Текст книги "Старенький автобус"

СТАРЕНЬКИЙ АВТОБУС

Девушка зашла в поскрипывавший стариной автобус. В это время суток он был почти пуст, – в салоне сидели только седой старик и паренёк с зачёсанными набок волосами. Взглянув в его сторону, она столкнулась со взглядом, заставившим её на секунду замереть. Казалось, что глаза коричневого цвета заглядывали в самую душу, словно разряд пробежал по позвоночнику под их влиянием. Смутившись, она оглянулась на дремавшую билетёршу и присела неподалёку от этой странной парочки.

Парень, казалось, быстро потерял к ней интерес, и, снова вспоминая свой вчерашний сон, отвернулся к окну. Старик крутил в руках сильно похожую на настоящую, только сильно уменьшенную, деревянную карету, стараясь приладить к ней отломанную дверцу.

Между этими двоими лежали лакированные костыли, изготовленные из светлой породы дерева. Мастер, их изготовивший, мог смело назвать своё детище произведением искусства. Девушка невольно залюбовалась переплетениями веточек и необычными птицами, выжженными на поверхности дерева, и вновь невольно вздрогнула, услышав прокашливавшийся чёрный динамик над сиденьем. «Остановка "Северная". Следующая – "Инициаторов"» – известил он искажённым женским голосом с безразличием гиппопотама и, прошипев, заглох.

Автобус качнуло и, дёргаясь в скрипучих конвульсиях, он остановился, не прекращая надсадно фырчать. Из морозного «снаружи» начали заходить новые пассажиры, и казалось странным то, как утлоё судёнышко на колёсах могло вместить нескончаемый людской поток. Однако, на удивление, всем хватило мест – а сгрудившиеся стайкой школьницы, притулившись к обшарпанной стенке в задней части автобуса, загудели, обсуждая некие красные туфли с замочком, которые одна из подружек видела в магазине.

Парень продолжал смотреть в окно, и девушка, невероятно смущаясь, взялась его рассматривать. В руке он сжимал вязаную шапку с пушистым помпоном, недавно прикрывавшую его аккуратно причёсанные чёрные волосы; серый шарфик армейского покроя выдавал в нём человека, прошедшего срочную службу, а слегка небритая щека и блики от снежного сияния, попадавшие ему на лицо, придавали ему фантастическое обаяние.

– Извините… – заговорила она, удивляясь нехватке воздуха в груди.

Он удивлённо к ней обернулся, словно не заметив её раньше.

– Скажите… пожалуйста, – если я выйду на Седьмой, я смогу добраться до гостиницы "Вера"?

– Да, конечно, – ответил он и замолчал, словно что-то обдумывая. – Знаете, мне тоже в ту сторону, там есть другая остановка, поближе, – явно слукавил он, – я подскажу, когда выходить…

– Спасибо, я буду вам очень признательна!

– Да не за что! – он улыбнулся, и эта улыбка преобразила его лицо. Даже тёмные тени, залёгшие у него под глазами, теперь приобрели особую выдержанность.

Динамик снова заскрипел. «Уважаемые пассажиры… Убедительная просьба – проявляйте взаимоуважение. Уступайте место инвалидам, пожилым людям и женщинам с детьми». Голос угрожающе зашипел и, щёлкнув, снова выключился.

Девушка оглянулась – по автобусу двигалась билетёрша с профессиональной грацией каскадёра. Рывки автобуса-пенсионера не влияли на её вестибулярный аппарат. И в то время, когда школьницы, взвизгивая как пугливые пекинесы, хватались за поручень, она лишь переступала с ноги на ногу и отматывала очередному пассажиру кусочек билетной ленты.

Промелькнули уже несколько остановок за окном. Людей значительно прибавилось. Девчушку прижала к окну дородная тётка с помпезной шляпкой на голове и необычайно воздушными перчатками на руках.

Усаживаясь, она бегло оглядела свою соседку и, брезгливо поморщившись, чопорно уселась на сиденье. От этой особы несло смесью пряных запахов, и девушке пришлось отвернуться к окну и задержать дыхание, чтобы не потерять сознание. Подняться и пересесть теперь было невозможно – тётка заняла всё пространство вокруг. Парень это заметил и, подмигнув девчушке, ободряя её, заговорил:

«Мадам, простите, что тревожу ваше интимное пространство своими словами, однако ваш парфюм чрезвычайно сладок для обычных граждан…»

Школьницы прыснули со смеху, дамочка фыркнула:

– Ты у меня ещё поговори! Совсем распустились тут!

