Текст книги "Разрушенный трон"

Тиберий Пятый

2 сентября 270 г. – 1 августа 296 г.

После проведения обряда Выбора королевы Тиберий женился на Анабель из Дома Леролан традиционных правителей Дельфи. У Тиберия Пятого также был супруг-мужчина, Роберт Айрел, которого он короновал как принца. Королева Анабель и принц Роберт были великими покровителями искусств во время правления своего короля. Хотя Тиберий Пятый был не так склонен к военной службе, как его отец, он частично воспитал своего сына на фронте, чтобы он был готов возглавить нацию в военное время. Несмотря на конфликт с Озёрным краем, во время его правления жители Норты жили в мире и процветании. Тиберий Пятый умер от изнурительной раковой болезни, несмотря на все усилия его личных целителей кожи.

Тиберий Шестой

1 августа 296 г. – настоящее время

Прежде чем взойти на престол, Тиберий Шестой отказался проводить обряд Выбора королевы и, к огромному удивлению двора, женился на Кориане Джейкос, даме из относительно низкого и бедного Серебряного Дома.

Песнь королевы

Джулиан по своему обыкновению подарил ей книгу.

Как и в прошлом году, и в позапрошлом, и на каждый праздник или событие, которое выпадало между днями рождения его сестры. Целые полки в ее покоях были набиты его так называемыми подарками. Некоторые книги он дарил от чистого сердца, некоторые – просто для того, чтобы освободить место в библиотеке, которую называл своей спальней. Вся она была заставлена высокими стопками – такими неустойчивыми, что даже кошкам было трудно ориентироваться в этих лабиринтах. Книги были на самые разные темы: от приключенческих рассказов о рейдерах из Прерий до поэтических сборников о безвкусном королевском дворе, которого оба они старались избегать. «Эту лучше пустить на растопку камина», – говорила Кориана каждый раз, когда он дарил ей очередную скучную книгу. Однажды, на ее двенадцатый день рождения, Джулиан подарил ей древний том, написанный на языке, которого она не знала. И она предположила, что он только притворялся, что понимает, что там написано.

Но, хотя большая часть его подарков ей не нравилась, на полках с постоянно растущей коллекцией томов не было ни пылинки, а сами книги стояли корешками вперед, чтобы было видно названия на кожаных переплетах. Большая часть из них осталась бы нетронутой, нераспечатанной, непрочитанной – трагедия, оплакать которую не хватило бы красноречия даже у Джулиана. Нет ничего ужаснее нерассказанной истории. Но Кориана все равно следила, чтобы они были в чистоте и безупречном состоянии. Сделанные золотым тиснением буквы поблескивали в лучах летнего или зимнего солнца. Почти на каждой книге было нацарапано «От Джулиана», и эти слова для нее были дороже всего на свете – почти всего. Больше она любила только те подарки, что он дарил от чистого сердца: руководства и упакованные в прозрачную упаковку учебники, спрятанные между страницами генеалогические древа или страницы из энциклопедий. Некоторые книги она любила особенно сильно. Их она прятала под матрасом и жадно читала по ночам, разглядывая технические схемы и изучая машиностроение. В них описывалось, как строить, ломать и чинить двигатели, самолеты, телеграфное оборудование, и даже лампочки и кухонные плиты.

Ее отец бы это не одобрил – впрочем, как и всегда. Пальцы Серебряной леди, дочери благородного Высокого дома не должны быть испачканы в моторном масле, ее ногти не должны быть обломаны из-за работы с «одолженными» инструментами, а глаза не должны быть красными после ночей, проведенных за чтением «неподходящей» литературы. Но Харрус Джейкос забывал о своих сомнениях каждый раз, когда изображение на экране в гостиной начинало рябить, а от самого экрана начинали сыпаться искры. «Кори, почини», – говорил он. И она делала как он приказывал, каждый раз надеясь, что в этот раз сможет его убедить. Но через несколько дней он снова высмеивал и ее, и ее мастерство, позабыв о ее работе.

