Текст книги "Догнать и жениться!"

– Не пойман – не вор, Аленка, – пробормотала Катя. – Да и тут нет стандартного рецепта.

– А ты что делала?

– Когда Феликс ушел к Нине, ревела белугой. Когда выгнала Реваза, открыла бутылку шампанского и сама на радостях выдула.

– А мне как быть? – снова заныла Ленка.

– Пока молчи, но смотри внимательно, – прошипела Катя и добавила устало: – Пойдем поработаем хоть чуть-чуть.

Но в кабинете уже надрывался сотовый. И Катя с мстительной радостью насчитала двадцать пропущенных Митькиных вызовов.

– Так тебе и надо, синька лохматая, – фыркнула она, но на последовавший тут же звонок ответила.

– Что, Плотвичкин, соскучился? – бросила глухо.

– Катенька, – пролепетал Митька. – Я тут, около офиса. Выйди на минуточку.

«Чтоб ты скис», – мысленно ругнулась Катерина, а вслух пробормотала:

– Да, сейчас.

Митя Плотвичикин в белой рубашке, но с опухшим носом встречал ее прямо у крыльца.

– Катюша, – виновато просипел он, протягивая букет чайных роз, особенно любимых Наумовой.

– Ты бы в травму съездил, Витя, – поморщилась она. – Не дай бог перелом.

– Кать, не сердись на меня, – не обратил внимания на ее слова Плотвичкин. – Вот цветочки тебе и конфетки.

Она ошалело приняла букет и большую коробку любимых рафаэлок, посмотрела на одноклассника с укоризной и, сославшись на срочные дела, вернулась в офис.

– Цветы поставь в воду, – велела она Ларисе, секретарше Бурова. – Мне в кабинет не заноси. И конфеты забери. Я на диете.

– Спасибо, Катерина Альбертовна, – радостно воскликнула секретарша и добавила льстиво: – Вы и без диеты у нас красавица.

– Знаю, – отмахнулась Катя и попросила душевно: – Ни с кем не соединяй, Лара. Меня сегодня ни для кого нет.

Она захлопнула за собой дверь и засела за расчеты. Даже в показательной порке Литвинова не пожелала принимать участия.

А когда в половине девятого притащилась домой, то около своего подъезда обнаружила Виталю. В белой рубашке и неимоверно дорогих серых брюках, он стоял, облокотившись на капот черной Тойоты Прадо.

– Ты ограбил банк? – весело усмехнулась она.

А он улыбнулся хитро и напомнил с укоризной:

– Ты обещала выпить со мной кофе.

– Заработалась, – развела она руками и добавила заговорщицки: – А знаешь, я и от бокальчика красного не откажусь.

– Тогда поехали, – довольно хмыкнул он.

Глава 3

Несмотря на поздний час, ресторан на другом берегу реки сверкал огнями. Гремела музыка, между столиками и шатрами сновали официанты. А около пристани встал на вечный прикол трехмачтовый парусник. Катя вспомнила, как вместе с Ревазом каталасьпо реке на этой посудине. От воды дул прохладный ветерок, стол ломился от деликатесов, а скрипач и флейтистка выводили бравурный мотивчик.

«Красиво ухаживал черт, – мысленно улыбнулась Катя. – Хоть есть что вспомнить и внукам рассказать».

Виталя припарковал автомобиль на единственно свободном месте, откуда за минуту до их приезда служащий убрал оранжевый конус.

– Где хочешь расположиться? – предупредительно поинтересовался кавалер и добавил поспешно: – Можно в шатре или в кают-компании.

«Плавали, знаем», – мысленно хмыкнула Катерина и наивно пробормотала:

– Сейчас, наверное, аншлаг. Придется довольствоваться первым попавшимся столиком. Ну да мы ненадолго.

– К сожалению, да, – пробасил метрдотель. – Очень много гостей. – Он внимательно посмотрел на Виталю, словно что-то давая понять. Катя заметила этот взгляд и легкую гримасу своего кавалера.

– Вот шатер только освободился, – кивнул метрдотель на небольшой столик, расположенный под синим расшитым куполом и окруженный такими же мягкими диванами. – Пойдет? Правда, недалеко от входа, – добавил с напускным сожалением.

– Отличный вариант, – согласился Виталя. – Нас устраивает.

