Текст книги "Мысли и заметки о русской литературе"

У нас есть несколько высокохудожественных комедий, которые, по своему числу, не могут составить постоянного репертуара для театра и которые, при всем их достоинстве, смертельно надоели бы всем, если бы, кроме их, ничего не давалось на театре, потому что одно и вечно одно всегда надоедает…

У французов, положим, нет ни одной художественной комедии, но зато есть театр, который существует для всех и в котором общество и учится, и эстетически наслаждается…

На чьей стороне выгода?..

Пусть решат читатели. Наше дело – сторона.

Чем отличается гений от таланта? – Вопрос очень важный, тем более что его решают всегда очень мудрено. Не беремся, но попытаемся объяснить его просто. Что гений и талант дается природою, что тот и другой есть, так сказать, свойство самого организма человека, как свет и теплота есть свойство огня, – об этом нечего и говорить, как о предмете, насчет которого давно согласились все. Вопрос в различии гения от таланта, и наоборот.

Кому не случалось встречать множество людей, которые любят, например, читать, следят за литературою и хотят судить о ней; но которые тогда только смело судят о новой книге, когда успели прочитать о ней суждение журнала, пользующегося их безусловною доверенностию, и которые чувствуют себя в самом затруднительном положении, если рецензия или критика на книгу, наделавшую шуму, долго не является в их журнале? Кому не случалось встречать людей, которые готовы судить обо всем, но лишь кто-нибудь резко возразит им, они тотчас же отказываются от своего мнения и безусловно соглашаются с мнением возразившего? Это люди без мнения, без способности иметь мнение, люди, которые могут быть сильны только чужим мнением и для которых авторитет есть необходимость первого разряда. Надобно заметить, что у людей этого рода очень сильно развит инстинкт чувствовать чужую силу и всегда узнавать ее. Между тем это могут быть совсем неглупые люди: для них существуют доказательства, у них есть судительная способность, но только эта. способность у них лишена самодеятельности и требует опоры в авторитете. Толпа большею частию состоит из таких людей, и ею всегда и везде управляют люди с большею или меньшею самостоятельностию мнения. И вот причина, почему толпа не долго увлекается ложным и уродливым и рано или поздно, но всегда признает достоинство истинного и прекрасного: за нее действуют другие, а она только повинуется. Без этой нравственной дисциплины в понятиях людей не было бы единства, но была бы страшная анархия.

Талант, как способность делать, производить, относится больше к форме создания, и с этой точки зрения, талант – есть сила внешняя, которая может существовать в человеке независимо от ума, сердца и других интеллектуальных и нравственных сторон человеческой природы. Но для формы нужно содержание, – и вот здесь-то получает всю свою важность самостоятельная деятельность духовных сил человека. Если есть люди, которые лишены способности иметь о вещах свое мнение и которые принимают чужое мнение целиком, как что-то готовое, о чем им уже нечего больше и думать; то есть люди, которые, вечно живя чужим мнением, имеют способность усвоять его себе, развивать, выводить из него новые следствия, находить чрез него на другие мысли, – и эта способность до того обманывает людей этого рода, что они очень добросовестно убеждены в самостоятельности своей собственной мыслительности. И они почти правы в этом: натуры живые и восприимчивые, они сами не знают и не помнят, от кого зашла к ним та или другая мысль, потому что все извне легко и быстро пристает к ним почти бессознательно, инстинктивно. Им стоит только поговорить с умным человеком или прочесть хорошую книгу, чтобы в них тотчас же возбудился целый ряд новых мыслей, которые они не могут не принять за свои собственные. Эти люди, управляясь другими, в свою очередь, имеют большое влияние на толпу. Они довольно часто встречаются на свете; особенно их много бывает в столицах. Вообще, чем просвещеннее и образованнее общество, тем больше в нем таких людей. Наконец есть люди (таких очень мало), которые действительно обладают способностью творческой самодеятельности своих способностей. Они на все смотрят как-то особенно, оригинально, во всем видят именно то, чего, без них, никто не видит, а после них все видят и все удивляются, что прежде этого не видели. Эти люди совсем не хитрые и не мудреные: они все понимают просто, но их простое понимание сначала кажется всем очень мудреным, а иногда безумным и нелепым, а потом кажется уже столь простым, что нет глупца, который не подивился бы, как ему не пришло этого в голову – ведь это так просто! Когда Колумб сбирался открыть Америку, – на него все смотрели, как на помешанного мечтателя, а когда он открыл Америку, то почти никто не хотел признать в этом даже заслуги, потому что открытую Америку всем казалось так легко открыть!..

