Текст книги "Пепел революции"

–Мы чего сюда приехали? Холодно-то как.

–Кое с кем познакомишься.

–А днем нельзя было это сделать? У меня был очень непростой день, и хотелось бы выспаться.

–Выспишься потом.

Они продолжали ходить вокруг машины и ждать неизвестно чего. Покурили по разу, второму, но ничего не происходило. Кильчевский уже хотел залезть внутрь и поспать, как Шемаков, вглядывающийся куда-то в темноту, произнес:

–Ну наконец-то. А то я уже начинал волноваться…

В глубине души Кильчевский лелеял детскую надежду, что сейчас к ним выйдет та девушка, которую он видел в своем сне и все, наконец, станет на свои места. Однако, как и следовало ожидать, реальность бывает гораздо прозаичнее. Им навстречу шел пожилой лысый мужчина, подозрительно их оглядывая и несущий какой-то мешок. С виду он напоминал рыбаков, которые в любое время и при любой власти выходят в море с сетями. Но что делает высокопоставленный сотрудник комендатуры зимней ночью на пустынном плаже за Одессой с этим человеком?

–Это кто такой?,-незнакомец кивнул подбородком в сторону Кильчевского. Голос его оказался хриплым, как и полагается человеку, всю жизнь проведшему между мореным морем и сильными ветрами.

–Это мой друг, господин Кильчевский. Евгений Яковлевич, познакомься, это тоже мой друг, капитан Папандопулос. Капитан, запомните хорошенько лицо этого человека. Он обладает такими же правами, и вы так же отвечаете за него, как и за нас с Изенбековым.

Грек внимательно посмотрел в лицо Кильчвского и кивнул.

–Евгений Яковлевич, если когда-нибудь что-нибудь случится и тебе придется срочно покидать город. Или,-он взглянул на Изенбекова,-начнется эвакуация, найди капитана. Можешь полностью ему довериться, он сможет тебя переправить куда надо. Принес?,-обратился он к греку.

Тот молча протянул сверток. Шемаков взвесил в руке.

–Остальное?

–Остальное через неделю. Сам понимаешь, было слишком много, а время сейчас сложное. Где-то война только закончилась, где-то еще продолжается. Все будет в лучшем виде.

Тот кивнул. Грек развернулся и зашагал обратно в темноту.

–Садитесь в машину, нечего морозиться. Не хватало еще заболеть.

Сели в салон и машина вырулила на обратный путь в город. Сна как не бывало. Кильчевский решил кое-что уточнить.

–А кто это был?

–Ты что, все прослушал? Капитан Папандопулос, мой друг. Теперь и твой друг тоже.

–А днем где-то в городе мы не могли с ним встретить?

–Он не бывает в городе. Только сегодня прибыл. Обычно, он… в других местах.

–Ясно. То, что ничего не ясно. А он кто, рыбак?

–Если он и рыбак, то попадаются ему исключительно золотые рыбки. Он контрабандист в одной ипостаси. Исполнитель деликатных поручений наших высших властей в другой. А в третьей… мой друг. Он мне очень обязан и я ему доверяю.

–Ты рассчитываешь на него, если красные войдут в город?

Тот ничего не ответил, но к величайшему изумлению Кильчевского подал голос Изенбеков:

–Знаешь, господин Евгений Яковлевич. Ты мне не нравишься. Извини меня, конечно. Ты появился только сегодня, а уже Спиридон тебе рассказал много того, чего не стоило. Ясно же было сказано – капитан наш друг, и если с нами что-то случится, или начнется бунт в городе, или что-то еще, можешь ему довериться, он знает, что делает. А ты все выспрашиваешь и пытаешься докопаться до всего.

Это была настолько жесткая и неожиданная отповедь, что Кильчевский не нашелся, что ответить и промолчал. Так в тишине доехали до города и остановились в одном грязном дворике.

–Здесь нам нужно расстаться, Евгений,-сказал Шемаков. У нас есть еще другие дела. Завтра делай что хочешь, только у меня личная просьба к тебе. Не влезай в истории, прошу. Тут я больше беспокоюсь о себе. Ты большой мастер устраивать представления на ровном месте, а последнее, что мне нужно, чтобы ко мне было привлечено внимание высоких чинов контрразведки и армии.

