Текст книги "Спасти будущее! «Попаданец» Вождя"

– Ну хоть что-то нам теперь известно. – Генерал врезал кулаком по столу. – Только сильно нам это помогло? Этого Петелина крутить до последнего! Выжать из него все, что только можно! Может, он еще вспомнит какие-то важные детали. Поселок Монтажников и всю прилегающую территорию перерыть сверху донизу! Ни одной дыры не пропустить! Шестнадцать трупов за один вечер! Шестнадцать!

– Извините, товарищ генерал. – Немолодой подполковник поднял руку. – Четырнадцать. Двое ранены, им уже сделана операция, они находятся в отделении реанимации БСМП (больница скорой медицинской помощи). У палаты выставлена охрана, и как только врачи дадут добро, их сразу допросят. Оперативники находятся там же.

– А вот это хорошо! – Генерал потер руки. – Появился шанс на получение действительно важной информации. И нужно к смежникам обратиться, уж больно эта восьмерка профессиональна… Полковник Самойленко, как вы планируете проводить розыскные мероприятия в районе, где потеряли этих стрелков?..

Интерлюдия 2. Красноярск, элитный коттеджный поселок «Сосны», ночь с 17 на 18 декабря 2012 г.

– Увезите это и сделайте так, чтобы оно не всплыло. – Крепкий мужчина восточного вида плюнул на лежащий у его ног труп молодого парня и направился к дверям. – И приберитесь здесь получше. Равиль, пойдем, поговорим.

Моложавый высокий татарин молча кивнул трем громилам на труп и поспешил за боссом. Выйдя из гостевого домика, они прошли по выложенной дорогой брусчаткой дорожке, поднявшись по мраморным ступеням, вошли в большой дом. Быстро пройдя через холл, поднялись на второй этаж, в большой, хорошо обставленный рабочий кабинет с горящим камином и расположились в удобных креслах, стоящих перед ним.

Не дожидаясь никаких распоряжений, Равиль достал из бара, встроенного в столик, стоящий между креслами, бутылку коньяка и два бокала. Так же молча разлил и поставил бутылку на стол.

– Что ты думаешь обо всем произошедшем, Равиль? – сделав глоток ароматного напитка, босс прервал молчание.

– Сложно сказать, абый Азамат. Одно знаю – все очень и очень плохо! Гибель Арама нам создает большие проблемы.

– Скажи уж прямо, – Азамат хмыкнул, оценив дипломатичность своей правой руки. – Смертельные проблемы создает. Именно мы предоставили квартиру. Наши люди должны были обеспечить его безопасность до отлета в Москву. И чем теперь все это закончится, один Всевышний знает! Вот что, дружище. Мне нужно знать, кто, как и где они находятся. Мне все равно, как ты это все узнаешь, сколько потратишь и зарежешь для этого, но узнать ты должен. Срок – неделя. А потом… или будем пить коньяк и дальше, или…

Глава 2

Прикрыв глаза и не обращая внимания на рев двигателей за бортом самолета, я удивленно хмыкнул. Надо же, зря пакеты приготовил и зеленел заранее! Уже полчаса летим, а даже намека на тошноту никакого нет. Господи, сделай так, чтоб она и не возвращалась больше! Это ведь не столько мучение, сколько унижение. Унижение… Хм… Сразу вспомнилось возвращение с «той стороны». Выражение облегчения, перешедшее в ор Мартынова, обнаружившего ранение тезки, мгновенно сменившееся широчайшей улыбкой при виде нашего груза. Быстрый разговор, заменивший уже привычные допросы, и прыгающий от радости, но при этом обзывающий меня лохом Максимов, судорожно мечущийся между ноутбуками. Не возвращение спецгруппы с задания, а цирк шапито какой-то! Хотя… хорошо, что именно так произошло возвращение. Некогда было своими ошибками душу бередить. По мнению Мартынова, мы задание выполнили с запасом, но – как же я ненавижу это простое и очень паршивое слово! – я-то прекрасно понимал, что сглупили капитально. Ладно Николай и ребята. Несмотря на мои рассказы, на инструктажи с участием технаря Максимова, они все равно не осознавали, вернее, просто не сталкивались с реальными электронными штучками моего старого мира. Но я-то, я?! Сколько читал о подобном, сколько фильмов смотрел, в Инете приборы разглядывал… а толку? Лоханулся с этим жуликом, как не знаю кто! Парни им тогда хорошо занялись, но кто же знал, что этот «ара» настолько крепкий мужик? Он оказался из тех, кто сдохнет, но врага утянуть с собой попытается! Сука! Была бы возможность, убил бы гада! Хотя он и так дохлый. А какой ценный приз был, какой ценный! Настоящий уголовный авторитет, причем не бык, а скорее мозг. Какие перспективы рисовались тогда…

