Текст книги "Тень рыси"

– Большинство людей его опасаются.

– Возможно, потому, что они зависят от него. Они, но не я. Если ваш отец захочет избавиться от меня, я уйду. Устроюсь гувернанткой в какую-нибудь семью, которая собирается переехать в Англию. А может быть…

– Пожалуйста, не продолжайте, ведь вы только что приехали – на этом настаивал и ваш отец.

– Кажется, он попал под обаяние вашего.

– Они сразу понравились друг другу, хотя оба очень разные, и быстро стали лучшими друзьями. Ваш отец сумел увлечь моего так, как никому это прежде не удавалось. Мой отец часто говорил:» Теперь, когда с нами Том Тамасин, мы станем богаче «. Он верит в удачу так страстно, что она непременно придет. А потом ваш отец погиб, доставляя золото с шахты.

– Значит, они все-таки нашли его.

– Не так много, как им было нужно. Шахта пока не окупила расходов. Вообще это странно. Во всем остальном мой отец преуспел. Собственность, которой владела его жена, возросла в десять раз после того, как он взял дела в свои руки. Этот отель, который был захудалым постоялым двором, теперь процветает. А сейчас отца просто обуяла жажда золота.

– Разве он не богат?

– Не так, как ему хотелось бы.

– Я думала, он мудрец. Стирлинг говорит о нем так, словно это Сократ, Платон и Юлий Цезарь в одном лице.

– Стирлинг слишком много болтает. Мой отец, действительно, необычный человек. Он – властелин, центр нашего мира, хоть это и маленький мир. Примите его таким, и он будет вас уважать за это. Вы не совсем похожи на своего отца. Вы горды, и не подчинитесь чьей-то воле. Это поможет вам здесь. Надеюсь, вы сойдетесь и с Джессикой.

– Джессика? Кто это?

– Она рано осталась сиротой и с детства жила вместе с моей матерью – своей двоюродной сестрой. Когда мама умерла, Джессика едва не сошла с ума. Мне пришлось ухаживать за ней, и это помогло справиться с собственным горем. С ней бывает трудно, Джессика немного со странностями.

– Она сумасшедшая?

– Нет, просто слегка неуравновешенная. Иногда все в порядке целыми днями. Тогда она помогает по дому, особенно на кухне. Она прекрасно готовит. У нас была очень хорошая повариха, а ее муж – вообще мастер на все руки. Но и они заразились золотой лихорадкой, все бросили и ушли. Бог знает, где они сейчас. Может быть, и жалеют о том, что потеряли, лежа на грубой подстилке в палатке и вспоминая свои уютные постели в собственном домике.

– Может быть, они нашли золото – Мы бы услышали об этом. Они наверняка вернутся, но отец не примет их обратно. Он очень разозлился, когда они ушли. Это одна из причин, по которой я не смогла приехать в Англию Отец не захотел оставаться на милость Джессики. Только не думайте, что у нас нет слуг. Их тьма, хотя таких, как Лэмбсы, ни одного Есть и аборигены, но они кочевники по натуре и могут неожиданно сорваться с места. И еще – у нас вы никогда не почувствуете одиночества. С отцом работает множество людей, взять хотя бы Джэкоба Джаггера, управляющего поместьем, Уильяма Гарднера – он занимается шахтой, Джека Белла – управляющего отелем Бывают у нас и другие. Но, вижу, вы устали, отдыхайте. Завтра нам придется встать очень рано.

Она подошла ко мне, словно хотела поцеловать, и… в последний момент передумала В этой семье не любили показывать свои чувства. Но Аделаида, я верила, принесет мне много добра в новой жизни.

Утром мы разместились в экипаже, вмещающем девять пассажиров и запряженном четверкой лошадей. Он был прочным, но легким, а тент, хоть и не совсем, но все-таки защищал нас от солнца и непогоды.

Я уселась между Аделаидой и Стирлингом, и вскоре мы тронулись. Джек Белл, которому меня представили перед отъездом, стоял в дверях и махал нам рукой на прощанье. Этот высокий, худой человек тоже когда-то искал золото, но потерпел неудачу и теперь явно был рад своему новому положению Он слегка заискивал перед Аделаидой и Стирлингом и не скрывал своего любопытства по отношению ко мне.

