Текст книги "Начала"

Амин недолго рассматривал остальных участников – как и родные Элениэль, он очень переживал за эльфийку. Поэтому юноша даже вздрогнул от неожиданности, когда ведущий торжественно объявил о том, что время истекло, и алхимикам необходимо принять сначала предложенный им яд, а затем составленное противоядие. Отведенные полчаса промелькнули как одно мгновение.

Гул, который стоял над трибунами, смолк, как только первый из алхимиков – им оказался бородатый старик – не спеша поднес ко рту пузырек и выпил его, перевернув затем вверх дном, чтобы показать, что не осталось ни капли. Затем так же медленно маг поднес ко рту колбу с приготовленным составом и отхлебнул из нее. Можно было подумать, что он опасается приготовленного противоядия куда больше, чем яда. Немного подождав, старик сделал еще один глоток, после чего поставил колбу на стол. В тишине прошла еще минута, а затем маг торжественно вскинул руки – и зрители восхищенно взревели в ответ. Приготовленное алхимиком средство оказалось правильным.

Воодушевленный примером старого мага, его ближайший сосед, похожий на воина, одним залпом осушил склянку с ядом, а вторым – сосуд со своим противоядием. Зрители вновь умолкли – но через несколько секунд на лице волшебника неожиданно появилась гримаса боли, а затем он схватился за горло, изо рта пошла зеленая пена, и мужчина рухнул на песок, корчась в судорогах.

Тут же к нему бросились два целителя, стоявшие рядом. Один из них крепко схватил несчастного и, запрокинув голову, с видимым трудом разжал стиснутые челюсти. Второй влил в рот неудачливому алхимику несколько капель из пузырька, который достал из мешочка на поясе. Очевидно, в нем находилось заранее составленное противоядие. Оно подействовало – судорожные подергивания постепенно стихли, посиневшее было лицо вновь посветлело, дыхание стало ровным – все это во всех подробностях отражалось в магической сфере, парившей над ними.

– Бедняга, – негромко прошептала Зелина.

– Неумеха, – процедил пренебрежительно ее отец. – Такие маги-недоучки достойны презрения, а не жалости!

Следующим был черед молодого алхимика. Он держал в дрожащей руке яд, а другой рукой вытирал взмокший лоб. На лице юноши, и без того испуганного, после несчастного случая с предыдущим участником появилось выражение откровенного ужаса. Несколько раз он нерешительно подносил пузырек к губам и тут же отдергивал. Внезапно молодой человек швырнул склянку на песок и бросился прочь с Арены.

– Вы все знаете правила состязаний! – прогремел вслед ему голос незримого комментатора. – Отказ от участия означает понижение в магическом ранге на две ступени! Одумайся, несчастный, пока не поздно!

Но юноша уже скрылся. Амин невольно посочувствовал бедняге – парень явно переоценил свои силы, и теперь пройдет самое меньшее лет пять, прежде чем он вновь поднимется до утерянного за несколько мгновений статуса. Тем более что опасности для жизни участников, очевидно, особой не было – если вдруг кто-то из алхимиков ошибался, то наготове у «скорой помощи» было действенное противоядие.

Девушка, которой теперь предстояло продемонстрировать свое мастерство, пыталась казаться спокойной, однако и ее выдавала дрожь в руках и напряженно стиснутые зубы. Она едва не уронила – случайно – свой яд, но тем не менее донесла его до рта. Чуть поколебавшись, она выпила содержимое и замерла.

– Не стоит ждать слишком долго! – В голосе комментатора ясно слышались сочувственные нотки. – По правилам яд должен подействовать не раньше, чем через минуту, и не позже трех минут!

Словно очнувшись, девушка вздрогнула, схватила со своего столика колбу с приготовленной смесью, залпом проглотила ее содержимое и тут же зашлась в приступе жестокого кашля. Над Ареной пронесся вздох – тысячи зрителей ахнули в один голос. К счастью, юная магесса просто поперхнулась – откашлявшись, она обвела взглядом трибуны и с трудом улыбнулась. В ответ раздались восхищенные вопли и аплодисменты – зрители радовались ее успеху даже больше, чем после выступления первого алхимика.

