Текст книги "НКВД против гестапо. Операции советской разведки"

После высадки союзников 6 июня 1944 года 11 июня 1944 года немцы меня снова арестовали и отправили в тюрьму Сен-Жиль.

Там меня неоднократно допрашивали. Допросы вращались вокруг того, в каких местах мог скрываться «Дядя», и прекратили допросы за пять или шесть дней до окончательного освобождения тюрьмы союзниками.

2 сентября 1944 года меня увезли с последним транспортом, который до Германии так и не добрался.

3 сентября 1944 года на брюссельском вокзале Петит Иль меня освободили.

Прочитано, подтверждено и подписано (подпись). Засвидетельствовано (подпись)».

Голландская «служба информации»

Группа Даниэля Гулуза

Даниэль Гулуз, немецкий еврей, родился в Амстердаме 28 апреля 1901 г. Сначала он работал столяром. В 1930 г. стал управляющим издательством «Пегас», выпускавшим коммунистическую литературу. Начиная с 1925 года он принимает активное участие в коммунистическом движении и в 1932 г. становится членом ЦК голландской КП. В 1934 г. в связи с покушением на голландскую королеву Вильгельмину его арестовывают.

В 1935 и 1936 гг. он участвует в создании голландской службы информации, которая должна была обеспечивать разведданными Москву. Гулуз должен был являться связным между этой службой и голландской КП. В 1937 г. он отправился в Москву и окончил там разведшколу. Вернувшись в Голландию, Гулуз организовал постоянно действующий радиомост между Амстердамом и Москвой. В качестве радистов у него работали два члена голландской КП – Август ван Проосди и Ян де Лаар, получившие техническую подготовку в Москве. Передатчик голландской службы информации обеспечивал также радиосвязь голландской КП с необходимыми организациями.

Гулуз поддерживал связь с членами немецкой КП в Берлине и с членами Коминтерна в Бельгии, Франции и Англии. Он оказывал значительную помощь Иоганну Венцелю при создании разведслужб в Голландии и установлении связи с Москвой после того, как вышли из строя передатчики самого Венцеля.

Перед началом Второй мировой войны Гулуз поехал в Москву для обсуждения дальнейших задач голландской службы информации и обеспечения работы советской разведывательной сети в Западной Европе. Там ему дали резервный радиомост.

Гуревич дважды ездил к Гулузу в Амстердам за помощью. В октябре 1939 г. он установил временную радиосвязь с Москвой. Гулуз оказывал услуги Гуревичу приблизительно до января 1940 года. В июле 1940 г. Гуревич вновь отправился к Гулузу и получил от него резервный шифр, который тот получил в Москве.

Советские разведорганы использовали Гулуза для обслуживания двух своих агентов, которых в 1942 г. парашютировали в Голландии. 2 июня 1942 г. Ян Вильям Крюйт-младший получил у него рацию и фальшивые документы. В своем докладе начальству руководитель английских специальных операций (ЗОЕ) указал, что Крюйт прибыл для выполнения заданий советской разведслужбы. Сразу же после своего приземления в Голландии Крюйт связался с Гулузом. Крюйт, получивший в Москве специальную подготовку, очевидно, намеревался создать собственную боевую организацию в Голландии. Осенью 1942 г. Крюйт, не имевший своего радиста, получил от Гулуза радиооператора, а вместе с ним и новый приемник.

30 ноября 1942 г. в Голландии парашютировал советский разведчик Петр Кузнецов, имевший псевдоним Франц Кюн. Кузнецов должен был укрепить группу Альфреда Кнехеля в Германии и в этой связи стал разыскивать Гулуза, который должен был установить нужные контакты. Отсюда можно было заключить, что Кузнецов, не имея связи с Кнехелем, подозревал, что в группу Кнехеля внедрились немецкие агенты.

