Текст книги "Дети Лагуны. Сказ для взрослых"

Глава вторая

Первозданная чистота и прозрачность наполняли всё пространство, оно было Всё и Ничто, оно было и его не было, потому что не было того, кто мог его осознать. Пространство было само в себе, как непостижимое Всё, не осознающее себя. Но почему не осознающее?.. ведь она… кто это – она?.. чувствовала себя, как нечто существующее, просто чувствовала, хоть и не могла осознать. Не могла осознать?.. не было качества, чем можно осознать… не было мыслей. И только где-то глубоко, глубоко чуть тлел маленький огонёк, маленькая искорка – мысль и!.. искорка-мысль стала обретать форму, сначала она зазвучала, как маленький огонёк, но уже ощутимый, который стал оформляться в информационный образ… «вспомнить», «вспомнить»…

Сознание ещё не понимало, что вспомнить, но напряжение продолжало нарастать. В какой-то момент напряжение увеличилось настолько, что сознание начало звенеть, как камертон, создавая в каждой точке пространства узор мысли, наполненный всеми качествами бесконечной, непостижимой субстанции, называемой Сознанием Высшего и то, только в грядущем. Пока же оно не называлось никак. И она вспомнила… вспомнила ту последнюю мысль, которая теплилась в сознании, и создавала состояние жизни. Это же он!.. её любимый!.. такой непонятный, но всегда милый и желанный.

Вспомнив, увидела его лежащего на небольшой полянке в лесу, одинокого и заблудшего в своих же противоречиях и мыслях. Мыслях?.. Да!.. у него есть мысли, информация их связи, любви и самой жизни. И она стала входить в него, вливаться, как его качества, его любовь и его жизнь!.. вся, без остатка, всем своим сознанием, всей своей бесконечностью и непостижимостью, которые огненными протуберанцами, как ответная реакция, возвращались, проникая в самые потаённые уголки сознания, наполняя его смыслом и радостью осознавания, ибо каждый протуберанец вспыхивал не в каком-либо месте пространства, а в каждой его точке, независимо один от другого.

Юноша видел прекрасный сон!.. или не сон?.. он чувствовал себя в виде огненного существа, и не просто огненного, а в виде океана бушующего пламени, который с огромной скоростью собирался в одну точку. Какая-то неведомая сила увлекала сознание к центру, который находился… где же он находился?.. Этого он не понимал, но понимал то, что если он не найдёт этому объяснение, то исчезнет совсем, перестанет не только жить, но и существовать. Мысли гасли, будто какая-то неведомая сила прессовала само время в одно мгновение жизни, за пределами которого жизнь исчезает совсем.

Он собрал всю свою волю, чтобы сохранить ту – последнюю мысль, которая, пусть слабо, но давала ощущение жизни и надежду возрождения в виде образа информации… нет!.. Мысль таяла и никакой силы, никакой воли не хватало, чтобы её сохранить. Тогда юноша отбросил эту попытку и вспомнил образ любимой дикарки в прекрасном платье самой природы, её красоты и непостижимости.

Образ любимой стал обретать форму бесконечности, которая, как не странно, в то же время имела форму и тело… «Как интересно?.. – подумал он, – бесконечность имеет форму»!.. Тогда он ещё не знал, что и бесконечность имеет форму, но это называется – форма выражения, он ещё не знал, что всё, что имеет форму выражения, есть только реальное проявление формы (тела), как качественный проектор формы выражения.

Когда концентрация формы выражения любимой набрала критическую массу для проявления… казалось, что в одно мгновение жизни собралась вся бесконечность и вот-вот исчезнет в этом центре, раздался взрыв, и сознание в следующее мгновение обрело форму выражения, разлетаясь в пространстве тысячами протуберанцев, независимых один от другого. И юноша проснулся… Он прекрасно, в деталях помнил свой сон или… не сон?.. но не мог найти хоть какое-то объяснение, чтобы понять. Посидел ещё минут пять в задумчивости, но так и не понял значение своего сна, ибо, как посчитал, что сон никак не может быть связан с реальностью его жизни, с реальностью, где так много ужасного и опасного. Последнее, что он помнил, как его втягивает в какую-то ужасную воронку вдоль огненных линий, стремящихся к центру в глубине этой воронки, помнил и то, что что-то привлекло его внимание, и он зафиксировал своё сознание где-то по пути к этому центру.

