Текст книги "Пиратские одиссеи Франсуа Олоне"

Виктор Губарев
Пиратские одиссеи Франсуа Олоне

Франсуа Олоне, «генерал пиратов Тортуги». Гравюра из книги А. О. Эксквемелина «Пираты Америки» (Амстердам, 1678).

Его университеты

Среди пиратов Карибского моря трудно найти более жестокого и кровожадного морского разбойника, чем Франсуа Олоне. Жители испанских колоний боялись его, как огня. Когда слухи о его приближении достигали прибрежных поселений, оттуда в ужасе уходило всё живое, «и даже мыши убегали в джунгли».

Письменных источников о жизни и деяниях капитана Олоне сохранилось крайне мало. Наиболее подробно его биография изложена в сочинении А. О. Эксквемелина, впервые изданного в Амстердаме в 1678 году под названием «Американские морские разбойники», а затем неоднократно переиздававшегося на испанском, английском, французском, немецком и иных языках.

Титульный лист первого издания книги А. О. Эксквемелина «Пираты Америки»

Русскоязычная версия этой книги вышла в 1968 году. Хотя в предисловии к ее советскому изданию географ Я. М. Свет писал, что книга Эксквемелина «достоверна от первой до последней строки», столь категорический вывод нуждается в корректировке. Наряду с документально подтверждаемыми фактами в ней присутствуют и явно мифические сведения, которые он мог позаимствовать у подвыпивших рассказчиков в портовых тавернах Тортуги[1]1
  Остров, лежащий у северного побережья Гаити. Современное название – Тортю.


[Закрыть], Эспаньолы[2]2
  Так в колониальную эпоху называли остров Гаити. Параллельно с этим названием французы нередко использовали еще одно – Сен-Доменг (производное от названия города Санто-Доминго – административного центра испанской колонии на Гаити).


[Закрыть] и Ямайки.

К счастью, отдельные страницы извилистого жизненного пути Франсуа Олоне удается реконструировать с помощью сочинений французских миссионеров Жана-Батиста дю Тертра, Ле Пера и Шарлевуа, писем губернатора Тортуги и Берега Сен-Доменг[3]3
  Официальное название французской колонии в западной части Гаити.


[Закрыть] Бертрана д’Ожерона, а также испанских документов XVII века.

Голландская карта Карибского моря, XVII век. Картограф Питер ван дер Аа.

Настоящее имя капитана Франсуа Олоне было Франсуа Но (впрочем, некоторые исследователи полагают, что его звали Жан-Франсуа Но или даже Жан-Давид Но), а свое прозвище он получил по названию портового города Ле-Сабль-д’Олонн (Нижнее Пуату), в котором родился около 1630 года. В двадцатилетнем возрасте Олоне попал на Антильские острова «не то солдатом, не то рабом – вполне обычное начало».

Белыми рабами, как правило, были кабальные слуги, которых нанимали на три года; на островах Французской Вест-Индии эту категорию переселенцев именовали также «тридцатишестимесячными». Эксквемелин очень ярко описал жизнь белых рабов: «Идет здесь в общем такая же торговля людьми, как и в Турции, потому что слуг продают и покупают, как лошадей в Европе. Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, сулят им всякие блага, но на островах мгновенно продают их, и у своих хозяев эти люди работают, как ломовые лошади. Этим рабам достается больше, чем неграм. Плантаторы говорят, что к неграм надо относиться лучше, потому что они работают всю жизнь, а белых покупают лишь на какой-то срок. Господа третируют своих слуг… и не испытывают к ним ни малейшей жалости. Больные или здоровые, эти слуги работают прямо под палящими лучами солнца. Труд их совершенно невыносим, и спина у них покрыта струпьями, как у лошади, постоянно таскающей тяжелую ношу. От плохой пищи слуги все время страдают тяжкими недугами и пороком сердца. Они лишаются сил, тело у них пухнет, как у больных водянкой, дыхание становится прерывистым, их терзают рези в желудке. А причина всех этих недугов – это, бесспорно, скверное питание и нечеловеческое обращение. Случается, что в эти места попадают и дети обеспеченных родителей. Их влечет жажда странствий; приходится им очень туго. Они вскоре заболевают, и их состояние ни у кого не вызывает жалости, и никто не оказывает им помощи».