Ты нам завтра особо не нужен. Можешь погулять, сходить в кино, сходить к мадмуазелям. Если понадобишься, мы тебя найдем. Но старайся особо не мелькать. Адью!

Дверца захлопнулась, и автомобиль укатил по неосвещенным переулкам южной столицы России. Изрядно сбитый с толку необычной ночной поездкой Кильчевский постоял немного и побрел вдоль домов по направлению, как ему казалось, к своему дому. Эта часть города была совсем ему незнакома, и сперва надо было дойти до центра, откуда легко можно было сориентироваться.

Глава 6.

Шагая по полутемным улицам, Кильчевский постепенно стал краем глаз фиксировать какие-то неясные тени, которые тотчас исчезали стоило только обернуться или сфокусировать взгляд на них. Он зашагал быстрее. Вряд ли это было что-то опасное, но власть сейчас в городе практически отсутствует, поэтому всякие сброд и темные людишки наводнили Одессу с целью поживиться чем-то. Впереди показался какой-то большой кирпичный дом, обойдя который он остановился перед трупом собаки. В том, что это труп не было никаких сомнений: голова лежала рядом с телом, будто ее аккуратно отделили и демонстративно выложили. Кому понадобилось убивать животное выяснять Кильчевский совсем не хотел, и ускорил шаг. Квартал за кварталом оставался позади, но людей совсем не было. Хуже даже было другое – почти все дома были темны и холодны, будто в них никто не жил.

Внезапно, ему показалось, что он увидел маленького человека, гнома, не выше метра ростом, который выглядывал из-за угла дома чуть впереди. Кильчевский остановился, не решаясь сделать хоть один шаг вперед. Лицо гнома тотчас исчезло и через секунду уже казалось, что утомленный разум обманулся, создавая то, чего на самом деле нет. Медленно пошел вперед. Полное отсутствие людей и жилых домов начинало уже изрядно пугать. Что случилось за те несколько часов, пока они ездили на пляж? Город полностью обезлюдел. Неужели, прорвались красные или еще кто? Но в Одессе были десятки тысяч военных, сейчас бушевал бы бой. Что могло послужить причиной тишины?

Кильчевский переложил верный маузер из кобуры в карман и сжал ту самую малую вещицу, на которую он надеялся даже больше в этих обстоятельствах. Наконец, он устал и остановился. Движение вперед по безлюдным грязным улицам только при свете луны серьезно раздражало. Надо было как-то сориентироваться, вероятно, он зашел в какой-то нежилой район. Может тот, где раньше жили евреи, но бежали от бесконечных погромов. Надо было свернуть налево, в сторону моря, и оттуда выйти к набережной.

Он резко изменил маршрут и, сам того не осознавая, начал поддаваться пока едва заметной панике и ускорил постепенно шаги практически до бега. Все оставалось по-прежнему: ни людей, ни огней в домах. Так он прошел довольно долгое время, пока не осознал, что уже давно должен был выйти на берег, которого все не было. Разум стал истерично придумывать картины, что попал в другой город, расположенный на маленькой планете и занимающий ее целиком. Поэтому, у города нет ни начала, ни конца, а он может так ходить бесконечно и так и не выйти к берегу. Рацио доказывала из последних сил, что просто город очень большой, ему незнакомый и небольшое пройденное расстояние кажется целой милей.

Тени на границе зрения снова замелькали, и это уже нельзя было списать на дефекты зрения или усталость. Они были, но заметить четко или что-то сделать с ними было нельзя. Успокаивая сердце, которое стучало уже со скоростью пулемета, Кильчевский продолжил идти.

Через некоторое время он наконец увидел впереди несколько человеческих фигур, которые стояли поперек улицы и будто совещались о чем-то. Фигуры еще не заметили его, и Кильчевский чуть не засмеялся от радости и облегчения, и уже хотел броситься к ним, когда увидел то, что повергло его в леденящий ужас.

