Текст книги "Отель «Ambassador»"

Глава 11. Я умер вчера…

Серега Лапников, несмотря на малый рост и курносый нос, которым он периодически шмыгал, оказался человеком весьма серьезным, степенным и при всем этом не лишенным чувства юмора.

– Тебе, паря, «броник» в коленях не жмет? – ласково поинтересовался Митяй, когда Вадим представил проводника команде, которая должна была сопровождать его к пещере, где находился Муса.

– Я не паря, а младший сержант пограничной службы Лапников, – строго проинформировал прапорщика Серега. – А что до моего бронежилета до колен, так мне еще детей надо заводить. Так-то оно надежнее будет. Ноги, голова – вещи, конечно, нужные, но для мужика не всегда главные. Еще вопросы к моей личности и экипировке имеются?

– Вопросов нет, товарищ младший сержант пограничной службы, – после общего хохотка доложил Митяй. – Остались одни восхищения воинской и мужской предусмотрительностью.

– Ты, Лапников, дорогу к пещере хорошо знаешь? – навис над мальцом двухметровый Говорун, в миру – старший прапорщик Литовченко. – У тебя, случайно, воинская профессия не та, по которой специализировался дедушка Сусанин?

– Нет, я больше по профилю Герасима прохожу, – не остался в долгу Лапников. – Молчу в тряпочку, дружу с Муму, на лодке ее катаю…

Говорун и Митяй негромко засмеялись, оценив шутку Сереги.

– Прекратить базар и ржание! – прикрикнул на бойцов Вадим. – Отстаньте от парня, жеребцы!

Веклемишев вместе с Дроздом – старшим лейтенантом Исаевым – проверял настройку радиостанции. Тамбовцев с остатками своей группы и людьми Абашидзе спешил к заставе, принявшей бой с боевиками, о чем он и сообщил по радиосвязи. Вадим с командой, наоборот, удалился от места засады, где подбили ГТСМ с встречавшими их пограничниками, в противоположную сторону. Они прошли порядка двухсот пятидесяти метров и остановились на обрезе дороги, там, где указал младший сержант Лапников. Отсюда начиналась тропа, по которой можно было пройти к пещере, в которой уже больше суток томился Муса Дагаев.

– Готовы, орлы? – завершив сеанс связи, для порядка спросил Веклемишев. – Тогда вперед! Давай-ка, Серега, мы на тебя наденем чудо-шлем. В нем есть такая штуковина, в которую ночью хорошо видно.

Вадим оглядел троицу «отдельцев», прикидывая, чей «киборг» отдать Лапникову.

– Да нужна мне эта бандура, – отмахнулся сержант. – Я ночью как кошка вижу. Дорога мне известна, да и от сполохов светло.

Действительно, ночная тьма уже не просто вспыхивала, а дрожала неярким светом от множества трассирующих пуль, расчерчивающих тонкими искрящимися бисерными нитями черное небо. И совсем светло становилось от коротких вспышек, после которых с небольшой задержкой прилетали, беснуясь эхом между скалами, хлопки гранатных разрывов. Доли секунды по камням метались тени, но и этих секундных сполохов хватало, чтобы разглядеть, что у тебя под ногами. А вот и посерьезнее звук прилетел, и полыхнуло ярче. Похоже, в ход минометы пошли. Только кто стреляет: пограничники или боевики?

Вопрос остался без ответа, потому что и без него было над чем поразмыслить и чем заняться.

– Построение: сержант Лапников, Говорун, Митяй, следом иду я, в замыкании – Дрозд, – скомандовал Веклемишев. – Всем на ходу быть внимательными, готовыми к отражению нападения. Вперед марш!

Пятерка бойцов змейкой пробиралась между валунами по неглубокому ущелью. Складывалось впечатление, что весной здесь протекала речка, собирающая каждый год с окрестных гор талую воду, возможно бурная, на что указывали гладкие отшлифованные гранитные валуны. Но сейчас здесь было сухо или почти сухо, если сделать скидку на ноябрьскую непогоду. По крайней мере, ни реки, ни даже серьезного ручейка под ногами не наблюдалось.