Отслужив свой срок на одной из плантаций, Олоне отправился к вольным охотникам Эспаньолы «и прожил среди них довольно долго». Этих охотников называли буканьерами. В Европе слава о них распространилась вскоре после того, как в 1654 году в Париже была опубликована книга аббата дю Тертра «Общая история Антилл, населенных французами». В 1667–1671 годах вышла расширенная, четырехтомная версия этой книги.

«Буканьеры, – рассказывает дю Тертр, – были названы так от (индейского. – В. Г.) слова букан – это разновидность деревянной решетки, сделанной из нескольких жердей и установленной на четыре рогатины; на ней буканьеры… жарят своих свиней целиком и питаются ими без хлеба. В те времена они представляли собой неорганизованный сброд людей из разных стран, ставших ловкими и мужественными в силу своих занятий, связанных с охотой на быков ради добычи шкур и ввиду преследования их испанцами, которые никогда их не щадили. Так как они не терпят никаких начальников, то слывут людьми недисциплинированными, которые в большинстве своем укрылись в этих местах и дошли до такого образа жизни, чтобы избежать наказания за преступления, совершенные в Европе…

Буканьер. Гравюра из книги А. О. Эксквемелина «Пираты Америки»

У них нет никакого жилья или постоянного дома, а есть лишь места встреч, где располагаются их буканы, да несколько хижин на сваях, представляющих собой навесы, крытые листьями, для защиты их от дождя и хранения шкур убитых ими быков – до той поры, пока не придут какие-нибудь корабли, чтобы обменять их на вино, водку, полотно, оружие, порох, пули и некоторые другие вещи, в которых они нуждаются и которые составляют всё имущество буканьеров».

По данным Шарлевуа, «буканьеры не признавали никаких иных законов, кроме своих». Тем, кто пытался навязать им иную точку зрения, они неизменно отвечали: «Это не принято на побережье». При этом подразумевалось побережье Сен-Доменга. Свои настоящие имена эти специалисты по добыче и заготовке мяса обычно скрывали под прозвищами.

Жилище буканьеров. Французская гравюра конца XVII века

«Всякий, вступивший в общество буканьеров, должен был забыть все привычки и обычаи благоустроенного общества и даже отказаться от своего фамильного имени, – пишет И.-В. фон Архенгольц. – Для обозначения товарища всякому давали шутливое или серьезное прозвище, перешедшее у многих из них даже на потомков, если они вступали в брак. Другие только при брачном обряде объявляли свое настоящее имя: от этого произошла до сих пор сохранившаяся на Антильских островах пословица, что “людей узнают только тогда, когда они женятся”».

Карта острова Эспаньола (Гаити)

Можно не сомневаться, что свое прозвище Франсуа Олоне получил именно тогда, когда вел жизнь вольного охотника. Время от времени он посещал остров Тортугу, где у буканьеры обычно сбывали шкуры и копченое мясо, отдыхали, а также запасались необходимым снаряжением. «Охотники проводят в лесах по году, а то и по два, – свидетельствует Эксквемелин. – Затем они отправляются на остров Тортугу, чтобы обновить там свой запас пороха, свинца, ружей, полотна и тому подобное. Прибыв туда, они буквально за месяц спускают все, что нажили за год или полтора. Они хлещут водку, словно воду, вино покупают прямо бочонками, выбивают затычки и пьют до тех пор, пока бочонок не опустеет. День и ночь буканьеры шатаются по селениям и славят Бахуса[4]4
  Бахус (Вакх) – бог вина и виноделия в древнеримской мифологии.


