Текст книги "Спящие карты"

Я еще не знаю куда пойду… Главное чтобы там были люди. Много людей.

Глава 3.

Из приоткрытой двери, над которой висит помпезная вывеска, гласящая о том, что это заведение никак не меньше чем бар «Кардинал» льется тихая музыка. Изрядно промокший я застыл у входа, не решаясь войти.

«Кардинал» – ближайшее питейное заведение, именно поэтому я его и выбрал. Честно говоря, на большее у меня просто фантазии не хватило. Сколько я не напрягался, но так и не смог придумать, куда еще можно пойти в воскресенье в середине дня. Культурные мероприятия я не уважаю, поэтому кино, театры и выставки отбросил сразу. Бар это конечно не толпа, но никаких митингов или других массовых собраний народа сегодня не предвидится. Эпоха бесконечных очередей уже прошла, а жалкие ручейки, вьющиеся у касс супермаркетов и супершопов для меня интереса не представляют. Можно конечно было выбраться на футбол, сегодня кто-то с кем-то играет, но я не люблю подобные зрелища. Меня начинает душить зависть от вида такого количества молодых парней гоняющих по полю мяч. Невольно напрашиваются вопросы «а чем я хуже?» или хотя бы «чем заслужил то, что имею?».

Не было ни малейшего желания трястись в общественном транспорте, поэтому одну остановку, разделяющую мой пятиэтажный дом и увеселительное заведение, решил пройтись пешком, не смотря на боль в ноге. Пожалеть пришлось уже через несколько минут, когда вначале приутихший дождь предательски обрушился на непокрытую голову. Зонтик я естественно забыл дома, а легкая куртка из плащевки наброшенная поверх свитера грубой вязки с высоким воротником оказалась слабой защитой от непогоды. С промокших волос за шиворот потекли холодные ручейки.

На всякий случай засовываю руку в карман и проверяю наличность. Несколько помятых и сырых купюр, кое-какая мелочевка.

Не густо.

Наконец решившись, открываю дверь и вхожу в бар.

Над дверью звякает китайский колокольчик, и взгляды немногочисленных посетителей устремляются в мою сторону. Вот этого не люблю! Терпеть не могу, когда пристальные взгляды с любопытством ощупывают сперва костыль, а потом упираются в нелепо выставленную ногу. Не люблю жалость, мелькающую в глазах невольных зрителей.

Сделав каменное лицо и стараясь идти как можно естественней, не взирая на пульсирующую боль в колене, направляюсь к столику в темном углу. Надеюсь, что там меня не так будут беспокоить любопытные взоры.

Устраиваюсь в неглубоком, но удобном креслице, а мокрую куртку вешаю на спинку соседнего. Теперь главное найти удобное положение для ноги, чтобы беспокоила поменьше.

– Что будем заказывать? – возникает из ниоткуда официантка.

Симпатичная. Одета скромно, но со вкусом: синяя блузка и короткая черная юбка. Мальчишеские, немного озорные черты лица, короткий ежик светлых волос и грустные серые глаза. Кажется, что она слишком долго смотрела на укрытое угрюмыми тучами небо и в ее душе поселилась осень. Улыбаюсь собственным мыслям.

– Что будем заказывать? – повторяет она с подозрением взглянув на сияющую на моем лице улыбку.

Официантку вполне можно понять – со стороны я выгляжу не очень. Высокий мужчина неопределенного (одни дают двадцать пять другие на десяток больше) возраста в помятых джинсах и уродливом свитере. Давно нестриженые темные волосы неопрятной челкой спадают на худое скуластое лицо с острым носом и глубоко посаженными темными глазами. Насквозь промокшая дешевая китайская курточка, костыль, а в придачу еще и дурацкая улыбка. Могу себе представить, что сейчас творится в голове у девушки…

– М-меню м-можно, – неловко прошу почему-то заикаясь.

– Пожалуйста.

Как по мановению волшебной палочки передо мной появляется книжица в изящном переплете со страницами усеянными названием разномастных блюд и напитков. В первую очередь меня интересует крайняя правая колонка с заголовком «Цена».

Да-а-а! Однако!