Хорошо, что он уехал. Он был в столице, помогал их дяде, главе дома Джейкос. Так она могла провести день рождения с теми, кого любила, а именно – с братом Джулианом и Сарой Сконос, которые специально приехали на праздник.

«Она хорошеет с каждым днем», – подумала Кориана, глядя на свою любимую подругу.

Они не виделись уже несколько месяцев – Саре исполнилось пятнадцать лет, и она навсегда переехала жить ко двору. На самом деле времени прошло не так много, но девушка уже казалась другой. Ее черты стали какими-то более резкими, скулы – острыми и четкими, кожа почему-то была бледнее, чем раньше, словно иссушенная, а ее серые глаза, когда-то сиявшие как звезды, казались темными, полными теней. Но ее лицо озарилось улыбкой так же быстро, как это бывало всегда, когда она проводила время с юными отпрысками Дома Джейкос. По правде говоря, Кориана знала, что так бывает всегда, когда она рядом с Джулианом. И ее брат вел себя точно так же. Он широко улыбался и старался соблюдать дистанцию, которую не подумал бы держать незаинтересованный мальчик. Все его движения были тщательно отточены, а Кориана прекрасно знала своего брата. Ему семнадцать, и в этом возрасте он уже может делать предложение. Кориана ожидала, что в ближайшие месяцы он воспользуется этой привилегией.

Джулиан даже не потрудился завернуть свой подарок – он был прекрасен и сам по себе. Красивый кожаный переплет в цветах Дома Джейкос – бледно-желтую и золотую полоску – с тисненой на обложке Пылающей Короной Норты. На лицевой стороне или корешке не было названия, и Кориана видела, что книга – незамаскированный учебник. Она слегка нахмурилась.

– Открой ее, Кори, – сказал Джулиан, останавливая ее, прежде чем она успела бросить книгу в скудную кучу других подарков. Все они были завуалированными оскорблениями: перчатки, которые ей подарили, чтобы скрыть ее руки «простолюдинки», непрактичные платья, чтобы она носила их при дворе, который отказывалась посещать, и уже открытая коробка конфет – ее отец не хотел, чтобы она их ела. К ужину их уже не будет.

Кориана сделала, как было велено и, открыв книгу, обнаружила, что в ней ничего нет. Ее кремовые страницы были чисты. Она сморщила нос, даже не потрудившись изобразить благодарность. Джулиан не нуждался в такой лжи и в любом случае бы все понял. Более того, здесь не было никого, кто мог бы отругать ее за такое поведение.

«Мама мертва, отец уехал, а кузина Джессамина, к счастью, все еще спит».

За столом в садовой гостиной сидели только Джулиан, Кориана и Сара, три бусины, позвякивающие в пыльной банке поместья Джейкосов. Это была ужасающих размеров комната, соответствующая вездесущей, пустой боли, ноющей в груди Корианы. Арочные окна выходили на густую рощу некогда ухоженных роз, которые уже десять лет не видели рук зеленого. Пол не мешало бы хорошенько подмести, а золотые драпировки потускнели от пыли и, скорее всего, паутины. Даже на картине над запятнанным сажей мраморным камином не было позолоченной рамы – ее давно продали. Человеком, который смотрел с обнаженного холста, был дед Корианы и Джулиана, Янус Джейкос, который, несомненно, пришел бы в отчаяние от состояния своей семьи. Бедные дворяне, что делают ставки на старое имя и традиции и с каждым годом довольствуются все меньшим.

Джулиан засмеялся, стараясь, чтобы его смех звучал как обычно.

«Сердится, но все равно любит», – знала Кориана.

Так лучше всего можно было описать его отношение к младшей сестре. Она на два года младше него – и он всегда быстро напоминал ей о своем старшинстве и интеллекте. Мягко, конечно. Как будто это имело какое-то значение.

– Это чтобы ты писала, – продолжил он, скользя длинными тонкими пальцами по страницам. – Записывала свои мысли и как проходят твои дни.

– Я знаю, что такое дневник, – ответила она, захлопывая книгу.

Он не стал возражать и даже не подумал обижаться. Джулиан знал ее лучше, чем кто-либо другой.

