Текст книги "Логово"

– Не скажи, всякое в жизни бывает. Вот, к примеру, Доктора покойного в восемьдесят шестом поездкой по Африке премировали. Под бдительным приглядом, понятно, с группой туристов… Так их там чуть слон-самец не изнасиловал. Самым натуральным образом.

– Всех разом? – скептически спросил Руслан. – Или по очереди?

И подумал: «Сдает, сдает Эскулап… Раньше таких несмешных шуток от него не слышали».

– А ты зря губу кривишь… Дело было так: в Кении, в национальном парке Серенгети, слоны отчего-то вдруг сильно размножились. Может, несколько удачных лет выдалось, на корм изобильных, может еще отчего, не знаю. Но размножились. И стало им в национальном парке тесно и голодно. Начали промышлять за его границами, по окрестным полям. А слон, сам понимаешь, не мышка, по зернышку в норку таскающая. Две-три таких животинки ночью в поле похозяйничают – считай, бедняги негры без урожая остались. Стали аборигены на них охотиться, хоть запрещено это категорически, под угрозой тюрьмы… Стреляли, понятно, украдкой, из обычных винтовок. А на слона штуцер нужен, калибра так десятого, а лучше восьмого. Результат: медленно погибающие слоны-подранки плюс растоптанные ими горе-охотники. Тут западные «зеленые» придурки всполошились: ах, как негуманно! жестокость и варварство! А правительство Кении к ним куда как прислушивалось – больше половины валюты в страну от интуристов шло… Но неграм, что без урожая оставались, вопросы гуманизма по барабану. Или по там-таму. Короче, выдали друзья природы глобальный проект: контрацепция слонов в течении нескольких лет. Чтобы, значит, сократить численность гуманным способом. Ну, «зеленые» фонды отстегнули гранты, закупили гормональные препараты в слоновьих дозах – тормозящие овуляцию у слоних-самок. Кликнули клич, добровольцы-«гринписовцы» со всего мира прискакали слонов спасать… Приступили к акции. Но тут вышла заковыка. Это только в сказке доктору Айболиту и слониха, и волчица попку покорно под укол подставляли. А в жизни попробуй-ка, даже из ружья, даже на расстоянии… Разъяренный слон, даром что травоядный, по первое число выдаст. В общем, добровольцы стали ампулами в них сверху пулять, с вертолетов. Но оттуда под хвост не заглянешь, самец или самка – не понять. В общем, стали инъецировать всех, без разбора. Для надежности. И тут началось самое интересное. Оказалось, на слонов-самцов этот препарат очень специфично действует. На манер виагры. И действие длительное… А у самок как надо сработало – овуляции пропали. Но слониха, надо сказать, к себе самца подпускает, лишь когда способна к зачатию, а силком на такую многотонную партнершу не больно-то запрыгнешь… Вот и представь коллизию: носятся по Африке возбужденные сверх всякого приличия слоны – хоботы трубят, глаза кровью налиты, уши по ветру развеваются, мужское хозяйство в полной боевой готовности…

Руслан представил. Впечатляло.

– Уж они и за самками гонялись, и даже за самцами молодыми – ничего не обламывается. И от такой жизни слоны последний ум потеряли, стали набрасываться на все крупное и движущееся… На носорогов. На грузовики. И на автобусы с туристами, что по Серенгети, по специально проложенным дорожкам ездили. И угораздило группу Доктора как раз на такого самца напороться… Хорошо, водитель уже знал, что к чему – по газам ударил и оторвался. А поначалу всякое бывало. Слоны обычно в Серенгети мирные и к автотранспорту привычные. Да и туристы просят: подпустите поближе, дайте кадры уникальные сделать… В общем, и автобусы были расплющенные, и люди раненые.

Руслан живо представил слона-маньяка, пытающегося изнасиловать автобус… Да уж, кадры уникальные. Эксклюзив. Спросил:

– И как проблему решили?

