Текст книги "Секретные инструкции ЦРУ и КГБ по сбору фактов, конспирации и дезинформации"

Человек или техника?

Технический прогресс привел к тому, что в XX веке всё большую часть разведывательной информации стали поставлять машины, и к середине 70-х годов стало очевидным преобладание в ЦРУ технических разведывательных программ. Помимо прочего были, например, разработаны портативные автономные устройства, которые позволяют на расстоянии снимать основные параметры техники или вооружения. Такие устройства тайно устанавливаются агентами вблизи военных объектов и маскируются подходящим к местности способом. Так, если местность усеяна валунами, то и устройство может иметь вид неприметного серого валуна, если же возле объекта произрастают кусты, то устройство может маскироваться под куст. B зависимости от конструкции устройство может снабжаться различными объективами (в том числе выдвижным перископом – телекамерой) или иными средствами слежения. B течение установленного времени оно записывает информацию, a затем либо агент лично приходит за собранными материалами, либо в определенный момент устройство автоматически само передает информацию в эфир (например, на спутник). Если радиопередача должна осуществляться на большое расстояние, то в устройстве предусматривается наличие наружной передающей антенны, которая размещена внутри корпуса, а в нужный момент выдвигается из него и раскладывается в рабочее положение и после окончания радиосеанса вновь сворачивается. Работа с выдвинутой антенной обычно осуществляется ночью.

Комиссия по расследованию структуры правительственных внешнеполитических органов США заявила в своем заключительном докладе в середине 1975 года: «Сегодня основной объем информации поступает из практически открытых источников: воздушной разведки, перехвата электронных сигналов и каналов связи и лишь небольшая, хотя, возможно, и решающая часть – из людских источников. Если считать в процентном отношении, то приблизительно 50 % разведывательных данных поступают из таких открытых источников как пресса, фильмы и выступления; источником 40 % являются технические средства, такие как космические аппараты (спутники), скоростные самолеты-шпионы, съемочная аппаратура, подслушивающие устройства и другая техника; остальные 10 % сведений добываются с помощью людей».[7]7
  Philip, Agee. Dirty Work: The CIA in Western Europe. New York: Dorset Press, 1978.


[Закрыть]

Доклад сенатской комиссии конкретизирует материальную сторону дела: «Приблизительно 87 % ресурсов, предназначенных для сбора информации, расходуется на технические средства, а на HUMINT (традиционные секретные агенты и открытые источники информации) – 13 %».[8]8
  Philip, Agee. Dirty Work: The CIA in Western Europe. New York: Dorset Press, 1978.


[Закрыть]

Конечно, существует масса способов получать нужную информацию, не прибегая к услугам агентов.

Известно, что программы воздушной разведки и другие технические операции по сбору информации, главным образом программы АНБ по перехвату и анализу каналов – связи и электронных излучений, – съедают львиную долю национального разведывательного бюджета.

Так что же приоритетнее для спецслужб – агентурная или техническая разведка? Да, технические средства используются сейчас широко, но никакая техника, даже самая совершенная, не в состоянии проникнуть в человеческий мозг. Основные стратегические решения, планы принимаются людьми, и только люди могут об этих планах знать. Поэтому ЦРУ никогда не откажется от агентурной работы – это аксиома. И именно «людские ресурсы» остаются главной необходимостью и являются самым важным элементом разведки, поскольку только они могут выявить намерения.

Намерения это именно то, что стоит на повестке дня ЦРУ. Первостепенное значение приобретают планы иностранных государств по реализации этих намерений. Из людей ЦРУ, занятых сбором разведывательных данных, около одной трети разбросаны по всему миру, а остальные играют вспомогательную роль в Штатах. ЦРУ насчитывает около 6 тысяч сотрудников за пределами Лэнгли и около 1400 – в штаб-квартире.