– Что будете пить? – осведомился подбежавший официант. – У нас чудесная карта вин, – хвастливо заметил он.

– Ты хотела бокальчик красного, – напомнил кавалер и распорядился: – Что там из французского у вас завалялось?

– Я бы посоветовал, – начал официант и ввернул какое-то мудреное название. И когда гости согласились, опрометью бросился за бутылкой.

– Красивое место, – оглянулся по сторонам Виталя. – Ты бывала здесь раньше?

– Пару раз, – улыбнулась Катя, не желая что-либо сообщать о себе. Она вгляделась в лицо мимолетного кавалера. Красив и подтянут. Суровый взгляд плохо вязался с морщинками под глазами, а впалые щеки и высокие скулы говорили о непростом характере собеседника.

«Наверное, возит какого-то олигарха, а в свободное время подрабатывает извозом, – подумалось ей, но Катерина одернула себя: – Не любишь снобов, вот и не уподобляйся!»

Виталя, глядя на реку, принялся рассказывать о рыбалке, и слово за слово пришлось вернуться к вчерашней истории.

– Мужики тебя долго искали, – хмыкнул он.

– Придурки, – поморщилась Катя и хотела еще что-то добавить, как с бутылкой вина и сырной тарелкой примчался официант. Налил по полбокала и, отойдя, замер в сторонке.

Катя пригубила вино из большого пузатого бокала и глянула на темную воду, пестревшую бликами. Перевела взгляд на огромное блюдо с нарезанным кубиками сыром разных сортов, на рассыпанные сверху почти черные ягоды винограда. Заметила, как из дальних шатров засобиралась подвыпившая публика.

– Скоро салют, каждый час бьют, – пояснил Виталя, – вот народ и сбегает.

– Правильно делает, – хмыкнула Катя и уперлась взглядом в знакомую фигуру. Чуть сгорбленные плечи, орлиный взор.

«Милого узнаю по походке», – раздраженно подумала Катерина и сразу полезла за сотовым, намереваясь позвонить дочке. Но телефон в руке сам зашелся трелью.

– Алиса у моих родителей, – без предисловий начал бывший муж. – Допивай свое вино и выходи. Я тебя на стоянке жду.

– А что такое? – пробормотала Катерина, еле сдерживаясь, чтобы не нахамить Сарычеву.

– Парень с тобой, – пробурчал Феликс. – Марат Алтаев. Я его по давнему делу знаю. Не связывайся, пожалуйста. Очень плохой человек.

Кате захотелось заорать на бывшего мужа, что у него все люди плохие, только он один самый лучший. Но она сдержалась, понимая, что когда человек не истерит, а говорит строго и по делу, то, наверное, обеспокоен.

– Хорошо, – пролепетала она. Муж, наверное, прав и не стоит с ним спорить. А новый приятель даже не удосужился представиться собственным именем.

«Виталя, блин!» – рыкнула она про себя и потянулась к сыру с белой плесенью.

– Как это можно есть? – то ли поинтересовался, то ли просто заметил «Виталя». – Плесень, она и в Африке плесень.

– А я люблю, – хмыкнула Катерина, укладывая кубик с голубыми прожилками в рот.

– Говорят, с виноградом вкуснее, – хищно улыбнулся «Виталя» и, обмакнув виноградину в стоявшую посреди блюда пиалку с медом, отправил ягоду вслед за сыром.

Катя чуть не задохнулась от приторного вкуса во рту и наглости нового знакомого.

– А ты красивая, – прошептал он, огладив ее по руке. – Я с первого взгляда влюбился.

– Хорошее средство от любви с первого взгляда – посмотреть второй раз, – светски улыбнулась Катерина и, съев ломтик моцареллы, осведомилась: – Здесь варят вкусный кофе? – просто и незатейливо дала понять, что задерживаться не намерена.

– Очень, – пробормотал «Виталя» и провел ладонью по предплечью. – Говорят, тут работает какой-то уникальный бариста. Люди со всего города едут. Десерт закажем?

– Нет, – мотнула головой Катерина.

– Ну и правильно, – улыбнулся он. – Ты сама как десерт. Такая мягкая, податливая, – снова зашептал он. – Хочу поцеловать тебя, не возражаешь?

