Текст книги "Тетрадка с лабазной мари"

08 сентября 1964 г.

Здравствуй, дорогой Федя!

Случилось у меня в отряде ЧП – пропал рабочий. Ничего такого за ним не замечалось, поставили, как обычно, на проходку канавы, а вечером он не пришёл. Искали-искали, подняли местных, они и обнаружили тело через восемь дней в тридцати километрах. Никаких внешних признаков. Вероятно, от истощения. Прибыл следователь. В общем, сам понимаешь, дело неприятное и от работы оторвали. Какой-то неудачный сезон у меня в этом году.

Уже хочется домой, отмокнуть в ванне, выспаться на простынях… До декабря отчёт, после – в отпуск. Поедем, как обычно к родителям в Рязань. Наверно придётся в этом году заняться ремонтом квартиры. Да, мечты… Тут ещё дел по горло. А уже заморозки. Мне ведь так и не прислали техника взамен сломавшему ногу. Приходится самому и за техника, и за начальника. Ничего, полезно вспомнить. Лишняя нагрузка тонизирует.

На самом деле, трудности закаляют, они дают опыт борьбы, прежде всего с самим собой. В противоположность этому жизнь лёгкая, хоть и привлекательна, совершенно бесполезна, из неё человек ничего не выносит, кроме лени.

Интересный разговор вышел на днях с каюром. Он с удовольствием ест жареную картошку, всегда добавку просит. Спрашиваю: «У тебя, наверно, весь огород картошкой засажен?» «Нет огорода». «Что не растёт картошка у вас?» «Растёт. Русские сажают, хорошо растёт». «Почему же вы не сажаете?» Знаешь, что он мне ответил? «Землю ковырять нельзя, ей больно».

Ну, тут я его поймал. Говорю: «Земле значит, от лопаты больно, а когда ты зверя стреляешь, ему не больно?» Так он мне целую лекцию прочёл, как неразумному ребёнку.

Суть её такова. Зверей много, у всех зверей есть свой хозяин – у сохатых свой, у оленей свой, у зайцев свой. Попросишь хозяина зайцев, он тебе одного-двух зайцев даст. Конечно, зверю больно, но ты извинишься, попросишь прощения и обоснуешь необходимость, и зверь поймёт и простит, тем более, его хозяин к человеку послал. А душа того зверя вернётся в новорождённого и будет жить в новом теле. Тайга большая, у неё тоже свой хозяин есть. В другом месте другой лес, у того тоже хозяин. Так же у гор, озёр, рек. Их много. А земля одна, она – мать! Как можно её обижать?

Я возражаю: «Но ведь русские имеют огороды, копают землю, им ничего от этого не делается. Почему же вы боитесь?» Он говорит: «Мы не боимся, мы не хотим обижать». Что тут скажешь – своеобразная философия первобытных людей, которая имеет право быть.

Федя, передавай привет Дусе и Кларочке. Скоро уже мы все вместе соберёмся за общим столом!

До свидания.

Твой В.

08 июня 1965 г.

Дорогой Федя, здравствуй!

В этом году весна ещё более поздняя, чем в прошлом. Мне пришлось по делам прибыть на базу и сегодня ожидается борт, с которым отправлю это письмо и надеюсь получить встречные письма, в том числе и от тебя.

В этом сезоне у меня в отряде кроме трёх человек все новые. Я с самого начала выдвинул требование под страхом увольнения: не рубить без нужды деревья и не стрелять зверьё без пищевой необходимости или личной защиты. Меня не понимают, но боятся как начальника. Правда, один высказался что-то о статьях КЗоТа, на что я ответил, что меня всё равно не уволят, поскольку заменить некем, да и проступок нетяжёлый, а он лишится заработка, ещё и получит плохие характеристики. В общем, вроде стараются. Пока и происшествий не случалось. А то по итогам прошлого сезона получил выговор за повышенный травматизм сотрудников.

Стала получше связь, и мы следим за политикой в мире. Больше всего, конечно, волнуют безжалостные бомбардировки вьетнамских мирных деревень американской авиацией. Чего им, американцам нужно во Вьетнаме? Там же ничего нет, кроме джунглей. Такой маленький отважный народ противостоит такому циклопу и не собирается сдаваться!

