Текст книги "Королевский шпион. Победив, заточи нож"

В этот самый момент послышались знакомые и неповторимые звуки, издаваемые человеком, которого выворачивает наизнанку. Мне не надо было смотреть в ту сторону, я и так знал, что это Ангелочек, но все же повернулся. В десяти метрах от меня, на пороге приоткрытой двери, стоял симпатичный паренек лет десяти, одетый в белую греческую или римскую тунику. Его светлые вьющиеся волосы падали на узкие плечи, а большие голубые глаза, в которых плескался ужас, неотрывно смотрели на то, как умирал Дубина. У него на подбородке и груди виднелись следы рвоты, а губы непрестанно шевелились, шепча молитву.

– Стой и молчи, если хочешь жить, – медленно и негромко сказал я ему. – Понял?

Я смотрел на него до тех пор, пока он мне не кивнул. Бросил быстрый взгляд на подергивающееся в агонии тело Дубины, потом быстро подошел к двери и закрыл задвижку, после чего пошел к раздавленному душевно и физически главарю. Было видно, как он напрягся. Судя по всему, он решил проделать тот же маневр, попытаться сбить меня с ног, с силой толкнув столешницу на меня, а затем, выхватив кинжал, напасть на меня. Вот только такой маневр имеет смысл, когда является неожиданностью для противника, а разгадать его намерение не представляло труда. Не доходя до прижатого к стене главаря, я ухмыльнулся:

– Даже не думай, Виселица. Лучше придумай какой-нибудь другой трюк.

Стоило бандиту понять, что его уловка не пройдет, он все же решил попробовать и с силой толкнул дощатый щит в мою сторону, но не успел тот с грохотом рухнуть на пол, как он попытался, выхватив кинжал, вскочить на ноги. Вот только у меня было больше свободы маневра, к тому же я не истекал кровью, как мой противник, именно поэтому окровавленное острие спустя секунду сильно кольнуло его в горло. Бандит вздрогнул и резко подавшись назад, прижался спиною к стене.

– Не так быстро, мой дорогой друг. Чуть дернешься и ты труп. Кинжал давай, рукоятью вперед. Да не торопись, мы еще пока никуда не спешим. А теперь….

В этот момент дверь кто-то дернул, потом раздался нетерпеливый стук.

– Сиди и не дергайся.

Затем отступив, с силой нанес ему удар по голове сапогом. Голова главаря мотнулась, и он завалился на бок. После чего я развернулся и пошел к двери. Отодвинул задвижку и резко распахнул дверь. Жердь удивленно застыл на пороге, увидев перед собой невредимого пленника.

– Ты… – только это он и успел сказать, когда я нанес резкий и сильный удар. Лезвие легко пропороло свиную кожу куртки, прорезало рубаху и, пройдя между ребрами, вонзилось в сердце. Я втащил заваливающееся тело бандита в комнату, кинул его на пол, после чего захлопнул дверь и снова закрыл на засов. Неожиданно сбоку кто-то громко всхлипнул и раздался непонятный шум. Я оглянулся. Ангелочек спиной сполз по стене и сидел, в полуобморочном состоянии, в луже собственной мочи. Я почувствовал сожаление – не дело пареньку смотреть на такие вещи.

Я не собирался дожидаться здесь остальных бандитов, да и дел тут осталось всего ничего, только убить главаря, а затем уйти. Только он мне был должен, а значит, я не мог его просто так отпустить на тот свет.

В голове у Жака Виселицы все окончательно перемешалось. Боль, страх, ненависть, недоумение. Как так? Жалкий ублюдок, который раньше готов был лизать ему башмаки, сумел взять над ним верх. Дубина мертв, а этот стоит над ним и ухмыляется, вертит в руках кинжал. Откуда он у него? Все произошло настолько неожиданно, что Жак еще даже не осознал, что он в шаге от своей смерти.

«Убьет? Меня? Погоди-ка… Я же могу откупиться. Этот ублюдок жадная тварь. Пообещаю ему деньги и…»

– Сколько стоит твоя жизнь, Виселица? – спросил я его, подойдя к нему.

Тот медленно, опираясь на локти и кряхтя от боли, с трудом сел.

