Текст книги "Ущелье злых духов"

Глава вторая

1

Та-ак… Нашли, называется… Катамаран налицо, но где Ленка, где Востриковы? Ясно, что поднялись в распадок, иной дороги с этой отмели нет. Но зачем?

И сразу же эту мысль озвучил Тёма:

– Ну, вот чего их туда конкретно, по сути, понесло?

– Это-то как раз понятно, – Яков Антонович указал на самодельную неуклюжую поперечину. Тонкий стволик деревца, который использовали для этой цели потерпевшие крушение на Тушкеме, был надломлен. – Далеко на этой технике не уплывёшь, в любой момент развалится. А вот почему они там застряли – вопрос. Большой вопрос… Однако будем в распадок подниматься.

Он надёжно закрепил лодку, трое навьючили на себя рюкзаки, заранее подготовленные и упакованные бакенщиком, Артишок перебросил через плечо модную сумку, в которой то и дело что-то позвякивало. Надо думать, не решился доверить другим свой личный «боезапас», без коего поход в тайгу не представлял…

Тонкий белесый песок тёк под ногами, норовил перехлестнуть через верх плотно зашнурованных ботинок. Якову Антоновичу легче – на нём сапоги, но и они тонут в песчаном болоте чуть ли не по обрез голенищ.

Тяжёлый рюкзак тянет назад, при резких наклонах наползает на голову…

Хорошо ещё, что подъем невысок, берег и здесь понизился, да и крутизны вроде той, с которой они скатывались, выгрузившись из вертолёта, нет… Над головой нависают глыбы, скреплённые сетью засохших корней. Но за эти мёртвые останки невидимых пока деревьев лучше не хвататься – мало того, что они хрупкие и ненадёжные, так ещё и, не дай бог, обрушишь на себя весь край обрыва…

Был случай – сидел как-то Олег с приятелем на берегу быстрой речки, под таким же вот обрывчиком, рыбу удил, и вдруг совсем рядом ухнули в воду несколько тонн земли вместе с неосторожно забредшей на опасное место коровой. Всё обошлось – выплыла рогатая, да и им повезло – а ну как потянулась бы тогда коровёнка к лакомой травке, росшей в аккурат у них над головами?..

Но вот и край обрыва приблизился. Виктор на него уже взобрался, протянул руку сначала бакенщику, потом и Олегу помог. Крепкая у парня рука, надёжная. Но Тёма за неё только с третьего раза сумел ухватиться, выскальзывала мокрая от пота ладошка. Всё, поднялись наконец-то…

Олег осмотрелся. Они стояли в устье узкого, уводящего в горы распадка. С обеих сторон вздымаются немалой высоты скалистые стенки, между ними вьётся ущелье, поросшее лиственницей, сквозь частокол почерневших стволов которой изредка проблескивают чахлые берёзки. Под ногами жёсткая трава, над ней торчит какой-то колючий кустарник – на кривых ветвях загнутые крючья, готовые вцепиться и в тело, и в одежду. Над скалами, вдали, поднимаются угрюмые, испещрённые следами камнепадов горы. В общем, весёленькое местечко, глаза б на него не смотрели…

Виктор уже переобулся – тщательно выбил из ботинок попавший туда песок, протряс носки, потом и обувкой вконец обессилевшего «босса» занялся. Правильно, жёсткие песчинки раздерут кожу, словно наждак, а со сбитыми ногами далеко не уйдёшь. Яков Антонович тщательно изучает окрестности. Посмотрел на спутников – готовы? Что ж, пора вставать…

Бакенщик вёл их ближе к правому краю ущелья, пояснив:

– Другой дороги здесь покуда нет. Подальше горы сначала помалёху разойдутся, там посмотрим.

Странно, если приглядеться, становится видно, что под ногами вьётся что-то, отдалённо напоминающее тропку. Кто по ней ходит? Зверей здесь, как говорил Яков Антонович, нет, люди тоже давным-давно в Долину Смерти не забредали. Однако же вот…

А ведь стены ущелья друг от друга отличаются. Они идут вдоль мощных гранитных скал. Или базальтовых? Кто их разберёт… Противоположный склон более покатый, почти сплошь покрыт серыми лишаями осыпей. Один плоский камень наползает на другой, какой из них лежит прочно, а какой держится на честном слове – не угадать. Неудачно поставишь ногу, и вся эта каменная лавина сдвинется с места, устремится на дно ущелья, неся с собой громадные валуны. Не дай бог попасть в такую ситуацию. Но следов свежих оползней не видать, давненько здесь не срывались камнепады…

Похоже, бакенщик что-то заметил? Точно, к скале прислонена тщательно обструганная жердь – явно заготовка для поперечины катамарана. Немало, судя по всему, времени затратил Серёга на её изготовление: топор ребята наверняка утопили в Тушкеме, пришлось Вострикову орудовать ножом. Причём не самым лучшим ножом, как заявил, осмотрев жердину, Виктор.