Из-за задумчивости юношу вывел шум в лесу. Кто-то бежал, и не просто бежал, ломился, пробивая в густых зарослях себе дорогу. Ещё не понимая ничего, на всякий случай, юноша вскочил и быстро побежал к лесу, чтобы укрыться и оценить обстановку. Сознание всё ещё дробилось на части. Раскрывались целые картины миров, порой сказочно прекрасных, а порой ужасных, наполненных страданием и болью. Конечно, если бы у него было время, он смог бы разобраться в этом калейдоскопе мыслеобразов своего сознания, разлетающихся в бесконечности всполохами воспоминания и усмотрения, но времени то как раз и не было.

Он сосредоточил всё своё внимание, чтобы зафиксировать сознание, понять то, что происходит здесь и сейчас не внутри его возбуждённого разума, а в окружающем мире. И он вспомнил… вспомнил всё. Он даже вспомнил то, что произойдёт в следующее мгновение. На полянку с противоположной стороны выбежала молодая полуголая девушка с небольшим посохом, который время от времени выбрасывал сгустки невидимой огненной плазмы по направлению противника, но скорее для предупреждения, но не поражения.

Юноша никого пока не видел, но прекрасно понимал безвыходное положение этой дикарки, потому что она еле стояла на ногах от усталости и безысходности. Перебежав на противоположную сторону полянки, она вдруг как-то обречённо остановилась возле огромного дерева, опустилась на колени и села, повернувшись к гипотетическому противнику, к тому месту, где враги должны были появиться.

Сар, так звали юношу, видел её глаза. В них была боль, усталость, но не было страха перед неизбежной смертью. Она, похоже, не надеялась на снисхождение от врага, и даже не желала этого. Положила рядом с собой небольшое копьё, лук и стрелы, а посох взяла в руки. Противник наступал с трёх сторон. Шли осторожно и не спеша, понимая безвыходность положения своей жертвы, будто на охоте за зверем, загнанным в ловушку.

Юноша в этой эпохе работал Наблюдателем и знал, что эта дикарка – одна из немногих человекообразных, оставшихся в живых и не покорившихся Драконам, которые называли себя ревизорами с Дальних Миров. Знал он и то, что вмешиваться он не имеет права… знал, что вмешается и поможет, даже спасёт. Более того, он уже знал, что наступит время… очень скоро, и она спасёт его, но?.. он помнил всё и понимал, именно сейчас, всю абсурдность того, что происходит. Какой-то заколдованный круг безысходности…

«Интересно, а она помнит что-нибудь»?..

Думать далее было некогда, ибо противник приближался. В прошлый раз он просто выскочил из укрытия, подбежал к дикарке и увлёк её в зону поля высоких энергий волны плотности времени, в которой после прохождения «посвящения» они становились недосягаемыми для жителей этой эпохи. Они становились кем угодно – ветром, состоянием, переживанием, но не объективным образом. «Посвящение» же заключалось в элементарной перезагрузке системы зоны. Конечно, перезагрузка зоны была не предусмотрена изначально, но хорошо разбираясь в технике создания поля высоких энергий, юноша свободно разобрался в технике состояния поля. Существовала опасность в том, что на время перезагрузки, он становился уязвимым, но… Больше всего он боялся, что дикарка не выдержит «посвящение», но всё было хорошо. Казалось, что она даже не ощутила изменений и быстро освоилась в зоне, стала ещё прекрасней и светлей, как будто искупалась в чистом хрустально серебристом роднике.

«Интересно, а что делают Драконы с человеками»?.. – подумал юноша… – ладно, узнаю потом». Он не стал на этот раз выходить, принял боевое положение, проверил боеспособность лучемёта и стал ждать. На этот раз он принял другое решение. Ведь он хотел отомстить за свою подружку после её смерти… и кто ему мешает сделать это при её жизни?..

