Текст книги "Входя в дом, оглянись"

Виктор Мережко
Входя в дом, оглянись

Артур Гордеев, двадцатипятилетний мужчина, высокий, ладный, поджарый, коротко стриженный, резкий в движениях, с несколько иссушенным лицом, дождался, когда автобус остановится, спрыгнул на землю, перебросил с руки на руку небольшую тугую сумку и огляделся.

Было раннее утро. Окраинная улочка города еще не проснулась, на прибитых придорожной пылью листьях блестела крупная роса, за заборами одноэтажных домов лениво и необязательно перебрехивались собаки, по широкой трассе тяжело проносились черные от копоти трейлеры, ползли перегруженные автобусы, перестраивались из ряда в ряд нагловатые легковушки.

Поодаль от остановки мигало непогашенной неоновой вывеской придорожное кафе «Бим-Бом».

Артур бросил взгляд на молодую женщину, которая мыла ступеньки продуктового магазина, и направился к ней:

– Доброе утро.

– Закрыто еще, – огрызнулась деваха. – Через полчаса начну торговать.

– Я спросить.

Деваха разогнулась, убрала от лица волосы:

– Ну?

– Широкая, дом шестнадцать, в какую сторону?

– К Савостиным, что ли?

– К Савостиным.

Продавщица внимательно посмотрела на парня.

– К Михаилу или к Антонине?

– К Антонине.

– Как бы не ушла уже в кафе. – Молодка снова смахнула волосы. – Трансформаторную будку видишь?.. Вот сразу за ней.

– Благодарю.

Артур зацепился плечом за мокрую от росы ветку, стряхнул влагу с рубахи, затем неожиданно отчебучил лихой и пластичный танец, послав продавщице воздушный поцелуй.

– Гля, какой кавалер! – удивленно засмеялась она, крикнула, с бабьим интересом глядя вслед: – Если калитку не откроют, заходи прямо во двор. Собаки у них нет, а Михаил, видать, спит.

– Будем иметь в виду, мадам.

– А не добудишься, давай ко мне!.. Тут у меня и чай, и кофий, и даже перекусить найдется.

– Зовут-то тебя как, красавица?

– Нина Ивановна! А можно просто Нина. Я тут хозяйка. А тебя как?

– Забыл! Вспомню, скажу.

Дом Савостиных был спрятан за высоким глухим забором, с улицы виднелась только крепкая черепичная крыша, на которой громоздилась телевизионная тарелка, отражая яркое раннее солнце.

Артур окинул взглядом ворота, выискивая звонок, поклацал щеколдой, пару раз стукнул кулаком в калитку, затем несильно толкнул ее. Она поддалась.

Шагнул за ограду, остановился. Просторный, ухоженный двор, трава ровно подстрижена, над ней весело крутится поливалка. Дом кирпичный, основательный, двухэтажный, с верандой и пристройкой для живности.

Парень направился к дому, довольно громко кашлянул в кулак, позвал:

– Эй!.. Есть кто-нибудь?

Из пристройки, где в клетках содержались кролики, вышла женщина в клетчатом фартуке, отбросила в сторону шланг для полива, недовольно спросила:

– Чего нужно?

– Вы Антонина? – спросил Артур.

– Ну, я.

Женщина, меньше сорока, сочная, грудастая, в самом соку, шагнула ближе, внимательно и с необъяснимой подозрительностью посмотрела на гостя:

– Ты кто?

– Артур.

– Артур?.. И чего ты хочешь, Артур?

Гость вынул из кармана джинсовой куртки сложенный вчетверо лист, протянул ей.

– От вашей тетки. Веры Дмитриевны Деминой. Она должна была вам звонить.

Савостина развернула записку, быстро пробежала глазами.

– Ну звонила, – сунула письмо в карман мокрого фартука. – Давно, правда. Я уж и забыла.

– Вы забыли, а я явился.

– Ну что ж… Явился, будем разбираться.

– Ваш муж… ну, Михаил… дома?

– Тебе он зачем?

– Познакомиться.

– Успеешь.

Неожиданно в доме что-то тяжело упало, а затем донесся сдавленный чертыхающийся мужской возглас. Дверь с треском распахнулась, и на веранду вывалился распатланный, в мятом спортивном костюме, сильно пьяный мужик.

– А вот и он как раз, – усмехнулась женщина.

– Тонька!.. С кем ты? – сипло прогудел Михаил.

– Стой здесь, – распорядилась Антонина и бегом бросилась к веранде. Поднялась по ступенькам, налетела на мужа, принялась в спину заталкивать обратно в дом. – Ты чего вылез, чертяка немазаный!.. Иди в дом, и чтоб я тебя не видела.