Следующие двое участников – эльф и выбритый татуированный маг – также не ошиблись, составляя противоядия, однако им такой бурной овации, как девушке, уже не устраивали. Тем более что эльф, кажется, немного что-то все-таки напутал – Амину показалось, что, хотя долгоживущий и не подал виду, он слегка побледнел и держался на ногах с некоторым трудом. Тем не менее, когда один из подошедших к эльфу целителей что-то негромко спросил, тот отрицательно покачал головой. Принять заранее заготовленное противоядие означало признать собственное поражение.

Наконец настала очередь Элениэль. Похоже, что публике к этому времени уже немного наскучило выступление магов-алхимиков. По крайней мере соседи, устроившиеся справа от Амина, достали из своих мешков снедь и с аппетитом принялись за хлеб с луком и сыром, запивая все это пивом. Однако для Зелины и Альвадеса, да и для самого юноши, самая волнующая часть состязаний наступила только сейчас.

Молодая эльфийка не колебалась ни секунды, лицо ее было абсолютно бесстрастным. Взяв пузырек с ядом, она медленно обвела трибуны взглядом. Встретившись глазами с Амином, она чуть заметно – только кончиками губ и глазами – улыбнулась и, отсалютовав склянкой, словно пила за его здоровье, осушила ее.

И в тот же миг рухнула без чувств, даже не успев принять приготовленное ею противоядие.

Глава пятая

– Элениэль!!!

Этот невольный крик, наполненный отчаянием и болью, вырвался одновременно у всех троих – Амина, отца и сестры несчастной эльфийки, когда они увидели, как та осела на песок. Повинуясь единому порыву, юноша и эльф бросились к Арене напрямую, перепрыгивая через сидящих впереди зрителей, Зелина же устремилась вдоль прохода – последовать примеру отца ей мешало длинное платье.

Еще на бегу Амин увидел, как к Элениэль подскочили двое магов, стоявшие рядом с ней. Однако по их суетливым жестам и возгласам тут же стало ясно, что их противоядие почему-то не помогло. Через несколько мгновений рядом с лежащей девушкой возникла невысокая фигура, в которой молодой маг узнал Торуса – было поразительно, насколько быстро Архимагистр смог там оказаться. Глава Гильдии Магов Далла воздел руки, и вокруг него возникло голубоватое сияние, постепенно, словно кокон, охватившее эльфийку.

Когда спустя некоторое время Торус, к которому присоединились двое других судей-магов – Йом и Милисента, опустил руки, переливающийся кокон все еще окружал упавшую девушку. Не исчез он даже тогда, когда выбежавшие следом слуги положили неподвижное тело на носилки и устремились прочь с Арены. Все это Амин видел лишь отрывками, так как, поспешно расталкивая недовольных зрителей, вместе с отцом Элениэль все еще пробирался вниз.

Трибуны меж тем возбужденно шумели, обсуждая произошедшее, однако стоило Архимагистру негромко кашлянуть (разумеется, благодаря все тому же заклинанию, что разносило голос невидимого комментатора над Ареной, это покашливание было многократно усилено), как гомон тут же стих.

– Почтеннейшие горожане и гости нашего Празднества, не волнуйтесь! Ничего особенного, просто неудачно подобранный состав противоядия! Сейчас мастер Игль объявит победителей состязания алхимиков!

– Что за чушь он несет! – с возмущением выкрикнул на бегу Альвадес. – Да она упала, едва лишь выпила яд! Ты не знаешь, куда они ее понесли?

– Около ложи судей я видел палатку Целителей. Наверняка туда, – ответил Амин.

Он и сам решил, что с ядом было что-то неладное – состав должен был быть подобран так, чтобы у алхимиков оставалось время принять противоядие. Неужели кто-то добавил в склянку Элениэль какой-то быстродействующий ингредиент?

