Текст книги "Знаки Неба (сборник)"

День мародера

Ночь с 7 на 8 апреля 2010 года была бессонной для большинства жителей города Бишкека. Бесчинствующая толпа мародеров, улюлюкающих, разгоряченных спиртными напитками и жаждущих крови молодых людей, осаждала торговые центры и магазины. Повсюду раздавались звуки лопающегося стекла, треск автоматных выстрелов, грохот взрывов и рев толпы. Громили магазины одновременно во всех районах города. Казалось, был запущен в действие чей-то чудовищный план. Жажда разрушения охватила толпу. В разных местах уже начинали вздыматься языки пламени. Горели торговые центры, здание генпрокуратуры, жилые дома, принадлежащие клану президента.

Радио– и телевещание давно прекратились, и Виктор неотрывно просматривал Интернет-сайты, на которые выбрасывалась горячая информация. Туда же попадали фотографии и видео, снятые очевидцами.

«Боже мой, – думал Виктор, – в какую бездну низвергается страна! Как быстро могут превратиться с виду благопристойные люди в диких зверей! С какой алчностью они раздирают и растаскивают не принадлежащее им добро! Куда подевалась мораль и воспитание? Может, их и не было, а дикие звери просто прятались под маской улыбающихся людей?»

Волнения начались еще 6 апреля в городе Таласе. Скупые сведения донеслись до столицы: захвачено здание администрации губернатора, при штурме пострадали люди. Члены правительства и представители силовых структур, мрачно улыбаясь, обещали безжалостно расправиться с любыми недовольными выступлениями. На 7 апреля был назначен митинг оппозиции, но Виктор не верил в ее силу. Всю власть в республике давно узурпировал президент. Ему подчинялось все: «карманный» парламент, суды, правительство, армия и другие силовые структуры. Все финансы контролировал его сын. Он же захватил все доходные предприятия и организации. По всей видимости, криминал, контрабанда и наркотрафик, который проходил через Кыргызстан, также были под контролем Семьи. Все лидеры оппозиции были либо запуганы и находились в эмиграции, либо обескровлены. Запрещались любые выступления и митинги против президента и правительства. Недовольных могли просто «ликвидировать» физически. И все же Виктор даже не мог представить себе, что такая, казалось бы всеобъемлющая, власть, рухнет, словно карточный домик.

Президент, как и обещал, пытался удержать власть огнем. На крыше Белого дома сидели снайперы и расстреливали демонстрантов, словно в гигантском тире. Самим им ничего не грозило – из автоматов Калашникова, которые невесть откуда появились в толпе демонстрантов, трудно вести прицельный огонь дальше пятидесяти метров. Виктор испытывал чувство «дежа вю». История со свержением президента повторялась. То, что происходило в марте 2005 года, тоже казалось неожиданным и противоречащим логике. Точно так же аппарат президента и правительство уверяли население, что все контролируют. Точно так же разгоряченный народ бросился избивать горстку милиционеров со щитами. Только в этот раз охрана Белого дома была многочисленнее и стреляла в толпу на поражение.

Виктор отметил про себя, что и народ на площади в тот раз и в этот – разный. В прошлую революцию преобладали женщины, которые, по всей вероятности, получали за выступление деньги. Возник даже термин для таких женщин-«революционерок» – ОБОН – отряд баб особого назначения. В этот же раз основную часть толпы составляли молодые парни. И они были настроены решительно. Их не пугали ни пули, ни разрывы газовых снарядов. Не останавливали и убитые товарищи. Виктор подумал, что исход противостояния им был известен заранее. Возможно, и президенту. Виктор не видел его на экранах телевизора в последние дни. Да и праздник Нооруз 21 марта президент предпочел встречать не в Бишкеке, а в Оше – южной столице, которую считал своим оплотом.

К вечеру заработали телевизионные каналы. В студию спешили революционеры, чтобы успокоить население, и те, кто торопился выказать лояльность новой власти. Революция свершилась!