Гулуз получил согласие от Москвы на то, чтобы вместо де Лаара ему передали Яна Крюйта. Де Лаара, как человека чересчур сентиментального, сочли неподходящим для подпольной работы. Москва согласилась с предложением Гулуза, и поэтому в марте 1943 г. Кузнецов обратился к Крюйту, чтобы вместе с ним готовить в Голландии кадры разведчиков для намечавшейся работы в Германии.

28 июля 1943 г. Крюйт и Кузнецов были арестованы гестапо. Кузнецов покончил жизнь самоубийством, чтобы не выдавать товарищей. Такова была инструкция Центра, снабжавшего свою агентуру соответствующими средствами, главным образом ампулами с цианистым калием. По-видимому, инструкции этой следовали лишь рядовые разведчики. Ни Треппер, ни Венцель, ни Ефремов, ни Макаров, ни Гуревич не стали руководствоваться инструкцией.

Эмигрантская группа Альфреда Кнехеля

Гулуз всячески поддерживал Альфреда Кнехеля, руководителя немецких беженцев, членов КПГ, перебравшихся в Германию. Приблизительно в середине 1940 года Кнехель создал разведгруппу, подготовил для нее агентуру и отправил ее в Германию для сбора информации. Информацию из Германии Кнехель получал в Амстердаме через курьеров. Затем она передавалась в Москву при помощи раций голландской информационной службы Гулуза. Время от времени информацию, полученную от немецких источников, Кнехель сообщал Антону Винтеринку, а тот с помощью аппаратуры, имевшейся в его распоряжении, передавал ее в Москву.

В начале 1942 года Кнехель решил создать в Германии собственную линию связи своей группы с Центром. Опасности, связанные с доставкой информации курьерами в Голландию, а оттуда – в Москву, были чересчур велики. Кнехель обратился к Гулузу за помощью в создании такой линии связи. Для этой цели Гулуз направил в Германию своего радиста ван Проосди. Спустя несколько месяцев ван Проосди вернулся в Голландию. Похоже, что эта поездка оказалась не слишком успешной. В начале 1942 г. Кнехель сам отправился в Германию и доложил Гулузу о трудностях, возникших при установлении связи. Летом 1942 года Гулуз утратил всякий контакт с Кнехелем. У него возникло подозрение, что немецкая группа разгромлена. В ноябре 1942 г. Москва направила в Голландию своего агента Кузнецова, уже упоминавшегося нами, чтобы тот добрался до Германии и стал работать радистом у Кнехеля. Как уже отмечалось, Гулуз убедил Москву, что это опасно. Так Кузнецов остался в Голландии. Однако в декабре 1942 г. Гулуз согласился отправить ван Проосди назад в Германию. Там в целях прикрытия он поступил на службу в берлинскую фирму «Квастенберг». Но Гулуз, как и ван Проосди, должно быть, понимал, что возможностей вернуться назад очень мало. И действительно, вскоре после приезда ван Проосди в Берлин его схватили гестаповцы.

Крах группы Гулуза

В начале 1943 г. Гулузу стало ясно, что ван Проосди и большинство членов группы Кнехеля арестованы. Он предупредил об этом агентов своей разведгруппы и «залег на дно».

Затем немцы добрались и до него. Долго молчавшего Гулуза после «допроса с пристрастием» перевербовали и начали охоту за его бывшими друзьями-коммунистами в Голландии. Первым был арестован Ян де Лаар. В августе 1943 г. был схвачен заместитель Гулуза Данкваарт. Одному из завербованных Данкваартом радистов, Ламбертусу Портеписзварту, как и Гулузу, удалось скрыться.

Осенью 1943 г. Гулуз узнал, что Данкваарта поместили в гаагский госпиталь. Рискуя жизнью, он помог Данкваарту бежать из госпиталя.