При свете дня город мне очень понравился – длинные прямые улицы, маленькие вагончики, запряженные лошадьми, пышная зелень парка. Но вскоре все эго осталось позади. Дорога ухудшилась, но природа – природа была великолепна. Гиганты-эвкалипты устремлялись в небо, равнодушные ко всему, что оставалось там, далеко внизу. Стирлинг рассказал, что, по преданию, в эти деревья с призрачными кронами превращаются души разделенных мужчин и женщин, оттого их стволы такие серовато-белые. Аборигены боятся после наступления темноты проходить мимо эвкалиптовой рощи, а не то утром в ней обнаружат еще одно дерево, в которое обратилась душа. Я была потрясена этими величественными красавцами, которые возвышались здесь сотни, а то и больше лет, возможно, еще до того, как капитан Кук заплыл в залив Ботани.

Цвела австралийская акация, и ее перистые цветы, слегка колыхавшиеся под дуновением ветерка, наполняли воздух терпким ароматом. Заросли древовидного папоротника казались совсем карликовыми по сравнению с эвкалиптами – солнце касалось их своими золотыми лучами. Стайки мелких какаду, когда к ним приближался экипаж, взмывали вверх жемчужно-розовыми облачками, с пронзительным свистом нас провожали розеллы. Мир был так красив, что я даже перестала тревожиться о будущем и просто наслаждалась чудесным утром.

« Перевозочная компания Кобба» очень гордилась тем, что меняла лошадей через каждые десять миль, это обеспечивало самое быстрое передвижение. Однако дорога была скверной, и нас буквально засыпало пылью. Путешествие казалось мне настоящим приключением, но, похоже, все остальные отнеслись к нему совершенно спокойно. Мы проезжали через холмы и долины, через ручьи, – при этом вода захлестывала бока экипажа, – через каменистые и песчаные пустоши, через глубокие рытвины. На одной из них наш экипаж едва не перевернулся. И все это время кучер разговаривал с лошадьми, обращаясь к ним с самыми ласковыми словами, вроде «Поддай быстрее, Бесс, дорогая!» или «Ровнее, Лютик, здесь леди!». Это был, несомненно, веселый человек. Когда однажды экипаж едва не перевернулся, он лишь расхохотался от всего сердца в то время, как мы с изумлением обнаружили, что все еще едем. Стирлинг в такие моменты внимательно наблюдал за мной, словно пытался отыскать на моем лице следы испуга, но я даже виду не подала, что эта тряска по невероятным дорогам Австралии хоть чем-то отличается от поездки в комфортабельном купе поезда.

Внезапно одна из лошадей встала на дыбы, и нас занесло в заросли кустарника. Мы вышли, а мужчины дружно выволокли экипаж обратно на дорогу. Похоже, для них это было самое обычное дело.

Тем не менее происшествие задержало нас, и мы провели ночь в убогой гостинице. В комнате, кроме нас с Аделаидой, была еще одна путешественница, поэтому мы не смогли ни о чем поговорить в этот вечер.

Утром из-за каких-то неполадок с упряжью мы выехали довольно поздно, однако это не испортило хорошего настроения. А когда я вновь уловила аромат акации и увидела птиц со сверкающим оперением, оно и вовсе стало прекрасным.

Мы все приближались к империи Линкса, и вот, наконец, я впервые увидела то, что называется палаточным городком. Прекрасные деревья были здесь срублены, а на их месте разбито множество палаток из парусины и миткаля. На дымящихся кострах кипятили воду, пекли лепешки. У неряшливо одетых мужчин и женщин были обветренные и дочерна загорелые под палящим солнцем лица. Женщины с нечесаными волосами помогали промывать породу в лотках и вываливали бадьи с землей, которая могла содержать драгоценное золото. Вдоль дороги стояли лачуги, где были выставлены мука, мясо, а также необходимые здесь инструменты.

Когда мы проезжали поселок, к экипажу высыпало множество ребятишек – детей золотоискателей. Некоторые побежали вдогонку, кто-то шлепнулся оземь, и сердце мое преисполнилось жалости к детям этих одержимых.