«Интересно, куда ты дойдешь со своими желаниями? – фыркнула про себя Катя и тут же решила, что ничего ужасного в одном поцелуе нет. – К тебе, мой хороший, уже летит птица обломинго. А меня на парковке ждет Сарычев. Но в одном-то поцелуе особого греха нет. Хоть узнаю, как целуются красивые мужики», – фыркнула она про себя, а вслух осведомилась негромко:

– А ты хорошо целуешься?

– Еще никто не жаловался, – хохотнул «Виталя» и, нависнув над ней, накрыл ее губы своими.

От поднявшегося жара Катя чуть не потеряла способность внятно мыслить.

«Твою мать», – мысленно выдохнула она, совершенно твердо осознавая, что так сладко ее не целовали никогда.

Язык, вторгшийся к ней в рот, выводил замысловатые движения, покоряя нежно и уверенно. Она почувствовала дрожь во всем теле, поняла, что инстинктивно раздвигаются ноги.

«Еще минута-другая, – саму себя предупредила Катя, – и я сдамся, как Ла-Рошель мушкетерам».

Она, мягко высвободившись из сильных мужских рук, отодвинулась чуть в сторону. Залпом осушила оставшееся в бокале вино. Увидела легкое недоумение на лице кавалера и не заметила, как из ниоткуда материализовался официант и, наклонив бутылку опытным движением, снова наполнил бокалы. Но в последний момент рука его дрогнула. Бутылка качнулась в сторону. Забрызгала скатерть и платье Катерине.

«Твою ж мать», – досадливо поморщилась она и испытывающим взглядом воззрилась на мальчишку в белом сюртуке.

– Ой простите, – принялся извиняться тот. Он даже побледнел от испуга. – Я не хотел…

– Да ничего страшного, – отмахнулась Катерина. – Это платье несчастливое. Его сегодня утром уже облили кофе.

Виталя потребовал вызвать старшего по смене и оплатить ущерб.

– Это лишнее, – натянуто улыбнулась официанту Катя. – Лучше покажите, где я могу застирать подол. Если сразу не принять меры, останутся пятна.

– В главном корпусе направо, – пояснил тот. И Катя, взяв телефон, понеслась по аллейке.

– Хорошая девушка, – скромно заметил официант. – Даже ругаться не стала.

– Не умничай, – скривился Марат и неспешно направился вслед за Катей.

– Помощь не нужна? – заглянул он в незапертую дверь и остановился в проеме, любуясь оголенными ногами и задранным подолом, который Катерина пыталась отстирать в холодной воде.

Захлопнув дверь, он шагнул к ней. Встал сзади и притянул к себе покрепче. Проложил тонкую дорожку из поцелуев сначала по шее, потом спустился к ключице. Катерина тяжело вздохнула, и он принял этот вздох за знак согласия.

– Девочка моя, – зашептал с жаром. – Тут на втором этаже гостиница. Давай пошпилимся!

И сразу же ощутил, как в печень врезается острый локоток.

– А шпилька не сломается, мальчик? – презрительно хмыкнула Катя и, оттолкнув его, быстро вышла.

Она опрометью пронеслась к знакомому шатру, схватила сумку, кинула туда телефон и, сохраняя собственное достоинство, гордо направилась к выходу. Дорогой она молилась только о том, чтобы дурачок Виталя не остановил ее. Но тот застрял в сортире, видимо не ожидая от новой знакомой такой прыти. Катя спокойно прошла через парковку и уселась в черный БМВ.

– Быстро управилась, – хмыкнул бывший муж и недовольно покосился на мокрый подол. – В реку свалилась?

– Думала переплыть, а потом вспомнила, что ты ждешь. Пришлось на берег выйти, – поддержала разговор Катя, через темное тонированное стекло наблюдая, как из ресторана выбегает «Виталя».

– Ты хоть справки наводи, прежде чем по кабакам шастать, – поморщился Феликс, отъезжая. – Алтаев крепко связан с криминалом. Еще та скотина.

– Я не знала, – пробормотала Катя и почувствовала, что задыхается. – Открой окно, пожалуйста, – прошептала она, поднося руку к горлу.

Феликс натужно вздохнул и, понимая, чем дело кончится, притормозил около тротуара. Щелкнул замком, отворяя дверцы машины. Катя, выскользнув из салона, добежала до небольшого белого заборчика, крашенного лет десять назад. Облокотилась на него в изнеможении, а потом ее вырвало.