15 ноября того же года немцы схватили Гулуза в Утрехте, видно, разозленные той дерзостью, с какой ему удалось выкрасть из госпиталя Данкваарта. Вместе с другими заключенными его отправили в Ораниенбург. Впоследствии он рассказывал, что благодаря тому, что он взял себе псевдоним, в Ораниенбурге немцы его не трогали. После освобождения он вернулся в Голландию, где снова занялся коммунистической деятельностью, зачастую противоречащей взглядам руководства голландской КП. Гулуз скончался в сентябре 1956 г.

«Радиоигры» с Москвой из Парижа

Семь разведсетей «Большого Шефа»

В распоряжении у Треппера во Франции имелось семь отдельных разведывательных сетей, работавших на московский Центр. Каждая из сетей имела собственную сферу интересов и собственного руководителя. Эти сети работали параллельно, но совершенно независимо. Лишь руководители каждой из них имели прямой контакт с «Большим Шефом». Контакты эти заключались в регулярных встречах с ним. Разработанная Треппером система позволяла ему находить руководителей групп на заранее условленных местах. Такого рода связь не могла быть использована в обратном порядке, то есть руководители сами не могли устанавливать контакт с главным начальством. Предусматривались надежные меры предосторожности и «непотопляемости».

Перед этими семью группами стояли следующие задачи и они имели следующих руководителей:

1) «Андре» (Андре Гроссфогель): сведения по экономике и промышленности; обеспечение радиосвязи организации.

2) «Гарри» (Генри Робинсон): информация о французских военных и политических кругах, поступаемая из службы разведки правительства Виши (Второе бюро), из ЦК подпольной КП, а также из Англии и голлистских кругов (связь с ними была установлена Треппером лишь в сентябре 1941 года)

3) «Профессор» (Василий Максимович): информация из белогвардейских кругов; особые связи с различными службами вермахта.

4) «Врачиха» (Анна Максимович): информация из французских церковных и монархических кругов; особая связь с епископом Шапталем.

5) «Симэкс» (Альфред Корбен): информация из немецких административных учреждений и фирм; финансовые организации.

6) «Ромео» (Исидор Шпрингер): руководитель лионской группы; связь с американскими и бельгийскими дипломатами.

7) «Сиерра» (Гуревич, он же Виктор Сукулов, он же «Кент»): руководитель марсельскои группы; информация из кругов адмирала Дарлана и генерала Жиро; связи с французскими официальными учреждениями.

Гроссфогель, который фактически вел дела «Симэкс», опасался, что его еврейская национальность может повредить контактам фирмы с немецкими оккупационными властями. Поэтому он вышел из состава администрации и занялся секретными радиосвязями сети. Его место занял Альфред Корбен, сочувствовавший коммунистам. Он-то и стал директором фирмы. Вначале он не подозревал о связи фирмы с разведывательной деятельностью. Однако начал об этом догадываться. Впоследствии он стал курьером лионской и марсельской сетей, пользуясь для этого деловыми поездками в свободную зону Франции. Он установил хорошие отношения с немцами, которые пригодились ему и как директору фирмы «Симэкс».

Помимо обеспечения связью сети Треппера в задачи Гроссфогеля входил и подбор домов и помещений, которые можно было бы использовать в конспиративных целях, например, для встреч, для расположения в них «почтовых ящиков», то есть пунктов сбора информации. Иногда эти обязанности он возлагал на своих агентов. К примеру, чета Жиро должна была подбирать найденные адреса для курьеров и хранения радиоаппаратуры.

Финансирование

Сеть Треппера финансировалась как из доходов фирм прикрытия, так и специальными субсидиями из Москвы. Ежемесячная сумма, которой она могла располагать, составляла от 8 до 10 тыс. американских долларов. На допросе в гестапо Треппер сообщил, что постоянного финансирования его разведсети не существовало. Суммы затребовались перед началом той или иной операции. Вплоть до нападения Германии на СССР ходатайство о субсидиях он направлял в советскую военную миссию, и средства поступали к нему через советского военного атташе. С начала войны в связи с ликвидацией советской миссии Треппер такого рода ходатайства направлял в Москву по радио, после чего деньги в долларах переправлялись ему курьером через Швейцарию. Какое-то время это поручение выполнял один швейцарский коммерсант. В конце 1941 г. связь эта оборвалась, после чего Треппер оповещал Москву по радио о том, какая сумма ему нужна, а также о том, где, когда и каким образом ему можно ее передать. В радиограммах приводилось описание лица, которое должно привезти деньги, пароль и все другие данные, которые должны были гарантировать доставку денег.

