Текст книги "Свирель Гангмара"

Глава 3

После упоминания профессии Петера разговор не клеился. Свен вяло поведал, что трудится подмастерьем и, хотя через годик-другой наверняка станет мастером, но это для него мелко. Петер поддакнул, что, мол, Свен, конечно, может рассчитывать на большее…

Приятели не спеша потягивали пиво, оглядываясь на двери в трапезную «Счастливого колеса». Сейчас число входящих было куда больше, чем покидающих заведение, горожане и постояльцы собирались на постоялом дворе – выпить, послушать рассказы приезжих, обменяться новостями… Начало темнеть, в окнах трапезной замелькали огоньки, там зажигали лампы.

Люди колдуна Марольда в «Счастливом колесе» не задержались, вскоре они снова показались на пороге. Теперь оба были веселы, один рассказывал приятелю что-то забавное: «…Тут разбойник и говорит монашке, ты, говорит, дщерь Гилфинга Светлого, стало быть, и в невестах его ходить не можешь, потому что если поженить вас, кровосмешение выйдет!..» Второй смахивал с усов пивную пену и кивал: «Гы-гы… кровосмешение, гы-гы!..» Свен проводил грубиянов взглядом и совсем заскучал.

Петер не понимал, как лесные разбойники могут так вольготно чувствовать себя в городе, ведь и стража есть, и все прочее… но как снова завести разговор со Свеном, не знал. Тот начал сам:

– Ишь, веселятся, сволочи… Ничего, и на них управа найдется.

– Ты об этих?

– Да о ком же еще, Гангмар их дери! Видишь, все Марольда боятся, говорят, он темной магией владеет!

– Ерунда какая! Магия не может быть темной или светлой, – возразил Петер, – все дело в том, кто ее применит.

– Это уж тебе видней, а только Марольд Ночь в самом деле весь наш Пинед запугал. И Лорка с ним любовь крутит, точно! Видел ее серьги? А кольцо? Небось, он и подарил, Марольд! А может, Черный Лорку колдовством охмуряет? Хотя зачем ей колдовство, ей и колечка достаточно…

Свен допил пиво и поставил кружку на скамью.

– Так наняли бы опытного колдуна, – осторожно произнес Петер. – Если боитесь магии Марольда, обратитесь к более сильному чародею.

– К тебе, что ли? – хмыкнул Свен. – Не смеши, Петер!

– Почему же ко мне? Вот мой наставник…

– Брось, парень, – Свен не улыбался, – кто же к колдуну обратится за помощью против колдуна? Вы же все одна шайка, своему брату поперек не станете ничего делать. Ворон ворону глаз не выклюет!

– Ерунда, – Петер был искренне удивлен, уж он-то знал, как иные колдуны ненавидят собратьев. – С чего ты это взял?

– Все так говорят, – отрезал Свен. – Вы, чародеи, непременно друг за дружку стоите… Ладно, Петер, ты не дуйся там в своем капюшоне, я против тебя ничего не имею. Если что, заходи к кузнецу Мейдеру, я у него подмастерьем сейчас. Бывай!

Петер кивнул и задумчиво принялся за пиво. Рассказанное земляком, выглядело довольно странно. Не сам ли Марольд распускает слухи о собственном великом могуществе? И почему горожане уверены, что не следует обращаться за помощью к другим чародеям? Наверное, нужно рассказать все наставнику, пусть мастер Ригирт разбирается. Если чародея заинтересует происходящее в Пинеде, он захочет задержаться в родном городе Петера подольше.

Ученик допил пиво, сгреб кружки и отправился в трапезную – докладывать наставнику.

Тот приветствовал Петера взмахом руки.

– Ну, как, разузнал что-нибудь интересное?

– Да, мастер, кое-что проясняется, – Петер придвинулся к наставнику и заговорил совсем тихо. – Говорят, в лесах возле Пинеда скрывается какой-то Марольд Черный, он разбойник и владеет магией. Его людей все боятся и…

– И платят Марольду дань, – закончил Ригирт. – Только что наш хозяин вручил двум мужланам кошелек и не взял платы за пиво. И еще, ученик…

Чародей выдержал паузу. Петер ждал.