– Я заплачу. У меня есть много денег. Только они не здесь хранятся.

– Здесь и сейчас, или мой кинжал вдоволь попьет твоей крови. Но не сразу. Сначала я выколю тебе один глаз. На твой выбор. Потом заставлю тебя его съесть. Затем придет очередь второго глаза. Итак?

Бандит посмотрел в глаза Клода Вателя и содрогнулся. Взгляд этого человека был холоден и колюч.

– Тут есть немного. Совсем мало, Клод. В другом тайнике у меня спрятано намного больше. Там одно золото. Я тебя отведу…

– Заткнись и показывай, где деньги. Живее!

– Они здесь, за моей спиной. За фальшивой панелью.

– Ложись на пол, лицом вниз. Раскинь в стороны руки и ноги.

Поддев концом кинжала доску, я увидел углубление в стене, где лежал мешочек, наполненный серебряными монетами на две трети, который я тут же сунул в тайный карман.

«Слишком просто. Значит, Виселица не врал. Жаль, что его золотой запас в другом месте. Очень жаль».

– Где золото?

– Я же сказал: в потайном месте. Там много золота. Согласен отдать его в обмен на свою жизнь.

– Ты, придурок, думаешь, что я тебя оставлю в живых? Смешно.

Удар кинжала был быстр и точен. Бандит захрипел, затем его тело несколько раз дернулось в агонии и замерло. Тщательно вытерев кинжал об одежду мертвеца, я сунул его в потайные ножны.

– Ты как, Ангелок?

Мальчишка так и сидел на прежнем месте, с бледным как мел лицом и полными ужаса глазами.

– Ты… меня… тоже убьешь? – слова он с трудом их проталкивал через горло.

– Нет.

– Правда?!

– Клянусь святым Михаилом, моим покровителем, – придав лицу должное выражение и прибавив пафоса в голос, поклялся я. В клятвы с упоминанием святых здешний народ хорошо верил, наверное поэтому лицо мальчишки слегка порозовело. Он неловко поднялся на ноги, посмотрел на лужу мочи и рвоту на полу, после чего вдруг резко покраснел, а его глаза забегали.

– Ты не знаешь, где у этих разбойников тайники?

Он замотал головой, потом робко спросил:

– Можно, я пойду?

– Вместе пойдем. Сейчас только гляну в пару мест.

«У него здесь должен быть еще один тайник, – подумал я, оглядываясь по сторонам. – На всякий случай».

Быстро осмотрел стол и стул, но ничего не нашел. Бросил быстрый взгляд на Ангелочка. Тот даже не обратил внимания, что я смотрю на него, так как взгляд мальчишки был словно прикован к залитому кровью Дубине, лежавшему посередине помещения. Бросил взгляд на сундук, на котором висел основательный замок, после чего быстро обыскал тело главаря. Ключ висел на шнурке, на шее. Подошел к сундуку, открыл. Там лежала поношенная одежда и парочка кинжалов в ножнах. Ничего ценного или интересного. Простучал дно и стенки, пустот не было. Выпрямился и подошел к последнему предмету мебели, к подобию буфета. Некогда лакированный и с красивой резьбой, сейчас он представлял жалкое зрелище. Пошарпанный, изрезанный ножами и покрытый темными пятнами подпалин. Это был открытый буфет, без дверец, стандартная мебель для богатых людей в этом времени, представлявший собой ряд полок, расположившихся наподобие лестничных ступеней. Когда-то на этих полках были расставлены лучшие блюда, кружки, кубки, бокалы, сделанные из серебра и золота, а сейчас здесь бандиты держали вино и пиво в глиняных бутылях, оплетенных соломой, здесь же стояли кружки из глины и олова. Я потряс бутылки, но в них плескалась жидкость.

«Все, надо уходить», – подумал я, как вдруг заметил одну, ранее не замеченную деталь. Три или четыре царапины на полу, старательно замазанные грязью. Их так просто не заметишь, если не вглядываться пристально, ища то, что скрыто от чужого взгляда. Я не стал отодвигать буфет, а просто стал сбоку, а затем рывком опрокинул его на пол. Грохнуло так сильно, что даже мальчишка отреагировал испуганным криком:

– Ай!