И следом пошли тревожные вести – начались погромы, мародерство! Виктору позвонил один из его продавцов: «Собираются грабить магазины!» Он распорядился, чтобы люди скорее расходились по домам. Хотя и не верилось в возможность средневекового варварства. То, что ему открылось наутро, превзошло его самые тревожные ожидания. Казалось, ночью город обезумел. Толпами мародеров было разгромлено и сломано все, что оказывалось у них на пути…

Войдя в один из торговых центров, где еще вчера продавались его книги, Виктор с ужасом смотрел на разбитые витрины и прилавки. В осколках стекла на полу валялись парики, разорванные книги. С презрением он наблюдал, как пацаны и молодые люди копошатся в хламе, пытаясь выудить «сотку» или другую ценную вещь. За одну ночь многие предприниматели понесли большие потери. Некоторые потеряли все.

Но вторая ночь оказалась страшнее первой. Люди уже увидели, на что способны их улыбающиеся сограждане, и с ужасом ожидали наступления темноты. Это-то ожидание и наполнило одну часть города страхом, а другую – пьянящим чувством вседозволенности и безнаказанности. И хотя во вторую ночь почти не было погромов (люди вышли на улицы и охраняли свои жилые кварталы и магазины), мерзкий страх холодил души людей – страх ожидания еще чего-то более худшего!

Виктор не верил, что и в этот раз будут такие же погромы. Оппозиция была более интеллигентной, чем те толпы, которые совершили переворот в 2005 году. Но масса людей, оказывается, только и ждала очередной заварушки. Пока молодые ребята штурмовали Белый дом, кто-то уже начал осаждать торговые центры.

Милиция, как и в первую революцию, была полностью деморализована.

Но, может быть, потери не окажутся бессмысленными? Может быть, страну ожидает более свободная, счастливая жизнь. Но опыт упрямо твердил Виктору: все вернется на круги своя. Победивший дракона сам становится драконом! Второй президент превзошел цинизмом и алчностью первого. Люди, служившие чиновниками, министрами, судьями, налоговиками, таможенниками, – все были глубоко заражены вирусом стяжательства и коррупции. Они служили то одному дракону, то другому. В конце концов, им было абсолютно все равно, кто сидит «наверху». Дракон был внутри каждого из них и требовал удовлетворения и наживы. Его надо было кормить, и только это имело смысл. И что изменилось теперь? Вместо прежней армии драконов пришла новая?

Два дня и две ночи гремели выстрелы, слышались крики и не спали люди в городе. Мародеры принялись захватывать богатые дома и пахотные земли. Над всем витал разъяренный крик: «Дай! Почему мы должны жить в нищете? Почему рядом живут богатые турки, китайцы, русские, корейцы? Мы сами возьмем то, что нам причитается по праву!» Никто не хотел никого слушать. То, что достаток зарабатывался долгим и тяжким трудом; то, что эти люди родились и выросли на этой земле; то, что у них малые дети и что все свои желания они соизмеряют со своими возможностями, что у них есть свои горести и радости – не имело значения. Все слилось в единый крик: «Дай!»

Виктор подумал, что, наверное, во все смутные времена, в годы безвременья и безвластья творилась такая вакханалия. Кто-то даже умело использовал такие настроения толпы. Например, большевики. После Февральской революции тоже было Временное правительство. Тоже ждали Учредительного собрания и реформ. А большевики отдали землю крестьянам, фабрики – рабочим. Объявили войну дворцам и мир хижинам. А сами под шумок прибрали власть к рукам. Потом чьи стали земля и фабрики?

Теперь, возможно, кто-то тоже пытается управлять настроением толпы. С удивительной избирательностью разграблены магазины – «Народные», турецкие, китайские.

Вселяло надежду то, что в эту революцию встрепенулся народ нетитульной нации, участвуя вместе с молодыми киргизами в создании народной дружины, которая быстро взяла ситуацию в городе под свой контроль. Все же есть еще разумные люди, и хорошо, что они объединились!

Когда слегка поулеглись страсти, Виктор вспомнил об Амане. Как он там? Кругом идут захваты предприятий и организаций. Появляются самозваные собственники и руководители, желающие погреть руки на чужой собственности… Впрочем, кому сейчас нужен котлован в горах, кроме Амана? Беспокоило то, что на звонки кладоискатель по-прежнему не отвечал.