Феликс раздраженно поморщился, неторопливо достав воду и пакет с влажными салфетками, выбрался из машины и побрел к жене. Она повернула голову в его сторону, затем требовательно выставила руку вперед. Сарычев протянул бутылку с водой, с тревогой наблюдая, как жена, прополоскав рот, делает пару глотков.

– Прости, – пробурчал он, когда Катерина отлипла от долбаного забора и подошла к нему. – Никогда не думал, что ты так станешь реагировать на меня.

– Уже давно все прошло, – поморщилась Катерина. – Сегодня что-то накатило. От усталости или недосыпа. А может, вина прокисшего выпила.

Он кивнул, слабо улыбнувшись. Сделал вид, что поверил. Но каждый из них знал, что это не так. Ложь во спасение. Ради Алиски и дальнейшего сносного сосуществования невдалеке друг от друга.

– Тебе холодно? – предупредительно осведомился он. – Давай дам пиджак?

Она зыркнула на него, и в ее взгляде он заметил неприкрытый ужас.

«Ее тошнит и рвет только от твоего запаха, а ты еще свой пиджак предлагаешь», – укорил сам себя Сарычев и поспешил объяснить:

– Я костюм этим вечером из химчистки забрал. Надень пиджак, если холодно.

Катя сумрачно глянула на бывшего мужа. Темно-серые брюки, белая рубашка.

– А не побрезгуешь, что провоняется? – устало усмехнулась она.

– Нет, – отрезал он и кинулся доставать с заднего сидения завернутый в целлофан костюм. Накинул пиджак жене на плечи. И только тут заметил, что невдалеке, выключив фары, стоит Крузак Алтаева.

– Садись в машину, – попросил он Катю и, дождавшись, пока она усядется на кожаное кресло, щелкнул сигнализацией. А потом направился прямиком по шоссе навстречу выскочившему из джипа Марату.

– Не смей даже рядом с моей женой отираться, – рявкнул решительно.

– Врать некрасиво, – хмыкнул Алтаев. – А борцам за правду особенно. Катя тебе не жена, товарищ Феликс. Можешь меня хоть испепелить взглядом, но, если она согласится, я встречусь с ней снова. А свое мнение засунь куда подальше. Понял?

– Близко к ней не подходи, я сказал, – рявкнул Сарычев и уже повернул обратно к своей машине, как Алтаев поинтересовался тревожно: – Ее рвало? Почему?

– По кочану, – скривился Сарычев и резвым козликом поскакал к своей БМВ.

– Исчерпывающий ответ, – пробурчал себе под нос Марат и решил на время стать сопровождающим Катерины Наумовой.

Феликс уселся за руль и, чтобы не разбудить жену, аккуратно завел двигатель и, плавно притопив педаль газа, выехал на шоссе. Катерина спала или делала вид, что спит. «Подумаешь, – мысленно хмыкнул Сарычев и внезапно вспомнил, как на старом ниссане возил беременную жену. Плавно, осторожно, дабы не потревожить маленький комок, превратившийся со временем в веселую и смешливую девчонку. – Алиса, – с нежностью подумалось ему. – Солнышко дорогое. Можно было б еще парочку таких же детишек настрогать, если бы… Только какой бес меня понес во все тяжкие?» – поморщился Феликс и, переехав через мост, свернул на объездную дорогу.

– Я живу в центре, – просипела со своего места Катерина, кутаясь в его пиджак.

– Помню, – усмехнулся он и добавил спокойно: – Я подумал, что Алиска обрадуется, если ты сегодня приедешь.

Катя кивнула, понимая, что бывший муж прав, а потом поинтересовалась настороженно:

– А твои родители?

– Будут просто счастливы, – заявил он без тени сарказма. – Они любят тебя.

– Я знаю, – выдохнула Катя.

Дом старших Сарычевых встретил Катерину запахом жареного мяса и прыгающей от радости дочерью.

– Мама, мама, – все повторяла Алиса, а потом расстроилась: – А мы с дедушкой «Время первых» вместе смотреть собирались…

– Ну вот, – огорчилась Катя, даже не зная, что предпринять.

– Оставайся у нас, – предложила свекровь. – Сейчас баньку натопим. Ты пока попаришься, а наши фильм посмотрят. Потом чайку попьем, и на боковую.

– Хорошо, – кивнула свекрови Катерина. – Я с Алисой лягу, а утром такси вызовем.