Под досками пола нашелся второй тайник, побогаче. Судя по всему, он был приготовлен для тайного бегства, так как деньги лежали в поясной сумке, прикрепленной к находившемуся здесь ремню. Быстро опоясался, затем засунул мешочек с серебром туда же в сумку и сразу почувствовал, как оттянулся пояс под тяжестью металла. Подобрал дубинку, после чего подошел к двери.

– Ну что, парень, теперь мы можем идти, – обратился я к Ангелочку.

Тот оторвался от стены и сделал несколько неуверенных шагов в мою сторону. От него резко пахнуло блевотиной и мочой, я поморщился, но распространяться на эту тему не стал, а только спросил:

– Тебе здесь нравится?

– Да. Нас хорошо и вкусно кормят. У себя в деревне я никогда не был сытым. Еще моют каждый день в теплой воде. А раз в неделю дают деньги и водят на рынок, где мы покупаем себе сладости, какие…

– Держи, – и я высыпал ему в ладошку несколько серебряных монет. – Как выйти отсюда, знаешь?

При виде денег его бледное лицо оживилось, а в голосе появились радостные нотки:

– Конечно, знаю.

– Пошли.

Сначала поднимались по лестнице, почти в полной темноте, потом я открыл тяжелую крышку люка, и мы оказались в длинном коридоре с комнатами по обеим его сторонам, который освещали редкие факелы, давая света столько, чтобы можно было пройти и не удариться о стену. Нас сразу окружили звуки и приторно-сладкие запахи. Где-то сладко стонали, а в какой-то из комнат надсадно кряхтели и было слышно тяжелое дыхание. В тех местах, где горели факелы, можно было увидеть висевшие на стенах картины, на которых были изображены обнаженные молодые мужчины или мальчики. Они ласкали друг друга, целовались или возлежали с миртовыми венками на головах, поднимая чаши.

Мы шли по коридору вдоль ряда комнат, в которых двери заменяли тяжелые бархатные занавеси, как вдруг одна из занавесей неожиданно отошла в сторону и к нам вышел полураздетый мужчина в полумаске. Он вгляделся в мальчишку и вдруг воскликнул:

– Ангелочек! Вот ты где, оказывается! А я собрался… Фу! Как от тебя дурно пахнет. Ты где был? А это кто с тобой?

Ответом ему стал удар в челюсть. Короткий, резкий, с доворотом, добавившим к силе вес корпуса. Не успел мужеложец рухнуть на пол, как я скомандовал парнишке:

– Иди живее!

Мальчишка вжал голову в плечи и быстро ускорил шаг. Второго любителя мальчиков я встретил у входа. Его лица и фигуры нельзя было разглядеть из-за тяжелого черного плаща и низко надвинутого капюшона. Не обращая на нас никакого внимания, он прошел мимо.

Рядом с входной дверью в кресле сидел человек в плаще и черной полумаске. Около него стоял столик, на котором стоял подсвечник с двумя свечами. Они больше коптили, чем разгоняли тьму.

– Привратник, выпусти его, – попросил Ангелочек.

Мужчина, не произнеся ни слова, поднялся из кресла, подошел к двери. Лязгнул засов, дверь распахнулась, и я вышел на улицу. Стояла глубокая ночь. Сделал несколько шагов, оглянулся. Черная дверь практически сливалась со стеной здания и только с этого небольшого расстояния можно было видеть падающий от свечи легкий отсвет в маленьком зарешеченном окошечке, вырезанном на уровне человеческой головы.

«Окон в притоне нет. Забиты. Оно и понятно».

Быстро прикинул, что я сейчас собой представляю. Головного убора нет, одежда в крови, зато денег до чертиков.

«Великолепный подарок для ночной стражи. Черт, где же я все-таки нахожусь?»

Единственное, что можно было сказать, что притон мужеложцев находился на окраине города. Радовало только одно: яркий свет луны давал возможность разглядеть, что у тебя под ногами. Город спал, были слышны только шорохи и писк крыс, копошащихся в мусорных кучах. Идя вперед, я настороженно вслушивался в тишину, что дало мне уловить торопливые шаги идущего в мою сторону человека. Спрятавшись в тени проема ближайшей двери, я стал дожидаться запоздавшего гуляку.

