Текст книги "1924 год. Наследница"

– А кто конкретно об этом говорит? – поинтересовался я.

– Да прежний персонал, который здесь остался еще с царских времен. Бывшие царские слуги да уборщики. Совсем уже дряхлые старики, но пока со своей работой справляются. Вот от них я и слышал. Исходя из этого, говорю сразу: ежели что-то такое найдете, немедленно доложить мне. Лично мне. Все понятно?

Мы дружно закивали головами.

– Сейчас вызову человека, он вам все покажет.

На обход зданий у нас ушло часа три. Мы ходили с умным видом по Кремлю, с блокнотами в руках, и записывали. Живущие к Кремле люди смотрели на нас с легким любопытством, но, стоило им узнать, для чего мы здесь, весь интерес к нам сразу пропал. Закончив осмотр, мы распрощались с нашим провожатым, но не успели сделать и десяти шагов в сторону ворот, как нас окликнул бывший филер. Оказалось, что он уже нашел сейф по записи в журнале.

Большой и массивный металлический ящик стоял среди всякого хлама, под низким арочным сводом подвала. Подергали ручку, потом попробовали все втроем сдвинуть его с места, нам это удалось, но с большим трудом, после чего я внимательно осмотрел его со всех сторон. У сейфа было два замка, а на задней стенке прикручена металлическая табличка с фирмой-изготовителем «Ф. САНЪ-ГАЛЛИ» и датой. 1879 год.

– Его надо открывать здесь, – подвел итог нашему осмотру Зворыкин, глядя на сейф. – Просто не представляю, как мы его вынесем или вывезем из Кремля.

Пока ходил вокруг сейфа, обдумал сложившуюся ситуацию и решил, что Зворыкин прав.

«Почему бы и нет? Склад не охраняется. На ночь, как говорит Кротов, он закрывается на висячий замок и запечатывается пломбой. Жилых помещений здесь поблизости нет, значит, легкий шум никто не услышит. Осталось только ответить на эти вопросы: где найти взломщика? И как потом это золото отсюда вытащить? Как говорится: утро вечера мудренее».

Попрощавшись с Федором, мы со Зворыкиным вышли из Кремля и по дороге попытались хоть как-то решить проблему, которая очень походила на пословицу «близок локоть, да не укусишь».

– Петр Сергеевич, вы же должны знать криминальный мир Москвы. Может, что-то подскажете?

– Я так и знал, что вы об этом заговорите. Говорю сразу: никогда не имел никаких отношений с уголовниками и впредь не буду.

– Пусть так, но про тех, кто может помочь в этом деле, вы можете мне рассказать?

– Я ушел со службы в семнадцатом году. В отличие от Федора, не делал попыток устроиться в пролетарскую милицию, поэтому все, что мне известно о нынешних ворах и бандитах, узнавал из криминальной хроники. Могу сказать только одно: этот переворот все изменил, даже у урок появилась новая каста, так называемые жиганы. Да, у меня неплохая память, я помню адреса малин, клички воров и бандитов, могу дать характеристики на тех, кого когда-то посадил, но вы должны понять, что уже прошло семь лет.

– Ничего. Может, нам и здесь повезет.

– Знаете, Александр, я поначалу думал, что затея с сейфом – это какая-то хитрая афера, но все вдруг неожиданно оказалось правдой. Интересно, чего еще от вас можно ожидать?

Я только открыл рот, как он продолжил:

– Не надо. Не отвечайте. Это был чисто риторический вопрос. До завтра.

Глава 5

На подходе к своему дому я опять увидел Митьку с двумя незнакомыми мне парнями, сразу отметив, что Федьки среди них нет. В сторонке, у соседнего забора, сидели Степан и Живчик. При виде меня они вскочили на ноги, но не стали подходить, как и в прошлый раз. Я их прекрасно понимал, зачем им лишние неприятности с местными хулиганами: я уеду, а им тут жить.

Для чего парни здесь торчали, мне было понятно, поэтому я не стал откладывать вероятную драку и сразу направился к троице. Митька при виде меня сразу потускнел, затем что-то шепнул одному из парней. Тот сразу сорвался с места и куда-то быстро зашагал.

«Интересно, что они затеяли? Или он за подкреплением побежал?»