Закончив совещание, фигуры встали на четвереньки и стали медленно расходиться в разные стороны. Кильчевский практически вжался всем телом в стену дома в переулке, моля всех богов, чтобы эти чудовища не заметили его. Через минуту одно из них прошло мимо него, недовольно втягивая воздух и фыркая. Это была неимоверная помесь человека и огромной собаки, по крайней мере, так ему показалось, бросив быстрый взгляд на него при свете луны. Морды чудовища он не увидел и был только страшно рад этому. То, что могло предстать перед его глазами, мучало бы его до самой смерти.

Он ждал так несколько минут, надеясь, что чудовища разойдутся подальше и он продолжит свое бесцельное путешествие. Однако, твари хоть и не видели его, но чувствовали где-то совсем близко. Как бы он не продвигался закоулками, вся группа сопровождала на определенном расстоянии. Упорные мысли лезли в голову Кильчевскому. Как он прохлопал эту ловушку, конечно, он ругал только себя, но кто ее подготовил и подвел его к ней?

Все более он утверждался в мысли, что это Шемаков. Что за спешные дела у него были, чтобы оставить старого приятеля на безлюдной окраине незнакомого города и самому уехать? Конечно, это было подстроено, и он сдал его тем, кто уже давно пытался вернуть в Москву. Эх, Шемаков, Шемаков… Предал ты, и так запросто. Наверное, это сегодня же днем, после того, как отправил погулять, тут же связался с этими и выторговал себе большое вознаграждение.

Кильчевский уже давно понимал, куда он попал и примерно представлял, что это за чудовища. Наконец, он наткнулся на открытые двери темного кирпичного здания и неслышно поднялся на три этажа вверх. В подъезде стояла какая-то совершенная темнота, плотная, гораздо насыщенней, чем та, когда темной ночью смыкаешь веки.

Луна на небе постепенно закрывалась от земных взглядов за плотными облаками и не должно пройти много времени, когда на улице будет так же, как и в подъезде. Его похождения по ночному городу длились уже, казалось, много часов, но Кильчевский знал, что здесь ему не стоит ждать рассвета. Однажды, рассвет не наступал много веков, пока искали подобного ему беглеца. Что делать ему сейчас Кильчевский абсолютно не представлял, но намеревался до конца выигрывать время. Сейчас его расчет был на то, что псы-люди не смогут его учуять внутри здания, они немного разойдутся, и он сможет выскользнуть из их кольца. Прислонившись к стене возле окна, он стал ждать.

Псы-люди, однако, и не думали уходить. Вероятно, они как-то поняли, что он прячется от них внутри одного из домов. Он видел только смутный омерзительный силуэт одного, но остальные, без сомнения, были где-то рядом. Чудовище прошлось по улице перед его домом, потом вернулось и село прямо на дороге. Через некоторое время к нему присоединилось еще одно, потом еще, еще двое.

Кильчевский тяжело дышал и лихорадочно перебирал варианты спасения. Он уже понял, что ему не выйти из этого подъезда путем, каким он сюда зашел. Чудовища караулили. Он пытался вспомнить, есть ли в этом здании балконы. Если ему повезет, то сможет с балкона противоположной стороны спуститься, и немного отсрочить свое поражение. Кильчевский вошел из подъезда в одну из квартир, прошел несколько комнат и осмотрелся в почти непролазной темноте.

Балкона не было.

Разбивать окно, когда его караулят и ловят каждый звук не было никакого смысла. Итак, он в ловушке. Он может продержаться час, день или неделю, но эти стражи не спят и не требуют еды.

Вот ты и проиграл, братец,-невесело, но как-то спокойно и буднично, подумал он про себя. Зря ты думал, что сможешь долго водить за нос их. Днем надо было соглашаться на предложение в ресторане. Да, скорее всего, его ждала бы страшная расплата за его преступление, но оставалась крошечная возможность, что его пощадят из уважения к его наглости и везучести. Сейчас же с этими чудовищами не было ни малейшего, ни даже теоритического шанса. Они могут ждать своего шанса целую бесконечность и еще столько же, но дождаться.