Когда они скрылись из виду, стало легче, и я смогла вновь порадоваться величественным деревьям, полюбоваться сонными коала, грызущими листья, и вскрикнуть от радости, когда над моей головой взмыла розелла с малиновой грудкой.

Мы прибыли на место уже в сумерки.

Кучер сделал крюк в милю от своего маршрута, а может, и больше, чтобы подвезти нас к самому дому – кто-кто, а семья Линкса имела право на особое к себе отношение. Когда мы остановились перед домом, серые башенки которого напоминали миниатюрный замок, мне показалось, что я уже была здесь когда-то. Но это просто смешно. Этого быть не может! Однако странное чувство не покидало меня.

Навстречу выбежали двое слуг. Видно, нас уже давно ждали.

– Возьмите багаж, – скомандовал Стирлинг, – разберемся с ним позже. А это мисс Нора, которая будет жить у нас. Вот мы и дома…

Я подошла к кованым железным воротам. И увидела белые буквы – Уайтледиз.

Глава 3

Уайтледиз! Как странно! И еще более странно то, что Стирлинг ничего мне об этом не сказал. Я повернулась к нему.

– Но ведь так назывался дом около Кентербери.

– Да? – Он сделал удивленный вид.

– Вспомни, – подсказала я. – Мы еще залезли на дерево, чтобы заглянуть через стену. Не притворяйся, что забыл.

– А… то место, – протянул он. – Да, да, конечно.

– Но дом называется так же!

– Ну это название не так уж редко встречается.

– Да, но здесь никаких монашенок никогда не было.

– Наверное, моему отцу просто понравилось это название.

– Ты мог бы сказать мне об этом совпадении.

– Ну перестань.. Не надо обращать внимания на всякие мелочи.

К нам подошла Аделаида.

– Сюда, пожалуйста.

Мы прошли под каменной аркой в мощеный двор. В стене была дверь, над которой висел фонарь. В его тусклом свете казалось, что этому зданию сотни лет. Я не знаю, сколько ему было на самом деле, однако тот, кто его строил, хотел придать сооружению древний вид.

Аделаида толкнула дверь, и мы прошли через холл в прямоугольный зал, в центре которого стоял большой обеденный стол, а вокруг – стулья с прямыми резными спинками, или старинные, или очень хорошая подделка.

– Совсем как в настоящем английском доме, – сказала я.

Аделаиде это понравилось.

– Отец хочет, чтобы все выглядело по-английски, насколько это возможно, конечно, – объяснила она. – Мы разводим в саду те цветы, что растут в Англии. Вам нравится работать в саду, Нора? Если да, то будете помогать мне. У меня даже есть свой маленький цветничок.

Я не была уверена, получится ли из меня хороший садовник.

– Надо попробовать, – ободрила меня Аделаида. Из зала вверх поднималась лестница на галерею, куда выходили несколько комнат. Затем через коридор мы подошли к другой лестнице, ведущей на небольшую площадку.

Аделаида открыла дверь и сказала:

– Вот ваша комната. Вы можете привести себя в порядок. Сейчас принесут ваши вещи. Ужин подадут через полчаса.

Она ушла. В комнате стоял кувшин с горячей водой. Я вымыла лицо, руки и начала расчесывать волосы, когда раздался стук в дверь, и в комнату заглянула Аделаида. Вид у нее был несколько встревоженный.

– Отец хочет вас видеть.

– Сейчас?

– Да. Он в библиотеке и не любит ждать. Я посмотрела на себя в зеркало – глаза ярко блестели, на лице появилось выражение вызова. Сейчас я увижу человека, о котором так много слышала. Если бы не он, мой отец был бы жив сегодня.

А вдруг я не понравлюсь Линксу? Вдруг он решит отправить меня обратно? Мне стало страшно. Я не хотела возвращаться назад. Я уже успела привязаться к Стерлингу, к Аделаиде, да и они дали мне понять, что я здесь не чужая. А это так приятно знать, что хоть где-то ты не чужая. Однако я не могла подавить неприязнь к человеку, который распоряжался их судьбами, а теперь собирался властвовать и над моей тоже.

– Он может рассердиться, – предупредила Аделаида.