Тогда, как оказалось, оставшиеся на квартире ребята тоже срисовали непонятные шевеления неподалеку от дома. Недолго думая, вновь плотненько пообщались с «хозяином» и вновь услышали, что искать сегодня не будут и что он ни при чем ни в каких шевелениях. Ах, если бы мы знали, что сами же сигнал его браткам отправили, мать его! В долбаный брелок долбаной сигнализации от машины была встроена тревожная кнопка, которая сработала, когда уже поздно вечером я перебирал его вещи. Но это выяснилось, когда было уже поздно. И бандиты тоже как-то нетипично сработали – приехали-то быстро, но в дом не лезли, на глазах не светились. Информацию собирали или ждали чего-то, мрази. А когда мы вышли, решили действовать. Только тут уже нам на руку сыграли, темно уже стало, на наше счастье.

Вернувшись из магазина и обсудив складывающуюся обстановку, мы решили (как оказалось, совершенно правильно), что замеченные нами люди не имеют отношения к государству и к нам. Топорно работают, да и не могли мы привлечь к себе внимания ни МВД, ни тем более ФСБ. До сих пор не знаю, бандиты были те люди или реальные синоптики, но когда ребята обнаружили по-настоящему подозрительное шевеление у дома… армянин держался долго, а по меркам форсированного допроса – так слишком! Как сказали потом парни: «Хорошо, что среди фрицев такие редкость. Крепкий мужик, хоть и сволочь…» В общем, выяснилось про сигнализацию только теперь, когда что-то изменить мы не могли, да и времени просто не было. Прямо сейчас уходить нельзя – судя по всему, придется шуметь, а из-за этого велика вероятность того, что за нас государство возьмется. Одно дело, нашуметь и исчезнуть в другом мире, и совсем другое, если придется еще пару часов прятаться, ежеминутно рискуя сцепиться с людьми в погонах. Поэтому решили уходить только через час, потратив его на скачку информации из Интернета. Правда, и с этим облом вышел, я-то рассчитывал скачать записи новостных передач, но долбаный провайдер! Скорость упала до каких-то смешных величин, стремящихся к нулю. А потом мы пошли на выход в полной, как говорится, боевой, и эта сволочь, изображающая полностью сломленного человека, не нашла ничего лучшего, чем попытаться освободиться. Придурок! Он, видимо, посчитал, что раз его контролируют две красивые девушки, то он сможет вырваться и откатиться в сторону, позволив своим дружкам нас перестрелять. Откуда ему было знать, что у каждой из этих красавиц есть свое, пусть и не очень большое, персональное кладбище? Откатиться-то он откатился, только вот пулю при этом схватил. Да еще и не одну.

Честно говоря, в тот момент я опять почувствовал себя неполноценным каким-то. Вроде и тренировался, и повоевать хоть и немного, но успел. А тут… когда все завертелось в каком-то бешеном хороводе, я успел выстрелить только пару раз, да и то не уверен, что хоть в кого-то попал. А вот остальные… они мне показали, что такое осназ в действии – двигаясь в каком-то рваном, прерывистом темпе, Кузнецов и Дмитрий бросились к будке метеорологов, ни на секунду не прекращая огня. При этом складывалось впечатление, что стреляют они не из «вальтеров», а из каких-то новомодных пистолетов-пулеметов, настолько велик был темп стрельбы. Я и девчонки (вернее, они и пара моих выстрелов) изрешетили тройку парней, даже успевших один раз выстрелить куда-то в небо. А Степа с Андреем «телепортировались» в квартиру, в которой раздался звон стекла и грохот выстрелов. Пара минут грохота – и все! Только машины с улицы Мичурина слышны, женский визг откуда-то неподалеку да маты тезки, перебинтовывающего свою левую руку у кисти. Да со стороны Николая и Димы донесся жуткий утробный стон, треск выстрела, и все затихло. Не забуду, как, оглянувшись, с удивлением увидел исклеванные пулями стены у подъезда. Получается, и по нам хорошо палили, только я и осознать это не успел?! Такая злость тогда на себя поднялась, что пришлось зубы до боли стиснуть, чтобы не заорать во все горло. А когда увидел нашего пленника, мешком тряпья лежащего в стороне, стало жутко обидно, словно в далеком детстве, когда вместо вкусной конфеты заставляли пить рыбий жир.