[Закрыть], пока остается хоть грош на выпивку. Между прочим, они не забывают воздать должное и Венере[5]5
  Венера – в древнеримской мифологии богиня красоты, плотской любви, желания, плодородия и процветания.


[Закрыть], водят шашни с торговками вином и девками, которые собираются к приезду буканьеров и каперов точно так же, как шлюхи и торговки Амстердама в ту пору, когда туда прибывают корабли из Ост-Индии или военная флотилия. Прожив все свои деньги и даже наделав порой долгов, охотники возвращаются восвояси и снова проводят в лесах по году-полтора».

На Тортуге Олоне познакомился с флибустьерами – местной разновидностью морских разбойников. Флибустьер – слово французского происхождения. Французы называли флибустьерами (flibustiers) морских разбойников Карибского моря, которые из своих убежищ, расположенных на островах Тортуга, Эспаньола, Ямайка и пр., совершали нападения на испанские корабли и поселения в Америке. Впервые этот термин появился во французском языке в 30-е годы XVII века в результате контактов французских пиратов с их голландскими и английскими «коллегами» по ремеслу. В нидерландском языке слово vrijbuiter означает «вольный добытчик»; в XVI–XVII веках его применяли не только по отношению к пиратам, но и к корсарам, сухопутным разбойникам, солдатам-наемникам. Такое же значение имело английское слово freebooter.

Обосновавшись в первой трети XVII века на «ничейных» или пограничных землях Антильского архипелага, флибустьеры промышляли пиратством, никому не подчиняясь и руководствуясь своими собственными законами и обычаями. Их ряды постоянно пополнялись за счет лиц, участвовавших в колонизации Вест-Индии: матросов с торговых, военных и корсарских кораблей, контрабандистов, уволенных или бежавших со службы солдат, разорившихся мелких дворян, фермеров, лесорубов, ремесленников и крестьян, беглых или отслуживших свой срок кабальных слуг, несостоятельных должников, буканьеров, беглых каторжников, а также индейцев ряда племен Центральной Америки, враждовавших с испанцами.

Для легализации своей деятельности флибустьеры приобретали у губернаторов английских и французских колоний каперские свидетельства[6]6
  Каперское свидетельство – лицензия на право захвата вражеских судов. Часть добычи капер должен был отдавать в пользу государства (как правило, королю и/или верховному адмиралу).


[Закрыть], получая, таким образом, статус каперов (англичане называли их приватирами, т. е. «частниками», а французы – корсарами). Но, какими бы благозвучными именами они не прикрывались, для испанцев эти искатели легкой наживы всегда были ворами и пиратами.

Первые походы

Все свои экспедиции к берегам Испанской Америки Франсуа Олоне предпринимал с острова Тортуга. Расположенный примерно в десяти километрах к северу от Эспаньолы, недалеко от входа в Наветренный пролив, остров вытянулся с востока на запад на 37,5 километра, имеет ширину до 7 километров и площадь около 300 квадратных километров. Наивысшая точка – Морн-Монд – находится на высоте 464 метра над уровнем моря. Рек на Тортуге нет, родников и ручьев мало. Поэтому в колониальную эпоху жителям нередко приходилось запасаться дождевой водой, без которой они рисковали умереть от жажды.

Благодаря своему стратегически выгодному положению Тортуга с 1630 по 1663 год была настоящим «яблоком раздора». За обладание этим скромным клочком суши ожесточенно боролись англичане, испанцы и французы, пока он окончательно не перешел под власть французской короны.

Французская карта острова Тортуга, XVII век.