Серега Лапников, хотя и был одет в бронежилет не по размеру и не имел «ночника», передвигался быстро. И похоже, насчет кошачьего зрения паренек не врал. Он ловко перескакивал с камня на камень, всегда находя надежную точку опоры для ноги, и практически ни разу не оступился. Все остальные, несмотря на «киборги», оснащенные окуляром ПНВ, нечасто, но спотыкались. Младшему сержанту по команде Веклемишева пару раз приходилось останавливаться, ожидая, когда подтянется растянувшаяся группа.

По словам Сереги, пещера находилась в километре от дороги, точнее – от той ее точки, где они начали спускаться в ущелье. От заставы в обход до нее было чуть больше. Однако ущелье почти сразу уходило круто вправо и приближалось к позициям пограничников, где сейчас шел бой, на расстояние не более полукилометра. Выстрелы не стихали, с шумом лавины они скатывались с плато, где располагалась застава, по скалам вниз к совершавшей марш группе Веклемишева. Уши закладывало от неимоверного грохота, усиленного горным эхом.

Но скоро ущелье резко повернуло влево, и звуки боя стали глуше, а света – значительно меньше. Отвесные стены нависли над головами, и сполохи светлячков-трассеров почти не освещали русло высохшей речки.

Шли в темпе, однако темень и каменные осыпи не давали быстро двигаться. Километр по равнине – максимум семь-десять минут ускоренного марша, а по горному бездорожью этот норматив можно увеличить как минимум вдвое.

– Стой! – совсем тихо скомандовал сержант, но его все услышали и мгновенно замерли на месте. – Наш секрет…

Веклемишев ничего и никого не видел поблизости, хотя очень внимательно обшаривал глазами через окуляры ПНВ окрестные скалы. Негромкий, мелодичный, почти соловьиный пересвист Лапникова разбудил мрачное ущелье. Ответный свист из темноты подтвердил, что они здесь не одни.

– Стой, кто идет? – раздался окрик из темноты, из-за завала камней.

– Младший сержант Лапников с сопровождающими, – ответил Серега.

– Лапников, ко мне, остальные на месте, – последовала четкая команда.

Младший сержант сделал несколько шагов вперед и остановился.

– Пароль! – послышалось из темноты.

– Челябинск, – доложил младший сержант. – Отзыв!

– Мурманск, – ответил невидимый часовой. – Проходи.

«Действуют четко по Уставу караульной службы. Это если без художественного свиста. Но и с ним неплохо получается. Молодцы, пограничники!» – автоматически отметил про себя Веклемишев.

– Что там наверху, Серега? – Из-за груды камней показалась фигура человека с автоматом.

– Бой идет, товарищ прапорщик! – коротко ответил Лапников и повернулся к ожидавшим его Веклемишеву и «отдельцам». – Проходите, товарищ полковник.

– Где пещера? Жив Дагаев? – спросил Вадим у встречавшего их пограничника.

– Это который с гранатами? Вроде живой, – неуверенно сказал прапорщик. – Пока не взорвал себя… Так это мы вас ждали, товарищ полковник?

– Да, – нетерпеливо бросил Веклемишев. – Отведите меня в пещеру. И побыстрее! Дрозд! Организовать охранение вместе с пограничниками.

– Гуляев, – оглянулся прапорщик на завал, – проводи товарища полковника к охраняемому.

– Идите сюда, – из-за камней выдвинулся караульный, одетый в плащ-палатку. – Осторожно, здесь промоина… А теперь направо. Видите щель в скале? Это вход в пещеру. Мне с вами идти или оставаться снаружи?

– Оставайся здесь. Я пойду один, – бросил ему Веклемишев.

Вертикальная щель была достаточно тесной и низкой по высоте. Вадиму пришлось потрудиться, чтобы протиснуться в нее. Однако через пару метров стены разошлись в стороны и потолок поднялся так, что Веклемишев смог встать во весь рост. Застоявшийся холодный воздух пещеры ударил ему в ноздри удушливой смесью запахов сырости подземелья и сладкой гнили человеческой плоти и крови. Этот букет ужасных ароматов был хорошо знаком Вадиму и ассоциировался лишь с одним – смертью.