– Привет, парни, – поздоровался я с ними. – Что стоим, кого ждем?

– Да тебя и ждем. Есть до тебя одному человеку дело, – ответил мне сразу напрягшийся Митька.

– Кто он?

– Погодь малость и узнаешь, – глумливо усмехнулся Митька.

– А сам что? – я сжал кулаки и сделал шаг вперед.

Ухмылка с лица хулигана мгновенно слетела. Отступив на пару шагов, он невольно бросил быстрый взгляд в сторону, куда ушел его приятель. Второй парень тоже отступил, не выказывая желания лезть в драку. Пришла моя очередь усмехаться.

– Чего ты, Митька? Струсил, что ли?

– Не, не струсил. И чего мне бояться?

– Меня, например.

– Кто ты такой, чтобы тебя бояться? – начал хорохориться Митька, при этом постоянно поглядывая в ту сторону, куда скрылся его приятель. Второй парень, так и не открывший рта, стоял, бросая на меня опасливые взгляды.

– А где твой приятель Федька? Он мне сразу понравился. Чего его нет?

– У него дела. А вот и они идут! – вдруг обрадовался Митька. – Они с тобой ужо поговорят!

Повернув голову, я бросил взгляд на подходивших двух парней, которых привел с собой приятель Митьки. Вернее сказать, шли они сами, а Митькин приятель держался сзади, словно пес, идущий за хозяином. Стоило мне их увидеть, как я усмехнулся про себя. Это были воры, молодые, чуть постарше меня. Слишком много времени мне пришлось с ними провести, чтобы не понять, кто перед тобой. Оба были одеты по последней воровской моде: пиджаки в крупную клетку, белые сорочки, тщательно отглаженные «шкары», заправленные в сверкающие «прохоря». На голове кепки-восьмиклинки. У одного из них, постарше, было худое, костистое лицо, а во рту блестела золотая фикса, сам тоже худой, но жилистый. В глазах – угроза. Второй уголовник был на полголовы меньше своего подельника, но зато в плечах шире и массивнее, явно обладал большой физической силой. Этот смотрел на меня с ленцой и равнодушием. Я для него был сейчас вроде мухи, надо – прихлопнем. Теперь стало понятно, что за подкрепление ожидал Митька, но при этом не понимал, почему воры решили помочь мелкому хулиганью. Быстро прокрутив в голове варианты, остановился на том, что Митька с приятелями вполне могли быть их наводчиками.

– Этот фраер, что ли? – небрежно кивнул в мою сторону головой «фиксатый» вор.

– Этот, Миша, этот, – угодливо закивал Митька. – Он, падла…

– Пасть закрой, фуцын позорный! – неожиданно прикрикнул я на него, затем поздоровался с вора-ми. – Здорово, пацаны.

Если местный хулиган растерялся, глядя на воров, то те, до этого видевшие во мне наглого фраера, которого надо проучить, сразу напряглись, стоило им меня услышать.

– Залетный? Какой масти? – спросил меня вор с фиксой, внимательно разглядывая меня.

– Давай не здесь, не фиг лишним уши греть.

Урки переглянулись, после чего «фикса», так я его обозначил для себя, сказал:

– Пошли, пройдемся.

На Митьку без смеха нельзя было смотреть, настолько забавно выглядело его с отвисшей челюстью обиженно-растерянное лицо. Не лучше выглядели его подельники, провожая нас растерянными взглядами. Отойдя на некоторое расстояние, я начал разговор:

– Я не местный, только на днях приехал из Красноярска. Меня там как Старовера знают. Сидел, но воровской закон не принимал, поэтому сам по себе.

– Полукровка. Понятно, – наконец открыл рот подельник «фиксы». – Статья?

– Шел по политике. Обратник. Полтора года отсидел и пошел на рывок.

Урки понятливо закивали головами, дескать, теперь понимают, почему так получилось: сидел, но воровской закон не принял.

– Кого знаешь?

Минут пять у нас был оживленный разговор, я сыпал кличками и фамилиями, а меня тут же переспрашивали и уточняли детали. Эта была своеобразная проверка на знание воровского языка и блатного мира. Судя по всему, урок мои ответы на вопросы вполне удовлетворили. Своим, конечно, не признали, но в то, что я сидел, а затем бежал, поверили.