Удивляло ещё и то, что птицеголовые не торопятся, не суетятся, а медленно и уверенно приближаются к обречённой жертве, охватывая её по периметру, лишая последнего шанса на спасение. Удивляло и то, что дикарка, так яро сопротивлявшаяся, будто смирилась с неизбежностью и тихо сидела, прислонившись к дереву, будто отдыхала после тяжёлой работы. Сар не видел птицеголовых, но слышал, как они охватывают поляну всё плотнее, и понял, что он уже упустил шанс выйти из сложившейся ситуации без боя. Кто-то из них вот-вот наткнётся на его убежище и тогда надо будет что-то предпринимать, чего он почему-то боялся.

Нет, не врагов он боялся, боялся того, что придётся убивать, в то время, как всё его существо протестовало, возмущалось, даже бунтовало. Вот если бы битва гремела…

Что-то изменилось. Будто остановилось время, всё замерло в каком-то диком молчании. По-видимому, всё было готово к какому-то действию птицеголовых. Выходит, они не просто так окружали дикарку со всех сторон, да и не смерть её им нужна… тогда что?.. На поляну с противоположной стороны от девушки вышел в зону видимости один из птицеголовых воинов с большим посохом в руках. Наконечник посоха светился фиолетовым светом, который был почти невидимым, но ощущался, так как к этому свечению со всех сторон стали тянуться лучи красного цвета… и всего их было двенадцать. Соприкоснувшись с наконечником посоха, излучаемым фиолетовое свечение, красные лучи становились серебряными и мгновенно начинали ветвиться по всей своей длине, создавая тончайшую бесцветную паутину.

Дальше ждать было нельзя. Сар даже не знал, что произойдёт, когда эта паутина будет полностью сформирована, да и сам он находился внутри этого круга. Лучемёт был направлен на птицеголового с большим посохом, но что-то ему подсказывало, что если он ударит по нему, то мало что изменится. Иначе… почему дикарка не стреляет в него?.. Периферийным зрением он чувствовал присутствие немного с боку и сзади от него птицеголового и, резко повернувшись, ударил тепловым лучом на поражение. Воин упал, но успел крикнуть, что было весьма некстати. В той дикой тишине окружающего мира крик поверженного воина громом неожиданности встряхнул всё пространство… Вздрогнул воин с фиолетовым посохом, красные лучи заметались по поляне, зацепляя деревья, которые в месте прикосновения начинали дымиться, в ином случае будто замерзали.

Встрепенулась и дикарка, почуяв поддержку. Быстро отдёрнула наконечник посоха от себя и, направив на того, кого видела, ударила всей мощью своего оружия. Как правильно понял юноша, удар не принёс желаемых результатов. Более того, он усилил фиолетовое свечение наконечника посоха, как и увеличилась его сила притяжения на каком-то психическом уровне. Появилось желание немедленно встать и идти к этому свечению. «Как удав гипнотизирует свою жертву»… – подумал юноша – «хорошая услуга»… Краем глаза увидел, как дикарка бросила свой посох, встала и медленно направилась к птицеголовому воину.

«Так вот почему этот воин так уверенно вышел на поляну»… Мысль работала в режиме вне времени, он понял бесполезность своего оружия и что шанс упущен, хоть и не хотелось в это верить. Встал и так же, не прикрываясь, вышел из укрытия, но направился не птицеголовому, ещё хватало на это воли, а к дереву, где совсем недавно сидела дикарка. Почему-то взгляд остановился на небольшом копье, которое лежало возле дерева. Он ещё не знал, зачем и что он делает, но ускорил шаг, даже побежал. Подбежав к дереву, схватил копьё, повернулся и с силой метнул его в птицеголового воина. Через мгновение копьё достигло цели, пронзив воина насквозь в тот момент, когда дикарка была от него на расстоянии двух-трёх метров. И это оказалось, как нельзя кстати. Не раздумывая, она схватила падающий посох и с силой дёрнула к себе. Когда же посох был полностью у неё в руках, она уверенно встала и поставила его в вертикальном положении. Глаза дикарки в этот момент были действительно дикими. Она что-то крикнула Сару, чего он не расслышал, но будто поняв каким-то внутренним чутьём, схватил маленький посох дикарки и, не раздумывая, метнул сгусток плазмы…