Наличные деньги использовались для содержания как самого Треппера, так и его агентов, а также для оплаты расходов по выполнению специальных заданий. К ним относились расходы, необходимые для поддержания знакомств среди представителей деловых кругов, с помощью которых можно было получить необходимую информацию и материалы, для приобретения оснащения различных жилых помещений и конспиративных квартир. Треппер должен был отчитываться перед Москвой за получение и расходование тех или иных средств.

Перед войной Треппер получал содержание около 350 долларов в месяц, которое было уменьшено до 275 долларов после того, как его семья вернулась в СССР. Содержание Гроссфогеля составляло приблизительно 175 долларов, но впоследствии было увеличено до 250 долларов. Эти суммы должны были покрывать обычные нужды; для оплаты дополнительных расходов и расходов, связанных с различного рода поездками, предусматривались добавочные суммы.

После июня 1941 г. выплаты были значительно сокращены и не превышали 100 долларов в месяц. Правда, к этому времени значительные доходы приносили фирмы «Симэкс» и «Симэкско», так что уменьшение содержания с лихвой компенсировалось этими барышами.

В отличие от присланных Москвой разведчиков местные агенты оплачивались нерегулярно. Их гонорары определялись ценностью выполненной ими работы. Треппер обычно платил своим агентам-женщинам около тысячи французских франков – больше, чем мужчинам. «Большой Шеф» объяснял это тем, что женщинам приходится больше тратить на наряды. Различным связным и второстепенным агентам Треппер платил от четырех до десяти тысяч французских или бельгийских франков. Треппер отчитывался в израсходованных суммах в долларах, потому что американская валюта оставалась стабильной в течение всей войны, а бельгийские и французские деньги постоянно падали в цене.

После того как Треппера арестовали, он показал немцам баланс полученных и выплаченных сумм, которые в период с 1941 по 1942 г. составляли свыше 20 тыс. долларов ежегодно. Оригиналы документов, на основании которых «Большой Шеф» составил свой отчет, были спрятаны в часы в одном из его домов; однако они были обнаружены немцами с помощью самого же Треппера. Оригиналы расписок и расчетов в целях безопасности, он уничтожил, но сам снял с них копии для последующего отчета перед Москвой.

Откладывались деньги и на непредвиденные расходы. В действительности у Треппера были два резервных фонда, а возможно, и больше. Один состоял из золотых соверенов (английских золотых монет стоимостью 20 шиллингов, или 1 фунт стерлингов, с официальной стоимостью, не превышавшей официальный курс, но представлявших большую ценность для коллекционеров, поскольку каждая содержит 7,45 г. золота) стоимостью около тысячи долларов, которые были спрятаны в коробки из-под мармелада. Сокровище это прятал у себя один из агентов «Большого Шефа». Однако сам «Большой Шеф» сообщил, где находятся тайники. Другое хранилище оказалось недоступным для гестаповцев. Это сокровище находилось у Жана Спаака, который хранил у себя для Треппера деньги и документы в стальной кассете. После того как ему удалось убежать от немцев, Треппер все это забрал с собой.

Генри Робинсон

В августе 1941-го Центр дал Трепперу указание связаться с советским разведчиком Генри Робинсоном, который развил очень активную деятельность и самостоятельно сообщал собранные им сведения в Москву. Первая встреча «Большого Шефа» с Робинсоном состоялась в начале сентября 1941 г. на квартире Анны Гриотти, любовницы Робинсона. В качестве советского разведчика Робинсон работал в странах Западной Европы еще с 1930 г., после того как ему был передан разведывательный аппарат французской КП.