Действительно, слуги с носилками, за которыми последовали Торус, Милисента, Йом и оба мага, пытавшихся дать Элениэль заранее приготовленное противоядие, скрылись в ярко-зеленой палатке, стоявшей менее чем в десятке шагов от судейской ложи. Отец девушки и Амин, подбежавшие к ней, попытались также войти внутрь, однако дорогу им преградили двое скрестивших копья охранников.

– Сейчас же пропустите нас! – Зелина отстала от отца совсем немного и сразу же накинулась на стражей. – Там моя сестра!

– Не положено, – с каменным выражением лица отчеканил один из солдат.

Амин присмотрелся к их мундирам – если бы они служили в одном из отрядов Внешней стражи, то, быть может, и повиновались бы приказам Альвадеса. Увы, рисунок на камзолах ясно показывал, что охрану несли солдаты Внутренней стражи.

– Что это за шум? – строго спросила госпожа Милисента, откинув полог. – Вы что, не понимаете…

– Понимаем прекрасно, – весьма невежливо прервала ее молодая эльфийка. – А эти два мужлана не хотят понять нас!

– Кажется, я вас припоминаю. – Магесса перевела взгляд с лица Зелины на Альвадеса. – Если не ошибаюсь, вы отец этой бедняжки…

– А я ее сестра! – запальчиво крикнула Зелина. – Хоть вы-то прикажите пропустить нас внутрь!

Милисента нахмурилась – ей явно не пришлась по вкусу такая напористость. Однако, подумав несколько мгновений, она кивнула головой и, коротко бросив солдатам «Пропустить всех троих», скрылась внутри палатки. Копья взметнулись вверх, и Амин вместе с родными Элениэль поспешил вслед за магессой.

Девушку положили на высокий стол, и над ней склонился сам Архимагистр Торус. Он, медленно проводя руками над телом по-прежнему бесчувственной эльфийки, нараспев читал какие-то совсем незнакомые Амину заклинания. Время от времени Торус что-то шептал стоящему рядом магу в ранге магистра и балахоне Целителя. На вид тому было не больше пятидесяти лет, но и длинные волосы, и борода его были абсолютно седыми. Целитель торопливо взбивал в небольшой миске какую-то смесь, то и дело добавляя туда содержимое пробирок и коробочек, которые подносили ему помощники.

Голубоватое сияние вокруг Элениэль постепенно слабело. Амин подумал, что это проявление какого-то необыкновенно сильного заклинания, необходимого для нейтрализации воздействия яда. На минуту в его голову вкралась и вовсе невероятная мысль – ему вдруг показалось, что Архимагистр каким-то образом сумел замедлить, а то и остановить течение времени вблизи отравленной девушки.

С трудом удержав Зелину, при виде сестры рванувшуюся к ней, юноша зажал девушке рот рукой и прошептал:

– Не говори ни слова, если хочешь, чтобы ее спасли! Если ты отвлечешь Архимагистра и Целителей, то… В общем, стой смирно и молчи!

Зелина послушно застыла. Альвадес же сразу замер у стенки палатки. Закусив до крови губу и стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев, эльф молча смотрел на свою несчастную дочь. Он понимал, что собравшиеся здесь маги делают все, что в их силах, чтобы спасти ее. И эльфы, и Амин чувствовали, как палатка переполнялась магическими потоками и вихрями – столь плотными, что, казалось, можно было дотронуться до них рукой.

Спустя некоторое время магистр-Целитель, добавив в изготовляемую им смесь какой-то порошок, отчего содержимое миски зашипело и покрылось буро-зеленой пеной, а вокруг распространился запах столь едкий, что от него даже защипало глаза, сказал что-то Торусу. Архимагистр топнул и зачем-то хрипло закаркал. Голубое сияние вокруг девушки исчезло. В тот же миг помощники Целителя разжали стиснутые челюсти эльфийки, а сам он влил ей в рот содержимое своей мисочки.

Все замерли – и в наступившей тишине раздался надсадный кашель. Элениэль, приподнявшись на своем ложе и схватившись обеими руками за грудь, зашлась в жестоком приступе. Но самое главное, она была жива и пришла в себя!

