Текст книги "Кукла для босса"

Глава 2

Агафонов в который раз обругал себя, что первым позвонил Нине. Естественно, разговор с бывшей женой ничем хорошим закончиться не мог. Она принялась верещать противным голосом, что Агафонов никудышный отец, равнодушный человек и подлец, раз не проверил уши, не высушил насухо голову здоровенному десятилетнему обалдую.

– И вообще, – сказала как отрезала она. – Теперь никакого Нового года вместе. Еще угробишь мне ребенка.

– Ладно, – быстро согласился Агафонов, прекрасно понимая, что спорить бесполезно, да и в планы новогодних праздников Егор не вписывался. – Но ты сама все время твердишь, что нашему сыну нужно мужское влияние…

– Мы теперь можем и без тебя обойтись, – фыркнула Нина. – Мой муж…

О! Пришлось выслушивать по десятому разу хвалебные речи новому Агафоновскому сменщику.

– Он красив, умен, богат, Красной армии солдат, – перебил Михаил мать своего сына и, пока она соображала, что ответить, предложил миролюбиво: – Давай я с Егором к врачу съезжу.

– Вечно ты со своими шуточками, Агафонов, – пробурчала она и со вздохом соблаговолила: – Ладно, ты напортачил, тебе и везти.

– Хорошо, – хмуро согласился он, понимая, что не вовремя вписался в роль заботливого папаши. Поездка в поликлинику займет уйму времени, а дел и так за гланды.

«Ничего страшного, – вздохнул он, – посижу вечером на работе, зато с ребенком пообщаюсь».

– Я сейчас заеду, Нина. Пусть одевается, – велел глухо.

– А Егор к Артему пошел, – беспечно заявила Нина. – Они там в приставку режутся.

– Подожди, красивая, – рыкнул Агафонов, старательно подбирая слова, дабы не выругаться и не довести бывшую жену до слез. – Если у ребенка температура и болят уши, зачем ты его отпустила к друзьям? Артем, если я правильно помню, живет в соседнем доме. Так какого хрена, Ниночка?

– Ну пошел, подумаешь, – отмахнулась бывшая жена. – И нечего на меня орать. Ты мне никто, Миша, заруби себе на носу!

– Да-а, – насмешливо протянул Михаил. – И слава богу! Ты думаешь, я убиваюсь, что такую ягодку потерял? Ага! Аж локти кусаю… Хожу вон с обглоданными локтями… И головой об стенку бьюсь каждые пять минут, – фыркнул он. – Ты, главное, верь, Нина!

– Это ты виноват, Агафонов… – как мантру повторила она.

Он мог бы возразить, заорать, как в прежние годы, что, пока строил бизнес и изматывал себя по пятнадцать часов на работе, его жена не придумала ничего лучше, как обвинить его в изменах. Настраивала против родственников, приезжала на работу в любое время, а стоило ему вернуться домой позже положенного времени или не дай бог поехать в ресторан с клиентами, так сразу же закатывала королевский скандал. Агафонов отлично помнил себя в те годы. Молодой амбициозный пацан, перший напролом и не понимавший, что ходит по острию бритвы. Могли убить или отобрать бизнес, но как-то обошлось. Сначала на прыткого мальчика не обратили внимания, а потом и не получилось обломать ему крылья. К тому времени Агафонов уже нарастил зубы и броню, обзавелся нужными связями.

«Хрен собьешь такого летчика, – усмехнулся он, внезапно сравнив себя с летающим на дельтаплане пацаном, умудрившимся через несколько лет пересесть за штурвал космического корабля. – Вот только с Ниной пришлось расстаться, – мысленно вздохнул Михаил, вспоминая, как в одночасье решил уйти от жены. – Лучше те силы и время, что расходуются в склоках, направить в дело», – подумалось ему тогда. И как только такая идея посетила Агафонова, он без всяких сомнений покидал в спортивную сумку носильные вещи и отбыл жить в офис. Нина долго верещала. Обошла весь город, рассказывая всем, кто желал послушать, как муж, негодяй и развратник, разбил ее любящее и доброе сердце. Агафонову в тот момент, когда со всех сторон стали поступать подробности Нинкиных откровений, показалось, что ему дали под дых. Такого предательства от жены он не ожидал. Поэтому и развелся с ней, невзирая на уговоры тещи и прочих родственников.