Маевский погром

Аман добрался до Бишкека лишь поздним вечером. Утреннее время было потрачено на снятие поврежденной детали экскаватора. Это уже вошло в своеобразный ритуал: один раз в неделю Аману приходилось ехать в город на поиски нужной детали. Техника не выдерживала напряженной работы. То, что Аман мог сделать с горсткой преданных людей: дробить неподъемные валуны и по частям удалять обломки, постепенно углубляясь все дальше и дальше, – было не под силу старому натруженному экскаватору. Он с трудом передвигал каменные глыбы, грозя обрушить ненароком своим неуклюжим ковшом осыпающиеся стены котлована. Машинист с опаской поглядывал по сторонам. Ему казалось, что в любую минуту может рухнуть это нагромождение из камней и песка, которое окружало машину почти со всех сторон. Там, где не было зыбучих стен, вздымалась монолитная скальная стена, нависающая над котлованом словно каменный козырек. Скала сверху до основания была распорота косой глубокой трещиной, будто шрамом от неустанных битв сил природы. Каждый раз, спускаясь в котлован, машинист молил Создателя, чтобы не было землетрясения – едва висящие на скале валуны могли сорваться вниз и раздавить экскаватор будто консервную банку. Когда в очередной раз ломалась какая-нибудь шестеренка или звездочка, машинист вздыхал с облегчением – дня два он не будет работать в котловане и отдохнет от постоянного напряжения и ожидания беды.

Аман въехал в город уже в темноте и сразу понял, что в Бишкеке что-то неладно. Слышались далекие выстрелы, в воздухе пахло гарью. Из тьмы свет фар выхватывал фигуры молодых киргизских парней, спешащих по темным улицам в одном направлении. На их лицах Аман увидел какое-то лихорадочное возбуждение, во взглядах прочитал жесткую решимость и злое опьянение. Аман остановил автомобиль и окликнул одного из проходящих мимо парней:

– Эй, друг! Что происходит? Куда все спешат? Что за выстрелы?

Парень возбужденно затараторил:

– Наши турок грабят, дома их жгут. Не жить им на киргизской земле!

У Амана оборвалось сердце. Как же так, переворот ведь произошел десять дней назад? В городе уже успокоили мародеров, наступило затишье. А тут все снова?!

– Что турки вам сделали?

Парень злобно посмотрел на Амана:

– Ты что, не киргиз?! Чего спрашиваешь? Посмотри, как живут они и китайцы. Понастроили дворцов, а мы по углам скитаемся! Ничего, сегодня покажем им, кто хозяин на киргизской земле! Потом и за других возьмемся – пусть уматывают! Не уйдут сами – убивать будем!

Парень бросился догонять ушедших товарищей. Аман все еще не мог прийти в себя от услышанных слов. Доносившиеся звуки рева толпы, одиночных выстрелов и появившиеся над темным городом языки пламени далеких пожаров ясно говорили ему, что парень не сбежал из сумасшедшего дома и все услышанное явь.

Ехать дальше было безумием, все водители спешно разворачивались и уезжали в противоположном направлении. Аман тоже повернул машину назад от села Маевки, откуда доносился шум грабежей и разбоя, и направился на объездную дорогу.

Позже, сидя у экрана телевизора, Аман видел кадры погрома. Несчастный хозяин-турок показывал оператору разбитые двери и мебель, поколоченную посуду и почерневшие от гари стены. «Я им открыл двери, – рассказывал хозяин, – сказал, возьмите себе все, что вам надо. Вот, видите, все поломали, ничего не взяли. Зачем же они так?!» – сокрушался недоумевающий турок. Все, что он нажил честным трудом, в одночасье превратилось в прах. Судя по тем домам, которые показывал оператор, жили турки не очень богато, просто кто-то, кто управлял этой дикой вакханалией, решил, что «национальная карта» – очень сильный козырь для нагнетания страстей, для того, чтобы страна бурлила. В такой атмосфере все возможно, даже повернуть вспять колесо истории.

Аман смотрел на разъяренную толпу, слушал о жертвах погрома – опять убитые, раненые, а перед его мысленным взором вставала темная высокая фигура в малиновом халате с золотыми погонами, окруженная волками, и в голове неотвязно звучал отчаянный крик незнакомца: «Революция принесет мрак, кошмар, безумное разрушение!»

