Текст книги "Долг Родине, верность присяге. Том 2. По зову долга"

Совершённый грабёж банка был обнаружен, только через два с половиной часа, когда один из клиентов решил воспользоваться своим личным сейфом. А ещё через полтора часа завертелась машина поиска пропавших средств и похитителей. К тому времени они уже пересекли границу с Эквадором и подлетали к Кито. Машины, на которых они пересекли границу, были благополучно утоплены в местном озере. Сделав посадку небольшим самолётом в аэропорту Кито, далее совершили полёт до порта Буэнавентура, там оставив в местном аэропорту свой самолёт, на машине добрались до Санта фе-де Богота, где уже на другом арендованном самолёте долетели до Каракаса. Там вновь пересели на другой арендованный самолёт и через несколько часов лёта оказались в Гаване, где и явились в посольство. Им помогли с документами и приобрести билеты в Москву. На всё это у них ушло около недели. На те средства, что у них были, прожили вполне сносно, несмотря на жуткий дефицит, царивший в этой стране. Перед самым вылетом на Родину, второй помощник посла, вручавший им билеты и документы сказал:

– Сейчас в Перу и по всей Южной Америке идёт поиск советских диверсантов, к тому же совершивших дерзкое ограбление банка. Правда они особых примет о себе не оставили, предполагаемая численность группы от восьми до двенадцати человек. Действовали они профессионально, никого не убив, и не искалечив. Поэтому на всякий случай, рекомендую быть предельно осторожными до посадки на самолёт. – В Москве их встретили и тут же направили на базу, где за них принялись спецы из первого отдела. Целый месяц их терзали допросами, но в конце концов оставили в покое, так и не объявив причину непонятного безразличия к судьбе команды, оказавшейся в тяжелейшем положении. Привезённые с собою средства у них отобрали. За эту операцию они ничего не получили, никаких наград, повышений, как будто её и не было, а то, чего с ними произошло, это просто напросто мираж, воображение. Они пытались строить догадки на эту тему, но их всегда почему-то прекращал командир, похоже о чём-то недоговаривающий или знающий. Как только нудная проверка закончилась, тут же началась подготовка к новой операции, на этот раз в Анголу. Несколько лет они «мотались», то в Африку, то в Латинскую Америку и несколько раз в Европу. Пришлось им «схлестнуться»: со специальными частями Претории, оказавшимися весьма подготовленными бойцами, особенно их элитной частью – «Чёрная мамба»; с зелёными беретами, тоже надо сказать, весьма и весьма крутыми бойцами. За всё это время их команда не потеряла ни одного бойца, раненые конечно были, не без этого, но все довольно быстро вставали обратно в строй и рвались на дело. Это была уникальная по своей выучке, профессионализму, дерзости команда. Особенно трудно им пришлось в песках Ирака, выполняя задание командование по проверке ряда бункеров диктатура. В этих бункерах руководство станы, уже идущее во многом на поводу у американской военщины, предполагало хранение производства и совершенствование оружия массового поражения. Но и это они преодолели. Обезвоженные, шатающиеся от усталости, бессонницы, потерявшие по пятнадцать килограммов веса, с четырьмя ранеными смогли добраться до отечественной военно морской базы в Сирии. Задание было выполнено. На этот раз восстановление затянулось почти на полгода. И после него их отправили в Испанию. Им было поручено ни много ни мало добыть секретные материалы с американской авиационной базы. Во время этой операции случилось самое страшное для них. Тяжёлое ранение командира. Испания это не джунгли, не пески! Преследователи быстро взяли их след, грамотно отрезали от побережья, в одной из бухт которого их ждала подводная лодка. Командование принял на себя заместитель Деда. Оторвавшись на некоторое время от преследователей, он по карте внимательно изучил обстановку и принял решение.