– Ну, «зеленые» предложили новую гениальную идею: пусть, дескать, местные егеря сами слонам под хвост заглядывают и всем самкам на спину метку краской наносят. Большую, с воздуха хорошо заметную. Чтобы уж без ошибок продолжать гуманную акцию. Но тут кенийское правительство убытки посчитало, за ум взялось и всех придурков-природолюбов из страны мягко попросило. Сексуально озабоченных самцов егеря отстреляли без лишней рекламы, в укромных местах, подальше от глаз и камер туристов. А окрестным жителям стали продавать, штуцера слонобойные и лицензии на отстрел в ограниченных количествах. И утряслась как-то проблема потихоньку…

Эскулап побарабанил пальцами по опустевшей бутыли. И добавил неожиданное:

– Только нашу проблему так не решай – выстрелом в укромном месте. Этот объект мне нужен живым и только живым. Лучше упустить и начать всё сначала, но не убивать ни в каком, даже в самом крайнем случае.

Голос Эскулапа звучал не так, как при рассказе о половой жизни слонов и слоних – жестким приказом.

Руслан посмотрел на его осунувшееся, постаревшее лицо. Подумал, что Эскулапу не подчиняется, но ответил уверенно:

– Возьмем. Живым. Никуда не денется. Хотя сам ни в чем уверен не был.

Через час Руслан улетел в Питер.

Глава 6

Военный совет состоялся утром, когда буксир тарахтел уже по Ново-Ладожскому каналу. Кроме «егеря Ивана» и Прохора Савельевича, в нем принял участие Петя Гольцов.

Капитан так объяснил его присутствие:

– Ты, Петя, парень образованный, в университете обучаешься, – может, и присоветуешь что толковое. Хотя, конечно, моря не видел и жизни не знаешь. А я-то, едредть, и училище с большим скрипом окончил, не силен был в науках гуманных. Только тем и взял, что с завязанными глазами мог хоть по Неве пройти, хоть по Ладоге, хоть по Онеге. Каждую мель помнил, каждый бакен. Но хоть наук не превзошел, однако в жизни видывал всякого. Сдается мне, в три головы быстрее чего-нибудь толкового Ивану присоветуем.

С чего начать-то ему? Как место свое в жизни отыскать прежнее?

Как и принято на всех военных советах, первым высказался младший по званию. То есть Петя Гольцов. Он понятия не имел, что следует предпринять человеку, напрочь забывшему, кто он такой, о чем сразу и заявил:

– Я не знаю… Но думаю, что когда люди без вести пропадают, то куда положено обращаться? В милицию. Наверное, когда находятся, то тоже туда идти надо. К ним все сведения о пропавших без вести сходятся. О вышедших из дома и не вернувшихся.

Иван возражений не высказал. В его нынешний жизненный опыт контакты с органами правопорядка не входили. И никаких воспоминаний слово «милиция» не пробудило.

Зато капитан воспротивился весьма активно:

– Ага, едренть, в милицию… А там первым делом: документы предъяви! Нету? И кто такой – забыл?! Ну так освежим те память… Отмудохают дубинкой по ребрам и в обезьянник запихают. Начнут проверку, не беглый ли, не урка ли в розыске… «Пробивка» по-ихнему называется. И если ничего на те не висит…

Прохор Савельевич сделал паузу, внимательно посмотрел на Ивана. Тот слушал равнодушно, со спокойным лицом. Капитан продолжил:

– Ежели ничего не «пробьют» – то отправят в приемник-распределитель, к бомжам в компанию. Оттуда, если повезет, – в психушку, на экспертизу. А психушка, ходят слухи, хуже зоны. На зоне хоть срок свой знаешь, до выхода дни считаешь… Лечить же тя всю жизнь могут. После их уколов и здоровый заговариваться начнет. А тебя уж точно не выпустят. Заполните, скажут, анкетку, посмотрим как вы, мол, вылечились. И что ты там напишешь? Какой год на дворе, и то не помнишь…

– Две тысячи второй, – сказал Иван. – Год лошади.

– Вспомнил, что ли?

Иван указал на переборку. Точнее, на украшавший ее календарь с обнаженной девицей, лихо оседлавшей буланого мерина.