– Чего в Москву подался? – поинтересовался «фикса». – Решил захериться или по делу приехал?

– Вы что, пацаны, не слыхали, каких дел жиганы в Красноярске наворотили? Дело крупное провернули, государственную казну взяли.

– Как не слыхать, конечно, слыхали. И что?

– А то, что они, кроме того, что кассу богатую взяли, воров местных под нож пустили. Точно не скажу, но слышал, что Ножа с подельниками заманили на хату и застрелили, а Резаному горло финкой перехватили. Оба вора были царской закваски. После этого все и началось. В городе, где ни ступи, то военный патруль, то уголовка, а к ним еще комиссары из Москвы приехали да ищеек столичных с собой привезли. Так там, что ни ночь, шли облавы. Малины, шалманы и бордели мелким гребнем прочесывать стали, а я к тому же в розыске, прихватят ненароком, мне это надо? Меня там ничего не держало, взял свои вещички в охапку, на поезд и сюда.

Воры в который раз переглянулись. Судя по их лицам, то, что я им рассказал, стало для них новостью.

– Складно говоришь. А чего к нам подался? Или у тебя тут дело есть? – поинтересовался плечистый вор.

Вопрос был мне понятен. Если я на их земле собираюсь что-то провернуть, то разрешение от местных воров требуется, ну а затем после дела долю им обязательно надо отстегнуть. Именно поэтому «гастролеры», воры и бандиты из других мест, старались после дела как можно быстрее исчезнуть, так как, работая без разрешения и не выплачивая доли, они сами становились законной добычей местных воров.

– Дело есть, но не у вас под боком. А вы под кем, пацаны, ходите?

– Леня Хруст. Не слыхал?

– Нет, но, похоже, есть у меня к нему разговор. Сведете?

– Он сейчас в трактире. Туда и идем.

– Здорово. Только погодите малость, – остановившись, я обернулся.

В отдалении от нас за нами шел Степка. Поманил его рукой. Беспризорник подбежал и восторженно уставился на меня. Еще бы! С ворами знаюсь, а они для него были, если так можно выразиться, как высшая лига для футболиста районного масштаба.

– Степка, как дела?

– Все нормально, дядя.

«Молодец, – отметил я в голове. – Про девочку ничего не сказал».

– Держи, – я дал ему рубль. – Ждите. Вечером увидимся и поговорим.

– Хорошо, дядя.

Воры стояли с ухмылками на губах, но ничего говорить не стали. Обживается бродяга, связи с беспризорниками налаживает.

Мне уже доводилось бывать в этом трактире, вот только «воровского» кабинета в тот раз не увидел, хотя, может, потому, что не приглядывался, да и много народу тогда было. Пришел, сел за ближайший стол, поел и ушел. Оказалось, что кабинет расположен в самом дальнем углу трактира и отделен от общего зала занавеской, причем не простой, а выкрашенной под цвет стен.

В кабинет меня сразу не пригласили. Понятно, залетный, да еще полукровка, такому невелика честь. «Фикса», или Мишка Шило, а я успел по дороге познакомиться с обоими бандитами, бросил:

– Посиди малость. Весло тебе компанию составит.

Я согласно кивнул головой и присел за пустой стол. В трактирах тогда существовало правило: стоило клиенту сесть за стол, как сразу появлялся половой. Вот только здесь прислуга сразу сообразила, что клиент пришел не есть, а к ворам, а значит, по делу, поэтому Веслу, который сел рядом, пришлось махнуть рукой, подзывая полового. Тот сразу примчался:

– Чего изволите?

– Пива.

Половой кивнул головой, бросил на меня быстрый взгляд, а когда понял, что заказ делать не буду, развернулся и метнулся к стойке.

– Как там, в Красноярске, дела можно делать? – начал «светский» разговор Коля Весло.

– Да, как и у вас. Знатных бобров хватает.

За оживленным разговором и пивом Весло тем временем уже приступил ко второй кружке, время шло быстро. Не успел вор выпить половину второй кружки, как слегка отодвинулась занавеска и появился Шило. Махнул рукой, подзывая меня. Я подошел.

– Иди.

