Текст книги "Репертуар русского театра. Издаваемый И. Песоцким. Третья книжка. Месяц март…"

И на это нечего ни сердиться, ни возражать. Здесь г. сочинитель статьи, как говорится, пересолил, так что даже и те добрые люди, для кого он писал, тотчас догадаются, что он над ними зело подшучивает. Ведь журнал не зала: его читают все, и не одни старики, которые за доброе слово хоть о Сумарокове готовы прийти в восторг хоть от какой лекции… Но еще тем простительнее подобные диковинки, что их можно принять за злую, хотя и не злонамеренную шутку автора над самим собою, то есть если они выдуманы в особенном вдохновительном состоянии духа, в простоте ума и незлобии сердца. Ведь кто-то в этой же самой «Северной пчеле», назад тому ровно десять лет, от чистого сердца и с полным простодушием издевался над этими дивными стихами из VII главы «Онегина»:

 
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы.
Уж за рекой дымясь пылал
Огонь рыбачий{28}28
  «Евгений Онегин», гл. седьмая, строфа XV. В рецензии на седьмую главу «Евгения Онегина» Булгарин писал: «Вот является новое действующее лицо на сцену: жук! Мы расскажем читателю о его подвигах, когда дочитаемся до этого. Может быть, хоть он обнаружит какой-нибудь характер» («Северная пчела», 1830, № 35, 22 марта; в целом же эта глава охарактеризована Булгариным как «совершенное падение»).


[Закрыть].
 

Возмутительна дерзкая злоба; но добродушное неведение заслуживает не больше, как улыбку сожаления.

Статья «Репертуара», в которой таким водвильным и «репертуарным» образом разруган «Ревизор». Гоголя, оканчивается уверением, что «Репертуар» – удивительно отличное издание. Но нам гораздо более нравится мнение об этом важном предмете «Сына отечества», который называет «Репертуар» полужурнальным, а не литературным предприятием, как и «Журнал шитья и вышиванья»{29}29
  Точное название – «Журнал разного рода шитья и вышивок».


[Закрыть] и «Листок для светских людей», которые красиво издаются в Петербурге («Сын отечества», № 5, стр. 184). Вот это похоже на правду!

Кстати о духе неуважения к истинным талантам. В «Сыне отечества» наповал бранят Лажечникова за его «Басурмана» («Сын отечества», № 5, стр. 181). И поделом ему, г-ну Лажечникову! Как он смеет писать такие прекрасные романы? Как он смеет обнаруживать в них столько души, чувства, ума, фантазии, таланта? Вот мы его!.. В самом деле, где ни послышишь – все «Новик», да «Ледяной дом», да «Басурман», а о «Клятве» и «Аббаддонне»{30}30
  «Клятва при гробе господнем» и «Аббаддонна» – романы Полевого.


[Закрыть] хоть бы слово кто молвил… Очень также наивно уверение «Сына отечества», что лучшее из появившегося по стихотворной части есть: 2-я часть стихотворений г. Бенедиктова и – что бы вы думали? – «Стихотворения» девицы Шаховой… Признаться, г. Бенедиктов очень ловко похвален. А о стихотворениях Лермонтова, Кольцова, Красова, – Ѳ —, беспрестанно являющихся в «Отечественных записках», – ни слова… Да и зачем? ведь они не у нас помещаются! Впрочем, позвольте: глухо замечено, что несколько пьесок (а каких?) в журналах («Библиотека для чтения», «Отечественные записки», «Сын отечества») стоили замечания… Вот уж это напрасно! Что же общего у «Отечественных записок» с «Библиотекою для чтения» или «Сыном отечества»? в «Отечественных записках» печатаются стихи Жуковского, Лермонтова, Баратынского, князя Вяземского, Кольцова, Хомякова, Красова, – Ѳ —, Каткова, а в «Библиотеке для чтения» стихи гг. Кукольника, Губера, кн. Кропоткина, Тимофеева и прочих; в «Сыне же отечества» – стихи Паршина, Дича, Дива, Траума, Гогниева, Печенегова, Филофея и – ва и проч. Что ж тут общего?.. «Сын отечества» говорит, что в 1838 году только «Северная пчела», «Библиотека для чтения» и он, «Сын отечества», были единственными представителями всей литературной и ученой деятельности нашей. Если так, то – признаться – хороша же наша деятельность, судя по представителям!.. Далее: «Громкими возгласами возгласили было в начале 1839 года о возрождении «Отечественных записок», но годовое издание их доказало невозможность продолжения русской журналистики в том виде, какова она теперь, в ее нынешнем направлении, неверном, кривом, жалком, сбивчивом и бесцельном, показало и всю бесплодность нашей журнальной литературы теперешней, и в отношении самих журналистов, и в отношении журнальных читателей» («Сын отечества», № 5, стр. 134). Вот что правда, то правда, а с правдою нельзя не согласиться: «Отечественные записки» с каждою новою книжкою все более и более доказывают пустоту и ничтожность единственных представителей литературной деятельности нашей б 1838 году и показывают собою, чем должен быть журнал в наше время. Оттого-то так и сердятся на них эти и сии устарелые и отсталые представители старого доброго времени…

А что же наш милый «Репертуар»? После своей диковинной статьи о «Ревизоре» Гоголя он угощает свою публику хроникою петербургских и московских театров. Это, по его обыкновению, перефразировка чужих театральных рецензий, разведенных водою и украшенных набором слов собственного остроумия и изобретения. Последнее отделение: «Театральные анекдоты и смесь» – самое лучшее. Вот вам два образчика:

– Экой ты хамелеон, – сказал один актер другому, укоряя его за переменчивость в мнениях и характере.

– А ты хмелен, – отвечал ему другой.

* * *

– Скажите, пожалуйста, что это значит «александрийские стихи»? – спросил один молодой человек в театре у своего соседа.

– Вероятно, то, – отвечал сосед, – что эти стихи писаны для Александрийского театра.

Славные анекдоты! чудесный «Репертуар»!.. Но извините, что мы так долго занимали вас и «Репертуаром» и русскими журналами. Вперед будем щадить ваше терпение. Теперь к слову пришлось, и мы не могли промолчать. Впрочем, если мы будем безмолвствовать, кто же вступится за бедную русскую литературу, так безжалостно унижаемую в лице истинных, великих ее представителей?..