«Даже когда я неправильно подбираю слова».

– И в моей жизни нет ничего, достойного упоминания.

– Чепуха, ты довольно интересный человек – когда этого хочешь.

Кориана усмехнулась.

– Джулиан, твои шутки становятся все лучше. Ты наконец-то нашел книгу, в которой написано, как улучшить чувство юмора? – Ее взгляд метнулся к Саре. – Или нашел кого-то?

Джулиан зарделся, его щеки посинели от прилива серебряной крови. Сара же отреагировала очень спокойно.

– Я целитель, а не чудотворец, – зазвенели колокольчики ее голоса.

На мгновение в комнате пустого поместья прозвучало эхо их дружного смеха. Старые часы в углу пробили час гибели Корианы – а именно время прихода кузины Джессамин, которая могла появиться здесь в любой момент.

Джулиан быстро встал. Он уже довольно высокий, и скоро он станет взрослым мужчиной – хотя ему все еще предстояло расти как ввысь, так и вширь. Кориана, с другой стороны, не менялась в течение многих лет и не проявляла никаких признаков изменения. Она была совершенно обычной – от почти бесцветных голубых глаз до каштановых волос, которые упрямо отказывались опускаться хоть немного ниже плеч.

– Ты ведь не будешь вот эти, да? – спросил он, протягивая руку. Перегнувшись через нее, он выхватил из коробки несколько леденцов в сахарной глазури, заработав в ответ шлепок.

«К черту этикет. Они мои».

– Осторожно, – предупредил он, – я скажу Джессамин.

– В этом нет нужды, – раздался пронзительный свистящий голос их пожилой кузины, эхом отразившийся от входа в гостиную с колоннами. С раздраженным шипением Кориана закрыла глаза, пытаясь избавиться от Джессамин Джейкос.

«Конечно, это бесполезно. Я же не шепот. Всего лишь певец».

И хотя она могла бы попытаться использовать свои скудные способности на Джессамин, добром бы это не кончилось. Как бы она ни была стара, ее голос и способности все еще оставались острыми, как хлыст, и были намного быстрее, чем у самой Корианы.

«Если я попробую зачаровать ее, все кончится тем, что я буду с улыбкой драить полы».

Кориана надела на лицо вежливую маску и, повернувшись, увидела, что ее кузина опирается на украшенную драгоценными камнями трость, одну из последних красивых вещей в их доме. Конечно, она же была одной из самых мерзких. Джессамин давно перестала посещать Серебряных целителей кожи, чтобы, как она выражалась, «стареть с изяществом». Хотя, по правде говоря, семья больше не могла позволить себе такие процедуры у самых талантливых представителей Дома Сконос или даже у учеников целителей кожи обычного, не высокого происхождения. Ее кожа теперь обвисла, посерела и побледнела, а на ее морщинистых руках и шее появились пигментные пятна. Сегодня она обернула голову лимонной шелковой накидкой, чтобы скрыть редеющие седые волосы, едва покрывающие кожу головы, и струящееся платье в тон. Изъеденные молью края платья были хорошо спрятаны. Джессамин преуспела в иллюзиях.

– Будь добр, Джулиан, отнеси это на кухню? – сказала она, тыча пальцем с длинным ногтем в конфеты. – Слуги будут так благодарны.

Кориане потребовались все силы, чтобы не усмехнуться. «Слуги» были всего лишь Красным беззубым дворецким, еще более древним, чем сама Джессамин, поваром и двумя молоденькими горничными, которые каким-то образом должны были держать в порядке все поместье. Может быть, им бы и достались конфеты, но Джессамин, разумеется, этого не допустит.

«Они окажутся на дне мусорного ведра или, что более вероятно, будут спрятаны в ее собственной комнате».

Судя по скривившемуся лицу Джулиана, он думал то же самое. Но спорить с Джессамин было так же бесполезно, как с деревьями в запущенном старом саду.