– За знание года, едренть, тя на волю не выпустят, не мечтай… Я вот что предлагаю. На Свирь тебе надо, обратно в Лодейное Поле. И в районную охотинспекцию сразу. Мнится мне, тебя там сразу узнают, в дверях еще. Поскольку, кроме как инспектором с Лодейного, быть ты никем не можешь. Я тут поразмыслил и понял: даже лесником или егерем – не можешь. Егерь кордон содержит, прислуги ему по штату не положено. А ты на ладошки свои глянь… Глянул? Вот то-то. Нет мозолей… Без денег и документов возвращаться не стоит, только до первого мента и доберешься. Поэтому подожди, мы в Усть-Ижоре баржу отцепим и обратно пойдем, с двумя порожними… Чуть медленнее вернешься, зато с гарантией.

– Лодейное Поле – это поселок? – спросил Иван.

– Город это, город на Свири. Старинный, еще Петром основанный. Про Петра Первого хоть помнишь? Иван покачал головой. Спросил:

– Большой город?

– Да нет, обычный райцентр. И полсотни тысяч не живет…

– Тогда я не оттуда, – уверенно заявил Иван.

Капитан и Петька посмотрели с удивлением. Впервые их гость что-то сказал о себе так уверенно и безапелляционно. Продолжил он, впрочем, совсем в другой тональности:

– Я… Мне приснился сон… Сегодня, под утро. Город… большой, огромный город… улицы, полные народу… я еду на машине, за рулем, – уверенно еду, дорога мне знакома, улица, другая… припарковываю машину… захожу в здание – не в первый раз захожу, как в хорошо знакомое место, и…

– И что? – в один голос спросили Петя и Прохор Савельевич.

– И все. Проснулся.

– Разные сны бывают, Иван, – задумчиво сказал капитан. – Порой такое привидится, чего в жизни с тобой не бывало и не будет никогда. Поневоле думаешь – чужой сон в башку затесался, не иначе… Не стоит на сны надеяться.

Человек, названный Иваном, не стал спорить. Хотя сам был уверен в обратном. Во сне он знал, кто он такой и как его зовут – но знание эхо ушло с пробуждением.

Второй военный совет состоялся в Логове – в той самой комнате, где почти всю ночь беседовали Руслан с Эскулапом.

На столе лежала большая карта, над столом склонились люди в камуфляже. Впрочем, советом происходящие назвать было затруднительно – никто ни с кем не советовался. Говорил (хорошо поставленным голосом преподавателя, четкими, закругленными фразами) в основном один человек, Мастер.

– Вот этот круг на карте – зона, где может оказаться объект к сегодняшнему дню. Сами понимаете, с каждым часом диаметр окружности будет расти, а площадь соответственно, расти в квадрате…

Мастер осекся, посмотрел на лица подчиненных… Судя по лицам, объяснять им геометрические проблемы бесполезно. Мысленно сплюнул и заговорил проще и резче.

– Значит, так. На территории поиска имеем следующие жилые объекты: четыре деревушки, пять егерских кордонов и вот здесь, на севере, – бывший поселок торфодобытчиков. Сейчас его какие-то сектанты приспособили под свою коммуну. Разбиваемся на четыре группы, три на вертолетах, одна по земле. Старшие: я, Штырь, Ахмед и Мухомор. Держите – здесь списки объектов для каждой группы. Легенда: побег из зоны. Выспросить всех про незнакомого человека, особая примета – ни единого волоска на голове и теле. Тут все наперечет, любой новый как белая ворона, за версту видать. Расспрашивать обо всем, о любых необычных мелочах. Пропажа каких-либо вещей или одежды – любой, хоть с огородного пугала. Непонятные следы или звуки в лесу. Странное поведение кого-либо из соседей. Короче, о любой, самой мелкой странности докладывать мне по рации. Кодовые фразы там же, со списками объектов. Вопросы?

– А ежели кто в молчанку сыграть решит? – спросил Ахмед – высокий, лет тридцати пяти на вид (и речь, и облик у него были вполне славянские). Судя по кривившей лицо нехорошей усмешке, ни на какой выигрыш играющие с ним в молчанку рассчитывать не могли.