Мужчина, немолодой, небритый, грузный, плохо держащийся на ногах, попытался вывернуться, оттолкнуть Антонину и оглянуться на гостя.

– Кто это? Что за человек?

– Родственник. Работник!

– Почему я его не знаю?

– Узнаешь, когда проспишься. А сейчас спать!.. И не вылезай больше.

– Тонька!

– Пошел в дом, паразит!

Савостина с трудом затолкала мужика в дверь, заперла на ключ, какое-то время послушала крики и стуки, спустилась во двор.

– Муж? – спросил Артур.

– А кто ж еще? – отозвалась Антонина.

– Пьет?

– И пьет, и жрет.

– Давно?

Антонина резко повернулась к парню:

– Послушай… как тебя?

– Артур.

– Ты зачем сюда приехал, Артур?

– Работать, наверное, – не совсем уверенно ответил тот.

– Вот и думай про работу, а в другие дела не лезь. Понял?

– Понял. Два раза можно не повторять.

Из дома какое-то время доносились крики и стук, потом все затихло, довольно громко забубнил телевизор.

– Раз телевизор включил, под него и уснет, – заметила Антонина.

– А мне что делать?

Савостина взглянула на Артура, мотнула головой, вдруг засмеялась, обнаружив крепкие белые зубы.

– Какие же вы все-таки тупые, мужики!

– Почему?

– Потому что вечно задаете идиотские вопросы! – Антонина сняла фартук, забросила его в открытую дверь пристройки, махнула гостю. – Пошли, покажу комнату.

– А муж?

– Он тебе мешает?

– Вдруг проснется?

– Проснется – будешь ему собутыльником. Как у тебя с этим делом, Артур?

– Не употребляю.

Антонина бросила на него недоверчивый взгляд.

– Считай, поверила. – Она кивнула на сумку приезжего, лежащую на траве. – Не забудь.

Поднялись на веранду, Антонина открыла дверь, первой вошла в дом. Коридор здесь был узкий, темный, пол еще не просох после мытья…

Антонина заглянула в одну из комнат, увидела мужа, спящего в кресле, махнула Артуру.

– Помоги.

Не без труда они выволокли Михаила из-за стола, заставленного пивными бутылками и грязной посудой, перенесли на диван. Антонина прикрыла мужа легким покрывалом, выключила телевизор, махнула Артуру:

– Жить будешь пока на втором этаже.

– А потом?

– Потом? – переспросила Антонина и хмыкнула: – Потом, может, вообще тебя тут не будет, – и покинула комнату мужа, плотно прикрыв за собой дверь.

Артур взял сумку, стал подниматься следом за Савостиной по узкой деревянной лестнице, глядя на крепкие ноги и упругие ягодицы хозяйки.

День разгуливался, народа на улице прибавилось, возле магазина «Продукты» кучковались ранние любители пива, в открытом окне страдала певица Надежда Кадышева про очередную несчастную любовь.

Из магазина вышла продавщица, увидела идущих мимо Антонину и Артура, весело крикнула:

– Ну, чего, Тонька, гость приехал?

– Тебе какая разница? – бросила та мрачно.

– Интересно. Гля, какой видный. Познакомь.

– Времени нет.

– Так это минутное дело. Может, влюблюсь! Сколько месяцев одна.

– Отдохни, тебе полезно.

– А он чего, глухонемой у тебя? Зовут-то человека как?

– Как-нибудь загляну, скажу! – крикнул Артур, оглянувшись.

– Не обмани! Кто Нину обманет, тому смерть! – рассмеялась продавщица и погрозила пальчиком.

Какое-то время шагали молча, затем Антонина недовольно спросила:

– Откуда ее знаешь?

– Твой дом показала.

– Держись подальше.

– Что так?

– Прилепится, не отцепишь.

– Говоришь так, будто приказываешь.

– Пока советую. А начнешь работать, стану приказывать.

Кафе «Бим-Бом» располагалось прямо рядом с трассой. Здание было одноэтажным, с небольшим, огороженным заборчиком двором, в котором лениво бродил на цепи раскормленный и равнодушный ко всему кобель Лёха.

Перед кафе была летняя выносная веранда, где сейчас за столиками завтракали несколько водителей, оставив свои машины на небольшой специальной площадке.

Савостина по-хозяйски выключила световую вывеску кафе и, входя, сказала немолодой, восточного типа официантке:

– Слышь, Дильбар, чего свет-то не выключаете?

