Текст книги "Макс и Мориц, или Два шалуна"

Вильгельм Буш
Макс и Мориц, или Два шалуна

Вступление

 
Много есть про злых детей
И рассказов, и статей, –
Но таких еще проказ
И не слыхано у нас!
Да, сознаться мы должны.
 

 
Макс и Мориц – шалуны,
И, чтоб знал про то весь свет,
Здесь приложен их портрет.
Эти скверные мальчишки
Не читают умной книжки;
Ради смеха, шутки ради,
Рвут и пачкают тетради,
И, дразня учителей,
Тем смеются веселей.
Чем постыднее проказят; –
По заборам всюду лазят,
Знают тонко вкус в плодах
И крадут в чужих садах
Сливы, яблоки и дули.
Что за прок сидеть на стуле
У рабочего стола?
Есть занятнее дела:
Веселей ученья Максу
На котенка вылить ваксу,
Иль собаку подразнить,
Мориц слабых любит бить…
Ах, за то судьба жестоко
Наказала шалунов!
От подобного урока
Я избавить вас готов, –
Макса с Морицом стихами
Я описывать начну
И картины с их делами
Перед вами разверну.
 

Глава первая

 
Хотя за птицами уход
И много требует забот,
Но и немал от них доход:
Во-первых, без домашних птиц
Нам не пришлось бы есть яиц;
Затем, и это во-вторых,
Мы не имели бы жарких;
И, в-третьих, скажем напрямик,
Без пуха был бы просто дик
Отрадный в холод пуховик.
Что это дело, не слова,
Сознала Вольтова вдова;
Вот этой дамы голова.
 

 
Трех куриц завела она
И с ними Петю-крикуна.
Курятник вдовий увидав,
И Макс, и Мориц для забав
Решили целью птиц избрать. –
Какую штуку здесь сыграть?
Ломали голову они,
И, вот, решили – раз, два, три! –
Связать две нитки и на нить
 

 
Четыре корки прицепить,
Расположивши их крестом.
И так и сделали. Потом
Прокрались к Вольтовой вдове
И положили на траве
Свою приманку под кустом.
 

 
У петуха презоркий глаз,
Он хлеб завидел и тотчас
Стал звать подруг: «ку-ку-ри-ку!»
И куры мчатся к петуху.
 

 
И мигом куры и петух
Глотают корки, словно мух.
 

 
Но скоро лакомый кусок
Стал бедным в горле поперек.
 

 
Связали нитки их, томят, –
Но хлеб не вытащишь назад!
 

 
Взлетели курицы с тоски…
– Кудах, кудах!.. Кукареки!
– Кукареки! Кукареку!..
 

 
И вдруг повисло на суку!
Длиннет шея, слабнет крик,
Затихнул Петя-озорник.
 

 
Снеслися курицы затем, –
И придушило их совсем.
 

 
Услышав крики птиц, сперва.
Смутилась Вольтова вдова.
 

 
Скорее в сад она спешит
И смотрит… Боже, что за вид!
«О, лейтесь, лейтесь, токи слез,
И превратите сад в реку!
 

 
Венец всей жизни, прелесть грез,
Здесь всё повисло на суку!»
Так горько плакалась вдова;
Ножом взмахнула – раз и два! –
 

 
Шнурок обрезала, и, вот,
Всех птиц повешенных берет
 

 
И в дом спешит скорей снести,
Роняя слезы по пути.
Жалея бедную вдову.
Кончаю первую главу.
 

Глава вторая

 
Что Проку плакать и роптать!
Пора вдове и размышлять:
Что делать с курами? как быть?
Как в этом горе поступить?
Хотя курятника ей жаль,
Но твердо горькую печаль
Она решилась перенесть –
И, оказавши курам честь,
Зажарить в масле их и съесть.
Но кто бы мог смотреть без слез,
 

 
Когда уныло свесив нос,
Легли недвижно на плите
Совсем ощипанными те,
Что столь недавно меж берез
Гуляли в дивной красоте!
И вновь оплакивает птиц
Моя старушка. С нею – шпиц.
 