Вдруг, будто опровергая его пораженческие мысли, одно из чудовищ встало на ноги и заговорило низким и плотным голосом, который, казалось, сочился отовсюду.

– Тебе не скрыться. Выходи. Тебя ждут.

Не скрыться, твари, ага,-подумал Кильчевский. Вы не знаете, где я, хоть и чувствуете, что рядом.

–Да, мы рядом,-раздался снова голос чудовища. И чем больше ты думаешь, тем быстрее мы найдем, в каком доме ты прячешься.

Строго приказав себе очистить разум от мыслей, он продолжал стоять к окна.

–Ты не можешь думать, как и не можешь дышать. Еще немного и мы пойдем за тобой.

Кильчевский уже испытывал не панику, а какое-то безразличие. Он уже смирился со всем, что его ждет, и желал в тайне, чтобы это все закончилось быстрее.

–Ты должен сдаться. Это не больно, ты ничего не почувствуешь. Ты же знаешь. Почему ты отклонил сегодняшнее предложение. Оно до сих пор в силе.

Что?!-пронзила невольная мысль. Так предложение еще действует?! Меня все еще могут помиловать?!

–Конечно, могут. Выходи и быстрее закончим этот цирк.

Не думай,-приказал он себе и прокусил до крови щеку. И не слушай этот голос! Он тебя заставляет выйти!

–Можешь не думать, дело твое. Ну, выиграешь ты несколько минут. Это тебе сильно поможет? Но разозлит сам знаешь кого.

Разум его уже полностью сдался. Ноги сами начали движение, чтобы выйти из дома и отдать себя на милость этих тварей, как вдруг они взволнованно вскочили и засуетились на дороге. Они вставали то на ноги, то на все четыре лапы, оглядывались, подвывали и беспорядочно бегали, поглядывая в одну сторону. Кильчевскому не было видно, что там, когда же он, перебравшись на другую сторону от окна, бросил короткий взгляд наружу, то, кажется, ничего не изменилось. Все те же темные безлюдные дома, отсутствие малейшего источника света до самого горизонта, мертвый город и только луна, его единственный союзник, все пыталась прорваться через тяжелые облака.

Чудовища все больше волновались, и беглеца пронзила безумная надежда, что сейчас они забыли о нем и внимание сосредоточено на чем-то другом. Он медленно спустился на один этаж вниз, прислушался. Вроде, они до сих пор не поняли, где он скрывается, но вой существ, которых он не видел потому, что был в межэтажном пролете, свидетельствовал о чем-то страшном. Кильчевский спустился на нижний этаж и вжался всем телом в дальнюю от дверей стену, туда, где темнота была особо вязкая, для того, чтобы случайный луч лунного света не выдал его. Однако, надежды были пока преждевременны: пусть беспокойство чудовищ уже достигла уровня истерики, они и не думали покидать площадку перед домом. Значит, чтобы там ни происходило, они не забыли о своей загнанной жертве.

Стоять было здесь слишком опасно, и разочарованный беглец снова поднялся на этаж наверх. Ему показалось или стало чуточку светлее? Даже, не светлее, потому, что темнота сгустилась, однако все на улице стало видно отчетливее. Теперь чудовища были лучше различимы. Это не неясные тени, совсем нет. Это какие-то твари из преисподней, которые сейчас метались, словно в поисках выхода из клетки.

Вдруг одна из тварей жалобно заскулила и стала подниматься в воздух, будто какой-то невидимый великан поднял на уровень нескольких этажей. Оставшиеся на дороге были, насколько мог судить Кильчевский, полностью ошеломлены этим видом и от ужаса замерли, не сводя глаз с товарки. Тварь в воздухе прекратила подниматься, и, вдруг, с неимоверной силой ударилась в стену, да так, что угол дома осыпался. Это было невероятное зрелище. Останков твари, конечно, не осталось, только повсюду виднелись какие-то черные потеки. Оставшиеся внизу чудовища, вероятно, поняли с чем столкнулись, образовали какое-то подобие боевого строя и бросились вперед с немыслимой скоростью. Да, от таких, если заметят, нет никакой надежды спастись, подумал обреченно беглец. Однако, даже бросившись в драку с каким-то светлым объектом на дальнем конце улицы, твари все равно были в пределах видимости, и если Кильчевский выйдет, то через мгновенье будет замечен.