– Доброе утро, Тоня, – улыбнулась Дильбар, надеясь уйти от ответа.

– Спрашиваю, почему свет горит?

– Забыли, наверное, – ответила Дильбар, не совсем правильно выговаривая русские слова.

– В следующей зарплате напомню, черти немытые.

Они вошли внутрь. Антонина окинула быстрым внимательным взглядом ухоженный небольшой зал, машинально поправила клеенчатые скатерти на нескольких столах, выровняла стулья, окликнула полноватого мужчину восточного вида, что принимал за барной стойкой заказ от очередного водителя.

– Хамид, освободишься, зайди ко мне.

– Пару минут, пожалуйста, Антонина Григорьевна.

Миновав узкий коридор, заставленный коробками, бочками, ящиками, лотками с хлебом, Артур и Антонина вошли в небольшую комнату, служившую рабочим кабинетом.

Савостина открыла сейф, положила в него какой-то сверток, снова заперла дверцу и сунула ключ в сумку. Уселась в кожаное кресло у окна, показала Артуру на стул напротив.

Какое-то время смотрела на парня молча и внимательно, наконец произнесла:

– Ну и чем ты будешь здесь заниматься?

– Чем прикажешь, – улыбнулся тот.

– Что умеешь?

– Все. Если чего не умею, научусь.

Антонина помолчала, потом спросила прямо, в лоб:

– Сколько отсидел?

– Год и два месяца, – ответил Артур, сглотнув сухость в горле.

– За что?

– За глупость.

– Конкретнее.

– По пьяни… Завязалась драка, была ночь, кто кого стукнул, непонятно, всё свалили на меня и еще на одного человека. Ему дали больше, мне меньше.

– Сказал, что не пьешь.

– До зоны случалось. Теперь завязал.

– После зоны работал?

– Пробовал, не брали. Документы грязные. За спиной ведь тюряга.

– А дружки?

– Какие?

– С которыми сидел. Они не мешали? Не путались под ногами?

– И это было. Потому и попросил тетку помочь. Разве она не объяснила?

Савостина не ответила, без цели передвинула перед собой какие-то бумажки:

– Уверен, что я возьму?

– Ты или муж?

– Я беру, муж соглашается.

– Не возьмешь – двинусь дальше. Как говорится, и на гнилушку найдется своя полушка.

В дверь постучали, и тут же в кабинет заглянул Хамид.

– Можно, Антонина Григорьевна?

Она молча кивнула, сесть не предложила, достала из сейфа сверток.

– Здесь сто тысяч. Под отчет. Знаешь, на что?

– Ну, как же? Все вроде подсчитали. И с вами, и с хозяином. К вечеру уже завезут черепицу, – с едва заметным акцентом ответил Хамид.

Савостина пододвинула бумажку, ткнула пальцем в графу:

– Распишись, что получил.

Хамид взял ручку, в неловкой вежливости согнулся, поставил закорючку.

– Могу идти?

– Нет. – Антонина перевела взгляд на Артура. – Видишь этого человека?

– Так точно, уважаемая, – по-военному ответил работник.

– Зовут Артур. С сегодняшнего он твой помощник.

– Не совсем понял, Антонина Григорьевна, – несколько растерялся Хамид.

– Не понял – слушай. Введи в курс всего хозяйства. Что подать, кому принести, кого отодвинуть. Но за деньги, за каждую копейку, по-прежнему отвечаешь ты. Если не проворуешься.

– Разве я что-нибудь?.. – забормотал Хамид. – Разве вы меня в чем-то заподозревали?

– Пока нет, а там видно будет. Все, свободен.

– А по отчеству господина Артура как звать? – уже от порога спросил работник.

– Молодой еще, обойдется без отчества. А вот что не выключаете рекламу утром, и с тебя, и с твоей Дильбары вычту по сто рублей.

– Извините, понял.

Хамид ушел, плотно закрыв за собой дверь, Савостина с усмешкой посмотрела на Артура.

– Значит, я теперь подай-принеси? – то ли с иронией, то ли с издевкой спросил он.

– А ты на что рассчитывал?

– Но не под джигитом же бегать?

– Фамилия твоя какая?

– Гордеев.

– Ты, Гордеев, теперь старший, куда пошлют. И раз свалился на мою голову, поднимай наетый в тюрьме зад и бегом в зал. Весело и с песней.

– Вот так сразу?

– Вот так сразу. Трасса здесь круглосуточная, работаем в ее режиме.

– А душ принять или передохнуть там? – спросил Артур.

– Или к девкам?

– Почему нет? Молодой ведь… В выходной, например?