На мое неожиданное появление у него только широко распахнулись глаза от удивления, так как он успел узнать меня перед тем, как отправиться в беспамятство. Отложив дубинку, я снял с него плащ с капюшоном, затем достал спрятанный у него за спиной кинжал и довольно быстро нарезал из его камзола и рубашки лент, которыми связал бандиту руки, заведя их за спину. Монеты из его кошелька пересыпал себе в поясную сумку, после чего быстро привел его в чувство, потерев уши. Он только открыл глаза, как острие его собственного кинжала кольнуло в шею. Потекла тонкая струйка крови. От бандита резко пахнуло потом и перегаром, а в глазах заплескался страх.

– Дернешься – убью, – прошептал я, потом, вглядевшись в лицо, добавил: – Мне определенно сегодня везет. Ты Сухарь или Худой?

– Сухарь. Чего надо?

– У тебя есть шанс остаться жить, но только в одном случае: если честно ответишь на мои вопросы.

– Что с Виселицей? – неожиданно спросил он у меня.

– В аду, вместе с Дубиной и Жердью. Есть здесь поблизости таверна или бордель?

– Таверна «Золотая цепь».

– Пошли.

По дороге я получил от него ответы на некоторые свои вопросы, подтвердив свои предположения. Виселица со своими бандитами предоставлял охрану тайному притону мужеложцев, а также, по желанию клиентов, за отдельную плату его люди сопровождали тех ночью домой. Сухарь как раз и возвращался после того, как проводил очередного любителя мужских задниц домой, и очень неудачно для себя наткнулся на меня.

– Сколько людей вы скормили псам-людоедам?

– Какие собаки? Первый раз слышу!

– Странно, а Виселица грозил мне ими.

– Ничего не знаю, – буркнул, но как-то неуверенно, бандит.

Насчет налогов и чиновников бандит ничего не знал, зато рассказал о королевских нотариусах и о закрытом игровом заведении, где умело раздевали дворян, тем самым полностью подтвердив слова Бретонца.

– Кстати, была пара случаев, когда мы поставляли им мальчиков для увеселения клиентов. Только ничего не могу сказать, так как их отвозил сам Виселица.

– Ясно. Говори дальше.

– Что дальше? Ясно, что дворяне там играли и проигрывали, а чтобы отыграться, закладывали земли и фамильные драгоценности, заверяя бумаги у королевских нотариусов. Подробностей или имен не знаю. Говорю, что слышал. Хотя нет. Еще ходили слухи про банкира, который брал в качестве залога бумаги на земли, давая взамен деньги под проценты. Вот и все.

До таверны мы не дошли, так как по веселым звукам и так было понятно, что заведение находится за ближайшим углом. Я снял наброшенный на его плечи плащ, который скрывал связанные руки бандита, потом сказал:

– Нам пора расставаться, приятель. Все, иди.

Стоило ему только повернуться ко мне спиной, как я нанес ему кинжалом удар в шею. Он захрипел, пошатнулся, ткнулся лицом в стену дома, потом завалился на бок.

В отличие от будущего, с его психологическими изысками и подходами, здесь превалировали простые, примитивные чувства. Убить соперника, отомстить врагу, оболгать, подкинув подметные письма или подкупив лжесвидетелей. Я же убил вора и убийцу. Набросив на плечи плащ, я пошел на звуки веселой музыки.

Глава 5

В таверне за мелкую монету меня быстро сориентировали, в какую сторону идти, а еще спустя пять минут я вышел на улицу с компанией поздних гуляк, направляющихся в нужную мне сторону. Добравшись до нужного мне дома, я постучал в дверь.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

– Клод.

