Текст книги "Отель «Ambassador»"

Глава 13. Рождение легенды

По показаниям спутниковой системы навигации Веклемишев и сопровождающие его «отдельцы» добрались до места встречи. Вот только их на ней никто не встречал. Майора Тамбовцева в обозримом из «ночника» пространстве не наблюдалось. Он вышел на тропу как минимум минут на сорок раньше и должен был пройти примерно такое расстояние, как и Вадим со своими людьми. Двоечник-шестиклассник, рыдающий над задачкой про вышедшие навстречу друг другу паровоз и пароход, и тот без особых проблем бы выдал, что майор должен их уже ждать в указанном Веклемишевым месте.

Заблудиться «тамбовцам» было сложно – тропа здесь была одна, и сойти с нее было проблематично. Точка встречи, правда, была ничем не примечательна, и определить ее по карте «пятидесятке» было, в общем-то, непросто. Тамбовцев мог ошибиться на пару-тройку сотен метров и сидеть сейчас со своими парнями где-то совсем рядом, укрывшись от ветра за камнями.

– Свяжись с майором, – приказал Веклемишев Дрозду. – Он, похоже, малость не дотянул до точки рандеву. Передай, чтобы двигался к нам.

Настойчивые призывы Дрозда, имевшего позывной Гунн, к Дантисту-Тамбовцеву, по радиосвязи остались безответными.

– Вызывай еще, долби эфир, – приказал встревоженный Вадим.

Ему очень не нравилось это непонятное молчание. Последний раз они связывались с майором перед выходом их четверки на тропу. Тамбовцев с группой на то время уже прошел по ней больше километра.

– Дантист, я Гунн, прием! Дантист, ответь Гунну, прием! – повторял и повторял в эфир Дрозд, но ответом ему было молчание.

Пять минут, десять… Иван не выходил на связь.

– Подъем, бойцы! Двигаем навстречу майору Тамбовцеву, – скомандовал Веклемишев. – Проверить связку.

Они продвинулись по тропе не более четырехсот метров, как шедший впереди Говорун вскинул вверх руку, призывая к вниманию. Он на доли секунды опередил Веклемишева, который, так же как и прапорщик, расслышал донесшийся из-за поворота голос. Все замерли, вслушиваясь. Кто-то монотонно и неразборчиво повторял одно и то же слово.

– Кажется, это Тамбовцев, – пробормотал за спиной Вадима Митяй.

– Медленно вперед! Всем быть внимательными! – дал команду Веклемишев. – Приготовиться к бою!

Вадим не понимал, что происходит. Похоже, это действительно был голос Ивана, спокойно и размеренно повторявшего какое-то слово, которое они, несмотря на то, что ветер дул им навстречу, разобрать не могли. Десять шагов по обледенелым камням, двадцать…

– Д…ть… – принес порыв ветра. – Де…ть… Де…

– Да что с ним такое происходит? – не выдержал Дрозд. – И почему слышно только его? Где остальные ребята?

– Молчать! – бросил через плечо Веклемишев, вслушиваясь в завывания ветра.

Они обошли обломок скалы, вокруг которого вела их тропа, и тут ясно услышали голос Тамбовцева, размеренно и строго повторяющего раз за разом:

– Дер-жать! Дер-жать! Дер-жать!

Еще усилие, еще несколько шагов по скользким камням, еще один поворот – и перед глазами Веклемишева и «отдельцев» открылась странная картина. Тамбовцев сидел на тропе, охватив ногами торчащий на краю обрыва обломок камня. Его спина была неестественно выпрямлена и откинута назад, а руки тянулись к камню. Никого из людей, остававшихся с ним рядом, не было.

– Дер-жать! Дер-жать! – раз за разом повторял он.

– Что случилось, Иван?! – крикнул ему Веклемишев. – Где твои бойцы?

– Дер-жать! Дер-жать!.. – никак не среагировал на крик Тамбовцев.

– Веревка! – неожиданно крикнул стоявший впереди Говорун. – Страховочный фал уходит в обрыв!