– Ну что вы! – парень едва сдерживал игравшую в уголках его губ улыбку. – Я лишь желал бы узнать, сколь долго продлится ваше пребывание в нашем бренном… эм-м-м… автобусе?

Окружающие отвлеклись от своих дел и начали наблюдать за интересной сценой.

– Слушай, остряк, если не заткнёшься, то я не через три остановки выйду, а до конечной доберусь!

– Что и требовалось узнать! – подмигнул он девчушке и громким шёпотом добавил:

– Ты потерпи, она это правда не специально! Скоро выветрится!

Окружающие начали посмеиваться, и он рассмеялся вместе с ними.

Вы знаете, как порой нынче смеются люди, – гогочут, ржут, блеют… Очень редко можно услышать настоящий смех, подобный звону колокольчика, подвязанного на шею впряжённой в тройку белоснежной красавице-лошади. Его смех был очень похож на звон такого колокольчика.

Дама вновь фыркнула, но, к удивлению девушки, на её губах тоже промелькнула тень улыбки. Старик, сидевший рядом с парнем, поморщился и, чихнув, уложил свою карету в висевшую на плече сумку.

На следующей остановке по ступенькам буквально влетела сухонькая старушенция а-ля Шапокляк, – такая же сморщенная и похожая на отвратительную крысу.

Свободных мест не было, и она подошла к кругу наших знакомых. Прищурившись, она, было, взглянула на девушку, но сразу поняв, что рядом с толстухой сидеть явно не будет, она подкралась к парню и нагло вперилась в него своим взглядом. Он почему-то покраснел и заёрзал на месте.

– Сиди уж! – пробурчал вдруг старик, не поднимая головы. Девушка оглянулась и посмотрела в сторону пустовавшего места билетёрши.

– Вот до чего дожили мы, граждане! – запричитала вдруг старушенция. – Мало того, сам на ногах ещё крепко стоит, так ещё и молодёжь тому же учит… А ты, – она обернулась к парню, – бессовестный! Мог бы и уступить старой женщине! Чай, недаром горб гнула на заводе сорок годков… А ты что сделал? По барам гуляешь, да с девками, наверняка, шастаешь? Чего же сейчас сидишь? Устали ноженьки-то бегать? Или, может, пешочком тяжко дойти?

– Немедленно замолчи, старая выдра! – внезапно распалился дед, привставая с места, опираясь на поручень. – Сейчас костылём вон огрею, будешь тут у меня кусаться!

– Да что ж это такое, люди добрые-е-е! – заблеяла старуха, закрутившись юлой на месте. – Старухе не могут места да-а-ать! – её визги всё больше походили на сирену скорой помощи.

– Да вы сюда присаживайтесь! – встала было женщина позади, освободив место, но старуха лишь отмахнулась.

– Мне к выходу поближе надо-ть! У меня на погоду косточки ох и ноют!

Девушка взглянула на парня, – он улыбался, еле сдерживая смех.

– Знаешь что, – вдруг сказала её ароматная соседка, – а мог бы и уступить!

– Кому?! Ведьме этой крюкастой? – он хищно усмехнулся.

– Что?! – старуха подскочила на месте. – Это кто тут ведьма? Ведьма кто, я спрашиваю! Да я, между прочим, ещё когда ты под столом ползал…

– Слышь ты, уважаемая, – продолжила дама, – не могла бы ты горлопанить в другом месте? Меня уже скоро тошнить начнёт, тем более, если ты здесь усядешься!

– Да как… – старуха аж заклокотала от возмущения.

– Что это мы тут шумим? – рядом оказался человек в форме.

– О, товарищ милиционер! То есть полицио… полицейский… хотела вот присесть, а место, понимаете ли… это… заняли, как бы… – возмущение старухи всё ещё не давало ей говорить учтиво.

Он обвёл взглядом всю компанию.

– Стыдно, граждане, – заговорил он, оценив ситуацию, – пожилая женщина, могли бы это… уважающе себя вести, а вы…

Неизвестно чем бы закончился разговор, если бы из ниоткуда не просочилась билетёрша с успокоившим страсти требованием «оплатить за проезд».

Девушка передала монетки, которые держала в кулачке. Её соседка выудила из своего ридикюля аккуратно сложенную пятидесятку и подала билетёрше. Старичок закопошился в своей сумке, доставая оттуда скромную горсть мелочи, но паренёк взял его за руку и протянул билетёрше такую же банкноту.

– За двоих? – она прищурилась, стараясь спрятать невольно возникшую улыбку.