В 1930-х гг. Робинсон возглавлял отдел связи Коминтерна в Западной Европе. В те же годы он был хорошо известен НКВД. Сущность работы внешней разведки в России оставалась почти без изменений. Менялись только названия. В царское время она называлась Охранное отделение, после революции – ЧК, затем ОГПУ, НКВД, МВД, КГБ и в «новой России» – ФСБ.

Один из агентов Робинсона в 1930-х гг. работал в Англии в Королевском научно-производственном авиационном предприятии («Royal Aircraft Establishment»). Этот агент уносил с работы домой нужные бумаги, затем, перефотографировав их, возвращал назад.

«Гарри II», оставшийся неизвестным разведчиком Красной Армии, очевидно, имел опорный пункт в Париже с начала 1934 г., после того как принял дела Эрнста Вайса, работавшего на Британских островах. До марта 1936 г. Вайс имел свой штаб в Париже. Связь с Москвой он поддерживал через военного атташе при советском посольстве в Париже.

Впервой половине 1937 г. «Гарри II» передал свою агентуру, работавшую против Англии, Генри Робинсону. Хотя Париж и оставался базой Робинсона, он размещал ячейки своей сети и в других местах.

Находясь в Париже, он обсуждал создание разведсети в Скандинавских странах; после поездки в Швейцарию участвовал в переговорах об установлении связей с агентами на Балканах, в Греции и Италии. Судя по всему, он решал технические вопросы. С такими же задачами он сталкивался при поездках в Англию.

Английский агент Робинсона поддерживал связь со своим шефом по почте, возможно, привлекал к этому и курьерскую службу. Для этого понадобилась шифровальная книга, с помощью которой шифровались наиболее секретные параграфы донесений. Имена, стоящие в начале и в конце письма, не имели никакого отношения к тому или иному участнику разведгруппы. В письмах такого рода было принято использовать имена фиктивного получателя и отправителя. После ареста Робинсона у него на квартире были, к примеру, обнаружены следующие правила книжного кода, которыми пользовались Робинсон и его английский агент:

«Каждая буква или слово выражается шестью цифрами».

Например: 59042259 – стр. 59.

04 – четвертая строка сверху.

22 – 22 буква в строке.

590422 – Wings (крылья). 22-я буква является первой буквой слова, в данном случае – Щ следовательно, подразумевается все слово, а именно Wings. Если имеется в виду только одна буква, тогда первую букву слова следует пропустить.

«Чтобы экономить время, следует использовать целые слова. Числительные следует записывать словами и цифрами, например, 9 – девять. Во избежание ошибок не нужно использовать строки книги, в которой приводятся цифры. То же касается и страниц книги, в которых приводится оглавление».

«Зашифрованный текст должен быть на английском языке; незашифрованный текст сообщения может быть на французском или немецком языках».

«Для большей надежности число страниц шифруется следующим образом:

Перед началом зашифрованного текста ставятся три цифры, к примеру, 017. Это значит, что страница 17 книги будет выражаться сочетанием 01 и так далее. Для того чтобы зашифровать слово «Wings», пишите не 590422, а 430422 (если страница 17 заменена цифрами 01, а на 16 предыдущих страниц незачем обращать внимание, то есть она вычитается из 59)».

«Чтобы следовать выбранной системе, вы можете расчленять цифры на произвольно подобранные группы. Если часть сообщения передается открытым текстом, то каждый зашифрованный кусок должен иметь свое собственное трехзначное число для шифрования».

…Паспортами Робинсона обеспечивал Макс Хабиянич из Базеля. Он прибегал к услугам Анны Мюллер. Эти паспорта, по-видимому, предназначались для его агентов. Но вполне возможно, что Робинсон или такие же, как он, агенты желали обеспечить такими документами самих себя.