За последние несколько лет, с момента моего последнего посещения бара цены существенно возросли. Морщу лоб, пытаясь вспомнить, сколько же у меня наличности в кармане, чтобы не попасть впросак. Вот склеротик! Не помню… Ведь только несколько минут назад подсчитывал стоя у входа.

– Вам что-то подсказать? – вежливо интересуется официантка.

– У вас пиво свежее? – не придумав ничего умнее, брякаю в ответ.

На ее лице ни тени удивления. Похоже, она привыкла и не к таким клиентам.

– Конечно.

– Тогда «Балтику» номер раз и… – я на мгновение снова погряз в математические расчеты.

– И? – деликатно напомнила девушка о своем существовании.

– И пепельницу, – обрадовано выпалил я, радуясь, что так умело выпутался из затруднительного положения.

– Хорошо, – кивнула официантка и направилась к барной стойке, за которой крепыш бармен виртуозно размахивает шейкером.

Опустив глаза, обнаруживаю стоящую в центре стола здоровенную пепельницу и тяжело вздыхаю.

Укутавшись облаком табачного дыма, пью мелкими глотками пиво и рассматриваю бар. Желание быть среди людей как-то развеялось само по себе, уступив место привычной серой тоске. Теперь я даже не знаю, на кой черт сюда приперся, но точно уж не для того, чтобы выпить пива. Это можно было сделать и дома, благо в холодильнике заначка осталась. Но зачем-то же я сюда пришел…

Заведение производит приятное впечатление. Не смотря на отсутствие явной стилизации, так модной несколько лет назад, обстановка выглядит гармонично и уравновешенно. Стойка из дерева утыкана, как и положено, пивными кранами и батареей толстостенных стеклянных бокалов поглядывающих в матовый потолок жерлами гаубиц. Полтора десятка столиков. Не турецкая пластиковая дешевка а из такого же как и стойка дерева, покрытого прозрачным лаком. Мягкие удобные креслица. Ненавязчивая, хорошая музыка. Что-то очень знакомое, но пока никак не удается вспомнить что. Вроде Квины, но на сто процентов не уверен. Приятная атмосфера.

За столиком у входа расположилась стайка студенток что-то приглушенно щебечущих о завтрашней лабе по сопромату и тяге престарелого профессора к младому телу. Как раз в этот момент возле них появилась официантка с подносом уставленным стаканами, среди которых гордо возвышается бутылка клюквенной «Финляндии».

Эта группа невольно напомнила мне собственное студенческое прошлое. Как хорошо тогда было. Минимум забот, максимум свободы и почти никаких обязов за исключением сдачи сессии. Интересно было бы сейчас встретиться со своими одногруппниками. Хотя нет. Ничего хорошего из этого не получилось бы. С момента получения диплома прошло почти четыре года. У каждого теперь своя жизнь, свои заботы. Былая дружба прошла, не выдержав испытание временем. Осталась лишь ее тень, которая висела бы над нами при встрече, заставляя задавать глупые вопросы, и натянуто улыбаться.

За столиком справа сидит пожилая пара, неторопливо поглощая содержимое тарелок. За все время они не произвели ни слова. Движутся как запрограммированные автоматы. Вилку опустить – грибочек наколоть – в рот положить – разжевать – проглотить – вилку опустить. Эта пара пробуждает в глубине души непонятный страх. Страх, что они – типичные представители современного человеческого рода, а процесс их питания это образ типичной жизни. Проснуться – пойти на работу – работа – прийти с работы – сон – проснуться. Название разные, но ведь алгоритм действий один и тот же. Цель? Ради чего это все делается? Процесс ради процесса?.. продолжения рода и создания точно таких же зацикленных существ? В начале они еще обладают определенной свободой мысли, долей самостоятельности, но затем отлично отлаженный механизм «школа-армия или вуз – работа» все равно превращает людей в подобия их породивших. Есть конечно индивидуумы, которые думают сами, принимают неординарные решения, идут против течения… Но где они? Почему я их не вижу? Может потому, что такие люди это миф, сказка придуманная специально… Но тогда в свою очередь возникает вопрос зачем? Кому это нужно?

– Ну и что в этой рыгаловке-забегаловке наливают? – заглушил музыку надменный бас, прервав мои размышления.