– Особо не усердствуйте, – ответил Мастер. – Начните разговор с того, что на сбежавшем несколько трупов, в том числе вырезанная семья с маленькими детьми – тогда никто его покрывать не будет. Можете сказать, что семьями убитых назначена награда за поимку. За поимку живым! А то притащат холодного, тут народ тертый, у каждого второго зона за плечами… Но и миндальничать нечего. Если кто будет юлить – ломайте. Далее. В лесу могут встретиться туристы, рыбаки, ягодники… Охотников быть сейчас не должно, не сезон. Увидите где лодки, палатки – приземляйтесь, расспрашивайте. Действовать по той же схеме, но помягче. Допрашивать порознь – есть вероятность, хоть и небольшая, что наш клиент опамятуется и сочинит душещипательную легенду. Городские могут и клюнуть… У тебя вопрос, Мухомор?

Мухомор был постарше Ахмеда, выглядел лет на сорок, сорок пять, и прозвище свое получил за белые пятна ожогов, разбросанные по голому черепу – и поэтому всегда, даже сейчас, носил на голове зеленый платок-бандану. Поговаривали, что это следы термитно-фосфорной гранаты, и, до того как попасть в команду Мастера, служил обладатель грибного прозвища в весьма серьезных войсках, но все это могли быть и слухи. Сам Мухомор никогда и ничего о себе не рассказывал. А обгореть и на пожаре можно.

– Нужна фотография, – веско сказал Мухомор. – Или по меньшей мере словесный портрет.

Мастер замялся.

– С этим пока проблема… Объект был последним из партии… В общем, яйцеголовые сами не знают, кем он был раньше. Обещают эксгумировать остальных и вычислить методом исключения…

Мухомор неодобрительно покачал головой и ничего не сказал.

У Штыря, назначенного командиром наземной поисковой группы, вопросов не оказалось. Этот невысокий, плотно сбитый качок, самый молодой из присутствующих, вообще редко задавался вопросами. Шествовал по жизни деловито и уверенно – так же, как в недалеком прошлом ходил по Коломяжскому рынку во главе бригады скуловоротов, следящих за регулярной выплатой дани челноками-торговцами. Мастер привлек Штыря к нынешней службе именно за неспособность удивляться и патологическое отсутствие воображения.

Ничего странного и удивительного в новой работе Штырь не видел. Сидят в клетках обросшие густой шерстью невиданные звери – и ладно. Один сбежал – будем ловить…

Гораздо больше его заинтересовала коммуна сектантов, обозначенная в доставшемся списке как «Обитель Ольги-спасительницы». Штырь сильно надеялся, что в данной обители обитают монашки – молодые и истосковавшиеся по мужскому обществу. Сложившаяся на Полигоне демографическая ситуация никак не устраивала Штыря, привыкшего к частому и интенсивному общению с противоположным полом.

– Этих… из безопасности… В группы включать? – спросил Ахмед. Судя по тону, вопрос был риторическим. Команда Мастера работала в связке с подчиненными Руслана только в исключительных случаях.

Мастер даже не стал тратить слов на ответ – молча помотал головой.

Третий военный совет – такое уж изобильное на них выдалось утро – проходил в Питере. В кабинете Генерала.

Состав присутствующих был самым узким – хозяин кабинета и Руслан.

Разговор оказался неожиданным.

Генерал с каменным лицом и без единого замечания выслушал предложенный план мероприятий: перекрыть все въезды в город, обложить жилье всех членов группы «лямбда-2», прочесать частым гребнем морги города и области в поисках неопознанного безволосого трупа, а психушки и приемники-распределители – в поисках живого объекта. Потом задал неожиданный вопрос:

– Сколько у тебя надежных людей? Полностью надежных?

Руслан, проведя ночь за беседой с Эскулапом, рассчитывал поспать во время перелета в город – и просчитался. Над Ладогой, где тихая погода редкость, вертолет попал в жестокую болтанку. Суть вопроса Руслан понял не сразу:

– В каком смысле – надежных?

– В самом прямом, – терпеливо пояснил Генерал. – Про которых ты точно знаешь – нет никаких завязок с нашими… хм… партнерами.