– Зато ты нашла себе умного, красивого и богатого. Так какого хрена, душа моя, ты мне до сих пор нервы портишь? – тяжело вздохнул он. – Живи и радуйся жизни, Нинок. Бери пример с меня!

– А… – тихо пролепетала Нинка.

– Звони Егору, – требовательно пробурчал Агафонов. – Я сейчас за ним приеду.

– А талончик нужно еще взять в поликлинике, – затараторила она. – Я завтра позвоню…

– Нина, мы в частную съездим, – отрывисто перебил он. – У меня нет времени по очередям сидеть. Да и в частных врачи получше.

– У тебя никогда нет времени на сына! – вскрикнула она и внезапно согласилась: – Можешь заехать за Егором в течение часа…

Михаил не стал вникать, что послужило поводом для перемены настроения. Когда жил с Ниной, не понимал, а сейчас – тем более.

– Хорошо, – миролюбиво заметил он, стараясь сдержаться и не нахамить в ответ.

Поэтому обратно в переговорную Агафонов вошел в бодром настроении. Все раздумывая, на ком бы отыграться…

Первой ему на глаза попалась Дана, пригревшая шефа на своей широкой груди сразу после развода.

«Не-е, выплескивать плохое настроение на Данусе я не собираюсь», – мысленно пробурчал он. И тут дело не в личных отношениях. Данка умудрялась выбить скидку у самых скупых поставщиков. Никогда не брала на карман процент, считая эти деньги собственностью компании. Работала хорошо, а трахалась еще лучше. Время от времени между Агафоновым и Даной нет-нет да и случались короткие перепихоны. Так… По старой памяти, когда никому ничего не нужно, кроме теплого плеча рядом. Вот на тимбилдинге разок схлестнулись. Поздно вечером, убедившись, что Егор уснул, Агафонов прошел по коридору в соседний номер, где его уже ждала Дана.

«Глаза горят, халат распахнут, – хмыкнул он мысленно, вспоминая экспресс-соитие. – Мощный контакт, без прелюдий и нежностей, а потом разговоры и чай с плюшками».

Агафонов будто снова увидел себя в Данкином номере. Расслабленно развалившегося в кресле и вполуха слушавшего веселый рассказ Даны о новых требованиях к вакансии юриста.

– Идиоты, – рыкнул тогда и грозно уставился на сидящую напротив пассию. Дана глянула растерянно, видимо не ожидая такой реакции.

Агафонов поймал себя на мысли, что в его воспоминаниях вместо вечно накрашенной Даны ему на миг привиделась смазливая мордашка девчонки из кондитерской.

«Твою мать», – мысленно поморщился он и перевел взгляд на директора по строительству.

– Что у нас с пятном на Мироновском? – поинтересовался строго.

– Да это… – пробурчал первый зам. – Там еще не все разрешения получены…

– Игорь, зайди, – процедил Агафонов, а потом крикнул не поворачиваясь: – Все остальные тоже!

Подождав, когда печальная группа товарищей рассядется вокруг стола, будто бы перед гробом с покойником, он пристально обвел грозным взглядом своих ненаглядных топов и заявил:

– Почему у нас собеседование рядового соискателя вызвало нездоровый ажиотаж? Мне кто-нибудь может объяснить? – взревел Агафонов, мельком замечая, как развеселая Дана закатила глаза. – Вам нечем заняться, легкотрудники мои? Что у нас с новым сервером, Глеб? Когда запустишь? Ксения Олеговна, вы ездили к патентоведу? Что там с нашей заявкой?

– Я как раз бьюсь над этой задачей, – пробурчал Крынкин, уставившись честными глазами.

Такой немного придурковатый и преданный взор подчиненных всегда означал только одно – еще даже не приступал, но если вы настаиваете…

– Я во второй половине дня к ним собиралась, – пролепетала начальник юридического отдела.

Агафонов махнул рукой, понимая, что Ксюша-юбочка из плюша далеко от Крынкина не ушла.

– А ты, Юрий Петрович, – рыкнул на Неженцева. – Что с рекламой дома на Московской? Неси баннеры на утверждение.

– Их только завтра дизайнер пришлет, – ухнул будто филин начальник отдела продаж.

– Прекрасно, просто прекрасно, – процедил шеф, теряя терпение, и громко позвал секретаря: – Ольга, зайди!