Сам он не пошел, а остался стоять снаружи. Войдя, молниеносно пробежал по физиономиям трех сидевших за столом урок, оценил обстановку. Початая бутылка самогонки, пиво, закуска.

«Явно не для гулянки собрались, похоже, что-то обсуждали», – решил я.

Один из воров своей мощной фигурой походил на вставшего на задние лапы медведя. Все воры были мужиками в полном расцвете сил, под сорок лет, подтянутые, жилистые, видимо начинавшие мотать сроки еще на царской каторге или, как говорили сами про себя уголовники, «воры царской закваски». Урки тоже оценили меня, подобрались и насторожились, словно звери, чувствуя во мне хищника. С минуту мы изучали друг друга, потом здоровенный урка, как я определил для себя, Хруст, сказал:

– Шило сказал, что тебя Старовером кличут, и ты к нам из Красноярска прикатил. Так?

– Все так, Хруст.

– Садись за стол, поговорим.

Я сел, и снова начался допрос-разговор, пошли клички, имена, кто, где сидел и по какой статье. При этом неожиданно выяснилось, что лет десять назад, на пересылке, пересеклись дорожки Леньки Хруста и Терентия Ножа, а домушника Петю Муху знал по тюрьме сидевший здесь Панкрат Гвоздь. Когда расспросы закончились и воры приняли меня, если не за своего, но близкого им по духу человека, последовал главный вопрос:

– Чего от нас надо?

– Нужен медвежатник.

– Медвежатник есть, – уверенно и жестко сказал Гвоздь. – Что за дело?

Взломщики сейфов входили в воровскую элиту, знали себе цену и обычно сами диктовали условия работы. Судя по уверенному заявлению Гвоздя, он таким и являлся.

– Надо вскрыть один сейф.

– Что там? – поинтересовался Ванька Крест.

– Рыжье.

– Что за сейф? – поинтересовался Гвоздь.

Я обрисовал металлический ящик до мелочей, назвав фирму-изготовителя, описал, как мог, замки.

– Сколько даешь? – спросил Хруст.

– Пять косых. Работа чистая, неспешная. Пришли днем, сделали дело, ушли.

– Почему не слам даешь?

– Как я могу выделить долю, если сам до конца не уверен, что в этом ящике лежит. Если есть какие-то сомнения, то сам медвежатника к месту провожу, и потом все время с ним буду.

– Десять косарей, – неожиданно удвоил сумму Гвоздь.

Хруст сначала посмотрел на Панкрата, затем на меня. Я сделал вид, что замялся. Для себя я установил лимит в двадцать тысяч, поэтому сумма в десять тысяч отлично вписывалась. Залихватски махнул рукой: будь по-вашему!

– Уломали. Пусть будет десять косых.

– На чьей земле работать собрался? – поинтересовался Хруст.

– Это ничейная земля, – усмехнулся я. – Ни у кого из ваших возражений не будет.

– Отвечаешь за слова? – спросил Крест.

– Отвечаю. Так как?

– Скажу свое слово, только когда погляжу это место, – сказал Гвоздь.

– Нет. Договариваемся о дне, встречаемся и тогда идем на место.

– Тогда двадцать косарей.

– Благодарствую, что выслушали. Я пойду, – я поднялся из-за стола.

– Погоди, Старовер, – остановил меня Хруст. – Мы тебя в первый раз видим, а ты еще втемную собираешься Гвоздя использовать. Как нам тебе доверять?

– Предложение мое вы выслушали? Значит, готовы были его принять, к тому же цену я взял вашу. А зная место, вы можете потом и сами это дело поднять. Или я не прав?

– Не гони фуфло, Старовер. Без наводки сейф не взять, – категорично заявил Гвоздь. – Пока все разведаешь да узнаешь, да человечка на язык тороватого найдешь, не одна неделя пройдет. Так что ты пустой разговор ведешь.

Его сразу поддержал Ванька Крест:

– Точно. Темнит этот пацан что-то. Мне кажется, что он не наш, только фасон держит. Как бы он засланным не оказался, Хруст.

– Язык попридержи, а то я и укоротить могу, – зло буркнул я, понимая, что это еще одна проверка, теперь уже на прочность. – Значит, не договорились.

– Значит, не договорились, – повторил мои слова Хруст.