Посох в руках дикарки вспыхнул ещё ярче. Фиолетовое свечение стало формировать огненную сферу и вращаться против часовой стрелки. По касательной от огненного шара отделялись лучи-нити, образуя огненную вращающуюся свастику, которая всё более увеличивалась в размере. Юноша понял, что ещё мгновение и эти вращающиеся щупальца дотянутся и до него. Улучшив момент, он кинулся к дикарке и уже в следующее мгновение был рядом… Надо было заканчивать это представление… ещё бы знать, как?..

Дикарка приподняла посох чуть выше и кивком головы показала Сару в сторону гор, которые громоздились над верхушками леса с западной стороны полянки. Они пошли, не оглядываясь, как будто нет вокруг ничего и никого. Им действительно нечего было бояться, потому что всё, что попадало в поле действия свастики, просто исчезало… «По какому же принципу работает этот посох»?.. – но в голову ничего не лезло, ни одной мысли, будто и они захватывались круговоротом и уносились в бесконечность, теряясь в глубинах неведомого. « В неведомое?.. это куда»?.. Вопросы!.. вопросы!.. вопросы!.. Сар понимал, что это не просто вопросы, а вопросы, на которые придётся отвечать, как и на те, что появились у него во сне… или не во сне.

Через некоторое время они были уже далеко от того места, где была опасность. Надо было что-то делать с посохом, а то он так может поглотить всё в своё ненасытное поле низких частот колебаний, вернее разбросать по бесконечности. Это было понятно по состоянию сознания. Оно будто растягивалось и исчезало в бесконечности, любая мысль, любое чувство исчезало, втягиваясь, как в вакуумную бочку, у которой нет дна. Сар понял, что вращение свастики образует в октавах света поле высоких частот, которое разряжает окружающее пространство до сверх низких частот колебаний, превращая объективный мир в статическое поле, чтобы, по-видимому, собрать его в объект где-то в другом месте.

Додумать Сар не успел. В воздухе появились Драконы и летели прямо к ним и хоть и были ещё далеко, но само осознание того, что они летят к ним, бросало в жар… «Как же здесь живут люди?.. это же не жизнь, а сплошная опасность»…

– Они не убьют, они захватят в плен – проговорила вдруг дикарка.

Он хорошо понимал местный диалект, хоть и не приходилось разговаривать. Это было частью его работы – понимать, знать нравы, мораль, основные критерии эпохи наблюдения.

– И что потом?

Но дикарка не ответила. Она что-то сделала с посохом, и свастика потухла. Подбежала к небольшому озерку, которое образовалось от небольшого водопада, и с силой бросила посох в воду. Сама, не оборачиваясь, побежала по берегу к водопаду, что срывался с высоты метров тридцать в это небольшое озеро. Сар не отставал. Он уже и не понимал, кто и кого спасает – она его или он…

Удар был настолько мощным, что вздрогнула земля. В следующее мгновение где-то выше водопада раздался оглушительный взрыв и посыпались огромные камни прямо в озеро, вдоль водопада, собирая за собой целую лавину камней. Казалось, что бежать было бесполезно, как и стоять на месте. Но дикарка бежала, не останавливаясь, будто под самый камнепад, к водопаду, что-то крича и увлекая его следом. И!.. едва достигнув водопада и, почти ползком юркнув в какую-то пещеру, он услышал, даже скорее почувствовал, как огромный валун накрыл маленькое озеро. Со всех сторон просачивалась вода, было сыро, неуютно, холодно, но можно было немного и отдохнуть, оглядеться и принять решение. Валун, по-видимому, перекрыл выход им, но и вход вероятному противнику.