Лица Агафоновских замов сразу же превратились в посмертные маски.

– Пожалуйста, – Михаил Александрович строго глянул на маленькую, похожую на олененка, женщину, мать троих детей и жену здоровенного амабала Леши, работающего в компании прорабом. – Ольга Владимировна, я вас очень прошу в понедельник с утра сформировать в Документообороте отчет по невыполненным задачам. Красным маркером выделите тех героев, у кого по одному просроченному поручению. Тем урежу премию. У кого два – лишу тринадцатой зарплаты. Три и больше – уволю на хрен, – сурово закончил Агафонов и слишком ласково улыбнулся. – Как говорили наши коллеги в Древнем Египте и Месопотамии, работайте, друзья, солнце еще высоко!

Дана подняла на любовника взгляд, полный негодования, и уже собралась что-то сказать, как на столе зазвонил сотовый.

– Па-а-п, – заныл Егор. – Я тебя жду-у. Мама меня специально домой загнала…

– Через пять минут буду, – поспешно бросил Агафонов и, схватив куртку, ринулся к выходу. – В понедельник планерка, – отрывисто заметил, обернувшись около двери. – В девять утра. Прошу не опаздывать. Будем обсуждать ваши косяки и начислять премии.

– Все твои идеи, Крынкин, – услышал он на бегу бас Неженцева.

– Я только предложил, – пошел на попятный сисадмин.

«Идиоты», – мысленно вздохнул Агафонов и внезапно понял, что с понедельника в офисе начнется шоу «Кукла для босса». Он негодующе фыркнул и решил во что бы то ни стало спутать карты новоявленным свахам.

Всю дорогу от поликлиники и обратно Егор исполнял арию сиротки из оперы «Мать-ехидна, отец-негодяй». Он ныл, что не хочет жить с матерью и ее новым мужем, а желает перебраться к отцу.

– Вот было бы классно, правда, пап? – с надеждой глянул на Агафонова Егор.

– Мама не разрешит, – мотнул головой Михаил вдруг остро ощутив, что жить вместе с сыном – это прекрасная идея. Просто отличная. – Даже заикаться не стоит.

– А чего ей? – насупился сын. – У нее вот-вот еще один сын родится. Пусть он им остается, а я только твой буду.

– Мама тебя любит, – улыбнувшись заметил Агафонов и поспешно добавил: – Я тоже. Нужно научиться, Егор, как-то сосуществовать в наших непростых условиях. Во всяком случае, пока у мамы не родится ребенок, – он постарался подавить вздох, но не получилось, – и пока мы не станем посвящать ее в наши планы.

– Так ты согласен? – радостно подпрыгнул сын. – Папа! Ура!

Егор глянул на отца заговорщицки и пробормотал чуть слышно:

– А когда можно будет? Через три месяца?

«Значит, Нинка на шестом», – хмыкнул про себя Агафонов, а вслух предложил:

– Посмотрим, сынок. Пока загадывать рано. Зато, раз у тебя с ушами все в порядке и уже начались каникулы, мы с тобой можем съездить к дедушке Саше. Погулять по лесу. Погонять на вездеходе…

– Суперидея, пап! – радостно вскрикнул сынок и, как только машина припарковалась около дома, со всех ног бросился к матери, стоявшей около подъезда.

В скромном черном пуховичке она походила на бочонок на тонких ножках.

«Пять грамм мозгов и шестьдесят килограмм стервозности», – мысленно усмехнулся Агафонов. Но вслед за сыном подошел к его матери и доложил:

– Это Егору шею сквозняком протянуло. Натри вечером мазью. А с ушами все в порядке. Их просто надрать некому.

– Ребенком не только мать должна заниматься, – ехидно бросила Нина. – У него еще и отец есть.

– Согласен, – кивнул Михаил. – Собери его вещи, мы завтра к деду Саше поедем.

Нина глянула недоверчиво на бывшего мужа.

«У этой женщины особый талант! Мигом распознает мое вранье и закатит истерику. Детектор лжи, блин!» – про себя поморщился Агафонов.

– А как же… – попыталась она найти повод, чтобы отказать. Но на ходу ничего не могла сообразить. – Ты же вроде не собирался, – пробурчала чуть слышно.

– Так думал, Егорка болен, а с ним все в порядке, – бодро соврал он и приготовился к следующему вопросу.

