Текст книги "Стражи Армады. Резус-фактор"

– Да, – выдавил Санька.

– Давай сюда.

Повинуясь, он, словно под гипнозом, вытащил из кармана «объект» и протянул в открытое окошко автомобиля. Большая ладонь, расписанная наколками, накрыла уже скрывающийся в салоне машины контейнер. Несколько секунд сквозь тонированные стёкла пытался пробиться зелёный с жёлтым оттенком свет, а когда вновь стало темно, в протянутую руку Саньки положили скрученную пачку купюр.

– Всё. Свободен, как… – договорить хриплый голос не успел.

Со стороны канала раздались хлопки, похожие на выстрелы, и крик:

– Братва! Шухер!

У Саньки внутри всё оборвалось, и тело наполнила слабость. Возникло жуткое желание провалиться под землю.

– Гэта міліцыя! Усім стаяць на месцы![2]2
  Гэта міліцыя. Усім стаяць на месцы! (бел.). – Это милиция. Всем стоять на месте!


[Закрыть] – Усиленный мегафоном приказ накрыл пустырь.

Взревел двигатель машины покупателей, и, разбрасывая колёсами мелкие камни, она рванула с места. Яркий свет резанул Саньке по глазам, заставляя зажмуриться и замереть, но страх вернул силы. Быстро перебирая ногами, он устремился прочь от слепивших лучей. Через бетонную плиту забора заброшенного гаражного кооператива парень перемахнул как заправский трейсер. Вот только рука выпустила деньги, но сейчас это было не главное. Бежать, быстро бежать! Исчезнуть из этого района куда-нибудь подальше! Где нет хриплых голосов, ярких фар и страха…

* * *

– Сань, чего домой не идёшь? – спросил вышедший на крыльцо офицер охраны.

– А?! – От неожиданности Санька чуть не подскочил. Поглощённый нерадостными воспоминаниями прошедшей ночи, он поначалу не узнал брата Ани, одетого в военную форму.

– Рабочий день давно закончился, – пояснил тот.

– Антон. Ну, я… это… – забормотал парень.

И тут к проходной, оставляя позади себя шлейф пыли, на большой скорости подъехал старенький «шестисотый» «Мерседес». Водительская дверь распахнулась, и из нее вывалился огромный детина.

– А, падла, вот ты хде! – истошно заорал сиплым, пропитым голосом старший из братьев Ершовых. – Ну-ка, подь сюды!

– Санёк, всё нормально?.. – спросил, скорее для проформы, Антон. Капитану службы охраны закрытого НИИ Беларуси было понятно, что тут происходит. Однако вмешиваться он не спешил, заняв выжидательную позицию.

Семья Ершовых была известной на весь район бандой. Они не брезговали ничем: от перепродажи артефактов до разбоя и откровенного воровства. Но их наглость всегда помогала вылезать им из любой ситуации. А вот Александра Антон знал только как одноклассника своей сестры, ботаника и тихоню. Правда, в последнее время Аня частенько упоминала о нём в разговорах про жизнь вне военного училища… И поэтому, встретив Саньку в филиале «ИВА», он не прошёл мимо, а приветливо пожал протянутую руку. Потом, при встречах, они разговаривали на отвлечённые темы: о погоде, о политике, о сталкерах…

– Всё хорошо, – на удивление спокойным голосом ответил парень, вставая со скамейки.

– Добра, усё добра[3]3
  Добра, усё добра (бел.). – Хорошо, всё хорошо.


[Закрыть]… – прошипел, схватив за плечо лаборанта, подошедший Ершов. Не оглядываясь, он потащил парня через дорогу, к кустам, за которыми начинался пустырь, подальше от сверлящего взгляда Антона. – Давай, давай, шевели конечностями, да бодрее, ботаник хренов, – выдохнул перегаром Косой в ухо парню и толкнул в заросли сирени.

