Текст книги "Чашка чая. Сборник рассказов и миниатюр"

Чашка чая
Сборник рассказов и миниатюр
Виктория Чуйкова

Счастье… Разве для его рождения надобно много? Нет! Тут хватает ласкового взгляда, легкого прикосновения, нежного слова. Счастье. Оно или есть, или…, мы теряем его, не обращая внимания на его составляющие, на мелочи соединяющие такое простое, но такое глобальное чувство.

© Виктория Чуйкова, 2017

ISBN 978-5-4483-6339-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман

В камине ладно потрескивали дрова. Пламя разгоралось, охватывая поленья малиново-красным цветом. Искорки отрывались от углей и неслись, обгоняя друг друга ввысь. Еще не зима и даже не поздняя осень, а ему захотелось огня. Он взял бутылку любимого коньяка, бросил шкуру на пол и уселся, ждать свою Музу. Багрянец природы будоражил его воображение целый день, но вот чего-то не хватало, чтобы сразу, с порога, взяться за написание.

Глоток, второй и хрусталь зазвенел, ударившись о каменный пол. Рука потянулась к ноутбуку, но сразу же ушла назад. Не вырывалось его вдохновение, не требовало свободы.

Он. Выше среднего ростом, подтянутый. Аккуратно стриженные черные волосы, с проседью на висках. Да что говорить! Красивый, выхоленный и педантичный. У него есть все, о чем мечтал и даже чуточку больше – престижная работа, шикарная машина, большая квартира в центре и дача за городом. Он достиг того возраста, когда никуда спешить не надо. Когда труд в удовольствие. Когда можно заняться собой и своим литературным увлечением более серьезно. Взял отпуск, приехал на дачу, отключил звонок в мобильном, но держал его рядом, чтобы видеть, насколько он всем нужен и начал очередное творение. Заранее предвкушая, как разойдется его новая книга, что почти созрела в нем. Он даже видел свой роман, картинками в голове.

«Встреча у пруда»….

Написал название и сдался. Не было первой строчки. Именно той, с чего все должно начаться, завязаться в узелок и зацепить читателя.

– Это не дело! – произнес он громко и хлопнул крышкой. – Спешить не будем. Нам некуда торопиться. Нам нужен результат!

Так прошел день, второй, а на третий он устыдился самого себя и снова, сев на полу у камина, выпил бокал крепкого напитка, глянул на ноут, опустошил второй и начал:

«Да я одинок! И что? Кому от этого плохо? НИКОМУ!»

Написал, усмехнулся:

– Простенько, но в этом что-то есть. Потом подправлю. И так: – « Женщина! Она как дерево, что только посадил. Хрупкая, тонкая, беззащитная. Трепещет и гнется. Пока не пустит корни»… Отпил еще глоток, поднялся, разворошил дрова, добавил янтарного напитка в стакан, вышел на крыльцо. Половица скрипнула, и он улыбнулся, подумав: «Ровесница! Поешь, приветствуешь. Уж сколько лет ты скромно радуешься мне. А в округе-то все меняется. Растут бетонные джунгли! Но нет в них души. Нет! Другое дело мой домишко – деревянный, построенный крепкими, заботливыми руками деда. Сколько же тут всего приключилось!» Шагнул вправо, присел на поручни решетчатого ограждения открытой веранды, прислонился к брусу, поддерживающему козырек:

– Да, многое здесь начиналось! И первая любовь…. С красавицей соседкой. Насколько же она была меня старше? Года на два, три? А целовалась…! – Веки опустились, губы расплылись в улыбке. Легкий ветерок пробежал мимо и ветка сирени, как бы услышав его, тронула плечо, подрагивая оставшимися листочками. – И тебя она любила, а я ломал каждую ночь по веточке, подкладывал ей на окно. – Невольно взгляд его пробежал мимо яблонь, к забору, который он преодолевал каждую ночь, в тот далекий август.