С другой стороны, государства чем-то похожи на высокоорганизованные организмы. Для того чтобы быть здоровыми, быть в тонусе, им нужны стрессы, нужны внешние воздействия, побуждающие к действиям. Нужны войны. Государство без войны, как животное в комфортных условиях – кровь застаивается, появляется ожирение, болезни, атрофия всех желаний. Государствам регулярно нужны напряжения, нужны войны. Но не постоянно изматывающие и не слишком разрушительные, с небольшими перерывами на отдых. С небольшими. Большой перерыв между войнами гибелен для государства. Начинается внутреннее разложение и смерть от социальных болезней.

Поэтому нужно напряжение в мире, нужны противостоящие силы. Советскому Союзу нужны сильные США, или Германия, или Япония – кто угодно, лишь бы это был реальный активный враг. Тогда страна мобилизуется, и организм её живёт активной здоровой жизнью, наращивает свой потенциал, чтобы победить в возможной войне. Вот, Федя, такие, может быть, кощунственные мысли пришли мне в голову в связи с последними событиями во Вьетнаме.

А ещё подумалось, как нам повезло, что мы живём не при капитализме. Там ведь, на самом деле, невероятно трудно оставаться человеком. Сама идея капитализма замечательна – с помощью этого государственного устройства люди проверяются на верность главным человеческим качествам. В капиталистическом обществе вся жизнь построена на нарушении общечеловеческих (и общехристианских, кстати, тоже) законов. Не укради, не обмани, не убей, не делай другому того, чего не желаешь себе, помогай ближнему, будь бескорыстен, честен… – все эти постулаты постоянно предлагается нарушить за деньги и такое нарушение восхваляется и поощряется. И несмотря на то, что в каждой деревеньке Западной Европы стоит кирха или костёл, прихожане с удовольствием, помолившись, «продают душу дьяволу» – идут на сделку с совестью. У многих и совести нет, им ещё легче. Трудно тем, кто не желает нарушать, не хочет жить по предлагаемым ложным законам. Лишь единицы проходят жизнь, не запятнав себя. Они, наверно, и достойны называться Людьми. Нам в этом отношении гораздо проще, нам не нужно наступать на собственную совесть.

Федя, ты знаешь, я тихонько завидую местным жителям. Они крайне редко получают новости из мира. Они живут в тайге и с тайгой, и новости тут таёжные, простые и понятные, а законы и отношения неизменны веками. Вот он сидит вечером рядом со мной у костра, смотрит на небо и думает о звёздах или о погоде на завтра, а я рядом с ним смотрю на небо и думаю о проклятых капиталистах! Что-то тут не совсем правильно, а что – понять не могу.

Закругляюсь. Получилось в этот раз какое-то политическое письмо.

Красавицам Евдокии и Кларе пламенный привет из дальневосточной тайги!

До свидания

Твой В.

14 июля 1965 г.

Здравствуй, Фёдор!

Я написал тебе сразу два больших письма, но, к сожалению, они утонули при переправе через неожиданно разгулявшуюся речку. Унесло оленя вместе с вьюками. Найти не удалось.

Может быть, таёжные духи умышленно сделали так, чтобы мои пространные эмоциональные высказывания не дошли до тебя. Но я всё-таки хочу хотя бы кратко ответить на твоё письмо от 18 мая с.г., которое не даёт мне покоя.

Это что же получается, что ты кивал головой и соглашался со мной при наших беседах из интеллигентной скромности? И всё-таки, я благодарен тебе за это письмо, поскольку ты решился сказать прямо всё, что обо мне думаешь.

И вот я тебе отвечаю. Как же ты мог такое обо мне даже предположить?! Ты недостаточно меня знаешь? Ведь я уже девять лет член Партии. Я кладу все силы ради преумножения богатств нашей Родины! Подозреваю, что ты меня просто не так понял или не хочешь принять мои допущения о существовании духов, о которых толкуют местные старики, и эта вера у них не проходит многие века. Понимаешь, какая штука, городской человек может верить в самые несуразные вещи и при этом жить припеваючи, поскольку вера никак не соотносится с его благополучием. В городе всё опосредовано и проследить достоверно, откуда берутся, к примеру, болезни или достаток конкретного человека, невозможно. В тайге и тундре всё очень тонко, всё на грани. На грани жизни и смерти! Ты сам это наблюдал и ощущал на собственной, как говорится, шкуре. Тут нельзя верить во что попало, местные верят только в действенные вещи, благодаря чему и выживают в этих жутких, почти первобытных условиях.