Теперь и Веклемишев разглядел, что от пояса Тамбовцева перехлестывающая справа и слева обломок камня, за который он держался ногами, вниз, в ущелье, тянется такая же страховочная веревка, какой они сами были связаны друг с другом. Стали понятны и неестественная поза, в которой сидел Иван, и приговор-молитва «держать!». Его группа «ушла» с тропы в обрыв, и только майор смог удержаться наверху, зацепившись за камень, и удержать своих людей, повисших над обрывом на страховочном фале. Под тяжестью веса четверых людей Тамбовцев не мог отвязать от пояса веревку и закрепить ее за валун, поэтому был вынужден свое тело использовать как якорь. Сколько по времени длилась эта пытка? Полчаса? Час?… Уж никак не меньше.

– Вперед! – скомандовал Веклемишев. – Всем быть предельно внимательными. Говорун, мы с тобой заходим за Ивана. Дрозд, крепишь нашу страховку.

Они подошли к Тамбовцеву, который, казалось, находился в забытьи, ни на что не реагировал, а лишь по-прежнему повторял как заклинание все то же «Держать!»… Веклемишев и Говорун аккуратно перебрались через сидевшего на тропе майора. Дрозд, шедший следом за Вадимом, зацепил их страховочный фал за скальный обломок за спиной Тамбовцева. Уточнять у Ивана обстановку было бессмысленно, поэтому Веклемишев громко крикнул в обрыв:

– Стоян, ты жив? Доложи, что там у вас на стенке?

– Все живы, – донеслось из темноты. – Я ниже всех, стою на карнизе. Трое висят на страховке. Я шел первым, Тамбовцев – посередине.

Картина стала относительно ясной. Со стороны Веклемишева и Говоруна висели двое, а под Митяем и Дроздом – один. Стоянов при падении оказался вблизи скального карниза и сейчас находился на нем.

– Дима, ты надежно стоишь? Можешь отцепиться от фала? – крикнул вниз Вадим.

– Могу, – донеслось из обрыва. – Когда?

– Отстегнешь страховку по моей команде, – распорядился Веклемишев и начал распределять своих: – Говорун и я держим двоих, что шли сзади. Митяй, после того как Стоянов отцепится, ты подтягиваешь висящего над ним. Дрозд, как только страховочный фал станет свободным, отвязываешь его от Тамбовцева, цепляешь за камень и помогаешь Митяю. Всем понятно? Готовы? Точки опоры нашли? Работаем по моим командам. Взялись!!!

Веклемишев с Говоруном ухватились за веревку и уперлись ногами в камни на краю обрыва. Вадим, почувствовав, как обломок под его левой ногой качнулся, нащупал подошвой более надежную опору.

– Говорун, ты готов? – спросил он и, дождавшись ответа, скомандовал: – Стоян, отстегивайся! Митяй, тяни!!!

Страховочный фал от усилий прапорщика подался к Вадиму с Говоруном. Тамбовцева качнуло в их сторону, и его голова уперлась в бедро Веклемишева.

– Держим!!! Тянем!!! – заорал он Говоруну и себе.

Усилиями двух человек веревка вернулась в прежнее положение.

Дрозд, стоявший за спиной Тамбовцева, перегнулся через него и стал развязывать узел страховки, закрепленной на поясе майора. Считаные секунды, которые старший лейтенант колдовал над веревкой, казались вечностью. Ладони горели. Руки Вадима, мертво вцепившиеся в тонкий фал, казалось, не выдержат чудовищной нагрузки, ведь на тросе висели два здоровенных мужика в полной боевой экипировке. По самым скромным подсчетам, они с Говоруном удерживали вес, явно зашкаливающий за двести килограммов.

– Готов! – крикнул Дрозд, захлестывая страховочный фал за камень.

Одновременно с его криком Тамбовцев медленно опустился спиной на тропу. Шлем-«киборг» майора глухо стукнулся о камни, и он застыл без движения. Дрозд оттащил его на пару шагов и оставил лежать. Одновременно затихло и заклинание Тамбовцева «Держать!». Теперь уже впору Веклемишеву и Говоруну было повторять эту страстную молитву.

Дрозд ухватился за конец веревки, которую удерживал Митяй.

Поднатужившись, они потянули за нее, и через мгновения голова в «киборге» показалась на краю обрыва. Боец ухватился руками за камни, однако самостоятельно выбраться наружу не смог, а лишь коротко прохрипел:

– Держусь!