В бар шумно ввалилась троица хорошо одетых молодых парней уже находящихся навеселе. Поблескивающие глаза, развязанное поведение, слишком громкая речь выдают, что ребята уже успели сегодня подзаправиться и не прочь продолжить гудеж. Они мне с первого взгляда не понравились. Иногда бывает такое – видишь человека всего одно мгновение и сразу же понимаешь, что перед тобой редкостных козел и хам. Манера поведения и громкие голоса диссонируют с окружающим умиротворением и спокойствием.

– Эй, девка, – призывно махнул один из парней официантке после того, как троица устроилась невдалеке от меня. – Сооруди нам по быстрому полянку. Главное водочки не забудь. Ну и всего остального… чтоб все как у людей…

Парень очень удачно выразился – «как у людей». Одной этой фразой он вычеркнул себя и своих друзей из густых рядов гомосапиенс и поместил в не менее густые ряды гомоидиотус.

– Пивка не забудь, – подгавкнул самый маленький из троицы украшенный шейным платком и шмыгнул носом. – Водка без пива…

– Знаем, знаем, – недовольно буркнул третий. – Только не водка без пива, а пиво без водки.

Между ними завязался громкий спор о том, что без чего деньги на ветер. Окружающие начали бросать недовольные взгляды на вновь прибывших. Даже пожилая пара на миг оторвала глаза от тарелок и осудительно посмотрела на источник шума, перед тем как снова окунуться в кажущийся бесконечным процесс.

– Оглохла девка? – рявкнул полный наглости голос. – Тебе за что бабки платят? Сюда бегом!

Его собутыльники дружно заржали.

– Слыш ты, которая с подносом! Да-да я к тебе обращаюсь! Не притворяйся дохлой мухой, а лучше тащи сюда жратву и пойло. – Парень в шейном платке тоже решил показать какой он крутой мужик.

Крепыш за стойкой сделал недовольное лицо и двинулся в направлении троицы, но едва заметный жест официантки заставил его остановиться и вернуться на свое место.

– Иду-иду, – предельно вежливым тоном произнесла девушка и, прихватив меню, устремилась к клиентам. – Водочки, пива, что еще заказывать будем?

– Во! Эт другое дело, – довольно пробасил парень. – Значит так…

– Ай! – взвизгнула официантка и залепила от души пощечину парню с шейным платком, ущипнувшему ее за зад. – Дурак!

От души оказалось настолько увесистым, что парень потерял равновесие и выпал из кресла

– Леня! – плаксиво заверещал он с пола. – Эта курва на меня руку подняла! Леня, порви ее!

Владелец баса прервал заказ и удивленно посмотрел на лежащего на полу кореша. Несколько секунд ему потребовалось на переваривание информации. Сильные, покрытые мелким рыжим волосом руки уперлись в край стола, поднимая мускулистое тело на ноги.

– Ты знаешь, что я щас с тобой сделаю? – многообещающе поинтересовался Леня и растянулся в наглой ухмылке.

На лице девушки появился испуг, и она сделала шаг назад, пытаясь уклониться от тянущейся к ней руки. Похоже, она уже не рада, что так резко прореагировала на щипок.

– Молодой человек, – двинулся в сторону дебоширов бармен. – Пожалуйста, покиньте мое заведение.

– Отвали мудило, – не поворачиваясь, буркнул Леня и красноречиво хрустнул пальцами.

Он как большая, покрытая курчавым рыжим волосом горилла надвигается на перепуганную девушку.

– Сдохни Машка, он Дубровский, – пропищал, поднимаясь с пола, парень в шейном платке в адрес бармена и растянулся в противной ухмылке. – Ленчик боксер. Сунешься – копи бабки на хорошего стоматолога. Лучше сразу менять всю челюсть.

Их третий кореш исподлобья осмотрел посетителей. Этого хватило, чтобы умолкли даже те, кто уже решился подать слабый писк протеста.