– И еще нас ждут неприятности.

* * *

– Неприятности, мастер?

Петер ждал разъяснений. Если бы им в самом деле грозило что-то серьезное, наставник не был бы так иронично настроен. Сейчас толстые губы чародея растягивались в совершенно благодушной улыбке, предстоящие неприятности, скорее всего, обещали обернуться развлечением. Развлечения жизнерадостный Ригирт любил.

– Да, мой друг. Пока наш хозяин наливал разбойникам пиво, пока они пересчитывали монеты, разговор у них шел в основном обо мне.

– Они глядели в вашу сторону, мастер?

– Пялились. Пару раз указали хозяину пальцем, расспрашивали. У них хорошие осведомители, так что бандитам уже известно, что нынче в город прибыл маг.

– Что же теперь будет? Нам следует ждать нападения?

– Это не исключено, – Ригирт кивнул, веселое настроение чародея противоречило его собственным словам, – но скорее нас просто постараются выпроводить из города. Связываться со мной им вряд ли охота… О, гляди, сейчас начнется.

Место хозяина за стойкой занял парень в фартуке, а сам кабатчик медленно двинулся к столу, занятому колдунами. Шагал он нерешительно и глядел в пол, было видно, что предстоящий разговор ему не нравился заранее.

– Э, почтенные…

– Да, мастер? – с прежней безмятежной улыбкой отозвался чародей.

– Прошу простить… э… – кабатчик никак не мог решиться произнести самое неприятное. – Я это… Попрошу… В общем, попрошу покинуть мое заведение.

Ригирт покачал головой и, придвинув к себе посох, осторожно снял с набалдашника чехол. Показался янтарный шарик, на две трети прикрытый медной сеткой. По полированной поверхности янтаря пробежали крошечные искры, хозяин «Счастливого колеса» шумно сглотнул. Улыбка мага стала еще шире.

– А могу ли я, – промурлыкал чародей, – осведомиться о причинах столь… столь странной просьбы? Почему эта удивительная идея пришла вам, почтенный, в голову на ночь глядя, когда я уже не смогу отыскать иной ночлег?

– Колдун в доме – плохая примета. К неудаче… – промямлил кабатчик.

– А прогнать колдуна – к пожару и разорению, – наставительно заметил чародей. По янтарю на его палке снова пробежали искры, теперь более крупные.

– Гилфингом Светлым прошу, – совсем тихо взмолился хозяин «Счастливого колеса», – не губите. Клянусь, не хотел… не моя это воля…

– Понимаю, – Ригирт перестал улыбаться, теперь он говорил очень серьезно, – но куда мне-то деваться? Ночевать под забором? Известному чародею такое не пристало!

Хозяин уставился на собственные башмаки и вздыхал. Разговоры за соседними столиками смолкли, посетители с опаской косились на искрящий посох Ригирта. В трапезной стало тише. Петер, который прекрасно понимал хозяина постоялого двора, пожалел беднягу.

– Мастер, – обратился он к наставнику, – если вам угодно, я знаю дом, где мы можем переночевать. Четверть часа ходьбы отсюда.

– Ну, если так… – Ригирт задумался. Или только сделал вид, что задумался. – Однако я уже уплатил за ночлег…

– Все верну, – торопливо заверил кабатчик, – все до последнего гроша! И за пиво с вас не возьму! Да еще кувшин в придачу – за счет заведения! Не держите зла…

– Ладно, – кивнул маг. – Договорились. Постой, ученик, а как же Велинартис? Хозяин, что если наш осел у тебя переночует?

– Э… – кабатчик замялся. Об осле ему разбойники ничего не говорили, но и рисковать бедняге не хотелось.

– Осла завтра заберем, а сегодня пусть остается, а? – предложил Петер. – До утра?

Хозяин утер испарину и махнул рукой:

– Ладно! Извольте из комнаты вашу поклажу забрать, а я пока пивка с собой…

И тут же скрылся на кухне.

* * *

Пока шагали по ночному городу, Петер пытался вычислить, что у наставника на уме. Мастер Ригирт наверняка уже составил некий план, исполнение которого (вне всяких сомнений!) венчается мешочком звонкой монеты… но что это за план?