Почему же Ленка со товарищи не вернулись к реке, зачем они полезли дальше в ущелье? «Конкретно, по сути?» – как сформулировал в привычной своей манере Артишок. На этот вопрос ответа не было, зато невидимые для Олега следы явно вели дальше в распадок: Виктор и бакенщик это заявили уверенно. Выбора не оставалось – пошли дальше.

Вскоре наткнулись на русло пересохшего ручья, пришлось перебираться через него, прыгая с валуна на валун. Похоже, в период таяния горных снегов поток здесь промчался мощный, он натащил с гор немало камней, набросал, как попало. Соскользнёт нога с покатой глыбы, и костей не соберёшь… Повезло, прошли почти без потерь, только Тёма зашиб коленку и долго ныл, намекая на то, что у него, как минимум, вывих. Потом сообразил, что из паршивого этого места выбираться всё равно нужно, и заткнулся.

И опять тянулась невесть куда всё та же почти забитая травой тропинка, опять медленно уходили за спину горы…

– Однако идём правильно, – неожиданно заявил Яков Антонович. – Здесь мы с геологами проходили. Вон ту каменную тигру я помню.

Тигр не тигр, но отдельно стоявшая скала и в самом деле напоминала огромную кошку, готовую к смертельному броску: нависла над тропой, выбрала момент и вот-вот кинется на проглядевшего её растяпу…

Стены ущелья постепенно раздвигались, скалы справа, правда, ничуть не изменились, зато осыпи слева сошли на нет, исчезли, теперь этот склон был почти сплошь покрыт плотным слоем противного жёлто-зелёного цвета лишайников – словно запущенные гноящиеся раны разъедают камень…

Яков Антонович с Виктором шли впереди, внимательно всматривались в землю, иногда о чём-то негромко переговаривались. Олег старался не отставать от них, но ощущал, что ноги его уже налились усталостью и чем дальше, тем больше она сковывала движения. Тёма плелся позади всех, дыхание с хрипом вырывалось из его груди, глаза слезились. Поначалу он то и дело прикладывался к пластиковой бутылке с минеральной водой, явно не веря словам бакенщика, что чем больше на ходу пьёшь, тем более мучает жажда. В конце концов Яков Антонович «виши»[3]3
  Виши – вода с природными ароматическими и вкусовыми добавками.


[Закрыть] у него отобрал, и теперь Артишок только облизывал пересохшие губы, – на то, что не стоит потреблять в такой ситуации коньяк, ума у него, по-видимому, хватало.

Олег оглянулся на Тёму. Весь взмок от пота, бормочет себе под нос что-то, судя по выражению лица, злое, но настырно передвигает ноги. Почему он пошёл вместе со всеми? Предлагали ведь дожидаться в доме у бакенщика, нет, отказался. И зачем он вообще оторвался от насиженного кресла и привычно-покорных баб? Любит Елену? Три раза «ха-ха». Никого Тёма никогда не любил, он на это просто не способен. Разве что себя драгоценного, да и то лишь как объект ублажения собственной пухнущей плоти и удовлетворения её желаний. Для того и политическую карьеру пытался сделать, поэтому и в «бизнес» нырнул с головой, как сантехник в канализационный люк…

Несколько лет назад, когда в «бизнесмены» рванули все, кто и термина этого никогда не слышал, стоял Олег у входа в киносмотровой зальчик – их тогда расплодилось больше, чем тараканов на кухне у непутёвой хозяйки. Внутрь заходить не собирался, знал уже, что увидит и услышит – тесную, пропахшую потом и вожделением комнатку, рябящий телевизор и гундосый голос переводчика, доносящего суть происходящего на экране до жадно вкушающих ранее запретный плод. Короче, стоял Алексеев, покуривал и бездумно разглядывал написанную кривыми буквами афишку:

Кровавый кулак

В главной роли непревзойдённый Брюс Ли!