Отдохнуть не удалось. Дикарка уверенно держала Сара за руку и увлекала вглубь пещеры. По-видимому, она знала, что делает. Долго бежали в полной темноте, угадывая направление по движению воздуха, падали, скользили, куда-то катились, вставали и опять бежали. Казалось, этому не будет конца. Он уже не понимал, что происходит, а только слышал гул где-то вверху и везде как будто. Наконец впереди забрезжил свет, словно лучик надежды, как спасательный маяк, протягивал свои руки. Ещё немного и они выбежали на свежий воздух в объятие тёплого солнечного дня. Оба тяжело дышали, оглядываясь по сторонам, но кругом только горы, и ничего, кроме гор, заросшим густым лесом. Главное, было тепло, хоть и не всегда проглядывало Солнце, от тел шёл горячий пар.

Вот сейчас Сар смог разглядеть дикарку. Он смотрел на неё с каким-то восхищением, казалось, что это сам огонь, а не человек…

– Огневика… тихо произнёс.

Она опять ничего не сказала, а просто уткнулась ему в грудь и разревелась как-то просто навзрыд, по-бабьи. Вот уж чего точно он не ожидал… ещё и не знал, что делать в таком случае. Но делать ничего и не надо было. Тело девушки прижималось всё плотнее, расслаблялось, будто она полностью передавала себя в руки этому прекрасному спасителю, появившемуся так неожиданно из неоткуда. Ведь если бы он не появился, она снесла бы себе голову, чтобы опять не угодить в плен к птицеголовым.

Он просто гладил её мокрые волосы и тихо приговаривал:

– Огневика ты моя… Я так давно тебя знаю, всегда знал, шёл к тебе, любил тебя, Чайка моя ненаглядная!..

Глава третья

– Ты почему не скрылся в зоне? – проговорила девушка.

Сар опешил. Он уже не понимал, что происходит и в какой последовательности течения времени они живут. Понял он, что Огневика, так он её назвал, всё помнила, и что выпали они в момент своей первой встречи, и знала она, что он придёт и заберёт её к себе и очень удивлялась, что этого не произошло, наивно и по-детски не желая понимать и принимать.

Он понимал, что этот вариант был лучшим, но перспективы не имел. Всё равно бы всё узнали и тогда… что тогда, он даже думать боялся, ведь не знал, что для него на Родине готовилось задание другое.

– Вот что, Огневика, помнишь, рассказывала, что где-то здесь в горах у Драконов катакомбы, что-то вроде лаборатории, где они экспериментируют на людях? Ведь ты сбежала оттуда… расскажи подробнее, где эти катакомбы?

Ранее она рассказывала ему, что здесь происходит, из чего он понял, что птицеголовые старались без необходимости не убивать людей, а брали в плен. Им были нужны земные особи, чтобы проводить опыты, экспериментировать. Чаще всего они вводили в кровь некий вирус спиралеобразной формы в виде информационного кода, точнее, даже не кода, а использовали отражающий эффект спирального вируса, чтобы извратить Изначальный Замысел жизни человека и безраздельно управлять землянами. Идея была проста, голографический луч Духа Истины, как Изначальный Замысел Творения и всех форм Творения отражался от спиральных поверхностей вируса, создавая на поверхности этих спиралей узор отражённого образа с обратным значением информационного наполнения. Как некая музыка, отражённая от поверхности создаёт какофонию звуков. Однако же какофония отражённых образов порождала силы антагонизма, что не делало человека уступчивым и покорным.

Тогда они стали делать иначе… скрещивали птицеголовых с человеком и даже с Драконами. Что из этого получилось, так никто до конца и не понял, но на Земле и в космосе стали появляться целые слои жизни, которые выкачивали энергию с Земли, пожирая всё на своём пути, не заботясь о последствиях. Начались непрерывные войны за обладание планетой. В то время на Земле чистых Ар-иев (землян) осталось очень мало, и они всячески пытались учиться защищать себя, биться, выживать. В мире всё перевернулось с ног на голову… Вот тогда и включился на планете защитный механизм, который в последствии назовут – Естественный отбор видов и форм жизни, или эволюция видов. Защитный механизм спас от уничтожения планету, но и планета была изолирована от прямой связи с Источником. Всё погрузилось во тьму невежества.