Глава 7.

Ночью длилась уже много лет. Или, это ему так казалось? Может, прошло всего пару часов, но события, которые выпали на его долю этой ночью, были по ощущениям равны десятилетиям. Он выглянул на долю мгновения, чтобы бросить взгляд на дальний конец улицы. Там, судя по звукам и вспышкам, сражение только разгоралось. Уже что-то странное происходило и с улицей. Она начала двигаться волнами во все стороны. Или это уже проблема с глазами? Кильческий потер лицо и снова бросил взгляд вниз. Нет, действительно, улица, теперь и с домами вместе, начинала подниматься и опускаться на волнах, будто стояла на океане, настолько сильном, чтобы качать весь город. Ясно было одно: оставаться внутри этого дома, как бы сильно этого не хотелось, больше нельзя. Неизвестно, устоят ли вообще здания, но проверять на себе совершенно не хотелось. Беглец осознал, что уже некоторое время с неба доносится какой-то необычный гул, все более усиливаясь. Еще несколько минут если будет так продолжаться, то он превратится в грохот, среди которого ничего уже не слышно.

Теперь, как назло, луна совершенно освободилась от облаков и залила своим светом город внизу. Еще недавно, он молился, чтобы если уж сгинуть, то хотя бы не в кромешной тьме, теперь же улица была прекрасно видна на всем протяжении, и любой его шаг из дома сразу будет заметен тварям. Он в бессилии опустился на пол. Надо что-то делать, надо что-то делать, надо что-то делать… Он чувствовал, что время уходят, как и его шансы оторваться от тварей. Чтобы там не происходило, оно не могло продолжаться долго.

От злости он толкнул одну из дверей квартиры. Она неожиданно поддалась и громко ударилась о стену. Это показалось Кильчевскому довольно смешным. Некоторое время назад, скрываясь во тьме, он боялся выдать свое местоположение слишком громким дыханием или мыслями, а теперь громкий удар двери совсем его не волновал. Он прошел несколько комнат, и в душе у него забрезжила надежда. На одном из окон не было стекол, вернее, они были, но разбитые, и довольно давно. В окне так же была решетка, через которую не должен был пролезть воришка. Но после всего пройденного, это препятствие ни на йоту не смогло огорчить его. Смастерив из вещей в комнате крутильный рычаг, Кильчевский лихорадочно смог немного отогнуть соседние прутья. Получился зазор, куда по идее, мог пролезть взрослый мужчина. Он и протиснулся, содрав себе кожу на руках, щеке и потеряв все пуговицы.

Наконец, он был на свободе! Если он и погибнет, или что-то еще более страшное случится, то, по крайней мере, это случится не в тюрьме, в которую превратился этот случайный дом. У Кильчевского немного сочилась кровь с ладоней, но теперь он мог бежать, а верный маузер придавал какую-то уверенность в своих силах.

Он осмотрелся и направился, стараясь соблюдать тишину, в сторону от того места, где затихали твари. Кильчевский совершенно не хотел знать, чем все закончилось, и совсем не был уверен, что то, с чем столкнулись чудовища, будет хоть немного благосклоннее к нему, чем они. Шагая по темным улицам, он обратил внимание еще на одну деталь. Дома, прежде совершенно обыкновенные, просто темные и безлюдные, сейчас стали похожи на какие-то неумелые макеты. Словно, потемкинские деревни, наскоро сколоченные и разукрашенные доски, в надежде, что никто не заметит.

Чем дальше, тем это чувство росло. Фасады домов еще могли на большом расстоянии сойти на настоящие, но когда он решил проверить, и войти в одну из дверей, оказалось, что там нет ручки. Через несколько кварталов он повторил попытку, и оказалось, что сама дверь нарисована.