 
А Макс и Мориц, видя то,
На крышу лезут, сняв пальто.
И, славя случай и судьбу,
Глядят внимательно в трубу:
 

 
На сковородке, как в гробу,
Лежат любимицы вдовы
Без потрохов, без головы. –
Лежат и жарятся, шипят,
Распространяя аромат.
Тарелку Вольтова берет
И в погреб с ложкою идет,
 

 
Идет за соусом для птиц, –
Капусты кислой хочет взять,
И, чтобы вкуса им придать,
Моченых яблоков штук пять,
Головку хрена и яиц.
А между тем забот полны,
Сидят на крыше шалуны.
– «Я знаю, как решить вопрос!»
И Мориц удочку принес.
 

 
Беда, свершилась! Петуху
Придется жутко наверху.
Царап! Работают крючки,
Двух кур стащили рыбаки.
Макс шепчет Морицу: «Уважь!» –
И третья курица туда ж.
Напрасно лает умный шпиц, –
Исчез и след от бедных птиц!
 

 
Веселья радости полны,
Слезают с крыши шалуны,
Бегут с добычею спеша:
– «Картинка будет хороша!
Скорее, вдовушка, вернись,
Мы поднесли тебе сюрприз!»
И, вот, является вдова…
Бессильны выразить слова
Её испуг. Сковорода
 

 
Стоит пуста; туда-сюда, –
Исчезли куры без следа,
 

 
Пылает гневом вдовий взор:
– «Негодный шпиц! Он дерзкий вор!
 

 
Я отучу тебя, злодей,
От этих плутней и затей!»
И, кражей странной смущена,
Бьет шпица ложкою она.
А шпиц жестокий поднял вой:
Невинен он перед вдовой!
 

 
Меж тем виновники беды
Дремать забралися в кусты, –
Исчез позорный их улов,
Торчат лишь лапки изо ртов!
Здесь, не теряя лишних слов.
Покончим мы отдел второй, –
А в третьем – новый есть герой.
 

Глава третья

 
В деревне коротал свой, век
Портной безвестный, некто Бек.
 

 
Он мастер был на все руки, –
Шил фраки, брюки, сюртуки,
Пальто, плащи и пиджаки,
Умел скроить шинель, жилет
И модный в клеточки жакет, –
Ну, словом, всяческий наряд
Бек мастерить был очень рад,
Чинил охотно и точал,
Заплатки ставил, подновлял
И даже пуговкой одной,
Доволен скромною ценой,
Не брезгал умница портной.
Зато вдоль целого села
Гремела мастеру хвала,
И всякий другом звал его.
Лишь Макс и Мориц баловство
Опять решили совершить,
Помучить Бека и позлить.
У дома Бекова ручей
Бежал, шумя волной своей,
 

 
И через быстрый ручеек
Наброшен мостик из досок.
 

 
Вскочили дети на мостки
И подпилили полдоски.
Смеялся Мориц, Макс пилил,
Чуть в воду сам не угодил.
Окончив дело, озорник
С братишкой хором поднял крик:
 

 
«– Поди-ка, выйди, дурень Бек!
Портной, портняжка, мек, мек, мек!»
Не дрогнув духом, не сморгнув,
Всё перенесть бы мог портной, –
Но этот крик и шум шальной
Вонзились в сердце, точно клюв,
Как когти грозного орла,
И, вот, озлившись, как стрела,
 

 
С аршином выскочил наш Бек,
И слышит снова: «Мек, мек, мек!»
 

 
Но, чуть портной на мостик стал,
Доска сломалась, Бек упал!
 

 
Всё громче крики: «Мек, мек, мек!»
В воде барахтается Бек.
 

 
По счастью, около моста
Плыла гусиная чета.
 

 
В испуге Бек глаза закрыл,
Гусей за лапы ухватил
 

 
И за гусиною четой
На берег вылетел сухой.
 

 
Хотя и спасся Бек, но все ж
От ванны чувствует он дрожь,
 

 
Промок до нитки, и потом
Страдал немало животом.
 