После ареста Робинсона и обыска у него, кроме паспорта на его собственное имя, нашли следующие документы: швейцарский паспорт на имя Отто Верли, выданный в Базеле в феврале 1935 г., продленный в этом же городе в апреле 1938 г. до апреля 1941 г.; швейцарский паспорт на имя Альберта Готтлиба Бюхера, выданный в мае 1938 г. и действительный до сентября 1940 г.; швейцарский же паспорт на имя Альфреда Мерлана. Место выдачи: Базель. Время выдачи: май 1938 г., действителен на год, продлен в июле 1939 г. до июля 1942 г. Кроме того, у него было удостоверение личности на имя Альфреда Дуайена, выданное в Эрзо, Бельгия, в октябре 1921 г. Очевидно, у него были и другие документы, но их при обыске не обнаружили.

Выяснилось, что Робинсон имел источник поступлений средств, который служил ему резервной кассой, и что он располагал большими суммами, которые были необходимы ему главным образом для оплаты работы своих агентов. Еще с довоенных времен он постоянно платил агентам в Англии по 8–10 фунтов стерлингов (от 160 до 200 рейхсмарок) в неделю, включая накладные расходы.

В конце 1940-го или начале 1941 г. Робинсон отправил в Швейцарию курьера с целью установления связи с Рашель Дюбендорфер. На основании материалов, которые она получила от своих агентов, которым ей было нечем платить, Робинсон, не дожидаясь одобрения Москвы, переслал ей 2 тыс. долларов из собственного резервного фонда.

До сентября 1941 г. Робинсон передавал свою информацию посреднику, который отправлял ее в советское посольство в Париже для дальнейшей пересылки в Москву, скорее всего, с дипломатической почтой. Со своим посредником он встречался в заранее обусловленных местах. К сожалению, Робинсон не предпринял никаких мер для того, чтобы в экстренных случаях особо важная информация попадала прямо в Москву. В результате в период его болезни в конце 1940 г. связь с Центром не поддерживалась.

После сентября 1941 г. Робинсон получал сообщения с помощью передатчика Макарова согласно договоренности между Робинсоном и Треппером при их личной встрече. В то время оба использовали одни и те же линии связи для передачи информации в Москву до тех пор, пока у Робинсона не появилась собственная рация. Группа Робинсона не приняла своевременных мер для установления радиосвязи с Центром. У нее имелись технические средства и шифры, но не было своего радиста. Робинсону так и не удалось использовать свою радиоаппаратуру.

Информацию, поступавшую от Робинсона и других агентов, получало бюро советского военного атташе в Париже, чтобы переправить ее далее, в Центр. Благодаря своей связи с атташе Робинсон передавал некоторые доклады, предназначенные для Москвы, некоему посреднику, а тот доставлял их военному атташе при правительстве Виши.

«Робинсоновские бумаги»

Выданный Треппером Робинсон был арестован немцами. Он сообщил им адрес своей гостиницы. Номер, занимаемый Робинсоном, подвергся тщательному обыску. Помимо обнаруженных бумаг немцы наткнулись на ряд агентских сообщений, сложенных в портфель, спрятанный под половицами. В бумагах были найдены его личные документы, донесения, указания по шифрованию и сообщения, как составленные им самим, так и предназначавшиеся для него. Оригиналы этих материалов в руки американцев, захвативших архивы зондеркоманды, так и не попали. Очевидно, они были направлены в РСХА и стали добычей советских войск вместе с массой гестаповских документов, которые были переданы после окончания войны в Восточный Берлин.

Группа абвера III Р во Франции направила копии «Робинсоновских бумаг» своим коллегам в Бельгию. Эти фотокопии в результате боевых действий британских войск в Бельгии были ими захвачены. Затем эти документы при изучении их в английском Главном управлении контрразведки и американском Управлении стратегических служб, занимавшемся контрразведкой, были ошибочно закаталогизированы или положены не туда, куда следует, и считались утраченными до 1947 г., когда англичане их обнаружили и частично перевели.

