефактом на шее, и холодный амулет коснулся кожи. Одной рукой поднял с пола рюкзак – килограммов пятнадцать, вполне терпимо, – второй – гитару. Пистолет топорщился в кобуре под курткой.

Во дворе «сталинки» ждал синий минивэн с тонированными стеклами, толстяк уселся за руль, Лаки занял место позади него, положив гитару и рюкзак рядом на сиденье.

– Я так понял, что за Периметр ты меня проведешь?

– До Периметра, дальше я не хожу, мне жить нравится.

Зарычал мотор, машина тронулась с места. В голове Лаки мысли носились роем вспугнутых мух, он не мог сосредоточиться ни на одной, и ощущал себя отупевшим и беспомощным. За окном мелькали знакомые пейзажи, обещавшие скорые приключения. Его глодало дурное предчувствие. Закрыв глаза, Лаки пытался вспомнить черты лица Яны, но видел лишь смеющуюся Кузю, хрумкающую огурцом.

Значит, так: найти ту троицу, втереться в доверие, выкрасть Кузю и передать людям Брюта. На первый взгляд все просто, но на деле получится иначе, когда подключится человеческий фактор – Лаки боялся, что пожалеет девушку, не сумеет быть твердым.

За два километра до Периметра был КПП, насколько Лаки помнил, № 6, не доезжая до него, они остановились возле двухэтажного мотеля-клоповника между «девяткой» и «Киа Спортейджем», вылезли из машины. Навстречу выбежал невысокий носатый мужичок, кучерявый брюнет с проплешиной на темечке, пожал им обоим руки.

– Привет, я – Изя. Бери манатки и иди за мной, – обратился он к Лаки, который удивленно покосился на толстяка.

– Да, я тебя покидаю, – развел тот руками.

– Что ни час, то сюрприз, – вздохнул Лаки. – Я правильно понял, что дальше мне своим ходом?

– Нет, сейчас за тобой прилетит личный вертолет, – проворчал Изя.

– С блэкджэком и шлюхами, надеюсь? – съерничал Лаки.

Плешивый не отреагировал на шутку, зыркнул исподлобья и спросил:

– А зачем тебе в Зоне гитара?

– Мутантов окультуривать, – буркнул в ответ Лаки.

Изя то ли нервничал – дергался, топтался, крутился и оглядывался, теребил рукав куртки, – то ли от природы был таким суетливым. Отойдя в сторону, он поговорил с кем-то по телефону и, махнув рукой, велел следовать за ним.

Лаки уже давно на личном опыте убедился, что если где-то что-то происходит, значит, это кому-то выгодно, даже если «бенефициар» неочевиден. Когда возникла Зона, военные поначалу никого туда не пускали, огородили аномальную территорию четырехметровой бетонной стеной с натянутой по верху колючей проволокой, построили двадцать три контрольно-пропускных пункта и поставили охрану вдоль всего Периметра. Со временем так называемый «человеческий фактор», то есть раздолбайство вояк и жажда наживы, взяли верх. Зона стала доступной каждому, кто мог заплатить немалые деньги за вход, даже иностранцам. Но после того как стало известно, что группа американцев устроила там импровизированный концлагерь, в котором на живых людях проверяли воздействие артефактов на человеческий организм – всех без исключения заграничных гостей оттуда выгнали со скандалом.

Теперь же, чтобы попасть в Зону и не платить на КПП, особо верткие сталкеры умудрялись рыть подкопы или же перебирались через стену, а большинство пользовались услугами посредников, типа этого Изи.

– Новенький? – подозрительно зыркнув на Лаки, спросил у Изи молодой черноглазый лейтенант на КПП № 6.