Провожаемый взглядами воров, я вышел из «воровского» кабинета.

«Может, поторговаться надо было, а я с ходу все оборвал. К тому же они правы, я для них никто. Ладно, что сделано, то сделано».

Остановился у стола, где сидели с пивом Шило и Весло.

– Пока, пацаны.

Шило посмотрел на меня:

– Бывай.

Весло только кивнул головой. Только я направился к выходу, как вспомнил про беспризорников, после чего, резко развернувшись, подошел к стойке. Буфетчик, уже сообразивший, что я не простой человек, тут же подскочил ко мне:

– Чего изволите?

– Колбаска есть какая-нибудь?

– А как же, есть, конечно. Польская, полукопченая. Тминная. Чесночная. У нас на любой вкус продукт имеется. Сальце так же имеем. Деревенское, домашнее.

– Кольцо польской и половину краюхи хлеба. Еще лимонаду или кваса бутылку. Все заверни, с собой заберу.

– Сей момент все будет готово.

Расплатившись, я забрал пакет и вышел из трактира. Подойдя к дому, увидел всех троих мальчишек, сидевших под забором. Стоило им увидеть меня, как все вскочили на ноги.

– Держите, – я отдал им пакет, потом порылся в кармане достал пятьдесят копеек. – Вот еще.

– Живем, пацаны! – радостно воскликнул Живчик, открыв пакет.

– Идемте на лавочку. Там поедите, а заодно расскажете, как день прошел.

Я открыл калитку, и мы вошли во двор. Только сейчас я подумал, что зря местным ворам про дело рассказал. Урки они и есть урки, подлые люди, а значит, могут ко мне в гости наведаться, чтобы лучше узнать, что за человек этот Старовер. Стоит им увидеть, что лежит в саквояже, заберут не раздумывая, и ничего им не предъявишь. Только руками разведут, дескать, не мы, а кто, не знаем.

«Идиот, сам им наводку дал. Вот дурень!»

Пока я ругал себя, мальчишки разломали колбасу на три части, затем поделили хлеб и стали жадно жевать, запивая еду ситро из бутылки. Степан сначала порывался что-то сказать, но я махнул рукой, жуй, потом поговорим. При этом сразу приметил, что парнишки снова сегодня мылись в реке, причем совсем недавно. Это было видно еще по влажным, липнущим к телу, рубашкам и штанам. Ели они быстро, жадно, но при этом старались не уронить ни одной крошки, которые стряхивались в ладонь и отправлялись в рот. Степка съел первым и посмотрел на меня: говорить? Я кивнул головой.

– Дядя, говорить совсем нечего. Все как вчера. Ездили гулять в какой-то парк, а затем ходили в кино.

– Откуда знаешь?

– Так мы с ребятами в цепочку выстроились, до самого поворота. Девчонка говорливая, все время болтает со своей теткой. Вот мы с ребятами понемножку услышали, а потом вместе сложили.

– Кто придумал?

– Я, – ответил Степка.

– Молодец. Это вам на баню, – я дал ему рубль. – Речка речкой, а запашок от вас есть, парни. Теперь еще. Приглядывайте за моим жилищем. Это так, на всякий случай.

– Дядь, так, может, еще одного возьмем. Ванька, он хороший парень.

– Ладно. Пусть будет Ванька. Два рубля на всех. Все, валите.

Сидя, снова и снова я возвращался к мысли, что, не продумав толком о возможных последствиях разговора, сунулся к ворам. Меня подкупила возможность прямо сейчас заполучить медвежатника.

«Воры явно заинтересовались, да и десять тысяч на дороге не валяются. Вот только поторопился я, подумав, как в Красноярске будет, а вот и нет, не получилось. Там ты был представлен, люди тебя в деле видели, а тут ты никто. Интересно, что за проверка будет? Надеюсь, что уркам не придет в голову дурная мысль пощупать мой кошелек. Ладно, что сделано, то сделано. Ты вроде собирался девочку проведать, вот и иди».

Для визита в гости я решил переодеться, поэтому поднялся, чтобы зайти к себе, но в этот самый момент увидел подходившего к забору милиционера.

Я усмехнулся. Похоже, воры ничего лучше не могли придумать, как устроить мне проверку со стороны официальных органов. Остановившись у калитки, он сказал:

– Здравствуйте, гражданин. Я к вам.