А потом… счастливая физиономия Димы, сующего в сумку что-то напоминающее «калаш», азартное лицо Николая, улыбающиеся девчата и огрызающийся на подколки Степы Мень, и бег с переходами на быстрый шаг по заснеженным темным дворам. Тогда я не раз добрым словом помянул красноярские власти, которые традиционно занимались освещением только на центральных улицах и в редких дворах. А еще милицию, несущуюся с включенными сиренами. В ином случае нам было бы гораздо сложнее уйти. Но даже так на Кутузова наткнулись на кого-то из той компании, которую разнесли возле дома. Правда, в этот раз первым среагировал я. До сих пор не понимаю, что именно меня насторожило и заставило вынуть пистолет из кармана дубленки, но когда я услышал характерный металлический щелчок впереди, не раздумывая начал стрелять. На какую-то секунду позже среагировали и остальные, а противники начали стрелять, уже умирая. Откровенно говоря, нам просто сказочно везло в этом выходе. Как и с полицейской машиной, ехавшей по Кутузова, при начавшейся стрельбе сделавшей шикарный полицейский разворот и скрывшейся за поворотом. А потом дикий бег через территорию какой-то больницы, пробежка по гаражам и удача в виде старенького, но ухоженного японского микроавтобуса, на котором мы доехали почти до места. А там – пятнадцать минут быстрым шагом по заснеженной горе, преодоление препятствия в виде кладбищенской ограды, а через час, когда уже стали слышны голоса прочесывающих окрестности милиционеров и виден свет их фонариков, открылся проход домой.

Вздохнув, я открыл глаза и глянул на спящих ребят. Интересно, что ждет нас в Москве? Вроде бы все прошло более или менее нормально, но начальство редко бывает по-настоящему довольно. Хотя Мартынов выглядел настоящим именинником. Покосившись на генерала, я усмехнулся. Все же ответственность давит на людей. В первый момент после возвращения мне показалось, что командир за эти сутки постарел на добрый десяток лет. Правда, и помолодел он еще быстрее, как только понял, что мы вернулись все и не с пустыми руками.

Интерлюдия 3. Красноярск, кабинет начальника ГУВД по Красноярскому краю, 21 декабря 2012 г.

– Вы уверены? – Митрохин оторвался от бумаг и пристально посмотрел на сидящего напротив офицера. – Никакой ошибки быть не может?

– Уверен, товарищ генерал. Они полностью соответствуют 7,65×17HR Browning, выпускавшимся в период Второй мировой. Состав металла и маркировка полностью соответствуют. Как объяснить прекрасную сохранность представленных образцов, я не знаю, товарищ генерал.

Пару минут начальник УВД смотрел словно сквозь сидящего офицера, пытавшегося понять, что на уме у генерала.

– Хорошо поработали, товарищ майор. Можете идти.

Глядя на закрывшуюся за экспертом дверь кабинета, генерал тяжело вздохнул, а переведя взгляд на лежащие перед ним документы, вздохнул снова. Чем он провинился перед Богом, что именно на него свалилось это дерьмо? За что? Снова тяжело вздохнув, он с ненавистью захлопнул папку и потянулся к телефону.

– Здравия желаю, коллега! – коротко хохотнув, генерал Спирин откинулся на спинку кресла. – Как шпионы, ловятся?.. Ты свободен сейчас?.. Тогда я подойду… Да. Боюсь, что важно… Это по приказу августовскому… Да, да, тому самому!.. Не по телефону…

Через пятнадцать минут он сидел в кабинете у «соседа по серому дому», начальника УФСБ по Красноярскому краю, и смаковал коньяк, наблюдая за изучающим документы коллегой по должности. С Нефедовым они никогда не были друзьями, особенно учитывая службу в разных конторах. Но и врагами, нужно признать, не были тоже. Время от времени сотрудничали, пересекались на совещаниях и застольях, изредка общались на тусовках. Тем интереснее Спирину было наблюдать за меняющимся выражением лица фээсбэшника: от бесстрастного до удивленно-раздосадованного к концу чтения. Наконец, взглянув на оборот последнего листа, Нефедов закрыл папку. Покосившись на гостя, он молча налил и себе янтарного напитка, выпил его, как водку, залпом и спросил.