Он уже понимал, что происходит. Кто-то, более могущественный, чем те, кто его преследует, начинали разрушать этот иллюзорный мир. Да, он более могущественен только потому, что те очень далеко, но сейчас для него это было несущественным. Если же он раньше очень торопился, когда спасался от тварей, то теперь надо еще больше ускориться, потому, что скоро все исчезнет, и он вместе с этими игрушечными домами.

Дальше, Кильчевский обнаружил, что очередной дом был уже деревянной картиной, заглянув за которую он увидел только ночную степь. Быстрее, быстрее надо! Времени совсем не осталось! Где-то должен был выход в реальный мир, он всегда бывает. Главное, быстрее его найти. Как этот выход выглядел, Кильчевский не знал, потому, что каждый раз вид его менялся. Это могло быть все, что угодно, но знающие люди утверждали, что как только найдешь, то не спутаешь ни с чем другим.

Периферийным зрением Кильчевский заметил какое-то движение позади. Сердце опять рухнуло. Неужели твари, которые остались далеко позади, все-таки настигли? Он прижался к нарисованному макету и переложил пистолет в другую руку. Нет, подумал, должно быть показалось. Мир схлопывается, а сзади, должно быть, уже начали пропадать дома.

Глубоко вздохнув три раза, он отклеился от дома и побежал вперед. Раздался хлопок где-то сбоку. Повернув голову, он понял, что оказался прав: где только что стоял большой дом, теперь красовалась пустота наподобие той, которая появляется после удаленного зуба. Быстрее, быстрее, быстрее! Теперь он даже не стремился сохранить тишину, надо было спасаться не столько от тварей, сколько от исчезновения этой реальности. Быстрее, еще быстрее! Снова движение сзади. Обернулся. В нескольких кварталах позади стояли две тени, похожие на больших собак. Они стояли и смотрели, не отрываясь на него.

Он негромко выругался и пустился бежать по боковому переулку. С их скоростью нагнать его – дело нескольких мгновений. Кильчевский петлял бегом по улицам, судорожно всматриваясь во все быстрее исчезающие дома в поисках выхода. Нет, и здесь нет! Проклятье!

Пробежав ещё немного, он нырнул в едва заметный тупик между двумя макетами домов, надеясь таким образом пропустить тварей вперед и пуститься в обратном направлении. Они показались из-за угла. Господи, куда подевалась их мощь и скорость?! Они выглядели, как избитые дворняжки, которые ковыляли изо всех сил по улице в направлении его предполагаемого движений.

Кильчевский отошел поглубже в тупик и наставил пистолет вперед. Конечно, убить их этой игрушкой нельзя, но после того, что случилось у дома, от неожиданности может их ошеломить несколькими попаданиями. Тени прошли мимо входа в тупик, остановились (тут его сердце и разум омертвели от ужаса), принюхались, поводили своими почти человеческими головами и поковыляли дальше по улице и свернули направо. Он постоял несколько мгновений, проверяя, не ловушка ли это. Выглянул на мгновение, выскользнул из тупика и тихонько пошел в обратном направлении. Потом припустился бегом.

После одного из поворота он снова заметил выглядывающего гнома, но теперь это был не тот лукавый и хитрый старичок, а яростно оскалившийся в негодовании гоблин, с ненавистью смотрящий на беглеца.

–Ах ты тварь!,-вскликнул Кильчевский. Рука сработала быстрее разума, прозвучал выстрел, который разнес половину макета дома.

Естественно, он не попал. Но хоть одно радовало, теперь можно было не сохранять тишину. Гном снова высунулся, открыл рот, полный острых акульих зубов, в глубине которого страшно извивался длинный язык. Кильчевский побежал другой дорогой.

Где выход? Ну, где он?! Он свернул раз, второй, десятый. Направление давно было потеряно. Мозг отключился, оставив человека на волю рефлексов. Снова дома, макет, улица. Два дома исчезло. Прозвучал грохот. Со страхом он посмотрел налево и увидел, что начала исчезать улица вместе с домами. Так, значит, мы бежим направо. Вперед, быстрее, быстрее!