– Подать сигнал военному представителю в посольстве о передаче для эвакуации на Родину тяжело раненного командира вместе с добытыми ими документами, а самим увести погоню в горы и там попытаться оторваться от неё. Правда для этого им придётся пройти тяжёлые, считавшиеся в этих местах, в это время не проходимыми горные перевалы, во Францию и уже от туда эвакуироваться на Родину. Именно во время передачи командира Егор и встретился с посольским работником впоследствии ставшего у него на пути во время совершения справедливого возмездия госчиновнику. Он тогда даже пригрозил ему, но позже понял чем рисковал этот человек. Ведь Егор сам слышал чего обещал ему этот американский чин «зелёных беретов». И несколько не сомневался в его судьбе, попади он им в руки. Для этих ребят, как и для их команды, правила ещё не написаны. Главное для них это результат, ну ещё и отсутствие возможности идентификации, принадлежности к своей стране. Их командир точно так же поступил бы, доведись ему оказаться в аналогичной ситуации. А она была тогда весьма критичной для этого человека. Ведь погоня буквально наступала на пятки. И, хотя они уже уничтожили первую, наиболее шустрою фалангу этой погони, но на её место тут же встали другие. С огромным трудом, сделав ещё пару засад и отправив на тот свет две другие команды преследователей, им удалось отвлечь их от погони за посольской машиной, переключить так сказать, на себя. Через сутки, отбиваясь от преследователей, почти израсходовав боезапас, используя начавшуюся в горах непогоду со снегопадом, сумели окончательно оторваться. Ещё сутки они терпели холод, голод в небольшой пещерке, сбившись в кучу, тесно прижавших друг к другу. Затем Егор и ещё один боец, неплохо владевший местным наречием, используя ненависть местных жителей к американцам, по сути дела оккупантам их страны, сумели приобрести одежду, лекарственные средства, кое-что из оружия, боеприпасов, альпинистского снаряжения. Просидев ещё некоторое время, они смогли нехожеными тропами пройти через перевалы, обходя жандармские усилённые посты, выйти во Францию, там связаться с местным резидентом ГРУ. Он и помог им перебраться на Родину. Первое, что они сделали, объявившись в Союзе, направились в госпиталь, где лежал их Дед. Охрана было попыталась их задержать. Но какое там? Их быстро обезоружили, связали, закрыли в одной из комнат, а сами поднялись на третий этаж. Медперсонал, увидев их лица, не рискнул препятствовать посещению тяжело раненого. Только лечащий врач попросил, очень попросил:

– Вести себя тихо, очень, ни о чём не разговаривать, не спрашивать! Больной только из реанимации. Жить он будет твёрдо в этом уверен!

– Бойцы, надев данные им халаты, как дети прошли в палату, окружили койку, в которой лежал их Дед и молча смотрели на него, вспоминая как вытаскивали его из боя, как отрывались от погони, как горами удалось эвакуироваться. Стояли они тихо, молча уставясь на лежащего. Наконец, стоящий рядом с ними врач, начал их осторожно выгонять и в это время веки командира дёрнулись, глаза приоткрылись, поначалу ещё не осознавая окружающие. Но вот его губы шевельнулись и зашептали с большим трудом:

– Вышли сынки!..Всё. теперь. я поднимусь… Произнеся эти слова он стих. Врач всполошился, тут же нажал кнопку, подскочила медсестра. врач. ещё один врач, бойцов выгнали, взашей. Но они были счастливы! Их Дед живой! Он сумеет преодолеть свои раны, операции, лечение! Они в этом уже не сомневались, ведь он сам им это сказал, а он их никогда не обманывал! Бойцов попробовали было разместить в другой санаторий и начать их уже лечение, ведь они были обморожены, у всех ранения разной степени тяжести. Однако, встретив такое сопротивление, такое решительное «нет», что плюнули, освободили один из самых небольших корпусов и вселили их туда. Каждый день правдами и неправдами они пробирались к своему Деду и это действовало на него лучше всяких лекарств. В конце концов, уяснив психотерапевтическое действие таких встреч, им перестали чинить препятствия, ограничив эти посещения по времени и рядом условий.