Как и тогда, в саду благоухало и краски, тускнея в приближающейся ночи, влекли его фантазию в новый виток. Он отпустил былое и вернулся в сегодняшний момент:

– Что же это ты моя девочка, моя неповторимая, утонченная, вольная Муза, так разыгралась со мной? На что новое меня толкаешь, капризная ты моя девица. Я так и не напишу этот роман. Сколько же можно мне черкать грустные сказочки, да прогнозировать свою не Райскую жизнь?

Тут у пруда, что был недалеко от границы его участка, появилась девушка – стройная, в голубом сарафане до самых пят. Распущенные волосы струились за плечи и окрашивались закатом. Медленно двигаясь, словно плывя по кромке берега, достигла открытого места и остановилась. Руки плавно взлетели вверх, отбросили волосы с лица и так же мягко опустились. Она повернула голову к нему, улыбнулась и манила, просто взглядом. Томным, кокетливым, зазывающим. Он вздрогнул, присмотрелся, ловя знакомые черты. Однако, перед ним была незнакомка. Интерес завладел им. Поставил бокал на скамью, не спеша пошел по дорожке. Выдерживая время, «этикетничая».

– Добрый вечер! – сказал еще издали. – Прогуливаетесь? – Она не ответила, прикрыла глаза, как бы соглашаясь, грудь ее взлетела от вздоха, а тонкая ткань сарафана, предательски сообщила, что под ним ничего нет. – Вы здесь недавно? Я Вас раньше не встречал. – Он подошел к ней, на вытянутую руку и тут произошло то, чего он никак не мог даже предположить. Она шагнула ему на встречу и вместо слов поцеловала! Ее губы, сладкие как вишня, страстные и жаждущие. Он ответил. Ее руки обхватили его шею, его – ее талию. И закрутилось все, завертелось…

****

Мобильный ездил по полу, вибрируя и создавая неприятное визжание. Он схватил трубку.

– Дорогой! Доброе утро! Как там твой роман, продвигается?

– А? Что? Роман? – голова болела, да и все тело ныло. Мокрая, грязная от песка одежда, создавала дискомфорт. Следующие слова собеседницы пробудили в нем панику.

– А я еду к тебе.

– Что?! Как? Зачем?! Я работаю!

– Скоро буду! Пока! – она отключилась.

А он, опасливо прислушиваясь к тишине в доме, оглядел себя. Пуговиц на рубашке не было, брюки расстёгнуты, да и он пах женщиной. Сладкой, страстной, ненасытной! Понесся искать ее, проверил даже сарай. Никого! Вернулся и сел на пол, вспоминая ночь. Его губы еще ощущали ее сладость, руки помнили прохладу гибкого тела. А ее запах… Голова закружилась, внутри все взыграло. Наперекор себе побежал к пруду, даже не сменив одеяние, в надежде, что она просто вышла поплавать, что он увидит ее и бросится к ней с мольбой – никогда не расставаться.

Пруд сверкал под утренним солнцем, гладь воды, как зеркало, отражало окружающую природу, и был пуст. Ее не было. Не чувствуя босыми ногами сор на земле, бежал не выбирая дороги. Резко свернул вправо, туда, откуда она появилась вчера, и врезался в непроходимые заросли кустарника.

– О нет! Такого не может быть! Она шла с этой стороны. Я же видел! – обхватив голову руками, он кружился на месте. – Хотя…. Она же могла, просто гуляя добрести сюда, а я ее мог заметить возвращающуюся…. Да! Именно так. – Двинулся назад.

Машина сигналила и мешала ему думать. Он злился. Вспомнив, что его девушка, (так она себя называла), должна приехать, поплелся на зов. Его девушка! Молодая, глуповатая, с выточенной фигуркой. А попросту – прилипала. Он уже раскаивался, что не порвал с ней до отъезда. Жалел, что не указал ей на дверь, как только она заговорила о совместной жизни; надеялся, что обойдется. Сокрушался, что привез ее сюда, в самом разгаре романчика. Он вообще уже ругал тот день, когда встретил ее.