Он выбежал на какой-то новый проспект, который еще не видел. Там впереди, в нескольких сотнях метров чернело в земле отверстие. Это выход, Кильчевский сразу понял. Ему надо туда! Быстро!

Он собрал силы для последнего рывка и побежал. Когда до отверстия оставалось меньше половины расстояния, ужасный рев потряс уже довольно небольшой мирок. Кильчевский обернулся и увидел, что где он сам был совсем недавно, сейчас стояла одна из тварей.

Теперь все просто: или он добежит первый до выхода, или тварь. То, что она не будет тратить времени на него, это было понятно. Она тоже искала спасения от Небытия.

Он пустился бежать. Но даже раненая тварь, после страшной битвы у дома, была намного быстрее его. Через пару секунд он понял, что не успеет добежать. Оборачиваясь и одновременно вытягивая пистолет перед собой, он выстрелил в тварь, которая была уже совсем близко. Две пули попали ей в морду, но не произвели особого эффекта. Тварь только покачнулась и прыгнула на него с целью разорвать, но не по приказу, по которому была сюда послана, а только потому, что он пытался помешать ей спастись. Кильчевский упал на землю, избегая страшного удара, и сжал свой особый предмет.

Тварь приземлилась впереди, подвернула лапу и по инерции со страшной силой врезалась в дом. Невидимая сила подбросила его в воздух, и он бросился бежать к спасительному отверстию. Когда до него оставалось не больше пяти метров, в нос ударил запас разлагающейся плоти и мертвечины. Где-то на задворках мелькнула мысль, что это не выход, а просто очередная шутка для беглецов, который, подгоняемые слепой надеждой, бросались сюда на верную смерть. Но другого ничего не оставалось, второй раз тварь, которая уже поднимались на ноги, не промахнется.

Все это он передумал за крохотную долю секунды, когда уже летел головой вниз, а сверху раздавался оглушающий свист, который свидетельствовал о том, что тот мир завершил свое существование. Кильчевский упал на груду костей, от боли потерял сознание, провалился сквозь поверхность Бытия и вселенная погасла.

Глава 8.

Где он?

Почему вокруг все воняет?

Он спит или нет?

Тут в голове стали всплывать события всего дня и он дернулся. Нет времени лежать, твари рядом! Бежать! Бежать!

Откуда свет такой яркий? Луна не так светит. Да она и не греет.

Тут будто кто-то щелкнул переключателем, и в разум ворвалась какофония звуков и запахов. Вокруг хлопотали люди, некоторые стояли вокруг и смотрели на него. Он лежал на мостовой. Рядом проносились извозчики и редкие машины. Были холодно.

–Да бросьте его!,-послышался чей-то мерзкий голос. Он большой какой-то, разве не видите?

–Да как же бросить-то?,-отвечал кто-то первому. И почему больной? Человек просто упал или его избили и сбросили в этот канализационный люк. Это офицер, поди какой-то.

–Да какой офицер-то?,-встрял третий. Вы посмотрите на него, щетина какая! Грязный весь. Точно больной, тифозный или чего еще похуже.

–Э-эй, человек!,-потрясли его за плечи, которые уже изрядно промокли к этом мерзком тающем снеге. Ты же не больной, скажи. А то, мы тебя обратно бросим в ту канализацию, откуда вытащили. Шучу, шучу. Пришел в себя, мил-человек?

Кильчевский попытался встать, но тело его не слушалось, и он только перевалился на другой бок.

–Тебя к врачу надо,-кто-то сказал ему.

Он покачал головой. Нащупал в кармане деньги, которые чудом сохранились во время все перипетий и назвал адрес своего дома.

Когда подъезжали уже на извозчике, их остановил какой-то человек, сказал, что он из комендатуры, и внимательно вгляделся в лицо бессильно лежавшего Кильчевского. Даже, если бы это были шпионы красных, которые должны были его, наконец, убить, он бы покорно подчинился. Настолько он устал за последние дни, а в особенности, за ночь. Вероятно, вот пришла его смерть. Оказалось, это человек Шемакова, того человека, которой и послал его в ловушку в искусственном мире.