– Конечно, кузина, – сказал он тоном, более уместным на похоронах. Он бросил на Кориану извиняющийся взгляд. В глазах его сестры сквозила обида. С едва скрываемой усмешкой она наблюдала, как Джулиан протягивает одну руку Саре, а другой подхватывает ее неподобающий подарок. Оба стремились поскорее покинуть владения Джессамин, но не хотели бросать Кориану. Но все же они поспешно вышли из комнаты.

«Да, бросайте меня здесь. Как и всегда».

Ее бросали на милость Джессамин, которая взяла на себя смелость сделать из Корианы достойную дочь Дома Джейкосов. Проще говоря, молчаливую дочь.

Ее всегда оставляли с отцом, когда он возвращался со двора после долгих дней ожидания смерти дяди Джареда. У главы Дома Джейкос, губернатора региона Адеронак, не было собственных детей, поэтому его титулы перейдут его брату, а после него – к Джулиану. Точнее, у него больше не было детей. Близнецы, Дженна и Каспиан, были убиты во время войны с Озёрным краем. Их отец остался без наследников и утратил всякое желание жить. Отец Корианы займет престол их предков, это всего лишь вопрос времени, и он не хотел терять его даром. Кориана считала такое поведение в лучшем случае извращенным. Она представить не могла, как поступает так с Джулианом, как бы он ее ни злил. Не могла представить, как смотрит, как он чахнет от горя. Это уродливый, лишенный любви поступок, и от одной мысли об этом у нее скрутило живот.

«Но у меня нет желания руководить нашей семьей, а отец – человек честолюбивый, хоть и лишенный такта».

Что он планировал сделать со своим возможным возвышением, она не знала. Дом Джейкос был немногочисленным, незначительным, его глава занимал должность губернатора какого-то захолустья. У них ничего не было, и только кровь Высокого Дома согревала их по ночам. И, конечно, у них была Джессамин, которая усиленно делала вид, что они еще на плаву.

Она села с грацией, достойной женщины вдвое моложе себя, и постучала тростью по грязному полу.

– Как нелепо, – пробормотала она, ударяя по дымке пылинок, кружащихся в луче солнечного света. – В наши дни так трудно найти хороших помощников.

«Особенно когда ты не можешь им заплатить», – мысленно усмехнулась Кориана.

– Да, кузина. Так трудно, – сказала она.

– Ну, давай сюда. Посмотрим, что прислал Джаред, – сказала она.

Она вытянула руку, сжимая и разжимая пальцы в жесте, от которого у Корианы по коже побежали мурашки. Она прикусила губу и пожевала ее, чтобы не сказать что-то не то. Вместо этого она подняла два платья, которые ей подарил дядя, и положила их на диван, где сидела Джессамин.

Принюхиваясь, Джессамин изучала их, как Джулиан изучал свои древние тексты. Она прищурилась на строчки и кружева, потирая ткань, дергая за невидимые случайные нити в обоих золотых платьях.

– Сносные, – сказала она после долгой паузы. – Если не устаревшие. Ни одно из них не сшито по последней моде.

– Какой сюрприз, – протянула Кориана. Она просто не смогла удержаться.

Тук.

Трость стукнула об пол.

– Никакого сарказма. Это неподобающее поведение для леди.

«Ну, каждая леди, которую я встречала, кажется, хорошо разбирается в этом, включая вас. Если вас вообще можно называть леди».

По правде говоря, Джессамин не была при Королевском дворе по меньшей мере десять лет. Она понятия не имела, какие платья соответствуют последним веяниям моды, а когда перебирала с джином, не могла вспомнить, какой король сидит на троне.

– Тиберий Шестой? Пятый? Нет, конечно, все еще Четвертый, старое пламя просто не могло погаснуть.

И Кориана мягко напоминала ей, что сейчас правит Тиберий Пятый.