Антонина вышла из-за стола, приблизилась к Артуру почти вплотную:

– Выходные будут. Но редко. А в будни… В будни здесь душ. Диванчик тоже. Когда с клиентами перебой, можешь поспать, примарафетиться. А насчет девок… насчет девок придется пока потерпеть, голубок. Не помрешь.

Артур с трудом выдержал ее напористый, немигающий взгляд. Опустил глаза на сочные губы, потом оторвал от них взгляд, произнес:

– Сурово.

– Сурово, – согласилась Антонина. – Климат у нас такой, суровый. А не нравится, ищи где потеплее.

– Уже… Уже начинает нравиться. Уже теплеет, – не сразу произнес Артур.

– Вот и хорошо. Молодец. – Савостина вернулась на место, кивнула на дверь. – Вперед. Хамид все покажет.

Артур перешагнул порог, задержался, чтобы сказать что-то, но натолкнулся на жесткий и тяжелый взгляд Антонины, усмехнулся и зашагал по коридорчику в сторону зала.

Антонина удивленно подняла брови и снова сосредоточила взгляд на бумагах.

– Вот здесь у нас все основное хозяйство, – рассказывал Хамид, внимательно изучая нового помощника. – Кастрюли, сковородки, тарелки, ну и прочая хрень. Короче, кухня… Остальное кухонное оборудование хранится в подсобке, она на другой стороне помещения. А так сами жарим, сами парим, сами варим, сами обслуживаем.

– Вдвоем?

– Так точно. На больший контингент у хозяев денег нет.

– Жарите-парите лично вы, Хамид? – спросил Артур.

– Зачем? – удивился тот. – Кухней занимается Дильбар-ханум. Супруга. Вы ее видели на веранде. А я главным образом по материальному обеспечению. Хотя при необходимости я тоже всегда рядом. Плечо, так сказать, помощи. Теперь будем трое. Дело ведь общее.

– По-военному выражаетесь.

– Так и есть, товарищ начальника, – с юмором ответил азиат. – Майор в отставке. В армии отвечал за снабжение. Интендант то есть.

– Из Средней Азии приехали?

– Давно. Еще при советской власти. Теперь русские. И я, и жена, и дети.

– Дети тоже здесь?

– Нет, зачем? Трое детей в городе с бабушкой. Мы с женой деньги зарабатываем, туда даем.

– Сколько платят?

– Секрет. Распространяться запрещается.

– Живете где?

– С Дилей во дворе, в подсобке. Для вас, уважаемый, тоже уголок найдется.

Артур повертел головой, пожал плечами.

– Пока не представляю, чем я тут должен заниматься.

– Работы, товарищ Артур, на всех хватит. Главное, не бегать от нее. Бывает так, что зашиваемся с супругой. Языки через плечо. И лишний человек всегда не помешает.

Послышались гулкие тяжелые шаги, Хамид шепотом предупредил:

– Антонина.

– Боитесь ее?

– Уважаем. Хотя бывает очень категоричной. Все от семейной обстановки.

Савостина вошла на кухню, бросила Хамиду:

– Я в город, за товаром. Буду через час-другой. Список готов?

– Так точно, – кивнул Хамид, взял из ящика стола бумажку.

Антонина прочитала написанное, махнула Артуру:

– Выйди.

Миновали гостевой зал, веранду, во дворе подошли к подержанному минивэну с кузовом для товара.

– Ты вот чего, парень, – сказала Антонина. – В дом пока не ходи. Жди, когда вернусь.

– А переодеться?

– Потерпишь. Походи тут, присмотрись, примерься. Языком особо не полощи.

– Вроде пока не о чем.

– Дурная собака всегда найдет чем рот загадить. Кто ты, что ты, зачем – никому не важно.

– Так я вроде того… ну, родственник.

– Ага, через дорогу вприсядку. Не вздумай тут бить баклуши «по-родственному». В два счета вылетишь.

– Понял, хозяйка. А если придет Михаил, чего сказать?

– Не придет. В таком виде хватает ума не показываться на люди.

– Услышал, понял.

Антонина села на водительское сиденье, завела двигатель, глянула на Артура, улыбнулась открыто, во все белые зубы:

– Водить умеешь?

– Была б тачка!

– Проверю. Будешь вместо меня кататься к оптовикам.

– Готов.

– Молодец.

Антонина захлопнула дверцу, минивэн дернулся и лихо зарулил со двора, грохоча пустым кузовом.

Склад был заставлен пустыми бидонами, пластмассовыми бочонками, пустыми деревянными ящиками, большими рулонами тюля, гардин, обоями. Всего много и все в одной куче.