– Дорогооой! – она стояла у распахнутой двери автомобиля и улыбалась, демонстрируя свои зубы, выровненные скобками, которые она, видимо, носила все свое детство, отчего речь ее была слегка шепелявой, а в уголках губ собиралась слюна. Почему-то именно сейчас он это заметил, понял и скривился, четко представив железки в ее большом рту. Красные губы закрывали все тонкости ее лица, вылезая вперед. Он даже приостановился, вспоминая цвет ее глаз, но, увы, не вспомнил. А она продолжала: – Ну, у тебя и видок!

– Обыкновенный!

– Ой, мы не в настроении.

– Я работаю!

– А одежда! – не слушая его, тараторила девушка. – Босой, мятый, в грязной рубашке…. Ты что, спал на улице?!

– Да! Тут лучше дышится.

– Не вздумай целовать меня, у тебя щетина!

– И не думал. Лялька! Я же тебе четко сказал – уехал работать! Я просил меня не трогать. У меня сроки!

– Пупсик! Не сердись…

– Я не пупсик! Что за глупая привычка делать из меня игрушку.

– Прости, не буду. Голодный! Я так и знала. Вот от этого и сердишься. Трое суток торчишь тут, не звонишь. Холодильник, поди, пустой! Бери, горе мое, сумки в багажнике и твоя девочка, будет кормить тебя. И не только кашкой!

– Моя девочка, возьмет свою фигурку и поедет обратно! – ее красные, как сигнал светофора губы, еще больше выпятились вперед, надулись. Она попыталась изобразить обиду, а он захлопнул багажник, даже не притронувшись к сумкам. – Ляль, не бузи, возвращайся, не до твоих каприз.

– Но я же хотела, как лучше… Я же забочусь о тебе!

– Ляля! Я взрослый мужчина. Даже очень взрослый. Не хочешь найти помоложе и вить из него веревки? Я…

– Я поняла! У тебя есть другая! – перебив его, понеслась в дом.

Он дернулся, хотел ее остановить и уже более серьезно указать дорогу домой. Однако, поплелся за ней, поглядывая по сторонам, ища ту, другую, что была с ним эту ночь.

Девушка бегала по дому, заглядывая во все уголки. Не найдя никого, улыбаясь, шла к нему.

– Спрятал, или? Да я шучу, милый, шучу! Это все любовь!

– Ляля! Нет любви и быть не может. Я не тот, кто тебе нужен.

– Нет нужен! – капризно произнесла она и попробовала его обнять. Тут же носик ее сморщился. – От тебя пахнет тиной.

– Я купался в озере.

– Прямо в одежде? – дотронулась до воротника и вытащила веточку водорослей. Бросила на пол, расправила ему рубашку.

– В одежде… – повторил он и мысленно унесся в ночь. Он вспомнил, как они упали в воду, как целовались, погружаясь, как…. Но он никак не мог припомнить, как пришел домой, и пришла ли ОНА с ним. Она! Он не успел спросить даже имени.

– Идем, идем же! Разгрузим машину, примем душ. А утром я уеду. Ты же, сытый и довольный, засядешь за мемуары.

– Я пишу романы!

– Да какая разница. – махнула она рукой.

– Большая! – ее слова, такие пустые и ничего не значащие, ударили по самолюбию и он, взяв ее за руку, почти тащил к машине.

– Ну вот, а то все «нет», да «нет»! – Но его руки уже усаживали ее на сидение. – Ты что делаешь?!

– Поезжай!

– Я обижусь.

Тут он заметил, как вдали мелькнул голубой сарафан. Испугался, что пропустит, что потеряет из-за этой пустышки ту, единственную. Что девушка не правильно поймет его действия и никогда больше не появится…. От этого движения стали грубее, а голос резче:

– Да, пожалуйста! Надоела ты мне, хуже горькой редьки. Достала! Если тебе так будет понятно – заколебала! Я не звал тебя, не звал! – Глаза девушки расширились на столько, что чуть не выпали из орбит. – Зеленые! – заметил он их цвет. – У тебя зеленые глаза, в крапинку! – Сказал с таким пренебрежением, словно перед ним была жаба.