Только я успел представиться, как дверь распахнулась и при свете свечи я увидел радостное лицо Фурне. Бретонец действительно обрадовался мне, увидев меня живым и невредимым. Закрыв за мной дверь, он посадил меня за стол и, налив вина, принялся выспрашивать подробности моего приключения. Когда я закончил говорить, он неожиданно повинился:

– Извините меня, сударь. Я ничего не мог сделать. Если бы вмешался…

– Твоей вины здесь нет, Пьер, – оборвал я его. – Это чистая случайность. Кто ж знал, что именно здесь мне придется столкнуться с моим старым приятелем?

– Что я могу тут сказать, сударь. Знаете, я сейчас окончательно поверил, что у нас все получится! Вы сумели убить четверых, вместе с Жаном Виселицей. Он все время хвастался, что у него теперь две жизни, раз он тогда сумел уйти от виселицы. Ха! Теперь его в аду черти на сковороде жарят. Как и его подручных, этих отъявленных мерзавцев. Один Дубина чего стоил. Мне доводилось слышать, что своей дубинкой он искалечил не менее полдюжины людей. Знаете, сколько среди наших было желающих с ним поквитаться… Много! Его не раз пытались убить… А вы – раз! – и отправили его в ад.

– Слушай, Пьер, зови меня просто по имени. Мы с тобой одно дело делаем.

– Хорошо, су… Клод. Значит, ты действительно из наших, а я вот сразу тебе не поверил.

– Из ваших. Доволен?

– Я так и знал. Есть в тебе что-то…

– Помалкивай об этом.

– Клянусь всеми святыми, о тебе никому ни слова не сказал. А насчет вчерашнего… Не обессудь, Клод, но уже сегодня все будут знать, что ты шайку Виселицы в ад отправил. И еще. Знай, вопросов к тебе никаких от нашей братвы не будет, так как Виселица вчера сам признал, что это ваши старые разборки. Никаких…

– Хватит об этом, – оборвал я бывшего уголовника. – Так узнал ты по нашему делу что-нибудь или нет?

– Толком ничего, одни слухи. Правда, кое-кто припомнил, что одна шайка еще в самом начале пыталась прибрать «Дом изысканных удовольствий» к своим рукам. Вот только вскоре их изуродованные трупы нашли на окраине, и тогда всем стало понятно, что это было предупреждение и к ним лучше не лезть.

– Как попасть в это заведение?

– Очень непросто. Или тебя проводит внутрь член этого заведения, который заверяет своим именем, что ты тот человек, за которого себя выдаешь, либо ты предъявляешь специальное разрешение, подписанное хозяином этого заведения. Я бы подделал его за пару часов, вот только где его взять?

– Ладно. Тебе скоро идти на службу, а мне надо выспаться. Не против, если я у тебя переночую?

– Ложись. Места хватит.

Я не слышал ни боя колоколов, ни городского шума, как не заметил бы ухода Пьера на работу, если бы тот не поднял меня и не заставил закрыть за ним дверь. Проснулся я уже ближе к полудню. Привел себя в порядок, после чего достал из-под кровати мешочек с серебряными монетами и кошелек с золотом. Серебро меня не интересовало. Достал несколько монет, окинул взглядом, затем бросил их обратно, а вот золото мне в руках еще не приходилось держать. Взяв второй кошель, я вытряхнул половину содержимого на стол, после чего стал с интересом рассматривать монеты. Где-то на дюжине из них был выгравирован всадник, скорее всего, король, сидящий на богато украшенном коне, держа в руке обнаженный меч, но на большей части золотых монет был изображен пеший король, но тоже с мечом в руке. Ценность такой монеты, как я потом узнал, была установлена как равная одному турскому ливру, главной французской валюте того времени. Среди них было еще полтора десятка золотых монет иностранного происхождения. Полюбовавшись выбитыми на них фигурами святых и профилей давно умерших королей, я неожиданно решил пересчитать все свое золото и вытряхнул остатки его содержимого на стол. Вместе с монетами, раскатившимися по столу, неожиданно выпал небольшой замшевый мешочек. Распустил завязки, тряхнул, и на стол с веселым звоном упало около десяти перстней с драгоценными камнями. Полюбовался, после чего сложил все обратно и отправил мешочек и кошелек на свое место, под кровать. Правда, предварительно я отсыпал себе полтора десятка серебряных монеток для собственных нужд, после чего вышел из дома и закрыл дверь.