– Сестра! – оттолкнув людей, которые пытались ее удержать, Зелина бросилась к Элениэль. – Как же ты нас напугала!

– Осторожнее, она еще слишком слаба! – еле успел в последний момент остановить девушку магистр-Целитель. – Будет лучше, если все оставят ее в покое хотя бы на пару часов.

– Я никуда отсюда не уйду! – решительно заявила Зелина.

– Что случилось? – растерянно спросила Элениэль, окончательно придя в чувство и оглядываясь. – Я… Я что, ошиблась, составляя противоядие и проиграла? Я ничего не помню…

– Успокойся, милочка. – Милисента подошла к эльфийке и осторожно помогла ей лечь обратно на ложе. – По-видимому, произошла какая-то ошибка при составлении яда, который тебе достался… И можешь не сомневаться, я прослежу, чтобы виновный был найден и строго наказан! А теперь попробуй вздремнуть немного.

– С вашего позволения мы с дочерью останемся здесь, – почтительно, но твердо сказал Альвадес – его голос прозвучал так, что было ясно – в действительности он не спрашивал разрешения, а просто сообщал, что никуда не уйдет.

– Пусть будет так, – провозгласил Архимагистр Торус. – На всякий случай здесь останется и магистр Нортикс. Остальным же надлежит немедленно покинуть эти покои!

Главный Целитель кивнул.

– Если ты, юноша, не поспешишь, – шепнула Милисента Амину, нагнав его у выхода, – то можешь опоздать к жеребьевке… И значит, окажется, что зря я внесла твое имя в списки участников… А мне хотелось бы посмотреть, на что ты способен на Боевой Арене!

– Постараюсь вас не разочаровать, досточтимая госпожа! – Все еще пребывая в растерянности, Амин оглянулся перед выходом, бросив взгляд на бледную Элениэль и замерших подле ее ложа сестру и отца.

Однако вместо того, чтобы поспешить, он, едва выйдя из палатки, невольно застыл, глядя на то, что происходило на Арене. По всему периметру площадки выступлений через равные промежутки стояли восемь магов, каждый перед небольшой, в половину человеческого роста, колонной, испещренной рунами. Амин мог поклясться, что во время состязаний алхимиков этих колонн не было. Рядом с каждым из магов стоял помощник с небольшим ларцом. Одновременно, словно по команде, крышки ларцов распахнулись, и маги осторожно извлекли из них хрустальные сферы, бережно установив их на верхушки колонн. Когда все сферы оказались на своих местах, маги возложили на них руки и в тот же миг над Ареной возник едва заметный купол, по которому время от времени пробегали переливы всех цветов радуги.

– Почтеннейшие зрители! – прогремел над трибунами голос комментатора. – Как вы прекрасно знаете, состязание Повелителей Стихий – одно из самых увлекательных и опасных среди всех, что происходят на нашей Арене! Однако вы можете не бояться за свои жизни! Только что опытнейшие маги Гильдии возвели защитный барьер, который убережет вас от мощнейших заклятий, что будут сейчас плестись на Боевой Арене! А вскоре мы узнаем имя отчаянного смельчака, который первым покажет нам свое мастерство!

Опомнившись, Амин бегом бросился в сторону той комнаты, в которой совсем недавно побывал вместе с Элениэль. Именно там и должна была проходить жеребьевка среди магов – Повелителей Стихий. Запаздывал не он один – на входе молодой человек едва не столкнулся с уже знакомым наглым гномом – Твердолобом. Тот умудрился раздобыть где-то кирку и теперь небрежно помахивал ею.

– Эй, и ты тоже, парень, собираешься похвастать, на что способен? – гаркнул гном при виде Амина.

– Не похвастать, а показать, – сдержанно поправил его юноша – хотя задиристый коротышка изрядно раздражал молодого мага, устраивать ссору перед самым выступлением было совсем ни к чему.

– Ну-ну, – хмыкнул гном. – Ладно, небось коленки-то трясутся! Смотри не наложи в штаны! Сам ведь знаешь – всяко может быть. Видал, одна эльфиечка только что преставилась во время состязаний алхимиков. Хочешь хлебнуть для храбрости? – воровато оглянувшись, он достал из-за пазухи объемистую флягу.