Есть такое иррациональное чувство, которое на наркоманском жаргоне называется «попасть на измену» – когда, например, страж порядка со сверлящим взглядом просит предъявить паспорт, а у тебя его нет – кажется, что потолок опускается и вот-вот расплющит тебя в кровавую лепешку на заплеванном полу. Вот и сейчас Лаки думалось, что вояка его обыщет и отберет все ценное, включая консервы. Но нет, лейтенант благосклонно кивнул и приказал следовать за ним. Они подошли к железной решетчатой двери слева от огромных стальных ворот контрольно-пропускного пункта. Два солдатика с той стороны решетки вытянулись и козырнули старшему по званию.

Лаки ощутил едва заметное дуновение на щеке – словно ветер погладил его – и, улыбнувшись, прошептал:

– Ну, здравствуй, Зона-матушка! Надеюсь на твою помощь, больше мне рассчитывать не на кого.

– Ты что-то сказал? – обернувшись, спросил офицер.

Родинка над его правой бровью напоминала муху.

– Поблагодарил за помощь, – сказал Лаки. – Я могу идти?

Лейтенант опять кивнул, развернулся и зашагал прочь, на ходу бросив через плечо:

– Чтобы через пять минут тебя тут не было.

От КПП до темного ельника Лаки шагал по выщербленной асфальтовой трассе, усыпанной опавшими желто-красными листьями придорожных кустов.

Зона – как могучая река, а сталкер – как рыба в водном потоке, он вынужден раскрываться, пропускать Зону сквозь себя и улавливать едва различимые токи, огибать опасности, находить артефакты, предчувствовать выбросы и пережидать их в убежищах. Вне социума, наедине с природой, только здесь можно обрести свободу и понять, кто ты есть на самом деле.

«Не забывай, кто ты, Лаки», – шелестели кусты. Над головой кружил ворон, то скрывался за верхушками деревьев, то появлялся снова. Животные обходили и облетали Зону стороной, все обитающие тут твари были местными и возникли вместе с Зоной.

А вот как она появилась, мнения расходились. Кто-то думал, что Зона – результат жизнедеятельности другой цивилизации, другие были уверены, что эта территория – плод эксперимента с временем-пространством, создание какого-то безумного гения. А некоторые утверждали, что человек тут вообще ни при чем – это другое измерение начало прорастать в наше, причем растет оно импульсно, и есть опасность, что со временем Зона будет увеличиваться и, в конце концов, поглотит всю Землю.

Лаки верил Зоне, играл по ее правилам, но теперь чувствовал – что-то неуловимо изменилось. Он больше не ощущал себя частью Зоны, она словно отгородилась от него. Или это плод разыгравшегося воображения?..

Вперед полетела первая гайка с оранжевым хвостом, Лаки пошел к ней, поднял, покрутил в пальцах. Так, довольно лирики! Думай, где ты будешь искать Кузю, а для начала определись, где ты находишься.

На ПДА Лаки обозначался зеленой точкой, жирная линия дороги обрывалась пунктиром и терялась среди болот. С Дымом, Себром и Кузей Лаки расстался в десяти километрах отсюда, в районе КПП № 8. Куда они направились дальше? Надо было поинтересоваться, эх! Где их теперь искать? Думай, голова. Куда чаще всего ходят за артами в том районе? Элеватор? Или ребята просто по лесу будут лазать? А если они уже вышли за Периметр? Как бы то ни было, в Зоне можно месяцами кружить рядом друг с другом, но так и не встретиться.

Лаки скрипнул зубами, сжал кулаки. Нет, сдаваться рано. От тебя зависит жизнь Юли… Странно, но раньше, уходя в Зону, он нес в голове образ любимой девушки, как икону, а сейчас думать о ней было больно, хоть вой. Надо было взять с собой ее фотографию, чтоб смотреть и черпать силы, когда опустятся руки.

Представились огромные песочные часы высотой с двухэтажный дом – их верхняя часть была еще полной, но золотистая струйка неумолимо стекала в нижнюю чашу. Пять дней – это слишком мало для поисков. Найти человека в Зоне сложнее, чем иголку в стогу сена: быстро не походишь, не поспрашиваешь… Или все-таки в «поспрашиваешь» есть смысл? Группа наверняка с кем-то сталкивалась, где-то ночевала, в окрестностях есть перевалочные базы, и если повезет, то команда Дыма там наследила.