Огневика молчала, вспоминая ужасы, пережитые когда-то давно-давно, как ей казалось сейчас. Вспомнила те чудовища мутантов, которыми наполнены палаты катакомб и ближний лес. Встряхнула головой, сбрасывая наваждение, спросила как-то обречённо:

– Ты хочешь умереть?

– Нет. Я хочу посмотреть своими глазами и, если понадобится, уничтожить.

– Много ходило героев, но не один не вернулся.

Сар улыбнулся:

– Но ведь ты то сбежала, значит не всё у них так безупречно, и защита, в том числе.

– Второй раз не получится, – засомневалась девушка. – Они хотели, чтобы я зачала от человека– волка, а они живут в ближнем лесу дикими стаями. Я его убила и сбежала.

– А что же стая?

– Стая пожирала убитого кентавра… у них так заведено, вожак первый насыщается, а потом и все остальные. Вот вожак насытился и решил меня выпустить из клетки на десерт использовать.

– А почему тебя не съели?

– На человека у них табу, человека нельзя есть, карается смертью даже попытка. Убить можно, а есть нельзя. Я сама видела, что мясо человеческое смертельно для всех мутантов. Их начинает вздувать, и они умирают почти мгновенно. Они не любят людей и боятся. Для битвы с людьми они используют только птицеголовых.

Сар понял, что человек этого периода качественно отличается от мутантов всех категорий, по-видимому, внутренней чистотой и системой самой жизни. У них «голубая» кровь без примесей всяких отражённых образов. Природное умение концентрации луча мысли на конкретном моменте времени, давало людям некоторые преимущества. У мутантов, как и у Драконов, не было даже понятия и системы мышления, они были сознательные, но не мыслящие существа. Много знали, но обрабатывать информации могли с большим трудом. Конечно, качество «голубой» крови сохраняется у людей только в постоянной борьбе человека с иллюзией, создаваемой спиралями вируса, которые в последствии назовут спиралями ДНК, но их чистота Души была настолько сильна, что они справлялись с этим даже при не совсем благих деяньях.

Солнце клонилось к закату. Темнело не резко, а как во времена белых ночей, но после всего, что произошло, Сар решил не форсировать события, а отдохнуть, подумать и только потом, принять решения. Он прекрасно знал это выражение – Принять Решение!.. в этой эпохе оно было весьма действенно… эпоха детства жизни на Земле, исковерканная какими-то ревизорами с дальних миров. Принять Решение – значило запустить некий механизм связи с внутренними слоями планеты, и события в информационном плане начинали складываться в некий узор реализации замысла влекущего желания. В этом случае важнее было удержать эту связь, улавливать малейшие порывы души, состояния и действовать соответственно в гармонии и согласии со своими желаниями.

– Здесь мы в безопасности? – спросил у Огневики.

– Не знаю, но отсюда идёт туннель к нашему селению.

– И что? Разве они не могут прийти к вам в селение?

– Могут!.. наверное, но ни разу не приближались, – она вдруг встрепенулась, – что же там сейчас?..

Сар вопрошающе смотрел на неё.

– Мы можем создавать то, что ты называешь зоной, только мы собираем коло и думаем сообща…

– И для этого используете какие-то заклинания, понятные по значению только вам?

– Да, это важно было, но сейчас понятие – вече, создаёт нужный ритм ускорения. А само заклинание произносит тот, кто встаёт в круг последним, и этим заказывает ритм.

Сар всё прекрасно понимал. Понимал силу Мысли, и когда она проявляется в полную силу, и, именно, у таких вот людей – простых и непосредственных созданий, потому что чистота не создаёт узор иллюзии на стенках спиралей вируса, а только ритм. Она не проникает, а охватывает сразу место Родины – пространство рода своего, группы, общины, и это место закрывается самой чистотой и непорочностью.

– Тогда как же вас вылавливают?

