Текст книги "Самые слики. Хроники «Формулы-1»"

Глава 5
Деймон Хилл
Первый сын

Сегодня мы привыкли к тому, что дети именитых и не очень гонщиков оказываются в высших категориях автоспорта, как будто гонщицкий талант передается генетически. Конечно, яблоко от яблони падает недалеко, и случается так, что «джуниоры» выступают ярче своих отцов – хорошим примером может служить недавний чемпионский титул Макса Ферстаппена, сына известного гонщика Йоса Ферстаппена.

Но долгое время дети именитых отцов не могли доказать главного – они тоже способны стать чемпионами. Все же закон наследования титула в автоспорте не работает, а вот закон Ньютона и генетика до поры до времени не справлялись. Впрочем, учитывая количество гоночных династий, рано или поздно это должно было произойти, сын чемпиона должен был стать чемпионом.

Эта история посвящена первому из них, Деймону Хиллу.

ПОТОМУ ЧТО ХИЛЛ

Отец нашего героя Грэм Хилл был человеком, который всем своим видом истинного джентльмена, всей своей страстью к гонкам олицетворял некий эталон легенды автоспорта.

Начав гоняться еще на мотоциклах, в 1954-м он попробовал машину Cooper на трассе «Брэндс-Хэтч», просто прочитав объявление одной из автошкол. Позднее Грэм познакомился с начинающим гением Колином Чепменом, и тот взял его в свою компанию механиком. Благодаря двухлетнему опыту выступлений на частном автомобиле британец уже в 1958‐м вместе с пришедшим в «Формулу-1» Lotus дебютировал в королевском классе. Через пару лет и десятки технических сходов в составе начинающей команды будущая легенда перешел в BRM – там он еще пару сезонов боролся с обстоятельствами, после чего сумел-таки выиграть свой первый титул. Грэма спасала одна черта – он вдумчиво и скрупулезно работал с техникой. Не являясь, может быть, самым быстрым и талантливым, Хилл умел использовать по максимуму возможности машины, даже если они были весьма ограничены.

Затем последовали три, подчеркнем, три вице-чемпионства подряд. Со временем стало ясно, что слава BRM потихоньку становится достоянием истории, а вот старый знакомый Колин Чепмен сдаваться не собирается и на пути покорения вершины автоспорта постоянно генерирует новые идеи. Грэм Хилл доверился на тот момент еще непризнанному гению автоспортивного искусства и вновь оказался в Lotus. Опробовав в 1967-м перспективную новинку (мотор Ford Cosworth DFV), британец начал сезон-1968 с дубля, который оформил в паре с другой легендой Джимом Кларком. Кларк вскоре погиб, а Грэм, переборов отчаяние, вернул команде победный дух и вскоре стал двукратным чемпионом мира.

Нельзя сказать, что тяжело быть сыном знаменитого отца. Само собой, это преимущества славы и состояния: мотоцикл для кросса, хорошее образование, отличные каникулы. Но с первого же дня в начальной школе ты выделен из общей массы. Мне было шесть лет, когда отец выиграл «Инди-500», и восемь, когда он завоевал свой второй чемпионский титул. И все пытались как-то поговорить об этом. Это может смущать, когда в кругу друзей ты хочешь быть таким же, как все.

Элегантный джентльмен, выделявшийся своими манерами и обладавший некой харизмой, действительно являлся олицетворением эпохи 1960‐х. Впрочем, время не стояло на месте и в конце концов взяло свое и в случае с Хиллом – в какой-то момент былая скорость начала уходить в прошлое. В 1971-м вполне себе легендарный пилот перешел в Brabham, уже без Блэк Джека, но с Берни Экклстоуном. Да-да, тем самым Берни, которому было плевать на авторитеты тогда, плевать сейчас и будет плевать еще какое-то время. В 1972 году он за неуспеваемость просто уволил отца нашего героя, пилота, который пять раз побеждал в Монако (побить этот рекорд удалось очень нескоро) и имел два чемпионских титула.

А еще Грэм мог ехать буквально на всем: он выиграл и «500 миль Индианаполиса», и суточный марафон в Ле-Мане, став единственным в истории обладателем «тройной короны мирового автоспорта».