– Я отвезу, – предупредительно заметил Феликс и добавил поспешно: – Тоже фильм хочу посмотреть. Ни разу целиком не видел.

Устроившись в жарко натопленной парилке, Катя разомлела. Мысли сами потекли в безопасном направлении.

«Интересно, действительно ли Буров гуляет от Ленки? Или это ее галлюцинации? – лениво осведомилась она, глядя на потолок, вымощенный липовой доской. Но потолок хранил молчание. – Уж кто-кто, а Буров! – мысленно возмутилась Катерина и невзначай вспомнила, что у первой жены Ленка увела Сергея Петровича после многолетнего романа. Так что…Все возможно, – недовольно хмыкнула она и внезапно представила со стороны, будто в компьютерной игре, как парочки соединяются, а потом сходятся с другими партнерами. Этот процесс продолжается снова и снова. Вырастают дети, воспитанные на примере родителей, и повторяют их судьбу. – Какое-то броуновское движение», – подумалось ей. Катерина прикрыла глаза и сама не заметила, как задремала. Она не слышала, как осторожно отворилась дверь в предбанник, как кто-то аккуратно прошелся по комнате отдыха, а затем распахнул дверь в парилку.

– Катя, – прошептал Феликс, устраиваясь рядом. И чуть не свалился со скамьи от бодрого пинка проснувшейся жены.

– Ты что, – возмущенно прошипела она, – сдурел, Сарычев?

– Я подумал, Катюнь, – буркнул он, наваливаясь сверху, – клин нужно вышибать клином. Ну знаешь, как в прививке содержится малая доля вируса.

– Хорошее погоняло для прокурора, – хмыкнула Катя. – Вирус!

– Да погоди, – рассмеялся он и по-хозяйски провел рукой по груди, а потом передвинул ладонь ниже. Обвел требовательным движением пупок и сместил пальцы вниз, ощущая абсолютно гладкую поверхность.

– Чувствую себя педофилом, – усмехнулся он, проникая внутрь.

Катерина негодующе завертелась в его руках, а потом вывернулась из объятий.

– Феликс, прости, – попробовала остановить его.

– Нет, милая, нет, – рыкнул он и добавил угрожающе, слегка стукнув по попе: – Перестань рыпаться, сука!

– Но я не хочу тебя, – пробормотала она, понимая, что не в силах сдержать его натиск.

– А мне плевать, – просипел он. – Ты моя, и никому больше не дозволено до тебя дотрагиваться.

– Феликс, – попыталась образумить мужа Катерина. – Пожалуйста…

Но он уже подмял ее под себя и, невзирая на ее протесты, вторгся внутрь. Зарычал победно:

– Катя, сопротивление бесполезно!

Как будто она этого не понимала. Пришлось расслабиться и даже пару раз подмахнуть. Лет пять назад она бы с радостью отдала почку, лишь бы Сарычев только взглянул на нее, а потом появился Реваз. Хотя ему бы больше подошло имя Реванш. Богатый, щедрый и красивый жених вымел из Катькиной дурной головы все мысли о Феликсе, заставил по-новому посмотреть на себя, возвеличил до королевы, а потом тоже бросил, словно одноразовую посуду. Дождавшись, когда бывший муж перестанет терзать ее тело, Катерина молча прошла в ванную и встала под душ.

– Ну как прививочка? – хохотнул Феликс, заходя следом.

– Стало только хуже. Теперь я понимаю, почему люди отказываются от вакцинации, – отрезала Катя и пригрозила бывшему: – Не подходи.

– Дура, – выругался Сарычев и со всей силы грохнул дверью.

– Ты еще рогами постучи, – хмыкнула себе под нос Катерина.

Глава 4

Закрывшись в душевой, Катерина в изнеможении опустилась на пол и разревелась.

– Открой, слышишь! – из-за двери потребовал Феликс. – Иначе дверь вышибу.

– Твоему папе не понравится! – крикнула Катя. – Ему потом чинить.

– Катя, – предупредил муж. – Давай поговорим по-хорошему. Приставать не буду, обещаю!

– Ладно, – поколебавшись с минуту, она распахнула дверь, окинула бывшего супруга уничижительным взглядом. – Выйди, я оденусь, и поговорим.

– Хорошо-хорошо, – миролюбиво заметил Феликс и, приподняв руки в знак поражения, бросил негромко: – Сдаюсь-сдаюсь.