Расспрашивать ученику не положено, поэтому Петеру оставалось только гадать, какое приключение ожидает его в родном городе. Приключение, связанное с Марольдом, разумеется…

Вот и дом. Петер даже не предполагал, что возвращение под родной кров окажется таким волнующим. Днем-то, когда с соседом говорил, никаких сентиментальных мыслей не возникало, а тут вдруг – пока отдирал доски, которыми была забита дверь – и сердце заколотилось, и какой-то подозрительный ком к горлу подступил…

Учитель снова стянул с набалдашника посоха чехол, и янтарь засветился холодным синеватым светом. В соседском доме зашебуршились, что-то звякнуло, качнулась занавеска, но ни выглянуть, ни даже запалить свечу Керт так и не осмелился.

Наконец последние ржавые гвозди поддались усилиям Петера, скрипнула, растворяясь, дверь – и маг с учеником вступили в затхлое нутро давно заброшенного дома. Петер потянул воздух, словно надеясь уловить знакомые с детства ароматы – но нет, сырой воздух, гниль и запустение. Слегка тянет плесенью.

Посох мага загорелся ярче, Петер разглядел пыльный пол, голые стены, неопрятную груду сора в углу… Тетка, в самом деле, распродала все, что оказалось возможно. Широкая кровать в спальне осталась на месте, ее сколотили внутри помещения, и в дверь она попросту не проходила. Рядом валялся колченогий стул – должно быть, на такую рухлядь никто не польстился. Петер зажег собственный волшебный свет и двинулся по заброшенному жилищу. Пока ученик оглядывался, чародей запер входную дверь несложным заклинанием и вернулся в спальню.

Мастер Ригирт швырнул на кровать свой плащ и мешок с пожитками, на кровати проведет ночь он, а Петеру придется довольствоваться чем-нибудь поскромнее. Конечно, ученик был в этом доме хозяином, но лучшее место по праву принадлежало учителю. Впрочем, парню не впервой было спать в подобном неудобстве. Хотя наставник любил комфорт, но все же нет-нет, да и случалось заночевать под открытым небом. Так что Петер привычно расстелил плащ, положил под голову мешок и укрылся запасной накидкой. Чародей поскрипел кроватью, устраиваясь, и тоже затих.

– Что, ученик, – негромко окликнул Ригирт, – небось, гадаешь, чем займемся завтра в этом лучшем из городов Мира?

– Гадаю, мастер, – согласился парень, – а почему Пинед – лучший из городов Мира?

– Да разве ж нет? Город, в котором родился, кажется самым прекрасным местом под небесами… – раздумчиво произнес маг. Затем добавил, – пока ты молод.

– А потом?

– Потом тебе уже все равно, ты начинаешь различать не города, а харчевни. В «Счастливом колесе» скверно готовят мясо, да и пиво весьма посредственное… – Чародей зевнул, немного помолчал. Затем деловито продолжил. – Так вот, Петер, завтра с утра мы на свежую голову разучим кое-какие заклинания… После обеда пройдешься по городу. Если хочешь, сходи потрепаться с прежними друзьями, а я нанесу визит местному начальству. Высматривай, выслушивай, но никого особо не расспрашивай. Не нужно привлекать внимание сверх меры. Тебя не интересует Марольд Ночь, тебе просто хочется знать, что происходило в родном городе, пока ты постигал волшебные науки. Тем не менее, постарайся выяснить завтра побольше.

– А послезавтра? – решился спросить Петер.

Пока чародей настроен благодушно, можно позволить себе любопытство. Вообще-то, ученику следует быть терпеливым и не расспрашивать наставника, ждать, пока тот сам соизволит поведать о планах.

– Посмотрим, – буркнул Ригирт. – Это зависит от результатов завтрашних переговоров. Городок небогат и мне вряд ли много заплатят за… гм-гм…

– За Марольда? – Петер резонно полагал, что, кроме загадочного разбойника, ничего интересного в родном Пинеде нет.

Вместо ответа Ригирт объявил:

– Узнаешь, долго ли он разбойничает, и какие делишки успел провернуть. Много ли успел награбить? Как распоряжается добычей? Пропивает? Прячет? Может, пускает в оборот? Тогда нужно разузнать, через кого. Если нам мало заплатят, то хоть трофеи окупят затраченные усилия. Но это все завтра, а теперь – спать!