Он сделал пару шагов вперед, остановился и осмотрелся через окуляр «ночника». Пещера была небольшой по размерам, не более пяти метров в диаметре, и округлой формы. Напротив входа у стены Веклемишев разглядел скорчившуюся фигуру сидящего человека. Всмотревшись в изможденное лицо, он с трудом узнал в нем Дагаева.

– Муса! – негромко окликнул его Вадим. – Это я, Викинг. Ты звал меня, и я пришел. Девятнадцать – четыре.

Нехитрый код должен был подтвердить, что Веклемишев именно тот, Двадцать третий, которого ждал Дагаев. Однако Муса никак не прореагировал ни на появление Вадима в пещере, ни на его слова. Он сидел недвижно, глядя в одну точку, держа на коленях вытянутые руки, в которых были зажаты гранаты – Веклемишев разглядел в прибор ночного видения хвостовики запалов, торчавшие из кулаков Дагаева.

– Муса, я подойду к тебе ближе, – сказал Вадим, однако сидящий никак не прореагировал на его слова.

Веклемишев сделал короткий шаг к Дагаеву, еще один, еще… Он приблизился вплотную к Мусе и медленно опустился перед ним на колени. Вадим снял с себя «киборг», зажег карманный фонарь и положил его на каменный пол. Свет от фонаря, тускло и рассеянно отразившись от серых гранитных стен, осветил пещеру.

Лица Веклемишева и Мусы оказались на одном уровне, глаза смотрели в глаза, если можно было определить словом «смотрели» застывшие невидящие зрачки Дагаева, направленные в никуда, пронзающие своей неподвижностью стоящего перед ним на коленях человека и гранитные стены пещеры… Веклемишев с болью вглядывался в обтянутые серой пергаментной кожей скулы и провалившиеся темные глазницы.

– Муса, я пришел, – повторил Веклемишев.

Сухие губы чеченца чуть шевельнулись, однако ни звука не вырвалось из его гортани. Вадим, зажигая фонарь, разглядел у ног Дагаева кольца с разогнутыми шпильками. Он потянулся, достал их и поднял на уровень глаз сидящего.

– Муса, я сейчас вставлю шпильки в запалы, – сказал он. – Мы обезвредим гранаты, и я перевяжу тебя.

– Н-е-ет, – вдруг сипло и едва слышно, на одном дыхании протянул Дагаев.

– Почему нет? – обрадованно сказал Веклемишев. – Ты же не хочешь умереть, Муса?

– Я у-мер… е-ще вче-ра… – по слогам, с металлической интонацией робота произнес Дагаев. – Я… ж-дал… те-бя…

– Не шути так, «двадцать второй», – с бодростью в голосе попытался возразить Вадим. – Мы тебя вытащим…

Он оборвал речь, разглядев, что спекшиеся губы Мусы вновь шевельнулись.

– С-лу-шай… мол-чи… – сказал Дагаев и опять замолк.

Голос его звучал совсем тихо. Похоже, с каждой секундой силы окончательно оставляли чеченца.

– Я внимательно тебя слушаю, Муса, – сказал Веклемишев. – Говори!

– Ха-лиф… хо-чет… уни-что-жить Мо-с-кву… де-ти… по-гиб-нут… ста-рики… тер-акт… зи-мой…

– Халиф готовит крупный террористический акт в Москве, – быстро повторил за ним Веклемишев. – Собирается провести его этой зимой.

– Вер-но… – произнес, а точнее – выдохнул Муса, и его веки медленно закрылись.

– Подробности! Что именно Халиф планирует? – Вадим опустил свою ладонь на кулак Дагаева с зажатой в нем гранатой и этим вывел чеченца из забытья.

– Не з-наю… – едва слышно пробормотал Муса. – У Ни-но за-пи-са-но… г-руп-па… две-над-ца-ть… че-ло-век…

– Какая Нино? Что записано? – тревожно спросил Веклемишев.

– Ар-се-ли-ани… те-ле-фон… – прошептал Муса, вновь смолк и стал медленно клониться набок.

– Нино Арселиани. Я правильно понял? Где ее найти? – Вадим удержал Дагаева за плечи и чуть встряхнул его. – Ты хочешь сообщить мне ее телефон? Кто она такая?