Артур в некотором недоумении почесал затылок, глядя на все это добро, в сердцах пнул лежащий рядом бидон.

– Черт! – снял куртку и принялся решительно все выставлять в коридор.

За спиной остановился Хамид, одобрительно улыбнулся.

– Хорошее дело затеял, уважаемый. Сортировать надо, раскладывать на полках, приводить в порядок.

– А до меня никто не додумался? – раздраженно спросил Артур.

– Времени нет. Все бегом… Не успеешь подойти к дверям, опять зовут. Проходной двор.

Из зала донесся крик Дильбар:

– Хамид, где ты?.. Иди сюда!

– Могу я с человеком поговорить? – отозвался Хамид.

– Иди!.. Тебя ждут!

– Видишь, – развел руками Хамид. – Ни себе, ни аллаху не принадлежу. Обязательно кто-то падает на мою бедную старую голову.

Хамид торопливо ушел, Артур взялся за работу. Бидоны и прочую тару он ставил к одной стене, тюль, рулоны штор, коробки с посудой выставлял во двор, смахивал залежалую пыль с полок.

Услышал быстрые шаги за спиной, оглянулся. Хамид подбежал вплотную, испуганно прошептал:

– Хозяин пришел. Михаил.

– И что из того? – пожал плечами Артур.

– Ты знаешь его?

– Не знаю, сейчас узнаю.

– Он очень плохой, когда пьяный. Лучше сиди тут тихо, начальник. Пусть хозяйка с ним разговаривает. Он ее боится.

– Он где сейчас?

– В зале. Пьет водку.

– Ладно, – кивнул Артур, – не пускай его сюда. Дождемся Антонину.

Хамид развернулся, собравшись уходить, и тут же наткнулся на Михаила. Тот стоял за его спиной, грузный, небритый, с опухшей физиономией, в мятой одежде, угрюмо смотрел на незнакомого человека.

Узбек хотел было деликатно развернуть Михаила, увести из подсобки, смущенно пробормотал:

– Не надо тут, Михаил Иванович. Грязно тут, пыльно. Когда уберем, придете. А теперь в зал, Михаил Иванович. Дильбар кушать плов приготовила.

Михаил мягко и решительно отодвинул Хамида, кивнул на Артура:

– Кто это?

– Это?.. Это работник, Михаил Иванович. Наводит немножко порядок. Наведет, уйдет.

– Почему не знаю? – прорычал Савостин.

– Хозяйка привела. Сказала, помогать будет.

Михаил сделал пару нетвердых шагов навстречу Артуру, спросил:

– Как зовут? Имя.

– Артур, – ответил тот, сглотнув сухость в глотке.

– Кто тебя сюда позвал, Артур?

– Ваша жена, Антонина.

– Зачем?

– Наверное, помочь.

– В чем?

– В работе.

– А у меня спросили? – возмущенно спросил Михаил.

– Придет время, спросим.

– Не понял? – Лицо Михаила стало медленно багроветь.

– Я был в доме, когда вы спали, – спокойно, не сводя с Михаила глаз, ответил Артур.

– Был, значит… пока я спал?

– Антонина подтвердит.

– Во как?

Михаил какое-то время с ненавистью смотрел на Артура, затем вдруг сгреб стоявший рядом бидон и с силой и непонятной злой веселостью запустил в него:

– Э-ээхх!

Артур увернулся, но Михаил зацепил следующий бидон:

– Убью!.. Покалечу!.. Сгинь, чтоб я тебя не видел!

– Михаил Иванович, – попытался вмешаться Хамид, хватая хозяина за рукава сорочки. – Хозяйка сейчас вернется. Он недавно приехал!.. Не надо драться, Михаил Иванович!

– Пока я сплю, она мужиков в дом? – продолжал бушевать Михаил, бросая в Артура всем, что попадалось под руки. – Шлюха!.. Курва!.. Проститутка!.. Где она?!

Артур уворачивался от летящих предметов, пробовал ответить тем же, а между ними метался Хамид, кричал:

– Успокойтесь… Скоро будет… Пожалуйста, Михаил Иванович!.. Сейчас ей позвоню!

– Я хочу убить этого человека! Почему он в моем доме? Кто его позвал?

– Михаил Иванович, пожалуйста… Не надо, Михаил Иванович!..

Артур подскочил к Савостину и мощным ударом ноги свалил его на пол, огрел сверху пластмассовым подносом и бросился к выходу.