Петер глубоко вздохнул. А все же здесь пахло по-прежнему. Совсем чуть-чуть, неуловимо, но что-то знакомое пробивалось сквозь запахи пыли и плесени.

Глава 4

Наутро выяснилось, что планы Ригирта требуется подкорректировать. Разбудили мага и ученика крики за окном. Чародей, подхватив посох, поспешил к выходу, так как сквозь заколоченные окна ничего толком не разглядишь. Петер, зевая, вышел на крыльцо следом.

Солнце только-только окрасило крыши домов в розовый цвет, было темно, но по улице бежали люди, у многих в руках дребезжали ведра, кто-то кричал о пожаре, кто-то – об убийстве. Ригирт, не произнося ни слова, зашагал к суетящимся горожанам, Петер поспешил следом. Причину переполоха они обнаружили совсем рядом – у дома мясника, того самого, с новой вывеской, стояла стража. Ничего не горело, но горожан с ведрами понять было легко – там, где домишки тесно жмутся друг к другу, люди всегда боятся пожара и при любой панике первым делом бегут за водой. Вскоре выяснилась и причина суеты. Толпа собралась перед мясницкой лавкой. Петер с наставником как раз подошли к дому, когда растворилась дверь, и на крыльце показался стражник.

– Ну, чего собрались? Расходитесь, нечего топтаться…

– А правда, мясника Фреста зарезали ночью? – выкрикнул кто-то.

– Расходитесь, – хмуро повторил солдат и скрылся в лавке.

В толпе зевак уже перешептывались о невесть откуда взятых подробностях – будто бы накануне к покойному наведывались люди Марольда Черного, требовали больше денег, чем прежде. Мясник отказался платить, так говорили в толпе.

Рослый чародей двинулся к дому, смело раздвигая зевак массивным телом, Петер остался в стороне, чтобы лучше видеть, с его ростом из толпы толком ничего не разглядишь. Внимание парня привлек мужчина, так же, как и сам Петер, глядящий издали. Этот горожанин был среднего роста, темноволосый, с аккуратно подстриженной бородкой. Сжав губы, он смотрел поверх голов – словно его интересовала не лавка убитого, не шепчущиеся горожане, даже не само преступление, а рисунок на вывеске: пастух со свирелью и овцы.

В мясной лавке громко заголосила женщина, гомон толпы стал тише. Из дома покойного вышел начальник городской стражи, Петер узнал его сразу – мастер Эдвар совсем не изменился, разве что сутулиться стал чуть больше, да морщины сделались глубже. Все такой же – бесстрастный, невозмутимый и вечно унылый. Никто никогда не видел Эдвара удивленным, веселым или печальным, этому человеку словно были неведомы эмоции. Вот и сейчас – вышел на крыльцо, пожевал тонкими губами, обвел толпу тусклыми глазками из-под тяжелых век, да и побрел вниз. Только и буркнул: «Расходитесь, нечего тут…», да и то вполголоса.

Следом трое стражников волокли носилки с телом мясника, укутанным серой мешковиной. Покойный был большим и грузным, стражники пыхтели. Следом за носилками с плачем выскочила девчонка – должно быть, дочь убитого – бросилась на носилки, захлебываясь слезами. Лица ее Петер не разглядел, его закрывали густые белокурые волосы. Девчонка ревела, стражники отводили глаза. Подъехала телега, тело перегрузили в нее.

Дочка мясника вдруг кинулась, расталкивая толпу, к тому самому стоящему в стороне мужчине, что привлек внимание Петера. Подскочила, заколотила кулачками в грудь, что-то выкрикивая. Петер вроде бы разобрал:

– Все ты! Ты! Твои картины приносят одно только горе!

Странно. Оглянувшись, ученик мага заметил, что мастер Ригирт уже нависает над начальником стражи, что-то тихонько втолковывает, а тот, по-прежнему невозмутимо, кивает, поглаживая усы. Телега отъехала. Эдвар перестал кивать и ответил Ригирту – похоже, утвердительно, наставник отошел в сторону с довольным выражением лица.