Его сыну, наследному принцу, после смерти отца предстояло стать Тиберием Шестым. Судя по слухам, принц серьезно увлекался военным делом, и Кориана задавалась вопросом, доживет ли он до того момента, как ему достанется корона. История Норты знала много поджигателей Дома Калор, которые погибли в бою, в основном второстепенных принцев и двоюродных братьев. Про себя Кориана желала принцу смерти, просто чтобы посмотреть, что будет. Насколько она знала, у него не было братьев и сестер, а кузенов Калора было мало, не говоря уже о том, что они были слабы, если верить урокам Джессамин. Норта уже сто лет воевала с жителями Озёрного края, но на горизонте определенно маячила еще одна война. Между Высокими Домами, чтобы престол заняла другая семья. Не то чтобы Дом Джейкос будет как-то в этом замешан. Их незначительность была неизменной, как кузина Джессамин.

– Ну, если верить сообщениям твоего отца, эти платья скоро пригодятся, – продолжила Джессамин, положив подарки. Не обращая внимания ни на время, ни на присутствие Корианы, она достала из-под платья стеклянную бутылку джина и сделала большой глоток. В воздухе завитал аромат можжевельника.

Нахмурившись, Кориана перестала рассматривать новые перчатки, которые сейчас сжимала в руках, и подняла голову.

– Дядя нездоров?

Тук.

– Что за глупый вопрос. Ты же знаешь, он уже много лет нездоров.

Ее лицо залилось серебристым румянцем.

– Я хотела сказать, ему хуже? Хуже?

– Харрус так думает. Джаред удалился в свои покои при дворе и редко посещает светские банкеты, не говоря уже об административных заседаниях или совете губернаторов. Сейчас твой отец все чаще выполняет его обязанности. Не говоря уже о том, что твой дядя, похоже, полон решимости опустошить казну Дома Джейкос. – Еще глоток джина. Кориана чуть не рассмеялась от иронии. – Как эгоистично.

– Да, эгоистично.

«Ты не поздравила меня с днем рождения, кузина».

Но она не стала развивать эту тему. Больно, когда тебя называют неблагодарной, даже когда это делает такая пиявка.

– Вижу, Джулиан подарил тебе еще одну книгу и… о, перчатки. Замечательно, Харрус принял мое предложение. А Сконос, что она тебе подарила?

– Ничего.

«Пока что».

Сара попросила ее подождать, сказав, что ее подарок – не то, что можно сложить вместе с другими.

– Она ничего тебе не подарила? И все же она сидит здесь, ест нашу еду, занимает место…

Кориана изо всех сил старалась пропускать слова Джессамин мимо ушей. Вместо этого она сосредоточилась на руководстве, которое прочитала вчера вечером.

«Батареи. Катоды и аноды; при первичном использовании разряжаются, после чего могут быть заряжены повторно…»

Тук.

– Да, Джессамин?

Старая женщина уставилась на Кориану, и в каждой морщинке ее лица было написано раздражение.

– Я делаю это не для своей выгоды, Кориана.

– И, конечно, не для моей, – не смогла не прошипеть девушка.

Джессамин фыркнула в ответ. Ее смешок был таким резким, что мог бы поднять тучу пыли.

– Тебе бы этого хотелось, а? Можно подумать, я нянчусь с тобой ради забавы и терплю твои хмурые взгляды и ехидные комментарии, потому что мне так хочется? Меньше думай о себе, Кориана. Я делаю это только ради Дома Джейкос, ради всех нас. Мне известно, кто мы такие, лучше, чем тебе. И я помню, кем мы были раньше, когда жили при дворе, заключали договоры, были так же необходимы королям Калор, как их собственное пламя. Я помню. Нет большей боли или наказания, чем память. – Она повертела трость в руке, одним пальцем пересчитывая драгоценные камни, которые полировала каждый вечер. Сапфиры, рубины, изумруды и один бриллиант. Кто их подарил – женихи, друзья или семья – Кориана не знала. Но они были сокровищами Джессамин, и ее глаза сверкали, как драгоценные камни. – Твой отец будет лордом Дома Джейкос, а твой брат будет лордом после него. Поэтому тебе нужен твой собственный господин. Ты ведь не хочешь остаться здесь навсегда?

«Как ты».

Намек был ясен, и каким-то образом Кориана обнаружила, что не может ответить: внезапно у нее застрял ком в горле. Она смогла только покачать головой.