Не шёл в тот день у Олега материал, хоть плачь – текст получался сухим, фальшивым. В таких случаях лучше всего на всё плюнуть и заняться чем угодно, только не относящемся к работе. Например, прогуляться и углубиться в изучение такой вот афиши.

Кто-то громко засопел рядом, Олег немного подвинулся и скосил глаза. Так, всё понятно – типичный образчик новой нарождающейся элиты. Зародыш, из которого, если верить трепачам-политикам, всенеприменнейше вырастет что-нибудь яркое и вдумчивое. Лоб, правда, подкачал – всего-то пальца полтора в высоту, зато об затылок можно поросят бить. На шее – златая цепь, поросшие коротким волосом пальцы сплошь окольцованы. Размороженный Пьер Скрипкин…[4]4
  Герой пьесы В. Маяковского «Клоп».


[Закрыть]

– Слышь, мужик, – разверз уста представитель «новой России», – не знаешь, про что кино?

– Про Павлика Морозова, – мрачно буркнул Алексеев.

– Ну? – искренне удивился потенциальный зритель. – А чё там Брюс делает?

– Так он Павлика и играет, – пояснил Олег. – На него кулаки нападают.

– Крутое мочилово, наверно, получилось… – с пониманием отреагировал незнакомец. – Ну, спасибо, братан! Щас бабу свою с шопинга заберу, вместе с ней поглядим.

Алексеев смотрел ему вслед и гадал: откуда этакие повыползли да ещё в таком количестве? Придумать ответ на этот вопрос так и не успел – из-за угла вывернул Тёма. В малиновом пиджаке, который носил с большей гордостью, чем учёный академическую мантию. Был он не один, а с «компаньоном», которого называл не то Жоржем, не то Доджем («Это у него погоняло такое», – пояснил Артишок.)

Завидев Олега, он обрадовался так, словно нежданно-негаданно повстречал давным-давно потерянного брата.

– О! Кого я вижу?! – широко раскинув руки, радостно возопил будущий родственник (Алексеев об этом, естественно, даже ещё и не подозревал). – А мы в кабак идём… – Ответа не дождался и предложил: – Айда с нами!

– Я за сигаретами вышел, денег не взял, – честно предупредил Олег, ловко уклоняясь от липких объятий Тёмы.

– Неважно, – барственно объявил тот и, привстав на цыпочки, дружески хлопнул Алексеева по плечу. – Я угощаю!

В кабак – так в кабак, всё равно работа не идёт. Да и на перестроившегося комсомольского вожака Тёму поглядеть любопытно…

После рюмки вонявшего нефтью «коньяка» (водка, впрочем, имела в этом да и в других ресторанах такой же «аромат» и привкус), Олег спросил:

– Что отмечаете?

– Дело удачное провернули, – важно отозвался Тёма. – Деньгу зашибли, хватит, чтобы хорошо вечер провести.

– А потом?

Тёмин «компаньон» поднял на Алексеева удивлённые глаза, подивился, видимо, недоразвитости и тупости нового знакомца и сказал:

– На завтра тоже дела есть. Опять сможем нормально выпить и пожрать.

– А потом?

– А что ещё нужно? – не понял Жорж-Додж, но потом всё же снизошёл до пояснения: – Я светлое будущее больше строить не собираюсь. Хватит! Жить нужно моментом. Постоянно. Тогда будет о чём вспомнить в старости.

И Олегу вдруг стало невыносимо скучно. Он смотрел на жадно отдающихся «веселью» Тёму с приятелем, а перед глазами вставала свинья, довольно хрюкающая под инфракрасной лампой. Она тоже удовлетворила свои ежеминутные потребности, проще говоря, нажралась от пуза, и теперь ждала, когда организм избавится от съеденного, и можно будет снова жрать…

Нет, из-за любви Тёма и пальцем не шевельнёт. Да и не знает он, что это такое. Страсть, вожделение, удовлетворение ещё одной естественной потребности, пожалуй. Но не любовь…

Что же этот гад задумал? Олег пару раз пытался прижать его к стенке, не признаётся. Глазки честные, аж слеза на них наворачивается. Только что не крестится…

Яков Антонович и Виктор, по-прежнему шедшие первыми, неожиданно остановились, и углубившийся в свои мысли Алексеев едва не уткнулся им в спины. Впрочем, причина остановки стала ясна сразу, без пояснений.