Судя по «винторезу», висевшему за его спиной, это был не кто иной, как Данила-мастер.

– Перехвати страховку, я закреплю ее, – тяжело дыша, сказал Дрозд.

Митяй подтянул к себе ослабший фал, а Дрозд, захлестнув его за камень, законтрил узлом.

– Можете отпускать конец, – доложил он Веклемишеву. – Держится…

Дрозд и Митяй одновременно шагнули вперед, нагнулись к висевшему над обрывом товарищу и ухватились руками за его одежду и снаряжение.

– Готовы? – спросил Дрозд. – Тянем на счет «три». Один, два, три!

Они рывком выдернули на тропу висевшего, который помог им, оттолкнувшись руками от камней, едва его тело до половины вышло из обрыва. Данила-мастер отполз от края и сдернул с головы шлем.

– Ну, блин, достало же меня это свободное парение. Спину ломит… – только и выговорил он, растягиваясь рядом с командиром.

В это же время Веклемишев и Говорун стравили слабину фала, и тот вытянулся стрункой от камня, на котором его закрепил Дрозд, вниз в обрыв к висевшим на нем двум «тамбовцам».

– Кому парить, а кому тянуть, – беззлобно ответил Даниле Говорун, разминая онемевшие пальцы. – Кого следующего спасаем, Вадим Александрович?

– Как ты, Стоян? – крикнул в темноту Веклемишев. – Еще продержишься чуток?

– Если обогрев типа капельного обещаете, так уж и быть, постою, – донесся снизу бодрый голос Димитра.

– Занимаемся воздушным тандемом, – распорядился Вадим. – Митяй, отвязывай Данилу и бросай конец фала Стояну – пусть готовится к подъему. Дрозд, перебирайся к нам, попробуем вытянуть сладкую парочку.

Разместиться на крохотном пятачке втроем было непросто, поэтому вначале за веревку ухватились Говорун и Дрозд. Поднатужившись, они с трудом, но все же подтянули висевших бойцов примерно на полметра, и тогда к работе присоединился Веклемишев, стоявший за ними. Он ухватился за вытравленную из пропасти страховочную веревку и потянул ее вместе с Говоруном и Дроздом. Скоро на краю обрыва показалась голова в шлеме-«киборге». Боец попытался ухватиться за камни руками, однако было видно, что у него заледенели руки и пальцы практически не работали.

– Донник, ты жив? – натужно вопросил Говорун.

– Х-х-х… – послышался в ответ то ли хрип, то ли это была попытка вымолвить доброе слово.

– Понятно, – сквозь зубы произнес прапорщик. – Потерпи чуток, болезный…

– Дрозд и я держим Донника, Говорун, попробуй перевалить его через край, – дал команду Веклемишев.

Общими усилиями они смогли-таки затащить Донника на тропу.

Говорун отстегнул его от страховки, оттянул от края и присоединился к Веклемишеву и Дрозду. Второго в шесть рук достали без особых проблем. Последним тащили Стоянова. Тут уже и Митяй подключился. Усилиями четверых Димитр вознесся из обрыва, как в скоростном лифте – резво и бесшумно.

– А вот и я, господа офицеры, – весело сообщил Димитр. – Рад снова лицезреть ваши милые интеллигентные лица.

– Насчет интеллигентов пропустим, а за «милые» можно и схлопотать, – задумчиво произнес Дрозд, ухватил капитана за шиворот и вытащил на тропу.

– Фи, какие вы мальчики грубые, – ласково сообщил Стоянов, отползая от края обрыва и укладываясь на камни. – Вот ведь, твою в дышло, приключение…

– Что с вами произошло? – спросил у Димитра Веклемишев. – Вроде не дилетанты в горах.

– Сдуло, – лаконично пояснил Стоянов. – Шли нормально, и вдруг – сумасшедший порыв ветра. Нас словно бумажных – в воздух и, согласно закону всемирного тяготения, вниз. Как Тамбовцев удержался и смог нас удержать, одному богу известно. Я рядом с карнизом оказался, зацепился, встал, попробовал дать слабину, чтобы Данила-мастер по веревке поднялся на руках, но тут Иван Алексеевич заорал, что его утягивает на Донника и Лемеха. Так мы и остались висеть, как виноград перезрелый, равновесие соблюдая, вас ожидаючи. А что это майор наш молчит? Эй, командир, ты как?