Лялька вспылила, не сдерживая себя ни в словах, ни в жестикуляции, принимая врожденное хамство за эксцентричность и применяя его, где надо и не надо:

– Да пошел ты!… Старый козел… Импотент! – снесла калитку, понеслась, поднимая клубы пыли. Выехала на трассу, остановилась, высунула руку с неприличным жестом, крича: – Мудак!…

Он с облегчением выпустил воздух из легких и, улыбаясь, легкой походкой пошел в дом.

Первое, что сделал – это совсем отключил мобильный, мало того, он убрал его в стол, да еще экраном вниз. Исчез, таким образом, для всего, что его раздражало. Спрятался, от всех кто мешал. Прошел к серванту, налил в стакан выпить, взял пачку сигарет и вышел на крыльцо. О Ляльке не думал, даже волнения не было – как доедет, как перенесет разрыв. Он думал о той, другой, что с появления захватила его в свои чары. Прикрыл глаза и, продолжая курить, рисовал ее образ. Получалось нечто божественное, светлое. Правда, без тонкостей. Он вздохнул, тут же остаток сигареты обжег его пальцы. Выбросил окурок и словно проснулся. Допил коньяк, поискал ее глазами. Никого и ничего нового.

– О, мать моя! – резко вскочил и спешно скрылся в доме. Принял душ, выбрился, уложил волосы, облачился в чистые одежды, нарочно игнорируя белье; прошелся по дому, заглядывая во все окна. Голод и выпивка отвлекали от мысленного вожделения с незнакомкой. Перекусил, что первое попалось на глаза верхней полки холодильника, и занял свое место у двери.

Время неумолимо летело вперед, а он так и сидел в ожидании:

– Да нет! Такого не может быть… – отмахнулся от внутреннего голоса. – Не сумасшедшая же она, с первым встречным…. Такая утонченная, страстная. А я, по ходу, того…

****

Закат окрашивал округу в мандариновые оттенки. Роман ушел на второй план. Теперь его целью была девушка, вкус которой возбуждал его вожделение. Зашел в дом всего на пару минут. Прежде чем отправиться на ее поиски, взял бутылку и по глотку, пил прямо из нее, не утруждая себя порциями. Отбросив свою солидность и заложенное в нем благородство многих поколений.

В горячих цветах вечера, там, у самой воды, между деревьями, привиделось нечто прохладное, небесно голубое. Спрятал бутылку и поспешно пошел навстречу. Она! Она стояла у воды и улыбалась. Ее губы – пепел розы, слегка открывали зубы. Губки были такие изящные, маленькие, пухленькие. Без кричащей вульгарностью помады. Округлый подбородок слегка вздернут, от чего шея, тонкая, с матово розовой кожей, казалась еще длиннее. Овал плеч мягкий. Две узкие лямочки сарафана акцентировали тонкость рук. Узкая талия, плавный изгиб бедер…. Он оборвал свое изучение ее фигурки и вернулся к лицу. Тут же глаза девушки приворожили, завладев его вниманием. Глаза – гречишного меда, с горчинкой. Зрачок утопал в них, как жучок в янтаре. Он глотнул слюну и сунул руку в карман, радуясь, что рубашка на выпуск, иначе она бы сразу заметила его состояние.

– Вы…. Ты пришла! А я боялся, что не увижу больше. Мы то и познакомиться не успели, как следует. – Сказал и смутился – куда же больше, куда же глубже!

Девушка кивнула, сделала шаг навстречу. Только тут он заметил, что она опять босая, а мокрая юбка вырисовывает ее стройные ноги. «Ну, хоть не русалочка!» – усмехнулся мужчина, протягивая ей обе руки:

– Здравствуй, милая! – Ее веки с длинными, черными ресницами, на миг прикрыли глаза, руки опустились в ладони и, перепрыгнув лежащую ветку, она оказалась в его власти. Голова закружилась от нового прилива желания. Но он сдерживал себя, предвкушая. – Как же тебя звать величать? – Рука выскользнула из его ладони, прохладные пальцы охладили жар его губ:

– Зачем звать? – прошептала она, приближая лицо к нему. – Я уже здесь.