Посетители замерли, и, кажется, даже на время перестали дышать. И речи не может быть, о помощи официантке. Знаю я этих обывателей. Сейчас они сидят и тихонько трясутся, боясь стать эпицентром внимания трех придурков. Но зато потом, когда все закончится, они будут шумно обсуждать событие, давать друг другу советы и громко кричать, что если бы да кабы они не поленились и вмешались, то негодяи получили бы сполна. Естественно все эти слова будут звучать лишь после того, как за негодяями закроется дверь.

Такие людишки, не могу назвать их людьми, потому что боюсь оскорбить незначительную часть населения, которая еще вправе так называться, у меня вызывают отвращение. Они даже хуже таких вот придурков

Окружающий мир в одно мгновение перестал быть серым. Адреналин рванулся в кровь, и я ощутил сон наяву. Я снова почувствовал вкус жизни, увидел цель и самое главное – противника. Почти как на миссиях. Почти как во сне. Вот жаль, только нога осталась прежней.

Опираясь на костыль, я начал подниматься на ноги, точнее ногу. На меня никто не обращает внимания: ни посетители, ни официантка, ни дебоширы. Первые сидят, втянув голову в плечи и спрятав глаза – делают вид, что ничегошеньки тут и не происходит. Официантка медленно пятится под натиском рыжеволосой гориллы. Единственный, кто проявляет хоть какую-то активность – бармен. Он мелкими шажками, нет, не идет, приближается к троице. В его глазах плохо скрытый страх, но все же он движется вперед. Единственный из всех.

Оценив ситуацию, делаю прыжок на одной ноге вперед, вскидывая костыль вверх. Леня, уже ухвативший девушку за блузку, успел краем глаза заметить движение слева от себя, но уже поздно…

– Получай! – выдыхаю, и костыль опускается на голову боксера.

Рыжеволосая туша грузно осела на пол. Разворот на одной ноге и как в бильярде тычковый удар в шар, то есть лоб парня в шейном платке. Громко клацнув зубами, он рушится назад вместе с креслом, в которое только успел усесться.

Третьего противника костыль достал, когда тот вскочил на ноги и резко сунул руку в карман. Голова у парня оказалась намного крепче костыля, но удар возымел эффект.

Душа переполнена радостью хорошо выполненной работы. Удивительно, но я подарил себе несколько мгновений счастья. Это конечно не сон, но все равно хмельное вино победы покрыло дно моего кубка.

Официантка смотрит широко раскрытыми глазами на три бесчувственных тела лежащих вокруг стола, не понимая, что произошло.

Тишина. Даже мурлыкавший магнитофон подавился кассетой и заткнулся от удивления.

Снова начинаю себя чувствовать не в своей тарелке.

Нахлынувшая эйфория медленно уходит, оставляя после себя привычную серую тоску. Может, зря я это сделал? Может, не стоило встревать, в общем-то, это и не мое дело было?

Неожиданно одна из студенток делает восторженное лицо и начинает хлопать в ладоши. Через секунду к ней присоединяются подружки. Еще секунда и аплодисменты заполняют бар, отпугивая смазливого юношу сунувшегося в двери. Не знаю, что он подумал, увидев в центре зала три тела и стоящего над ними на одной ноге мужчину с переломанным пополам костылем, но больше не заглядывал.

– Ба! – только и сказал бармен – Пять баллов!

– Почему? – подняла на меня по-прежнему полные осени глаза официантка.

– Хамы, – лаконично отвечаю и присаживаюсь на край стола. Чертовски неудобно вот так, как цапля стоять на одной ноге.

– Спасибо, – улыбнулась девушка.

А она действительно симпатичная. Даже более чем… Особенно улыбка. Как будто солнышко заглянуло в полумрак бара и одарило меня теплом и ласковым светом.

Невольно улыбаюсь в ответ:

– За что?

– Ну как за что? Ведь если бы не ты, даже не знаю как бы все закончилось. – Она в пол голоса добавила: – От этих помощи никогда не дождешься. Уткнут носы в тарелки, и как будто ничего и нет.

– Скажу честно, в первую очередь я сделал это для себя.

В ответ удивленно поднятые брови.