– Петр Николаич, ты сам-то понимаешь, что сейчас начнется? Какая ЭТО головная боль? В какую историю мы можем попасть? Не просто так Москва летом это долбаное распоряжение по всей стране разослала. Чувствую я, что награды маловероятны, а вот проблемы…

Согласно кивнув на прозвучавшее МЫ, Спирин подтвердил.

– Я так же думаю, Василий Степанович. Только ведь и ты понимаешь, что выбора у нас нет. Замять и скрыть не получится.

– Да понимаю я, понимаю. – Нефедов расстроенно покачал головой. – А жаль. Ну да ладно, чего уж. Давай прикинем, что мы имеем?

– Давай. – Спирин отставил опустевший бокал. – Имеем мы двадцать четыре гильзы и восемнадцать пуль, произведенных в середине прошлого века. Пятнадцать трупов и одного раненого, который со дня на день присоединится к своим друзьям. Одного типа, который из свидетелей перешел в ранг фигурантов дела и…

– А-а-а! Слышал, слышал! Это тот идиот, который у экспертов, доставая зажигалку, обойму выронил? – чекист от души расхохотался. – С таким я за годы службы еще не сталкивался!

– Я тоже, – сквозь смех подтвердил Спирин. – Но благодаря ему мы кое-что знаем.

– Ну-ка, ну-ка, – Нефедов вновь стал серьезным. – В бумагах ничего такого нет.

– Нет. Но информация есть. В общем, ситуация следующая: Мироненко, проходивший у нас свидетелем по стрельбе на Кутузова, где образовалось четыре трупа, оказалось, был с ними. Водителем. Что еще интереснее, помимо ствола, в машине сканер был, благодаря которому они на наших убивцев вышли.

– Подожди, подожди, – Нефедов подался к Спирину. – Так они что, за этими, гм, боевиками шли?

– Не совсем понятно, запутанно как-то. Этот Мироненко знает только, что по маячку вышли и что какого-то важного человека должны были страховать. А на важного среди убитых только один тянет – армянин у подъезда. Кто он и откуда, пока не известно. В картотеке пальчиков тоже не нашли, хотя работа продолжается.

– Понятненько, – Нефедов отстучал по столешнице дробь пальцами. – Давай подумаем, как и что подадим в Москву. Сам понимаешь, от того, КАК мы доложим, будет зависеть, останемся мы при своем или…

Интерлюдия 4. Красноярск, элитный коттеджный поселок «Сосны», 25 декабря 2012 г.

– Проходите, присаживайтесь. – Пусть на лице Азамата и не было улыбки, но доброжелательность присутствовала. Хотя в глубине души ему хотелось кого-нибудь убить. Очень хотелось! Но терять лицо перед посланником пусть и очень уважаемых людей? Никогда! Даже если знаешь, что тот прямо сейчас может стать вестником смерти. Уж что-что, а КАК встречать смерть, в роду, по рассказам деда, восходившего к Шибанидам, «рулившим» Сибирским ханством, знали прекрасно. Знал прадед, чудом спасенный от петли колчаковцев наступающими красными, знал дед, четыре раза бежавший из немецких лагерей и оставивший свою подпись на Рейхстаге. Знал отец, погибший в африканских джунглях, прикрывая отход других военных советников, когда Азамату было всего пять лет. Да и сам Азамат Шибаев не раз смотрел смерти в глаза. И в Афганистане, в котором провел пять долгих лет, и в лихие девяностые, когда, вышвырнутый из армии за поддержку ГКЧП, незаметно для самого себя стал просто бандитом, по недоразумению называемым «уважаемым человеком». Боялся ли он? Только дураки не боятся смерти! Но больше смерти он страшился, что другие увидят его страх и он опозорит память предков. Бандиты в роду Шибаевых были, но трусы – никогда!

– Чай, кофе или что-то покрепче? – подождав, пока худощавый гость сядет в удобное кресло перед камином, Азамат вопросительно приподнял бровь.