Адмирал Тернер (директор ЦРУ в 1977–1981 гг.) в своей книге «Secrecy and Democracy» («Секретность и демократия») пишет: «Шпионские операции с помощью людей будут продолжаться, являясь самой необходимой стрелой в нашем колчане. Мы не предполагаем отказываться от тайных операций, нет они будут продолжаться. Я за то, чтобы сохранить возможность прибегать к политическим акциям, когда они соответствуют цели и должным образом санкционированы».[9]9
  Turner, Stansfield. Secrecy and Democracy. Boston: Houghton Mifflin Company, 1985.


[Закрыть]

Значительные изменения произошли в аналитическом ведомстве ЦРУ, которое должно оценивать и синтезировать информацию, собранную оперативными подразделениями. Сведения сами по себе – это еще не разведывательные данные, и аналитики в разведывательном сообществе должны развивать и исправлять «продукцию». ЦРУ, в частности, надеется оживить свои отношения с американскими учеными, допустив большее распространение информационных материалов, исходящих из ЦРУ. Чтобы в осуществлении внешней политики сделать дипломатическое оружие более действенным, потребуется больше информации по таким проблемам, как производство продуктов питания, народонаселение, климат, культура и экономика.

В упомянутом докладе сенатской комиссии сделан вывод, что в разведке, как, впрочем, и везде, машины полностью не заменят человека: «Соединенные Штаты не могут обойтись без тайного сбора информации с помощью людей и надеются обеспечивать то же качество разведывательных сведений по вопросам, имеющим важнейшее значение для нашей национальной безопасности».[10]10
  Philip, Agee. Dirty Work: The CIA in Western Europe. New York: Dorset Press, 1978.


[Закрыть] Это заявление точно отражает традиционное мнение ЦРУ о том, что только люди могут сообщать о секретных намерениях.

И в любом случае, что бы машина ни говорила, последнее слово в разведке всегда останется за человеком…

Тайные операции ЦРУ

Что такое «тайные операции»

С первых дней существования ЦРУ его обязанностью была, конечно, разведка в общепринятом смысле этого слова; но с точки зрения сотрудников ведомства это была рутинная деятельность, не вызывавшая у них особых эмоций – работа как работа. Подлинный же энтузиазм у тех, кто заполнял бесчисленные вакансии в стремительно развертывающемся ведомстве, вызывала официально санкционированная функция ЦРУ – «тайные операции», иначе говоря, подрывная работа. Подавляющее большинство сотрудников ЦРУ видели в этом смысл создания ведомства и смысл собственной деятельности.

Разведка как таковая составляет только ¹/₁₀ часть от общей работы ЦРУ. Если бы было иначе, тогда незачем было бы вообще создавать эту организацию: ведь у США и без того достаточно разведывательных органов (о которых уже упоминалось выше). Поэтому концепция деятельности ЦРУ и предусматривает 10 % собственно разведки, а 90 % приходится на тайную подрывную работу.

Под разными терминами – «подрывная работа», «тайные акции», «тайные операции», «психологическая война» (и другими подобными словосочетаниями) – имеется в виду одно: тайная деятельность ЦРУ на территории других государств.

В служебных наставлениях американских спецслужб этот род деятельности ЦРУ определяется так: «Координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая прямые военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности для этого; враг лишается поддержки, помощи и симпатий его союзников и нейтралов или предотвращается получение им такой поддержки, помощи или симпатий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается, увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов».[11]11
  Kermit, Roosevelt. War Report of the OSS (Office of Strategic Services). Washington: Carrollton, 1949.


[Закрыть] Перечисленные методы «психологической войны» подразумевают подрыв государственного строя страны, избранной целью этой войны, и в конечном счете свержение этого строя. Разведка же – производное и подчиненное этой цели.

ЦРУ использует свою функцию разведки для прикрытия оперативной работы, а собственную разведку – как инициатора своих тайных операций. Именно это и планировал в свое время руководитель Управления стратегических служб (УСС) генерал Уильям Донован, и с тех пор именно это является движущей силой кадровых работников ЦРУ.