На мгновение я почувствовал себя героем. Восторженные взгляды смазливых студенточек ни одного мужчину не оставят равнодушным. Общая атмосфера уважения и восхищения. Но вот в чьем-то, я даже не заметил в чьем, взгляде промелькнула жалость и тут же, как чума наполнила бар, заражая сознание за сознанием. Восхищение и уважение мгновенно атрофировались под ее натиском. Я даже знаю, о чем они все думают. Эти фразы я слышал десятки, нет сотни, тысячи раз, сказанные и просто во взглядах, и очень не хочу слышать сейчас. Противно и хочется уйти.

– Счет, пожалуйста.

– За счет заведения, – растягивая слова, сказал бармен. – Наоборот, с нас причитается.

– Швабра.

– Что швабра? – не понял он.

– С вас причитается швабра, – только сейчас я заметил, что все еще сжимаю обломок костыля побелевшими пальцами, и бросил его на пол, где уже начал ворочаться владелец баса и великолепной шишки на затылке в придачу.

– Зачем швабра? Какая швабра?

– Лениво на одной ноге домой скакать. Надо же чем-то костыль заменить.

Капли дождя дробинками из небесного ружья тарахтят по лобовому стеклу видавшего виды Вольво. Мотор заглушен. Дворники прервали свой монотонный танец, и устало улеглись на места.

Мы так сидим уже минут пять. Просто сидим и курим. До подъезда каких-то десять шагов, но мне почему-то не хочется покидать уютный салон и виной этому не только то, что снаружи сырость и грязь.

Как это не удивительно, но бармен, оказалось, что его зовут Михей, по крайней мере, именно так он представился, не смог подыскать мне достойной замены покойному костылю. Тонкая дюралевая швабра сложилась пополам при первом же нажиме. Это тебе не солдатская швабра с древком из молодой березы, которой я отдраил не один десяток километров казарм. Михей только развел руками, признавая свою беспомощность. Инициативу перехватила официантка и через несколько минут доковыляв с помощью Михея до ее Вольво я оказался на переднем сидении. Машина завелась с полоборота и взвизгнув шинами по мокрому асфальту рванулась вперед. Девушка оказалась лихим водителем. Как на меня даже чересчур.

– Я пойду? – почему-то спрашиваю, выкинув окурок наружу через приоткрытое окно.

– Да, наверное, – неуверенно взглянула она на меня.

И снова молчание.

Удивительно, но в ее глазах нет жалости. Ни капли. С того момента как я ее впервые увидел, там было что угодно, от злости до радости, но вот жалости не было.

– Как тебя зовут? – отважился я нарушить тишину.

– Ди.

– Ди? – переспросил я.

– Дина.

– А-а-а. Меня Дима. До Ди попрошу не сокращать. Путаница будет.

– Очень приятно, – одновременно сказали мы и тут же вместе расхохотались.

Как-то даже дышать легче стало. Спал витающий в воздухе напряг, и разговор нашел нужное русло.

– Тебе помочь домой добраться? – как бы между прочим поинтересовалась Ди.

– Если нетрудно. Чертовски неудобно скакать на одной ноге.

Она кивнула и понимающе улыбнулась.

– Ты где так научился драться?

– Десант, – отвечаю с неохотой. Не особо люблю об этом вспоминать. И уже с улыбкой, – А костыль это импровизация. Такого даже в восточных единоборствах нет. По крайней мере о стиле костыля я никогда не слышал. А вообще-то даже удобно. Я всегда при оружии. Попробовал бы обычный человек прогуляться по улицам с такой дубиной, моментом бы ребята в погонах интерес проявили. А с меня взятки гладки, костыль это не оружие, а средство передвижения.

Ди звонко рассмеялась. Не могу оторвать глаз от нее. Каждая улыбка девушки весенним лучом разгоняет осеннюю сырость в душе.

– И часто применять приходится? – поинтересовалась она.

– К счастью нет. Не смотря на военное прошлое, я предпочитаю защищаться, а не нападать.

– Там тебя? Горячие точки? – и опять никакой жалости в глазах, лишь уважение и что-то еще такое… мужское… как у ребят из нашего взвода после первого боевого крещения. У тех, кто остался в живых и не обмочил штаны заглянув в глаза смерти…

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Холодные. Очень холодные.

– На Северном Полюсе служил? – не поняла Ди.

– Нет. В значительно более жарких краях изобилующих горами и свободолюбивым народом.