– Нет, спасибо. А «эльфиечка», между прочим, здорова! – Амин попытался обойти гнома, но тот полностью перегородил вход. – Ты не боишься прозевать жеребьевку?

– Я ничего не боюсь! – глотнув из фляги, гном убрал ее обратно и гордо подбоченился. – Клянусь своей бородой, я буду победителем, с кем бы мне ни пришлось иметь дело!

– Ну, такую бороду не жаль и проспорить! – не удержался Амин и, отодвинув онемевшего от возмущения гнома, вошел наконец внутрь.

– Эй, что ты сказал? Да я тебя сейчас… – Пришедший в себя Твердолоб попытался схватить Амина, но тот увернулся. Про себя юноша уже решил, что после состязаний он обязательно разберется с нахалом. Гном не производил впечатления сильного мага, и в своем превосходстве Амин не сомневался – наглого коротышку надо было поставить на место. Хотя, конечно, то, как тот недавно запанибратски разговаривал с самим Архимагистром, явно свидетельствовало о том, что гном, возможно, был не так уж и прост…

– Тихо! – рявкнул Картхар, перекрывая гомон находившихся в комнатке магов.

Амин огляделся – здесь собралось, кроме него самого, двенадцать людей, четверо эльфов и один гном – Твердолоб. Среди стихийных магов не было ни одной женщины, а по возрасту, судя по всему, все были примерно одинаковы – старшему из людей исполнилось не больше тридцати. Сколько прожили эльфы, определить, конечно, было невозможно, но, похоже, они также были довольно молоды. Да и задиристый гном, несмотря на седую бороду, очевидно, был немногим старше Амина, если, конечно, пересчитать его годы на людские. Маги полукругом выстроились перед Картхаром.

– Думаю, всем хорошо известно, что предстоящее состязание посвящено стихийной магии, – продолжил меж тем маг-распорядитель. – А это значит, что вам предстоит одолеть порождение одной из четырех стихий – Воды, Воздуха, Огня или Земли! Публика ожидает впечатляющего зрелища – постарайтесь ее не разочаровать. Заклинания Школ Стихий наиболее красочны – так что прежде всего используйте их. Разумеется, если ваша жизнь окажется в опасности, вы вольны применять любые заклятия – кроме, само собой, Темных Искусств!

– Что значит «жизнь окажется в опасности»?

Вопрос задал совсем юный маг, стоявший рядом с Амином – похоже, парнишке исполнилось не больше шестнадцати лет. Хотя юнец говорил нарочито бодрым тоном, ему явно было не по себе.

– Вы все, подавая заявки, подписывали контракт, не так ли?

Маги закивали – кивнул и Амин, с некоторой озабоченностью подумав о том, что он-то никакого контракта и в глаза не видел.

– Если вы его удосужились прочесть, то знаете, пункт седьмой гласит, что вы полностью снимаете с устроителей состязаний ответственность за несчастные случаи во время магического поединка, из-за которых можете получить раны, вплоть до смертельных! – невозмутимо продолжил Картхар. – Ну а если не прочли, то можете идти на все восемь сторон света! Наказание за уклонение от выступлений вам известно.

Парнишка побледнел и отступил на пару шагов назад, однако все-таки остался. Распорядитель сурово огляделся, а затем щелкнул пальцами. К нему подошел слуга с высоким кувшином и, почтительно поклонившись, встал рядом.

– Сейчас Судьба определит, в каком порядке вы будете выходить на Арену! В этом сосуде ровно восемнадцать пронумерованных шаров. Тот, кто вытаскивает шар с цифрой один, сразится первым!

Картхар еще не успел договорить, а Твердолоб, растолкав ближайших магов, уже засучил рукав и запустил пятерню в кувшин. Однако то ли его рука оказалась слишком короткой, то ли слишком толстой (или же и то, и другое вместе) – но, судя по отчаянной ругани, до шаров он не дотягивался.