– Но… – Ее губы притронулись к его губам и тут же отстранились. Огромные глаза, томно глянули на него, а все тело, затрепетало, словно спрашивало: « Разве для разговоров ты меня ждал»? И он отложил приличия. Да и зачем они, если девушка сама хочет. Сама зовет. Сама…

****

Холод пронизывал его тело до самых косточек, все мышцы занемели и не слушались. С трудом расправил конечности и открыл глаза – потолок, камин. Он опять дома, опять одежда мокрая и грязная. Сел, потер лицо руками. В доме тишина. Руками расправил волосы, вытащил застрявшую в них траву. Пахло ею и прудом. Значит, расстались недавно. Но как? Как пришел домой? С ней? Похоже, что нет. Что же происходит? Что это вообще такое творится?!

Напился холодной воды, долго отмокал под душем, переоделся. Запустил машинку со скопившимся за неделю бельем, уселся на нее и задумался: « хочешь – не хочешь, а в город ехать придется, провизия закончилась». Поднял глаза к окну и прищурился, выискивая среди широких стволов деревьев стройный стан девушки.

– Слетел, батенька, ты с катушек! Развратничаешь, с молодой красавицей, по кустам трешься, а даже имени не знаешь! В дом не зовешь, да и ее жилья не видывал. Но хороша же, бестия! Как хороша!

В таком же темпе прошла еще одна ночь, а на утро, проснувшись с головной болью, он поплелся в кабинет, нашел таблетку, выпил и уселся за стол. В ушах шумело, в глазах искрилось. Такое состояние он испытывал впервые. Нужен был совет. Открыл ящик, взял мобильный. С десяток пропущенных звонков и половина из них от неизвестного абонента. Покрутил телефон, поглядел на экран и бросив трубку на стол, отправился в душевую. Таблетка ли подействовала, или вода придала ему жизненных сил, но мужчина, напрочь, забыл о головной боли. Все мысли его были в номерах. Два от Ляльки, минут через тридцать после ее отъезда, а затем неизвестные, периодично повторяющиеся. За Ляльку он не волновался, не та она барышня, чтобы переживать разрыв. И уж тем более себя калечить. Скорее высказаться хотела, выругаться. А вот незнакомцы?!

Позавтракал последней чашкой кофе и прежде чем отправиться в магазин, решился перезвонить. Первый номер не отвечал, позвонил на второй:

– Третья городская слушает! – Заученно выпалил женский голос.

– Простите! – Замешкался он. – Вы мне звонили.

– Я?! – рявкнули в трубочку. – Мужчина! Мне что, делать нечего, как разгадывать ребусы!

– Прошу прощения! Я понимаю, что Вы заняты, но и я не свободен. Однако, с Вашего номера, на мой телефон, вчера звонили, раз пять.

– Ох! – к чему-то бросил голос. – Звонили, значит? А что удивительного, собственно, это же больница. Может у Вас болеет кто, плохо было.

– Да у меня, собственно, и нет никого… – тут у него появилось некое нехорошее предчувствие. – Женщина, милая! Может быть, вчера, нечто экстренное случилось? Ну, авария там. К Вам, случаем, девушка, молодая, высокая, с короткой торчащей стрижкой, не попадала?

– К нам, мужчина, многие попадают! И высокие, и не очень. В лицо не запоминаем!

– Лялей зовут… – Он замялся, вспоминая фамилию.

– Я вчера не дежурила, звоните в санпропускник. Мне работать надо, а не Лялек искать, с фамилиями или без.

– Спасибо за совет. Но раз мне звонили, скажите хоть, какое отделение?

– Травматологическое! – И она отключилась. Он задумался, постучал пальцами по столу и набрал Ляльку – номер отключен. Сердце екнуло. Напился из-под крана, пошел в гараж.