Аман холодел от одной мысли, что это он повинен в постигшем его страну бедствии. Ведь так сказал тот человек из ночного кошмара: «Ты освободил из-под земли демонов ада, и они низвергнут страну в бездну ужаса и горя. Демоны разбудят самые разнузданные инстинкты толпы!» Что же ему теперь делать? Как загнать этих злобных демонов обратно?!

Аман набрал номер телефона Виктора. С ним он издавна откровенен, с самого начала рассказывал ему обо всех перипетиях поиска клада, и Виктор даже написал повесть о его иссык-кульских раскопках. Аман вспомнил, что читал о подземном царстве в этой повести, но тогда посчитал все плодом фантазии автора. Неужели Виктору что-то известно об Агарти и о страшном человеке с волками?!

Знак Змеи

Виктор с сочувствием слушал взволнованный рассказ Амана. Он понимал, что постоянное напряжение, в котором находился в последнее время кладоискатель, сильно сказалось на его нервной системе. Амана можно понять: третий год поисков – и никакого результата. От отчаяния привидится и не такое.

– Ничего удивительного, Аман, – попытался успокоить парня Виктор. – Ты же читал об Агарти и Унгерне в моих книгах! Вот и явился Черный барон в твои сны.

Аман сокрушенно покачал головой:

– Нет, ничего я не помню о твоем Черном бароне. Я читал только о том, что касалось непосредственно меня. Ну и о поисках клада. А твои лирические отступления меня не интересовали.

– Знаешь, Аман, есть такое понятие, как зрительная память. Например, стоит тебе бросить взгляд на какую-нибудь надпись на улице, и ты уже знаешь, что там написано. Ты эту надпись не успел еще прочитать, а мозг твой воспринял зрительный образ и расшифровал ту информацию, которая в нем была. Как фотография – достаточно одного мгновения и на снимке столько информации! Можно увеличивать и рассматривать мельчайшие детали, которые поначалу ты и не заметил. Так и в твоем случае, читал ты, не читал, все равно пролистывал, проглядывал текст. Мозг твой воспринял зрительную информацию, запомнил и выдал тебе ее в самый неожиданный момент – во сне!

Аман недоверчиво пожал плечами.

– Видение было так реально, так же как мы с тобой сейчас, – задумчиво проговорил кладоискатель. – Мне было страшно… мне и сейчас страшно – вокруг творится ужас, народ обезумел, власти нет. Люди захватывают земли, убивают, грабят, сжигают дома – об этом предупреждал человек из моего сна. Я даже боюсь думать, что виновен в этом хаосе. И все равно не могу прогнать мысль об этом из головы. Она преследует меня повсюду!

Виктор внимательно вгляделся в осунувшееся лицо Амана. Под глазами темные круги, в глазах сверкает какое-то отчаяние, возможно, ужас.

– Успокойся, Аман. То, что сейчас происходит, – это следствие политики последних лет. Народ живет в крайней нищете, у страны не было будущего. Вспомни, с какой радостью правительство отправляло в Россию и Казахстан трудовых мигрантов – стране не нужны были люди, способные работать. Верхушке надо было довести республику до нищеты, тогда сердобольные страны охотнее давали различные гранты и кредиты. Полученные деньги власть имущие рассовывали по карманам и банкам. Разве ты виноват в их зверском аппетите? Не смеши людей, Аман! Необходимость изменений назрела давно. Правда, я до последнего не ожидал, что все свершится так быстро. Видимо, революция готовилась в глубокой тайне от всех. При чем здесь ты со своими выпущенными из-под земли демонами? Мы же не в Средневековье живем! Я не верю ни в духов и демонов, ни в рай и ад – я атеист! И не потому, что родился и воспитывался при Советском Союзе, а потому что много об этом думал. Жизнь вершим мы, люди. А уповать на Бога могут только разуверившиеся в своих силах! Любая религия – это организация, борющаяся за власть над душами прихожан.

Аман неодобрительно посмотрел на Виктора:

– Не гневи Аллаха, Виктор! Все в этом мире совершается по Его позволению. Просто не всегда нам открыты пути Его!