Уже когда бежал по улице, слышал несущиеся из кафе вопли и угрозы пьяного Михаила. Оглянулся, увидел, как Хамид пытается затолкать хозяина в кафе, как суетится между ними Дильбар, как потешаются оставшиеся на обед шоферы, и заспешил дальше.

Нина с кокетливым сипловатым смешком усадила Артура перед зеркалом, тронула наманикюренными пальчиками ссадины на его лице.

– Михаил Иванович Савостин постарались?

– Какая разница? – огрызнулся Артур.

– Его почерк. Всё женихов гоняет.

– Каких женихов?

– Тонькиных. К каждому пеньку ревнует. Особенно когда подшофе.

– Ты откуда знаешь?

– А тут все всё знают. Живем как на вулкане. У одного лопнет, всех остальных трясет.

– Эй! – послышался крик из глубины магазина. – Есть кто?

– Есть. Бегу! – откликнулась продавщица и свойски подмигнула Артуру. – Потерпи. Отпущу человека, вернусь.

Она убежала, а Артур пододвинулся поближе к зеркалу, полюбовался побитой физиономией, огляделся. Комната маленькая, по-девичьи уютная, с раскладным диваном под стенкой, с фотографиями на стенах, на которых в разных видах была изображена Нинка.

Из музцентра неслась ритмичная музыка, Артур крутнул колесико, сделал звук громче, подошел к прилавку, стал рассматривать выставленные за стеклом продукты. Не заметил, как вошла Нинка.

– Голодный, наверное? – спросила она, наблюдая за ним.

– Не то слово.

– Сейчас сообразим. – Она вышла, слышно было, как задвинула засов, вернулась, незлобливо объяснила: – Пошли все к чертям!.. Заперла… А то никакой личной жизни.

– Думаешь, личная жизнь началась? – ухмыльнулся Артур.

– А это как пойдет. Вроде все с шутки, а там, глядишь, чем черт не шутит. – Нина присела напротив, мотнула густыми светлыми волосами. – А ты чего, герой, испугался, что ли? Боишься, что не выпущу?

– А если сам останусь? – вскинул Артур брови.

– Не уверена.

– Почему?

– Тонька просто так тебя не отпустит.

– Это мне решать.

– Тебе решать, а ей отвечать. – Нина взяла со столика крем. – Давай марафет наведу. – Она принялась осторожно наносить крем на ссадины Артура. – Знаешь, сколько ей лет?

– Не интересовался.

– Тридцать шесть… А Михаилу?

– Лет пятьдесят?

– Пятьдесят семь. Вот и рисуй картинку. Двадцать один год разницы.

– Нормально. Бывает и побольше.

– Бывает, – согласилась Нина. – У дебилов. Голова уже не варит, а глазки по сторонам все еще маленько шарят. Вот и гребет, что попадает под руку. Покрасивее да поглупее. Потом экзекуции друг дружке устраивают.

– Давно пьет?

– Раньше выпивал как все. За компанию. А как с машинкой что-то случилось, вот и ухватился за бутылку.

– А Антонина?

– А чего Антонина? Терпит. Знала, за кого шла.

– Красивая женщина.

– Согласна, красивая. Но поживешь с таким, за год старухой станешь.

– Пусть уйдет, пока не поздно.

– Куда?.. К кому? Кто ее возьмет? Мужика сейчас найти – все одно что белого медведя с полюса приволочь. Перебирала, капризничала, губки надувала, недотрогу строила, пока на стукнул тридцатник! Молодые уже не смотрят, а пожилые – это как одноразовый шприц. Одноразовое пользование, и то нерегулярно. Вот и согласилась на Савостина.

Нина закончила обрабатывать лицо Артура, внимательно посмотрела на него:

– А ты кто ей?

– Никто.

– А сюда зачем приперся?

– Работать.

– Нашел у кого работать, – расхохоталась Нина. – Да Савостин за копейку на чужой веревке повесится, чтоб свою не пачкать. Они ж живут как нелюди, никого в дом не пускают! Даже на праздники! – Она поднялась, делово спросила: – Говоришь, есть хочешь?

– И есть, и спать.

– Этим обеспечу. И другим тоже.

– Чем?

– Вниманием. Если влюблюсь.

– Давай пока не будем об этом, – поморщился Артур.

– Согласна. Начнем пока с еды. – Она дошла до порога, оглянулась: – А если Антонина заявится?

– Меня здесь нет. И не было.

– Соседи все одно стукнут.

– Значит, решай сама.

– Все вы, мужики, одинаковые, – мотнула головой Нина. – Всё валите на бабу! – и ушла к себе.