Руслан помолчал, не понимая, к чему клонит Генерал. Проверенных в деле, давно работающих оперативников было немного – до заключения пакта с «ФТ-инк.» раздувать штаты не позволяло скудное финансирование. А все пришедшие в последнее время контакты с Мастером имели, и достаточно плотные.

– Семь человек, я восьмой, – наконец ответил Руслан. – Но гарантия полная. Мастер про их существование даже не знает, любые попытки вербовки исключены.

Генерал понял сразу, каких людей имеет в виду начальник службы безопасности.

– Группа, созданная после дела Колыванова? Для гашения подобных случайностей?

– Точно так.

– А остальные?

– Стопроцентной гарантии дать не могу. У наших партнеров на руках небьющийся козырь – очень большие деньги. Про двоих знаю точно – постукивают Мастеру. Знаю – и держу в стороне от некоторой информации. А прочие… Ни в чем не замечены, но…

– Значит, операцию будешь проводить силами той семерки.

Руслан ошарашено замолчал. Предложенный им план предусматривал на порядок большее число исполнителей. Но Генерал отмел возражения:

– Справишься. Потому что тебе не придется работать по всем шести участникам проекта «лямбда». Всего лишь по одному.

– Но… Эскулап…

– Эскулап сказал в Логове то, что я ему приказал сказать. Изобразил дело так, будто у него тут полный бардак и анархия, ни учета, ни контроля… Ладно Мастер, но ты-то как в такое поверил? Возьми, ознакомься.

Руслан взял протянутую тоненькую папочку, быстро пролистал… Негусто, но все, что надо, есть. Фотография, скудные анкетные данные. Результаты многочисленных анализов и обследований кандидата… Ну, это уже ни к чему. Тех зацепок, что есть, вполне достаточно, чтобы через день-два знать о Ростовцеве А. Н. всё.

– А план, что ты мне в начале разговора изложил, в действие приводи – остальными, силами, – сказал Генерал. – Только на это направление, – он показал на папку, – выдели не самых толковых, скорее наоборот… А свою семерку поставь так, чтобы они успели взять Ростовцева раньше. Приемники-распределители и линейные отделы на транспорте я уже задействовал – любую информацию о похожем человеке ты получишь первым. Если же он просочится в город, что вполне вероятно – ты должен его взять до того, как он выйдет на контакт со своим окружением.

– Взять – и?

– И доставить целым и невредимым… в одно место. В какое, узнаешь в свое время.

Вот оно что, подумал Руслан. Генерал затеял свою игру с господином Савельевым, все активнее прибирающим к рукам научную составляющую темы… Руслан был знаком со статистикой – большая часть доставляемых с Полигона сывороток и плазмы крови ликантропов шла теперь в лаборатории «ФК». Надо понимать, шеф в противовес создал свой запасной аэродром – сепаратный исследовательский центр на базе одной из нескольких площадок, занимавшихся кое-какими побочными исследованиями по «проекту W». И человек, успешно прошедший полную ремиссию, даст этому центру изрядную фору…

– Скажите, шеф, почему вы так уверены, что объект не обратится в милицию с рассказом обо всем, что с ним было? К медикам? К журналистам, наконец? Едва ли кто-нибудь поверит в его эпопею, но все же…

– Не обратится. Кое-что из истории проекта не знает даже Эскулап. Опыты по полной ремиссии уже проводил Марченко – двенадцать лет тому назад. Результат однозначный – никто из подопытных не вспомнил, что происходило с ним во время трансформации…

– Как же так… Не понимаю… – растерянно сказал Руслан. – О возможности полной ремиссии известно двенадцать лет, а мы тут…

– Результаты опытов Марченко убрали подальше. Была там одна маленькая заковыка… Как говорится: операция прошла успешно, но больной умер. Несмотря на все старания, ни один из ликантропов не прожил дольше трех часов после обратной трансформации. Но в сознание приходили, и насчет провала в памяти сомнений нет.

А у Руслана сомнения остались… Те, двенадцатилетней давности подопытные, умирали слишком быстро и не успевали ничего вспомнить. Этот – почему-то не умер; значит, есть шанс… Руслан оборвал мысль. В конце концов, это его работа – не оставить беглецу никаких шансов.