Я же желаю лишь разобраться в этих верованиях и, если окажется, что они и вправду действенны, использовать во благо народа. И природы тоже.

Вот посмотри, территория, на которой я веду поиски уж который год, равна какой-нибудь европейской стране. Я тут, можно сказать, король, и подданных у меня всего три десятка, не считая оленей и собак. Тут при желании даже повоевать не с кем – нет соседей и нет границ… И вот, за все эти годы мы только теперь нащупали рудное тело столь необходимых стране минералов. Потрачена уйма средств и сил, и ещё неизвестно, что из этого получится.

Но представь себе, просто представь, что с духами гор можно общаться. Вижу, как ты сейчас закуриваешь и ходишь из угла в угол. Ну, просто пофантазируй. Ты же любишь научную фантастику.

Итак, мы имеем на всю страну 2—3 десятка специалистов по общению с природными объектами. Каждый выезжает в свой регион и опрашивает духов, или неважно как они называются, на предмет наличия конкретных полезных ископаемых. На месте оконтуривают месторождения, после чего туда приходит техника и изымает руду. Выгода необыкновенная и обоюдная: страна не тратит деньги и драгоценное время на разведку, и мы не коверкаем землю тысячами разведочных шурфов на гигантских территориях.

Вот про что я тебе толковал в наших застольях зимой, а ты подумал…

(У этого письма нет окончания – утерян второй листок).

23 августа 1965 г.

Дорогой мой Федя, здравствуй!

Да нет же, конечно я на тебя не обижаюсь! Напротив, мне нравится с тобой спорить и обсуждать волнующие меня вещи.

Ты пишешь, что Клара перестала слушать твоих советов и «отбивается от рук». Подозреваю, что и моя Тома ведёт себя теперь так же. Не вижу в этом ничего страшного. Думаю, ты просто забыл себя в таком возрасте. А ты разве слушал советы старших? Конечно, ты можешь предостеречь дочь от ошибок на основе своего жизненного опыта. Но ей нужен свой собственный опыт. Считаю, что молодёжь должна набивать собственные шишки. Не волнуйся, Федя, всё выправится, и будут наши дочери хорошими жёнами и мамами. Ты не забывай, что кроме родителей у наших детей есть ещё пионерская и комсомольская организации, которые направят на нужный путь и спуску, если что, не дадут.

Смотрю, ты становишься философом, если стал писать на темы смысла жизни. А как тебе моя вот такая версия?

У человека есть смыслы, обусловленные биологией организма: поиск пищи, размножение, уход за детёнышем, выживание в среде. Все остальные помыслы – надуманы. Они обусловлены мыслительной деятельностью мозга. Если основные задачи выполнены или их осуществление обеспечено, то человек начинает умом искать смыслы для своей жизни и выдумывает, что бы такое сделать. В зависимости от воспитания и интеллекта это могут быть изобретательство или занятие искусством, питие пива или водки, накопление богатств или занятие словоблудием философии, как в этом конкретном предложении. Но всё это – ненужные человеку в действительности вещи, а кроме того практически все эти занятия вредят окружающей среде. Все смыслы человеческой жизни, кроме выживания и размножения, искусственны и вредны природе.

Но тут я сам себе стану отчасти противоречить. Всё вышесказанное верно для государств, где человек предоставлен сам себе и живёт лишь главными инстинктами и стремлением к наживе. А в Советском Союзе всегда и непременно имеется смысл человеческой жизни – работа на благо всего народа и на увеличение мощи Родины. Этим нам, несомненно, повезло по сравнению с капиталистическими странами – вся наша жизнь подчинена одной общей идее социализма. Этим-то и обусловлен антагонизм с мировым капитализмом. И если бы человечество не развилось до стадии социализма, то можно было бы утверждать, что разум – самоубийственная ошибка природы.