– Мол-чи… – пришел в себя Муса. – У Ха-ли-фа… дру-гое… ли-цо… он су-мас-шед-ший…

Веклемишев не перебивал Дагаева, жадно впитывая каждое сказанное им слово. Вадим видел, что Муса умирает, а вернее, как тот сам сказал, умер еще вчера и только ждал его, Викинга, которому он верил и который верил ему. Смертельно раненный Дагаев знал, что лишь один человек – Двадцать третий, и никто иной, примет его слова о Халифе, готовящемся уничтожить Москву, всерьез.

Веки Дагаева опять опустились, но тут же взметнулись вверх.

Вадиму показалось, что глаза чеченца сверкнули радостным огнем.

– Я… у-бил… ас… Са-ди-ха… и… вер-нул-ся… – губы Мусы чуть растянулись, будто он собирался улыбнуться, – я… все… ска-зал… у-хо-ди… Ви-ки-нг… зде-сь… мо-я… мо-ги-ла… я… у-мер… спа-си… де-тей… со-хра-ни… я… не… смог… спас-ти… сво-их… А-сет… Лей-ла… Ар-слан…

Указательный палец правой руки Дагаева, охватившей рубчатую рубашку гранаты, стал медленно разгибаться. Следом за ним шевельнулся средний… Муса, перечисляя имена своих погибших близких, как будто пересчитывал их по пальцам. Вадим понял, что уже ничего не сможет сделать для этого человека и надо уходить.

– Прощай, Муса! – сказал он и подхватил с пола «киборг». – Я спасу детей!..

Вадим бросился к выходу, протиснулся в тесную щель лаза и, обдирая одежду о гранитные стены, выбрался наружу.

– Ну что там, товарищ полковник? – встретил его вопросом пограничник в плащ-палатке.

– Ложись! – рявкнул на него Веклемишев, отшвырнул парня в сторону и сам упал на землю, прикрывая голову руками.

Близкий двойной звук взрыва колыхнул землю под ногами. Из щели-входа в пещеру наружу вырвался столб пламени, осветив яркой вспышкой окрестные скалы. Мелкие камни полетели сверху со скал, больно ударяя по спинам лежащих. Камнепад скоро прекратился, не причинив особого вреда Вадиму.

Веклемишев поднялся на ноги и негромко спросил:

– Все живы?

– Чего и вам желаем, – ответил за всех присутствующих потирающий ушибленную поясницу Митяй. – Вот только за синяки и шишки не поручусь. Вовремя вы, товарищ полковник, из пещеры десантировались. А чеченец, значит, того…

– Дрозд, свяжись с майором Тамбовцевым, уточни обстановку на заставе, – не комментируя произошедшее, дал команду старшему лейтенанту Веклемишев. – А лучше я сам с ним переговорю.

Доклад Тамбовцева не радовал. По его оценкам застава вела бой с полутора сотнями боевиков. Схватка с имеющим явный перевес противником была ожесточенной. Даже минометный огонь не останавливал нападающих, яростно пытавшихся пробить оборону пограничников. Они атаковали позиции с двух направлений – восточного и юго-восточного, – где, по словам Григола Абашидзе, были пологие подходы к заставе. Пока натиск боевиков обороняющие сдерживали, однако, насколько у пограничников хватит сил и боеприпасов, загадывать было трудно. Подкрепление из Ханкалы шло ускоренным маршем, но, по самым оптимистическим расчетам, могло подойти и вступить в бой не ранее чем через час.

– Работайте согласно инструкциям, которые я дал Стоянову, – после некоторых колебаний передал в эфир Веклемишев.

Короткая пауза принесла сухое лаконичное «Есть!». Вадим представлял себе состояние Тамбовцева, который должен был немедленно покинуть позиции, оставив пограничников отражать нападение боевиков, и выдвинуться на точку, которую указал Стоянову Веклемишев. Это выглядело дезертирством с поля боя, однако майор прекрасно понимал, что такой приказ отдается в случае крайней необходимости и сейчас именно такой случай.

– Прапорщик! – позвал Вадим пограничника, охранявшего пещеру с Дагаевым.

– Я, товарищ полковник, – отозвался тот из темноты и шагнул к Веклемишеву, надевающему шлем-«киборг».