«Нет, Джессамин, я не хочу здесь оставаться. Я не хочу быть тобой».

– Очень хорошо, – сказала Джессамин. Ее трость еще раз стукнула по полу. – Давай начнем день.

Позже тем же вечером Кориана села писать. Ее ручка летала по страницам подарка Джулиана, проливая чернила, как нож проливает кровь. Она писала обо всем. О Джессамин, об отце, о Джулиане. О тошнотворном чувстве, что брат бросит ее, чтобы в одиночку бороться с надвигающимся ураганом. Теперь у него была Сара. Она застала их целующимися перед ужином, и пока она улыбалась, притворяясь, что смеется, притворяясь довольной их румянцем и заикающимися объяснениями, Кориана тихо отчаивалась.

«Сара была моей лучшей подругой. Сара была единственным, что принадлежало мне».

Но теперь это не так.

Как и Джулиан, Сара ускользала, а от Корианы оставалась только пыль забытого Дома и забытой жизни.

Потому что, что бы ни говорила Джессамин, как бы она ни прихорашивалась и ни врала о так называемых перспективах Корианы, поделать ничего было нельзя.

«На мне никто не женится. Как минимум не женится никто, за кого я бы захотела выйти замуж».

Эта мысль приводила ее в отчаяние, но при этом она смирилась с ней.

«Я никогда не покину это место, – писала она. – Эти золотые стены станут моей могилой».

* * *

Джареда Джейкоса хоронили дважды.

Первые похороны прошли в Археоне, при дворе, в дождливый весенний день. Вторые – спустя неделю, в поместье в Адеронаке. Его похоронили в семейной усыпальнице вместе с остальными предками Дома Джейкос, и он обрел свой последний покой в мраморной гробнице, оплаченной одним из драгоценных камней из трости Джессамин. Изумруд был продан торговцу драгоценными камнями в Восточном Археоне, в присутствии Корианы, Джулиана и их престарелой кузины. Джессамин держалась отстраненно и даже не смотрела, как новоиспеченный лорд Джейкос передает зеленый драгоценный камень Серебряному ювелиру.

«Он не дворянин», – поняла Кориана.

На нем не было цветов Дома, достойных упоминания, но одет он был богаче них, щеголяя красивой одеждой и большим количеством украшений.

«Да, мы благородны, но этот человек при желании мог бы купить нас всех».

Члены семьи по обычаю были одеты в черное. У Корианы не было черного платья, и она стояла в одном из многих ужасных траурных платьев Джессамин – потому что кузина была свидетельницей более чем дюжины похорон членов Дома Джейкос. От платья у Корианы все чесалось, но она спокойно прошла вместе с семьей из торгового квартала и направилась с ними к большому мосту, перекинутому через Столичную реку и соединяющему две части города.

«Если я бы я начала чесаться, Джессамин бы отругала меня или ударила».

Это был не первый визит Корианы в столицу и даже не десятый. Она бывала там много раз – обычно по приказу своего дяди, демонстрируя так называемую силу Дома Джейкос. Как глупо. Они не просто бедны, их семья маленькая, истощенная, особенно после гибели близнецов. Она не идет ни в какое сравнение с разросшимися генеалогическими деревьями домов Айрел, Самос, Рамбос и многих других. Их богатые родословные в состоянии поддержать огромное количество родственников; их позиции Высоких Домов прочно закреплены как среди знати, так и в правительстве. В отличие от Дома Джейкос – если отец Корианы, Харрус, не сможет найти способ доказать свою ценность пэрам и своему королю. Кориана не видела выхода из этой ситуации. Адеронак находился на границе с Озёрным краем, численность населения там была маленькая, а земли заросли густым лесом – вырубка которого была никому не нужна. Там не было ни шахт, ни мельниц, ни даже плодородных сельскохозяйственных угодий. В их уголке мира не было ничего полезного.