– Всяко. Иногда они выжигают всё вокруг, и нам приходится выходить, чтобы добыть себе пищи. – Немного помолчала, – хорошо было в древние времена, когда кровь наша была чиста, мы не нуждались в пище, были сыты солнцем, его лучами и созерцанием красот земли родной, а сейчас то, что в нас, требует питания другого. Мы не можем избавиться от этого чужеродного вторжения.

Наше племя называлось оборотни, потому что мы были весьма развиты и могли оборачиваться птицей, например, чтобы её глазами мир смотреть. Представляешь!.. сколько всего интересного у нас было впереди, ведь мы только начинали этому учиться?

– А сейчас?

Огневика задумалась и после небольшой паузы как-то задумчиво заговорила опять:

– Сейчас только единицы. Я не пробовала специально, но знаю, что могу… или может мне только так кажется, но я летала чайкой. Один раз получилось, когда сидела на берегу океана и ждала тебя. Будто показалось мне, что ладья в море плывёт и ты в этой ладье, – она смутилась чуть, и будто оправдываться стала – это ещё давно, когда тебя не знала, только видела в мечте своей.

– И что же, нашла своего капитана?

– Тогда нет. Как только чайкой стала, ладья исчезла, как мираж в пустыне. И я вернулась, чтобы поплакать. Чайки не видят грёз, и плакать не умеют.

Замолчала Огневика, молчал и Сар. Было уютно вместе и вокруг пространство стало наполняться чистотой, чувством родства и радостью единства. Встрепенулась Огневика, повернулась, обняла его, поцеловала крепко.

– Теперь с тобою мы ограждены от мира, от всех опасностей… смотри!.. мы с тобой создали зону без всяких заклинаний.

Сар видел… конечно видел и чувствовал, что пространство стало наполняться звоном чистоты, их чистоты… будто вся бесконечность собралась вокруг и всё отныне, что попытается проникнуть к ним не с миром, исчезнет… растворится, как сахар в океане.

– Выходит, мы, даже не подозревая этого, свою вселенную создали?

– Больше!.. чище и сильней!..

Так и сидели, наслаждаясь единеньем.

– Тебя что-то терзает?.. я чувствую, – спросила Огневика.

– Я помню, что нас разделило на множество голограмм, было прекрасно, даже понял, что нас стало столько, сколько клеток в теле, а может даже атомов. Как же мы опять здесь проявились?

– Я вспомнила тебя, и ты вновь плоть обрёл, но твоё первое или единственное сохранившееся желание-мысль – та самая дикарка, которой стала я в момент нашего знакомства… – немного помолчала и задумчиво продолжила, – как же всё несправедливо!.. Почему не вспомнил бесконечностью меня в величии Творенья, а только как свою дикарку?

– Я вспомнил и как бесконечность и как свою дикарку, но она не знала, что может быть иначе, что нет бесконечности без той дикарки, как и дикарки нет без бесконечности…

– Но знаешь ты!..

– Об этом не подумал я, да и когда мне было думать, пытался мысль я сохранить, мысль о тебе, любимая моя.

Мысль о любимой, Мысль расставания и встречи, Мысль невозможности расстаться. Когда я расстаюсь с любимой, значит только то, что я не расстаюсь, а в ней, как бесконечности пошёл купаться, в её любви печалью растворяюсь… то вспыхиваю миллионом искр горящих в грёзах предстоящей встречи с той дикаркой, что Огневикой называю. Когда исчезнет бесконечность, дикарка остаётся…

Мысли не текли, летели, как скакуны вселенской гонки. Сар всё хотел поймать, поставить в стоило, чтобы подумать, о том, что предстоит, о катакомбах, о врагах, которые вокруг, но Мысли не хотели слушать, они кружились хороводом возле Огневики. Она же не противилась, глаза закрыты, будто чувствовала, да так и было, касанье мыслей милого, родного человека, губы шептали еле слышно:

– Милый!.. Милый!.. Милый!.. Ты мой на веки!.. Я твоя!..