Естественно, учитывая заслуги и характер, сдаваться Хилл не собирался – уже в 1973-м он представил публике собственную команду Embassy Hill Racing. Создавать свои коллективы, да еще и выступать за них, в ту пору было нормой для великих. Правда, вплоть до 1975 года дела шли ни шатко ни валко, а потом все и вовсе оборвалось трагедией.

Дружить с Колином Чепменом и не пристраститься к авиации было невозможно. Грэм давно и успешно пилотировал собственный старенький Piper, на котором в качестве пассажиров летала и его небольшая команда. Тот день выдался туманным, а самолет, как выяснилось позже, давно уже выработал свой ресурс. Альтиметр показывал неверные данные… опираясь на них, пилот приземлил стальную птицу в деревья на поле для гольфа Аркли. Сам Грэм Хилл, его протеже-гонщик Тони Брайз, конструктор Энди Смолмэн, менеджер Рэй Бримбл и механики Терри Ричардс и Тони Элкок погибли на месте, команда Embassy Hill прекратила существование в один момент.

В 15 лет юноша Деймон Хилл остался сиротой. Да, с одной стороны, имя великого отца открывало многие двери, но с другой… весь этот постоянный прессинг и ожидания полного соответствия статусу – юный Деймон даже не думал о карьере автогонщика. Более того, он не очень-то хорошо и знал своего папу: отец постоянно отсутствовал и больше уделял времени работе, нежели воспитанию сына.

Вряд ли есть вещи хуже потери близкого. Человек может многое, но не в состоянии вернуть назад умерших. Я не так много видел отца, но он оказал огромное влияние на меня и мое отношение к жизни. Иногда мне хочется, чтобы папа просто был рядом.

В семье все пошло прахом. После долгих разбирательств выяснилось, что страховка скорбящим родственникам не полагается, к тому же члены семей погибших подали огромные иски, а все деньги были вложены в команду, которой попросту не стало. Вдова Бетти Хилл ненадолго отправила сына пожить в Калифорнию под присмотром Дена Гёрни и Филла Хилла… нет не родственников, просто друзей погибшего отца. Деймон действительно вызывал беспокойство: он замкнулся в себе и стал раздражителен, часто взрываясь вспышками гнева, – ох уж эти подростки! – но понять парня было можно.

Как уже говорилось, о гонках Деймон не помышлял. Единственным, что досталось от отца, помимо фамилии, был кроссовый мотоцикл. Наш герой понимал, что в сложившейся ситуации ему жизненно необходим какой-то мощный выплеск эмоций – он освоил игру на гитаре и частенько зажигал под модных тогда Deep Purple, Led Zeppelin и The Beatles.

Вы будете смеяться, но группа, в которой играл молодой Хилл, называлась «Секс, Гитлер и Гормоны» – вполне в духе того времени. Как и наличие байка, в седле которого юноша чувствовал себя как дома. Вплоть до 1983 года Деймон довольно успешно выступал… нет, не на рок-концертах, а в мотогонках, и в ус не дул. Да и, в отличие от папы, британец не носил усов.

Вряд ли любовь к скорости передалась мне от отца, ведь я вовсе не стремился стать автогонщиком. Меня совсем не тянуло к автомобилям, тогда как мотоциклы, напротив, очаровывали.

В 1981-м уже зрелый парень повстречал девушку по имени Джорджия. Вскоре выяснилось, что она – любовь всей его жизни, а много позже, зная о невероятной гармонии в семье Хилла-младшего, небезызвестный Эдди Джордан скажет: «Знаешь, старина, Джорджия – твоя главная победа».

В конце 1982 года Деймон наконец-то попробовал себя и за рулем четырехколесного агрегата – в Брэндс-Хэтче он сел за руль машины «Формулы Ford». Никакого картингового опыта у нашего героя не было. Сейчас подобным могут похвастать разве что залетные «рентачи», а в те времена картинг не являлся такой уж обязательной ступенькой на пути к вершине гонок: Жиль Вильнёв начинал на снегоходах, а Ален Прост ограничился курсом автогоночной школы. Понимая, к чему все идет, Бетти Хилл уговорила сына пройти гоночную школу и даже согласилась оплатить расходы на обучение, а в конце 1983-го пронырливый менеджер Джон Уэбб предложил Деймону попробовать свои силы в зимней серии «Формулы Ford». Проблема заключалась в том, что посадили за руль Деймона не потому, что он талантлив, а потому что Хилл. Один из руководителей команды «Ф-3» сказал тогда: «Мне жаль этого мальчишку: он в душе не ведает, что творит».

Автомобили стали для меня культурным шоком. К скорости-то я привык, но потом выяснилось, что нужны еще и большие деньги. Я прочел одну из книг Ники Лауды, и мне стало ясно, как действовать дальше. Я занял огромную сумму, осознавая, что должен ее вернуть.

С 1986 по 1988 год Хилл выступал в «Формуле-3». Как раз для перехода в «трёшку» нашему герою потребовалась сумма в 150 000 фунтов. Половина у парня была, а вот вторую пришлось искать у многочисленных знакомых семейства Хилл. Лишь много лет спустя Деймон признался, что необходимую поддержку ему предоставил друг семьи Джордж Харрисон. Впрочем, уже во втором сезоне «Формулы-3» у пилота появились спонсоры, которые позволили оплачивать выступления и начать погашать долги. До истории Ники Лауды с вечными кредитами сын Хилла так и не дотянул.

Те три сезона Деймон завершил девятым, пятым и третьим соответственно. Кстати, помните о давлении? Забавно, но у парня, особо не блиставшего результатами, сформировалась собственная фан-база. Легенда Грэма продолжала жить, поэтому одна только фамилия привлекала людей на трибуны. Попадались среди них и особенные товарищи – например, уже упомянутый Джордж Харрисон, тот самый, из ливерпульской четверки. Он частенько приезжал на «Формулу-3», а потом и на Гран-при с участием Хилла-младшего в качестве почетного гостя, так что его вложение в 75 000 фунтов окупилось со временем с лихвой. В середине 1990-х они даже закатывали после гонок совместные концерты – неслыханное по меркам нынешней «рафинированной» и «правильной» «Формулы-1» дело. Просто представьте, что Льюис Хэмилтон играл бы в группе «Секс, Гитлер и Гормоны».

Следующей ступенью в карьере автогонщика была «Формула-3000», аналог современной «Формулы-2», но на нее денег уже не хватало совершенно: ни серьезной работы, ни средств начать свое дело, ни громких успехов в гонках. В июле Джорджия родила Хиллу первенца Оливера. К несчастью, врачи сообщили, что мальчик появился на свет с синдромом Дауна. В итоге 1989-й прошел в скитаниях, Деймон поучаствовал даже в «Ле-Мане» – все ради того, чтобы банально оставаться на слуху.

Единственное, на что мог рассчитывать Деймон в младшей «формуле», это на место в Footwork за рулем амбициозного, но беспомощного шасси Mooncraft MC041. Претерпев череду трансформаций, имя Footwork позже окажется в «Формуле-1» как и имя Хилл, но в те времена они оба были аутсайдерами «младшеклассников».

Люди спрашивали меня, зачем я пилотирую такую рухлядь, но ведь если вы не можете больше ничего пилотировать, вам необходимо хоть что-нибудь, не так ли? Если вы будете топтаться на месте, ничего не добьетесь. И я решил, что какую бы возможность участвовать в гонках я ни получил, во что бы то ни стало ей воспользуюсь, поскольку, может быть, это мой последний шанс.

И такой подход сработал – в сезоне-1990 сын легенды выступал на полном расписании «Формулы-3000» за команду Middlebridge Lola, на машине, способной побеждать. Да, наш парень иногда лидировал, но постоянные технические поломки не позволяли блеснуть в полной мере. Трижды стартовав с поула и лидировав в пяти гонках, за весь сезон Деймону удалось набрать лишь шесть очков. Тем не менее звонкое имя докатилось эхом до паддока «Формулы-1».

1991–1992. ОРУЖЕНОСЕЦ

В 1991-м британец Марк Бланделл предпочел бесперспективной рутине тестера Williams место боевого пилота в загибающемся Brabham. По сегодняшним меркам, эта идея кажется не лучшей, но тут стоит объяснить, кем являлся тест-пилот в те времена. Нет, это не просто номинальный сотрудник, который терся в боксах с умным видом, и не тот, кто сидел на базе в симуляторе, подбирая настройки прямо по ходу уик-энда. Времена были иными: пилот «Формулы-1» представлял собой этакого рыцаря, машину которого к сражениям готовили такие вот молодые «оруженосцы». Ограничений на тесты не существовало, поэтому тест-пилоты обрекали себя на бесконечное наматывание кругов по трассе, пока какой-нибудь гений вроде Эдриана Ньюи не сообразит, как сделать вышедшее из-под его рук корыто быстрее. Так что в 1991-м в свободное от «Ф-3000» время Деймон Хилл окучивал почти чемпионский Williams вместо Бланделла.

Еще один момент, который поможет разобраться во всем происходившем – контракт с Williams не являлся какой-то наградой – это была просто работа. Никто не ждал от Хилла рекордов скорости, в его обязанности входило банально катать машину по кругу.

В 1992 году, как это часто бывает, воспользовавшись острой нуждой в деньгах одних и неплатежеспособностью других, наш парень стал боевым пилотом. У Джованны Амати возникли проблемы со спонсорами, и в Brabham решили отказаться от ее услуг, но, не найдя достойного рента-драйвера, вынуждены были посадить в кокпит Хилла, причем бесплатно. Аккуратно выгрузив из кокпита помаду, зеркальце и наборчик для маникюра последней на данный момент гонщицы «Формулы-1», Деймон поехал… быстрее Джованны. Правда, команда уже катилась в бездну, и Хилл после очередной неудачной квалификации зачастую возвращался к наматыванию кругов для дядюшки Фрэнка.

Да, он остался тестером Williams, просто уцепившись за возможность дебютировать в «Формуле-1», ведь трудно было себе представить, что Фрэнк Уильямс, способный усадить в кокпит любого из гениев, когда-нибудь даст шанс юнцу, особо не хватавшему звезд с неба. Так в 1992-м 32-летний сын экс-чемпиона мира оказался в команде, в которой когда-то выступал его отец, пусть от того легендарного коллектива и осталась лишь вывеска.

К тому времени Деймон успел стать отцом во второй раз – Джорджия родила еще одного сына. Мальчик, которого назвали Джошуа, оказался абсолютно здоров. Как сам Деймон сказал тогда жене: «Жизнь – это чередование черных и белых полос, и, похоже, дорогая, для нас наступает полоса белая». Тогда он даже не мог представить, насколько оказался прав.

Для начала нашему герою дважды удалось пройти квалификацию: на домашнем «Сильверстоуне» и в Венгрии, где Мэнселл отпраздновал свой титул. Обе гонки великовозрастный дебютант смог довести до финиша, но вот сам Brabham до конца чемпионата не дотянул.

Близился сезон-1993, и бесконечные заигрывания Железного Фрэнка с парочкой Прост – Сенна привели к тому, что новоиспеченный чемпион Мэнселл ушел, Профессор Прост пришел, а во второй кокпит сажать было некого. Сэр Уильямс мыслил в абсолютно свойственной ему манере: «Чемпионом станет Прост, ведь у нас лютый “самовоз”, а кто будет вторым пилотом – вообще без разницы. Да хотя бы вон Хилл. А что? Пацан машину знает, крушить дорогостоящую технику почем зря не будет, да и на нервы действовать не станет. Напротив, еще и спасибо скажет».

Самое ужасное, что в тот момент я рисковал всем. В Ligier были готовы подписать контракт, но не собирались долго ждать, а Фрэнк тянул с решением. Он выбирал между мной и Мартином Брандлом. Я подумал, что если соглашусь на предложение Ligier, Фрэнк тут же сошлется на то, что я его не дождался.

После долгих раздумий было принято окончательное решение: раздосадованный Брандл отправился к французам, а Деймон Хилл в сезоне 1993 года стал пилотом чемпионского коллектива.

1993. ИЗ ГРЯЗИ В…

Чтобы вы понимали, от Хилла вообще никто ничего не ждал. Уильямс усадил в кокпит парня, который с горем пополам провел всего две гонки, не завоевал ни одного титула в младших сериях и более того, не одержал за предыдущие четыре года ни одной победы.

Все это выглядело насмешкой, многие откровенно забавлялись задумчивым и сосредоточенным видом британца – он был похож на человека, не умеющего плавать, но которого вот-вот бросят в бассейн с акулами. Комичности ситуации добавлял и его номер. Команда, имевшая в составе чемпиона, традиционно забирала себе первый и второй номера. Но вот незадача – чемпион Мэнселл «Формулу-1» покинул, а следовательно, покинула чемпионат и заветная «единичка». Оставалась двойка и… ноль. Ален Прост забрал номер два, как бы намекая, кто в этой команде полный ноль.

Кстати, 1993-й можно смело назвать первой волной наследничков в «Формуле-1». Помимо Хилла, сына Хилла, в чемпионат пришли и другие. Свой второй сезон в «больших призах» начинал племянник двукратного чемпиона Эмерсона Фиттипальди и сын экс-пилота Уилсона Фиттипальди – Кристиан. А в грозном McLaren дебютировал уже успевший стать чемпионом в «Идикаре» сын легендарного Марио Андретти – Майкл. Причем на тот момент именно шансы Майкла стать первым отпрыском-чемпионом считались гораздо выше: в Америке он уже получил статус звезды, был молод, но достаточно опытен, и выступал в неплохой команде. Но в итоге ни Фиттипальди, ни Андретти счастья в «Формуле-1» снискать не смогли и спустя короткое время вернулись за океан, где у Кристиана сложилась неплохая карьера, а Майкл остается культовой фигурой до сих пор. Сейчас он возглавляет топовую команду имени себя, своего отца и сына… и гоночного, так сказать, духа.

Но вернемся к нашему на первый взгляд никчемному сынишке легенды прошлых лет. Первый блин в ЮАР вышел и правда комом – четвертый на старте и тут же разворот. На этом, пожалуй, повествование в ключе «Деймон Хилл – заурядный ездун» закончим, потому что затем ему на смену пришел новый Хилл, перевернувший сознание многих аналитиков того времени.

Уже в Бразилии он финишировал вторым вслед за Сенной. Потом случился «Донингтон», гонка на века, бенефис Человека Дождя, следом за которым вновь расположился наш герой. Случались и сходы, и яркие подиумы, но к середине сезона сложилось впечатление, что Деймон едет разве что чуточку медленнее Проста… да и то потому, что для Проста так надо. Впрочем, хватало и иных мнений – мол, Williams настолько «самовозен», что любой бездарь способен привозить на нем подиумы, а побеждать может не каждый, ну или не все лишь могут побеждать.

Во Франции Хилл взял поул, но тактически уступил победу напарнику, на домашней гонке в Сильверстоуне Деймон лидировал, но его подвел мотор. Дальше Германия: Прост получил штраф, Хилл вновь возглавлял пелотон, но на последнем круге «поймал» прокол – опять неудача. Все те гонки, к слову, выиграл Ален.

К середине сезона после четырех побед Профессора подряд стало понятно – титул от него никуда не денется. Сенна со своим движком от Ford в качестве конкурента не рассматривался, а напарник Хилл никак не мог блеснуть по-настоящему.

Зато потом как прорвало. В это трудно поверить, но «полный ноль», по воле судьбы оказавшийся за рулем чемпионского монстра, при живых Сенне и Просте в качестве соперников, в своем первом полном сезоне выиграл три гонки подряд. В Венгрии Прост заглох на старте, в Бельгии случилась заминка на пит-стопе, а в Монце сгорел двигатель – Хилл забрал все три Гран-при.

Концовка сезона прошла боевито, но победить больше не удалось. Под конец года от летней спячки проснулся Сенна, так что завершил чемпионат наш герой на третьем месте, сразу позади двух легенд автоспорта. Нолик на носовом обтекателе выглядел теперь гордо.

С одной стороны, мне было легко, ведь ожидания всех вокруг были не слишком велики. С другой, понимая, что у соперников больше опыта и, прямо скажем, таланта, я после каждого заезда шел в моторхоум и работал с данными телеметрии, пока не находил способ стать быстрее. Терпение и труд были моими лучшими союзниками в те времена.

Вот в этом как раз и прослеживается наследственность – Деймон, может, и не был самым талантливым гонщиком своего поколения, но благодаря анализу и вдумчивому подходу мог сделать машину быстрее.

1994. ЗВЕЗДА АДЕЛАИДА

Не будем долго распространяться на тему того, почему вместо одного легендарного гонщика рядом с Хиллом в 1994-м оказался другой, но факт есть факт – в следующем сезоне титул гарантировано, как казалось, уходил Айртону Сенне, а Деймону вновь отводилась роль подносчика боеприпасов.

К тому же тогда говорили прямо: Прост в своем стиле взял только то, что было необходимо для титула в 1993-м, а Сенна – другой, он не будет терпеть ни малейшего выпада в свою сторону. В соседнем кокпите Айртон всегда видел не напарника, а прежде всего соперника, цель номер один, которую нужно уничтожить и на трассе, и психологически. Хиллу заранее предрекали полный крах и моральное унижение.

На деле получилось несколько иначе. В первых трех Гран-при Сенна взял поулы. Он умел выдать нечто за гранью возможного на быстром круге, но вот проехать в таком темпе всю гонку оставалось крайне сложной, более того, попросту опасной задачей. В Бразилии Айртона развернуло, а Хилл приехал вторым, на Гран-при Тихого океана оба пилота Williams сошли, ну а затем наступил черед Имолы – Имолы, которая изменила весь ход истории, спустя несколько кругов сделав саму «Формулу-1» совершенно иной, навсегда.

В жизни Грэма Хилла тоже была подобная история. В 1968-м погиб его напарник Джим Кларк, который считался фаворитом сезона, и Грэм смог отстоять честь команды, завоевав тогда титул. Нечто подобное предстояло сделать и Деймону. Пилотов, способных сходу начать борьбу за чемпионство, на рынке не оказалось, поэтому вся ноша упала на плечи парня, который только-только начал свой второй сезон в «Формуле-1».

Я помню, как отец однажды пришел домой очень тихим и подавленным. Он стал смотреть новости о смерти Джима Кларка. Мне было восемь лет, и я не совсем понимал, что все это значит. Состояние отца я понял лишь в 1994-м, после уик-энда в Имоле.

Столкнулся Хилл и с другой очень существенной проблемой, носившей имя Михаэль Шумахер. Дядя Миша, который на своем Benetton ехал словно по рельсам, выиграл первые три этапа сезона, а затем продолжил победную поступь и в Монако. Правда, уже в Испании Хилл довел число первых мест в карьере до четырех. Причем опять параллель – в 1968-м там же, в Испании, выиграл его отец, вернув Lotus победный дух и веру в себя.

Что касается партнера нашего героя, то изначально на эту роль хотели пригласить Френтцена. Но Ха-Ха совершил, пожалуй, главную ошибку в жизни (о ней вы сможете узнать в главе 8), и в итоге напарником Хилла стал молодой Дэвид Култхард. Видимо, Железный Фрэнк решил провернуть тот же фокус, что и с самим Деймоном, и надеялся, что шотландец, перейдя из тестеров в боевые пилоты, сразу начнет ехать «аки боженька». Расчет не оправдался. Более того, после Испании, в Канаде, снова победил Шуми.

Исправить положение дел попытался аж лично Сам, Берни Экклстоун. Понимая, что в его спорте не осталось чемпионов, он договорился с Роджером Пенске о том, что тот отпустит из омута овалов Найджела Мэнселла – хотя бы на гонку во Франции и позднее на финальные Гран-при сезона. С уже готовым решением Берни отправился к Фрэнку Уильямсу, и тот не стал противиться. Большой Найдж приехал во Францию, весь при параде… только для того, чтобы на машине уже без активной подвески и автоматической коробки, которые были запрещены после 1993-го, Хилл уделал чемпиона и в квалификации, и в гонке. Но что толку? Выиграл вновь Шумахер.

Ну а дальше произошло нечто необъяснимое, мистическое, и, не будем скрывать, откровенно идиотское. В Великобритании Дядя Миша зачем-то обогнал Хилла уже на прогревочном круге. Естественно, делать так было нельзя, даже Шумахеру, причем на тот момент вообще-то еще ни разу не чемпиону. После старта маршалы начали махать Михаэлю флагами, как бы показывая, что осуждают поступок, но немец по указке из боксов на ситуацию откровенно забил. Как следствие – дисквалификация. Первым финишную черту пересек Хилл.

Следующая гонка состоялась в Германии, но там оба борца за чемпионство оказались в нокауте. А уже в Венгрии опять 25. Точнее, в те времена не 25, а 10 очков за победу забрал будущий Красный Барон. Сезон рисковал быть выигранным в одну калитку, но… попробуем объяснить по-простому.

Флавио Бриаторе с Россом Брауном явно химичили с техникой. Неладное успел заподозрить еще Сенна, пытавшийся инициировать поиски в недрах Benetton трекшн-контроля. По сути, все догадывались о нарушении, но доказать ничего не могли. Поговаривают, что функционеры ФИА решили отомстить Большому Боссу Флаву и его нескромно зарвавшейся банде, и в Бельгии, где Михаэль был всегда силен, сильные мира сего докопались до деревянной планки на днище. Последовали дисквалификация и победа Хилла. А затем в ФИА и вовсе решили еще две гонки провести без Шумахера – пусть, мол, посидит, подумает над своим поведением. Выглядело это грязновато, но в то время о блогерах, диванных аналитиках и чатах в соцсетях никто еще не знал, поэтому все прошло гладко – дисквалификация, значит, так надо. Хилл, естественно, шанс не упустил, выиграв обе гонки. 30 очков удалось отыграть на ровном месте.

За три Гран-при до конца сезона Култхарда, сумевшего лишь раз за все это время приехать на подиум, вновь заменил Мэнселл, который закончил свои дела за океаном. Шуми вернулся в пелотон злым, повзрослевшим и уже совсем не Солнечным Мальчиком. Он сходу продемонстрировал, кто в доме хозяин. И наконец Япония – там Дядя Миша мог оформить титул, но только в том случае, если бы Хилл не увидел отмашку клетчатого флага первым.

Думаю, победа в Судзуке оказалась не самым главным – главным оказалось то, что я пилотировал на совершенно ином уровне. Я называю это «сумеречной зоной вождения». Ты постоянно приносишь себя в жертву инстинктам. Это было великолепно. Потрясающее чувство. Удовольствие от той победы было просто невероятным.

В гонке шел дождь, условия были ужасными, к тому же на пит-стопе команда не смогла заменить одно из колес. У Williams в ту пору случались конфузы подобного рода. Ну, заклинило гайку, что в этом такого? Сообщать об этом по радио своему пилоту, конечно же, не стали. Зачем нервировать парня, он ведь за титул борется.

И вот, развязка: Хилл отставал от Шумахера всего на один балл.

Аделаида 1994-го – один из самых эмоциональных моментов в истории автоспорта. Сезон, который начинался с понимания, что победит один гонщик, продолжился доминированием другого, теперь должен был закончиться в очной баталии двух лидеров чемпионата, которых разделяло одно очко.

Зрелище, правда, чуть было не испортил старина Мэнселл, взявший поул. К слову, команды на тот момент еще сражались за Кубок конструкторов, так что в Williams довольно потирали руки. Поторопились – Найджел ошибся на старте, и два лидера чемпионата вышли на первые роли и в гонке. Хилл оказался позади, но постоянно отчаянно атаковал Шумахера. Кто бы ни стал чемпионом, для него это произошло бы впервые, расцветала новая «Формула-1», ожидавшая своих легенд после ухода героев прошлого. На 36-м круге болельщики Шумахера, отчаянно матерясь, схватились за сердце. Дядя Миша проспал торможение и влетел в стену – да, несильно, просто чиркнув, но скорость оказалась потеряна, а сзади вылетал Хилл. Нужно было срочно возвращаться на трассу и останавливать прямого конкурента. Но как, машина же повреждена?

По заветам Волшебника Айртона. Шумахер просто хлопнул калиткой, как бы не заметив, что в дверном проеме уже находился соперник. Будь Хилл Профессором, он бы не стал торопиться и спокойно объехал Михаэля в следующем повороте. Будь Хилл Волшебником, он умудрился бы проехать сквозь Михаэля. Но Деймон был просто Деймоном – болиды столкнулись, наш герой уехал из поворота лидером гонки, а подбитый Benetton замер на обочине.

Михаэль покинул кокпит, явив миру свое истинное лицо. Это был уже не Солнечный Мальчик и не молодой талант – все увидели матерого хищника, который совершил свой прыжок, но… промахнулся.

Хилл – чемпион! Два года назад никто вообще не верил, что он сможет закрепиться в «Формуле-1», год назад все ставки делались на Сенну, и вот, ему, пусть и с пробитым колесом, предстояло ковылять к титулу. Достаточно сменить резину и проверить болид. Да, на это ушло бы какое-то время, но набрать нужно было всего пару очков – не проблема за рулем Williams. Не проблема ведь?

Пит-стоп затягивался, зрители начали кричать раздосадованному Шумахеру: «Дядя Миша, погляди, что творится! На экраны посмотри!» Жертва, которую Михаэль подранил, все же испустила дух. Механики Williams дергали погнутый рычаг подвески и в отчаянии разводили руками. Ужасный итог сезона: один рычаг убил Сенну, второй – надежды на титул. Шумахер – чемпион!

Все это длилось каких-то пару минут, и за эти пару минут имя чемпиона сезона-1994 менялось несколько раз. Я был мальчишкой, сидел перед черно-белым телевизором «Юность» и не знал, чему радоваться: болел за Шумахера, очень переживал за Хилла, а победил Мэнселл. Чемпионат закончился, гонки увидеть получится аж через четыре месяца, четыре долгих месяца. Впереди ждал новый 1995 год, который сделал ужасы войны, инфляции и бандитизма реальностью окружающего мира, но для меня важнее была параллельная история, которая продолжилась новыми сражениями и триумфами.

1995. ГОНКИ ИЛИ БОКС

В этом параллельном мире, кстати, тоже все изменилось. Другой стала сама философия: больше не было безбашенного и смертельно опасного спорта, в котором смелые парни гоняли на чем угодно, стремясь к победе. «Формула-1» взяла курс на безопасность, а пилоты начали превращаться в ретрансляторов речей своих пресс-секретарей и менеджмента. Почему это стало возможным? Все просто – за каких-то пару лет в чемпионате не осталось ни одной легенды. Пике и Мэнселл остались в прошлом, Прост и Сенна тоже стали историей, каждый по-своему. Новыми лицами «Формулы-1» оказались два парня, немец и англичанин, которым за отсутствием других претендентов, предстояло творить историю.

Юный Михаэль стал чемпионом, а вот Деймон, в отличие от двух предыдущих сезонов, уже щеголял статусом явного фаворита. Benetton перешел на двигатели Renault, это сулило стадию детских болезней, да и в целом было непонятно, сможет ли шасси подружиться с новым пламенным сердцем. Williams же, напротив, выглядел солидно. Эдриан Ньюи доточил наконец свою очередную гениальную концепцию – в том сезоне команда получила суперсовременный и лучший болид.

Тем более логично, что в первой гонке Деймон уверенно лидировал, пока не сошел. Нашего героя подвела подвеска, а вот победившего Шумахера чуть не подвели очередные махинации Большого Босса Флава. Незаконным признали использовавшееся топливо: Дядю Мишу дисквалифицировали, потом опять восстановили… в общем, сезон начался сумбурно.

Зато в Аргентине и Имоле все вошло в предсказуемое русло – Хилл оба раза победил, возглавив чемпионат. В Испании с таким трудом налаженное преимущество дало трещину, победа осталась за будущей немецкой легендой, а наш герой финишировал только четвертым. К тому же Деймон столкнулся с целой чередой претензий и панических упреков со стороны начальства: мол, мы побеждаем и проигрываем вместе, а ты пока не чемпион, чтобы выпендриваться, будешь ехать на том, что дают.