– Дальше действуйте по своему усмотрению. Застава ведет бой. Мы уходим. Командуйте своими людьми! – сказал Вадим и заметил на лице тень кривой усмешки.

– Гуляев, Неверов, Дзахоев, Лапников! Ко мне! Попрощались с новыми знакомыми? Скажите «до свидания» и за мной марш, – издевательским тоном произнес прапорщик. – Нам в бой, им – по своим важным делам.

Полковник не собирался оправдываться перед этими людьми, которые через пятнадцать-двадцать минут окажутся под пулями и, возможно, кто-то из них не выйдет из этого боя живым.

Подполковник и сержант-водитель, погибшие от выстрела гранатомета в «УАЗе», два пограничника в развороченном ГТСМ… Это лишь начало списка жизней, отданных за сведения, которые принес Муса Дагаев. Самым простым сейчас было ринуться за уходящими в темноту пограничниками и вступить в бой с боевиками. Веклемишев не сомневался, что Митяй и Дрозд, Говорун, Тамбовцев и Стоянов, да и он сам многое бы отдали, чтобы остаться здесь и сражаться, чтобы спасти пацанов, которые еще не нюхали толком пороху. Труднее было уйти, чтобы вынести и сохранить слова Мусы, спасти, как он просил, детей…

Глава 12. В обратный путь

Веклемишев не кривил душой и никого не обманывал. Он просто промолчал, когда подполковник-пограничник Игорь Иванович и старлей Гриша Абашидзе рассказывали ему о тайной тропинке контрабандистов, по которой можно было пройти к заставе, а точнее – мимо нее. Вадим хорошо знал эту тропку и даже трижды ею пользовался. Дважды он по ней проходил с проводником, а на третий раз протопал этим путем в одиночку, когда пришел приказ о срочной эвакуации из Чечни. Правда, это было давно, около десяти лет назад, во время «первой чеченской» войны, можно сказать, в другой жизни. В то время Веклемишев работал со своей группой по ту сторону «бугра» под глубоким прикрытием, исполняя роль иорданского бизнесмена, эмиссара известного на Ближнем Востоке торговца оружием Котильянца. Операция была сложная, многоходовая, имевшая целью организовать подходы к руководителям сепаратистов с целью их дальнейшей ликвидации. В полной мере осуществить ее не удалось в связи с тем, что Веклемишева, основное действующее лицо в раскладе, отозвали в Центр. Плюс к этому в Москве кто-то из власть имущих прознал про проводимую Службой операцию, и оказалось, что она, в части касающейся, идет вразрез с его далеко идущими планами. В результате задуманное удалось осуществить лишь в малом объеме, хотя и эта «малость» явила собой серьезный результат, сильно повлиявший на политический расклад в Чечне и давший обильную пищу для работы средств массовой информации как отечественных, так и зарубежных. Но это уже другая история о Маугли…

И ни Игорь Иванович, ни Григол не упомянули о том, что примерно посередине пути с контрабандной тропы можно уйти в западном направлении. Вероятно, они просто не знали об этом маршруте. Нужно было перебраться через реку, текущую по ущелью, на левый берег и найти проход в скалах. А там за перевалом лежало еще одно ущелье, а по нему текла еще одна речка, стремящаяся с гор на равнину. И тропа там значительно лучше. Натоптанная вьючная дорожка петляет по склону вслед за буйным речным потоком и выходит к трассе далеко за Итум-Кале. По ней не только пеший пройдет, но и ослик тележку протащит. А что десять лет минуло с тех пор как Вадим здесь бывал, так землетрясений в Чечне за этот срок не происходило, а значит, и проход в скалах за речкой должен сохраниться. Но если с ним что-то и случилось, так каждый из «тамбовцев» прошел полный курс альпинистской подготовки и лично Веклемишев принимал у них зачет по этому предмету. Кстати, горный рельеф здесь достаточно простой – не Ушба, не Аннапурна и даже не Эльбрус, а намного ниже и проще.