Он любовался ею, понимая, как человек далёк ещё до соВершенства… Иногда, как дар, откроется вдруг соВершенство, а когда уйдёт, то начинается сомненье, что соВершенство ль было?.. Думал он, что Огневика просто дикарка, а она открыла в себе грань вселенской красоты и знанья. А может красота и знание, да и соВершенство в той первозданной красоте любви и радости свершений?

Встала Огневика, потянулась сладко, замерла, остановив дыхание, повернулась к Сару. Почти нагая… всего одежд на ней и было то, что-то типа юбочки из свежих веток… он удивлялся, что листья на юбочке из веток всегда живые были, будто росли из тела… так и груди чуть прикрыты, но ощущение, что краше платья он не видел. Глаза огнём горели, и чтобы хоть немного потушить огонь, спросил:

– Ты почему голая почти?.. у вас в селении все так одеты?

Огневика улыбнулась мило:

Нет, по разному… я так оделась, ведь к тебе спешила, да и отняли у меня птицеголовые одежду.

– А что отняли?

– Бусы отняли и венок, с которым я не расставалась никогда.

Сар улыбнулся:

– Что ж, придётся наказать за кражу. Раздеть такого человека!.. это просто возмутительно…

Огневика уловила юмор:

– Смейся, смейся!.. вот когда отнимем, и я одену, тогда посмотрим, как смеяться будешь.

Что-то она не договаривала. Знала то, что он не знает, но расспрашивать не стал, узнает как-нибудь потом, когда отнимут… А не знал он, что венок особый, укрывал того, кто его носил, от злого глаза.

– Я вовсе не смеюсь, просто любуюсь, как шедевром красоты, наивностью твоей, а то скоро темно станет, а я и насмотреться не успею.

– Не насмотрелся в прошлой жизни?.. – по-видимому, она имела в виду жизнь до растворенья в чистоте, когда воскресла.

– Нет, не насмотрелся.

– Тогда смотри, – великодушно позволила она, прошлась будто на подиуме, собою пространство наполняя от горизонта и до горизонта. И всё, что есть вокруг – трава, деревья, живность всякая исчезла словно, превращаясь в тишину и чистоту, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть мгновенье встречи двух Начал Великих, великого блаженства Радости, которая купается в Любви.

Мгновенье это продолжалось вечно, Сар всё воспринимал и ничего не помнил, ибо и прошлое исчезло или исчезало сразу за мгновеньем усмотренья. Он видел, как легко юбочку она сняла и то, что груди прикрывало, осталась в том, в чём родилась, и это совсем не нагота, это сама Природа обнажила суть свою, гармонию и красоту… не приоткрыла, а обнажила полностью себя.

И он увидел миллионы жизней, и эти миллионы жизней в ней, как Замысел Творца, как Радость грядущих проявлений жизни и!.. в ней сын его!.. Но он был зачат в прошлой жизни?.. и потому не мог он сохраниться, выжить…

– Он выжил, – будто почувствовала его сомненье, прошептала Огневика. – Мы не умирали потому что, а рождались вечно, а с нами и наш сыночек, который родится Героем, ему не будет равных. Младенец Бесконечности самой и Вечности движенья жизни. Вот только не знаю я, каким он будет, никто не знает, сама Природа мать не знает…

И он не знал, но понял, что в его жизни всё, отныне, изменилось, теперь решение, которое он примет и от этого, или только от этого зависит.

Понял Сар, что Огневику брать с собой нельзя, ведь он собрался в катакомбы в логово Драконов. Он, вообще, не знал, что будет делать, но знал, что нет пути иного. Понял и то, что в этой эпохе не выжить Огневике, её жизнь по какой-то причине здесь определена. Может причина её гибели и есть его ребёнок, который зародился?.. Это не её убить хотят, а того, кто зародился. Ведь если родится младенец, то это значит, нарушение всех законов… Он знал, что это невозможно, так же невозможно, как спарить волка и овцу в естественных условиях природы, и даже больше. Разрыв между ними так велик, что отрицается сам факт быть вместе, не только зачатие ребёнка. По тем знаниям, что у Сара были, он для неё только голограмма, как и она для него… Чего-то он не знал о структуре времени…