****

– Лялька, Лялька! Что же ты не отвечаешь? Не перезваниваешь? – Поглядывал он на телефон, лежащий на панели управления. – Не уж-то ты учудила чего?! Этого мне еще не хватало! – Он уже начал себя ругать, находить ее плюсы и укоряться, что не смог с ней поговорить, как взрослый мужчина. Каковым он являлся. Дорога длинная, так что колебаний, от плюсов к минусу и обратно, было много. Наконец замаячило трех этажное, свежее отремонтированное здание больницы. Травматологическое крыло разглядел сразу и, купив в вестибюле необходимое облачение, пошел в отделение.

Молодые медсестры, в достаточно коротких халатиках столпились у стола дежурной и о чем-то бурно шептались.

– Милые барышни! – Обратился он к ним. Головы, все до одной, повернулись к нему и лица выражали недовольство. Неожиданно одна воскликнула:

– Ой! Это Вы!

– Ну, как бы я это я. – Он растерялся, не поняв, к чему она проявила такой восторг. Девчонка ему совсем незнакома. А та уже была рядом и протягивала лист с ручкой:

– Я же Вас читаю! Я все Ваши сочинения прочла.

– Гм, спасибо! Но кто же вам их дал? Я школу давно закончил. – Улыбка невольно растянула его губы. Щеки девушки зарделись.

– Так я ж о книгах! Эх, жаль, нет с собой…. А дадите автограф?

– Автограф? Вот уж не знал, что я звезда! – Он взял ручку. – И кому же мне презентовать свои каракули.

– Светлана! Меня Света зовут!

– Прекрасно! – Он нарисовал забавную мордашку и вывел заковыристую подпись. – Вам подходит это имя. Спасибо и Вам, милое дитя.

– Юджин! Ой! – Опять воскликнула она. – Мне же можно Вас так называть?

– Пожалуйста!

– У Вас что-то случилось? Зачем вы здесь?

– Да я толком не знаю. – Он искренне обрадовался ее вопросам. Светлана оставила всех своих подруг и полностью растворилась в нем. – Мне звонили вот с этого телефона, вчера, много раз. Это же телефон вашего отделения?

– Да! Вчера? Я дежурила…. Нам привезли несколько человек. Авария.

– Авария? – Юджин побледнел: – Тяжелая?

– Да! Несколько машин столкнулись. Одна девушка все еще без сознания. – Юджин схватился за грудь, дыхание перехватило.

– Я могу на нее взглянуть?

– Ой! – Девушка взяла его под руку. – Я Вас проведу.… Может Вам успокоительного? Вы так побледнели.

– Не надо, спасибо! Я в норме. Куда идти? – Они прошли по коридору, Светлана еще раз глянула на него и открыла дверь.

Запах препаратов и хлорки ударил в нос и резал глаза. Мужчина зажмурился на миг, а слух уловил равномерное попискивание аппарата. В самом центре комнаты стояла кровать, к которой с двух сторон тянулись трубочки. На ней лежало тело, прикрытое серо-белой простыней. И только размеры подсказывали, что это девушка. Голова вся в бинтах, бледность лица едва отличалась от повязки. Нос заострился, губы совсем посинели. Картина была жалкой и душещипательной. Юджин присматривался, боясь подойти ближе. В нескольких местах бинт потемнел, от просочившейся крови, края измазаны зеленкой. Он сглотнул, внутри похолодело. В этой бесцветности он никак не узнавал кричащую красками Ляльку. Юджин схватился за последнюю надежду и опустил глаза, вспомнив о ее родинке на плече, но и тут его ждало разочарование, она лежала левым боком к двери, а родимое пятнышко – на правом! Перевел взгляд еще ниже, где поверх простыни лежала рука. Тонкие длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями, отполированными бесцветным лаком. Лялька смеялась над такими, нося наращенные, инкрустированные камушками. И, главное, ни одного кольца. Ни одного! Юджин с облегчением выдохнул, хотя искренне посочувствовал бедняжке.