Столь сложный путь отхода Веклемишев выбрал не из принципа «нормальные герои всегда идут в обход», а из самого элементарного чувства самосохранения. Можно считать, Вадиму удалось относительно легко добраться до Дагаева, что, без сомнения, было обусловлено лишь небольшим отрезком времени, данным боевикам для координации его поисков и блокирования. Несогласованность и недостаток сил и информации в подобных акциях – дело обычное. Сейчас можно было констатировать, что противник ошибся, сделав основную ставку на захват Дагаева на заставе, а не на нейтрализацию «московского гостя». Перекрыв дорогу и контролируя движение по ней, боевики были уверены, что Муса находится у пограничников, а потому и пошли на штурм позиций. О пещере им ничего не было известно, не знают они о ней и сейчас. Однако сведения, что Веклемишев пробился на заставу, а значит, встретился с Дагаевым, вне всякого сомнения, дошли до людей, которые не хотят, чтобы информация, принесенная Мусой, укатила в Москву. И они будут предпринимать все возможное и невозможное для того, чтобы Вадим не выбрался отсюда. Он кожей, нервными окончаниями чувствовал, что петля затягивается, и каждая минута промедления может оказаться роковой.

Его догадки подтвердил доклад Тамбовцева, принятый Дроздом по радиостанции. Майор сообщил, что застава блокирована со стороны дороги, кольцо вокруг пограничников практически замкнулось. Поэтому Иван вынужден уходить с остатками своей группы по контрабандной тропе, куда еще была возможность выбраться. Это не было отступлением от инструкций, которые Вадим дал Стоянову. Отход с заставы мог производиться как по дороге, так и по самой тропке. Оба маршрута приводили к точке рандеву, определенной Веклемишевым. Первый вариант был более предпочтительным, так как Вадим опасался мин на тропе в районе заставы. Неприятные сюрпризы могли остаться как от самих пограничников, так и быть вновь поставленными боевиками. Однако расстояние до точки встречи во втором варианте, которым был вынужден сейчас воспользоваться Тамбовцев, было более чем вдвое короче, чем относительно безопасное, хотя и это сомнительно, движение по дороге.

Обратный путь по ущелью к проселку четверка прошла в хорошем темпе. Веклемишеву показалось, что они преодолели этот участок раза в два быстрее, чем сорок минут назад, когда пробирались к пещере. Группа выбралась из ущелья на склон, полого поднимающийся к дороге, и, по команде Вадима, остановилась на короткий отдых, а если точнее – на рекогносцировку местности.

Сполохи боя освещали оставленные на проселке «Урал» и бронетранспортер, которые не могли двигаться к заставе из-за перегородившей полотно подбитой «гэтээсэмки». На дороге было заметно движение. Темные фигуры людей мельтешили на фоне техники. Не требовалось быть слишком догадливым, чтобы понять, что это не пограничники, которым сейчас совсем не до брошенных машин. Не прошло и минуты, как раздался взрыв, за ним еще один. «Урал» и БТР вспыхнули яркими кострами. Можно было лишь с грустью констатировать, что действия боевиков достаточно грамотны, с точки зрения организации боя. Уничтожив машины, они выполнили две задачи: лишили осажденных транспорта для отступления и надежно перекрыли путь подходящему подкреплению. Конечно, пешим ходом до заставы не так уж далеко, но в бою и пять минут порой имеют решающее значение.

– Говорун, меняешь Митяя в голове колонны, – скомандовал Веклемишев. – Двигаемся на север параллельно дороге на удалении сорок-пятьдесят метров. Вперед марш!

Четверка двинулась под аккомпанемент взрывов. Это начал рваться боекомплект бронетранспортера. Чтобы не попасть под град осколков, группа ушла подальше от дороги и только через полкилометра скорого марша подобралась к ней поближе.

Если сказать, что путь, по которому пробирались «отдельцы», хреновый, значит, ничего не сказать. Пологий склон очень скоро стал обрывистым. Порой приходилось карабкаться едва не по отвесным скалам. Однако выходить на дорогу Веклемишев не спешил. Дважды наверху слышались голоса людей, и один раз до них донеслось подозрительное металлическое бряканье. Вряд ли этот шум производило подкрепление, спешащее на помощь ведущим бой пограничникам. Но вот издалека послышался гул нескольких машин, по знакомому тактовому шуму работали мощные движки БМП. Тут уже можно было не сомневаться, что это на заставу идут спецназовцы или мотострелки из бригады МВД.