Санька, пролетая ветви кустарника, зацепился ногой и распластался на земле. Боль от падения смешалась с обидой за свою мягкотелость, и он пальцами сгрёб пожухлые листья, вцепившись в мягкую, ещё мокрую землю. Осенний запах лесной прелости со сладковатым привкусом грибов быстро унял душевную боль. Саньке на мгновение показалось, что через пальцы земля наполняет его силой, снимая физическую боль. Но огромная ладонь Ершова-старшего снова схватила за куртку и резким движением подняла жертву над землёй. Косой рывком поставил Саньку перед собой и, не моргая, впился в него мутным взглядом.

– Трынди, як мени с братвой чуток на подставу не выкатил… – выдержав театральную паузу, начал развод бандит. При этом он старался выглядеть как можно более устрашающим и коверкал не только «трасянку», но и даже «суржик», обильно приправляя их блатной феней и не брезгуя новым дворовым сленгом. – Ты ж мине за вчера в два раза больше должен! И не думай… Я до пенсии ждать не буду! Я те счётчик быстро накручу!

Первобытный страх, ставший за эти сутки уже привычным, накрыл Саню горячей волной. Противно задрожали руки, и он сжал кулаки, снова сминая оставшуюся в них землю. Санька боялся и ненавидел чёртовых Ершей, всех троих, но особенно сильно Косого, старшего из них. Несмотря на кличку, косоглазием тот не страдал – шрам, тянувшийся через всю левую щеку, задевал и глазное веко, натягивая кожу так, что Ершов казался кривым на один глаз.

– Шо, лавэ совсем но нэ? – добавляя еще и цыганские слова, издевательски уточнил Косой. – Думал, вони тебе бабосы отслюнявят? Или бумажки подадут, шоб подтереться? Молчишь?!

Ответов у Сани не было. Ни про неожиданно появившихся при совершении сделки милиционеров, ни про деньги, которых действительно не было и в ближайшее время не предвиделось. Покорно и виновато опустив глаза, он стоял перед Косым, не зная, что сказать.

– Ты хоть язык кажи, вша ментовская… – Ершов протянул свою мясистую ладонь к лицу лаборанта и сжал сильными пальцами тому щёки, заставляя открыть рот. Санька вдруг не выдержал и мотнул головой, освобождаясь от захвата.

– Гляди, она ещё и сопротивляется! А на облаве так сдрейфила, шо сиганула быстрее моего корыта! Мине ж на шмоне пришлось скинуть шнягу! А разумиешь ты, – Косой схватил лаборанта за отвороты куртки и подтянул к себе, дыша на него жутким перегаром и запахом дешёвого табака, – шо со мной буде за твой бздёшь?! Если я не отдам товар, со мною в дёсна целоваться не будут! Вникаешь? И шо за это буде с тобой?! Или с твоей мамкой? Или девкой? Доставай завтра точно такой же цимус! Иначе…

Санька не мог больше терпеть выдыхаемый Косым смрад и отвернул лицо в сторону. В просвете меж листьев сирени он увидел проходную НИИ и встретился глазами с Тохой. Тот стоял на крыльце, одной рукой схватившись за перила, а вторую положив на клапан кобуры любимой модели «Беретты». На мгновение Саньке показалось, что вместо Антона там стоит Аня. Его любимая Анечка!

Земля, зажатая в кулаках, вдруг обожгла ладони, заставив страх исчезнуть. Санька разжал руки, но боль уже успела вытащить звериный инстинкт самосохранения на свет. И всё дальнейшее для него происходило как в замедленной съёмке. Рука скользнула в карман, нащупывая раскладной нож. Пальцы обхватили знакомую рубчатую рукоять и, придерживая лезвие, сняли предохранитель. Немного повернувшись на каблуках для манёвра, Санька выхватил оружие из кармана. Выждав мгновение до щелчка фиксатора, он вонзил нож прямо в сердце ничего не подозревающего Ерша. Пару секунд на лице Косого сохранялось удивлённое выражение, а затем он обмяк, повалившись мешком под ноги собственного убийцы, но так и не выпустив его куртку из рук. Невольно согнувшись над своей жертвой, Саня увидел изумление на лице бегущего к ним Антона.

– Идиот! Придурок! – Тоха разжал пальцы Косого, освободив куртку парня. – Ты хоть понимаешь, что натворил?! – ругаясь, он не забывал оглядываться по сторонам. – Мозги на солнце спеклись?