Во времена флибустьеров на Тортуге, на ее южном берегу, постоянно использовались две гавани – одна, более крупная, служила портом для селения Бастер; вторая, расположенная примерно в двух километрах к западу от рейда Бастера, находилась напротив селения Кайон и могла принимать только небольшие суда. Главный проход на якорную стоянку Бастера лежит между двумя песчаными банками, из которых более крупная тянется в восточном направлении, к мысу Масон. Этот проход называют Гран-Пас, его ширина составляет порядка 150 метров. Второй проход, лежащий западнее, расположен между отмелью и побережьем острова и именуется Пти-Пас; он имеет ширину около 75 метров. Во время прилива обе банки покрываются водой, а при отливе обнажаются на входе.

При доминирующих восточных и северо-восточных ветрах суда водоизмещением до 100 тонн могли входить на рейд Бастера через Гран-Пас, а выходить – через Пти-Пас. Согласно анонимному мемуару, датируемому примерно 1663 годом, рейд имел 700 метров длины и 400 метров ширины; он мог вместить до двадцати пяти небольших кораблей и столько же барок.

Мы не знаем, когда именно Франсуа Олоне ступил на стезю морского разбойника. Очевидно, это случилось в конце 50-х или начале 60-х годов XVII века. По словам Эксквемелина, Олоне дважды или трижды участвовал в походах против испанцев в качестве рядового члена флибустьерского братства, однако ничего не говорит о том, кто был его «крестным отцом». На этот счет можно строить лишь предположения. Из французских и английских документов известно, что среди капитанов флибустьеров, часто бросавших якорь в гавани Бастера, были Пьер Большой, Диего Мулат, Клострэ, Филип Бекель, Ричард Гай, Давид Маартен, Жан Моро и Антуан дю Пюи (последний в 1662 году командовал пинком[7]7
  Пинк – небольшое парусное судно водоизмещением до 50 тонн, с плоским дном, выпуклыми боками и узкой кормой.


[Закрыть] «Тортуга», принадлежавшим сьёру дю Россе, и прославился налетом на кубинское поселение Пуэрто-Принсипе). Франсуа Олоне мог проходить «пиратскую практику» с любым из перечисленных выше пиратских вожаков. Более того, его наставником на разбойничьем поприще мог быть капитан, имя которого вообще не зафиксировано в документах того периода.

Предполагают, что около 1662 года губернатор Жереми Дешан дю Россе рискнул доверить Олоне командование небольшим корсарским судном, но после захвата нескольких призов[8]8
  Призами корсары называли трофейные суда.


[Закрыть] он потерял этот парусник. Преемник дю Россе, его племянник Фредерик Дешан де ла Плас, дал капитану Олоне другой корабль и снабдил его каперской грамотой. «Как раз в это время шла война между Францией и Испанией», – утверждает Эксквемелин, однако это не соответствует действительности. Франко-испанская война 1635–1659 годов закончилась Пиренейским миром еще до того, как месье де ла Плас стал управлять Тортугой (он исполнял обязанности губернатора с 1662 по 1665 год).

Некоторые исследователи допускают, что в 1662–1663 годах Франсуа Олоне мог посещать также Ямайку и получить от местного губернатора английское репрессальное свидетельство[9]9
  Разновидность каперского свидетельства. Репрессальная грамота давала ее владельцу «право на возмездие». Он мог нападать на вражеские суда для возмещения ущерба, нанесенного ему подданными другого государства, причем не только во время войны, но и в мирное время.


[Закрыть]. В списке иностранных корсаров, посещавших Порт-Ройял и имевших репрессальное поручение от лорда Виндзора (конец 1663 года), упомянут некий флибот[10]10
  Флибот – трехмачтовое судно водоизмещением менее 100 тонн. Парусное вооружение было таким же, как у испанского галеона или голландского флейта.


[Закрыть], вооруженный девятью пушками, с экипажем из восьмидесяти французов; хотя составитель списка не назвал имени капитана, он заметил, что данное судно принадлежало губернатору Тортуги. Кроме того, имеются данные о том, что флибустьеры Тортуги нередко покупали у местных губернаторов португальские каперские свидетельства. Португалия вела революционную войну против Испании с 1640 по 1668 год, и португальская корона охотно выдавала каперские лицензии не только отечественным, но и иностранным судовладельцам.