Говоря об этих трех разрядах людей, мы хотели сказать о толпе, таланте и гении…

В наше время талант не редкость во всем, но особенно в литературе. Просто нипочем! Его часто даже смешивают с гением. И не мудрено, нужен своего рода большой талант, чтобы с первого разу отличить талант от гения. Это приводит нам на память то место из повести известного французского писателя нашего времени, где он так рассказывает об авторстве своего героя. «Он признавался, что все начатое им принимало, после первых десяти строк, трех или четырех стихов, такое сходство с писателями, которых читал он, что он краснел, видя себя способным только на подражание. Он показал мне несколько стихов и фраз, под которыми Ламартин, Виктор Гюго, Поль Курье, Шарль Нодье, Бальзак и даже Беранже могли бы подписать имена свои. Но все эти опыты, которые можно бы назвать отрывками из отрывков, служили бы, в сочинениях тех писателей, для украшения индивидуальных идей; но этой-то индивидуальности и не было у Ораса. Если он хотел выразить какую-нибудь идею, вы тотчас и увидели бы (он и сам тотчас же видел) явную кражу: идея эта была не его; она принадлежала этим писателям, принадлежала всем, только не ему».{17}17
  Из романа Жорж Занд «Орас». Русский перевод этого романа, по которому цитирует Белинский, был напечатан в «Отечественных записках», 1842, №№ 8 и 9.


[Закрыть]

Вот вечная история таланта! Конечно, она не всегда бывает именно такою, как представлена в словах автора, на которого мы сослались; но сущность ее всегда такова. Как бы талант ни был велик, он не может наложить печати своей личности на свои произведения, и потому не может быть оригинален и самобытен. Как бы ни велика была его способность усвоять себе чужие идеи, он не надолго скроет, что его вдохновение не бьет живым родником из тайников его натуры, но есть только «пленной мысли раздраженье». Но зато, как бы ни тесна и ни ограниченна была сфера таланта, но если на его произведениях виден тот резкий отпечаток личности, который делает произведения так оригинальными, что под них невозможно подделаться, – тогда это уже не талант, а гений. К числу таких гениальных поэтов принадлежит в нашей литературе баснописец Крылов.

Комментарии

«Петербургский сборник, изданный И. Некрасовым», СПБ, 1846, стр. 515–560 (ценз. разр. 12 января 1846). Подпись: В. Белинский.

Положение о важном значении литературы для общества является главным в этой статье.

Рассматривая с этой точки зрения русскую литературу, Белинский отмечает стремительность ее развития, намечает основные этапы ее истории и заканчивает прозрением в ее великое будущее.

Критик клеймит «квасных патриотов» и с неменьшей силой обрушивается на «пустоголовых европейцев, которые с восхищением говорят о последней фельетонной сказке выписавшегося французского беллетриста… и с презрительным равнодушием или с оскорбительною недоверчивостью смотрят на гениальное произведение русского поэта». Белинский раскрывает свое понимание народности, в котором органически сочетаются национальные и общечеловеческие интересы.

В статье содержится много ценных замечаний и по другим более частным вопросам: значение сатиры и юмора в развитии русской литературы, особенности развития комедии я драматической литературы, взаимоотношения художественной литературы и беллетристики, оценка немецкой и французской эстетики, роль французского классицизма и другие.