– На сколько дней? – осведомился личный Агафоновский дознаватель. – Мы собираемся уехать на все праздники. Егор едет с нами.

– Куда? – лениво поинтересовался Михаил, точно зная, что правды ему не скажут.

– У семьи мужа дом за городом, – сообщила довольно Нина. – Вся соберутся на праздник. Это традиция такая.

– Хорошая традиция, – кивнул Агафонов и поинтересовался от нечего делать: – А много народу?

– Не очень, – махнула ладошкой Нина. – Свекор со свекровью, их четверо детей и мы с Егоркой, – улыбнулась бывшая жена. – Если ты пообещаешь до тридцатого вернуться, – спокойно без воплей предупредила она, – то отпущу.

– Конечно, – закивал Агафонов, напоминая себе ишака из «Кавказкой пленницы». – Обязательно вернемся. Может, соберешь сегодня вещи, а я попозже вечером за Егором заеду?

– Завтра утром, – возвестила Нина, вновь почувствовав свою значимость.

– Хорошо, – рыкнул Агафонов, – в восемь утра. Нам еще полдня ехать.

– Но, – попыталась возмутиться она. – Я так рано не встаю…

– У тебя два варианта на выбор, – процедил он, теряя терпение. – Или сегодня вечером, или завтра утром. Решайтесь, мадам! – криво усмехнулся, глядя на бывшую жену и в который раз осознавая, что ничего не чувствует к ней.

– Завтра. Утром, – отрезала Нина. – Приезжай к девяти, Агафонов.

Возвращаться в офис Михаил не стал. Спонтанная поездка к отцу требовала подготовки. Поэтому, поставив машину на станцию техобслуживания, пешком вернулся домой и позвонил бате. Трубку никто не взял.

«Увидит пропущенный, перезвонит», – хмыкнул он про себя и направился в кабинет работать. И только поздно вечером осознал, что отец так и не перезвонил.

«Ерунда какая-то, – скривился он. – Приеду, проведу беседу!»

До праздничного банкета оставалось совсем немного времени. Поэтому вернувшись домой, Ева сразу кинулась накрывать на стол. Девчонки обещали приехать сразу после работы. Она весело носилась по кухне, пританцовывая и напевая себе под нос. Заказала пиццу и роллы. Выставила на стол пузатые бокалы на высоких ножках.

– We Will Rock You! – пропела знаменитый хит Квинов и даже ногой в такт притопнула. – Мы вас сделаем, и весь мир будет у наших ног, – напевала Ева, моя фрукты и выкладывая их на тарелку.

– Это только начало, – заявила она самой себе, пристальным взглядом осматривая стол. – Я смогу состояться в профессии! А иначе и быть не может. Взяли ж меня в этот «АМА-Девелопмент»! АЯ даже Глеба Старшинова обошла, – усмехнулась она и, услышав звонок домофона, пошла открывать дверь подружкам.

– Йеху! – заорали с порога Милка и Яна и полезли целоваться. – Сегодня мы пьем за твою карьеру, мать!

Уже намного позже, когда бокалы опустели, а коробки из-под пиццы сложили в кулек и выставили на балкон, Ева обвела глазами подруг и решительно встала. Вытащила из шкафчика еще бутылочку вина и провозгласила:

– Я хочу выпить за вас, девчонки! За нашу дружбу! – пьяненько всхлипнула она. – Что бы я без вас делала.

Подружки серьезно кивнули, и каждая в душе припомнила те мелкие и не очень неприятности, когда две других бросали все свои дела и мчались на помощь.

– Наша дружба, – пьяно икнула Камилла, – дороже всех денег мира. Только вы оказали поддержку, когда Вадик Рыльский обвинил меня в воровстве. Я думала, что со стыда сгорю, – протянула Милка, схватившись руками за пунцовые щеки.

Ева посмотрела на подружку, поправлявшую белесую прядку, выбившуюся из строгого пучка, и заявила воинственно:

– Да я и не собиралась молчать! До сих пор уверена, что это он у классухи бабки стырил!

– Да больше некому, – авторитетно кивнула Яна. – Если бы у нашей Анны Петровны была голова вместо репы, она бы его поймала с поличным, – зло вскинулась она и постановила непререкаемым тоном: – Ладно, девочки, проехали. А встречу Рыльского, лично плюну в его гадскую харю!