В попытке выглядеть немного более презентабельно (раз не было возможности одеться по моде) Кориана стянула плохо сидящее платье с высоким воротником золотым поясом. Она сказала себе, что ей плевать на перешептывания придворных и насмешки других юных леди, которые смотрели на нее так, словно она была какой-то букашкой или, еще хуже, Красной. Все они – жестокие и глупые девчонки, которые, затаив дыхание, ждут любых новостей о Выборе королевы. Но это, конечно, неправда. Сара ведь тоже одна из них, да? Она – дочь лорда Сконоса, учится на целителя и, похоже, будет целителем очень искусным. Этого достаточно, чтобы служить королевской семье, если она будет держаться этого пути.

«Мне это не нужно, – сказала Сара, изливая душу Кориане за несколько месяцев до этого, во время своего визита. – Потратить жизнь на заживление порезов от бумаги и гусиных лапок будет напрасной тратой времени. Мои навыки принесут намного больше пользы в траншеях Чока или в больницах Корвиума. Ты же знаешь, там каждый день умирают солдаты. Под пулями и бомбами Озёрного края гибнут и Красные, и Серебряные – потому что такие люди, как я, остаются здесь».

Никому другому она бы в этом не призналась, а в особенности – своему отцу. Такие разговоры лучше подходили для полуночи, когда две девушки могли шепотом делиться своими мечтами, не опасаясь последствий.

– Я хочу что-нибудь строить, – сказала Кориана своей лучшей подруге.

– Что строить, Кориана?

– Воздушные двигатели, дирижабли, транспорты, видеоэкраны… печи! Я не знаю, Сара, не знаю. Я просто хочу… что-нибудь создавать.

Сара улыбнулась, ее зубы блеснули в лучах лунного света.

– Ты хочешь наполнить свою жизнь смыслом. Да, Кори?

– Я этого не говорила.

– Тебе и не нужно было.

– Я понимаю, почему Джулиан так тебя любит.

Это сразу успокоило Сару, и вскоре она заснула. Но Кориана лежала, не сомкнув глаз, глядя на тени на стенах, размышляя.

Теперь, на мосту, в хаосе ярких цветов, она делала то же самое. Перед ней проплывали дворяне, горожане, торговцы; их кожа была холодной, шаг медленным, взгляд жестким и затуманенным – вне зависимости от цвета их глаз. По утрам они жадно пили и, напившись, человек все еще глотал воду, другие умирали от жажды. Остальные, конечно, были Красными, с повязками на одежде. Слуги носили форму, некоторые были одеты в одежду в полоску цветов Высокого Дома, которому они служили. Их движения были решительными, а взгляды устремлены вперед – они торопились выполнить данные им поручения и приказы.

«По крайней мере, у них есть цель, – подумала Кориана. – Не то, что у меня».

Ей вдруг захотелось обхватить руками ближайший фонарный столб, как-то удержаться, чтобы ее не унесло, словно лист на ветру, или чтобы она не упала в воду, как камень. Или и то, и другое. Чтобы не идти, подчиняясь какой-то силе. Силе, контролировать которую она не могла.

Рука Джулиана сомкнулась на ее запястье, и она взяла его за руку.

«Он подойдет, – подумала она, и почувствовала, как напряжение отпускает свою хватку. – Джулиан будет держать меня здесь».

Позже она сделала в своем исписанном, испещренном чернильными пятнами дневнике короткую запись об официальных похоронах. Ошибок в ее письме становилось все меньше, а ее почерк – все лучше. Она ничего не написала о теле дяди Джареда, его коже белее луны, лишенной крови в процессе бальзамирования. Она не записала, как дрожали губы ее отца, выдавая его чувства – ему действительно было больно из-за смерти брата. Не отметила, как ровно на время церемонии кончился дождь, не стала описывать толпы лордов, пришедших выразить свое почтение. Она даже не потрудилась упомянуть о присутствии короля или его сына Тиберия, который стоял, с мрачным видом нахмурив свои темные брови.

«Дяди больше нет, – вместо этого написала она. – И почему-то в каком-то смысле я ему завидую».