– Да, – парень улыбнулся ей в ответ.

– Ну зачем же… – словно извиняясь за свои копейки, проговорил старичок. – Я вполне могу…

– Я знаю… – парень отпустил его руку, – но мне это не так сложно, правда!

Билетёрша тем временем обернулась к сморщившейся внезапно старушке, старавшейся казаться как можно более незаметной.

– У меня пенсионное… – пискнула старушенция. – Только я дома вот его оставила… Я дома…

– Товарищ билетёр, – ввязался вдруг полицейский, потерявший свою власть, – ну чо вы, разве нельзя…

– А вы не вмешивайтесь, товарищ полицмейстер, иль как вас там теперь зовут. – Давайте, бабуля, рассчитываемся! А то дожили, зайцами так и норовят!..

– Милая, да я ж до следующей остановочки и сойду… – заговорила елейным голоском старуха.

– Девушка, возьмите вот за двоих, – полицейский, прокряхтев, протянул ещё один полтинник, – и не надо сдачи… не люблю, когда мелочь звенит, – он хрюкнул, расплываясь в самодовольной улыбке.

«Следующая остановка – гостиница "Вера"» – вклинился в разговор скрипучий голос, зашелестел и, звякнув, продолжил унылым тембром: «Уважаемые пассажиры, в связи с обрушением моста на Крайнего, автобус по маршруту не идёт!» – снова что-то щёлкнуло, и заговорил прежний автоматический голос: «При выходе из автобуса не забывайте свои вещи. При обнаружении…»

– Да, не свезло мне сегодня! – поджала губы дама. – Ладно, к Светке зайду, – месяц уж не общались.

– А я к сестрёнке – всё равно мимо, – проговорил старичок.

– А никто не знает, тут закусочная подешевле есть? – спросил о чём-то задумавшийся полицейский, сразу превратившийся в старого доброго милиционера.

– В гостинице – там, на первом этаже, – ответил ему парень.

– А ты вообще помолчи, лень ему место уступить было… – сразу исчезло благодушие с его лица.

Парень закусил губу, и девушка вдруг захотела его уязвить посильнее:

– Действительно, зря ты так, сейчас бы никто не косился… – Она помолчала и, подняв голову, добавила: – Эх, ты!

Парень как-то странно на неё взглянул и вновь улыбнулся, только улыбка эта была очень грустной.

– Что ж, такой я – нехороший… Может, всё же проводишь чуток?

– Вот ещё! – она повела плечиком, подумав про себя: «Ну вот, начинается, сейчас проводить – потом на свидание пригласит, а то и приставать начнёт…»

Старичок тоже поднял голову и внимательно смотрел на них обоих.

– Что ж, – парень заметил этот взгляд и покраснел, – вы меня уж извините…

– Нечего тебе извиняться! – перебил его внезапно старичок, и девушка поймала улыбку билетёрши, всё ещё стоявшей неподалёку. – Это время сейчас такое! И люди такие, не слушай ты их!

Автобус устрашающе чихнул и стал тормозить. Вновь ожил динамик. «Остановка – гостиница "Вера". Конечная. Дальше автобус не идёт!»

Пассажиры засуетились и будто поплыли к открывшимся дверям, – вначале сгинула среди выходящих костлявая старушенция, за ней – полицейский. Парень ждал, не двигаясь с места. Поднялась надушенная дама – и билетёрша пошла к кабине автобуса.

Девушка задержалась, ей вдруг захотелось упрекнуть парня, словно он не оправдал каких-то её надежд, словно она в него верила, а он её подвёл, и вдруг произошло нечто необычное.

Старичок покряхтел и, встав с сиденья, направился к выходу. Девушка изумлённо смотрела ему в спину, а парень тем временем подобрал костыли и, опираясь на них, поковылял к выходу на одной ноге.

Что-то внутри неё дрогнуло, и она замерла на месте, смотря ему вслед. Парень был удивительно хорош собой, забавен и жизнерадостен, но только сейчас она заметила, чего ему не хватает.

Она обернулась вслед ушедшей билетёрше, огляделась по сторонам и бросилась следом за ним.

– Постой! – она оказалась рядом. – Я не знала… Думала… В общем, ты не будешь против, если я приглашу тебя на свидание?

– Но… парень растерялся.

– Гулять не будем, – смущённо улыбнулась. – Любишь зефир? – добавила она после неловкой паузы.

Парень улыбнулся: – Очень!

– Тогда идём, у меня как раз с собой! – и они вместе вышли из автобуса в белую непогоду.