– Командир, выходим на дорогу? – негромко спросил Митяй.

– Похоже, наши идут.

– Как же, «наши»! – передразнил его Говорун. – Как только вылезешь из кювета, они тебя тут же и располосуют на портянки из крупнокалиберных. Ихние сейчас воюют, а не шарахаются по дороге.

– Пропустим колонну, тогда и поднимемся на проселок, – принял решение Веклемишев. – Раз пехота проследовала беспрепятственно, значит, боевиков на трассе нет или их слишком мало, чтобы помешать движению. Следовательно, и мы пробьемся.

– Шесть БМП и грузовая, – просчитал Митяй состав колонны.

– Идут на хорошей скорости. Будет погранцам подмога. А те пока молодцами держатся. Дают жару этим скотам!

Веклемишев с группой удалился на расстояние не менее трех километров, но звуки боя в районе заставы были хорошо им слышны. Интенсивность стрельбы не уменьшилась, все так же рвались гранаты и мины, небо секлось на куски светлячками-трассерами.

– Выходим на дорогу. Здесь участок не слишком обрывистый, обойдемся без альпинистского снаряжения. Митяй, идешь первым! – скомандовал Веклемишев.

– Есть! – выдохнул прапорщик и двинулся к скальной стенке.

Через десять минут группа уже стояла на каменистом проселке.

Вадим вытянул из-под бронежилета небольшой плоский предмет. Расстегнув чехол, он откинул крышку коробочки и защелкал кнопками.

– Хорошая штука «джипиэска», – констатировал Говорун.

– Для вас не очень, – буркнул в ответ Веклемишев. – Потому как до ухода с дороги на тропу осталось… – он пробежал пальцами по кнопкам, – семь километров и нам их надо пройти за тридцать минут. Хотя даю послабление на ночь и сложные метеоусловия – за тридцать пять минут.

– Пройти! Скажете тоже, товарищ полковник. Это метеором надо лететь, под ноги не смотреть, лапоточки терять, – расстроенно запричитал Митяй.

– Вопросы, возражения есть? – Веклемишев для порядка строго глянул на спутников и довольно констатировал: – Вижу на лицах спортсменов-бегунов счастливые улыбки. Вперед, «Трудовые резервы»! Распустили, понимаешь, животы от спокойной жизни! Построение прежнее. И повнимательнее по сторонам…

Через полтора километра, когда они преодолели очередной поворот горной дороги, впереди засветился одинокий фонарь. Это было село, где бойцы, пропуская колонну машин, развели по обочинам бунтующих женщин.

– Переходим на шаг, – негромко дал команду Веклемишев. – Идем двумя группами: Дрозд, Говорун двигаются по правой стороне дороги, мы с Митяем – по левой. Смотреть в четыре глаза!

Они без происшествий прошли до середины юрта и почти добрались до сельской площади, на которой горел фонарь, как впереди в темноте послышались едва различимые мужские голоса. Потянуло сладковатым табачным дымом. Разговаривали как минимум двое. В «ночник» в обозримом пространстве Вадим никого не разглядел. Вероятнее всего, болтливые невидимки расположились за покосившимся длинным сараем, стоявшим у дороги метрах в сорока впереди.

– Всем стоп! – негромко произнес Веклемишев в микрофон «киборга». – Митяй – вперед! Проверить, разобраться…

Прапорщик, шедший прямо перед Вадимом, бесшумно скользнул мимо ограды, сколоченной из кривых тонких жердей, к сараю. Добравшись до ветхого строения, Митяй, прижимаясь, прокрался вдоль стенки, опустился на колени, на короткое мгновение замер, прислушиваясь, а потом осторожно заглянул за угол и тут же резко убрал голову. Его рука взметнулась вверх и сделала пару пассов. Прапорщик извещал, что за сараем находятся трое с оружием, а также что помощи ему не требуется.

Митяй встал с колен, медленно вытянул из ножен свой крис и изготовился к бою. Рывок вперед, стремительный разворот, и он скрылся за углом сарая. Потянулись томительные секунды.