Толпа начала расходиться. Стражники тоже побрели прочь, остался только один – стеречь вход в лавку. Мужчина, на которого кричала дочь покойного, не рассердился, а наоборот, виновато глядя на девушку, поспешно протянул ей несколько монет. Та, не глядя, сунула деньги в карман, а потом зарыдала совсем уж безутешно. Петеру стало интересно, что означает эта сцена, он хотел уже подойти поближе, но парня окликнул наставник:

– Идем, ученик, нам предстоит нынче поработать, – принялся рассказывать на ходу Ригирт. – Но сперва наведаемся на рынок. Купим поесть, заодно послушаем разговоры. Потом я покажу тебе два новых заклинания, после обеда останешься их учить и отрабатывать, а я приглашен к начальнику местной стражи. Похоже, нынче нам перепадет довольно выгодный заказ. Как же это, однако, удачно, что беднягу прикончили именно сегодня! Подобные истории всегда живо воздействуют на воображение, начальнику стражи нынче же начнут досаждать перепуганные земляки, требовать защиты, просить положить предел бесчинствам и тому подобное.

Петер вовсе не считал удачным, что разбойники разделались с мясником, однако спорить не стал. Не пристало спорить с учителем, даже если он говорит такие скверные вещи.

* * *

Заклинания, которые наставник велел вызубрить, относились к боевой магии, но были скорее защитного свойства. Петер старательно твердил заковыристые формулы, а в голове вертелась утренняя сцена – носилки с укутанным телом, рыдающая девушка и странный мужчина, сунувший ей монеты… Парень подумал, что может быть нужно рассказать об этом учителю, но колдуна теперь явно занимали совсем другие дела.

От начальника стражи мастер Ригирт вернулся в прекрасном настроении.

– Вот, я же говорил! – прямо с порога крикнул он. – Заказ, что надо, деньжат теперь на целый месяц хватит, а работенка-то совершенно плевая!.. Да, моих слов, разумеется, при местных повторять не надо. Все должны считать, что мы нынче совершаем великий подвиг, ясно?

– Конечно, мастер, – поспешно согласился Петер.

Чародей вошел в дом и стал снимать парадное одеяние – длинный зеленый плащ, богато вышитый камзол, шапочку, украшенную бисером.

– Марольд какой-то выискался, видали? – смешно надувая щеки, сердито бормотал он. – Марольд Ночь! Здешние олухи воображают, будто их держит в страхе могущественный чародей!

– А разве это не так? – осведомился Петер, подавая наставнику просторную накидку.

– Разумеется, нет! Все сильные маги известны наперечет! Во всяком случае, все маги, промышляющие здесь, в Гонзоре. Конечно, я перечить не стал, согласился, что Марольд силен. Ну и плату потребовал соответствующую. Поделом им! Раз не понимают, где настоящий маг, вроде меня, а где мелкий колдунишко, о котором почтенный мастер Ригирт даже слыхом не слыхивал – пускай раскошеливаются, невежды. Эх, только бы не заметил никто, как легко я одолею этого Марольда… – озабоченно нахмурился колдун. – А то еще цену попытаются скостить. Ну, ничего, не того напали! Мы устроим славный фейерверк, будто, в самом деле, в битве сошлись великие мастера магии. Давай, собирайся, – небрежно бросил он почтительно внимающему ученику, – нынче ночью все и состоится. Есть сведения, что Марольд заявится сегодня к одной красавице…

– Неужто к Лоре? – не удержавшись, воскликнул Петер.

– Ну, да, конечно, – рассеяно откликнулся маг. – Это ты очень удачно о ее побрякушках разузнал. Точно, Марольд к ней захаживает. Стоило мне намекнуть, как сразу выяснилось, что стражникам все известно. Они, видите ли, боятся марольдова колдовства, а выследить его вполне могли бы.

Чародей переоделся и принялся аккуратно складывать выходной плащ, бормоча под нос:

– Вот у Лоры этого разбойника и прихватим, устроим засаду, застигнем врасплох… То есть, я бы, конечно, и так с ним легко расправился. Но тут Марольд просто сам в руки к нам идет, глупо не воспользоваться случаем.