– А я… – начала было Ева и тут же опомнилась. – Мы эту суку засудим, девочки! Вот погодите, как стану я прокурором! – важно заявила она и добавила б еще что-нибудь, но звонок в дверь прервал ее на полуслове.

– Кого-то ждешь? – напряглась Яна и машинально закрутила на пальце тугой рыжий локон.

– Нет, – мотнула головой Ева. – Но ты же знаешь, у меня проходной двор. То тюлень постучит, то олень, – недовольно бросила она и пошла открывать.

– Так, – в квартиру ввалился Никита, младший из братьев, и сразу прошел на кухню. – По какому случаю поляна, девушки? – осведомился строго.

– Меня взяли на работу! – важно известила Ева. – С понедельника выхожу!

– Да ну, – усмехнулся брат. – И кем тебя взяли, Дуська? Старшим помощником младшего дворника или в ассенизационный обоз холерного барака?

– Именно туда и взяли, – фыркнула Ева, мысленно поклявшись, что не станет рассказывать подробности ни братьям, ни отцу с мачехой.

Глава 3

– А что так холодно? – недовольно поморщился брат, усаживаясь к столу. – Вы опять в квартире курили, а потом проветривали? – даже не спросил, а заявил Никита, всем своим видом показывая «знаю я вас».

– Мы не курим, – огрызнулась Ева и громко икнула. – Мы за этот… как его… здоровый образ жизни.

– Мы вообще давно бросили, – заверила Яна Никиту Макарова под возмущенные взгляды подруг.

– Холодно в доме, – поморщился он. – А вы балкон догадались открыть.

– Здоровый воздух… – начала Ева. Но брат, та еще зараза, смерил ее суровым взглядом и потянулся к батарее. – Отопление выключили, Дуська, – хмыкнул он. – Ты в ТСЖ звонила?

– А я и не знала, – промямлила она. – Ночью или завтра дадут, – фыркнула она. – Можно Гусевым позвонить, – пробурчала недовольно. – Вот вечно кто-то из вас явится и весь праздник испортит, – она негодующе посмотрела на брата, уже звонившего своему закадычному другу Витьке, жившему за стенкой в соседнем подъезде.

– Привет, Гусь, – весело возвестил Никита. – Вы про отопление знаете что-нибудь? А то у нас Дуська совсем от рук отбилась… – фыркнул братец и после короткого разговора заявил: – Поздравляю вас, Евдокия Вадимовна, отопления не будет всю неделю. Где-то прорыв на трассе.

– И что же теперь делать? – охнула Ева. – Нужно из кладовки обогреватель достать.

– Нет, – мотнул головой брат. – Если ты сейчас заболеешь, всем праздники испортишь. Поэтому собирайся, систер. Развезем твоих подружек, и домой…

– Я не хочу… – попыталась отказаться Ева. – Ничего я не заболею…

– Я сказал, – рыкнул Никита. – Время пошло. Не успеешь собраться, Дуська, пеняй на себя. Поедешь без косметички… – Брат, скосив глаза на часы, смерил ее суровым взглядом.

– Придурок, – просипела Ева и побежала собирать сумку. Только самое необходимое. Она предпочитала не спорить с этим братом. Бесполезно. Другое дело Илья. Старший и самый добрый на свете брат. Самый любимый! Ева немного ревновала его к жене. Но мягкая Тонечка сразу завоевала ее сердце. К тому же Илья пылинки сдувал с супруги и в нетерпении ждал появления первенца.

«А я стану теткой», – пропела Ева и снова вспомнила про Никиту. С этим братом она никогда не ладила. Может, сказывалась маленькая разница в возрасте – всего два года, а может, и спокойный рассудительный характер Никитоса. Но как бы то ни было, Никита постоянно выдавал ее родителям или самолично пресекал казавшиеся ему глупыми шалости.

Вот и сейчас. Ева прислушалась к доносившемуся из кухни басу.

– Да, папа, – радостно рапортовал Никитос. – Я Евдокию к нам привезу. Тут отопления нет, а наша дуреха еще куда-то на работу устроилась, – пренебрежительно бросил он, как будто эти два события были взаимосвязаны.

Брат замолчал, и затянувшаяся пауза показалась Еве вечной.