Дорогой Федя, если уж потянуло тебя к философии, то, пожалуй, зря ты ушёл из практической геологии. Ты же знаешь, что тут, среди этих, в общем-то, не слишком красивых сопок, пожалуй, единственное место, где чувствуешь себя действительно независимым и свободным для размышлений. Даже некоторые рабочие едут в экспедицию не столько ради денег, сколько ради личной свободы. Он рубит свой шурф в мерзлоте, пьёт чифирь и молится, чтобы подольше не приходила зима, когда придётся возвращаться в посёлок или в город.

А я завёл себе нового консультанта из местных. Он, как и предыдущий, рассуждает весьма разумно и объясняет свои позиции толково. Он несколько повернул моё сознание в том смысле, что духи обычно есть неподалёку от нас, и что мы всегда находимся на территории одного из них. Хозяев нужно уважать и не нарушать порядок в их владениях, нужно просить разрешение даже на проход по их территории, а лучше ещё и благодарить. То есть, он сместил мою точку зрения «человек шагает как хозяин» на противоположную, что мы лишь гости у хозяев и обитателей данной местности и обязаны вести себя прилично.

Конечно, такая точка зрения совершенно непривычна и крайне не устраивает большинство людей. Может именно поэтому люди принципиально не замечают духов и категорически не признают их существование, чтобы сохранить своё моральное право хозяйничать на всей планете безраздельно? Но ведь если мы завяжем глаза и войдём в чужой дом, он всё равно останется чужим домом. Не лучше ли будет выправить положение, если уж мы считаем себя существами разумными?

На этом заканчиваю. Расписался, а дела не ждут.

Дусе и Кларочке привет!

До свидания.

Твой В.

15 сентября 1965 г.

Здравствуй, дорогой Федя!

Здесь уже осень вошла в права окончательно: тёмно-синее небо, золотые лиственницы, брусника в изобилии после заморозков сладкая. На склоне гольца, на брусничнике второй день пасётся медведь. Хорошо видать. Предлагали добыть. Но мне жалко. Мяса на кухне пока в достатке, пусть живёт. И духов не хочется лишний раз тревожить. Я ведь теперь не могу не попросить разрешения и не поблагодарить, даже если охочусь не сам. Всё равно всё идёт в общий котёл.

И вообще, я теперь рассматриваю свою работу в поле как паломничество в обитель первобытных духов природы. Я окончательно уяснил себе существование духов и нужны весьма веские аргументы, чтобы меня в этом разубедить.

В связи с этим думал, почему же возникло и широчайшим образом распространилось учение о единобожии в столь древние времена? Вижу следующее объяснение.

Идея единобожия могла возникнуть только в пустыне. Иудеи подхватили единобожие потому, что у них кроме овец, людей и денег нет предмета для размышления. Эту идею с восторгом приняли европейцы – жители каменных городов, где есть только люди и их отношения (крысы не в счет), и ни единой травинки.

Думается, что если верховный бог и существует, то имя ему – Природа! Но он вовсе не один во вселенной.

Спросил об этом у моего консультанта в этих щекотливых вопросах. Он сказал, что о Христе они знают, иногда к нему даже обращаются, но редко. Спрашиваю, почему же не прижился он среди них? Отвечает: «Он высоко, ему некогда, у него большие дела, не до нас. У нас свои боги тут, рядом, они нас знают, мы их знаем, к ним и обращаемся». Вот так.

У нас настоящий аврал, мы катастрофически не успеваем оконтурить обнаруженное месторождение – оказалась весьма сложная морфология рудных тел. Работы минимум на четыре-пять недель, но их уже нет. А разворачивать снова отряд на следующую весну ради подбирания сегодняшних «хвостов» нецелесообразно, да и просто не хочется. Поэтому бьём канавы, не покладая ломов и лопат всем коллективом.

Желаю всего замечательного твоим девочкам, привет им из золотой дальневосточной тайги!

До свидания.

Твой В.

1 октября 1965 г.

Федя, здравствуй!

Ты представляешь, я справился с этим месторождением! Причём, сделал это тем самым методом, о котором писал тебе как о фантастическом.