«Ну и пусть!»– подумала я. Не позволю ему командовать мной. Пусть лучше отошлет обратно в Англию. Я положила расческу и поторопилась вниз только потому, что видела, как волнуется Аделаида.

Лишь взглянув на него, я поняла, что они были правы: Линкс, действительно, не такой, как другие. Он стоял у камина, в котором горело несколько поленьев, держа руки в карманах кожаных штанов. На нем были высокие безукоризненно начищенные сапоги для верховой езды. Хотя при чем тут одежда? Именно он, он сам подавлял все и всех в этой комнате. Очень высокий – не менее шести футов, светлые, слегка тронутые на висках сединой волосы, небольшая золотистая бородка. Его губы я разглядеть не могла из-за усов, скорее всего они были тонкие, жесткие, орлиный нос, но вот глаза… Это были глаза дикого зверя – хищные, беспокойные, гордые. В них затаился скрытый смех, словно он издевался надо всеми, кто был под стать ему. Ярко-синие, они смотрели сейчас прямо на меня. Даже не поздоровавшись, он сказал:

– Так вот эта девушка.

– Да, отец.

– Она похожа на своего отца, правда, Аделаида?

– Да, сходство есть.

– Ведь ее зовут Нора?

Мне не понравилось, что обо мне говорят так, будто меня там нет. Сердце мое учащенно забилось, несмотря на всю решимость не поддаваться благоговейному страху. Я произнесла тоном, которому попыталась придать и надменность, и дерзость:

– Я сама могу ответить на все вопросы о себе. Он поднял свои густые золотистые брови, меня обдало синим яростным огнем. Я продолжала:

– Да, я и есть та девушка, и меня зовут Нора. На мгновение выражение его лица изменилось.

Я подумала, что он может рассердиться на меня за резкость, но не была в этом уверена.

– Ну что ж, – сказал он, – теперь это подтвердилось дважды. Аделаида, как тебе кажется, ей нравится здесь?

Я ответила прежде, чем Аделаида успела открыть рот.

– Еще рано о чем-либо говорить.

– Будет лучше, если понравится, потому что ей все равно придется остаться. – Он слегка прикрыл глаза и сказал:

– Пришли Джаггера и распорядись, чтобы ужин подали на десять минут раньше. Она наверняка хочет есть. Пусть не думает, что мы собираемся уморить ее голодом.

Я поняла, что можно идти. Повернулась и с облегчением покинула комнату. Аделаида последовала за мной. Выходя, мы прошли мимо человека, который собирался войти в библиотеку – Это мисс Нора Тамасин, мистер Джаггер, – сказала Аделаида. – Нора, это мистер Джаггер, наш управляющий.

Мистер Джаггер был толстяк небольшого роста Мне он показался на редкость невзрачным, но, возможно, лишь потому, что лишь секунду назад я рассталась с тем, кого язвительно про себя окрестила «Сам». У Джаггера было румяное лицо и живые черные глаза. Мне не понравилось, как он посмотрел на меня, хотя я и не обратила на него особого внимания. Впрочем, как и на библиотеку, где только что была, я даже не смогла бы ее описать. Переступив порог, я видела только его, Линкса.

Аделаида отвела меня в мою комнату.

– Мне показалось, вы удивили его, – сказала она.

– И это ему не понравилось, – добавила я.

– Я в этом не уверена. В любом случае не опаздывайте к ужину. Можно не переодеваться. Для этого уже нет времени. Он терпеть не может, когда опаздывают.

Как только она вышла, я подошла к зеркалу. Щеки горели, глаза сверкали. Он разговаривал со мной так нарочно, чтобы смутить меня. Почему мой отец так им восхищался? Почему он поручил меня заботам этого человека? Мне было семнадцать. Значит, пройдет еще четыре года, прежде чем я стану самостоятельной. А что потом? Что делать потом? Стать сельской учительницей? Такой, как бедняжка мисс Грэм с вечно растрепанными волосами и тоской о несбывшемся? Уж лучше это, чем быть рабой человека по прозвищу Рысь. Это слово показалось мне забавным, и я рассмеялась. Я, действительно, была взволнована. И очень хотела встретиться с ним еще раз, чтобы показать: он может командовать всеми в доме, но только не мной.