Предложения о начале «тайных операций» первоначально исходили не от Разведывательного сообщества, а были выдвинуты правительством, которое уже в декабре 1946 года дало указание о ведении «психологической войны» в мирное время.

Первоначально предполагалось возложить проведение ее на государственный департамент, на что уже было получено одобрение Президента Трумэна, но государственный секретарь Дж. Маршалл выступил категорически против, указав, что «если таковая деятельность госдепартамента будет разоблачена, это поставит его в затруднительное положение и дискредитирует американскую внешнюю политику».[12]12
  Яковлев Н. «ЦРУ против СССР». Кишинёв, изд-во «Картя молдовеняскэ», 1983.


[Закрыть] Трумэн счел этот довод разумным, и директивой Совета национальной безопасности СНБ 4 / А от 14 декабря 1947 года ведение «психологической войны» было закреплено за ЦРУ.

Официальная история ЦРУ продолжает: «Дипломаты и военные, разумеется, хотели сохранить контроль за тайными операциями «психологической войны», но не хотели нести ответственности за оперативную работу. Министерства боялись разоблачения их связи с проведением этих деликатных операций. ЦРУ предоставляло все преимущества для проведения тайных операций. Больше того, по положению на 1947 год треть сотрудников ЦРУ были выходцами из УСС. Наличие кадров бывшего УСС, имевших опыт в этих делах в военное время, давало возможность ЦРУ быстро планировать и проводить надлежащие действия. Это в сочетании с имевшимся аппаратом обеспечения за рубежом дало возможность ЦРУ немедленно приступить к действиям. Кроме того, ЦРУ располагало неподотчетными фондами для разведки, следовательно, не было необходимости обращаться к конгрессу за дополнительными ассигнованиями. Коль скоро министерства не захотели взять на себя риск, связанный с тайными операциями, то ЦРУ и явилось подходящим механизмом для их проведения».[13]13
  Final Report Book, v. 4. Washington: U.S. Govt. Print. Off., 1976.


[Закрыть]

В Вашингтоне отчетливо видели опасность последствий разоблачения подрывной работы. Поэтому Совет национальной безопасности 18 июня 1948 года издал для ЦРУ директиву СНБ 10 / 2 по поводу проведения «специальных операций». Она была рассекречена в 1978 году; в директиве упорядочивалось ведение ЦРУ подрывной работы. Дабы руководство ЦРУ точно знало, чего от него ждут, в директиву СНБ 10 / 2 вписали пункт, который давал исчерпывающее определение указанной деятельности:

«Под термином «тайные операции», применяющимся в этой директиве, следует иметь в виду все виды деятельности (за исключением оговоренного ниже), которые проводятся или одобряются правительством США против враждебных иностранных государств или групп или в поддержку дружественных иностранных государств или групп. Однако эта деятельность планируется и проводится так, что внешне никак не проявляется ее источник – правительство США, а в случае ее разоблачения правительство США может правдоподобно отрицать до конца всю ответственность за нее.

Эти тайные операции включают:

– пропаганду;

– экономическую войну;

– превентивные прямые действия, включая саботаж, противодействие саботажу, разрушения и эвакуацию;

– подрывную работу против иностранных государств, включая помощь подпольному движению сопротивления, партизанам и эмигрантским группам освобождения,

– поддержку антикоммунистических групп в странах свободного мира, находящихся под угрозой.