В 1966 г. англичане так писали об этой находке: «В бумагах Робинсона не было прямых доказательств существования агентов, работавших на него в Великобритании. Однако они свидетельствуют о том, что в 1930-е годы Генри Робинсон играл важную роль в осуществлении планов русской разведки в отношении Великобритании. Ряд моментов в них и до сего времени представляют интерес для исследователей, живущих по обеим сторонам Атлантического океана…»

При пересылке «Робинсоновских бумаг» бельгийской зондеркоманде парижское отделение абвера в сопроводительном письме от 19 января 1943 г. указывало, что советский агент, известный под псевдонимом «Гарри», после ареста последнего сотрудниками РСХА был отправлен в Берлин, поскольку «его разыскивали в рейхе начиная с 1930 г. и его контакты в партийных и политических кругах прослеживались вплоть до высших кругов рейха».

«…Он был чрезвычайно важной личностью, которая играла весьма активную роль уже в период оккупации Рурской области. К началу германско-советской войны, он, согласно его собственным показаниям, занимался разведкой в военных целях. Проявил себя умным и находчивым, что подтверждается Треппером, и установил превосходные отношения с голлистскими кругами. После того, как он вернется в Париж, его необходимо об этом обстоятельно допросить».

В «Робинсоновских бумагах» упоминаются имена значительного числа лиц, личности многих из которых так и не были окончательно установлены. Расшифрованы лишь отдельные псевдонимы. К примеру, «Сисси» – это Рашель Дюбендорфер, советский агент, действовавшая в Швейцарии во время Второй мировой войны против Германии.

В 1961 г. французской контрразведке стало известно, что Робинсон был сотрудником известного советского агента Кима Филби, который в 1960-х гг. внезапно исчез в Англии и затем появился в Советском Союзе.

«Радиоигры»

Как уже говорилось, в 1942 году немцы решили начать «радиоигры» с Москвой с территории Бельгии и Франции. После этого решения зондеркоманда Паннвица установила две радиостанции в предместьях Парижа. Использовались передатчики немецкой охранной полиции («Шупо»). Когда советский Центр потерял связь с Треппером, у него возникло подозрение относительно «Большого Шефа». Постоянно испытывавший трудности с обеспечением радиосвязи, Треппер неожиданно наладил ее. Во время «радиоигры» московский Центр ни разу не выражал своих сомнений насчет его лояльности. А между тем его руководство не могло не обратить внимание на то, с каким трудом поступали донесения от Треппера начиная с осени 1941 г. и с какой легкостью они стали приходить после 25 декабря 1942 г.

Немцы, составлявшие текст донесений, которые следовало передать в Москву, не всегда оказывались достаточно внимательны. Были случаи, когда они передавали один и тот же материал по нескольку раз. Например, 22 марта 1943 г. были переданы одна за другой две части донесения. 5 апреля 1943 г. первая часть была снова передана в Москву в качестве; самостоятельной информации. Затем обе части были переданы 16 апреля в виде донесения, состоящего из двух частей, а вторая часть – как отдельные донесения – 27 апреля 1943 г. В этот день Москва получила донесение, якобы поступившее от «Фабриканта», т. е. Абрагама Райхмана. Аналогичное донесение, без указания источника, было передано 16 марта, а затем 23 марта 1943 г.

Еще один пример несогласованности. 30 июня 1943 г. немцы передали по другой рации сообщение, которое слово в слово повторяло донесение, в тот же день переданное Треппером, хотя один советский агент должен был находиться в Париже, а другой – в Марселе. Этот другой агент, Гуревич, который вел «радиоигру» под условным названием «Марс», летом 1943 г. был переброшен немцами в Париж и поселен вместе с Треппером на вилле, где оба получили возможность вместе разрабатывать планы на будущее. Даже если в Москве не догадывались, что Гуревич работает под контролем немцев, такое неоднократное повторение донесений должно было бы насторожить Центр.