– О, спасибо, уважаемый Азамат. – Гость прекрасно знал, что хозяин предпочитает, чтобы к нему обращались по имени друзья, а по фамилии те, кто не перешел в эту категорию. Как называют Шибаева враги, люди, отправившие посла, не уточнили. Да и зачем ему знать, что чаще всего поминали незабвенного «доктора Менгеле»? Мало ли, вдруг нервничать будет, работу сорвет. Не зря говорят: многие знания – многие печали. – Если можно, чаю. Покрепче.

– Хорошо. Равиль, будь добр, два чая. – Дождавшись, пока помощник прикроет за собой дверь, хозяин прикурил сигарету и предложил гостю. – Вы курите, если пожелаете, не стесняйтесь.

– С удовольствием!

Несколько минут, наблюдая сквозь табачный дым за пляшущим в камине огнем, они молчали, покосившись на появившийся на столике маленький поднос с двумя глубокими пиалами чая, наполненными едва ли наполовину, испускающими ароматный пар. Так же молча хозяин и худощавый сделали по несколько глотков обжигающего напитка. Наконец гость поставил на поднос недопитый чай и, дождавшись, пока хозяин сделает то же самое, заговорил:

– Уважаемый Азамат, огромная благодарность за чудесный напиток, но, увы, дело превыше всего. Мне поручено передать вам следующее. В связи с тем, что вы не сдержали свое слово и не смогли обеспечить безопасное проживание в городе известного вам человека, в результате чего он умер, у известных вам людей возникло желание прервать нить вашей жизни. Но более пристально изучив имеющуюся информацию, они отказались от своего первоначального решения, посчитав его преждевременным. Но, сами понимаете, что оставить сложившуюся ситуацию совсем без последствий они тоже не могут. Именно поэтому на вас налагаются штрафные санкции, которые никоим образом не отменяют ваших поисков людей, совершивших это, скажем так, прискорбное деяние. – Худощавый выложил на столик визитку, на оборотной стороне которой Азамат увидел цифру с шестью нулями. – Безусловно, вы можете отказаться от выплаты штрафа. Последствия такого решения вам известны.

– Если возможно, проясните один момент. – Увидев согласие собеседника, Азамат продолжил: – Чем вызвано изменение в действиях пославших вас?

– Информацией, уважаемый Азамат. Полученной от других уважаемых людей информацией. Это все, что я могу вам сказать. Мне очень жаль покидать ваш уютный дом, но я вынужден спешить. Прощайте, уважаемый. Всего вам наилучшего.

Задумчиво глядя на закрывшуюся за посланцем дверь, Шибаев слегка заторможенно пытался понять почему? Что стало известно его «партнерам» такого, что заставило изменить политику в отношении своих людей, и осталось неизвестным ему? Деньги ерунда, пыль! А вот информация… Что же они узнали?

Глава 3

«…установлено точное время в «–1» на момент последнего удачного открытия 30 декабря 1944 года. По результатам проведенного анализа записанных радиопередач на русском, английском, немецком, японском и итальянском языках установлено, что история объекта «–1» значительно отличается от истории мира «0», принятого нами за основной. А именно:

– значительно отличается ход 2МВ (таблицы 2, 3);

– отсутствует упоминание в эфире некоторых известных исторических личностей, таких как Жуков, Макартур, Гудериан и другие (таблица 4);

– опознаны не соответствующие эпохе песни и упоминание кинофильмов, не выпускавшихся в указанный исторический период, причем как на территории, соответствующей в мире «0» территории СССР, так и на территории США, Великобритании, их союзников и государств-нейтралов (таблицы 5, 6), песни и фильмы соответствуют выпущенным в мире «0» в период с 50-х по 80-е годы. У некоторых музыкальных произведений зафиксированы изменения в текстах и музыке относительно вариантов мира «0» (таблицы 7, 8);

– зафиксированы радиопередачи на не используемых в тот исторический период частотах. Все на территории, соответствующей СССР. Язык – русский (расшифровка переговоров – таблицы 9, 10, 11, 12, 13).

На основании всего вышеизложенного…»

Не дочитав до конца, Владимир Владимирович раздраженно захлопнул папку с отчетом спецпроекта «Z».