– Тогда все же почему холодные точки?

– Хорошая у тебя машина, – неловко выворачиваюсь.

Ди кивнула принимаю мою отговорку.

– Машина не очень. Старушка. Да и не моя она. Вожу по доверенности.

– Мужа? – я постарался сказать это слово как можно спокойнее.

Затаив дыхание, жду ответ, надеясь, что он будет отрицательным. Почему-то мне очень не хочется узнать, что полные осени глаза уже дарят кому-нибудь любовь и обожание. Мне кажется, что я высохну от зависти, если все же…

– Нет. Я не замужем.

Я настолько шумно выдохнул, и столько радости и облегчения было в этом вздохе, что Ди странно посмотрела на меня.

– А чья же тогда?

Существует еще несколько вариантов, которые мне могут не понравиться.

– Вольво принадлежит моему брату. С тех пор как он… – Ди потускнела, словно вспомнила о чем-то тяжелом и горьком. – В общем, какая разница.

– Согласен. Никакой. А ты не боишься так ездить?

– Как так?

– Ну-у-у, скажем, чересчур лихо.

– Лихо и быстро чересчур не бывает, – невесело улыбнулась Ди. – Брат так всегда говорит. Он меня и ездить научил. А ты машину водить умеешь?

– Здесь нет.

– Это как? Тут умею, а тут нет? Так не бывает.

– Конечно, не бывает. Шутка, – с запозданием опомнился я.

Мне хочется стукнуть себя за избыток глупости. Это ж надо такое сморозить. Что мне теперь, рассказывать девушке, с которой еще и часа не знаком, о том, что на одной из прошлых миссий я лихо колесил за рулем трофейного грузовика? Может вообще все рассказать? И наша первая встреча сразу же станет последней. Мало того, что инвалид, так еще и сумасшедший. Хотя какая разница первая-последняя. Неужели я действительно серьезно верю в то, что она заинтересуется мной и…

– Ты всегда говоришь загадками? – спросила Ди.

– Нет, только когда волнуюсь.

– Волнуешься?

– Волнуюсь, глядя в полные осени глаза на сказочном лице, – вырвалось у меня.

Как известно слово не воробей и это здорово огорчает.

– Кгм, – неловко кашлянула Ди и покраснела.

– Ум-м-м, – глубокомысленно замычал я так и не найдя что сказать и полез в карман за сигаретами.

– Может пойдем? – несмело предложила Ди и как-то особенно посмотрела на меня

– Пойдем? Куда?

Я совсем забыл, что машина стоит недалеко от моего подъезда, и еще несколько минут назад я собирался идти домой.

– Дима, ты как будто одновременно пребываешь в нескольких местах. Разговариваешь со мной и в то же время вращаешься в каких-то совершенно иных сферах.

– Все нормально Ди. Нет никаких сфер. Просто у меня сегодня был тяжелый день, и я чуть не наделал массу глупостей, которые потом никак невозможно было бы компенсировать. Ты обещала помочь подняться на мой этаж. Потопали.

Удачно сказанул. Компенсировать собственную смерть, по наступлению оной наверняка еще никому не удавалось.

– На какой? – спросила девушка, выйдя из машины.

– Пятый.

– А выше забраться не мог? – улыбнулась Ди и тут же сморщилась когда моя рука впилась в ее плече.

Неторопливо выволакиваю ногу из машины. Она как назло все время цепляется, за что ни попадя.

– Выше только крыша, а я не Карлсон, хотя идею с моторчиком можно было бы и перенять.

Ухватившись одной рукой за плечо Ди а второй за крышу автомобиля готовлюсь сделать первый шаг.

Первый шаг всегда самый тяжелый, но если его не сделать… тогда я просто перестану быть мужчиной. Жизнь это постоянная борьба, состоящая из множества таких вот первых шагов и шажков. Сейчас мне стыдно за свои утренние мысли… Хочется извиниться перед отцом за то, что я даже думал о смерти. Он бы такого никогда не понял и не простил, ибо самоубийство – трусость, попытка сбежать от трудностей реальной жизни, жалкая лазейка позволяющая прийти на финиш коротким, самым легким путем. Понятно, что все мы там будем, никто не вечен, но в данном вопросе более важен не результат а сам путь, пройденный с гордо поднятой головой, как и подобает мужчине. А любой путь начинается с первого шага.