– Хорошо, Аман, у нас с тобой не теологический диспут, – согласился не желающий спорить Виктор. – Только прими мой совет: выкинь эти мысли о своей мифической вине из головы – жить будешь спокойней. Навязчивая мысль – это же вампир. Высасывает из тебя всю энергию, словно кровь. Чем больше о ней думаешь, тем больше она тебя захватывает. Эзотерики говорят, что такие мысли могут превратиться в фантом-«лярву» и материализоваться. Лярва способна довести человека до полного изнеможения, свести с ума. Любая страсть – это лярва. Человек из-за нее совершает необдуманные поступки, может погибнуть. Единственный способ борьбы с лярвой – выкинуть ее из головы еще на стадии навязчивой мысли.

Аман задумчиво кивал головой, слушая собеседника, но по его затуманенному взору Виктор понял, что мысли его далеко.

– Однажды утром я направился к котловану, – совершенно неожиданно заговорил кладоискатель. – Уже пригрело солнце. Я шел, думая о предстоящем дне и мечтая о каком-нибудь знаке для меня. Аллах должен был наставить меня на верный путь. И вдруг под ногами я заметил движение. На тропе грелась змея, и я чуть было не наступил на нее. Я инстинктивно отдернул ногу. В утренней тишине я отчетливо услышал тихий шорох, словно звучала маленькая погремушка. Я пригляделся: змея угрожающе постукивала кончиком хвоста по камню. Страх горячей волной прокатился по моему телу. Вид змеи всегда приводит меня в ужас. Я попятился, и мне показалось, что ожило эхо. Тихое постукивание хвоста, казалось, отразилось от множества камней и доносилось теперь со всех сторон. Я огляделся, и паника обуяла меня. Вокруг котлована, насколько хватало моих глаз, на всех камнях притаились змеи. Ярко сияла на солнце узорная новая кожа. Твари нежились в утренних лучах, набираясь энергии после ночной прохлады. Мне показалось, что все они со злобой уставились на меня и замерли, приготовившись к броску. Двигались лишь кончики хвостов, выстукивая легкую дробь, возвещающую о моей смерти. Волосы буквально дыбом встали на моей голове. Не помня себя, я бросился прочь из котлована. Очнулся я лишь возле вагончика. Мои люди, после некоторого колебания, с опаской приблизились к месту раскопок. Однако там уже не было ни одной твари. После этого случая мы постоянно ожидали их нового нашествия, но, к счастью, оно больше не повторилось. Теперь я думаю, это был знак для меня – я должен был прекратить попытки найти клад.

Виктор попытался успокоить Амана. Он говорил, что весной змеи могут собираться огромными массами для брачных игр. Видимо, Аман и стал свидетелем такого любовного сборища пресмыкающихся. Но Аман остался при своем мнении.

Вожди пролетариата

Сталин сидел не за резным письменным столом, стоявшим в центре комнаты, а чуть в стороне, в мягком кресле. В кабинете было несколько шкафов с книгами и фолиантами в кожаных переплетах. На столе, заваленном бумагами, красовалась лампа с зеленым абажуром. В углах комнаты стояли изящные подставки, на которых громоздились внушительных размеров бюсты вождей мирового пролетариата: Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ильича Ленина. Большой портрет в золоченой раме, занимавший чуть ли не половину одной стены кабинета, изображал Ильича, углубившегося в чтение номера «Искры». Вот под этим портретом и расположился «отец народов». Одет он был в простой военный френч и в правой руке сжимал неизменную трубку. В другой руке он, так же, как и его учитель, держал какие-то бумаги и просматривал их, щуря один глаз.

Видение возникло перед глазами Виктора так неожиданно и так явственно, что он затаил дыхание, стараясь не выдать своего присутствия. Виктор боялся, что Сталин обнаружит его невзначай, прервав чтение, и тогда Виктору точно не поздоровится. Он решил вежливо кашлянуть, но едва поднес кулак ко рту, как Сталин поднял голову и посмотрел сквозь Виктора, словно тот был сделан из стекла. Виктор проследил за направлением взгляда вождя и понял, что Сталин смотрит в большое зеркало, стоящее у противоположной стены. В нем, как сразу догадался Виктор, виднелась часть кабинета Гитлера. Генералиссимус хмуро уставился на зеркало, в потемневших глазах засветился гнев. Наконец он не выдержал и закричал:

– Адольф, черт бы тэбя побрал! Можэшь плясать от радости – еще в одной странэ нацисты появились! Никогда нэ догадаешься в какой. Утвэрждают, что тоже арийских кровей. Твои родствэнники, Адольф! Ты нэ там чистую расу искал. Вот, полюбуйся, что эти новые сверхчэловеки пишут.