В число таких действий не входит вооруженный конфликт с участием регулярных вооруженных сил».[14]14
  Contents of Book Containment Documents on American Policy and Strategy 1945–1950. New York: Columbia University Press, 1978


[Закрыть]

Выходящие в дальнейшем инструкции «для служебного пользования» более подробно расшифровали главные направления тайной подрывной деятельности ЦРУ в зарубежных странах:

– подкуп государственных деятелей;

– финансирование избирательных кампаний;

– проникновение агентов в местные профсоюзы, студенческие, пацифистские и религиозные организации;

– манипулирование прессой, использование средств массового воздействия для дезинформации общественности;

– пропаганда, в том числе с использованием анонимных, фальсифицированных или негласно субсидируемых публикаций;

– политические действия с привлечением лиц без гражданства, изменников и поддержка оппозиционных политических партий;

– ведение психологической войны; – экономический саботаж, включающий действия, связанные с валютными операциями;

– диверсии, похищения, связь с уголовными элементами; – разработка и применение специальных средств для ликвидации политических противников;

– устройство провокаций, усложняющих политическую обстановку внутри страны; – организация беспорядков, забастовок, митингов, заговоров, мятежей, политических интриг и государственных переворотов;

– квазивоенные методы, включая помощь повстанцам.

Таким образом, положения, сформулированные в директиве СНБ 10 / 2, и дальнейшие инструкции и уточнения окончательно определили роль ЦРУ как орудия для подрыва государственного строя других стран.

Соответственно развертывались и надлежащие подразделения ЦРУ, объединенные тогда в рамках Управления координации политики (УКП). Аппарат УКП был значительным: уже к 1952 году его отделения были в 47 странах.

В официальной истории ЦРУ говорится: «В политических директивах, спускавшихся УКП, эта деятельность поощрялась, причем не предусматривалось ее тщательной проверки и контроля. Должностные лица во всем правительстве считали Советский Союз агрессором, и действия УКП обосновывались на основании этого всеобщего убеждения. В серии директив СНБ, которыми утверждались тайные операции, выдвигались самые широкие цели, и в самых резких выражениях требовалось «лицом к лицу встретить советский вызов». После первой директивы в 1948 году директивы 1950–1951 годов требовали усиления этих действий, причем их критерии не устанавливались… Поколения сотрудников ЦРУ выросли при этой системе».[15]15
  Final Report Book, v. 4. Washington: U.S. Govt. Print. Off., 1976


[Закрыть]

С созданием УКП завершилось развертывание ЦРУ, и на протяжении последующих десятилетий ведомство существовало почти точно так же, как планировал будущее для своего УСС генерал Донован.

Помимо чисто оперативных задач, директива СНБ 10 / 2 ввела в обиход официальной американской политики доктрину «правдоподобного отрицания». Решением Совета национальной безопасности ложь отныне становилась инструментом государственной политики, о чем официально доводилось до сведения американских спецслужб как руководящий принцип их работы. Выдвинутая первоначально для обслуживания нужд ЦРУ доктрина «правдоподобного отрицания» завела Соединенные Штаты довольно далеко. Тайные операции при Президенте Трумэне редко становились предметом общественного внимания, и для правдоподобного отрицания требовалось немногим больше, чем заявление «никаких комментариев». При Президенте Эйзенхауэре тайные операции достигли своего расцвета: пятидесятые годы – десятилетие широких тайных программ. Эйзенхауэр санкционировал операции в Иране, Гватемале и против Кубы, расширил механизм тайной пропаганды, созданной при Президенте Трумэне, и часто вмешивался во внутренние дела других стран. В результате «правдоподобные отрицания» нарастали как снежный ком.

Вот что в книге «Благородные люди: моя жизнь в ЦРУ» пишет по этому поводу бывший (с 1973 по 1976 год) Директор ЦРУ Уильям Колби: УКП выполнило крупную программу создания в тех европейских странах, которые представлялись потенциальными целями советского наступления, того, что на жаргоне разведки называется «оставленные позади гнезда», – тайную инфраструктуру, руководителей, вооружение и снаряжение. Всё это предстояло ввести в действие в надлежащее время для проведения саботажа и шпионажа.

Устраивались тайные склады оружия, устанавливались радиопередатчики, подбирались места для совершения диверсий на коммуникациях, объектах, имеющих важное значение, и т. д. Часть агентуры из местного населения, завербованная ЦРУ, проходила специальную подготовку.