Последняя фраза прозвучала спокойнее, на автопилоте – произошедшего никто не видел (одной проблемой меньше), и голова Антона начала работать над возможными вариантами разрешения ситуации. Стать свидетелем убийства старшего Ершова – значит подставиться под гнев остальных братьев. Что же теперь делать? Скрыть? Но тогда куда девать ботаника? Сдать? Братьям? Милиции? Убить, инсценировав самоубийство?..

Продолжая обдумывать и не оставляя больше места для эмоций, Тоха выхватил из руки Саньки окровавленный нож, обернул в платок и спрятал в кармане своей куртки.

– Ну, помоги, что ли! – прикрикнул он, хватая Косого за руки.

– А?.. – Саня впился пустыми глазами в Анькиного брата, суетящегося возле трупа.

– Что «а»? Хватай его за ноги, и тащим дальше, на пустырь! Не посреди дороги же его бросать…

* * *

В подсобном помещении КПП, куда Антон втолкнул лаборанта, было темно, но свет зажигать они не стали. У Сашки подкашивались ноги, и, чтобы он не упал, капитан прижал его к стене. Потом быстро зашептал на ухо:

– Значит, слушай сюда. – План разрешения проблемы возник у Тохи неожиданно. – Тебе срочно придётся делать ноги, и чем быстрее, тем легче мне будет всё скрыть. В кустах, никем не замеченный, он пролежит не больше суток… Ты меня вообще слышишь? – Он шагнул назад, и Саня тут же сполз по стенке на пол.

Включив настольную лампу, Тоха с размаха влепил лаборанту пощёчину. От удара тот приложился затылком о стену. Боль впрыснула в кровь очередную порцию адреналина, и он, широко открыв глаза, вскочил и оттолкнул «обидчика». Сашка шагнул к двери, но споткнулся о ловко подставленную ногу и грохнулся на пол. Хорошо встряхнувшись, он немного успокоился.

– Всё, Энерджайзер? – напоив Саньку водой, спросил Тоха. – Легче стало? Поговорим?

– Да, – непослушными губами выдавил тот.

– Я, кажись, догадываюсь, за что ты Косого так. Но это не изменит твоей участи. – Тоха присел на корточки. – В эти дни всю вашу лабораторию переводят через Рубеж. Если у тебя соображалка ещё работает, то на базе ты сможешь отсидеться, ковыряясь в бумажках, пока учёные будут в поле свои эксперименты химичить. За тобой в Зону никто не полезет… Ты меня понял?

– Да, – уже осознанно ответил Санька.

– Это ведь у тебя впервые? – Не ожидая ответа, капитан похлопал парня по плечу. – Ничего, держишься нормально. Думаю, в бою нажать на спуск тоже сможешь. Я тебя потом найду, но сейчас ты идёшь к завлабу.

– А с… с трупом что будет?

– Собаке – собачья смерть. – Тоха выпрямился, встав в полный рост. – Многие в этом городе точили на него зуб, да и вообще… ты сделал одолжение всем. Поэтому про Косого забудь!

– Забудь… Тут забу… – Хлесткая пощёчина прервала его.

– Ты забудешь! – Тоха приподнял Саньку с пола, схватив за воротник куртки, легонько встряхнул и заглянул прямо в глаза. – Понял?! Ради Анюты ты забудешь про всё, что было сегодня!

– Но так же нельзя… – Санька вынул из кармана сотовый телефон.

– Можно! Забудь про всё! – Тоха выхватил у него из руки аппарат. – И про неё тоже! Иначе ей не жить здесь, а тебе не выжить там… за Рубежом. Уж поверь мне!

* * *

Быстрым шагом, почти бегом, Саня прошёл через двор и, поднявшись на второй этаж, без стука влетел в кабинет заведующего лабораторией.

– Я согласен! – на выдохе выпалил он. При этом всегда бледные щёки пылали на его лице нервным румянцем.

– Что-что? – удивлённо переспросил разговаривающий в это же время по телефону завлаб. – На что ты согласен? Нет, это я не тебе, позже перезвоню, – сказал он в трубку и положил её на рычаги телефона.