– Не Ляля! – Отойдя от двери, произнес он.

– Ляля?! – Изменившись в лице, воскликнула девчонка. – Так Вы к ней!

– Значит авария… – Опять испугался Юджин, и плечи его опустились.

– Авария, авария! – Повторила Света. – Да идем же, глянете на эту аварию! – Юджин не понимал ее тона. Ватными ногами пошел за ней, ничего хорошего не ожидая. Медсестра осторожно нажала на ручку двери и, открыв ее, пропустила его вперед, ничего не говоря. Юджин сделал шаг и замер. На кровати сидел врач, он это понял сразу, ибо мужчина был в белом халате, и страстно целовал его Ляльку! То, что это была Лялька, пусть уже и бывшая, Юджину и догадываться не надо было. Шустрые пальцы, украшенные перстнями, что он дарил, скользили по мужской спине, ногти впивались в ткань халата, удерживая доктора и распаляя. Столбняк пригвоздил ноги Юджина к линолеуму. Он проглотил вздох, не сводя глаз с парочки, избравшей неординарный способ лечения.

– Ваша! – Прогремел голос медсестры. Она нарочно крикнула, чтобы привлечь внимание всех. Парочка распалась и мутные от удовольствия глаза Ляльки уставились на него. Наконец до нее дошло:

– Ты?!

– Я! – односложно ответил Юджин, прошел к столу, водрузил на него пакет и, отвернувшись, пошел к двери. – Выздоравливай! – Даже не оглянувшись на нее больше, закрыл за собой дверь. Взял руку сестрички, крепко пожал: – Спасибо! – Быстрым шагом направился к выходу.

– Юджин! – Приглушенно, из-за закрытой двери, кричала Лялька. Он сжал кулаки.

– Юджин! – Скромно, тихо, с непонятным ему чувством, позвала Света.

– Спасибо! – Крикнул он мед сестричке в ответ и побежал.

****

Сам не заметил, как оказался в квартире. Рука привычно ударила по кнопкам телефона и автоответчик зашипел. Мужчина упал на диван, прикрыл лицо руками.

– Юджин! – сердито кричала Лялька, из чудо техники. – Сбежал! Но я все равно тебе все скажу! Что, неприятно?! А каково мне?! Думаешь, я ничего не знаю?! А вообще мне уже плевать! Ты не тот, чтобы из-за тебя сходить с ума! Ты, ты… Я всего лишь поблагодарила врача за лечение. А ты! Ты старый, дряхлый козел! Импотент чертов! – последние слова сопровождались всхлипами. – И не звони мне больше. Видеть и слышать тебя не хочу! А вещи мои можешь прислать с посыльным.

Она еще что-то там говорила, но он уже отключил телефон, спешно собирая в коробку ее одежду, крема и зубную щетку. Туда же отправил плюшевые игрушки, какие она рассаживала по всей квартире. Затем, уже более спокойно, пошел по второму кругу, выискивая любые мелочи, чтобы уж наверняка о ней не вспоминать. Вызвал мастера, сменил замки, оплатив в двойном тарифе за скорость. Погрузил коробку в багажник, вымыл полы, вымылся сам. И только поздно ночью, когда все его члены ощутили покой, вспомнил о зазнобе у пруда. Душа его пришла в такой ужас, что словами не описать. Обвинив во всем Ляльку, с боязнью, что девушка не поймет его отсутствия, что он ее уже больше никогда не увидит, решил не рисковать и остаться до утра в городе. Устало уснул и спал тревожно.

****

Закат тускнел. Малиновые оттенки, с красными стрелами, блекли на глазах, оставляя после себя серый пепел вечера. Порывистый ветер нагонял дождь. Издали несло сыростью. Пруд был неприветлив, рябь воды сменилась на волны, прибивающие к берегу пену, грязь и ряску. Юджин упрямо ходил у границ своего участка, размеренно считая шаги от кустов к проезжей части. Его богини не было. Он ждал второй час. Вот уже и раскаты грома доносились четче, и первые, крупные капли дождя умыли его лицо.