– На основании, на основании… И опять несколько вариантов, черт бы побрал все это! Или нашим «соседям» что-то досталось от Дадашева при взрыве установки, либо он сам им что-то поставлял, получая за это ценности, или…

– Или они имеют установку перехода. – Дмитрий Анатольевич отпил из высокого бокала освежающего морса с легкой кислинкой и поставил его на столик. – И этот вариант лично мне ОЧЕНЬ не нравится.

– Мне тоже, – президент как-то устало усмехнулся. – Хотя это намного лучше, чем отдать все янки. Намного.

– Да, я понимаю. Что лучше. Только вот представлю, что Он на нас выходит, и как-то… – Премьер неопределенно покрутил руками перед лицом.

– Так бы и сказал: «Чет я очкую!» – Владимир Владимирович от души рассмеялся и взял свой бокал морса. – Кажется, так нас озвучивают в этих, хм, демотиваторах?

– Так, так, – тоже рассмеялся Медведев. – Но сейчас они, как никогда, правы. Чет я очкую, Володя. Серьезно!

– Понимаю, Дима, понимаю. – Президент встал из кресла и сделал несколько энергичных поворотов корпусом, слегка разведя руки в стороны.

– Только вот какая штука… нет у нас ничего более конкретного, чем домыслы. Даже записи эти, – он махнул рукой в сторону отчета, – говорят только о том, что мы знали и так – у Дадашева был допуск в тот мир. А контактировал он с властями, или это результат утечки от него, мы не знаем. И навряд ли узнаем когда-нибудь. Слишком все…

– Владимир Владимирович, разрешите? – в приоткрывшуюся дверь комнаты заглянул моложавый подтянутый мужчина в дорогом темно-сером костюме.

– Да, капитан. Что у вас?

– Срочное донесение из Красноярского УФСБ. По приказу 113/2–08.2012. – Капитан вошел в кабинет и, прикрыв за собой дверь, протянул толстую папку. – Вы приказали, что по этому делу сразу…

– Да-да. Все правильно! – Забрав папку, Владимир Владимирович вернулся в кресло. – Спасибо, Николай Петрович. Можете идти.

Наблюдая за тем, как меняется лицо президента по мере прочтения бумаг, Дмитрий Анатольевич пытался понять, насколько важна полученная информация, попутно стараясь вспомнить или угадать суть приказа, на который сослался капитан. То, что он отдан в августе этого года, Медведев понял из номера, но о чем он говорит, вспомнить не мог.

– Ну все, Дима. П…ц, – неожиданно спокойный, даже довольный голос Путина резко контрастировал со смыслом и грубостью сказанного настолько сильно, что невольно заставил Медведева поежиться. – Его люди уже у нас.

– Чьи люди? И о… – В первый момент премьер не понял, о чем идет речь, и даже начал что-то говорить, но потом осекся. Дошло!

– Его, его, Дима, – вдруг Путин хмыкнул, мгновение помолчал и неожиданно радостно рассмеялся. А выражение недоумения и какой-то детской обиды от непонимания причин такого веселья на лице собеседника заставило рассмеяться его еще сильнее.

– Не обижайся! Просто представил, КАК бы ты ЕМУ объяснял недавние слова о палачах, плохой подготовке к войне и многое другое. – Успокаиваясь, Владимир Владимирович покосился на озадаченного Медведева, непроизвольно передернувшегося после его слов, и снова расхохотался. Уж больно смешно выглядел в этот момент его соратник.

– Можно подумать, тебе было бы легко с ним общаться. – Премьер хмуро налил себе морса. – Так что с бумагами? И что за приказ августовский?

– Приказ? Да приказ простой, там много всякого, но основное, что в случае выявления применения оружия и боеприпасов времен Второй мировой местные отделы полиции и ФСБ незамедлительно ставят нас в известность и принимают максимально возможные меры к обнаружению и задержанию лиц, использующих его.

– Что, даже райотделы сообщать должны? – Дмитрий Анатольевич ошарашенно уставился на него. – Но ведь…

– Нет, конечно, ты чего? – Владимир Владимирович аж фыркнул недоуменно, услышав глупый вопрос. – Приказ адресован главам республиканских, краевых и областных управлений лично. Вот и получили мы первую ласточку… черт бы ее подрал!

– Так что… проявились? – Дмитрий Анатольевич аккуратно поставил опустевший стакан на стол. – Где?