Но стоило ей торопливо натянуть нижнее белье, как Сарычев тут же оказался рядом, игриво шлепнул по заднице, попытался облапить. Катя отскочила в сторону, не желая терпеть его прикосновения.

– Хватит выделываться, милая, – негромко обронил Феликс. – Давай попробуем еще раз. Алиса очень переживает.

– Когда ты вздумал стать мачо и трахать все подряд, она тоже переживала. Ты думаешь, меньше, чем сейчас?

– Уже пора забыть мой фортель. Так сказать, прошел срок исковой давности, – хохотнул он, веселясь от одному ему смешной шутки.

– По некоторым преступлениям исковой давности не существует, – напомнила Катя.

– Так это за убийство, – отмахнулся Феликс.

– А ты и есть убийца, – грозно заметила она. – Убийца любви!

– У-у-у, какие мы высокопарные, – хмыкнул бывший муж и шагнул к ней, намереваясь обнять.

– Ты же обещал, – раздраженно фыркнула Катерина и попыталась нанести обидчику удар ногой. Но Феликс, прекрасно зная ее приемы, резко схватил жену за голень. Рванул на себя. Катя упала бы, если бы сильные руки не удержали ее. Бывший муж поставил ее на ноги, но из тисков объятий не выпустил, потерся восставшей плотью об упругие ягодицы, потом больно сжал грудь. А когда Катя попыталась вырваться, сильно заломил за спину руку и надавил на шею. Пальцы мужа впились в позвонки. Аж в глазах потемнело. Катя подождала с минуту, а потом попросила отпустить. Но Сарычев будто не слышал. Наоборот, прижал крепче к мраморной столешнице. Перед носом тут же оказались какие-то флакончики с шампунями и жидким мылом.

– Запомни, девочка, – прорычал на ухо Феликс, нависая над ней. И Катя почувствовала, как ее снова затошнило. – Я решил восстановить наш брак. Тебе придется подчиниться. Станем жить вместе и заделаем еще одного ребенка, – отрывисто бросил он. – Перестань корчить из себя идиотку. Большея этого не потерплю. Иначе пеняй на себя!

– Хорошо, – пробормотала она и добавила, глотая слезы: – Ради Алисы…

– Вот и умница, – муж отпустил ее и вподтверждение своих прав впился в губы злым поцелуем. Слюнявым и жадным. – Матери велю положить нас вместе, – заявил он и уже направился вон из бани, когда Катя остановила его.

– Тогда попроси постелить в дальней комнате, – прошептала она. – Я так понимаю, что этой ночью ты мне спать не дашь.

– Моя умненькая кошечка, – осклабился он и, вернувшись, провел ладонью по ее щеке. – Как пожелаешь, куколка.

– Чай пить не хочу, – трагическим тоном предупредила Катя, потирая шею. – Сразу лягу. Может, подремать удастся.

– Не надейся, – довольно хмыкнул он, выходя на свежий воздух.

Катерина устало глянула на себя в зеркало. Отметила мешки под глазами и, найдя на полке у свекрови какой-то приличный крем, спокойно нанесла на лицо. А потом, закрыв веки, принялась лихорадочно перебирать варианты, как раз и навсегда отвадить Сарычева. Минут через десять она вышла из баньки. Быстро прошмыгнула в близлежащий сарай, внимательно огляделась по сторонам и, взяв с собой черенок от лопаты, незаметно прошла в самую дальнюю спальню. Ждать милого.

Этим вечером Феликс Алексеевич Сарычев чувствовал себя победителем. Оказывается, уломать Катьку ничего не стоило. Больше разговоров было о ее крутости и стервозности. А как заломил руку и слегка надавил на шею, так девочка смирилась.

«Рыпнулась, конечно, пару раз, – мысленно хмыкнул он, усаживаясь рядом с отцом на кухонный диван. – Но я ей показал, что значит тягаться с настоящим мужиком. Теперь главное – от себя не отпускать. Жить пока останемся с родителями. Лето. Алисе полезно на свежем воздухе гулять, а не в планшет пялиться. Да и Катьку придется на коротком поводке держать, пока не понесет. Дальше все по накатанной. С работы уволю. Нечего с пузом в офис таскаться. А родится ребенок, сразу еще одним награжу. И у меня имидж поменяется. Отец семейства, трое детей. Солидно, мать вашу. То, что требовалось, в сжатые сроки. Опять-таки затраты нулевые. Катьку по кабакам и театрам выгуливать не надо. Брюлики давно подарены», – мысленно хохотнул он.