Через месяц их перевели в закрытый лагерь, на базу, где начали готовить к новой операции в Африке. Командир к этому времени уже начал потихоньку вставать и делать несколько шажков к окну. Перед убытием на операцию все бойцы явились к командиру. Он всё прекрасно понял, более часа, пока не прибежал лечащий врач и не разогнал их, побеседовал с ними, давал наставления своему заму, назначенного старшим команды вместо него. Бойцы до самых ворот из увозившего их микроавтобуса смотрели в окно, из которого им кивал головою их самый уважаемый, самый любимый наставник. На этой операции команда впервые потеряла двух бойцов, многие оказались ранеными. Дед вместе с вернувшимися бойцами, как ни возражал врач, принял две поминальные чарки, затем дотошно выяснял причины и обстоятельства их гибели.

Согласно вердикту врачебного консилиума подполковник Серов Иван Петрович, герой советского союза, кавалер множества орденов, возраста сорок один год не в состоянии будет встать в строй. Поэтому руководство управления ГРУ приняло решение расформировать команду, а её членов передать в другие. Но все попытки привести это решение в жизнь встречали такой отпор со стороны бойцов, что в конце концов плюнули и махнули рукой. Не помогало ничто, ни угроза увольнения, ни угроза разжалования, ни угроза трибунала за неподчинение вышестоящим. Они все твёрдо стояли на своём:

На операции только этой командой и под руководством Деда! И Баста! Они нисколько не сомневались в способности своего командира восстановиться и встать в строй. Откуда такая у них была уверенность никто не знал. Но бойцы свято верили в своего командира. И действительно, словно эта вера помогла ему, сначала выздороветь, а затем набрать необходимую форму. Врачи только руками разводили невероятно! Такого в их практике ещё не было и вряд ли когда-нибудь случится. Через полгода появление Деда в команде ещё не в качестве официального командира, а бойца, восстанавливающегося свои навыки, буквально было праздником для всей команды. Каждый, как только мог, старался облегчить его тренировки, занятия. Пришлось ему даже прикрикнуть на них, надо сказать, впервые за всё время их общения. Но всё равно это не действовало Формально конечно бойцы не вмешивались в эти тренировки, но втихаря каждый всё таки старался это сделать, а по сей части они могли дать сто очков местным инструкторам. Те правда тоже замечали все их старания, но делали вид ничего невидящих. Ещё через полгода их командир полностью обрёл надлежащую форму. Их первая после тяжкого ранения операция прошла просто на ура. И командование, весьма подозрительно относящееся к утверждениям самого Ивана Петровича, его инструкторов о том, что он к боевым действиям готов, в конце концов махнуло рукой – главное он свою работу выполняет, а команда под его руководством просто рвётся в бой! Ну и пусть так и будет. Правда, всё таки таких тяжёлых заданий, как в Ирак и Испанию, ему уже не поручали. Последующие операции все были попроще что ли, хотя и имели большой резонанс Ему и команде дали ещё пару орденов, повысили звания. Отныне он полковник.

В начале девяностого года, когда их послали в Никарагуа провести там диверсионные рейды против американских наставников и организуемых ими баз, они вдруг ощутили какое-то безразличие к ним. Как будто ими вдруг делается никому не нужная работа. Командир забеспокоился, пытался выяснить ситуацию, но никто не удосужился с ним поговорить, объяснить. Тогда он в конце девяносто первого года на свой страх и риск решил прервать задание и вернуться на Родину. Эвакуация была очень трудной. Практически не финансируемые, предоставленные самим себе, заброшенные на другой край света, без надлежащих гражданских документов им предстояло самим выбираться. После тщательного раздумья. Дед решил использовать уже однажды применённый им приём. Собрав всё, что у них есть, они на одном небольшом судёнышке, промышлявшим контрабандой различных товаров из небольшого никарагуанского порта Пуэрто Кабесас перебрались в гондурасский провинциальный порт Ла-Сейба, где как правило и «кучковались» контрабандисты этого побережья южной части Северной Америки. Через два дня один из крупных банков Сан-Педро Сула, принадлежащий одному из воротил страны, был дерзко ограблен. И снова контрабандитское судёнышко несёт команду в порт Лимон, Коста-Рики. Плавание прошло удачно. Хотя были и напряжённые моменты Один раз им пришлось вступить в схватку с гондурасскими морскими пограничниками, закончившуюся для тех весьма плачевно. Насмерть перепуганный капитан судёнышка, увидевший побоище отказался было следовать дальше, но его убедили крупной по его меркам суммой и возможностью сменить своё довольно убогое на более современное и более скоростное судно. А такое на этом побережье можно было сделать только в порту Лимон. Обливаясь от страха потом, он всё таки довёл судно до этого порта, получил с обещанными премиальными оговоренную сумму и растворился. А команда тут же на арендованном подержанным микроавтобусе перебралась в Сан-Хосе. Там с помощью крупной взятки арендовали самолёт и перелетели на Кубу. Здесь их встретили более чем прохладно. Пришлось «трясти мошной», самое поганое уже перед работником Российского посольства., с большими оговорками и нотациями выбираться из уже негостеприимной Гаваны к себе на Родину. В общем в начале девяносто четвертого года они были уже в «новой» России. Их никто не встречал, хотя чиновник посольства, получив взятку заверил:

Доложит об их возвращении начальству! Они оказались никому не нужными. Идти им фактически было некуда. Не обзавелись они, отдавая Родине всего себя, жилплощадью, да тогда и на службе, будучи бойцами «до мозга костей», не особенно и нуждались в ней. Они жили как одна семья на гражданке – от операции до операции и условия базы их вполне удовлетворяли. А теперь? У командира от родителей осталась старая двухкомнатная квартира, вот в ней с грехом пополам и разместились, искренно надеясь, что вскоре всё образуется и они ещё послужат народу, как и давали клятву. Приведя себя в порядок, через два дня командир направился к начальству, надеясь что всё прояснится и они вновь приступят к той работе, к которой так долго, так тщательно готовились и коей отдавали все свои силы, умение и возможности. Вернулся он неожиданно быстрос учётом дороги в Авариум, не более двух с половиной часов. Команда приготовила «поляну», наивно пологая, что такими как они не разбрасываются. Но они тяжело просчитались!

Часть III
Трудное решение, сохранить верность присяге

Глава первая
Подготовка

Дед вошёл весь «тёмный», погруженный в мрачные размышления, молча прошёл в гостиную, налил себе целый бокал водки и, ни на кого не глядя, одним глотком осушил его. Ошеломлённые увиденным, бойцы тут же молча расселись вокруг стола, кто куда и кто на чём.

Все сидели и молчали, стояла напряжённая тишина. Все ощущали, физически ощущали произошло нечто такое, тяжёлое, коего им не под силу преодолеть. Наконец командир поднял от стола низко склонённую голову, внимательно посмотрел каждому бойцу в глаза. Тяжело роняя слова, заговорил:

– Сынки, я учил Вас любить прежде всего Родину, защищать всеми своими силами её и народ. Вы честно служили ей, не щадили себя, часто приходилось ставить на кон здоровье, жизнь ради её защиты. Двое из наших отдали свою жизнь ради неё. Вы были самой настоящей элитой её защитников. Таких как Вы в той бывшей Родине, да сынки, теперь уже бывшей, были всего единицы. Вас все, кто был в рядах бойцов этой страны, уважали, брали с Вас пример. Вашими подвигами они гордились, уверен, что и народ гордился бы, считал Вас своими героями, если бы знал о ваших делах. Вас учили, что главным врагом трудового народа являются толстосумы, грабящие без различия свои и другие народы, окружившие себя армией, спецслужбами. Мы честно воевали с этими ублюдками, с их приспешниками и наёмниками. И никто, слышите никто! Ничто не заставит нас изменить нашей клятве, борьбе, нашему стремлению всегда и везде уничтожать эту нелюдь! Мы присягали Отечеству, народу. Так вот – больше той Родины у нас нет! Народ остался, но его обманули эти толстосумы. Теперь эта мразь считает себя для нас Родиной. Понимаете они теперь Родина! Им лично теперь надо присягать! Они теперь хозяева! Я по всему свету уничтожал эту мразь! Никто не заставит меня быть холуём у неё! Никто! Он снова налил бокал, залпом выпил. Помолчав, уже спокойнее продолжил:

– Именно об этом я сказал холую одного из нынешних хозяев, предложившего служить лично своему боссу. В общем сынки, дела такие. Команды больше нет! Мы им в таком случае не нужны, более того даже опасны. Я обдумал ситуацию. Присягу, данную мною никто не отменял. Как служил народу, так и буду. Сейчас он в тяжелейшем положении именно из-за стараний таких мерзавцев. Меня училив такие периоды, тяжелейших испытаний быть не надсмоторщиком над ним, как предложил мне этот холуй, а защитником! А я им был и останусь! Останусь – чего бы мне этого не стоило, чёрт побери эту сволочь! Он стукнул кулаком по столу, снова помолчав продолжиил внапряженной тишине:

– Короче сынки, якак уничтожал эту нечисть по всему свету, так и буду продолжать, но уже у себя на Родине! Кто со мною – пусть решает. Лёгкой жизни не обещаю, но нам не привыкать. Вы это хорошо знаете Ну, а кто не сможет, тот всё равно может смотреть мне в глаза. Вы всё равно мои сыновья. Вместе мы многое уже сделали и можем гордится этим! Он замолчал и сел на стул. Бойцы ошеломлённо молчали. Нет, они уже успели услышать про то, что творится в их стране, но они ведь толькотолько прибыли в неё, ещё не осознали всех тяжких перемен, не общались со своими родными, не знали страшной истины. Открывшееся в словах Наставника, Учителя, коему они беззаветно привыкли доверять, весть потрясла своим кошмаром. Их близкие обречены на вымирание от голода, холода и безденежья, власть кинула их. Кинула нагло, глумясь или рассказывая басни о предстоящем капиталистическом рае, кинула всех тех, кто создавал это народное достояние. Причём у власти именно те, кто принялся грабить и предавать свою страну, кто обрёк на муки целый народ. Страшная истина, высказанная вот так обнажёно со страшной болью в сердце, человеком, коему они безгранично доверяли, верили, потрясла их. Им даже такое в голову не могло придти. Та погань, против которой они боролись и побеждали по всему миру, оказалась в итоге победителем несмотря на все их подвиги, причём победила где? В их же собственной стране за счёт предательства! Постепенно гнев начал овладевать ими. Первым встал Егор:

– Командир, я тоже присягал отечеству и народу. Потому во второй раз более присягать не буду. Я с тобою командир! За ним, встал и второй, третий, и так далее. И все в один голос повторяли слова Егора. Дед поднял на них глаза:

– Сынки, я знаю, что воспитал из Вас настоящих защитников, что никто из Вас никогда, ни при каких условиях не предаст свой народ. Но поверьте, я говорю это с болью, не все так одиноки как я. Ведь эти звери будут отыгрываться на Ваших близких. Да и самим Вашим близким нужна сейчас, очень нужна Ваша помощь. Сергей у тебя жена и двое детей, Илья у тебя старые больные родители, Казимир тебе в это время необходимо быть на Родине, рядом с твоими в Белоруссии, Опанас тебе тоже необходимо разбираться на Украине. Я не могу подставлять Вас и Ваших близких под удар. Давайте следовать нашему девизу Команда жива до тех пор, пока жив, хотя бы один боец. Вы все бойцы команды и уверен всегда откликнитесь на призывы о помощи. Так и команда, тоже всегда придёт Вам на помощь. В этом нет никакого сомнения. Пусть будет так. Вы вернётесь к своим близким, у кого они есть. Оставшиеся члены команды, чем могут, будут вам помогать. Держите с нами связь. Но хорошенько помните, что за нелюдь противостоит нам. С тобою Егор, разговор особый, ты сначала навестишь своих родителей, посмотришь как они живут и тогда примем решение. Поедешь завтра с утра. Николай, Карим, Гасан мы прямо сейчас начнём готовиться к проводам наших боевых товарищей. Посмотрим какая у нас наличка осталась, какими возможностями мы ещё обладаем. Кроме того считаю, что кое-чего из нашего боевого снаряжения мы должны им дать в дорогу. Рисковать не стоит, сейчас всё может быть, но всё конечно должно быть соответственно упаковано. Ни одна собака не должна догадаться чего находится в этой упаковке. Вас этому учили. Николай, ты старший, составишь список чего есть и чего надо. Вместе его обмозгуем. Насчёт денег буду решать я сам. К утру у меня должен быть список. Егора снаряжу в дорогу сам. А сейчас сынки, предлагаю поднять нашу фронтовую. Считайте мы готовим операцию! Она будет, думаю долгой, опасной, трудной, не менее тяжёлой чем мы занимались до сих пор, но нам трудностей не занимать, к опасностям не привыкать. У нас долг защищать близких, свой народ! Предлагаю тост «За Родину!»