– А ну-ка, давай наклони его, живо! – рявкнул гном на слугу, который с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Почтеннейший Твердолоб! – строго произнес Картхар. – Боюсь, что по правилам мы не можем этого сделать. Так что на твою долю достанется последний шар.

Под отчаянную брань возмущенного коротышки маги разобрали свои шары. Амину выпало выйти на Арену четвертым. Первым сразиться предстояло одному из эльфов, вторым – темнокожему магу, выглядевшему чуть старше, чем все остальные. Шар с номером три остался последним в кувшине к немалой радости Твердолоба, который рвался на Арену как можно раньше.

– Что же, Судьба сказала свое слово. – Распорядитель нахмурился, глядя на приплясывавшего от нетерпения гнома с киркой в обнимку. – Пусть же победит сильнейший, и да пребудут с вами Хранители! У уважаемого Аэрона есть пять минут до выхода, чтобы приготовиться к поединку.

– А я десятка золотых не пожалею, чтобы прямо сейчас надрать задницу кого-там-мне-наколдовали! Уж больно ждать невтерпеж! – Твердолоб с надеждой взглянул на эльфа по имени Аэрон, но долгоживущий лишь презрительно скривил губы и отвернулся.

Амин невольно улыбнулся, глядя на воинственного коротышку. Кажется, гном был единственным среди собравшихся здесь магов, кто не испытывал никакого волнения. Впрочем, эльфы также выказывали мало беспокойства – настолько они были уверены в своем магическом искусстве и превосходстве над людьми. Выглядел спокойным и темнокожий маг, которому предстояло сразиться на Арене вторым. Остальные же озабоченно бродили назад и вперед, шепча охранительные заклинания и перебирая амулеты.

Чувствовал себя весьма неуютно и сам Амин. Конечно, на столь грандиозном празднестве он присутствовал впервые, однако магические состязания не были для него новинкой – причем ему доводилось не только наблюдать, но и принимать в них участие. Однако правила поединков в Далле показались юноше слишком жестокими. Чего стоил яд, который едва не погубил Элениэль! Да и напоминание Картхара о седьмом пункте контракта настроения молодому магу не улучшило. Окончи он обучение в Гильдии Магов Гарма лишь вчера, то, возможно, счел бы разумным отказаться от выступления – пусть это стоило бы ему понижения в ранге. Но год странствий закалил Амина и прибавил ему уверенности в своих способностях и силах.

– Прошу проследовать на Арену Аэрона из дома Гильэрмов! – церемонно провозгласил слуга, тот самый, что держал кувшин с шарами во время жеребьевки.

Эльф расправил складки своего плаща и, кивнув головой остальным (Амин подумал, что скорее всего он обращался преимущественно к своим соплеменникам), вышел через невысокую дверь, расположенную в дальнем конце комнаты. Первого из стихийных магов на Арене зрители встретили восхищенным ревом – крики заполнили помещение, когда дверь приоткрылась, выпуская Аэрона.

Амин нахмурился – в воплях толпы ему послышались нотки ярости и предвкушения крови. Что больше всего жаждет увидеть кучка зевак на городской площади, глядя на канатоходца, идущего на головокружительной высоте? Почему в их дружном вздохе, когда смельчак благополучно достигает противоположной площадки, больше разочарования, чем радости? Из-за чего люди валом валят на выступления заезжих циркачей и, затаив дыхание, следят за укротителями львов и тигров?

Добродушные горожане и мирные крестьяне в глубине души таят надежду, что канатоходец сорвется и с предсмертным криком распластается на мощеной площади, а дикие звери набросятся на циркача с хлыстом и начнут рвать в клочья трепещущую плоть. Конечно, все будут потом сокрушенно покачивать головами и сожалеть о погибших, но сердца их будут сладко замирать при воспоминаниях о криках боли и ручьях крови.

Вот и сейчас зрители на трибунах втайне мечтали увидеть, как маги, вышедшие на Боевую Арену, падут в поединках – и чем более жестокой будет их гибель, тем лучше. Похоже, именно на эти низменные инстинкты и рассчитывали устроители празднества, делая состязания смертельно опасными. Это показалось Амину весьма странным – излишняя жестокость в Гильдиях Магов всегда осуждалась. Согласно Кодексу Чести, даже отнимая жизнь врага, следовало быть как можно более милосердным, не причиняя ему мучений.