Неспешно обсудил с отцом ситуацию в Европе и США и, дождавшись, когда от Катерины к себе в комнату бешеным лебедем пронесется Алиса, лениво направился к жене.

Он толкнул плечом дверь, намереваясь сразу же приступить к осуществлению первой части плана, но что-то заело. Попробовал еще раз. Безрезультатно.

– Катя, дверь захлопнулась, отопри, – тихо постучал он и опешил, услышав твердый негромкий голос:

– Сарычев, отвали. Стучать и выламывать дверь бесполезно. Тут, кстати, дрын от лопаты нашелся. Тебе его не переломить. Поднимешь шум, только перед родителями опозоришься.

– Ладно, – рыкнул Феликс, понимая, что Катерина права. – Я тебе еще припомню, курва, – возвестил он, надеясь, что она услышит.

– Милый, сегодняшний вечер не забудется никогда. Ты растоптал последнее уважение к себе.

Он улегся в зале, накрывшись пледом, но так и не сомкнул глаз, надеясь до завтрака попросить у жены прощения и начать все заново.

«Повышение, блин! А она ломается», – раздраженно подумал он. А утром так и не дождался, когда Катерина Альбертовна изволят встать.

Кате тоже не спалось, но она побоялась до утра выходить из комнаты. Мало ли что взбредет в голову бывшему. Лишь убедившись, что БМВ Феликса вырулил на улицу, спустилась на кухню позавтракать со свекрами.

– Как спалось, Катенька? – елейным голоском поинтересовалась свекровь. – На новом месте кто приснился?

– Все хорошо, Антонина Яковлевна, – так же благостно сообщила Катерина и обронила невзначай: – Я вроде раньше ночевала в этой комнате…

– Та комната старая, а диван новый, – хмыкнула Антонина. – Фелечка мой небось всю ночь снился?

– До утра заснуть не смогла, – не стала врать Катерина.

– А вот пустила бы мужа под теплый бок, то и сны бы привиделись чудесные.

– Ваш сын, – Катя резко оборвала свекровь, – уже давно мне не муж.

– А Феликс сказал, что вы обратно сходитесь, – вставил изумленный свекор. – Вроде к свадьбе готовитесь.

– Не знаю, на ком женится Сарычев, – хмыкнула Катя, – но я замуж не собираюсь. Ни за Феликса, ни за кого другого. Меня в этот адов гадюшник теперь фиг заманишь.

– Разрушили институт брака проклятые империалисты, – покачал головой свекор.

– Практически уничтожили, – едко заметила Катерина и, повернувшись к застывшей Алисе, велела: – Собирайся, Лисеныш, к Глебу сейчас поедем.

– Ладно, а оттуда в «Мираж», мне нужно платье, – вскинулась дочка и побежала одеваться. Катерина устало глянула на Сарычевых и осведомилась раздраженно:

– Я вот не понимаю, Алексей Иванович, империалисты тут при чем? Это они вашего сына шастать по бабам заставляли? Руки заламывали, из борделей не выпускали?

– Катя, – охнула свекровь.

Катерина допила кофе и встала из-за стола.

– Я не знаю, во что решил поиграть ваш мальчик, – горестно объявила она. – Но, если попросит денег на свадебные приготовления или на подарок, ничего не давайте. Это сплошное надувательство. И я искренне не понимаю, зачем он вас обманывает.

Поцеловав оторопевших родителей Феликса, Катя метнулась к себе в комнату и переоделась в злосчастное платье. Кофейные капли, пятна вина и запах рвоты. Обалдеть!

– Домой заедем переоденемся, – заявила она дочери, но увидев около своего подъезда Марата Алтаева, в просторечии именуемого Виталей, попросила водителя такси не останавливаться. Так и явилась к брату и невестке в заляпанном платье.

– Тут тебя кроме собак никто не видит, – прошептала Наталья, выдав шорты и майку. А злосчастное платье засунула в стиральную машинку.

– К вечеру будет как новенькое, – пообещала она. – Ты ведь не торопишься?