– Проявились, Дима, это слишком мягко сказано. Скорее ворвались! Пятнадцать трупов! Каково, а?! Боеприпасы, не выпускаемые уже много лет и произведенные по технологиям сороковых-пятидесятых годов, но которым не больше двух лет «от роду». Более чем прозрачный намек, что они оттуда! А где… как это ни странно, но в Красноярске. А самое паршивое то, что на каком-то уровне, возможно, произошла утечка. – Он ткнул пальцем в один из листов. – Там замечено появление каких-то китайцев, и дай Бог, чтобы это были не агенты 2-го бюро МГБ Китая[2]2
  2-е бюро Министерства государственной безопасности КНР, зарубежные операции.


[Закрыть]. А в то, что это простое совпадение, я не верю. Не ве-рю…

 
Свобода, свобода, свобода,
Девочки, карты, вино-о-о.
Ах ты, свобода-свобода,
Как без тебя нелегко-о-о…
 

Всплывшая из потаенных глубин памяти песенка хулиганистой молодости навязчиво крутилась в голове с того момента, как прямо из кабинета Лаврентия Павловича мы дружной компанией направились в осточертевший подвал. К врачам, мать их! Единственное, что меня радовало в этот раз, – хоть и некрасиво это, но что поделаешь? – мучиться не один буду. Видимо, у наркома я как-то выдал свои мысли, уж очень понимающе на меня он взглянул, да и ребята до сих пор удивленно поглядывают. Ничего-ничего! Скоро поймете меня прекрасно! С «мозголомами» пообщаетесь – и сразу поймете! Это вам не простые отчеты писать, хотя и их предостаточно будет. Как и «бесед» с коллегами, повторных визитов медиков и многого-многого другого.

 
Белая роза – свобода
Красная роза – любовь
Желтая роза – разлука
Встретиться с ней довело-о-ось.
 

Блин! Привязалась же! Столько лет ничего такого не вспоминал, и на тебе – получи и распишись! Странная все-таки штука наши мозги. Столько лет прошло с тех времен, тело сменилось, мир, а песенка эта, идиотски-приблатненная, всплыла как ни в чем не бывало. М-да. Идет майор госбезопасности по «самому высокому в мире зданию» (шутку про то, что из здания НКВД/КГБ Колыму видно, наверное, все знают) с такими же офицерами, предстоят допросы, скромно называемые беседами, а перед глазами детство дурное как наяву стоит: пацаны с «пятаков»[3]3
  «П я т а к и» – район, где на месте заводских бараков построены «хрущевки».


[Закрыть], драки со «злобинскими»[4]4
  «З л о б и н с к и е» – район нынешней станции Злобино, где была казачья станица, а потом село – Злобино.


[Закрыть], совместные «битвы» против «вавиловских»[5]5
  «В а в и л о в с к и е» – молодежь с улицы имени академика Вавилова.


[Закрыть] и объединяющие мордобития с «левобережными»[6]6
  «П я т а к и», «злобинцы» и «вавиловцы» враждовали между собой, но объединялись при столкновениях с группами с Левого берега Красноярска – «л е в о б е р е ж н ы м и».


[Закрыть] на острове Отдыха. Лазание по горам из орудийных стволов на «втормете» в поисках оружия и воспитание ремнем дома из-за найденного матерью под кроватью старого калашовского штык-ножа и «тэтэшки» без внутренностей. Купание в «сибтяпляповской[7]7
  «С и б т я п л я п» – шутливое название завода «Сибтяжмаш», к настоящему времени уничтоженного «успешными менеджерами», по этому поводу ведутся уголовные дела.


[Закрыть] горячке[8]8
  «Г о р я ч к а» – бассейны с теплой водой, после очистки используемой в литейном производстве на «Сибтяжмаше», располагались на территории завода, куда пацанва с удовольствием лазила. Купались даже поздней осенью и ловили сачками гуппи, которых было очень много в одном из бассейнов, и несли домой в баночках и пакетах.