Зайдя в ближайшую таверну, я заказал себе обед. Когда мне принесли тушеную утку в пряном соусе, я стал неторопливо есть, при этом обдумывая сложившуюся ситуацию. К сожалению, у меня было только предположение, что в городе орудует шайка, в которую входят казначеи, нотариус и бандиты, и лишь один факт – покушение на меня. «Дом изысканных удовольствий» оставался под вопросом, так как было непонятно, кому он на самом деле принадлежит. Если подвести итоги моей работы, то я оказался там, с чего начал. Это меня, честно говоря, раздражало, как и мое непонятное положение. Бурж – королевский город, где сидит наместник, поставленный королем следить за порядком, где собирают налоги королевские казначеи, пишут бумаги и ставят печати королевские нотариусы, где есть прево с городской стражей, отвечающий за закон и порядок. Даже если вы им всем не доверяете, то есть же список лиц, который был указан в письме. В чем дело стало? Пришлите сюда парочку дознавателей со всеми полномочиями, а в помощь им определите людей Тристана, королевского прево, которые поднаторели в расследованиях преступлений подобного рода, а палач здесь есть свой. Причем все это законно, так как кража денег из королевской казны – это преступление против короны. Так нет, они присылают меня, причем не давая мне никаких официальных полномочий и возможности работать с официальными властями.

«Вот как это понять? Может, это очередной экзамен на прочность? Или новая подстава со стороны Тристана? Черт, так я скоро параноиком стану. Хватит. Вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, головой начинай работать».

Задавив в себе волевым усилием раздражение и ненужные мысли, я пришел к выводу, что без помощи помощника прево вряд ли смогу продвинуться в своем расследовании. Я уже знал, где он живет и где ужинает. Вот только застать его в одиночестве оказалось нелегко, так как он работал с делами в суде, где много народа, но все же сумев выбрать момент, когда тот останется один, я показал ему перстень и назвал пароль.

– Сударь, когда вы освободитесь? – спросил я его.

– Сегодня никак не могу. Я занят. У меня встреча.

Его ответ вызвал у меня недоумение. Прибыл королевский агент, расследующий секретное дело, а значит ты, Антуан Обрио, должен бросить все свои дела и заняться им прямо сейчас.

«Может, он из той шайки и теперь тянет время, чтобы предупредить своих сообщников?» – сразу подумалось мне, стоило только услышать его слова о переносе встречи.

– Тогда завтра?

– Приходите ко мне домой завтра, в полдень.

– Как скажете, сударь.

Непонятно почему отложенная встреча разбудила мои самые худшие подозрения, и я решил проследить за тем, куда он пойдет. Дождавшись конца его работы, я пошел вслед за ним, тщательно проверяясь, нет ли хвоста. Слежки не было. Мне уже было известно, что мой объект был холост, так как жена умерла несколько лет назад от горячки, а детей у них не было. Он привычно зашел в таверну, где его поприветствовали, как постоянного клиента. Поев, он вышел и, зайдя в пару лавок, накупил там всяких сластей, после чего отправился к любовнице, да и как еще можно назвать молодую симпатичную особу, которая, открыв дверь, сразу бросилась ему на шею. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, подошел к старухе, сидевшей на углу. Она торговала лентами, цветными лоскутками и прочей мишурой. Бросил ей в подол монету, потом спросил:

– Давно здесь сидишь, старая?

– К чему интересуетесь, ваша милость? – причем к монете она так и не притронулась, хотя та составляла ее дневной заработок, судя по той дешевке, чем она торговала.

– Сейчас зашел мужчина, вон в тот дом, – я слегка кивнул головой в его направлении, – а его, у порога, встретила молодая женщина. Как часто он к ней ходит?

– Да как я могу такое знать, ваша милость. Только на день пресвятой Девы Марии я попросила у него милостыню, но он даже не повернул головы, просто прошел мимо. А последнее время что-то зачастил к этой шлюхе. Видно, хорошо его эта тварь бесстыжая ублажает, – и рука старухи сжала монету в костлявой и морщинистой руке.

«Девы Марии? Этот день, если я не ошибаюсь, где-то в мае. Значит, не менее двух месяцев ходит».