Тут зашла Аделаида, и мы отправились в столовую.

К моему удивлению, стол был накрыт в том большом зале, через который мы проходили. Аделаида явно почувствовала облегчение от того, что отца еще не было.

– Вас довольно много, – приборы. заметила я, взглянув на – Никогда не знаешь, сколько будет человек. Иногда приходят управляющие. Семья, вместе с тобой, – пять человек. Сегодня с нами ужинает мистер Джаггер и, наверное, Уильям Гарднер. Отец любит обсуждать дела за столом.

В комнату быстрыми шагами вошел Стирлинг и также обрадовался, что отец еще не появился. Было очевидно: они все побаиваются этого человека.

– Значит, вы познакомились, – сказал Стирлинг. Он явно хотел, чтобы я высказала восхищение его отцом. – Вы уже поговорили?

– Да, – ответила я. – Правда, если быть точной, он говорил не со мной, а при мне. Я же отвечала от своего имени. И не уверена, можно ли назвать это разговором.

– Как все было, Аделаида? Она ему понравилась?

– Ну знаешь, как считает Нора, еще рано о чем-либо говорить.

Я видела, Стирлинг надеялся, что встреча прошла успешно, и теперь был несколько разочарован и обеспокоен. Мне понравилось, что он волнуется из-за меня, хотя я и осуждала его рабскую покорность отцу.

Он вошел в сопровождении своих управляющих, и я разозлилась на себя, что так же, как остальные, почувствовала трепет при его появлении. Линкса сопровождали Джэкоб Джаггер и еще один человек, который, как я догадалась, и был Уильям Гарднер. Он оглядел присутствующих и кивнул. Затем сказал:

– Где Джессика? Еще не пришла? Хорошо, начнем без нее.

Стирлинг сел справа от него. Меня, к моему удивлению, посадили слева. Аделаида села рядом со Стирлингом, а стул около меня пустовал. Как я поняла, это было место опаздывающей Джессики. Двое других заняли свои места чуть дальше. Лакей принес суп, горячий и душистый, но я была так взволнована, что даже не почувствовала вкуса. Разговор вел Линкс – Рысь – я не могла называть его иначе. Мне показалось, что каждый высказывался только тогда, когда к нему обращался Линкс. Тот расспрашивал Стерлинга о его поездке, об Англии и с интересом слушал сына.

– А как прошло твое путешествие по морю? – поинтересовался он.

– Иногда немного штормило. Особенно, когда мы плыли вдоль берегов Африки. Некоторым пассажирам было не до нее.

– А как Нора? Ей понравилось? Он продолжал смотреть на Стерлинга, но я быстро вмешалась:

– Стерлинг, скажи отцу, что качка на меня не подействовала.

Мне показалось, что в глазах Линкса зажглись насмешливые огоньки.

– Значит, она неплохой моряк, да?

– Это, действительно, так.

– Что ж, будет легче привыкать к нашей бурной жизни. Как ты думаешь, ей это удастся?

– Думаю, да, – сказал Стерлинг, улыбаясь мне.

– Она умеет ездить верхом? Здесь ей это понадобится.

– Дома я ездила верхом, – сказала я. – Так что и здесь могу.

Он наконец-то обратил свой взор на меня.

– Здесь намного сложней ездить верхом, – сказал Линкс. – По многим причинам. Ты увидишь разницу.

Я чувствовала себя победительницей из-за того, что заставила его отказаться от этой оскорбительной манеры говорить через мою голову. По крайней мере, последнее замечание было адресовано непосредственно мне.

– Придется приспособиться, – сказала я.

– Да, придется. Стерлинг, не давай ей слишком резвую лошадь.

– Конечно, я понимаю.

– Она приехала сюда не для того, чтобы погибнуть раньше времени.

– Вы зря так беспокоитесь, – сказала я. – Я в состоянии о себе позаботиться.

– Ну что ж, это сильно облегчает нашу задачу. Затем он принялся беседовать с управляющим о руднике. Причем Линкс проявлял живейший интерес ко всему, что связано с добычей золота.

Во время разговора отворилась дверь, и на стул возле меня проскользнула женщина.