«Отец, – скрепя сердце подумала она. – Сейчас приеду к нему в Филипповку, и начнется допрос с пристрастием!»

Она раздраженно покидала в сумку халат, пижаму, еще какие-то вещи. Проверила содержимое косметички и, нацепив на лицо улыбку, вышла на кухню.

– Я готова, – бросила небрежно.

А дорогой почувствовала, как раскалывается голова. От усталости, от нервов, а может, и от температуры. Первой, по пути, Никита решил завезти Камиллу. Благо Милка жила неподалеку. Всего три остановки на автобусе. Но вместо внушительных домов, построенных сразу после войны, здесь располагались маленькие двухэтажные домики, большей частью мостившиеся вокруг бывшего радиаторного завода. Как и любое другое предприятие, в лихие девяностые завод закрыли, и вот только недавно его выкупил какой-то олигарх, восстановивший цеха и наладивший производство дверей. Деревянных, металлопластиковых, стеклянных. Гиблое место оживилось вроде бы. Но дурная слава, окутавшая заводской район в прошедшие десять лет, так никуда не делась.

– Как ты тут живешь, – рыкнул, глянув в зеркало заднего вида Никита. – Я бы помер со страху…

– А куда податься? – пробухтела в ответ Камилла. – Тут мама. Я ее не брошу.

– Ну да, – кивнул Евин брат, он же бесчувственный чурбан, как будто что-то понимая, и тут же громко выругался. Прямо около Милкиного дома, загораживая проезд, стоял огромный мерседес, издалека напоминающий крокодила.

– Твою мать, – прорычал Никита, поспешно выкручивая руль в сторону и заезжая одним боком на тротуар. – Откуда здесь такая тачка взялась? – сокрушенно охнул он. – Чуть не въехал, блин!

И наблюдая, как Милка нехотя покидает заднее сиденье Крузака, повернулся к сестре.

– Что-то ты притихла, Дуська, – хмыкнул он и по-хозяйски приложился здоровенной лапищей ко лбу сестрицы. – Поздравляю, ты вся горишь! – буркнул он, выруливая на проспект, и внимательно глянул в зеркало заднего вида. Встретился взглядом с Яной и подмигнул ей незаметно.

– Сейчас тебя, красавица, – заявил он сестре, – доставлю в Филипповку, а потом отвезу Янку на Первомайскую. – Идет?

– Делай как удобно, – охнула Яна, подмигнув Евиному брату. Тот радостно хмыкнул и покосился на сестру. Заметила или нет? Но Ева, закрыв глаза, попыталась справиться с чугунными шарами, катающимися от затылка к вискам и обратно.

Никто в машине не удосужился посмотреть в сторону Камиллы. Не увидел, как навстречу ей шагнул высокий мужчина в черном кашемировом пальто и, улыбнувшись, довольно бросил:

– Наконец-то я дождался тебя, маленькая.

Милка замешкалась, не зная, как ей поступить. И пока она раздумывала, принц на черном мерседесе достал с заднего сиденья большой букет роз.

– Я соскучился, Милочка, – прошептал он, подходя ближе.

«Я пропала, – внутренне охнула Милка. А внутренний голос кричал: – Беги! Беги!»

Она оглянулась, надеясь на помощь друзей, но Никита Макаров уже выезжал со двора, поморгав на прощанье Милке задними красными фарами.

Еще задолго до выезда на трассу Ева почувствовала, как ее клонит в сон. Тревожный и горячечный, какой бывает только при высокой температуре. Она снова оказалась на собеседовании в строительном холдинге. Люди, сидевшие по другую сторону стола, насмехались над ней. Кривлялись как клоуны и голосом Глеба Старшинова объясняли простую истину. Таким дурам, как Евдокия Макарова, не место в солидной организации. Толстая тетка из отдела кадров попыталась схватить ее за шиворот и выставить вон, а другая, с длинными белыми волосами, хохотала как ненормальная. Все время тыкала в Еву пальцем и причитала:

– Это она, она! Что же мне с этой дурехой делать?

А потом, как по мановению волшебной палочки, будто из ниоткуда появился мужик из кондитерской. Он нежно коснулся губами лба и крякнул папиным голосом:

– Допрыгалась, Дуська!

Ева уткнулась носом ему в грудь и промычала что-то про пирожки. Вдохнула родной запах – смесь парфюма, табака и цитрусовых.