Артур посидел какое-то время перед зеркалом, затем подошел к дивану, сбросил кроссовки и, не снимая верхней одежды, тяжело завалился на бок.

Когда Нина вошла в комнату, Артур уже крепко спал, отвернувшись к стене. Нина поставила на стол поднос с едой и винным графинчиком, остановилась перед спящим, полюбовалась сильным телом, достала из шкафа легкое покрывало, укрыла им Артура, на цыпочках вернулась к двери, плотно закрыв ее за собой.

Проснулся Артур от того, что на него кто-то внимательно смотрел. Открыл глаза, какое-то время соображал, кто перед ним, затем сбросил ноги с дивана и сиплым от сна голосом спросил у сидевшей перед ним Антонины:

– Что?

– Чего по чужим углам ошиваешься? – ответила она вопросом на вопрос.

– Своего нет.

– Считай, уже есть.

– Где? – усмехнулся Артур.

– Там, где твои вещи.

Артур помолчал, окинул взглядом нетронутую еду, вино в графинчике:

– Может, сначала пообедаю?

– Дома пообедаешь.

– Дома – это где?

Антонина поднялась:

– Пошли.

– А Михаил?

– Разберусь.

Артур не спеша встал, взглянул на вошедшую в комнату Нину.

– Ухожу. Поесть не успел.

– В другой раз поешь, – пожав плечами, ответила Нина.

– Другого раза не будет, – взглянула на нее Антонина и уже с порога добавила: – И запомни, будешь на чужое рот раскрывать, зашью. Нитками. Суровыми!

– Не звала, сам забрел. А куда парню деваться, если взашей гонят?

– Я сказала, ты услышала.

Покинули магазин, не спеша побрели по улице.

Нинка вышла на веранду, какое-то время смотрела вслед, потом заводно крикнула:

– А если Михаил заглянет? Водку отпустить или тоже пусть приляжет? Место найдется!

Антонина дернулась, чтоб схватить с дороги какую-то палку и запустить в продавщицу, но Артур со смехом остановил ее, свойски приобнял за плечо.

– Успокойся. На то она и баба, чтоб кусать другую, – заглянул в глаза. – Чего ты такая?

– Какая?

– На всех кидаешься.

– Собака, знаешь, когда бывает злой?

– Когда голодная?

– И когда давно не гладили.

– А если погладить?

Савостина повернулась к нему:

– Хочешь попробовать?

– Всего лишь спросил.

Антонина не сразу, но вдруг с силой оттолкнула Артура:

– Чего брякнул?

– Пошутковал, Тонь.

– Муж!.. Слышишь, у меня муж! Если нужно, погладит. А случится, и морду набьет. Поэтому какая я, не тебе знать, не тебе судить, голубок. Запомни!

Развернулась, пошла дальше. Артур какое-то время смотрел ей вслед, усмехнулся и зашагал следом.

Михаилу было плохо. Он стонал, метался на диване, звал жену.

– Тоня!.. Антонина! Куда подевалась, гадина?! Подойди. Ей-богу, подохну.

Антонина неспешно и делово вошла в комнату, поставила на стул рядом с кроватью несколько бутылок пива, оттолкнула руку мужа, потянувшегося было за бутылкой.

– Совсем плохо?

– Хуже некуда.

– Потерпи, сейчас открою.

– Побыстрее, помру.

Антонина откупорила одну из бутылок, передала Михаилу. Тот стал пить жадно, безостановочно, поливая подбородок пузырящейся пеной. Вернул Антонине пустую бутылку, откинулся на мятую подушку, стал дышать часто и хрипло:

– Сейчас… сейчас отпустит. Боже, что это со мной?

– То самое, что и всегда. – Антонина повернулась, чтобы уйти. Но Михаил схватил ее за руку.

– Постой. Посиди рядом. Без тебя страшно. Пожалуйста, Тонечка, не бросай. Сейчас отпустит. О боже…

– В кафе нужно. Крышу перекрывают.

– Пусть перекрывают. Хамид присмотрит. Главное, чтоб я оклемался. А то, не дай бог, чего случится.

Антонина нехотя села рядом, взяла его опухшую руку, потрогала ссадины на лице и на голове.

– Будешь опять пилить? – слабо улыбнулся Михаил.

– Не буду. Надоело.

– Я больше ни грамма. Клянусь. Последний раз. Знаешь, из-за чего в этот раз сорвался?

– У тебя всегда есть причина, Миша.

– Из-за тебя, Тонечка. Из-за тебя. Помнишь эту компанию из шоферни? Ну, которая орала. Орала, а ты вертелась перед ними. Вертелась и даже с одним заигрывала. Помнишь?