– Мы уж думали, не случилось ли чего, Джессика, – сказала Аделаида. – Это Нора.

– Рады видеть вас в Уайтледиз.

Голос у нее был тихий и хриплый. Она была очень худа, и, похоже, одевалась в спешке. Кружевная косынка на плечах казалась не очень свежей, а одна пуговица платья болталась на нитке. У нее были густые, с сильной проседью волосы, однако, довольно неряшливо причесанные. Больше всего меня поразило странное, какое-то потерянное выражение ее глаз.

– Ты не слышала гонга? – спросила Аделаида. Джессика покачала головой, она все еще продолжала смотреть на меня. Я улыбнулась ей, стараясь приободрить. Казалось, она нуждается в поддержке.

– Надеюсь, вы быстро привыкнете к нашей жизни, – сказала Джессика.

– Да, надеюсь.

– Вы привезли с собой одежду? Здесь трудно что-нибудь купить.

Я ответила, что привезла.

– Ваши вещи у вас в комнате, – сказала она. – Их только что отнесли наверх.

Линкс, которого раздражала эта банальная болтовня, громко говорил о руднике и об имении. Я обратила внимание на равнодушный и слегка презрительный взгляд, который Линкс бросил на Джессику. Она тоже это заметила, но ее реакция озадачила меня. Что промелькнуло на ее лице – страх, робость, трепет, неприязнь или даже ненависть? Тем не менее, я была уверена в одном: Линкс никому не безразличен в этом доме. Я никогда еще не видела Стирлинга таким оживленным. Он, безусловно, обожал отца. Да и сын, похоже, был единственным человеком, которого любил Линкс, за исключением, конечно, собственной персоны. Уж не хочет ли он сделать из сына нечто себе подобное – достойного наследника империи? Линкс прислушивался к его мнению, время от времени выражая свое одобрение, в котором угадывалась отцовская гордость, о существовании которой я и не подозревала. Даже не соглашаясь со Стирлингом, он продолжал относиться к нему с явным уважением. Его чувства к дочери были гораздо прохладнее – некая смесь симпатии и терпимости. Эта спокойная, умная, приятная девушка была просто полезна ему. Но это родные дети. Для остальных он оставался суровым хозяином, ну а на меня вообще не обращал внимания.

Однако когда Линкс повернулся в мою сторону, в его глазах мелькнул проблеск интереса.

– Кстати, о лошадях, Стирлинг, – сказал он, – я сперва думал дать ей Тензи, но, наверное, не стоит.

– Очень любезно с вашей стороны проявлять заботу обо мне, – ответила я.

Его синие глаза смотрели теперь прямо на меня.

– Вначале надо быть очень осторожной. Это не Роттен Роу.

– Никогда в жизни не ездила на Роттен Роу, так что не могу сказать, есть ли разница.

– Нет, Тэнзи не подойдет, – продолжал он. – Блэнделл. Она уже привыкла к новичкам. Будешь ездить на ней, пока не освоишься в здешних местах. Стирлинг, завтра можешь поехать с ней. Покажи ей наши владения. Только не думаю, чтобы удалось все объездить за один день, а, Джаггер? Тот угодливо засмеялся.

– Боюсь, сэр, даже вам это не под силу.

– И не езди одна. Здесь в кустарниках можно проплутать несколько дней. Нам совершенно ни к чему высылать поисковые отряды. У нас нет для этого времени.

– Постараюсь не приносить вам неудобств. Он опять улыбнулся.

– Я думаю, Нора достаточно самостоятельный человек, – сказала Аделаида.

– Это то, что всем здесь совершенно необходимо, – ответил он, – самостоятельность. Если она есть, то все будет в порядке. Если нет… тогда лучше уехать.

– У Норы все будет в порядке, – вставил Стирлинг, подбадривая меня улыбкой.

Разговор зашел об Англии, и я ждала, что Стирлинг скажет о том первом Уайтледиз, но он не сделал этого. Затем Линкс спросил меня о Дейнсуорт Хауз, и я без всякого стеснения включилась в разговор. У него было одно несомненное достоинство: он живо интересовался многими вещами. Это меня удивило. Я полагала, что, ощущая себя центром вселенной, он вряд ли нисходит до проблем остальных. Но то, что ему далеко не безразличны все подробности нашего бытия, мне еще только предстояло узнать.