Иосиф Виссарионович помахал бумагами. Ленин на портрете оторвался от «Искры», хитро прищурил правый глаз и с интересом посмотрел на Сталина. В зеркале никто не появился, но Виктор уловил какой-то тихий шорох, донесшийся из кабинета фюрера.

Сталина не смутило отсутствие собеседника, и он продолжал вещать:

– Они – прародители всего чэловечэства. И гунны их прэдки и арии, даже эвреев в свои праотцы записали. Как тэбе это нравится, Адольф?! Спрашиваешь, какая связь между Авраамом и Аттилой? Оказывается, есть! Ты там сядь, зараза коричнэвая, а то нэнароком упадешь от удэвления. В Срэдней Азии живет этот вэликий народ! Слыхал когда-нибудь? Нэт? А жаль, могли бы подэлиться опытом. Вы, нэмцы, интэллигенты хрэновы, людэй в концлагерях газом травили и в крематориях печи ими топили, подальше от обществэнности, втихаря. А эти вэликие «наци» прямо на улицах стариков и жэнщин бэнзином обливали и поджигали всенародно, да еще и фильмы снимали! Знаю, и твои орлы фильмы крутили про свою доблесть, но им далэко до настоящих арийцев! А животы беремэнным жэнщинам вспарывать да младенцев резать слабо было?!

– Перестань, Иосиф! – голос фюрера оказался высоким и дребезжащим. – Мы же не варвары! Мы давали возможность евреям искупить вину перед человечеством тяжелым трудом. Они же продали Иисуса и составили мировой заговор! Ты же сам, Иосиф, не любил евреев! А Средняя Азия – это же твой бывший советский народ. Ты же с ними хотел построить коммунизм во всем мире. Значит, ты в ответе за то, что они сегодня вытворяют. Ты же специально разделил так границы, чтобы перемешать все народы, разделить их на части и управлять ими.

Сталин закрыл ладонями лицо и погрузился в раздумья. Виктор старался не дышать. В голове вертелось: «Вы же духи, вам же все будущее известно. Зачем же спорить, вы же и так знаете, кто прав, а кто виноват». Потом, вдруг, появилось сомнение. Наверное, и духам не все будущее открыто, раз они так новости обсуждают.

Тишину нарушил новый голос, проникновенный и мягкий:

– Батенька, не стоит так убиваться по пустякам. Я настаиваю, чтобы вы перечитали мои апрельские тезисы, – говоривший сильно картавил, сомнений не было, в спор вмешался Ленин с портрета. – В Средней Азии власть надо брать в руки коммунистам. Промедление смерти подобно. Учредительное собрание, то есть их парламент – это политические проститутки. Если коммунисты проспят, власть возьмет кто-нибудь из парламента и тогда ни о каком справедливом государстве не может быть и речи. Только коммунистическая идея, электрификация всей страны и диктатура пролетариата откроют перед отсталой Средней Азией светлое будущее!

Сталин с раздражением посмотрел на портрет вождя.

– Владимир Эльич, наши лозунги давно устарэли.

– А вы, дорогой Кобо, извратили весь научный коммунизм. Это по вашей милости вместо всемирной дружбы народов мы имеем неугасимую вражду наций и нацменьшинств! Вот, уже и до откровенной резни докатились.

– Плэвали они на ваш коммунизм, – в сердцах отмахнулся Иосиф Виссарионович, – а также и на дружбу народов. Им вон наш фюрер по душе. – Сталин кивнул в сторону зеркала. Гитлер так и не решился показаться в отражении.

– Батенька, – опять заговорил Ильич, сверху вниз глядя на Сталина, – что это вы там говорили про евреев? Про связь с азиатами? По-моему, это антинаучно.

Сталин пожал плечами.