Так и надо сделать, заодно станет ясно, отвернулась удача или нет, а пока – открыться Зоне, превратиться в слух и зрение. Нельзя расслабляться, отвлекаться и доверяться разуму – в Зоне дольше живет тот, у кого развита интуиция.

* * *

Перевалочная база «БарСучка» находилась на поляне между сосняком и малинником в пяти километрах от Периметра и недалеко от того места, где Лаки расстался с Дымом и его компанией. Предприимчивый хозяин по прозвищу Нос расположил над бетонным убежищем приземистую одноэтажную постройку из досок, напоминающую барак. Тут было четыре комнаты, баня, бар, где работала известная нимфоманка Люда – и официанткой, и поваром, и медсестрой, и дамой легкого поведения.

Лаки распахнул деревянную дверь и переступил порог, кивнул пышногрудой рыжей Людмиле с алыми губами и жирными стрелками на веках, подумав, что даже в пенсионном возрасте вряд ли смог бы прельститься такой женщиной. Люда, наполняющая кружки пенным пивом, крикнула:

– Привет, Счастливчик! Пришел поделиться везением?

– С радостью бы, но оно даже половым путем не передается, – откликнулся Лаки, и два бородатых сталкера за столиком у окна загоготали.

– Лаки! – донесся знакомый голос одного из них. – Иди к нам! Столько лет не виделись!

Лаки прищурился, пытаясь опознать бородача, и мысленно обругал моду на бороды – теперь любой «ботаник» с радостью перевоплощается в брутального мачо. Вот и сейчас непонятно, кто перед тобой, наверняка этот обросший до неузнаваемости товарищ совсем недавно был другим. Его настороженного узколицего напарника с жидкой козлиной бороденкой Лаки точно не встречал раньше.

– Это ж я, Шнырь!

Все что выдавил из себя Лаки, это «Ого!», плюхнулся на свободный стул, обвел взглядом помещение. Помимо Шныря и козлобородого, в зале присутствовала неразлучная парочка – Бацилла и здоровяк Биться Сердце. Коренастый Бацилла, получивший прозвище за хронический насморк, раньше занимался тяжелой атлетикой, а потом завязал со спортом и слегка обрюзг. Биться Сердце – огромный, плечистый, с намечающимся животиком и пористым сизым носом пожилой мужик, с голосом громким, как гудок паровоза, и с неизменным «и биться сердце перестало» вместо любого крепкого словца.

Биться Сердце – находка для шпиона, впрочем, словоохотливый Шнырь – тоже. Одежда у них грязная, глаза усталые, значит, недавно вернулись из ходки, расслабляются, и разговорить их будет проще простого, достаточно поставить на стол бутылку водки.

– Ну ты заматерел, – сказал Лаки Шнырю и обменялся рукопожатиями с ним и козлобородым.

– Кислый, – представился тот.

– Как хабар? – сразу перешел к делу Лаки.

Кислый махнул рукой и скривился. Шнырь шумно вздохнул.

– А мне в прошлый раз повезло – «глушак» нашел.

– Кто бы сомневался, – буркнул Кислый.

– Уже отчаялся, в цивил сваливать собирался, представляете? И тут на тебе!

– Давай, мы с тобой в Зону пойдем, – прогудел Биться Сердце из-за соседнего столика. – Авось повезет.

– В этот раз – нет, я не за хабаром иду, – честно признался Лаки. – Вляпался в неприятную историю, так что лучше не завидуйте и не спрашивайте. Может, и не вернусь уже. Люда! Принеси нам литр водки и мяса к ней, свининки копченой. И сала с чесноком.

– Уже бегу! – воодушевилась Людмила.