Выйдя в море, Олоне заключил со своими людьми соглашение, которое французы называли шасс-парти (la chasse-partie – «охотничье жалованье»; происходит от une charte-partie – чартер, или договор о фрахтовании судна, который у корсаров был также договором о порядке раздела добычи). В нем указывалось, какую долю добычи должны были получить капитан и команда корабля. Прежде всего, из общей суммы награбленного выделяли вознаграждение профессиональному охотнику (200 пиастров), корабельному плотнику (100–150 пиастров) и хирургу (200–250 пиастров «на медикаменты»). Из оставшейся суммы отсчитывались страховые деньги для возмещения ущерба раненым. Обычно полагалось: за потерю правой руки – 600 пиастров или шесть рабов, за потерю левой – 500 пиастров или пять рабов; за потерю правой ноги – 500 пиастров или пять рабов, за потерю левой – 400 пиастров или четыре раба; за потерю глаза – 100 пиастров или одного раба, столько же – за потерю пальца. За огнестрельную рану полагалась компенсация в размере 500 пиастров или пять рабов. Впрочем, возможны были и иные варианты. Все оставшееся делилось между командой поровну, но капитан получал от 4 до 5 долей (иногда больше), его помощник – 2 доли, юнга – половинную долю. Новичкам выделяли совсем небольшую часть, а остаток шел в общую кассу. Если капитан был владельцем или совладельцем корабля, то его доля добычи резко возрастала по сравнению с индивидуальными долями, приходившимися на рядовых участников экспедиции. Однако мы не знаем, кому в действительности принадлежал корабль Олоне.

Флибустьеры атакуют испанский корабль. Гравюра из книги Д. ван дер Стерре «Весьма примечательные путешествия Яна Эрасмуса Рейнинга преимущественно в Вест-Индии, а также во многих других частях света» (Амстердам, 1691)

Оперируя в районе Антильских островов и у побережья Испанского Мейна[11]11
  Испанским Мейном назвали материковые земли Америки, колонизованные испанцами.


[Закрыть], наш герой «собрал богатую жатву и был так жесток, что испанцы, встречая его в море, дрались до изнеможения, зная, что пощады им не будет». Но удача не долго покровительствовала Олоне и однажды (очевидно, в конце 1664 года) отвернулась от него. «У берегов Кампече[12]12
  Кампече – портовый город на побережье Юкатана (Мексика).


[Закрыть] при штормовом северном ветре он потерял корабль, – сообщает Эксквемелин, – и, спасая жизнь, вынужден был со всей своей командой высадиться на сушу. Испанцы заметили пиратов и большую часть их перебили. Олоне, зная, что ему нельзя ждать пощады от испанцев, и не будучи в силах убежать от них, ибо он был ранен, вымазался кровью и забрался под лежащие вповалку трупы. Когда враги ушли, он отполз в кусты и перевязал раны, облачился в испанское платье и отправился в Кампече. Встретив там несколько рабов, он завязал с ними беседы и обещал, что добьется для них свободы, если они подчинятся его велениям. Рабы поверили ему, украли у своего хозяина каноэ и отправились вместе с этим разбойником на Тортугу. Испанцы же, бросив уцелевших товарищей Олоне в тюрьму, стали допрашивать о нем, но те, ничего толком не зная, ответили, что Олоне погиб. Тогда испанцы отслужили благодарственные молебны и отпраздновали победу, благодаря Создателя за то, что он избавил их от страшного разбойника».

Корабли корсаров на рейде Кампече. Испанская гравюра XVII века

Тем временем Олоне, выйдя в море на утлом суденышке, пересек Юкатанский пролив, прошел вдоль берегов Кубы и благополучно достиг Кайонской гавани Тортуги. Там он решил во что бы то ни стало добыть себе другой корабль. В 1665 году Олоне опять отправился в поход на небольшом судне, приобретенном мошенническим путем. Команда насчитывала чуть более двух десятков человек.