Представитель власти был румяный, усатый и круглолицый, лет сорока пяти, в начищенных сапогах и наглаженной форме. Судя по его круглой и сытой физиономии, ему здесь неплохо жилось. По крайней мере, мешков под глазами, морщин на его лице и седины на висках не наблюдалось.

– Здравствуйте, гражданин участковый. Решили все-таки со мной познакомиться?

Милиционер несколько опешил от прямоты вопроса. Видно, привык, что перед ним все заискивают.

– Точно так. Местный участковый Мураков Сергей Валерьянович. Разрешите ваши документы, гражданин.

– Сейчас схожу за ними. В пиджаке лежат. Мигом обернусь.

Вместо приглашения пройти в дом я оставил ошарашенного участкового стоять во дворе, а сам, развернувшись, неторопливым шагом пошел к двери.

Это было сделано мною специально, чтобы не только показать уверенность в себе, но и дать ему понять, что я не простой человек. Трудовая книжка на имя Василия Ивановича Бойко, с печатью, но без фотографии у меня действительно лежала в пиджаке, так что я сказал сущую правду. Достал ее, вложил червонец. Вернувшись, протянул документ участковому, который теперь смотрел на меня злыми глазами. Непонятный тип, который не только не лебезит перед властью, а, наоборот, ведет себя нагло. Тут что-то не то!

– Гражданин, а это что такое? – и милиционер, придав себе суровый вид, глазами показал на деньги. – Взятка?

– Ах, это! Да как вы могли так подумать! Это просто закладка, и нужна она для того, чтобы документ открывался в нужном месте. Знаете, очень удобно. Я вам ее дарю. Берите, берите. Дарю от всей души.

Жил участковый, как все. Старался никуда не лезть и, даже когда начальство сильно прижимало, по большей части старался отписками отбиться. Брал взятки, большую часть отдавал начальству, а остальные оставлял себе на прокорм. Семью-то кормить надо, трое детей, как-никак. Вот только местным бандитам он не смог отказать, им ведь бумажки без надобности, сделай, как сказано, и доложи.

Впрочем, Сергей Валерьянович не только умел брать деньги с домохозяек и мелких лавочников, но и думать, да и за шесть лет службы в милиции опыта поднабрался, поэтому сумел понять, что этот парень с жестким и наглым взглядом далеко не прост, а значит, надо сворачиваться и уходить. Сделав такой вывод, милиционер забрал червонец, затем отдал документ.

– Василий Иванович, не забудьте зайти и зарегистрироваться. Сами знаете, такие правила.

– Всенепременно, Сергей Валерьянович. Вот только выберу время, так сразу и зайду. Всего вам хорошего.

– До свидания.

Визит участкового дал мне понять, что воры все-таки сели на крючок, а значит, скоро ко мне заявятся незваные гости, поэтому я решил отложить свой поход к Сашеньке. Хруст и Гвоздь появились у меня спустя полтора часа. Они постучали в дверь, когда уже почти стемнело.

– Кто там?

– Свои, Старовер, свои.

Отперев дверь, я отступил назад, держа руку с оружием за спиной. Воры вошли и быстро пробежали глазами по сторонам. Вот только много рассмотреть при тусклом и неровном свете керосиновой лампы у них не получилась, так как треть моей комнаты пряталась в темноте. Стоило Панкрату закрыть дверь, как я сказал:

– Садитесь, гости дорогие. Кто на кровать, кто на табуретку. Извиняйте, но другой мебели у меня нет.

Только воры расселись, как Хруст резко сказал:

– Ты, Старовер, пушку-то убери. Мы к тебе не разборки пришли устраивать, а по делу.

– Кто вас знает? – при этом засунул кольт за ремень, за спиной, потом словно недоуменно спросил: – Что за дела у вас такие срочные, что на ночь глядя пришли?

– Ты дурака не строй, сам знаешь, по какому делу пришли, – усмехнулся Гвоздь.

Под мощным телом Хруста жалобно взвизгнули пружины кровати.

– Не нависай, Старовер. Не люблю. Вон хоть на стол присядь. Ежели разговор долгим получится, чего столбом торчать.

Я присел на стол:

– Так мы вроде как все в трактире порешали.