–Вроде он,-с сомнением сказал человек кому-то за спиной. Только… Ну, больше некому, повезли его, там разберутся.

Сели еще два человека и его повезли по уже знакомому маршруту в комендатуру. Когда проезжали улицы, он обратил внимание, что вчерашней слякоти не было в помине. Везде лежал снег, уже не очень чистый, но честный снег, который знаменует собой приход настоящей зимы. Столько выпало за ночь? Правильно говорят, у моря погода меняется слишком быстро.

Доехали. Ему помогли вылезти и добраться до кабинета Шемакова. Когда он увидел Кильчевского, то ахнул и молча таращился на него.

–Что такое?,-прохрипел Кильчевский. Не ожидал увидеть? А я выбрался, брат.

Тот словно не слышал его.

–Что с тобой случилось, Женя? Ты посмотри на себя!

Кильчевский недоуменно осмотрел себя. Да, он был очень грязный, сначала бегство то виртуальному миру, потом битва с тварями, канализация. Вероятно, он весь в крови и грязи, ну что с того.

–Ты же весь седой!

–Что?

–Принесите зеркало! Быстрее!

Он посмотрел на себя. На него из зеркала смотрел какой-то незнакомый мужчина, гораздо старше его. С седыми волосами и усталым, выцветшим взглядом.

Зеркало выскользнуло из его ослабевших рук и разбилось.

Как он мог забыть?! Это же основная характеристика таких миров: время там течет гораздо быстрее! Так вот почему твари не так активно искали его среди мертвого города! Они-то как раз знали, что время играет на их стороне, им главное подольше его задержать, и даже если он сможет бежать, то вернется в реальность стариком и протянет не больше пары дней. Он потерял не меньше десяти лет своей жизни, судя по отражению! Ясно, почему тело так ослабело. Ведь оно тоже сильно состарилось и уже не могло быстро восстановиться, как еще вчера.

Кильчевский упал на пол на глазах ошеломленных людей и горько заплакал. Он потерял часть своей жизни. Он думал, что сможет обставить преследователей. Но их не обманешь. Они всегда выигрывают. Он лежал на полу и рыдал.

Когда он немного пришел в себя, то смог ответить на все вопросы.

–Ты почему меня высадил там?,-красные от слез глаза Кильчевского впились в лицо Шемакова.

–Что значит «там»? У нас было дело на другой стороне города, я тебя высадил на окраине, там было пять минут ходьбы до кинотеатра и площади. Куда ты пропал?!

–Ты хочешь сказать, что не причастен к моему похищению?! Я тебе не верю.

Он попытался достать пистолет, но не хватило сил сделать это молниеносно, как раньше. Шемаков молча встал, отобрал пистолет и положил его на стол.

–Тебя похищали? Кто? Почему ты не сопротивлялся? Мог хотя бы пострелять, мы не могли далеко уехать, тут же бы вернулись. Когда утром ты не пришел, я за тобой послал. До самого вечера искали, пока не поняли, что ты не дошел до дома. Тогда я отправил патруль, чтобы дожидались тебя. Уже хотел их снимать сегодня, но привезли тебя.

–Что ты хочешь сказать? Я отсутствовал только ночь. Утром меня обнаружили на улице.

Память и чистота мыслей постепенно возвращались к нему, как и силы. Не последнюю роль в этом сыграл стакан спирта, налитый Шемаковым.

–Ночь? Посмотри на календарь.

–Меня не было неделю?!

–Да. Я уже потерял надежду, подумал, что тебя убили. Мы обыскали твою комнату. Твои вещи и саквояж были на месте, вряд ли бы ты бежал без них. А ты вернулся…

Он внимательно посмотрел на Кильчевского.

–Так, где ты был?

–Не помню,-солгал он. За мной гнались, потом, вроде, поймали, накачали каким-то лекарством. Потом я бежал, получил удар по голове. Очнулся на улице, люди говорили, что обнаружили меня, кажется, в канализации. Не знаю, насколько это правда.