– Все не можешь забыть?

– Не могу.

– Ну и дурачок.

– До гроба буду помнить. И не только это.

– А я не помню. – Антонина отложила его руку, поднялась. – Ничего не помню, ничего не знаю, ничего не было. А будешь ныть, вообще больше не приду.

Муж с трудом приподнялся, снова перехватил ее.

– Не буду. Больше не буду. Молчу. Забыл. Клянусь, Тонечка.

Из коридора донесся мужской кашель, Михаил напрягся:

– Кто это?

– Работник, – безразлично ответила Антонина.

– Какой работник?

– Наняла, пока ты пил. Не одной же горбатиться?

– А почему он здесь, в нашем доме?

– За инструментом пришел.

Михаил сел ровнее, спросил подозрительно:

– За каким инструментом? Позови, пусть войдет.

– Артур, – крикнула Савостина. – Зайди, хозяин хочет на тебя глянуть.

– Сейчас, – послышался в ответ голос, и вскоре на пороге возник Артур, молодой, подтянутый, в облегающей футболке. – Ну вот он я. – Он едва заметно кивнул. – Доброго здоровья.

– Какое, к чертям, оно доброе? – поморщился Михаил, внимательно глядя на незнакомого человека. – Говоришь, Артур?

– Артур.

– А я вроде тебя знаю, Артур. Морда знакомая. Пробую вспомнить.

– В кафе встречались. Вы еще на меня бидонами кидались.

– Бидонами?.. За что?

– Вам виднее. – Артур с улыбкой коснулся лба. – До сих пор след остался.

– Кажется, помню. – Михаил еще какое-то время внимательно смотрел на него, потом перевел взгляд на жену. – Откуда он нарисовался, Тоня?

– Приехал, – коротко и делово ответила Антонина. – Двоюродная тетка прислала.

– Зачем?

– Работать. Сам же говорил, что нужен работник.

– А почему именно… этот?

– Потому что молодой и работящий. К тому же родственник.

– Родственник?

– Сказала же, племянник. Двоюродный! – Антонина раздраженно откупорила еще одну бутылку пива. – Пей и не задавай дурацких вопросов. Оклемаешься, дам телефон тетки, она подтвердит.

– Мне бы идти, – показал Артур ящик с инструментом. – Народ без дела ошивается.

– Иди, – кивнула Антонина. – Я скоро тоже буду.

– Хорошего выздоровления, Михаил Иванович, – усмехнулся Артур и покинул комнату.

Михаил не ответил. Он сидел, не сводя с жены длинного и внимательного взгляда. Потом тихо произнес:

– Мне он не нравится.

– Почему? – Антонина насмешливо пожала плечами.

– Наглый… И молодой.

– Вспомни себя, когда был молодым. Тоже, видать, скромностью не отличался.

– Все равно не нравится.

Антонина нагнулась, поцеловала его в лоб:

– Глупый ты у меня, Миша, и не лечишься. Дурачок.

– Смотри, – погрозил Михаил пальцем. – И оглядывайся. Особенно когда в доме.

Трое нанятых рабочих меняли старую крышу на новую быстро, легко, профессионально. Брали с земли пачки черепицы, поднимали по лестнице, без страха передвигались по поперечинам, на веревках тащили тесаные бревна.

Артур трудился вместе со всеми проворно и азартно, будто всю жизнь проработал кровельщиком. Бегал с края на край, вовремя перехватывал тяжеленные пачки, поддерживал зависающие лаги.

Антонина сидела во дворе за столиком, прикрытым широким зонтом, наблюдала за происходящим на крыше.

На веранде Дильбар обслуживала прибывших водителей, расторопно приносила с кухни подносы с едой, даже успевала помочь некоторым машинам в парковке.

К Антонине подошел Хамид, некоторое время молча наблюдал за работой на крыше, потом произнес:

– Хорошего вы человека нашли, Антонина. Работящего.

– Пока работящий, потом посмотрим, – ответила Савостина. – Все портится, все прокисает.

– Нет, он работу любит.

– Он еще девок любит.

– Хорошее дело. Молодое. Как без этого жить, Антонина Григорьевна?

– Наверное, трудно. Или невозможно. – Савостина дождалась, когда Артур окажется на земле, велела Хамиду: – Позови его.

Тот мелким, быстрым шажком нагнал Артура, что-то сказал ему. Парень взглянул в сторону хозяйки, улыбнулся, отложил пачку черепицы, не спеша и с достоинством пересек двор.