Гарь. Когда-то огонь прошёл широкой полосой поперёк распадка, но вверх и вниз по ущелью почему-то не распространился. Он опалил и повалил деревья, закалил до почти сталистой крепости острые сучья. Хода вперёд нет…

– Судя по всему, года три назад горело, – пояснил бакенщик. – Странно… Я тогда частенько мимо проплывал, но дыма от пожарища не приметил…

– Это что же, они туда забрались? – со страхом спросил подошедший Тёма.

– Следы так указывают, – пояснил Яков Антонович. – Согласен, Витя?

Переквалифицировавшийся в следопыта секьюрити молча кивнул.

– Вот только как они пробирались, не могу понять… – продолжал бакенщик. – Ладно, берёмся-ка, ребяты, за топорики, без них мы точно не пройдём.

Часа три пробивались они через эту проклятущую гарь – порвали одежду, измазались в саже и вымотались до полного предела. Тёма, едва выбрался на чистое место, сразу же рухнул, Олег выглядел немногим лучше экс-родственника, да и Виктор явно сдал. Даже Яков Антонович, привыкший к трудным переходам по тайге, заметно устал. Было ясно, что двигаться дальше без роздыха невозможно. Да и неясно было, куда идти, – следы Востриковых и Ленки они давно потеряли.

Немного отдышавшись, бакенщик разложил на траве прихваченную из дома снедь. Аппетита ни у кого не было, но поесть пришлось – нужно же восстановить силы. Тщательно пережёвывая кусок мяса, Яков Антонович сказал:

– Ты, Иваныч, оставайся здесь. Вместе с Артемием. Отдыхайте. А нам с тобой, Витя, придётся следы поискать. Я направо подамся, а ты ту сторону осмотри…

Вскоре они ушли.

Олег лежал на траве, бездумно рассматривал кривую лиственницу, цеплявшуюся за скалу, и чувствовал усталость, волнами накатывающуюся на измученное тело. Да, засиделся за столом, давно не был в настоящих переходах, вот и раскис. Ничего, главное сегодня продержаться и завтрашний день выдержать, потом станет полегче, организм втянется в работу…

– Кто, интересно, тут пожар устроил? – спросил Тёма, после чего добавил своё извечное: – Конкретно, по сути?

– Молния, скорее всего, – откликнулся Алексеев.

– А вдруг тут крутые бандюганы прячутся? – в голосе Артишока послышался страх.

– Ага. Едят кору с деревьев и ждут, когда придёт придурок пожирнее. Не смеши.

– Пожалуй… – поразмыслив, заявил Тёма. – Сюда только такие чудики, как мы, забрести могут. Или сестрица твоя придурошная.

– Заткнись, – вяло посоветовал Олег.

– Да я что?.. – засуетился Артишок. – Я ничего… Это я, конкретно, по сути, в хорошем смысле, а не чтобы обидеть…

– Вот и молчи… – Алексеев смежил веки.

Но, видно, держать рот на замке было Артишоку невмоготу. Он покряхтел, поворочался, тайком побулькал фляжкой и вдруг заявил:

– Ты только посмотри на эту гадость… Конкретно, по сути!

Олег открыл глаза. Со скальной стенки в ущелье сползало тяжёлое облако. Оно опускалось всё ниже, казалось, что вот-вот сырая мгла заполнит собой весь распадок, но внезапно облако замерло и медленно поползло в сторону Тыи, цепляясь за вершины деревьев.

– Обычная в этих местах картина, – пояснил Алексеев. – Вот если дождь нанесёт, будет паршиво.

Тёма молчал, завороженно разглядывая мрачные серые клочья, плывущие у них над головами…

Вернувшийся минут через сорок Яков Антонович тяжело опустился на небольшой валун и сказал:

– Отыскал я тропинку. Вот только, похоже, что никто по ней давненько уже не проходил. Непонятно… Может, Вите больше повезёт.

Но и секьюрити вернулся с пустыми руками.

– Нет следов, – он виновато посмотрел на бакенщика. – Да там вообще не пройти. Каменюга на каменюге…

– Ладно. – Яков Антонович закинул на спину рюкзак. – Пора, ребятки. А то солнце уже к закату клонится. Если ничего не найдём, подберём местечко получше, там и заночуем. А вы смотрите вокруг повнимательнее…

Хорошо ещё, что после гари дорога стала полегче. Камни исчезли, землю покрывал толстый ковёр мха – ноги тонули в нём по щиколотку. Да и усталость отступила вместе с неприятным чувством тревоги, одолевавшим Олега с момента, когда они углубились в ущелье. Пошли веселее.