«Его путь лежал к северному берегу Кубы, в городок Ла-Вилья-де-лос-Кайос, который вел торговлю с Гаваной кожами, табаком и сахаром, – продолжает свой рассказ Эксквемелин. – Море в тех местах неглубокое, и испанцы плавают там не на кораблях, а на лодках. Олоне решил захватить несколько лодок, но пиратов приметили местные рыбаки, которым, к счастью, удалось бежать от Олоне. Они тотчас же отправились в Гавану по суше и доложили тамошнему губернатору (дону Франсиско Давиле Орехону. – В.Г.), что на берегах Кубы появился французский разбойник Олоне с двумя каноэ, что они боятся этого изверга и не осмеливаются вести торговлю, пока он находится в их водах. Губернатор не поверил им, потому что получил письмо из Кампече, а в письме этом сообщалось, что Олоне убит. Однако по просьбе испанцев он приказал снарядить корабль, вооружить его десятью пушками и посадил на него девяносто солдат, отдав им приказ не возвращаться, пока разбойники не будут истреблены. С ними он послал и одного негра-палача и велел ему обезглавить всех разбойников, исключая их вожака. Его губернатор велел доставить в Гавану живым. Итак, этот корабль отправился в Ла-Вилья-де-лос-Кайос; испанцы думали захватить разбойников врасплох, но сами попали впросак, потому что пираты узнали от рыбаков, которых им удалось захватить, и о корабле, посланном в эти места, и о тех карах, которые им посулили испанцы. А рыбаки хотели нагнать страху на пиратов, чтобы те покинули их берега. Но Олоне решил подстеречь корабль и захватить его».

Засада была устроена в устье реки Эстера. Когда испанский корабль появился у берега, – а это случилось в два часа ночи, – пираты спрятались за деревьями и заставили пленных рыбаков подать голос. С корабля их спросили, не видели ли они разбойников, и рыбаки ответили, что не видели. Тогда испанцы поверили, будто пираты скрылись при их приближении.

Карта острова Куба, XVII век

«Однако на следующее утро они убедились, что произошло совсем не то, на что они надеялись, – пишет Эксквемелин. – Испанцы тотчас же приготовились к бою и открыли огонь с обоих бортов по пиратским каноэ. Выдержав два или три залпа, разбойники улучили удобный момент и бросились на корабль с саблями в руках. Их атака была так стремительна, что они мгновенно загнали всех испанцев в трюм. Олоне приказал им вылезать из люка поодиночке и рубил головы всем подряд. Когда он расправился с доброй половиной испанцев, из люка выглянул негр-палач и закричал: «Señor Capitan, no me mate, уо os dire la verdad!», что означало: «Господин капитан, не убивайте меня, я скажу всю правду!» Олоне выслушал его и, закончив свою работу, то есть снеся головы всем остальным испанцам, вручил негру письмо губернатору Гаваны. При этом он поклялся, что и впредь не оставит в живых ни одного испанца, и дал торжественный обет, что скорее наложит на себя руки, чем отдастся испанцам. То же было сказано и в письме, где он добавлял, что надеется когда-либо захватить самого губернатора и поступить с ним по своему усмотрению. Губернатор Гаваны, получив известие о такой необыкновенной победе, рассвирепел и поклялся предать смерти всех разбойников, каких только удастся захватить в этих водах. Однако жители Кубы умолили его не делать этого: ведь разбойники без труда могли истребить целую сотню испанцев, прежде чем губернатору удалось бы поймать хотя бы одного пирата».

Хотя Олоне захватил добротный корабль, добыча на нем оказалась скудной. Вернувшись на Тортугу, он, к своему удивлению, нашел там нового губернатора – Бертрана д’Ожерона.