Смерив Саньку пристальным взглядом поверх очков, доцент Романенко обратился уже к нему:

– Ещё раз, молодой человек, и теперь попрошу спокойнее, без нервов.

– Я согласен ехать за образцами! – торопливо выпалил Саня. – В Зону.

– О… Это же другое дело! – На лице Романенко появилась довольная улыбка.

– Прямо сейчас, – нетерпеливо уточнил лаборант, – можно?

– Сейчас?.. А почему не завтра?

– Завтра… – Парень задумался на мгновение. – Завтра я уже передумаю.

– Ясно. Тогда мы мигом! – Заведующий снова взялся за трубку. – Узнаем только, не ушла ли машина…

Так как брать личные вещи не разрешали, а всю одежду выдавали по прибытии на место, то спустя уже минут двадцать грузовичок, подпрыгивая на ухабах, вёз Саню на аэродром.

* * *

Пятый день пребывания в лагере учёных на территории аномальной Зоны начался для Сани с радостной новости. Этой ночью Аня всё-таки ответила на все его электронные письма. Текст был коротким и суховатым: «Разве твои обещания – это пустые слова, что ты так легко оставил меня и уехал с мужиками? Выходит, с ними тебе лучше, чем со мной? Когда вернешься, найди вескую причину для того, чтобы я тебя простила!». Однако Санька мог читать между строк, ведь он постоянно переписывался с Аней в последние годы. Она поняла, что его заставили уехать весьма серьёзные обстоятельства, не оставившие возможности даже просто позвонить, и Ёлка злилась скорее на эти самые обстоятельства, чем на него. Несколько дней девушка искала для себя объяснение столь скорого отъезда Сани, а может, ещё и пыталась заодно подготовить возвращение любимого. Он же надеялся, что всё именно так, и верил, что она будет ждать его.

Проснувшись на заре, Санька сразу проверил почту. Прочитав письмо, быстро оделся и почти выбежал на крыльцо брошенной школы, где разместили учёных. Холодный осенний воздух слегка отрезвил парня. Только счастливая улыбка не сходила с лица. Редкие лучи солнца, пробившись между бегущими по небу тёмными, свинцовыми облаками, слепили глаза. Зажмурившись, он сладко потянулся и, спрыгнув со ступеней, трусцой побежал в дальний угол школьного двора, где по утрам обычно занимался ушу. По сути, данное направление не было боевым, упражнения относились скорее к дыхательной гимнастике. Привычка эта осталась с детства – так он боролся с астмой. В первый же день за это утреннее шоу солдаты из охраны научного лагеря дали Сане прозвище – Богомол. Парень сначала обиделся, но потом ему это прозвище даже понравилось. Звучало довольно уважительно даже при насмешливой интонации. И уж совсем было приятно, когда чужие, в сущности, люди говорили: «Эй, Богомол, чего грустишь?.. Это надо поручить Богомолу – лучше никто не сделает…». Но больше всего ему нравилось: «Богомол, присоединяйся!».

Добежав до комплекса турников, он прикрыл глаза, настраивая тело на ощущение лёгкости и эластичности. Первые движения, похожие по скорости и характеру на скромный ручеёк, вытекающий из родника, постепенно перерастали в быструю горную речушку, шумящую среди камней, а заканчивались уже бурным водопадом выпадов и ударов.

Саня не сразу смог вернуть в реальность ушедший в глубины сознания разум. В последнее время тренировки становились всё эффективнее, и про приступы астмы он совсем забыл. Да и после такой тренировки тело оставалось в тонусе ещё долгие часы. Побочным эффектом стала потеря чувства времени. Вот и сейчас, одёрнув рукав спортивной куртки, Богомол недовольно посмотрел на часы. Завтрак уже закончился, а это значит, что до возвращения в лагерь голод теперь – его брат. Надо было спешить – скоро вылет на аномальную территорию. Сегодня их ждал дальний рейд. Как Саньке объяснили – это где-то за северным Могильником.