На следующее утро я проснулась рано и, лежа в кровати, вспоминала вчерашний вечер, пока горничная, которую звали Мэри, не принесла мне горячей воды. Завтрак подавался здесь между половиной восьмого и восемью часами, и я могла спуститься к нему в любое время в течение этого получаса. Я встала и подошла к окну. Какая чудесная лужайка. Пруд с белыми лилиями, статуя. От удивления у меня перехватило дыхание. Ну совсем, как тот, другой Уайтледиз, особенно если поставить на лужайку стол и бело-голубой тент.

«Да нет, – подумала я, – это просто игра воображения». Мало ли на свете таких лужаек с прудами и водяными лилиями? Ведь говорила же Аделаида, что ее отец хочет, чтобы у него все было; как в настоящей английской усадьбе…

Я взглянула на часы. Нельзя опаздывать к завтраку. Я вспомнила, как молчаливая Джессика тихо прошмыгнула на свое место. Не исключено, что ее опоздание было намеренным и означало вызов. Вполне могла бы понять ее. Может быть, потому, что сама испытывала нечто подобное?

Я нашла дорогу к залу, но там, однако, никого не было. Очевидно, он предназначался для более торжественных случаев, каким и был ужин. Линксу нравилось восседать во главе стола, как какой-нибудь средневековый феодал. Ближе к нему – вассалы познатнее, а дальше – так, кто помельче. Ну я-то во всяком случае сидела в верхнем конце стола. Эта мысль рассмешила меня, и с улыбкой на лице я вошла в небольшую столовую, куда меня направила горничная.

Аделаида была уже там. Она приветливо улыбнулась мне и узнала, хорошо ли я спала. Оказывается, Стирлинг давно позавтракал и должен был зайти за мной, чтобы показать окрестности.

И тут я спросила ее о доме. Однажды я уже видела очень похожий, но в Англии.

– Это меня не удивляет, – сказала Аделаида. – Я же говорила, что дом был построен по проекту отца.

– Значит, он архитектор?

– Вам это покажется странным, но он художник. Просто он постоянно объяснял архитектору, чего именно хочет.

– Судя по всему, ваш отец очень одаренный человек.

– Да, необыкновенно. Он видел подобные дома в Англии и решил устроить здесь все, как на родине. Даже эти ворота привез оттуда. Они от какого-то старинного английского дома.

– Это, вероятно, было нелегко – доставить их сюда.

– Ну уж если ему что-нибудь захочется, то для него нет преград.

Вошел Стирлинг в костюме для верховой езды и в начищенных сапогах. Он чем-то напоминал своего отца, правда, не такой высокий, и, конечно, не столь внушительный. Да и в зеленых глазах его не было холодного гипнотического блеска. Я радовалась тому, что Стирлинг будет сопровождать меня. Рядом с ним я ощущала себя в безопасности и здесь, и там – на корабле.

– Ты готова? – спросил Стирлинг.

Но мне еще надо было переодеться в костюм для верховой езды. Я помню, как шокировала бедную мисс Грэм тем, что выбрала зеленый. Узкая лента на моей черной шляпе была такого же цвета.

Когда я подошла к конюшням, Стирлинг с одобрением оглядел меня.

– Очень элегантно, – заметил он. – Однако здесь самое главное – умение управляться с лошадью.

Я была счастлива увидеть в конюшне Джимми, в бриджах и куртке, совсем не похожего на то несчастное дрожащее существо, которое пряталось на корабле. Он встретил меня благодарной улыбкой.

Не понимаю, как это случилось, но утро было таким свежим, таким солнечным и прекрасным, что я почувствовала себя безрассудной.

Конюхи седлали Блэнделл, лошадь, которую он выбрал для меня.

– Она же чуть больше пони, – проворчала я. – Я думала, мне дадут лошадь. Я уже давно не ученица.

Стирлинг улыбнулся и сказал:

– Ну что ж, посмотри на Тэнзи.