– Мы тут покумекали между собой и решили еще раз это дело обговорить, – начал разговор Гвоздь. – Сам понимаешь, Старовер, ты для нас человек новый, к тому же не вор.

– Вы и так это знали. Что изменилось? – я сделал недоумевающее лицо. – Или вы своему менту сильно верите?

– Не то чтобы верим, но у него глаз наметан, да в людях, не раз убеждались, разбирается. Вот он и сказал, что ты человек вроде как серьезный, – сделал окончательное заключение Хруст.

– Слушай, а с чего тебе такую кликуху дали? – спросил я Хруста чисто из интереса.

– Я бью, а у других челюсти хрустят, – усмехнулся вор.

– Слушай, Старовер, ты не темни, дай нам расклад полностью, а то я начинаю думать, как и Крест, что ты играешь краплеными картами, – пытался дожать меня Гвоздь.

Я придал себе вид мучительного раздумья, с минуту тер подбородок, потом, словно решившись, заговорил:

– Ладно. В том сейфе лежат денежки одного комиссара. Вот только он – раз! – и помер, а рыжье осталось. Ключи не нашли, после чего сейф отволокли на склад, где он до сих пор лежит. И пока его не вскрыли большевики, сам собираюсь его распотрошить.

– А где он, так и не скажешь?

Я уже понял, что воры решили подписаться под это дело. Вот только если они в последний момент узнают, что он в Кремле, могут сдать назад. Скажут, что ты нас не предупредил, а там вон какая охрана, там каждый второй чекист, да мало ли что еще придумают.

«Действительно, лучше сейчас решить этот вопрос».

– Ладно, думаю, сказать можно, – я выждал какое-то время, потом сказал: – В Кремле.

Воры переглянулись. Гвоздь даже головой в избытке чувств покрутил, а Хруст поморщился, словно лимон надкусил.

– Это ты серьезно? – спросил Хруст.

– Вполне. Ну, так как?

– Ты сказал, что работать придется днем. Это как? – снова спросил меня Гвоздь.

– Как сказал, так и есть. Пройдем в Кремль по пропускам и вскроем сейф.

– Погоди! Ты берешь с собой только Гвоздя? – вдруг задал вопрос Хруст.

– Я же сказал, что мне нужно вскрыть сейф. Чего тут непонятного?

– Да все понятно, – буркнул Гвоздь. – Только как-то все у тебя гладко получается, а там же охрана, да и чекистов хватает.

– Ну и что? Зато будешь первым медвежатником, который взял сейф в Кремле. Будет чем перед братвой похвалиться!

Воры переглянулись. Им явно хотелось подумать, а может даже и отказаться от этого тухлого дела, вот только они сами пришли, да и показать слабину перед приезжим не хотелось. Впрочем, Хруст ничего не решал, сейчас все зависело от медвежатника, поэтому он скосил глаза на Гвоздя, а когда тот, задумавшись, не среагировал, спросил меня:

– Когда думаешь идти на дело?

– Да хоть завтра, – спокойно сказал я.

– О как! – удивился, причем с явным неудовольствием, Хруст, которому точно хотелось отыграть все назад.

– Решил, пойду на дело! Проверю свой фарт! – Гвоздь резко вскочил со своего места и азартно взмахнул рукой. – Старовер, накинешь еще пять косых?!

Словно в азарте, я повторил жест медвежатника, махнув рукой:

– Будь по-вашему!

Когда мы с Гвоздем подошли к назначенному месту встречи, нас там уже ожидали Зворыкин и Власов. Поздоровались. Владимир передал свой паспорт и пропуск вору. Тот внимательно их просмотрел, потом сунул в карман. Он явно нервничал. Заметив мой взгляд, ничего не сказал, только криво усмехнулся. Власов пожелал нам удачи, и мы пошли.

Сегодня утром я получил немало удовольствия, глядя на удивленные лица своих компаньонов, а потом на меня посыпались вопросы, словно из рога изобилия. Как? Нашел? Когда? Объяснять толком ничего не стал, просто сказал, что мне повезло. Естественно, что мне никто не поверил, но мне было все равно. Пусть будет одной загадкой больше.