Стараясь оставаться в лагере учёных неприметным лаборантом, Саня в первые сутки корил себя за содеянное накануне. Но постоянные задания коллег постепенно отвлекли его от самоедства, и он успокоился. Собирать цветочки-травки в каталоги гербария – работа не пыльная, даже удовольствие приносит. Вот если бы ещё не этот громоздкий прорезиненный комбинезон противного, режущего глаз оранжевого цвета, да не защитная маска… Маску натягивать приходилось только в тех местах, где присутствовал хотя бы намёк на радиацию или химические аномалии, а так, без неё, терпимо вроде.

Иногда он уходил подальше от других членов экспедиции – всё равно по рации вызовут перед отлётом. Выбирая место, где не трещал висящий на поясе надоедливый датчик сканера аномальной активности, Саня снимал маску, укладывался в высоченную траву и предавался мечтам и воспоминаниям.

* * *

– Богомол где?! – Тоха, пригнувшись, стоял в стороне от раскручивающихся лопастей железной птицы.

– Да ему там письмо пришло. Электронное. Дочитывает, – сказал появившийся у вертолёта «научник» в оранжевом комбинезоне. – Командир, успокойтесь, он сейчас будет.

– Ох уж этот мне… Богомол! – Возмущённый капитан провёл ребром ладони по горлу. – У меня жёсткий график! Мы ж сегодня туда ненадолго…

– Почему? – Озадаченный учёный остановился. – Выброс?

– Нет. Очередные эксперименты. Европа будет испытывать новый прибор. – Тоха посмотрел в уставшие глаза собеседника и развёл руки в стороны. – Ну, Данилыч, не я же такие решения принимаю.

На краю взлётного поля показался Санька, на бегу застёгивающий одной рукой оранжевую защиту. В другой руке он держал за резинку болтающуюся маску.

– Итить твою налево! – сухо выругался при его приближении капитан. – Ты у меня когда-нибудь совсем опоздаешь, Богомолище… Марш на борт!

Санька, стараясь сохранить серьёзный вид, вбежал по ступенькам трапа внутрь вертолёта, но скрыть радостную улыбку всё равно не получалось. Она ему написала! После стольких дней молчания девушка ответила на его письма. Многое в Анне удивляло и даже настораживало: грубоватая, наравне с парнями играющая в футбол, способная приложить не только крепким словцом, но и кулаком, если надо, метко стреляющая и игнорирующая обычные женские радости в виде косметики, платьев и прочих мелочей. Но именно это, непонятно почему, притягивало Сашку к ней даже больше, чем спортивная миниатюрная фигура и бездонные светло-карие глаза.

По корпусу машины пробежала дрожь, звук турбин завис на высокой ноте. Вертолёт поднялся в небо, чуть наклонился вперед и, набрав скорость, полетел в сторону дубовой рощи.

* * *

Сразу после приземления Антон прошёл между сидящими на жёстких, неудобных скамьях учёными и военными в хвост вертолёта. Повернув рычаг, он открыл рампу и выпустил солдат, которые быстро выпрыгивали в пожухлую серо-коричневую траву и сразу же занимали круговую позицию для обороны. Спустя минуту, получив отчёт об отсутствии видимой угрозы, командир отряда махнул остальным:

– Давайте на выход. У вас примерно два часа.

– Не извольте беспокоиться, – громко крикнул начальник экспедиции в наступившей тишине, – мы только туда и обратно.

Мелкий дождь сразу намочил стекло защитной маски, ухудшая обзор. Саня стёр грубой резиновой перчаткой воду, посмотрел на товарищей, потом на солдат. Учёные столпились в районе недавно возникшей аномалии, всё внимание уделяя ей. Отвлеклись на это зрелище и солдаты. В воздухе змеились, мистически переплетаясь, небольшие молнии. Образуя полусферу, они разряжались строго по горизонтали и слоями поднимались постепенно вверх. Озонированный воздух наполнился треском электрических разрядов и сигналами детекторов.