Делать там мне было больше нечего, поэтому я вернулся в дом Фурне. Пока решил не возвращаться в гостиницу, так как меня там могли искать. Хозяин дома, и это было видно, был расположен ко мне более чем благожелательно, особенно после моей расправы с шайкой Жана Виселицы. Все-таки в уголовном мире очень много значили сила и отчаянная храбрость человека. Я решил рискнуть и продемонстрировал ему мешочки с деньгами. Они произвели на него впечатление, но алчности в его глазах я так и не заметил, что меня весьма порадовало и навело на мысль о подстраховке моего завтрашнего визита в дом заместителя прево.

– Пьер, мне надо завтра, в полдень, встретиться с заместителем прево. Ты сможешь уйти с работы и осторожно проследить за мной?

– Дай мне немного серебра, и завтра я буду в твоем распоряжении, Клод.

Слуга не стал провожать меня, просто сказал:

– Поднимайтесь наверх, сударь. Господин ждет вас в своем кабинете.

Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь, но мне никто не ответил. Что за шутки?! Взялся за ручку, потянул на себя и уже с порога увидел, что хозяин кабинета мертв. Он наполовину свесился с кресла, а из груди торчал кинжал. Бежать! Немедленно! Не ждать ни минуты! Инстинкт самосохранения рвал и метал, требуя немедленного бегства, но я сумел укротить его, после чего быстро огляделся. Никаких разбросанных вещей, открытых дверок или выдвинутых ящиков. Значит, это не ограбление, а заказное убийство. Слугу купили, и он, скорее всего, покажет на меня. А может, слуга и есть убийца? Уходить! Быстро! Не успел я развернуться, чтобы сбежать вниз по лестнице, как со стороны входной двери раздался топот солдатских сапог и металлический лязг. Городская стража! Засада! Я кинулся к окну, но сразу отпрянул, стоило мне бросить взгляд вниз. Мне вполне хватило увидеть острые наконечники трех алебард, на которые меня примут доблестные стражники, после чего будут хвалиться, что именно они поймали страшного убийцу. Ловушка! Вот хлопнула входная дверь. Я слышал доносящийся снизу невнятный разговор слуги со стражей. Но что делать?! Избавиться от оружия и попробовать выжить, так как стражники обычно не церемонились с убийцами, а уж тем более с тем, кто убил заместителя прево. Зная, что теперь меня будут весьма тщательно обыскивать, я выхватил свой кинжал и кинул его под ноги трупа, после чего рухнул на пол лицом вниз, раскинув руки в разные стороны, а спустя минуту в кабинет ворвались стражники, наполнив помещение лязгом железа и смешанным запахом перегара и чеснока. Они явно были настроены зарубить преступника, но при виде человека, лежащего на полу с раскинутыми в стороны руками, их воинственный запал сам по себе исчез, оставив только одно недоумение. Нет, они сначала прошлись по мне древками алебард, затем, поставив на ноги, пару-тройку раз ударили по лицу, но уже только для острастки, без особого озлобления. Спустя минуту появился офицер, лет сорока. Хорошо одет, ухоженный вид, аккуратно подстриженная бородка и усы, а вот взгляд злой и напряженный, причем смотрел на меня так, словно я лично ему что-то очень плохое сделал. То ли они были хорошими друзьями с заместителем прево, что маловероятно, так как он бросил лишь быстрый взгляд на труп хозяина дома, то ли в написанном неизвестным автором сценарии я должен был оказать сопротивление городской страже и быть убит. Вот только я оказался плохим актером, поломав финальную часть спектакля. Меня тщательно обыскали, но ничего, кроме кошелька с десятком монет, не нашли. Кошелек тут же забрали, а офицер устроил мне быстрый допрос, причем сразу стало ясно, что его не интересовали мои ответы.

– Кто такой? Почему ты убил заместителя прево?

Упав на колени, я стал плакать и рассказывать, что мой дядька дальний родственник господина Обрио, поэтому я пришел к нему, чтобы попросить хоть какую-нибудь работу, но когда пришел, то увидел, что хороший господин Антуан Обрио был уже мертв. Увидев убитого, я от избытка чувств потерял сознание и упал на пол, где меня и нашли ваши доблестные солдаты. Стражники тут же подтвердили, что нашли меня лежащим на полу.