– Папа, я заболела, – как маленькая, прошептала Ева, впервые в жизни усевшись на кровать в своей собственной спальне. Она не любила эту комнату. И считала себя гостьей в доме, где отец с Алиной обосновались несколько лет назад и где у каждого ребенка Вадима Макарова имелась собственная спальня. У всех, кроме Евы. Только она одна принципиально останавливалась в комнате для гостей, жила в старой квартире и до сих пор тосковала по матери.

– Вижу, – пробурчал отец и повернулся к Алине, помогавшей Еве снять куртку и размотать шарф. – Тебе выхаживать, – велел жене.

– Знаю, – кивнула она. – Но если Ева откажется от моей помощи, позвонишь тете Кате, – отрывисто бросила она, имея в виду первую тещу Макарова.

– Пока я позвоню, пока Никита вернется обратно и съездит за Екатериной Петровной, – пробурчал он недовольно, – уже следующий день наступит. А Дуське сейчас помочь надо. Я прошу тебя, Алина, будь понастойчивей. – заметил он. – А ты, Евдокия, слушай мою жену. Она тебе зла не желает.

«Не люблю я ее», – мысленно охнула Ева, но вслух ничего говорить не стала. Ни про Алину, ни про спальню. Сил уже ни на что не хватило.

– Хорошо хоть Никита заехал к ней на квартиру… – пророкотал отец.

– Мальчишки опекают ее и совсем не интересуются Настей, – прошелестела жена одними губами. – Естественно, я постараюсь сбить Дусе температуру, а если не получится, вызовем скорую.

– Я позвоню Никите, – пробурчал Макаров, мельком оглядывая жену. Спортивная, подтянутая, с короткой стрижкой, Алина казалась ему девочкой-подростком. Он до сих пор с трудом верил, что эта девчонка смогла ответить ему взаимностью. Жизнь с Нелькой летела под откос, и ему уже казалось, что придется терпеть друг друга до самой смерти.

«Ан нет, – хмыкнул про себя Макаров. – И на твоей улице, Ильич, перевернулся грузовик с пряниками».

Вадим вышел в коридор, зачесал назад и без того короткие густые волосы, изрядно побитые сединой, и уставился в зеркало.

– Не дай боже, случиться беда с Дуськой, – признался он сам себе и снова позвонил младшему сыну. Трубку долго никто не брал. И Макаров поморщился.

«Куда он Янку повез на ночь глядя? – подумал рассеянно. – Оставалась бы уже у нас.

Стараясь ступать тихо, он прошелся по дому. Но все равно каждый шаг отдавался тяжелым звуком. Большой здоровый мужчина обходил свои владения, и дом отвечал хозяину мягким скрипом половиц и тихим уханьем дверей.

Вадим заглянул в комнату младшей дочери. Анастасия, распустив длинные светлые волосы, доставшиеся от матери, валялась на диване и в такт музыке, льющейся из наушников, подергивала ногой. Тонкая худая двенадцатилетка.

Вадим вздохнул, представляя, как через пару лет уже к самой младшей дочери начнут клеиться кавалеры. Успеть бы за это время пристроить Дуську в надежные руки.

«Ишь, – хмыкнул Макаров. – Работу она себе нашла. Интересно, у кого? Нужно разузнать у Евдокии да навести справки. Потолковать с людьми».

Он не заметил сам, как вернулся к Дуськиной спальне, осторожно постучал и, дождавшись Алинкиного «заходи», толкнул дверь.

Евдокия, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, лежала на высоких подушках и морщась пила какое-то снадобье.

– Как пациент? – скупо улыбнулся отец, оглядывая добродушным взглядом и жену, и дочь.

– Послушно выполняет все требования, – отрапортовала Алина, сидевшая рядом с Дуськой на кровати и заботливо поддерживающая блюдечко.

– Мне болеть нельзя, – прошептала Ева, тяжело вздохнув. – Я же на работу устроилась!

– Расскажешь? – лениво поинтересовался отец, стараясь ничем не выдать своего беспокойства.

– Макаров, – строго предупредила жена. – Дай человеку в себя прийти. Да и что рассказывать, если только приняли. Нужно осмотреться по сторонам, понять, куда попала. А это время. Тебя с испытательным сроком взяли? – осведомилась она у Евы.