Все дружно его поддержали. После фронтовой, Дед, понимая что необходима хоть какая-то разрядка, куда то сходил, с кем то долго говорил по телефону и наконец объявил:

– Сынки, я немного поторопился. Не будем сегодня заниматься сбором. У нас есть традиция и её нет смысла отменять. Предлагаю сейчас собраться и поехать в нашу парилку, на базу. Я договорился, её уже начали готовить, к утру вернёмся и займёмся сборами уже без дураков, на свежую голову. Как считаете? все, кроме Егора поддержали. Он мрачный сидел, молча глядя в стол. А ты сынок, почему не согласен? Тот поднял на командира тоскливый взгляд и коротко ответил:

– Предчувствие не хорошее. Все тут же смолкли. Они знали о чём говорит их боевой товарищ, с кем они не раз смотрели в чёрные проёмы безглазой. И у них бывали такие предчувствия, не раз только ими и спасались от засад, мин и прочего. Пренебрегать ими им и в голову не приходило. Все знали, что Егору предстоит поездка к родным, а что с ними сейчас в это поганое время может случится, они могли только догадываться. И у них самих, у Опанаса, Казимира, Сергея, Ильи тоже были близкие. Как они не отгоняли мрачные мысли, как ни старались, по крайней мере хоть на эту ночь, сейчас самую грустную в их жизни не давать волю этим настроениям, у них от слов Егора тоже поползли пусть и не с такой силой, не так страшно эти самые предчувствия. Разрядил эту мрачную паузу, всё понимающий командир.

– Егор, ты отлично знаешь, заранее хоронить, значит обречь операцию на провал. Тебя этому учили! До получения тобою информации нельзя делать ни выводов, ни вообще к чему то готовиться. С таким настроением я тебя не отпускаю. Вместо тебя поедет Николай, он всё узнает и вот на основании именно полученных им данных, мы вместе и будем решать как быть, как помочь твоим близким. А ты займёшь место Николая и вместе с Каримом, Гасаном и мною будешь готовить отправку наших боевых товарищей. Выезд на базу через полтора часа. Николай пойдём на кухню, поговорим насчёт твоей завтрашней поездки. А Вы, сынки пообщайтесь тут между собою, пока есть время. Насчёт «фронтовых» можете, но не злоупотребляйте. Помните наш девиз:

– «До двенадцати и не более двух!» Егор, ошеломлённый таким решением, растерянно сник. Все молчали не знали чего сказать. С одной стороны предчувствия, которые ещё ни разу их не подводили, а с другой полная справедливость приказа их командира, в самом деле, разве можно с таким настроением ехать и решать задачу? Когда Дед с Николаем ушли, они принялись по своему каждый, кто как умел, отвлекать своего товарища от этих мыслей. Особенно старался Опанас. Самые забавные анекдотичные случаи с предчувствиями своей жинки Натки, так и сыпались из него. Все улыбаясь слушали их, а Егор, понимая, что он портит своим дорогим братьям, их может быть последнюю ночь быть вместе, командой, в которой они столько совершили, громадными усилиями постарался задавить в себе всё мрачное, терзавшее его сердце. В общем кое-как всё пришло в норму. К моменту отправки в свящённую для бойцов парилку внешне всё казалось как всегда. На базе их встретили дежурный подполковник Семков, близкий и большой друг Ивана Петровича, их Деда. Тот обнял его, сам лично провёл в отдельную постройку, где и находилось сие оздоровляющее и расслабляющее заведение. Придирчиво, вместе с прапорщиком и начальником ХОЗотделения базы, прошёлся по бане, внимательно осмотрел всё приготовленное, сделал несколько замечаний, напомнив, что за команду они сегодня встречают у себя. Начальник ХОЗотделения, выслушав эти замечания, тут же повернулся к прапорщику, который как чёрт, тут же исчез. Буквально минут через десять, пока гости принялись осваивать предоставленные чертоги, он объявился с парой солдат, которые быстро всё и исправили.