В суматохе работы все забыли о майоре. Тамбовцев лежал не шевелясь там, где его оставили. Он не поменял положения. Его руки были вытянуты вдоль тела, а ноги, как он охватывал ими камень, широко раскинуты.

– Иван, что с тобой? – склонился над Тамбовцевым Вадим.

Ответом было молчание. Открытые глаза майора, не мигая, смотрели в мрачное темное небо, затянутое облаками.

– Спирт есть? – бросил через плечо Веклемишев.

– Конечно, Вадим Александрович, как без него при нынешней-то слякоти, – пробасил Говорун. – Вот держите.

– И мне тоже обещали, – подал голос Стоянов.

– Получишь и ты… когда-нибудь, – ответил ему Веклемишев, откручивая колпачок с фляги. – Если захочешь…

– Вот так всегда! Как что, так Стоян. А как где, так накося выкуси.

Вадим аккуратно влил в полуоткрытый рот Тамбовцева граммов пятьдесят спирту. Майор секунду помедлил, сделал быстрое глотательное движение, однако на этом его активность и закончилась. Он по-прежнему лежал недвижно, не подавая признаков жизни, лишь пялясь широко открытыми глазами в небо.

– Маловато будет для нашего Ивана Алексеевича, – знающе подсказал в спину Вадима Говорун. – Раза в два увеличьте дозу, товарищ полковник.

Веклемишев повторил опыт, влив в майора по совету его подчиненного увеличенную дозу «лекарства». Судорожный глоток вновь сменился летальной неподвижностью, правда, ненадолго.

Секунд через десять Тамбовцев сделал мощный выдох, опалив окружающих в радиусе трех метров горячим запахом спирта, потом не менее мощно вдохнул в себя воздух и выдал длинную, донельзя красочную тираду. Помянув силы черные и светлые, земное и небесное, перечислив ряд тварей живых, а также их ненаучные межвидовые гибриды, не забыв про предков, майор шевельнул руками и медленно перенес их над бедрами к паху.

Пальцы ласково дотронулись до причинного места и застыли.

Тамбовцев шевельнул ногами и потихоньку начал их сдвигать.

– У-у-у-х-х, твою же налево… – ударило завершающим аккордом по окружающим скалам и отозвалось многократным эхом: – «Х-х-х… во-во-во – о-о…»

– В камень упираясь, энтим местом четверых держать больше часа – это же настоящий подвиг. За такое сразу Героя надо давать, – восхищенно произнес Говорун. – Иван Алексеич, как там ваша куриная радость – не сильно пострадала?

– Это у тебя куриная радость, а у меня – мужская гордость! – громогласно возвестил Тамбовцев. – А вы, балбесы, теперь все свободное время на стенках висеть будете, горную подготовку отрабатывать. А то сквозняк легкий дунул – они и посыпались, как ранетки перезрелые. Я вас…

План-конспект будущих занятий с подчиненными, несмотря на его тезисность, был емок и красочен в деталях.

– Ожил наш командир! – умильно сообщил всем Стоянов. – Заговорил. Только вы потише нас костерите, товарищ майор, а то от вашего баса камнепад может случиться.

Тамбовцев, высказав все, что у него нагорело на душе, замолчал, немного поработал ногами, разводя и сводя их, и сел.

– Можно всем по глотку с устатку, – видя, что майору «лекарство» уже без надобности, передавая флягу Говоруну, распорядился Веклемишев.

– По хорошему глотку? – уточнил прапорщик.

– По среднему, – отмахнулся от него Веклемишев и обратился к Тамбовцеву: – Ну, ты как, Иван? Ожил?

– А куда я денусь? – вздохнул Тамбовцев. – Вы вовремя подвалили. Думал, кранты нам всем. Уже сознание терял, когда ваши голоса услышал…

– Троих… – послышался за спиной негромкий говор.

– Нет четверых…

– Троих. Стоян на карнизе стоял…

Вадим понял, что зреет очередная легенда Отдела, которая будет передаваться из уст в уста. И легенда сия расти и шириться станет и превратится в героический сказ о том, как майор Тамбовцев на… в общем, на «радости-гордости» всю свою группу в обрыве держал ночь, день и еще одну ночь…

Глава 14. Петрович – Александру! Получи пятерку!