[Закрыть]». Песни под гитару в беседке соседнего детсада поздним вечером, «ночь Тварилы» перед Иваном Купалой, когда дурили на полную катушку, а потом бегали от милиционеров и дружинников по дворам и парку «сибтяпляпа». Сам «день Купала», когда частенько автобусы притормаживали около наших дворов и открывали двери, в которые мы радостно выплескивали ведра воды на офигевших пассажиров. И ведь не помню, чтобы хоть раз кто-то орать начал или милицию звал. Нет! Так же, как мы, хохотали и дальше ехали. А один раз – тогда уже мы обалдели! – какой-то дядька, как только открылась дверь «Икаруса», еще старого, белого с красной полосой и всего какого-то уютно-округлого, выплеснул на нас целый бидон сладкого бочкового кваса и захохотал, глядя на наши обалдевшие лица. Так мне и запомнился тот день: отъезжающий автобус с хохочущими пассажирами и мы, с неиспользованными ведрами с водой, мокрые, противно-липкие, но почему-то ужасно счастливые. Как они сейчас, дружки тогдашние? Живы ли?

– Андрей, ты чего? – встревоженный голос Кузнецова выдернул меня из воспоминаний. Оказывается, я остановился на середине лестницы и уставился куда-то в стену невидящим взглядом, а наша группа, столпившись на площадке ниже, встревоженно смотрит на меня. – Ты в порядке?

– В порядке, в порядке. – Виновато улыбнувшись я догнал ребят. – Почему-то именно сейчас детство вспомнилось. Вот я и…

– Бывает. – Николай как-то обмяк лицом и мечтательно улыбнулся. – Меня иногда тоже… накрывает.

Интерлюдия 5. Москва, Кремль, кабинет И. С. Сталина, 10 января 1945 г.

– Ну что, шпион аглицкий? – Сталин перевел взгляд с экрана ноутбука на наркома, постучал пальцем по стопке распечатанных на принтере, «подарке» из другого мира, листков и широко, по-юношески, улыбнулся. Тем не менее заставив Лаврентия Павловича невольно поежиться. Уж кто-кто, а нарком НКВД прекрасно знал и помнил, как могло закончиться такое обращение.

– Талантливый ты, Лаврентий, оказывается, – все еще улыбаясь продолжал Сталин. – На кого только не работал, а я просмотрэл! И отравитель ты, и насильник. Как же мы тебя не разглядели-то, а?

Берия невольно скрипнул зубами, вспомнив, как кровь прилила к лицу и дыхание прервалось от желания убить. Убить уже мертвого Никитку, порвать лично, голыми руками. Даже не за Страну, развал которой он начал, а за себя, имя свое, за работу на износ, за людей, носящих форму сотрудников НКВД, залитых грязью. Тогда, оторвавшись от экрана проклятой машины из другого мира, он уткнулся лбом в стол и зарычал от ненависти и бессилия, вцепившись руками в край столешницы. Как же он тогда проклинал неизвестного немецкого летчика, ухитрившегося грохнуть Никиту по дороге в Москву! С каким бы наслаждением он зашел бы сейчас в камеру к этой мрази и отвел душу, но – не судьба, черт бы ее побрал! Никитка уже несколько лет как в земле гниет, остается только зубами скрипеть от невозможности своего желания. Уже потом, успокоившись и вновь прокручивая страницы на экране ноутбука, он понял, что, несмотря ни на что, все эти годы надеялся, что Стасов преувеличивал. А оказалось, что он преуменьшал. Не со зла. Просто по незнанию.

– Что, Лаврентий? Продолжаешь злиться? Прекращай! – голос вождя стал спокойно-холодным. – Раньше нельзя было чувства распускать, а теперь – подавно! Как никогда, нужен трезвый, взвешенный подход к проблеме. Ты не маленький мальчик и сам все прекрасно понимаешь. Поэтому в последний раз говорю – хватит. Посмотрел я твой список и в целом согласен с перечисленными там именами. Только вот этих двух не трогай.

Берия взял протянутый Сталиным листок и посмотрел на небольшой список, из которого были вычеркнуты две фамилии.

– Но ведь… – Он поднял взгляд на Сталина.

– От тебя зависит, каким он станет! Как он сейчас работает? Вот видишь, хорошо работает, уже подполковник! Награды есть. Честные награды, ты сам представлял! – Сталин ткнул чубуком трубки в сторону Берии. – А теперь что изменилось? Несколько книг прочитал? Так в них он описан таким, каким уже никогда не станет! А парень талантливый, честный, принципиальный! И не трус. Сколько раз он в тыл к немцам забрасывался?