– Абсолютно, – кивнула Катя и, отключив телефон, чтобы не потревожить трехмесячного племянника, прошла к малышу. Да так и провела с ним целый день. Кормила из соски, баюкала и, уложив розовощекого младенца на диване, прилегла рядом. Постепенно испарилась злость на Сарычева, а вот ощущение использованности осталось.

«Захотел – ушел, а надумал вернуться, так просто, зажав в углу, и трахнул. Что тут церемониться? Но со мной этот номер не пройдет, Феликс», – мысленно пообещала она и, будто наяву, увидела крепкого приземистого мужика, когда-то содравшего с нее платье и втолкнувшего в пустую спальню. Катерина помнила до сих пор тот животный страх, но именно тогда решила никогда никого не бояться и стоять за себя до конца. Она усмехнулась, вспомнив, как загнанной птицей заметалась по комнате и даже собралась, свесив простыни, спуститься вниз. Но вовремя отказалась от этой идеи. Она шарила по всем полкам и шкафам, сама не понимая, что ищет. Пока под кроватью не нашла шпильку со стразиками. Аккуратно засунула ее в замок и попробовала открыть. Не с первого раза, но получилось. Босиком и в одних трусах, она спустилась по боковой лестнице и выскочила во двор. Бросилась к калитке и вместо улицы оказалась на конюшне. И тогда поняла, что пропала. Она постаралась спрятаться за баками, стоявшими вдоль забора, но ее почти сразу обнаружил конюх, высокий худой парнишка с бледным шрамом на лице.

– Ты откуда сюда забрела? – хмыкнул он и уставился на голые сиськи.

Катя промычала что-то невразумительное.

– Это тебя к Корнею за долги привезли? – полюбопытствовал он, но взгляд с ее груди не перевел.

– Ты с ними разговариваешь или со мной? – вскинулась она, возмущенно глядя на конюха.

– Языкатая, да? – почесал башку он и бросил невзначай: – Тебя Корней прибьет, коль слово поперек скажешь. – Он осмотрел ее с головы до ног и, пробормотав что-то себе под нос, обронил нехотя: – Пойдем в стойло, дотемна пересидишь.

Кате тогда подумалось, что лучше первый раз заняться любовью с некрасивым мальчишкой, чем лишиться девственности под старым и вонючим Корнеем, но предпочла промолчать. А конюх даже ни о чем таком не попросил. В маленькой подсобке стащил с себя линялую старую майку и протянул ей.

– Одень, – коротко велел он.

Кате хотелось поправить его. «Надень» – правильно. Но она прикусила язык, боясь обидеть случайного спасителя. Она скрутила волосы в дульку и заколола шпилькой, которую до сих пор судорожно сжимала в руках. Даже аляповатый цветок из стразиков слегка отпечатался на ладони. Парнишка, с интересом наблюдавший за ней, самолично напялил на голову кепку. Сразу отвел в самый дальний угол, где в стойле переминалась с ноги на ногу черная кобыла.

– Знакомьтесь, Верона, – представил он лошадь и добавил с ухмылкой: – Она тоже с норовом, как и ты! Сиди здесь тихо. Близко к ней не подходи, зашибет. Как все разъедутся, я тебя выведу.

Катерина вспомнила, как забилась в угол и принялась ждать. И именно тогда решила коротко подстричься и научиться драться.

Катя прогнала прочь надоедливые воспоминания и уткнулась носом в макушечку малышу. Племянник пах молочком и казался таким сладким. А маленькая улыбка беззубого рта разом прогнала прочь все беды и печали. Сердце оттаяло, а душа согрелась.

Ребенок сучил ножками и радостно гулил, а она гладила его по животику и пела песни. Первое, что пришло в голову. «Спят усталые игрушки» сменялась «Ленинградом», а песня о Крокодиле Гене плавно перешла в «Шоу мастгоу он» Квинов. Малыш хватался ручонками за пальцы тетушки и весело смеялся.

– Хочу себе такого же, – прошептала она, гладя племянника по грудке, – конечно, не от Феликса и уж точно не от Плотвичкина. Лучше из донорской спермы. Только мой ребеночек, – но стоило подумать о неведомом доноре, как тут же перед глазами предстало лицо Марата Алтаева.

«Может, Феликс наврал? – с надеждой вздохнула она, но отбросила эту мысль. – Но в том, что касается работы, Сарычев всегда предельно честен. И прекрасно понимает, что его слово стоит денег. Больших денег».