В отличие от предыдущих посещений этого оздоравливающего и восстанавливающего комплекса, который ими посещался после завершения боевых операций и возвращения в родные пенаты, это посещение было всё таки грустноватым. Как ни старались командир, Опанас полностью снять настроение разлуки им не удавалось. Хотя каждый пытался не показать этого. Им, кроме того хотелось верить, что такая разлука это не надолго, такой отличный боевой механизм защиты Родины, как их команда, это не шутка! Таким оружием не бросаются! Не может быть тому! Не сможет Великий народ, терпеть на своей шее эту погань. А, что она собою представляет на самом деле, если развернуть и выбросить те фантики, в которых их заворачивают купленные и организованные на промывку мозгов простых людей СМИ, они прекрасно знали. Насмотрелись в других странах! К утру, почему то усталые, хотя ранее этого никогда не случалось с ними, грустные они на микроавтобусе, предоставленным подполковником Семковым, вернулись на квартиру Деда. Там, Дед, отправив Николая, приказал Опанасу, Казимиру, Илье и Сергею спать, а сам вместе с Егором, Каримом и Гасаном, принялись осматривать имеющийся у них арсенал, экипировку. Позанимавшись с часик, он оставил их отбирать, упаковывать, а сам принялся за финансовую сторону. Через три часа, они снова собрались. Дед лично проверил отобранное, уже упакованное и уложенные в их походные, не раз проверенные сумки. Сделав несколько замечаний и оставив Карима с Гасаном доводить дело до ума, отправил Егора с документами за закупкой ж/д билетов до мест назначения каждого боевого товарища. Убедившись, что всё при деле, а кому приказано, отдыхает, занялся приготовлением обеда и стола. Егор возвратился через три часа. Все билеты были приобретены. К этому времени все уже собрались в гостиной, помогая командиру накрывать стол. Оставив Карима с Гасаном руководить этим процессом, он уединился в спальне с Егором, тщательно осмотрел билеты, расспросил его как происходила закупка, были ли какие происшествия, какова обстановка на вокзале. Выяснив, что хотел, они прошли к столу. Застолье началось с того, что Дед вручил каждому по паспорту с проездным билетом, по десять тысяч долларов и сумке с вещами и подарками. После этого озвучил расписание проводов, приказав Егору не принимать фронтовой, так как ему придётся развозить друзей по вокзалам. Сам он тоже не пил. А вот всем остальным не возбранялось. Проводы были завершены только под утро. Вернувшись на квартиру. усталые Дед и Егор, напились крепкого чая, приготовленного Гасаном. Бездумно послонялись по враз опустевшей квартире и разошлись по тем местам, которые каждый определил себе под сон. Спали почти сутки. После завтрака командир заставил всех заняться оружием и снаряжением. Приказал всё разобрать, смазать, а экипировку и снаряжение хорошенько проверить. Этим и занимались до самого вечера за исключением перерывов на обед и ужин, после которого улеглись спать. Утром только позавтракали, как объявился мрачный Николай. Егор побледнел, увидев выражение его лица, но ни сказать, ни спросить ничего не успел. Командир увёл Николая в спальню и о чём то почти час они беседовали наедине. Всё это время Егор сидел у балконного окна и одна только мысль буквально «сверлила» ему голову… Не обмануло предчувствие. не обмануло! Время тянулось медленно, минуты буквально просачивались через какое-то непонятное сито. Но и оно то наконец кончилось. Из спальни вышел командир, подошёл к нему, обнял и сказал только:

– Крепись, сынок, взял его как маленького за руку и повёл в спальню. Усадил на кровать, погладил по спине.