 
Но догадалася жена:
Скорей утюг взяла она
 

 
И разогрела и кладет
Больному мужу на живот.
И ожил Бек, и вдоль села
Опять гремит ему хвала…
Про Бека повесть – такова;
Затем – четвертая глава.
 

Глава четвертая

 
«Ученье надобно уму,
Учиться мы должны всему,
Но не в учении одном
Мы в жизни счастие найдем
Полезно очень диктовать
И книжки умные читать,
 

 
Считать, делить и умножать,
Но, может быть, еще важней
Стараться быть добрей, умней –
И отличаться меж людей
Разумной кротостью своей.»
Учитель Лемпель так судил
И часто детям говорил;
И Макс, и Мориц оттого
Возненавидели его,
Я должен вас предупредить:
Любил учитель подымить,
Размыкать горе и тоску
За доброй трубкой табаку.
Грешок подобный старику
Нетрудно, право, и простить,
Но Макс и Мориц любят злить,
Жестокой шуткой досадить,
И даже в трубке тот же час
 

 
Увидят средство для проказ.
Воскресным утром как-то раз
Засел учитель за орган
И, наклонив чело и стан,
Среди церковной полутьмы
Играл молящимся псалмы.
Мальчишки скверные тайком
Меж тем к нему забрались в дом,
Всё перерыли, что могли, –
И трубку Лемпеля нашли.
 

 
Вот сыплет в трубку
Мориц злой из фляжки порох. Макс домой
Его торопит: «Вон народ
Из церкви, кажется, идет!»
 

 
И, в самом деле, церкви вход
Закрыл учитель и бредет;
 

 
В руках – ключи и пачка нот;
От службы и от всех забот,
От долгих, тягостных трудов
Он рад уйти под мирный кров.
 

 
Вот миг отрадный наступил,
Старик разделся, закурил.
 

 
– «Ах, – говорит он, – тишина
Отрады сладостной полна!»
 

 
Вдруг, тарарах!!! Ужасный взрыв
Раздался, трубку сокрушив.
Смешалось всё, – и стул, и фрак,
И ночь, и кофе, и табак,
И Лемпель сам летит, летит…
Ужасный взрыв, ужасный вид!
 

 
Когда улегся едкий дым,
Очнулся Лемпель. Лемпель – жив!
Но злую шутку страшный взрыв
Сыграл, однако же, над ним!
Лицо и лоб, и кожа рук,
Всё, как у негра, стало вдруг,
 

 
И прядь последнюю волос
Ожог мучительный унес!
Горюет Лемпель, как тут быть?
Что будет с ним? Как залечить
Так много ран, ужасных ран?
И как детей теперь учить,
Кто в церкви сядет за орган?
Какой афронт! Какой изъян!..
Хоть Макс и Мориц шутят зло,
Но всё со временем прошло,
 

 
Исчез ожогов прежних след, –
Одной лишь трубки, нет, как нет!
Оплачем Лемпеля сперва, –
А там и пятая глава.
 

Глава пятая

 
Когда на дачу кто-нибудь
Родной решится завернуть
И если вздумает гостить,
Ему спешат все угодить.
Желает дяде детвора
Поутру «доброго утра!»
Приносит спички и очки,
Мотает тетеньке мотки
И преподносит ей цветки, –
Ну, словом, хочет услужить,
Себя заставив полюбить.
Но Макс и Мориц, как всегда,
Родным желают лишь вреда,
Не знают вежливых манер.
Вот с дядей Фрицом, например,
Какую штуку, господа,
Они сыграли без стыда.
Как муха, пчелка и паук,
Известен вам и майский жук.
 

 
Он на деревьях, там и сям
Ползет по листьям и цветам,
 

 
Вот Макс и Мориц с лепестков
Стряхнули множество жуков.
 

 
Затем в бумажные мешки
Кладут жуков озорники –
 

 
И к дяде Фрицу ну совать
Под одеяло и в кровать.
 

 
Под вечер дядя в колпаке
Идет со свечкою в руке;
 

 
Прилег, закутался, вздохнул
И крепко-накрепко заснул.
 