Сжав покрепче зубы, чтобы не вырвалось даже намека на стон, отпускаю автомобиль и оперевшись на Ди, неуклюже переставляю правую ногу. Боль! Какая боль! Хочется завыть во весь голос, чтобы задрожали стекла в бесконечном лесе пятиэтажек. Но я сильнее сжимаю зубы и двигаюсь дальше.

– Ты как? – спрашивает Ди, с беспокойством глядя на мое побледневшее лицо.

– Замечательно, – выдавливаю из себя улыбку. Надеюсь, что она выглядит как и подобает мимическому способу выражения радости. – Никогда с такой легкостью не ходил. Не хочешь какое-то время у меня костылем поработать? Бережное обращение гарантирую.

– Не торопи события, – насмешливо глянула на меня девушка.

Глава 4.

Внешнюю охрану Десятка снял, особо не напрягаясь.

– Лохи, – блеснули в темноте его зубы. – Не охрана, а детский сад. Спали как сурки. Откуда они таких отморозков берут?

– В теплицах выращивают, – ухмыляюсь в ответ. – Рецепт простой – главное дерьма, пардон, удобрений побольше, и три раза в день поливать подогретым вином.

– Много текста, – недовольно буркнула Дама. – Пасть прикрой Десятка! Пока медленно движемся вдоль стены. Вскоре должна показаться арка.

– А если им еще и сказки на ночь читать, то вместо отморозков могут получиться весьма интересные индивидуумы. Для примера назовем их…

– Шестерка, это тебя тоже касается!

– …назовем их, элитой здешнего общества. Гегемонами полей, огородов и отморозков по ним шатающимся.

– Шестера? – вкрадчиво поинтересовалась Дама.

– Ась?

– В морду хочешь?

– Никак нет. Не хочу. Морда штука полезная, я на ней сверху не только шапку ношу, но еще и в нее ем. Морда, кстати, – визитная карточка человека. Что бы мы без нее делали? Опознавали друг друга по запаху? Но запах штука непостоянная, то одного поел, то другого…

– Закройся, и не тявкай без надобности, – поставила точку Дама.

– Гав-гав. В смысле есть! – шутливо козыряю в ответ.

Сегодня она явно не в духе. Как-то странно на меня поглядывает. Нервничает. Раньше за ней такого не числилось. Обычно Дама спокойная как дохлый удав. Давно дохлый. Уже начавший нехорошо попахивать.

– Шестера, ты чего сегодня такой веселый? – спросил Десятка.

– С девушкой хорошей познакомился, – мечтательно вздыхаю.

– Уже трахнул? – оживился Десятка.

– Ты не исправим. А это обязательно?

– А что спрашивается тогда с ними делать? Солить? – удивился он.

Увесистая затрещина от Дамы заставила Десятку заткнуться.

Тихо крадемся вдоль высокой каменной стены. Где-то в стороне невидимая охрана обсуждает подробности недавнего пира. Гнусавый голос, перебивая рассказчиков, травит бородатый анекдот про жену, соседа и как всегда не вовремя пожаловавшего мужа. Забавно и анекдот из нашего репертуара и говорят опять же по-русски. Последнее одна из наибольших загадок. Совершенно чужой мир, загаженное донельзя средневековье а они премило общаются себе на современном русском как на родном. А может он и есть для них родной. А для нас?

– Где вход? – спрашиваю, повернувшись к Даме.

– Арку видишь?

Вглядевшись в темноту, отрицательно качаю головой:

– Нет. Нифига я тут не вижу. Ни тут, ни здесь. Темно как у негра в заднице и холодно, – поеживаюсь под порывами колючего осеннего ветра.

Легкие кольчужные доспехи натянутые поверх холщовой рубахи-подкольчужника не особо-то греют, скорее наоборот. Кажется, что я каждым квадратным сантиметром спины ощущаю холод идущий от стальных чешуек. И тут осень. Как она мне опостылела.