– Ты врешь, висельник! Признавайся!

Но в его криках и угрозах не было ненависти к убийце, каким он должен меня представлять. В ответ я продолжал ползать на коленках, плакать и кричать, что ни в чем не виноват. Капитан со злости плюнул на пол, потом приказал мне всыпать как следует, а затем отвести в тюрьму. Меня снова немного побили, но без особой злобы, после чего сержанты повели меня в тюрьму, собрав при этом изрядную толпу зевак. За время нашего следования я узнал, что зарезал пекаря вместе с женой и тремя детьми, отравил свою жену с любовником, убил и ограбил купца – торговца коврами. Тюрьма меня тоже не сильно удивила – успел насмотреться раньше. Получив пару раз деревянной дубинкой по ребрам от надзирателя, я был отправлен в камеру, битком набитую людьми. Грязный, заплеванный пол, мерзкая вонь. Что будет со мной дальше, я прекрасно знал. Пройдя через камеру пыток, я дам признательные показания, а затем меня повесят.

То, что я сейчас ощущал, трудно передать словами. Во мне все перемешалось: злоба, страх, растерянность, непонимание ситуации. Меня снова переиграли. Я снова допустил ошибку. Только в чем был мой прокол? Я попытался абстрагироваться от окружающей обстановки, чтобы обдумать положение, в которое попал, но тут кто-то из заключенных попытался схватить меня за плечо, тем самым дав выход клубившейся внутри меня злобе. Спустя несколько минут рядом со мной на замызганном полу лежало три скрюченных тела, завывая на разные голоса, а остальные обитатели камеры прижались к стенам, стараясь держаться как можно дальше от меня. Короткая драка дала мне разрядку и привела в чувство. Его убили, значит, он что-то знал, а кто-то боялся, что Обрио может рассказать. Возникает вопрос: почему его не убили раньше? Немного подумав, я пришел к выводу, что за ним следили, но не напрямую, а через любовницу, которую ему специально подсунули. Даже если так, подумал я, но он же не полный идиот, чтобы рассказать своей подруге о встрече с королевским шпионом. Или я что-то опять не понимаю?

«Из-за какой-то продажной суки идти на виселицу… Удушить бы стерву!» Но я сумел подавить свой гнев в зародыше. Не время, нужно было думать, как отсюда выбраться. Объяснять кому-либо, что я слуга короля и за меня отомстят, бессмысленно. Судя по всему, местная мафия всех здесь к себе привязала, а это значит, что меня удавят в камере еще до судебного разбирательства. Надо попробовать связаться с Фурне. Пусть сунет деньги кому только можно, чтобы задержать следствие хоть на несколько дней, а сам тем временем отправит весточку в Тур. Дьявол! У меня же печатку стражники украли!

Так или иначе мне надо было что-то делать. Для начала я попробовал предложить деньги тюремщику, но вовремя успел убрать руку с решетки, иначе бы он точно сломал мне пальцы дубинкой. Врезал так по решетке, что аж гул пошел. Ночь была жуткой, к тому же я боялся, что на меня могут наброситься сокамерники. Заключенные стонали, храпели, ругались и чесались. Вши и блохи закусали меня до кровавых расчесов. Под утро вдруг кто-то жутко захрипел, окончательно сломав и без того хрупкий сон. Народ закричал, прибежала охрана и надзиратели, после чего из камеры вытащили труп. Отчего человек умер – было непонятно, да никто и не доискивался до истины. Умер Максим и хрен с ним.

Спустя какое-то время к нашей камере подошел старший надзиратель, судя по тесаку и связке ключей, висевших на поясе. В отличие от дядюшки Гастона, постоянно улыбающегося любителя пирушек, этот был высокий и жилистый мужчина, с костистым и бледным лицом и ничего не выражающим взглядом. Он пробежал глазами по лицам заключенных, и я заметил, что народ постарался как можно дальше отодвинуться от решетки, при этом старались смотреть куда угодно, но только не ему в глаза.