Закончив, она как и всегда спрятала дневник под матрасом в своей спальне вместе с остальными своими сокровищами. Если конкретно – с небольшим набором инструментов, который она забрала из заброшенного сарая садовника и ревностно оберегала. Две отвертки, изящный молоток, один набор плоскогубцев с игольчатым наконечником и гаечный ключ, проржавевший так сильно, что им почти нельзя было пользоваться. Почти. Там также была катушка тонкой проволоки, аккуратно вытянутой из древней лампы в углу, которую никто не стал бы искать. Как и поместье в Аденораке, городской дом Джейкосов в Западном Археоне был обветшалым местом. А когда шли ливни, там к тому же было сыро, и от этого старые стены покрывались конденсатом, как в пещере.

На Кориане все еще было черное платье и золотой пояс, а ресницы были влажные, как она убеждала себя, от дождя, когда в ее комнату ворвалась Джессамин. Разумеется, чтобы навести суету. Без щебетания Джессамин не обходилась организация ни одного банкета, не говоря уж о визитах ко двору. За очень ограниченное время и с очень скудными ресурсами она сделала все возможное, чтобы Кориана выглядела и вела себя как можно более презентабельно, как будто от этого зависела ее жизнь.

«Возможно, так оно и есть. Какой бы жизнью она ни дорожила. Возможно, при дворе нужен еще один инструктор по этикету для детей благородных Серебряных, и она думает, что если она сотворит чудо со мной, это место достанется ей.

Даже Джессамин хочет уйти».

– Так, давай обойдемся без этого, – пробормотала Джессамин, вытирая слезы Корианы салфеткой. Еще один взмах, на этот раз черным карандашом, чтобы подчеркнуть ее глаза. Пурпурно-голубыми румянами коснулась ее щек, чтобы ярче выделить скулы. На губы она не нанесла ничего, потому что Кориана так и не смогла овладеть искусством не пачкать помадой зубы или стакан с водой. – Думаю, так сойдет.

– Да, Джессамин.

Как бы ни радовалась старуха ее покорности, манеры Корианы заставили ее задуматься. Девушка явно загрустила после похорон.

– В чем дело, дитя мое? Это из-за платья?

«Плевать я хотела на эти выцветшие черные шелка, на банкеты или на этот мерзкий двор. Плевать мне на это на все».

– Нет, кузина. Все в порядке. Полагаю, я просто хочу есть.

Кориана попыталась отделаться малой кровью, указав Джессамин на один недостаток, чтобы скрыть другой.

– Господи, ну у тебя и аппетит, – ответила она, закатывая глаза. – Не забывай, ты должна есть изысканно, как птичка. На твоей тарелке всегда должна оставаться еда. По зернышку, по зернышку…

«По зернышку, по зернышку».

Эти слова неприятным эхом отдались в голове Корианы, но она все равно заставила себя улыбнуться. Улыбка далась ей тяжело, причиняя такую же боль, как слова, дождь и ощущение падения, которое преследовало ее с того момента, как она прошлась по мосту.

Джулиан и их отец уже были внизу. Они стояли рядом с камином, у дымящегося пламени. Они были одеты в одинаковые черные костюмы с бледно-золотыми лентами, перекинутыми через плечо. Лорд Джейкос осторожно коснулся своего нового приобретения, булавки, прикрепленной к ленте, – помятый золотой квадрат, такой же старый, как и его Дом. Ничто по сравнению с драгоценными камнями, медальонами и знаками других губернаторов, но на данный момент этого было достаточно.

Джулиан поймал взгляд Корианы и начал было ей подмигивать, но прекратил, едва увидев подавленное выражение ее лица. Он держался рядом с ней всю дорогу до банкета, сжимая ее ладонь, когда они ехали на арендованном транспорте, а потом – ее руку, когда они проходили через большие ворота площади Цезаря. Слева от них раскинулся Дворец Белого Огня, занимая южную сторону выложенной плиткой площади, на которой сейчас толпились дворяне.

Джессамин гудела от возбуждения, несмотря на свой возраст, и старалась улыбаться и кивать каждому, кто проходил мимо. Она даже махала людям рукой, позволив ниспадающим рукавам своего черно-золотого платья струиться в воздухе.