– Тебе надо знать, ты сильный, мужественный и нам придётся решить как поступить. Начинай Николай, повтори ему свой рассказ, что ты узнал. Егор молча с сухими глазами, жёстко сжатыми губами, так что скулы чётко прорезались по бокам его лица с прямой складкой у переносицы, слушал страшную весть. Николай не вдавался в детали, но начал с известия о прерывании автобусного сообщения, обычно работающего каждый день четыре рейса между областным центром и городком, в котором жили его родители, частники, не объясняя причины, ни в какую не хотели ехать даже за большие деньги туда. В конце концов один из них за большие деньги согласился отвести, причём взял сразу туда и обратно, заявив:

– К самому КПП не подвезёт, а высадит его за километр полтора. Николай через КПП не стал проходить, а прошёлся вдоль ограды из трёх рядов колючки, нашёл разрыв и оказался в городе. Стараясь не попадаться на глаза молодцам в чёрной форме, сумел разговорить одного из пожилого гражданина, копающего на своём придомном участке. Тот и рассказал о сложившейся ситуации. Их городок облюбовал бывший партийный деятель областного центра, имеющий непонятно откуда взявшиеся капиталы. Этот городок он решил превратить в своеобразный логистический центр, так как он очень удачно был расположен на главной железнодорожной и автомобильной магистрали. Кроме того, практически рядом с ним располагался небольшой аэродромчик с приличной взлётно-посадочной полосой и неплохой авиадиспечерской. В самом городе имелась довольно современная необходимая инфраструктура, в том числе большие, хорошо оборудованные складские помещения, гаражи, авторемонтные мастерские и небольшой металлообрабатывающий заводик с приличным подбором станочного парка. Как только выбор был сделан, в ход были пущены административный и криминальный ресурс. Его наводнили более полутора сотни головорезов, подчиняющихся только приказам этого нового хозяина и его доверенных лиц. Судьба многих жителей практически была решена. В городе должны остаться только те, кто мог обслуживать этот логистический центр, охрану и систему его жизнеобеспечения. Остальных посчитали лишними ртами, коим в нём не место. Таким сразу же была предложена компенсация за жильё с условием убраться из города в течении двух суток. Размер компенсации был таков, что на неё невозможно было бы в области купить что либо стоящее для дальнейшего проживания. Естественно, что многие наотрез отказались от такой живодёрской сделки. И сразу же пошли исчезновения тех, кто наотрез отказался. Поползли слухи об их убийствах, поэтому другие дабы сохранить жизнь себе, своим близким вынуждены были выехать из него. В числе тех, кто исчез, были и родители Егора. Тот, кто рассказал об этом Николаю, был твёрдо уверен, что их, как и многих жителей города, просто втихую ликвидировали головорезы нового хозяина. Те ведут себя в нём, как оккупанты, местных считают за быдло, а женщинам, особенно молодым, просто не безопасн пооявляться на улице. Милиции в городе почему-то не стало. Всё решает кучка подчинённых новому хозяину. Тот в городе постоянно не проживает, но часто бывает, контролируя необходимые мероприятия для превращения его в логистический центр. Николай переночевал у этого жителя, который работал диспетчером в котельной, утром тот перед уходом на службу пригласил к себе ещё одного жителя. Николай расспросил и его, затем ещё другого приглашенного, так и до самого вечера он выяснял интересующие его детали. Затем он, выслушав одного из собеседника, имевшего «двушку жигули», попросил к девяти вечера отогнать машину и подождать его, где ни будь в паре километрах от КПП. Так и сделали. А сам Николай, захватил одного из наиболее одиозных и наглых оккупантов, вытащил его через проём в лесочек, где жёстко допросил и засыпал ветками, листьями в ямине образованной упавшей осиной. Встретившись с хозяином машины, забрал ключи, техпаспорт и доверенность на право вождения, написанное им собственноручно, вручил приличную сумму. На этой машине он вернулся в Москву. Гнал всю ночь, гаишники его практически не останавливали. По их понятиям, кто едет на этом драндулете, для них не клиент. Допрошенный им бандит показал: