Текст книги "Сэр Троглодит"

Один, видимо, старший, попытался отстоять право командовать, но я оскалился своей неотразимой улыбкой и пристально посмотрел ему в глаза. Борьба взглядов продолжалась недолго, не зря именно этого седой назначил старшим: парень проявил благоразумие и не стал нарываться. Действительно, кто меня такого красивого знает? Вдруг и впрямь барс? Обычно мало кто желает сцепиться с обиженной кошкой.

Дальше все было, как во время многочисленных тренировок по отработке действий против засад. Только в этот раз мне противостояли не мои товарищи барсы, а обычные разбойники. С такими уже приходилось сталкиваться. Чтобы стать барсом, надо было хлебнуть живой кровушки. Не в прямом смысле этого слова, мы же не вампиры. Нам было уже по семнадцать лет, когда старшины стали отправлять нас на задания против разбойничьих банд. В первый выход командовали отрядом, разумеется, наставники. В последующие – кто-нибудь из группы. Наставники обязательно шли с нами, но ни во что не вмешивались. Все примечали и по возвращении в поселок устраивали подробнейший разбор, тыкая носом в ошибки, как кутят в свою лужу. В роли командира отряда довелось побывать и мне. Как правило, известен был только район действия банды. Выследить и уничтожить – такова была наша задача.

Первый лучник, спрятавшись за деревом, что-то выцеливал на дороге, когда я бесшумно возник за его спиной и ударил кинжалом в надключичную ямку. Разбойник захрипел и плавно осел, поддерживаемый мною, на землю. Один есть. Звуки драки на дороге должны были бы заглушить его падение и без моей поддержки, но лучше не лениться и стараться делать, как учили. Чутье барса подсказало мне примерную позицию следующего стрелка. Надо признать – нашел далеко не сразу. Арбалетчик сидел на дереве метрах в тридцати от первого, цветом одежды сливаясь с деревом. Немного далековато для уверенного броска метательного ножа и ракурс неудобный. Приготовив нож, я сместился метров на десять ближе и на пять левее. Опасаясь, что под курткой у арбалетчика может быть кольчуга, я метнул нож, целясь в основание черепа. Два есть. Правда, шум, вызванный его падением с дерева, и треск сломавшегося арбалета, на который он упал, могли услышать подельники, но тут уж ничего не поделаешь. Добежать и подхватить его в свои объятия, как возлюбленную, прыгнувшую с балкона, я не успевал.

Сзади послышался шорох и треск веток – приближалась четверка гвардейцев и Ромис. Подождав соратников, я предложил им углубиться немного в лес и, сделав небольшой крюк, выйти к предполагаемому основанию каравана, чтобы уже оттуда двигаться мне навстречу. Гвардейцы, выполняя команду, скрылись, а я застыл в легком трансе, отрешенно глядя вперед. Снова чутье барса подсказало, где искать следующего стрелка. Как можно осторожнее я быстро двинулся к густому кустарнику примерно напротив центра каравана. Однако там меня уже ждали. Лучник, отвлекшись от дороги, видимо, уловил какой-то шум и напряженно всматривался в лес, держа наготове лук с наложенной на тетиву стрелой. Он даже успел натянуть тетиву и крикнуть, до того как метательный нож вошел ему точно в глаз. Мой мозг еще не успел осознать опасность, а тело перекатом вправо ушло от выстрела второго лучника. Дальше пошли танцы типа «Уйди от стрелы», так как лучник этот оказался очень даже хорош. Одна из стрел пропорола мне одежду и сильно оцарапала левое плечо, пока мой второй нож с шорохом и хрустом влетал в незащищенное горло стрелка. Он так и рухнул навзничь, не выпустив боевого лука из рук.

Я приложил ладонь правой руки к ране в плече, глубоко вздохнул, сосредоточился и, как учил мастер-целитель, вытолкнул сгусток энергии на рану, склеивая края. Такие царапины барсы заживляют самостоятельно, в том числе и во время боя, если есть хотя бы полминуты передышки. Наставники всегда требовали не бравировать понапрасну, рискуя ослабеть от кровопотери из-за таких вроде пустяковых царапин, а при любой возможности стараться залечить их.

Оставшихся стрелков тихо убрать не удалось. Приближающиеся гвардейцы производили шум, словно целое стадо кабанов, и их заметили. Двое оставшихся лучников, находившиеся как раз ближе к середине каравана, успели сделать по выстрелу, прежде чем метательный нож одного из гвардейцев и шпага Ромиса отправили их на тропу великой охоты. Один гвардеец был ранен в ногу, а второму стрела пробила грудь. Легкая кольчуга не смогла защитить бойца. Таким образом, боеспособных осталось вместе со мной четверо.

Вернувшись назад к убитым стрелкам, я, подхватив первый попавшийся лук и наполовину пустой колчан, выдвинулся на позицию. Ситуация на дороге была, мягко говоря, очень сложная для торговцев. Сражение постепенно перемещалось от головы и хвоста каравана к центру, где еще держались оставшиеся защитники. От трех десятков охраны осталось пятнадцать… нет, уже тринадцать человек. Двоих убили на моих глазах. Однако и разбойников полегло немало. Тем не менее их было еще около сорока. На каждого охранника они старались нападать сразу по двое, по трое. Тем приходилось туго.

Не теряя времени, я начал обстрел, стараясь нанести разбойникам как можно больший урон, пока они не успели обратить на нас внимание. Ко мне присоединился один из гвардейцев, обученный стрельбе из этого неблагородного оружия, и вместе с ним мы успели уложить четверых надолго, если не навсегда, и троих задеть.

От головы обоза отделилась группа в восемь человек и бросилась через лес к нам. Я крикнул гвардейцам, чтобы бежали на помощь охранникам, а сам продолжал опустошать колчан, целясь уже в сторону этой группы. Ромис хотел было остаться помочь, но я рыкнул на него, чтобы не мешал и не попал случайно под горячую руку.

Стрелять по целям, которые постоянно скрываются за деревьями, дело очень сложное, однако я успел зацепить двоих, но, к сожалению, слегка. Отбросив бесполезный лук, я сделал пару глубоких вдохов, вошел в «холод» и двинулся навстречу разбойникам. Я – барс. Мои лапы удлинены двумя острыми и крепкими когтями. Один покороче – кинжал, другой подлиннее – шпага. Остальные лапы, хоть когтей и не имеют, но тоже весьма не безобидны. Все происходило как в густом киселе. Я неторопливо просчитал план уничтожения целей и с ледяным спокойствием стал его воплощать. Парировал удары и сам их наносил той конечностью, которой было удобнее в определенный миг. На уровне головы ногами не махал, бил в основном в голень, по коленной чашечке или в пах. Кинжалом, который держал обратным хватом, я предпочитал отражать удары и резать незащищенные места – горло, внутренние стороны бедер или локтевые сгибы. Довольно сложно, несмотря на всю мою «холодную» скорость и выучку, парировать уколы и уворачиваться от ударов, когда их много и стремятся они к твоему телу почти одновременно. Несколько раз разбойничье железо проскрежетало по моей кольчуге. Правда, это было неопасно. Я и пропустил эти удары только потому, что был уверен в прочности металла. Зато смог быстрее и эффективнее справиться с теми, кто их нанес. Скоро шесть целей были поражены. Остались двое, раненные моими стрелами. Они только что подтянулись, да на свою погибель. Никаких расшаркиваний, кодексов чести и предложений типа: «Давайте я отброшу кинжал и буду сражаться только левой рукой». Левой я работаю не хуже, чем правой, а встретились мы с этими почти покойниками не на дуэли до крови. Так что, ничуть не мучаясь совестью, я перерезал горло одному и снес голову второму.

Неожиданно появились новые противники и, грамотно взяв меня в квадрат, атаковали. Пятый, смутно мне кого-то напомнивший, в бой ввязываться не стал. Крикнул только, торопливо скрываясь в лесу:

– Уходим! К охране кто-то пришел на помощь. Быстро разберитесь с этим и догоняйте!

Самое сложное в данной ситуации было то, что эта четверка была не чета предыдущей группе. Это были настоящие гвардейцы-ветераны… в форме с гербом барона Тафки, а где-то через полминуты из отпущенных мне двух с половиной я должен выйти из «холода».

Для опытного барса справиться с четырьмя королевскими гвардейцами не представляет большой трудности, но и не скажешь, что он это сделает одной левой. Моими противниками были не королевские гвардейцы, а баронские, но по мастерству не намного слабее первых. Однако и я еще не барс, а барсик, и с такими бойцами ранее не сталкивался.

Полминуты «холода» – это и много и мало. Времени хватит только на одну атаку против каждого. Если хоть один отобьется, повторный бросок мне придется совершать в обычном состоянии. К тому же в течение тридцати секунд после выхода из «холода» я буду восстанавливаться, то есть стану довольно средним бойцом на то время.

Действуя на пределе, я начал с гвардейца справа и сзади от меня. Отбив шпагу, в длинном выпаде провел укол под подбородок. Есть. Не мешкая прыгнул к следующему и стопой двинул по колену, шпагой заблокировал его клинок и ударил кинжалом в подмышечную ямку. Два. В третьего метнул кинжал. Такая атака, видно, была для гвардейца неожиданной, да и скорость у меня – не уследить. Третий с кинжалом в глазу стал падать навзничь, когда я подскочил к последнему. Короткий обмен ударами и блоками… Этот гвардеец был хорош – некоторое время он смог эффективно противостоять моей скорости, однако все-таки чуть-чуть не успел, и мой клинок взрезал его шейную артерию.

Все. Разбойников рядом не наблюдается. Я вышел из «холода», немного постоял, глубоко дыша и впитывая энергию всем телом. Сознание прояснилось, и вскоре тело опять было готово к бою. Я поспешил к дороге, но там уже все закончилось. Среди разбойников пронесся панический крик: «Нас предали!» – и, когда я выскочил на дорогу, оставшиеся в живых бандиты разбегались кто куда. Их не преследовали. В отряде Леокарта после боя насчитывалось всего четверо бойцов, включая баронского сына и седого ветерана, способных держать оружие. Двое гвардейцев были убиты и трое ранены. Из охранников на ногах остались восемь человек.

Немного переведя дух, охранники вместе с гвардейцами, выжившими возчиками и слугами торговцев пошли вдоль каравана, оказывая помощь раненым товарищам и добивая разбойников. Тела бандитов стаскивали на обочину, укладывая в ряд. По мере своих сил и способностей я тоже принял участие в исцелении ран. Мог я, правда, не много – остановить кровотечение, зашить резаную рану, перевязать колотую и немного ускорить регенерацию. Вымотался под конец, как собака, честно выполнившая свой долг по облаиванию чужака. Присел в тенечек под деревом и разве что язык не вывалил, так тяжело дышал. Заодно начал тщательно обдумывать ситуацию с нападением.

То, что отряд Леокарта без рассуждений кинулся на помощь и храбро сражался с бандитами, было очевидно. Но и форму с гербом барона, в которую были одеты напавшие на меня, я видел достаточно отчетливо. Поскольку носить ее могли, не оскорбляя чести и достоинства владетельного дворянина, только его люди, следовательно, действовали они по его прямой указке. Вполне могло быть так, что барон все-таки послал гвардейцев разобраться с обидчиками его сына, а те посчитали момент благоприятным для нападения. Тогда понятно их стремление уйти, не выполнив задачу до конца – Ромис дрался у всех на виду, убить его незаметно было невозможно, а поскольку к охранникам подоспела помощь, вполне вероятно, что гвардейцам за нападение на защитника не поздоровилось бы.

Не исключал я также и того, что барон действительно пошаливает на дорогах с помощью прикормленной банды. Пятерка воинов в этом случае работала наводчиками, сообщая время выхода каравана, численность охраны и порядок следования. Потом эта же пятерка забирала свою долю добычи и переправляла барону. В этом случае сынок Тафки был ни при чем. Он знать не знал о шалостях своего папеньки, поэтому и в бой ввязался очертя голову.

В результате нападения больше всего пострадали головная и хвостовая части каравана. Там погибли все: арьергард из пяти охранников и авангард также из пяти бойцов во главе с командиром, а еще торговцы и их слуги. Центр, где были сосредоточены основные силы охраны, почти не пострадал. Все повозки с барахлом остались целыми. Ведь разбойники рассчитывали поживиться и не стали их крушить-ломать.

Я сидел под деревом, восстанавливался, впитывал энергию и ломал голову над загадками, пытаясь продумать свое дальнейшее поведение в этой ситуации. Мимо меня под руки провели двух чудом выживших торговцев. Они шли медленно, не поднимая глаз и тяжело подволакивая ноги. Однако стоило им увидеть Леокарта и его отряд, как оба стали вырываться из рук помощников.

– Это разбойники! Что же вы все медлите?! Убейте их! – закричал один из караванщиков, указывая охране на гвардейцев.

Леокарт резво развернулся к предполагаемому неприятелю и… никого позади себя не увидел. Недоумевая, он спросил крикуна:

– Какие разбойники? Где ты их видишь? Они уже разбежались давно. Кто выжил, конечно.

– Ты разбойник! Ты напал на караван! Это тебе даром не пройдет.

Далее из его путаной речи, полной угроз пожаловаться королю, выяснилось, что командовал разбойниками некий барон, лицо которого оба торговца видели не очень отчетливо, но зато прекрасно разглядели форму и герб. Кроме того, они слышали, как бандиты обращались к нему «господин барон» и «твоя милость». Данный факт они готовы подтвердить под присягой.

– Это не те ли самые, что лежат вон там? – указал я рукой в направлении того места, где вел бой с гвардейцами.

Все, даже с трудом передвигающиеся раненые, поспешили в указанном направлении. Я не спеша встал, потянулся, отметил, что снова готов к бою, и пошел вслед за толпой.

– Раз, два, три… восемь и еще раз, два… четыре. Итого дюжина! Ого! Кто ж их так? – услышал я вопрос неизвестного математика, подходя к толпе, сгрудившейся на месте боя.

– Это мой друг! – услышал я гордый ответ Ромиса.– На нас напали восемь разбойников. Он сказал, бегите на помощь охране, а я их задержу! И вот… задержал. Эта четверка появилась, наверное, позднее… Кстати, Леокарт, не узнаешь кого-нибудь из этих господ?

– Нет,– мрачно процедил Леокарт, внимательно всматриваясь в тела убитых.– Никого из них я раньше у отца не видел. Один только мне кого-то напоминает,– он указал на последнего из убитых мною,– но вспомнить, где видел, сейчас не могу.

– Так они были не с вами? – с подозрением спросил кто-то из охраны.

– Нет! – твердо сказал Леокарт.– Не с нами! И я точно знаю, что отец не грабит караваны! Готов в этом поклясться на чем угодно. Хоть на обруче правды.

Это произвело определенное впечатление.

– Тогда кто это может быть? – задумчиво спросил Ромис.

Подумав, он попросил меня посмотреть раны чудом выживших торговцев из головы каравана, а сам побежал к тому месту, где их нашли.

Осмотр ран заставил меня отбросить ранее продуманные варианты появления неизвестных гвардейцев. Теперь они действительно стали именно неизвестными. Кажется, я догадался о ходе мыслей Ромиса.

Все напряженно ждали, когда друг вернется, и вопросительно посматривали на меня, но я решил высказать то, что понял, только после того, как он озвучит свою версию.

Наконец Ромис вернулся и сообщил:

– Как я и предполагал, все в голове каравана убиты с гарантией. Некоторых, видимо раненных, сразу дорезали. Тогда непонятно, почему не добили этих двоих? – Он со значением посмотрел на единственных выживших.– Что ты можешь сказать об их ранах? – попросил он меня поделиться соображениями.

– Одно могу сказать: оглушающие удары нанесены аккуратно, так, чтобы не убить ненароком.

– Вот и я думаю, с чего бы разбойникам щадить именно этих двоих?

Теперь уже на несчастных торговцев стали посматривать с подозрением.

– Да вы что! – воскликнули они чуть не хором.– Подозреваете нас в сговоре? Не было этого! Чем хотите поклянемся.

– А может, сговор все-таки был? – стал наступать один из их товарищей, отличавшийся необъятным брюхом и зычным голосом. Возможно, свой капитал он начал сколачивать, будучи уличным разносчиком, где без громкого голоса заявить о себе очень проблематично.– Договорились с лихими людьми, свои товары получили назад, а наши поделили. И от конкурентов избавились! А?

– А зятя своего, мужа средней дочки, тоже я загубил?! – запальчиво заорал пострадавший.– Может, я дикарь и троглодит какой, который людей ест? Да еще родню свою? А кто как не я требовал увеличить охрану? Разве не я? А ты кричал, что и так все дорого!..

– Стоп,– остановил я разгорающийся спор.– Уважаемые, потом разберетесь между собой. Лично меня это совершенно не интересует.

Все повернулись и выжидающе посмотрели в мою сторону.

– А интересует меня, причастен ли к этому нападению барон Тафка или нет! Кто может сказать по существу?

Гвардейцы и Леокарт угрюмо молчали. Охранники тоже не спешили высказаться, хотя по взглядам, бросаемым ими на людей барона, можно было сделать однозначный вывод – не верили они в невиновность барона ни на грош.

Неожиданно Ромис вышел из состояния задумчивости и сказал:

– Не сходится.

– Что? – Это, похоже, был вопрос, который задали все одновременно.

– Непонятно, зачем барону могло понадобиться обряжать людей в свою форму, если он действительно решил ограбить караван. Это риск. И немалый. Гораздо проще одеть их так, как предпочитают одеваться наемники… или разбойники, чтобы случайный свидетель не смог рассказать о его причастности к нападению. Здесь же мы наблюдаем следующее: вместе с разбойниками на торговцев нападает группа людей, одетых в форму известного им барона. И во время боя к командиру обращаются именно как к барону. Двое уважаемых торговцев в результате нападения, судя по характеру нанесенных им ран, обязательно остаются в живых и под присягой готовы подтвердить, что напал на них означенный барон… Короче говоря, я бы не исключал возможность того, что барона хотят оклеветать в глазах короля.

– Я уверен, что так и есть! Я должен немедленно известить отца! – разволновался Леокарт.– Господа, вы не откажетесь вернуться, чтобы засвидетельствовать свои наблюдения? Поймите, это очень важно!

– Нет,– ответил я.– Лично я откажусь. Это не мое дело – бороться за честное имя барона. Свои выводы Ромис тебе сказал, трупы неизвестных гвардейцев можешь забрать, после того как я соберу трофеи, а дальше разбирайся сам. Мы ничего тебе не должны.

Леокарт надулся, покраснел, с шумом выдохнул и зло сказал:

– Хорошо. Обойдемся без вас! – Он повернулся к торговцам и отрывисто приказал: – Мне нужна повозка! Одна! С кучером! Чтобы доставить тела в замок отца. Готов оплатить эту услугу.

После непродолжительного торга всего лишь за три «ящерки» повозка Леокарту была предоставлена. На нее погрузили тела погибших гвардейцев из его отряда и трупы неизвестных. Разместили раненых. Один из гвардейцев сбегал в лес и вернулся с оставленными там лошадьми. Кстати, Ромис тоже не растерялся и, проявив смекалку, нашел место, где своих лошадей оставили псевдогвардейцы. Так мы стали конными, а не пешими странниками, имеющими двух заводных коней, нагруженных трофеями. Кошельки, оружие и кольчуги убитых нами разбойников мы никому отдавать не собирались, хотя не один торгаш предлагал нам деньги за добычу. Правда, раза в три меньше ее настоящей цены.

Когда все было погружено, погибших охранников с приличествующей молитвой похоронили, а караван был готов к выдвижению (оставаться на месте побоища никто не хотел), к нам подошла делегация с предложением сопроводить торговцев до пункта назначения. Ромис приосанился и объявил:

– По «ящерке» в день мне и моему другу. Тогда мы сопроводим вас до развилки.

– По «ящерке»? – изумились торгаши.– Это слишком дорого!

– В таком случае добирайтесь сами!

Мне показалось, Ромис немного мстил торгашам за те времена, когда он сам искал место охранника, а ему надменно отказывали.

После непродолжительного спора условия Ромиса приняли. Отряды были готовы разъехаться, вот только я еще не был готов.

– Сэр Леокарт,– остановил я сына барона как раз в тот момент, когда он поднял руку, собираясь скомандовать выдвижение,– тебе не кажется, что наш разговор еще не окончен?

– Какой разговор? – совершенно искренне не понял он.

– Разговор перед боем, когда ты оскорбил меня, сказав, что я не барс, а самозванец. Ведь так можно трактовать твои слова?

Леокарт посмотрел на седого ветерана, являвшегося первопричиной этого разбирательства, и спросил:

– Чего ты хочешь?

– Я вызываю тебя или твоего наставника! Все равно кого… Или обоих вместе. Оскорбив меня, вы оба оскорбили мой клан, а оскорбления у нас не принято прощать,– холодно заключил я.