Вадим разгреб мелкие камни, скрывающие содержимое тайника, и вытащил из углубления в скале веревочную лестницу. Тонкий капроновый трос уходил вниз по щели и пропадал в темноте. Устройство было донельзя простое: тот, кто хотел взобраться на стену, дергал за этот тросик, и лестница вытягивалась из тайника и падала вниз. Поднявшись на тропу из ущелья, человек, воспользовавшийся лестницей, опять прятал ее в тайник и заваливал мелкими камешками. А для спуска предназначалась веревка с узлами, которая лежала здесь же в тайнике. Ее просто бросали вниз с тропы, и по ней опускались по отвесной стене. Затем веревка пряталась в щель, идущую от самого верха до самого дна ущелья, чтобы не болталась на виду. Кто приходил позже, а это были люди знающие – чужие здесь обычно не ходили, – поднимал и укладывал ее в тайник. За речкой, на той стороне ущелья, в скалах был узкий проход с вырубленными в камнях ступенями, круто поднимающимися на гребень горы. Кто и когда наладил эту переправу, история умалчивала, однако пользовались ею, похоже, регулярно и по сей день. По крайней мере, тросик, за который вытягивали из тайника лестницу, выглядел совсем новым.

Веклемишев дал команду подготовить для спуска свои фалы и, достав из ножен десантный германский золлингеновский клинок, которым его в Ханкале вооружил Стоянов, безжалостно обрезал и бросил в гремящую где-то далеко внизу речку и лестницу, и веревку для спуска.

– Хорошие люди в магазин на такси не ездят и кривыми путями не бродят, – одобрил его действия Тамбовцев, правда, тут же уточнив: – За исключением, конечно, нас…

Майор был прав, законопослушные граждане этими дорожками точно не ходили. А еще следовало подстраховаться. Погоня за ними маловероятна, просчитать маршрут группы трудно, однако береженого и бог бережет. Лучше перестараться, чем посадить на хвост преследователей, дав им возможность без проблем перебраться через ущелье.

Говорун с Митяем закрепили трос, вбив в трещину в скале для надежности пару крюков. Первым пошел на спуск по двойному фалу Дрозд. Через минуту короткий свист снизу известил, что он благополучно добрался до дна ущелья. А уже через десяток минут все «тамбовцы» и Веклемишев стояли на берегу не очень широкой, но бурной, с шумом бегущей по пробитому в камнях руслу речке. Фал, по которому они опускались, выдернули из крючьев и свернули, но не спрятали. Конец его привязали к поясу Говоруна, и тот, буркнув под нос «держите покрепче», полез в бурлящую воду. У берега течение было не слишком стремительным, поэтому едва не до середины потока прапорщик добрался без эксцессов. А вот далее дело пошло не слишком споро.

Моросящий без устали дождь превратил скромную обычно речку в злобного рычащего зверя. Вода доходила Говоруну почти до груди, и каждый шаг по гладким валунам и гальке давался с большим трудом. Несколько раз его едва не сносило, однако удивительно, но прапорщик оставался на ногах, балансируя, сантиметр за сантиметром продвигаясь к противоположному берегу. Митяй и Донник держали страховочную веревку, которая тянулась за Говоруном, бешено извиваясь и скача в волнах. Но вот вода пошла на убыль – прапорщик преодолел центральную, самую бурную часть потока и стал медленно подниматься из воды. Выбравшись на сушу, Говорун отвязал страховку от пояса и закрепил ее за валун. Митяй на этом берегу проделал то же самое.

Переправа прошла без потерь. Личный состав со всем своим снаряжением и имуществом не уплыл вниз по течению, а благополучно преодолел бурный поток, держась за натянутый фал. Правда, Митяй искупался с головой. Он шел последним, отвязав страховку от камня и зацепив ее за пояс. На середине речки Митяй не удержался, и вода понесла его вниз по течению. Совместными усилиями, со смехом и прибаутками о дельфине и русалках прапорщика вытянули на берег. Правда, промок он не намного больше, чем остальные: вода на переправе добиралась до груди, а порой – и перехлестывала через плечи.