Как только я увидела эту красивую чалую кобылу, то сразу решила, что буду ездить только на ней. По крайней мере, пусть знает, я не из тех, для кого его слово – закон.

– Она очень резвая, – сказал Стирлинг. – Ты уверена, что сможешь с ней справиться?

– Я умею управляться с лошадьми.

– Здесь в общем-то нет дорог. Может быть, сначала сделать пробный выезд.

– Я не собираюсь ехать на Блэнделл. Уж лучше остаться дома.

Словом, для меня оседлали Тэнзи, и мы отправились в путь. Я сразу поняла, что мне понадобится все мое искусство, чтобы держать в узде эту действительно своенравную лошадку. Но, повторяю, в тот день я была безрассудна. Впервые после смерти отца у меня поднялось настроение. Я вовсе не забыла его, нет, этого не случится никогда. Просто у меня было чувство, что он рядом и радуется тому, что я, наконец, под надлежащей защитой. Только не опекуна, а Стирлинга, скакавшего бок о бок со мной. Он, конечно, нравился мне, хотя я и не думала о нем все время, как о его отце.

– Здесь всегда светит солнце? – спросила я.

– Всегда.

– Так ты хвастаешь своей страной?

– Считай, что это национальная гордость. Ты тоже ее скоро почувствуешь.

– Думаешь, я когда-нибудь буду здесь как дома – Обязательно. Я в этом не сомневаюсь. – Но ведь твой отец так и не привык.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему же тогда он построил себе такой дом, как в Англии? Почему Аделаида должна устраивать для него английский сад? Наверное, он сильно скучает по родине. Хотя бы иногда… Стирлинг, почему ты не сказал мне, что ваш дом называется так же, как и тот, другой?

– Я подумал, что для тебя это будет приятным сюрпризом.

– Какие-то странные у тебя мысли. Но все равно я рада. Мне кажется, что никогда не забуду его. Эти люди на лужайке… Минта! Правда, хорошенькая?

– Не забудь изысканного мистера Уэйкфилда.

– Хочешь сказать, что сам не можешь забыть его.

– Да ладно, это ты без ума от него. Настоящий джентльмен – знает и как поклониться, и как ручку поцеловать.

– Он, действительно, очень обаятелен. А эта бедняжка Люси – компаньонка?

– Как жаль, что она не может выйти замуж за мистера Уэйкфилда.

– Совершенно очевидно, что ему нравится Минта.

– Наверное, завидуешь ей.

– Какая чепуха!

– Хорошо, если так. Если хочешь жить здесь, то не стоит увлекаться утонченными джентльменами.

– Хочу, несмотря на то, что тут явно не хватает джентльменов с изысканными манерами.

Мои слова понравились ему. Неужели он и впрямь неравнодушен ко мне?

– Какое чудесное утро! – воскликнула я.

– Осторожнее! – предупредил Стирлинг, когда Тэнзи попала ногой в яму и чуть не сбросила меня. Он протянул руку, чтобы схватить поводья моей лошади, но мы справились сами.

Усадьба на самом деле оказалась очень обширной.

Тут были и цветник, и огороды, и большие сады, в которых росли апельсиновые и лимонные деревья. Семья Херрик вполне могла бы жить лишь за счет своих земельных угодий.

Мы выехали из усадьбы и проскакали несколько миль по бездорожью. До самого горизонта простирались земли, составлявшие только часть владений Линкса.

– Действительно, целая империя, – заметила я. – Твой отец – король, а ты – наследный принц. Ну и как оно – быть наследником всего этого?

– Прекрасно, – ответил он.

Некоторое время мы ехали молча, затем он сказал:

– Мне показалось, ты ему понравилась. Я возликовала, однако пожала плечами, словно мне это было безразлично.

– Такое впечатление, будто он хочет, чтобы я выходила из комнаты, пятясь и кланяясь ему по три раза.

– Ему не всегда нравится, когда пытаются угодить.

– Только иногда?

– Только те, кто, по его мнению, должен это делать.

– Он немного тиран, немного разбойник, но теперь, познакомившись с ним, я могу лучше понять твое отношение к нему.

– Я знал. Я знал, что так и будет. Я очень этого хочу, Нора.

– Все зависит от того, как будет ко мне относиться он.