– Везде-то вы были, все-то вы знаете, – шепотом поддел Десятка и, судя по издаваемым звукам начал наводить марафет в обмундировании. – Раз холодно, значит негр дохлый.

Вот уж выпендрежник и позер. Он и в реальной жизни такой? Интересно, обидится, если спрошу? Надо только будет выбрать момент, когда Дамы не будет рядом.

– За мной слепые котята, – рассержено прошипела Дама. – Лучше б вас в помоях утопили. И ни звука, если шкура дорога.

– Помои это вульгарно, – глубокомысленно изрекаю. – А топить котят как минимум не гуманно, хотя и оказывает положительное влияние на регуляцию популяции…

– Слышь ты, популяция регуляции? Еще раз мяукнешь, я окажу на твою популяцию такую регуляцию, что о положительном влиянии навек забудешь. Понял?

Объяснение вполне доходчивое даже для меня. Сути не понял, но звучит убедительно.

На всякий случай вытаскиваю из ножен короткий метательный нож и следую за ней. Справа мелькнула какая-то тень, и я сразу же заношу руку для броска.

– Да я это, я! – перепугано шепчет Десятка. – Смерти моей захотел?

– Вы еще дуэтом спойте! – шипит Дама. – Тут у вас слушателей будет вдоволь. Оценят. Молчать уроды!

Сапоги на мягкой кожаной подошве беззвучно ступают по камням мостовой. Все оружие увито тонкими войлочными лентами, чтобы не бряцало. Мы движемся сквозь спящий городок как три ночных призрака… Нет, вру, конечно все не так красиво. Сегодня мы работаем из рук вон плохо. Не-то настроение такое, не-то звезды в какую хитрую позу стали. Шума от нас как от цыганского табора. В общем, то, что нас еще не поймали заслуга исключительно местной охраны, больше любящей вино и анекдоты чем службу.

Бледная луна вылезла из туч, одарив мир под собой мертвенным светом. А вот это зря. Оно хоть и виднее, но в то же время и нас видно.

– Хоть бы оружие серьезное дали, – капризничает Десятка, с презрением взглянув на мой нож. – Такими цацками тушканчикам обрезание делать, а не войну воевать.

– Сколько раз повторять, – поворачивается Дама, – ваше снаряжение всегда точная копия изделий среды, в которой работаем. Мы ничем не должны выделяться.

– Даже после смерти, – угрюмо добавляю.

– После смерти нечему будет выделяться, – сказала Дама и тут же осеклась, как будто сболтнула лишнее.

На этот раз миссия несколько необычная. Мы должны похитить сына какого-то местного не то царька, не то королька и доставить его отшельникам Серебряных гор.

Как всегда мы знаем лишь свою задачу, не имея ни малейшего представления, зачем и кому это нужно. Подобные вопросы Даме задавать бессмысленно – пошлет подальше вот и весь разговор.

Вот и арка – здоровенное отверстие в стене сложенной из нетесаного камня. За ней должна быть дверь, потом коридор с двумя охранниками, еще одна дверь и, наконец, спальня маленького принца. В общем, не охрана, а толпа вооруженных до зубов мухобоев. И как их царек-королек не поразгонял за бесполезность? Кому спрашивается, нужна стража, мирно дрыхнущая пока ее режут?

– Напоминаю, – назидательно шепчет Дама, – ребенок должен остаться жив.

– Почему нас только трое? – не сдержавшись, спрашиваю у нее. – Раньше ведь замена всегда появлялась на следующей миссии.

– Не ваше собачье дело. Ваше дело выполнять мои приказы.

– А твое дело?

Дама задохнулась от злости, услышав мой вопрос, но так ничего и не ответила.

Из-за угла здания, громко бряцая железом доспехов, как тройка быков колокольчиками на шеях, появился ночной патруль.

Дальнейшие действия расписаны чуть ли не по секундам.

Одновременно с Десяткой бросаемся вперед. Охранники даже и не поняли, что произошло, как уже были мертвы.

– Как по маслу, – довольно шепчу, вытирая нож о плащ поверженного врага.

– Рекомендую для этого дела специальные кремы, – заблестел улыбкой Десятка. – Я особенно клубничный ароматизированный люблю.