Пять минут были потрачены на то, чтобы вылить воду из обуви и подсумков. Выжимать одежду было бессмысленно – дождь припустил еще больше. Вытянувшись гуськом, «тамбовцы» вслед за Веклемишевым зашагали вверх по узкому проходу в скалах.

Подъем занял около пятнадцати минут и дал хорошую испарину, согревая бойцов после купания в ледяной воде. Поднявшись на вершину хребта, они перевалили его и после короткого крутого спуска вышли на горную дорожку, к которой и стремились. И здесь группа не остановилась, а в хорошем темпе двинулась дальше. Организовывать привал было делом бестолковым. Сил на ветру в мокрой одежде не набраться, а вот бронхит или воспаление легких, три раза тьфу через левое плечо, можно запросто заработать.

Бежали неспешно, размеренно, по типу «трусцой от инфаркта», по минимуму расходуя силы, отдыхая на ходу, чередуя бег с шагом. Примерно через пару километров движения Тамбовцев, перебросившись с Веклемишевым парой слов, дал команду всем, за исключением Дрозда, идущего первым в колонне, отключить приборы ночного видения. Дорога была достаточно ровной, а аккумуляторы следовало беречь. Дрозд, если встречались неровности, замедлял ход и предупреждал о них остальных.

Так двигались около часа. Несмотря на то, что они уже достаточно удалились от заставы и даже перевалили хребет, звуки боя добирались и сюда, дробным гулким эхом отражаясь от окрестных скал. Интенсивность стрельбы, судя по долетавшим до них раскатам, не уменьшалась. Похоже, и подкреплению, прибывшему на заставу из Ханкалы, было чем и кем заняться.

Веклемишев дал команду на короткий десятиминутный привал.

Уселись, улеглись прямо на тропе, на камнях. Более удобного и тем более сухого места все равно поблизости было не отыскать: справа высилась отвесная стена, а слева в четырех шагах тропа плавно уходила в обрыв.

– А это что за явление? На атмосферное точно не похоже! – негромко спросил лежащий рядом с Вадимом Тамбовцев. – Вы слышите, товарищ полковник?

Не только майор и Веклемишев, но и все остальные услышали далекое стрекотание. Едва различимый глухой тактовый звук, быстро усиливаясь, наплывал с севера, с той стороны, куда они стремились.

– Похоже на вертолет, – послышался неуверенный голос Стоянова.

– Откуда ему взяться? В такую поганую погоду, к тому же еще и ночью «вертушки» не летают, – заявил Тамбовцев, однако через минуту и он, ничтоже сумняшеся, согласился: – А ведь это и впрямь вертолет! Странное дело! Насколько я знаю и понимаю, у «крокодилов», а тем более у транспортников, базирующихся в Чечне, нет систем ночной навигации.

– Да она только на «Ми-28Н» есть, на «Ночном охотнике», – тоном знающего человека сообщил Стоянов. – Может, пригнали какой в Чечню на облет?

– Откуда ему здесь взяться, этому «охотнику». Их как зеницу ока берегут. «Ми-28Н» – раз-два, да и обчелся, причем один из двух опытный экземпляр, – возразил ему Тамбовцев.

Звук работающего вертолетного двигателя подбирался все ближе и ближе. Все вглядывались в черное небо, однако ни отблеска бортовых огней, ни намека на движение никто разглядеть не мог.

– Похоже, он в облаках идет, – удивленно констатировал Стоянов. – Непонятные дела стали твориться. Вертолеты по ночам залетали, боевики за сутки сгруппировались и открыто на штурм двинулись… Давненько такого не случалось.

– Да уж все думали, после того, как Басаева завалили да амнистию объявили, они потише себя вести станут. А тут, нате из-под кровати, окончательно оборзели – устроили показательное взятие Измаила, – возмущенно выдал Тамбовцев и вновь прислушался к звуку работающего в небе двигателя. – А вертолет, похоже, курс на заставу держит.

– Точно, – поддержал его Стоянов. – Если это и вправду «Ночной охотник», эх, раскатает он их на молекулы. А вы как думаете, Вадим Александрович.

Веклемишев молча слушал диалог Тамбовцева со своим замом. У него не было версий, что это за птица такая странная в ночных небесах парит. Вадим не успел ответить на вопрос Стоянова, как ощутил слабую вибрацию под бронежилетом. Тонкий, едва слышимый зуммер известил, что он не ошибся и это заработал спутниковый телефон, вызывая Веклемишева на связь.