Биться Сердце с Бациллой подсели за их стол, и Лаки разлил водку по рюмкам. Выпили за везение, за здоровье родителей, за милость Зоны… Утомленные сталкеры раскрепостились, и беседа потекла сама собой. Говорили обо всем на свете – о женщинах, аномалиях, хабаре, кому лучше продавать добытое и кто «кидает». Они так воодушевились, что даже не заметили, что Лаки подносил к губам рюмку, но лишь пригубливал, не пил.

Поход Шныря и Кислого был унылым – «И рассказать нечего», – зато Биться Сердце Лаки порадовал:

– Я хотел к лесопилке пойти, но не дали.

– В смысле? – вытянул шею Кислый.

– Хрень там какая-то. Туман непонятный. А из него вдруг черт вылез, я ствол вскинул, стрелять собрался… Думал, норушник, а он как заговорит человеческим голосом! Присмотрелся я – и биться сердце перестало! Паренек, но чудной какой-то – худющий, черный, лохмы стремные…

Лаки бросило в жар.

– С дрэдами и бородкой? – спросил он хрипло.

– Ага. Потом из тумана вышла девка и посоветовала убираться. Грит, они этот туман три дня ловили, а теперь тут будет какой-то шторм. Я решил не рисковать, ушел не солоно хлебавши.

– Ну и дурак, – оценил его поступок Кислый. – Чё-то шторма я не заметил, обманули тебя.

– Это вряд ли, – прогудел Биться Сердце. – Девчонку эту я лишь пару раз раньше видел, а вот с мужиком ее, Дымом – уже год как пересекаемся часто, и однажды он мне сильно помог. Толковый сталкер, конкретный, всегда слово держит и в пустозвонстве замечен не был. Если сказал, что там опасно, значит, так и есть.

Ладони Лаки взмокли, от волнения он чуть не осушил рюмку. Значит, Кузя здесь неподалеку. Это хорошо, но плохо то, что она со всей командой, и выкрасть ее не получится, если не убивать попутчиков, а этого Лаки делать не станет, он не убийца. И наводить на ребят людей Брюта он не будет. Если все получится, то с Зоной Лаки придется распрощаться – здесь не любят шакалов, и всем плевать, по своему желанию ты совершил подлость или тебя вынудили.

Сам виноват, за свои слова и действия надо отвечать, не хочешь отвечать, придется платить. Не согласен деньгами – заплатишь кровью. Ситуация хоть в петлю лезь.

Он включил ПДА, открыл карту и обратился к Биться Сердце:

– Поставь метку, где именно ты встретил этих людей, я кое-что им задолжал, хочу вернуть.

Биться Сердце понимающе кивнул, склонился над ПДА, поставил метку и вернул прибор Лаки, не задавая вопросов.

– Вот, видишь? Возле заболоченных дач. Неприятное место. Что-то дрянное есть в том тумане, так что ты осторожнее там.

Лаки поблагодарил сталкера, не сдержав улыбки. В его голове родился план: встретиться с компанией, вырубить всех снотворным, выкрасть Кузю. Запищала совесть, что спящие люди в Зоне беспомощны и наверняка погибнут. Значит, нужно заманить их в убежище, и там уже усыпить. Эта часть операции казалась ему наиболее сложной, он не представлял, как на себе потащит Кузю по смертельно опасной Зоне.

Высидев еще минут пятнадцать, Лаки оставил веселой компании недопитую бутылку водки и хорошее настроение, помахал Людмиле, послал ей воздушный поцелуй и поспешил добывать свободу Юле.

– Хоть бы сыграл нам… – бросила ему в спину Люда.

Что будет после того, как Юлю освободят, его не волновало. Вот когда дверь перед ней откроется, и она выйдет на улицу, тогда можно и в петлю, если Брют попытается держать его на крючке. Или бросить все и уехать на юг, к морю – ловить рыбу и есть арбузы.