 
Меж тем повылезли жуки
И стали строиться в полки.
 

 
Вот первый жук отважен, смел,
Ко Фрицу на нос важно сел.
 

 
– «Кто здесь гуляет? Чья рука?..»
И дядя Фриц схватил жука.
 

 
И мошка в страхе велика!..
Свалился Фриц с пуховика.
 

 
Летают, ползают жуки,
То на ноге, то у руки.
 

 
Вперед, назад, и там, и тут
Везде шумят, везде ползут.
 

 
– «Очистить надобно кровать
Туфлею стану убивать!
 

 
Так истребил наш храбрый Фриц
Озорников и озорниц.
 

 
Настала в спальне тишина;
Вновь дремлет Фриц в объятьях сна.
Окончив пятую главу,
К шестой читателя зову.
 

Глава шестая

 
На Пасхе пекарю всегда
Забот немало и труда,
Не сводит он всю ночь очей
От булок, баб и куличей:
И не отходит от печей.
Вот Макс и Мориц, чтобы часть
Пасхальных сладостей украсть,
В пекарню вздумали попасть.
 

 
Но осторожен пекарь был,
И крепко дверь на ключ закрыл.
 

 
Найдет везде лазейку плут:
В трубу негодники ползут!
 

 
Ползут и вылезают вон
Чернее галок и ворон.
 

 
Упали два озорника
В открытый ларь. В ларе – мука.
 

 
Был черен каждый мой пострел,
Теперь стал белым, точно мел!
 

 
Что может быть вкусней, милей
Румяных, сладких кренделей!
 

 
Вдруг крах! сломался старый стул
Воришки – в тесте. Караул!
 

 
Стоят ни живы, ни мертвы,
Все в тесте с ног до головы.
 

 
Вот пекарь к тесту подбежал
И двух воришек увидал.
 

 
– «Что долго думать! Раз, два, три!
Спеку воров, как сухари!»
 

 
На самой крупной из лопат
Засунул в печку он ребят.
 

 
Услышав теста аромат, –
Он тащит пряники назад.
 

 
Ворам, подумаешь, капут!
Но, нет еще, – они живут.
 

 
И, точно крысы, в полутьме
Прогрызли выходы в тюрьме!
 

 
Тут пекарь поднял крик и вой –
– «Держи! Лови!.. Городовой!..»
Прервавши здесь рассказ шестой.
Займусь последнею главой.
 

Последняя глава

 
Ну, Макс и Мориц, за вины
Здесь расплатиться вы должны!
 

 
И в самом деле, что-за прок
Ножом подрезывать мешок?!
 

 
Дыра в амбаре не видна,
И вынес фермер куль пшена.
 

 
Но чуть ступил хозяин мой,
Зерно посыпалось рекой!
 

 
Крестьянин сильно изумлен:
– «Мешок стал легче. Что за сон?!»
 

 
– «Эге!» приметил зоркий глаз
Во ржи виновников проказ.
 

 
– «Друзья, пожалуйте в мешок,
Полезен вам такой урок!»
 

 
Крестьянин мальчиков берет
И прямо к мельнику несет.
 

 
– «Я к вам принес большой мешок,
Смелите мигом в порошок!»
 

 
– «Скорее в мельницу!..» Жернов
Уже коснулся шалунов.
 

 
Жернов гудит, жернов шумит,
Лишь пыль вокруг столбом стоит!
 

 
Вот Макса с Морицом уж нет,
Остался только мелкий след.
 

 
И стая уток и утят
 

 
Доела крошки от ребят.
 

Заключение

 
Когда известие в село
О происшествии дошло,
Никто об них не пожалел.
Вдова сказала: – «Вот удел
Людей, плутующих весь век!»
– «О, да! – добавил старый Бек
Я не терплю таких манер.»
Учитель Лемпель восклицал:
– «Какой злонравию пример!»
И даже дядя Фриц сказал:
– «Такой конец я предсказал!»
Крестьянин, слыша это всё,
Хвалил решение свое:
– «Спасибо мельнику! Он спас
Село от плутней и проказ!»