– Ученые усмотрэли сходство в имэнах и событиях, которые описаны в азиатском фольклоре и в Вэтхом Завэте. Сюжеты схожи, цэлые тома на эту тему понаписали.

– Батенька, это не ученые, а мракобесы, – отмахнулся Ленин. – Религия и философия – вот истинные властители душ человеческих. Среднеазиатские товарищи не должны забывать, что религия есть опиум для народа, а философия может быть только марксистской, а не родоплеменной. Кредиты капиталистов, под ростовщические проценты – это кабала для государства.

Сталин, продолжая смотреть вглубь зеркала, затянулся из трубки и выпустил густое облако дыма. Ильич в панике замахал руками, прогоняя прочь табачный дым.

– Надо иметь чистую совесть, – продолжал выкрикивать вождь пролетариата, – щедрую душу, трезвую голову и крепкие руки, чтобы трудиться, трудиться и трудиться!

Сталин нахмурился:

– Владимир Эльич, в прошлый раз вы говорили: «Учиться, учиться и учиться!»

– Одно другому не помеха, – назидательно проговорил Ленин. – И еще любовь к окружающему миру, в том числе и к человеку. Повырубили леса, нефтью все запоганили. И запретить пользоваться полиэтиленовыми пакетами и пластиковыми бутылками, природа от них гибнет!

Чувствуя, что Владимира Ильича понесло, Сталин с укоризной посмотрел прямо в глаза Виктору. Тот понял, что Иосиф Виссарионович его видит, тут же его пробила испарина от волнения.

– Ну-с, молодой человэк, что скажете? – Сталин вперился холодными глазами в Виктора. Тот молчал, втайне надеясь, что вопрос обращен не к нему. – Вам же жить бок о бок с этими свэрхчеловэками на земле, которую вы считаете своей родиной. Мы с учитэлем, – Сталин ткнул трубкой в вождя пролетариата на портрете, который продолжал что-то горячо говорить, в возбуждении ходя по своему кабинету и отчаянно жестикулируя, но слов Виктору больше не было слышно, – свое уже отжили. Чисто по-спортивному пэреживаем, что там происходит в нашей нэкогда счастливой странэ. Что ж вы, гады, Отчизну загубили?! – Сталин внезапно сильно стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

– Я вам свэтлое будущее завэщал. Какие свэтлые книги вам писатэли писали, какие фильмы снэмали – чистые, словно слэза рэбенка. А вы с упоэнием к помойке буржуазной присосались. Сэксу вам захотэлось, насилия, наркотиков. Садизм и бэзнравственность вам по душе?! Погрязли во взятках, хамстве, наглости, лжи и бэспринципности. Державу развалили, хаос развэли в государственных делах. Литэратуру, кино – всë опошлили, прославляете самые низмэнные чувства! Ваше тэлевидение смотрэть противно! Чем вы ценности подмэнили?

Виктор оторопело смотрел на генералиссимуса и молчал. У него не было ответов на вопросы, которые задавал разгневанный «отец народов».

– Ну, как же, Иосиф Виссарионович, – наконец в смущении заговорил Виктор, – мы же все заповеди: не укради, не убий, родителей почитай, не лжесвидетельствуй, не домогайся чужого добра…

– Все нарушили? – грубо оборвал растерявшегося Виктора Сталин. – Жаль, мэня у вас нэт. Ты хотел и Мэльникова на мэня повэсить? – вдруг круто изменил тему генералиссимус. – Чтобы я Бэрию позвал, Ежова… Чтобы занялись амэриканцем за его русофобство? Вот тэбе Бэрия! – Сталин показал кукиш Виктору. – Сами все заварили, тэперь сами и расхлебывайте, сверхчэловэки!

Ошарашенный Виктор покосился на зеркало, не показался ли там Гитлер. В зеркале, словно в раме от картины, был виден по пояс барон Унгерн. Он был бледен и ненавидящим взглядом неотрывно смотрел на Сталина. Еще мгновение, показалось Виктору, и Черный барон выхватит маузер и начнет палить в генералиссимуса. Виктор так испугался, что внезапно проснулся. Он долго лежал, глядя в темноту. Голос Сталина все еще звучал в его голове.