– Ага, – кивнула та. – Месяц – испытательный срок, зарплата – пятьдесят тысяч.

– Хорошо устроилась, я погляжу, – фыркнул отец. – У меня ты как молодой специалист тридцатку бы в лучшем случае получала.

– Вот поэтому я и нашла себе другую работу, – вяло парировала дочка.

– Посмотрим, – пробурчал отец, и, когда он вместе с мачехой вышел из комнаты, Ева задумалась. Решение ничего не рассказывать про новую работу, принятое из чистого упрямства, оказалось верным. Отец не зря насторожился. Сейчас начнет хлопотать. Узнает, кто хозяин компании, найдет с ним общих знакомых… Попросит присмотреть…

«Нет, нет и нет! – заявила себе Ева. – Никому ничего не скажу. Мне нужно самой строить карьеру. Стать первоклассным специалистом и найти нормального мужа. Явно не из числа папиных знакомых. Красивого надежного мужчину. Может, даже такого, как мужик из кондитерской», – мечтательно хмыкнула она и, поджав к груди ноги, пробормотала чуть слышно:

– На новом месте приснись жених невесте.

Она чинно смежила веки, готовясь тотчас увидеть суженого. Но стоило только прикрыть глаза, как в дверь тихонечко поскреблись.

– Дуся-я, – позвал тоненький голосок сестрицы. – Можно к тебе?

– Я заболела, Настюш, – прошептала Ева. – У меня температура. Лучше потом поболтаем…

– Я ненадолго, – заверила сестра, проскальзывая в комнату Евы. – Мне нужно посоветоваться с тобой.

– О чем? – Ева приподнялась на локте и настороженно глянула на тоненькую фигурку в старой вытянутой пижаме.

– О мальчиках, Дусь, – решительно заявила сестра. – Вот как ты от папы и братьев шифровалась?

– Что? – озадаченно переспросила Евдокия и ошарашенно глянула на Настю, деловито усевшуюся у нее в ногах.

– У меня новый мальчик, – важно заметила Настя и тут же предупредила: – Смотри, кроме тебя никто не знает… Он старше на два года. Любит меня…

– А ты? – охнула Ева, яростно соображая, что делать с полученной информацией.

– Мне он тоже нравится, – захихикала Настя. – Только я ему еще в любви не призналась. Папа меня убьет, если узнает…

– А мальчик этот, – Собралась было Ева разузнать, из какой он семьи, как зовут, но сестра поняла ее иначе.

– Он уже признался, – прошептала она, вздохнув мечтательно. – На колени становился и подарил мне кольцо. Я тебе завтра покажу. У нас все серьезно, Дусенька, – обронила она и снова затормошила сестру. – Ну скажи, Дуська, я же тебе все рассказала!

– Меня Янка с Милкой прикрывали, – пробормотала она. – Но все равно Никита как-то вычислил и подрался с моим кавалером.

– Правда? – восхищенно охнула Настя. – Во-о круть какая!

– Нет, – мотнула головой Ева. – Из-за дурацкого контроля Никиты меня потом мальчишки обходили стороной. А у тебя ситуация другая…

– Зато мама лезет везде. Телефон проверяет и сумку.

– Наговариваешь, – улыбнулась Ева. – Моя так не делала…

– А моя как ищейка, – поморщилась Настя и, чмокнув старшую сестру в щеку, убежала к себе.

Ева, отвернувшись к стене, долго лежала без сна. Думала, как бы сложилась ее жизнь, будь мама жива. Но сколько ни думала, выходило, что ее жизнь сильно бы не изменилась. Так же она поступила бы на юридический факультет, так же и жила бы в квартире на Ломоносовской. Вот только этого бы дома не существовало.

«Или бы папа ушел к Алине, а мы бы с мамой жили вместе, – вздохнула она про себя и, внезапно ощутив тревогу, подумала о новоявленном кавалере сестры. – Что за мальчик? Откуда его знает Настя? Сказать ли по секрету Алине или самой присматривать? – Ева остановила взгляд на замысловатом рисунке обоев, увидела, как из цветочных узоров проступают причудливые фигуры, и мысленно усмехнулась. – Твою мать, – фыркнула Ева. – Личная жизнь есть у всех. Даже у твоей двенадцатилетней сестры. Одна ты, тетеря, без мужика!»