Всё это делалось со строгим соблюдением правил конспирации, так как почти во всех странах, несмотря на их очень различные политические отношения с США и СССР, предание огласке того, что ЦРУ в предвидении советской оккупации создало у них «оставленные позади гнезда», заставило 6ы соответствующие правительства немедленно положить конец этой программе.[16]16
  Colby, William. Honorable Men: My Life in the CIA. New York: Simon & Schuster, 1978.


[Закрыть]

А замдиректора ЦРУ (и главный аналитик событий во время кубинского кризиса в1962 г.) Рэй Клайн говорит: Энтузиазм Вашингтона в пользу подрывных действий самого разнообразного характера выражался в серии новых директив, каждая новая шире, чем предыдущая. В 1955 году СНБ изменил процедуру контроля в новой директиве о проведении подрывной работы СНБ-5412. Отныне все планы подрывных операций официально рассматривались органом «5412», или «специальной группой». Ее название и состав с годами менялись: «Комитет 303» – при Президенте Кеннеди, «Комитет 40» – при Президенте Никсоне. Однако в директивах СНБ неизменно предусматривалось, что проекты утверждают именем Президента ведущие должностные лица от государственного департамента, министерства обороны, председатель комитета начальников штабов и представитель Белого дома в СНБ. С годами основную ответственность за эти дела постепенно стал нести помощник Президента по национальной безопасности.[17]17
  Cline, Ray. Secrets, Spies and Scholars: Blueprint of the Essential CIA. Washington, D.C.: Acropolis Books, 1976.


[Закрыть]

Планирование тайных операций

Планы проведения крупномасштабных тайных операций в соответствии с Законом о надзоре за разведкой должны в обезличенном виде направляться на рассмотрение комитетов по разведке сената и палаты представителей конгресса США. По усмотрению Президента о наиболее важных тайных операциях уведомляются только председатели комитетов по разведке, их заместители, лидеры большинства сената и палаты представителей.

Как уже упоминалось, основным подразделением ЦРУ является Оперативное управление, именно оно непосредственно занимается проведением тайных операций. Санкции же на их проведение даются лично Президентом. Эти санкции оформляются в виде соответствующих директив. Предварительно каждая крупная тайная операция рассматривается Группой планирования по вопросам национальной безопасности. В ее состав входят: Президент, вице-президент, государственный секретарь, министр обороны, помощник президента по национальной безопасности, директор Центральной разведки (директор ЦРУ), руководитель аппарата Белого дома. Хотя считается, что проекты тайных операций утверждают именем Президента, вместе с тем ни от кого в правительстве (и меньше всего от Президента) не требуется официально ставить свою подпись под данной программой подрывной работы. Глава Разведывательного сообщества (директор ЦРУ) отвечает за ее выполнение, но не за принятие решения о ее проведении. В СНБ группа лиц несет коллективную ответственность за определение целей политики, но они не обязаны устанавливать критерии, вводящие моральные или конституционные ограничения на деятельность в интересах достижения этих целей. Аналогичным образом функционирует Конгресс. В Конгрессе несколько членов комитета проводят бюджет ЦРУ. О главных направлениях работы ЦРУ знают лишь некоторые члены комитета, другие в известность не ставятся.

В ЦРУ считается, что:

– иногда «тайные акции» необходимы, по крайней могут быть полезными;

– часто имеет смысл организация пропагандистской кампании или тайной политической поддержки какому-нибудь борющемуся за свое место под солнцем центристу;

– «тайная акция», совпадающая в основных чертах с провозглашенной политикой администрации, может сработать.

Вместе с тем в ЦРУ понимают, что в стране, где проводится тайная акция, должна существовать какая-то естественная опорная база: движение сопротивления или политическая оппозиция. ЦРУ же само по себе не может создавать чего-либо подобного, оно может стать лишь катализатором определенных политических процессов в данной стране.