– Готовить снаряжение, как обычно? – привычно осведомился ученик.

Маг ненадолго призадумался.

– Сегодня экипировки особой не потребуется. Вполне достаточно того, что в моем посохе… Однако, – хитро усмехнулся чародей, – мы прихватим кое-какие довольно эффектные штучки, как будто для настоящего сражения. Пускай видят, неучи, что мы не зря получаем монеты. В общем, готовься, как обычно. И хорошо запоминай план действий. Я продумал все до мелочей, сейчас расскажу. Но только вначале, конечно, поужинаем.

Колдун подошел к столу, где поджидал купленный сегодня на базаре нежно-розовый окорок. Петер поспешно вытащил из холщового мешка краюху хлеба и овощи. Мастер Ригирт тем временем достал шкатулку с приправами, и принялся неспешно нарезать зелень и овощи. Маг был большой любитель покушать и при возможности превращал трапезы в затейливый ритуал. Конечно, питаться странникам приходится большей частью в харчевнях и на постоялых дворах, где не до церемоний… но нынче чародей был расположен приготовить ужин по собственному вкусу. Покончив с зеленью, он толсто нарезал и аккуратно посыпал пряностями ветчину.

Внимательно наблюдавший за действиями наставника Петер даже не пытался помогать. Если Ригирт взялся за дело сам, то в помощниках не нуждается. Так что ученик ограничился тем, что нарезал хлеб, украдкой сглатывая слюну. По его мнению, можно было поесть и без этих церемоний…

Прошло не менее получаса, прежде чем стол принял должный вид, и удовлетворенный мастер, наконец-то уселся на единственный стул, предвкушая роскошную трапезу. Тут в дверь негромко постучали.

Петер спешно бросился к выходу. Если уж стол накрыт, отрывать мастера от ужина дозволено лишь в случае смертельной опасности или в связи с визитом платежеспособного клиента. Иные причины не признаются достаточно серьезными, чтобы Ригирт встал из-за стола.

Петер выглянул в окошко и с удивлением увидел на крыльце переминающегося с ноги на ногу мужчину – того самого, на которого сегодня утром бросилась с кулаками дочка убитого мясника. Изумленный ученик, ничего не спрашивая, открыл дверь.

* * *

– Простите, мне нужно посоветоваться с мастером чародеем. Это очень важно, – робко проговорил незнакомец. – Я Лукас, художник, – спешно добавил он, приподнимая доску, которую держал подмышкой. Это оказалась та самая вывеска, с лавки убитого мясника.

И снова ученик мага невольно залюбовался веселым пастухом, вдохновенно играющим овцам на свирели. Потом перевел глаза на гостя. Сам художник смотрел на свое творение с невыразимым отчаяньем и даже испугом.

– Мои картины, они всюду сеют несчастье, я не понимаю, в чем дело, это просто какая-то магия, – сбивчиво проговорил Лукас. – Не мог бы почтенный мастер выслушать… разобраться… Мне бы его совет… Не бесплатно, разумеется!

И Петер, не раздумывая, пригласил пришельца в дом. Случай был совершенно ясный, к мастеру Ригирту пришел новый клиент. И, судя по пригоршне монет, которые тот сегодня всучил осиротевшей девчонке, клиент, безусловно, платежеспособный.

Когда Петер с художником вошли в дом, учитель как раз только принялся за ужин. При виде посетителя он постарался улыбнуться настолько любезно, насколько это можно было сделать с набитым ртом. Затем поспешно прожевал пищу и утер масляно блестящие губы.

– Слушаю вас, почтеннейший, чем могу быть полезен? – наконец проговорил он.

Художник, так и оставшийся стоять, поскольку единственный в доме стул был занят чародеем, смущенно потупился.

– Люди говорят, что мои картины приносят несчастье…

– Вот эта? – очень неохотно поднимаясь из-за стола, спросил чародей и с явным неудовольствием взял в руки вывеску.

Вручив картину магу, художник отступил на шаг, не сводя глаз с Ригирта.

– Что ж, дело серьезное. Если на вашу руку, мастер, наложено заклятие… то… работенка предстоит непростая… Но я готов исследовать, скажем, за полукелат… – с деланным интересом разглядывая картину, проговорил маг.