– Имей в виду еще одно, – добавил Генерал. – Марченко работал с обычным тогдашним материалом. С бомжами. Хронических болячек у них у всех было предостаточно. Было – до трансформации. После обратной – не осталось ни одной.

Больше Генерал не сказал ничего. Но Руслан понял все с полуслова. Перспектива открывалась заманчивая. Если понять, какое сцепление случайностей позволило Ростовцеву остаться в живых, и повторить это в лабораторных условиях, то… Воображение Руслана мгновенно нарисовало картинку: небольшая частная клиника в укромном уголке и со строжайшим режимом секретности. Узкий контингент клиентов – очень богатых клиентов. Курс лечения – две-три недели, о которых пациент никогда и ничего не вспомнит. И полное исцеление от самых застарелых хворей… И оплата – чек с длинной-длинной цепочкой нулей.

Пусть придурки из «ФТ» бьются, пытаясь получить лекарства, не отягощенные чудовищными побочными эффектами. Они – Генерал с Русланом – обойдутся без господина Савельева. И без его отмороженного Мастера…

Остается самая малость – первыми найти сбежавший объект.

Разговор оборвался на полуслове.

Мир вокруг стал огненно-красным – совершенно неожиданно. Потом пришла боль, вонзилась в затылок тысячью обжигающих зазубренных игл и тут же раскатилась по телу со скоростью ударной волны взрыва. Человек, названный Иваном, попытался закричать и не смог. Глотка казалось перехваченной тугой петлей раскаленной добела проволоки.

Капитан и Петя Гольцов сначала не поняли ничего – с удивлением смотрели, как исказилось лицо Ивана, как пальцы скрючились, судорожным движением смяли скатерть.

Потом его рослое тело дугой изогнулось назад под немыслимым углом – и рухнуло вместе с банкеткой, на которой сидел Иван. Из полуоткрытых губ доносился хрип, похожий на рычание. Глаза закатились, уставившись вверх бельмами белков.

Припадок… – понял Прохор Савельевич и рявкнул своим знаменитым, не нуждающимся в мегафоне голосом:

– Фокина сюда, с аптечкой! Бегом!

Напуганный Петька опрометью метнулся из каюты. Капитан нагнулся над Иваном, сжав в руке деревяшку, которой по летней жаре крепился настежь распахнутый иллюминатор, – сунуть между зубов, при эпилепсии первое дело…

Не потребовалось.

И снадобья из запасов Фокина, среди прочих обязанностей ведавшего на буксире медчастыо, – не потребовались.

Иван посмотрел на капитана – зрачок и радужка на законном месте, взгляд осмысленный. Поднялся сам, хоть капитан и протягивал руку. Осторожно коснулся затылка, поморщился. И спросил:

– Что это было?

– Уж и не знаю… – протянул Прохор Савельевич. – Я-то думал, грешным делом, эпилепсия – так там, едренть, приступы так быстро не кончаются…

– Как паровой каток по мне проехал – ни вдохнуть, ни крикнуть… Проехал – и укатил дальше. А я весь стал такой пустой и плоский…

Фокин (одолевший в свое время полтора курса ветеринарного техникума) протягивал стаканчик с какими-то каплями – Иван отвел его руку. Расстегнул ворот, пододвинулся к иллюминатору, жадно втягивая воздух.

– Пойдем, пойдем, на палубу выйдем, – сказал капитан. – Крепко тебя по затылку приложили, до сих пор аукается…

Они вышли. Разочарованный Фокин недовольно посмотрел на стаканчик с каплями, подозрительно принюхался к нему, уловил спиртуозный запашок – и выпил залпом.

…Мимо плыли низкие берега Ново-Ладожского канала. Прохор Савельевич искоса поглядывал на гостя, но тот снова в обморок падать не собирался. Похоже, действительно, все прошло… Проехало. Ну и ладно.

На две оставшихся за кормой высоченных опоры ЛЭП, перекинувших высоковольтные провода через канал, капитан внимания не обратил. И со странным недомоганием Ивана никак их не связал.