Я уже писал тебе, что катастрофически не поспеваю до крепких морозов оконтурить рудное тело. Я вот, взял я спирту, других «подарков», поднялся на седловину и «воззвал к духам», а попросту поговорил, представляя себе некоего хозяина этого хребта и отрогов. И что ты думаешь, меня просто потянуло по склону, вот желаю идти в таком направлении и всё! И замечаю, что пошёл по дуге, стал попутно метки ставить – камни переворачивать и т. п. Но территория большая, оставил на завтра. Утром взял рабочего, снова произвёл те же действия, и мы с ним до темноты поставили колышки там «куда дух указал». Я, конечно, понимал, что рискую, по крайней мере, партбилетом…

Поставил всех людей на канавы и, не поверишь, только в одной пробе вне очерченной площади нашлись приличные содержания металла. А внутри все шурфы дали богатый состав. Я тебе признаюсь, зашёл в палатку и выпил сразу почти полный стакан спирта! А потом взял бутылку, закуску и ушёл «отмечать с духами» на седловину. Там и уснул, и даже не простыл, хоть и морозец был под утро крепкий.

Приезжало начальство, поздравляли, интересовались, как смог без отчётливых данных так точно оконтурить. Видно, уже кто-то доложил о моих похождениях «к горе». Но я отделался шутками и сослался на интуицию геолога. Сам понимаешь, открытие серьёзное, месторождение готово к сдаче в эксплуатацию, а победителей не судят.

И вот уже мы доделываем последние штрихи, большую часть людей и грузов уже отправил. Скоро и мне с остальными отчаливать. Правда, домой попаду не сразу, придётся ещё стыковать участки разведок с соседними отрядами, писанины как обычно очень много и это всегда утомляет. Вот бы работать в полях, а писал бы некто другой, тогда бы это была жизнь!

И сейчас я пишу тебе с той самой седловины, и стало мне необыкновенно грустно. Смотрю на все эти, почти родные лиственницы и пихты, на ту вон скалу на седловине, похожую на птицу, в которой, полагаю, и проживает дух хребта, и моё сознание раздваивается. С одной стороны я сделал чрезвычайно важное для страны дело, я осознаю его значение и, наверно, меня даже могут поощрить. С другой стороны, всех этих «личностей», как говорил каюр, я наблюдал и практически жил с ними, пожалуй, более чем с родной женой. И выходит теперь, что я их предал! Дух показал мне месторождение, и теперь он лишится своих владений. Я уже вижу, что вон там, ниже, у реки будет посёлок городского типа, на притоке – обогатительный комбинат, а прямо здесь, во всю ширину этого склона – гигантский карьер! Здесь не будут больше шуметь деревья, и даже орлы летать перестанут. Это я их всех обрёк на смерть. Вон промелькнула мышка, а вон ци-цикает малая птичка, ты думаешь, кто-нибудь заметит, что их не стало?

Ты, конечно, скажешь, что мы всё равно отыскали бы и выделили это месторождение без помощи духов. Да, конечно и безусловно. Но ведь дух доверил мне свою тайну. Он мне поверил. Ты меня понимаешь? И как я теперь буду выглядеть даже не перед духом, как я буду выглядеть перед самим собой?! Я ведь ни разу в жизни не оказывался в шкуре предателя – ни разу!

Видно, ты был прав, когда уговаривал меня выбросить из головы эту идею с «духами». Я бы сейчас со спокойной совестью отмечал с коллегами собственную победу над природой и гордился бы этим. Какой необыкновенный урок преподнесла мне судьба! Как же мне решить теперь эту жестокую задачу?

Да, жизнь – как хорошая книга, надо не только удачно начать и интересно прожить, но и достойно закончить. Последнее мало кому удаётся. Надо постараться.

Скоро встретимся, Федя!

До свидания.

Твой В.

Как и в прошлый раз, я отправил распечатку писем Тамаре Вадимовне и попросил сообщить дату гибели отца и, если ей известно, какие полезные ископаемые открыл её отец в свой последний полевой сезон.

«Папа погиб 18 марта 1966 года при подготовительных взрывных работах на строящемся карьере по добыче золота. Его друзья, в частности, дядя Фёдор, говорили тогда, что месторождение по тем временам очень значительное, и папу даже могли представить к государственной премии, если бы он не пытался отменить его разработку…»