Амин неожиданно подумал, что его выход на Арену будет не столько восхвалять и прославлять магическое искусство, сколько тешить чернь. И толпы на трибунах будут куда больше радоваться его поражению, чем победе – хотя, разумеется, восхищенные крики и вопли скорби будут раздаваться именно тогда, когда этого требуют приличия.

– Э-ге-гей! – раздался зычный рев совсем рядом с юношей.

Молодой маг невольно вздрогнул – однако это был Твердолоб. Как видно, гном уже не единожды успел приложиться к своей фляге и теперь пребывал в особо возбужденном и задиристом состоянии духа. Впрочем, он, как мог, старался подбодрить других участников состязаний, переходя от одного к другому и рассказывая истории о разлетевшихся по песку кишках вывернутых наизнанку неудачников. Хотя большинство не обращало внимания на разошедшегося гнома, несколько магов, что помоложе, побледнели еще больше. Описав круг по комнате, Твердолоб вновь оказался около Амина.

– Ну что, слышишь? – Гном вдруг умолк, но через минуту вдруг пренебрежительно хмыкнул: – Похоже, у этого зазнайки дела идут не так уж хорошо…

– Почему ты так думаешь? – Амин тоже прислушался.

– Я не думаю, я чувствую, – неожиданно серьезным тоном ответил Твердолоб. – Что-то пошло не так, как должно было… И потом, ты слышишь, как шумят эти бездельники? Словно горный обвал, который вот-вот погребет под собой неосторожного путника…

Действительно, рев зрителей стал настолько сильным, что его теперь можно было ясно расслышать. Остальные маги также притихли, пытаясь догадаться, что же происходит на Боевой Арене. Внезапно словно стремительный поток ворвался в помещение – дверь на мгновение открылась.

– Почтеннейший Гарм-ак-Азар! – провозгласил вошедший слуга. – Арена ждет!

– Махрум и Базу! – воздев руки, вскричал темнокожий маг, затем коротко кивнул и, сбросив плащ и оставшись в одной ярко-красной набедренной повязке, направился к выходу.

– С этим все будет в порядке. – Гном посмотрел ему вслед и сплюнул. – Это чтобы не сглазить, – объяснил он в ответ на удивленный взгляд Амина.

– Ты провидец? – Юноша заинтересованно посмотрел на Твердолоба. Гном определенно был совсем не так прост, каким казался на первый взгляд.

О магии гномов людям было известно немного. Подгорный народ не особо жаловал волшебство, предпочитая заклинаниям хитроумные механизмы. Правда, по слухам, при этом они все-таки использовали Алхимию, Изменение и Зачарование. Некоторые гномы практиковали также Знахарство, а обратившиеся к Темным Началам (их еще называли Трикстерами) насылали проклятия и наводили порчу. Повсюду были известны и гномьи руны – особые зачарованные метки, накладываемые на те или иные предметы и придававшие им соответствующие свойства. Однако о провидческих талантах гномов Амину слышать не приходилось.

– Неужели ты занимаешься Астрологией? – неуверенно спросил юноша.

Из всех известных ему видов магии ближе всего к предречению будущего была наука о влиянии небесных светил на судьбы живущих… Хотя многие маги, причем самых высоких рангов, неоднократно объявляли Астрологию лжемагией – правда, не относя ее при этом к Темным Искусствам.

– Смеешься? – насупился гном. – Откуда в пещерах звезды? Нет, у некоторых из нас это врожденное. Просто иногда чувствуешь, что не нужно в какой-нибудь ход идти, пусть он и короче. Попрешься в обход, а потом и узнаешь, что аккурат в том проклятом тоннеле потолок обвалился… Да ты и сам можешь попробовать, только нужно сосредоточиться.