До Вадима донесся неясный шум, возня, глухой, почти неслышный стон… Наконец из-за сарая выступил Митяй. Доложив жестом, что все в порядке и можно двигаться дальше, он сорвал клок травы, вытер лезвие криса и уложил его в ножны. Меньше минуты понадобилось Митяю, чтобы «разобраться» с засевшей за сараем троицей. Как говорится, кто на что учился…

Дальнейший путь по селу не принес новых сюрпризов. Ни единой души не встретилось крадущейся четверке на его улицах. Когда они выбрались из негостеприимного юрта, Вадим дал команду перейти на бег. До следующего села было чуть больше четырех километров, а там до выхода на контрабандную тропку – рукой подать. Марш-бросок прошел без происшествий, и очень скоро из-за поворота дороги выплыли беспорядочно разбросанные огни юрта, в котором Митяй завалил «демона ночи». На удивление, ни одна собака не залаяла, когда они крались по улицам села.

– Митяя-демона почуяли псы, – негромко фыркнул Дрозд. – А если без суеверий и по сути – живодера. Попрятались кабыздохи от садиста.

– Сам такой, – беззлобно парировал Митяй.

– Отставить разговоры, – сдерживая улыбку, скомандовал Веклемишев. – Внимательнее по сторонам…

Так в молчании преодолели и это село. Километр до поворотной точки маршрута пробежали в хорошем темпе без происшествий. Сверившись с «джипиэской», Вадим медленно пошел по дороге, высматривая в темноте ориентир – большую груду валунов, нагроможденных у подножия горбатой скалы. Эта примета отложилась в его памяти, да и Григол Абашидзе напомнил об ориентире, указав выход на тропу, когда они проезжали мимо, спеша на заставу.

Валуны и горбатая скала обнаружились в трех десятках метров от места привала группы Веклемишева. Вадим коротким свистом подозвал к себе Дрозда, Митяя и Говоруна.

– Десять минут отдыха – и уходим на тропу. Дрозд, свяжись с майором Тамбовцевым, уточни обстановку и где он сейчас находится.

Сеанс связи был короткий. Майор доложил, что при уходе с заставы, уже на контрабандной тропке они наткнулись на группу боевиков, уничтожили ее и сейчас продвигаются к точке встречи. Маршрут тяжелый, прошли не больше километра. Пограничники держатся, хотя натиск боевиков нешуточный, атаки идут непрерывно.

– Значит, выстоят, – удовлетворенно сказал Веклемишев. – Тем более что помощь подошла. Отдохнули, орелики? Ваш командир уже спешит на точку встречи. Негоже и нам опаздывать. Подъем – и в путь-дорогу, дорогу дальнюю…

Движение по тропе действительно было тяжелым. Три похода Веклемишева по ней десять лет назад были совершены в светлое время суток и в хорошую погоду. Можно считать, это были прогулки по сравнению с нынешним переходом. Двигались практически вслепую. Окуляры приборов ночного видения заливал начавшийся дождь; по ущелью дул сильный встречный ветер. Температура медленно, но уверенно стала сползать к отрицательным значениям. Мокрые камни покрылись тонкой ледяной коркой и не держали подошвы ботинок. Веклемишев дал команду четверке связаться веревкой – правый край тропы висел над обрывом в ущелье. О высоте обрыва можно было судить по глухому шуму речки где-то далеко внизу. Так и шли – в одной связке, страхуя каждый шаг друг друга, скользя по обледенелым камням, сдирая в кровь ногти, беззвучно матерясь и проклиная погоду, окаянную службу, жисть-жистянку и судьбу-поганку…

Через сорок минут движения Веклемишев отдал распоряжение на привал. Десять минут сидения на корточках под ледяным ветром и дождем со снегом сил не прибавили, но хотя бы восстановили дыхание. По прикидкам Вадима, таких переходов до точки встречи с остатками группы Тамбовцева надо было совершить еще как минимум два. Не верить показаниям «джипиэски» резона не было. А далее – через речку перебраться, гору перевалить и опять шагать и шагать. Но жалеть здесь некого было. И не такое проходили…

– Подъем, вперед марш! – скомандовал Вадим, и все, как заводные, поднялись на ноги и, построившись согласно узлу на страховочном конце, зашагали навстречу ветру, на встречу с майором Тамбовцевым со товарищи.