Саньке последние пять минут полёта так хотелось нарушить строжайший запрет, наложенный «Правилами поведения исследователей в Зоне отчуждения», что он не выдержал. Мысленно плюнув на все формальности, он решительно направился к ближайшим кустам, разросшимся по опушке леса. Обогнув заросли орешника, парень остановился у причудливо изогнутой сосны и, выждав немного, проверил детектором окрестности. Не получив предупреждающего сигнала, парень стал нащупывать «собачку» застёжки-молнии, чтобы расстегнуть ненавистный костюм, и с ужасом понял, что кусты за спиной внезапно исчезли. Он медленно обернулся: ни раскидистых зарослей кустарника, ни зеленых листьев на их ветвях. Санька стоял на опушке леса в высокой луговой траве, что серо-коричневым ковром расстилалась почти до самого горизонта, теряясь в туманной дымке. Недалеко от него всё так же суетились учёные вокруг аномалии, а военные зачарованно наблюдали за «салочками» молний. Не веря своим глазам, Саня медленно повернулся обратно к лесу. Кусты как ни в чём не бывало стояли прямо перед ним, невинно перебирая листьями на ветру. Выругавшись на всю эту чертовщину, парень прошёл сквозь орешник, широко расставив руки и сбивая пожухлые листья. Чуть дальше в лесу он увидел зеркальце лужи между трёх молодых берёзок. Пройдя ещё дальше, Саня встал спиной к учёным и вертолёту, чтобы справить нужду.

С трудом сдерживаясь, он безуспешно пытался схватить рукой в перчатке «собачку» молнии. Ничего не получалось, поэтому он торопливо проверил молчавшую на поясе коробочку и сдвинул маску на лоб. Схватив зубами перчатку, стянул её с руки. Тут же легко нашлась «собачка», и без проблем была расстегнута молния. Каким же блаженным бывает журчание!

Затем навалилась слабость, ноги стали подкашиваться, Саня вернулся к зеркальной лужице возле берёз и присел рядом. Стало гораздо лучше, он расслабился, ни о чем не думая и наслаждаясь спокойствием и отдыхом.

А в ста метрах от этого островка безмятежности царила суматоха, близкая к панике. Внезапно, без каких-либо видимых признаков, поле притяжения новой, ещё не получившей названия аномалии, стало скачками расширяться, одновременно увеличиваясь в диаметре на два-три метра. Аппаратуру в авральном режиме погрузили в вертолёт. Первыми на борт поднялись члены исследовательской команды, затем вбежали солдаты. Вой турбин стал пронзительным, корпус вибрировал, готовый в любое мгновение оторваться от земли. Командир нажал на рычаг закрытия рампы.

– Антон! Мы не можем улететь! – перекрикивая шум винтов, доказывал капитану старший группы учёных. – Ведь пропадёт парень!

– Я отвечаю за безопасность всей группы, а не одного только лаборанта! Посмотрите сами. – Антон раздражённо ткнул детектором почти в лицо учёному. – Аномалия расширяется! Ещё немного – и вертолёт затянет! Вы что, совсем не соображаете? Был приказ – от группы не отделяться. Ваш Богомол его нарушил, а я рисковать всей группой не стану! Всё, улетаем!

Из наушника послышались звуки громких переговоров, которые привлекли Санино внимание. Подул свежий ветер, подгоняемый странным гулом и свистом. Закончив процесс релаксации, парень поднялся с земли. Сколько же он отсутствовал? Торопливо умывшись холодной водой из лужи у корней трёх берёзок, он застегнул до подбородка молнию комбинезона, надел перчатку и опустил на лицо маску. Бодрым шагом поспешил обратно на луг и увидел, как над лесом показался вертолёт. Его вертолёт! Споткнувшись о корни вредного куста, он выпал из него в густую траву. Аномалии уже не было, только запах озона и огромнейшая проплешина на поле напоминали о ней. Вскочив на ноги, Санька с надеждой посмотрел в небо, по которому, обгоняя друг друга, куда-то спешили налившиеся влагой облака.

Шуршание голосов в наушнике пропало, и до него донеслось раскатистое эхо собачьего лая. Он был один. Совершенно один в этом страшном месте! Ужас, подобно изжоге, подкатил к горлу, и парень в панике рванул обратно в лес, подальше от приближающейся волны острых зубов и когтей.