Амин закрыл глаза и попытался успокоиться. Но это было не так-то просто. Волнами накатывал шум с Арены – схватка была в разгаре. Юнец, тот самый, что недавно переспрашивал Картхара, стоял совсем рядом, и молодой маг слышал, как у него стучат зубы. Сквозь стены и дверь изредка доносились крики комментатора. Во время выступления алхимиков говорить было особенно не о чем – но теперь он разошелся, и Амин то и дело слышал обрывки его возгласов:

– …Едва не достиг цели!.. Огненный шар был хорош, но абсолютно бесполезен!.. Да, круши его!.. Смотрите, он упал, он повержен!!!

– Глубокоуважаемый Твердолоб! – церемонно поклонился слуга, распахивая дверь.

– Ну, наконец-то! Посторонись, а то зашибу!!! – заорал гном и, размахивая на бегу своей киркой, бросился вон из комнаты.

Амин остался наедине с собой. Конечно, в комнате кроме него было еще четырнадцать магов, но единственный, кого он мог считать своим знакомым, был Твердолоб. Судя по реву зрителей и выкрикам комментатора, гному приходилось несладко, но он держался.

Внезапно Амин ощутил легкий удар в грудь, затем еще и еще. Однако рядом никого не было, а удары раздавались не в такт пульсу. Юноша понял, что тревожный сигнал исходит от его татуировки – конь как будто бил копытами, пытаясь остановить своего хозяина, предостеречь его от чего-то. Молодому магу уже несколько раз довелось убедиться в том, что выколотый у него на груди скакун не был простой татуировкой. Нет, произведение загадочного магического искусства далекого племени уже несколько раз подавало Амину этот знак, указывая, что впереди у того в лучшем случае неприятности. В худшем же – что уже случалось дважды – смертельные опасности.

По спине у Амина пробежал легкий холодок, хотя в помещении было весьма тепло, даже, пожалуй, несколько жарковато. «Нет, Элениэль не стала бы предлагать мне участвовать в состязаниях, если бы здесь можно было погибнуть! Впрочем, ее ведь саму еле спасли… Нет, ерунда какая-то – я уверен, что лучшие маги Гильдии не допустят, чтобы у них на глазах кого-то убили!»

Юноша неожиданно обнаружил, что он нервно расхаживает взад и вперед у выхода из комнаты – причем не того, что вел на Арену, а противоположного. Даже подсознательно он старался держаться оттуда подальше. Конечно, можно было отказаться от поединка – и покрыть себя позором. Даже несколько лет, потраченных на то, чтобы вернуть себе прежний статус после понижения в ранге, не смоют постыдного пятна.

«Покойнику от почестей ни тепло, ни холодно», – неожиданно подумал Амин. Мысль эта пришла внезапно – как будто ее кто-то подсказал. Невысокий потолок комнаты словно опустился еще ниже, воздух показался юноше спертым и затхлым, лица окружающих – мертвенно-бледными. Ну что стоило сказать «Нет» и, оставив бляху волшебника, выйти к солнцу и ясному небу, подставить лицо свежему ветру. А потом, быть может, вернуться в степи – которые он успел полюбить и где никому не было дела до его магического чина.

«Мне бы хотелось посмотреть, на что ты способен» – всплыла в памяти фраза магессы Милисенты. Амин не считал себя честолюбивым, однако эти слова льстили его самолюбию – пусть даже он и не желал в этом себе признаваться.

С Арены меж тем вновь донесся рев зрителей – в нем слышались и восхищение, и разочарование. «Да, нашему герою, несомненно, повезло!» – одновременно с трибунами возопил комментатор. Похоже, Твердолоб вышел из своего поединка победителем.

– Прошу пройти на Арену Амина из рода… – Слуга запнулся и зашуршал своими свитками.

– Просто Амин, – прервал его юноша. – Я… Я собираюсь… Я готов!

Молодому человеку показалось, что последние слова произнес за него кто-то другой – ведь сам он совсем уже было решился отказаться от поединка. Медленно – как если бы к ногам его были привязаны каменные жернова – он направился к дверце, ведущей на Арену, почти не слыша скупые пожелания удачи от других участников.