– Не придет! В такую погоду она не придет… – Пошел в дом. Стал под навес и закурил. Дым от сигареты падал вниз, смешиваясь с поднимающимся паром после дождя. Совсем потемнело, да и ноги его вымокли, в появившейся у входа луже. Бросил окурок, вошел в дом, оставив открытой дверь, переоделся и понял – продрог. Ветер принялся за дверь. Ничего не оставалось, как закрыть ее. Распалил камин, достал последнюю бутылку коньяка. Немного подумав, взял закуску и, глядя на огонь, ел и пил безвкусно, без осознания, что жует и глотает, даже не чувствуя вкуса и запаха любимого напитка.

****

Ее руки были такие требовательные, а губы страстными. Ее пылкие объятия, вызывали новое желание, которое он не мог больше в себе держать. Он изогнулся, до скрежета в позвоночнике и упал.

Юджин не мог открыть глаза, настолько голова была тяжелой. Прислушался, затем принюхался и провел рукой по кровати, там, где она должна была мирно спать. Но постель была холодной, как и отсутствовало ее дыхания. Да вообще ничего не было! Он это уже понял. Даже гроза прекратилась. Сел. Ночь добегала конца и в комнате уже видны были очертания предметов. Камин почти догорел, лишь несколько углей, настойчиво выбрасывали искорки в дымоход. Сомнений не осталось – это был сон. Сладострастный, чувственный, но сон! Откинулся назад, положил руки под голову и уставился в потолок, который с рассветом играл невообразимыми тенями. Незаметно уснул, но уже без картинок. Проспал до обеда и не спешил подниматься. А зачем? Если она и придет, то ближе к вечеру. А захочет увидеть раньше, пройдет по дорожке, омытой дождем от ног предшественницы и, позвонит в дверь.

Настроение было хорошее. У него словно камень упал с души. Сытно поел, выпил кофе, сладкий, чтобы дать мозгу глюкозы для действия и начал искать глазами свой ноутбук. Сегодня ему было что сказать, нетронутому белому листу. Ноут стоял на полу, у камина, спрятавшись под кресло. Покрывшись пылью. Достал его, водрузил на стол, потер руки, от удовольствия, что сейчас он выплеснет все, от первой строчки, до самой последней точки. Улыбнулся, вытаскивая залетевшее под крышку перышко, с нежно голубым отливом. Нажал пуск и, глаза забегали по ровным рядам букв. Перед ним открылся роман, о котором он так давно мечтал, во всех красках, вздохах, запахах. С отвращением и страстью, что он пережил за несколько дней. В голове, одна за другой, плыли картинки, более четкие, ясные, красочные. Даже те, что он не помнил. Вот уже и в подсознании зазвучала музыка – незримо сопровождавшая весь его роман.

Прочел лист, второй, третий и вдруг и ночные предположения подтвердились – не было никакой незнакомки, это все его бурная фантазия. Он опять погрузился в свое творение настолько, что уже не мог отличить явь от вымысла! Но тогда, как же Лялька? Как же авария и больница?

– Была! – Утвердил он сам себе. – Больница была! – Взял мобильный, просмотрел звонки, удовлетворенно кивнул, потер руки и снова погрузился в чтение. Ему нравилось, он довольно кивал, подходя к финалу повествования. Нашел всего пару мест, где надо отредактировать.

И только маленькая закавыка в самом финале, вместо послесловия, гласила:

«Женщина не просто дерево, что ты вырастил из саженца. Она неописуема, ибо разнообразна. Сегодня она роза, благоухающая в саду, но стоит притронуться шероховатой рукой, выпустит шипы. Она нежна, как лебединый пух, но под „кирзовыми сапогами“ становится грубой рогожкой. Женщина песня, когда она в руках маэстро, она же какофония – в общении с топорным музыкантом. Женщина – жизнь. Она же и смерть…»

22.02.12.