Когда мы подошли к кремлевским воротам, Гвоздь сумел взять себя в руки и уже выглядел спокойно. На складе нас встретил Федор. Гвоздь только кивнул ему головой и сразу направился к сейфу. Минут пять ходил вокруг железного ящика, то погладит его, то постучит по нему, то хмурится, то согласно кивнет, словно соглашаясь сам с собой. Я, как обещал, остался с ним, а Зворыкин, вместе с Федором, пошли делать вид, что оценивают возможные разрушения в исторических зданиях. Наблюдать за Гвоздем было довольно интересно, хотя бы потому, что мне никогда не доводилось видеть взломщика сейфов в деле. После осмотра он скинул пиджак, засучил рукава, потом достал и неторопливо разложил свой инструмент. Первый замок он открыл относительно быстро, зато со вторым пришлось долго повозиться. За четыре с половиной часа напряженной работы он дважды переводил дух, вытирал пот с лица, пил воду и отдыхал около десяти минут. За это время медвежатник не сказал ни слова, но при этом довольно часто шевелил губами, может, он ругал сейф, а может, уговаривал его поддаться.

Спустя два часа пришли Федор с Петром и сели рядом со мной. Взломщик никак не среагировал на их приход.

Наконец под сверлом (а оно было уже третье по счету) что-то явственно хрустнуло, Гвоздь сразу замер, отложил дрель, взялся за ручку сейфа, потянул на себя, внутри что-то скрежетнуло, дверь чуть поддалась, но так и не открылась. Медвежатник нахмурился, рванул что есть силы, раздался металлический хруст, после чего тяжелая дверь приоткрылась на треть. Гвоздь облегченно выдохнул из себя воздух, и его напряженное, закаменевшее лицо сразу разгладилось. Только сейчас он повернулся к нам.

– Принимайте.

– Мастер. Молодец, – мы со Зворыкиным не скупились на похвалы, а вор с достоинством принимал наши похвалы. Его блестящее от пота лицо прямо светилось радостью.

– Повезло, – вдруг неожиданно сказал медвежатник и уже под нашими вопрошающими взглядами пояснил, что этот сейф очень старый и сделан из мягкого металла, а будь это настоящая сталь, то неизвестно, сколько на его взлом ушло времени. Затем Гвоздь медленно собрал инструмент в саквояж, не удержавшись, бросил любопытный взгляд на приоткрытую дверцу сейфа.

– Ну че, так и не покажете? – все-таки не удержался он от вопроса.

– Как договаривались, – ответил ему я.

Медвежатник не мог заглянуть в сейф, это было одним из пунктов моего договора с ворами. Мне не хотелось плодить лишние слухи, а то, что Гвоздь по пьяному делу расскажет своим подельникам о его содержимом, у меня не было ни малейшего сомнения.

– Ладно, пошли.

Медвежатник взял свой саквояж с инструментом, чуть кивнул головой Зворыкину и Федору, после чего мы вышли с ним со склада. Часовой у ворот проверил наши пропуска, заставил Гвоздя открыть саквояж. Курсант небрежно перебрал инструмент, после чего пропустил нас. Выйдя из ворот, мы направились к стоящему недалеко извозчику, в пролетке которого нас ожидал Власов. Он забрал у медвежатника пропуск и документы, выписанные на его имя, после чего передал ему бумажный пакет.

– Тут все, как мы договаривались. Часть деньгами, часть золотом. Смотри сразу, чтобы потом у нас не было разногласий, – сказал я Гвоздю.

Взломщик развернул пакет, потом быстро пробежал пальцами, перелистывая червонцы в одной из денежных пачек, покрутил перед глазами один из стограммовых слитков золота, кивнул, дескать, без претензий, после чего без особого уважения сунул пакет в свой саквояж с инструментами. Я думал сейчас он кивнет нам и пойдет, но оказалось, что Гвоздь не чужд романтического настроя. Неожиданно он повернулся в сторону Кремля и с каким-то неподражаемо счастливым выражением лица несколько минут смотрел на кремлевские стены и только потом повернулся ко мне.

– Фартовое дельце ты мне, Старовер, подкинул. Порадовал. Ну, бывай, бродяга.

– Бывай, Гвоздь.

Когда вор отошел подальше, я спросил:

– Как договаривались, Владимир Михайлович?