Одной из непременных задач всякой «радиоигры» является снабжение противника дезинформацией. Последняя должна быть убедительной, однако, особенно когда речь идет о сведениях военного характера, они должны быть тщательно отфильтрованы, чтобы не нанести ущерба собственной армии и не раскрыть секретных данных, например, количество частей, их расположение, численность и вооружение. Осуществить такого рода дезинформацию по отношению к московскому Центру было исключительно сложно, поскольку общепринятая практика заключалась в том, чтобы ставить одинаковые задачи различным разведгруппам и таким образом сравнивать получаемые сведения.

Проблему эту немцам решить не удалось. От разведчиков, обосновавшихся в Швейцарии, Центр получал первоклассную информацию, поставлявшуюся из Берлина высокопоставленными членами вермахта, ОКБ (верховного командования вермахта), ОКХ (верховного командования сухопутными войсками) и др., едва такие ценные сведения попадали им в руки. Благодаря этому Москва имела в своем распоряжении эталон, который служил ей как бы прививкой от дезинформации, касающейся перемещений и дислокации немецких войск.

Во время всего периода «радиоигры» Треппера немцы сообщали лишь информацию общего характера, приводя при этом причины, по которым было невозможно достать более конкретные сведения. Такого рода отговорки были не свойственны Трепперу, который многие годы снабжал Центр первоклассной информацией и не допускал в работе сбоев или провалов.

Требования Центра о поставке ему точных, подробных данных становились все более настойчивыми. Офицеры зондеркоманды, которые вели «радиоигру», зависели в своей работе от главнокомандующего Западным фронтом. Чем больше упорствовал Центр, тем труднее приходилось немецким контрразведчикам.

5 июня 1943 г. немецкий главнокомандующий в письменной форме изложил свои соображения. Он указал, что он против передачи разведданных для продолжения «радиоигры» «Эйфель». Он отметил, что московский Центр вот уже некоторое время ставит настолько конкретные вопросы военного характера, что «радиоигра» может продолжаться лишь в том случае, если на них будут даваться столь же конкретные ответы, «иначе Москва поймет, что ее водят за нос». Поэтому он решил не брать на себя ответственность за предоставление информации, необходимой для «радиоигры». Он также придерживался того мнения, что военное положение немецких войск на Западе таково, что нет никакого смысла вводить Москву в заблуждение.

Однако, по мнению зондеркоманды, смысл продолжать игру все-таки был. Сотрудники СД и полиции безопасности (Зипо) были соответствующим образом проинформированы. Что из этого получилось, не известно, однако 17 июля 1943 г. главнокомандующий войсками Западного фронта предоставил немецким контрразведчикам дополнительный материал для продолжения игры.

После бегства Треппера в сентябре 1943 г. операцию «Эйфель» пришлось прекратить; началась «радиоигра» «Кента» (операция «Марс»), продолжавшаяся до конца войны (уж не за нее ли в 2004 г. он получил орден от петербургских властей?).

Если посмотреть на донесения, предоставленные Трепперу для его «игры», то мы увидим, что в ряде случаев зондеркоманда передавала в Москву информацию, которая якобы была получена ранее «Фабрикантом» (Абрагамом Райхманом). Эти ссылки на источник должны были подсказать московскому Центру, что Треппер работает под контролем противника, поскольку «Фабрикант» был мелкой сошкой в брюссельской разведывательной группе. В его задачи входило изготовление фальшивых паспортов для членов разведгруппы; им двигали в основном корыстные интересы. А за тем, чтобы добывать разведывательную информацию, к нему обращались редко. Поэтому Москва должна была догадаться – по крайней мере, в то время, когда начиналась «радиоигра» – что Райхман, как и его возлюбленная, Мальвина Хофштадтерова (Грубер), в 1942 году были арестованы гестапо и затем перевербованы.