По мнению Петера, запросил Ригирт несусветно много (у чародея это называлось «закинуть удочку», убедиться, насколько доверчив, беспечен и богат клиент, насколько осведомлен относительно цен), но художник тут же, не торгуясь, согласился.

– Вы понимаете, я эту вывеску для мясной лавки нарисовал. И не прошло недели, хозяина убили. Дочурка осталась у него, Эльга, совсем еще ребенок, наверно, даже младше моей Моны. И вот сегодня вечером опять мимо лавки прохожу, не знаю сам зачем, а просто как будто магнитом туда тянет. Выбегает мне навстречу девчушка. «Забирай, – кричит, – свою мазню. – Какие-то типы снова приходили, спрашивали, кто вывеску рисовал. Сам колдун Марольд Ночь картиной интересуется!» Вот так вот! Сам Марольд Ночь! – взволновано повторил Лукас и, тревожно глядя на мага, замолчал.

Мастер Ригирт слушал крайне рассеяно. И Петер сразу догадался почему. Даже ему, ученику, было видно, что магии в злополучной вывеске нет, ну нисколечко. А значит, клиент пришел по ошибке, много на нем не заработаешь. Несколько минут мастер Ригирт изучал вывеску.

– Успокойтесь, мастер, нет здесь никакого колдовства, – наконец проговорил чародей с явным сожалением.

Клиентов он, в общем, не обманывал. То есть бахвалиться, жаловаться на мнимые трудности, заламывать немыслимую цену за пустяковую работу – этим, что ни говори, чародей не гнушался. Но вот придумывать несуществующее колдовство он себе никогда не позволял. Есть, значит, есть, а нет, – так, значит, и нет. Как ни обидно бывало иногда это признать.

– Вы полагаете, мастер чародей, я могу и дальше писать картины? – с надеждой спросил Лукас.

– Можете, можете, – пряча в обширный карман монету, недовольно пробурчал колдун и, ничуть не смущаясь гостя, принялся за прерванный ужин.

Однако странный посетитель не спешил покинуть дом.

– Скажите, почтенный мастер чародей, – с тревогой спросил он, – дозволено ли мне писать портреты?

– Какие еще портреты? – с набитым ртом хмуро пробурчал Ригирт.

– Понимаете, иногда случалось, что люди, которых я рисовал, вскоре умирали. Или бесследно исчезали, как супруга одного почтенного колдуна, портрет которой я написал для медальона. Вот только недавно узнал об этом и совершенно потерял покой. Дело в том, что моя дочурка, Мона, давно уже просит написать ее портрет. Я когда-то обещал, и вот теперь не знаю даже, что делать.

В глазах чародея опять появился интерес.

– Портрет дочери – дело серьезное, – внушительно проговорил он. – Не исключено, что некое заклятие действует избирательно… Да, мне приходилось сталкиваться с подобными штуками! Ну, вы рисуйте, раз дочке обещали. А я готовую картину обследую, тогда и скажу, как с нею быть. Но портрет – не вывеска! Там уж работа будет тонкая и обойдется вам куда дороже! Вывеска безлика, портрет же обращен непременно к определенной персоне, совсем иное дело! Вот так-то, почтеннейший!

Художник опять, не раздумывая, согласился.

– Ну что ж, мы договорились. Когда будет готов портрет, дайте знать. А у меня сегодня важный заказ. Нужно как следует подготовиться… к работе… – с явным нетерпением проговорил маг и покосился на надкушенный ломоть.

Лукас спешно попрощался и ушел. Мастер Ригирт принялся с удвоенной энергией работать челюстями.

– Давай, Петер, и ты хорошенько подкрепись. Слыхал, сегодня работенка предстоит, – довольно ухмыляясь, сказал он ученику. – Нынче твой родной город содрогнется, когда два великих чародея, хе-хе, сойдутся в поединке!

Глаза колдуна радостно блестели. Еще бы, ведь ему частенько случалось говорить клиенту о важном и срочном заказе, который в скором времени предстоит исполнить. А вот сегодня это было чистейшей правдой. Ночью их действительно ждала работа – работа, за которую отлично заплатят.