Мелодичный негромкий призыв встревожил Вадима. Из последних разработок отечественной «оборонки», аппарат, размером чуть больше обычного мобильного телефона, влагонепроницаемый, противоударный, с защитой от электромагнитных импульсов, с каким-то особенным, неразряжаемым в течение нескольких суток аккумулятором, был одной из немногих полезных вещиц, захваченных Веклемишевым из Москвы. «Джипиэской» он уже пользовался, правда, прибор навигации являлся рабочей лошадкой, а вот спутниковый телефон по договоренности с генерал-майором Ветлугиным предназначался для связи лично с ним и лишь в исключительных случаях. Похоже, именно такой наступил, раз аппарат подал признаки жизни. Еще была в запасе у Вадима одна штуковина, маячок, который, так же как и телефон, мог выдать сигнал на спутник. Но им следовало воспользоваться, когда совсем на свете туго жить станет. Снял блокировку, нажал на кнопочку, маячок и запиликал, зарыдал в прямой эфир, мол, допоможите люди добри, совсем край наступил, живота лишиться маю… Уж избави, боже, от того, чтобы эту примочку в ход пускать!

Повозившись с застежками, Вадим вытащил трубку телефона, развернул обрубок антенны и надавил пальцем на сенсор приема.

– Александр на связи, – произнес Веклемишев в эфир кодовое имя.

– Здравствуй, Александр, это Петрович, – послышалось в трубке приветствие Ветлугина. – Как здоровье, как охота?

– Здоровье в порядке, и охота удалась, хотя дичи не слишком много добыли, – доложил Вадим.

– И то славно, – после секундной паузы подытожил услышанное Ветлугин.

Голос генерала был узнаваем, но чуть тянулся – сказывалась работа аппаратуры ЗАС. Несмотря на то, что связь шла по закрытому каналу, Вадим с Ветлугиным перестраховывались и общались, как и договорились в Москве, эзоповым языком, а если проще – бытовым клером. Оба они были опытными специалистами и знали, что любой шифр можно раскрыть и разговор по ЗАС раскодировать, поэтому и по закрытому спутниковому каналу беседовали, не употребляя знаковых слов и имен. Современный уровень электронного слежения позволяет выловить из сотен тысяч одновременно ведущихся телефонных переговоров всего лишь одно ключевое слово, запеленговать абонентов и записать их разговор. Так что слова «охота» и «дичь» были вполне уместны в беседе Вадима и Ветлугина.

– Ты, Александр, сейчас на заимке? Я никак напрямую туда дозвониться не могу, тревожусь. Уже и охотника нарочного послал, чтобы вам компанию составить и узнать, что да как, зверя пострелять…

– На заимке слишком жарко, Петрович. Печь перетопили, как бы не угореть… Мы со старым другом егерем решили проветриться. Сейчас на свежем воздухе тропку топчем. Да вы знаете ее: как с заимки выходишь, так сразу по прямой…

– То, что вы с егерем скорешились, это хорошо. Ты его пока держись, с открытой душой к нему, да и… слово доброе молви. И не простудитесь, а то при вашей погоде это запросто может случиться. И у нас небо обложило, туч нагнало. По прогнозам, по всей территории от заказника до города в ближайшие дни ливни и шквалистый ветер со снежной крупой. Ну, да ты сам не маленький, насчет теплой одежки сообразишь, прикроешься от непогоды. Человек, чай, самостоятельный… А уж если совсем тяжко станет, тогда звякнешь, что-нибудь придумаем. Но это уж на крайний случай.

– Понял тебя, Петрович. Спасибо за доброе слово.

– Жду тебя к пятому числу, как мы и договаривались. Будь здрав, Александр.

– И тебе того же, Петрович!

Веклемишев нажал сенсор отключения телефона и задумался.

Разговор с Ветлугиным его не то чтобы расстроил, скорее – сильно насторожил. Судя по всему, обстановка чем дальше, тем все более накаляется, и звонок генерала – тому подтверждение. Если Вадим понял правильно Ветлугина, связь с ведущей бой заставой в настоящее время отсутствует. Естественно, он забеспокоился, не попал ли в окружение и Веклемишев. «Охотник нарочный», которого генерал послал на «заимку», это, вероятно, и есть «Ночной охотник», недавно пролетевший над ними. Уж если «Ми-28Н» в пекло бросили, а для этого надо было на соответствующем уровне оперативно решить вопрос о его боевом применении и перегнать вертолет в Чечню, видимо, серьезно обеспокоилось высшее руководство тем, что сейчас здесь происходит.

Реакция Ветлугина показала, что тот верно понял слова Веклемишева о добытой «дичи». Это значило, что Викинг добрался до Дагаева и получил от него информацию, хотя и не слишком обильную. Разобрался генерал и в вопросе, кто такой «старый друг егерь» – группа Тамбовцева, и что они сейчас выбираются из зоны огня по второму варианту – по средней тропке. Были еще и первый вариант, и третий…

А вот речь о непогоде от заимки до города и упоминание пятого числа, откровенно говоря, наводила уныние. Ливни и шквалистый ветер, а еще и пятерка – «пятое число», оговоренный с Ветлугиным сигнал о высшей степени опасности, предупреждали, что на Веклемишева началась серьезная охота. Это же подтверждало и пожелание генерала молвить слово доброе егерю. Для страховки следовало довести до Тамбовцева, да, пожалуй, и до Стоянова слова Мусы о готовящемся Халифом террористическом акте в Москве. Один не донесет, второй споткнется, глядишь, третий и доползет… Опять три раза тьфу через левое плечо!

А фразу, что Веклемишев-Александр человек самостоятельный, можно было истолковать, как то, что он волен принимать любые решения, лишь бы доставить информацию Мусы в Москву, так и предположить, что Ветлугин ограничен в действиях и помощи от него ждать не стоит. В принципе, оба толкования не противоречили друг другу, но выходило, что выбираться из Чечни Вадиму придется самостоятельно. Вырисовывалась очень интересная картинка: поднять в ружье сотни, если не тысячи людей, решить вопрос с отправкой на Кавказ «Ночного охотника» генерал мог, а вот вытащить одного человека из болота, в которое сам же его и засунул, Ветлугин был не в силах. Такая вот хреновая диалектика, как говаривал товарищ Вадима Самсон.

А уж если совсем задуматься, копнуть поглубже, появлялись опасения, что Веклемишева отправляют в свободное плавание по вполне меркантильным общественным интересам. Поднявшаяся суета вокруг Мусы Дагаева и самого Вадима давала возможность коллегам из контрразведки выявить тайные связи боевиков, законспирированных агентов-«кротов», купленных чиновников и каналы их взаимодействия. И каждый день и даже час охоты на «московского гостя» мог принести спецслужбам немало полезной информации. Но если это было правдой, то отношение к Вадиму попахивало эдаким начальственным садизмом и верой в то, что данное гнилое мероприятие должно вызвать у подчиненного глубокое шизофреническое удовлетворение и понимание, что в него верят и еще знают, что Викинг выкрутится из любого, самого пикового положения. Но это были только догадки. Хотелось думать, что реальной почвы под собой они не имеют. Но, как знать…

– Иван, Димитр! Ползите-ка поближе ко мне на пару слов без протокола, – позвал Веклемишев Тамбовцева и Стоянова. – Слушайте внимательно и запоминайте. Меня очередной раз плохие люди хотят сжить со света…

– Ну, это не новость, – пробасил Тамбовцев. – Викинг и сейчас – живее всех живых!

– Вот и я о том же, – согласился Вадим. – Но и на старуху, сами понимаете, бывает проруха, поэтому я вас введу в курс дела, ради которого мы с вами сейчас и безумно гоняемся по горам, словно снежные архары во время гона. Запоминайте детали! Эту информацию один из нас должен доставить в Центр. Муса Дагаев сообщил мне, что Халиф готовится провести этой зимой в Москве грандиозный террористический акт. По его словам, Белокаменная будет уничтожена. Настоящее имя Халифа, если мне не изменяет память, Малик Мадаев. Этот человек долгое время был полномочным эмиссаром Масхадова при Хаттабе и Басаеве, активно участвовал в разработках вооруженных операций против федеральных сил и руководил контрразведкой сепаратистов. Ну, это я уже от себя…