К тому времени, когда в быстро сереющее небо выкатилась молодая луна, впереди показался прогал – скалы расступались, показывая полосу вечернего неба. Еще несколько десятков шагов – и они неожиданно очутились на обрыве. На очень знакомом обрыве…

Внизу привольно несла свои воды Тыя, лёгкие волны постукивали в борта лодки бакенщика, на песчаной отмели по-прежнему лежал полусдувшийся катамаран…

2

Яков Антонович долго озадаченно покачивал головой и чесал в затылке. Потом признался:

– В жизни, ребяты, со мной такого конфуза не случалось… Поневоле в лешего поверишь, который путников по чащобе кружит. Но здесь-то и чащи нет, распадок, язви его. Да и бывал я уже в этих местах, давненько, правда, но ведь бывал же. Ничего не понимаю…

– Может, камнепад за эти годы ущелье завалил? – осторожно предположил Олег.

– Какой там камнепад… – расстроенно махнул рукой бакенщик. – Мы ж всё время правой стенки держались, вдоль скал шли, а они тут, поди, больше мильёна лет стоят. А сестра твоя с друзьями куда подевались, ежели всю эту долинку можно за половину дня вокруг обойти?

Он немного помолчал, потом с ожесточением закончил:

– Я так думаю, что есть смысл здесь, на обрыве, заночевать, а то, если в Ахтимнеево подадимся, много времени потеряем зазря.

– Само собой, – авторитетно заметил Тёма. – Нужно пораньше встать и идти быстрее. Дорога уже знакомая, и ход через гарь мы, конкретно, по сути, прорубили…

«Мы пахали», – усмехнулся про себя Алексеев. Тёма топора так и не взял в руки ни разу, плёлся последним, и Виктору несколько раз приходилось то отцеплять «босса» от обуглившихся сучьев, то перетаскивать его через рухнувшие после пожарища стволы деревьев.

– Я отабориваться начну, – предложил Яков Антонович. – Иваныч с Артемием мне подсобят, а ты, Витя, поищи вон в той стороне родничок, он где-то неподалёку должен быть. Воды у нас немного, так что запас не помешает.

– Видел я тот родник, – откликнулся Виктор. – Из-под скалы вытекает и почти сразу же ныряет под камни.

– Вот-вот, о нём я и говорю. Вода там хорошая. А мы, ребятки, давайте поторопимся, а то скоро совсем темно будет.

Вскоре они уже отдыхали возле небольшого, но жаркого костерка. Бакенщик, сильно расстроенный «конфузом», который относил только на свой счёт («Что взять с городских людей, с тайгой незнакомых?») поначалу отмалчивался, остальные тоже не испытывали особого желания начинать разговор.

«Ерунда какая-то получилась, – размышлял Алексеев. – Шли всё время прямо, прорубились через гарь, вышли с противоположной стороны и опять очутились на берегу Тыи… Чушь, чушь, чушь… Однако ж всё именно так и вышло… Но где же Ленка, где Востриковы? Непонятно. А мы ещё день потеряли, считай, впустую…

Стемнело-то уже основательно… Артишок отодвинулся в тень, то и дело прикладывается к фляжке, сосёт своё пойло. Не надрался бы, приводи его потом в чувство. А, оставим в крайнем случае здесь, пускай сидит у лодки, пузо на солнышке греет. А Яков Антонович с Виктором о чём-то негромко переговариваются. Никак детство вспоминают?»

– Я, Витя, в России рос, далеко от этих мест, – рассказывал бакенщик. – Речка у нас в селе была. Щуки в ней водились приличные, голавли. Ну, это для серьёзных рыбаков. А мы, пацаны, окушков таскали и прочую плотву. Или вот ещё такая рыбёшка есть – уклейка. Вроде бы, тьфу, мелочь, а в трудные годы она нас здорово выручала. Набьешь мух, на крючочек нанизаешь… А потом главное не зевать – уклейка наживку мигом сшибает. Она стайками ходит, у самой поверхности, высмотришь, где по воде круги идут, туда и забрасываешь. Стайка уходит, и ты за ней по берегу. Так, бывало, за день набегаешься, что и ноги не держат, зато десятков пять-шесть уклеек домой принесёшь – всё к столу добавка…

– У меня друг в Тирасполе живёт, письмо недавно прислал, – произнёс Виктор. – Так тоже про эту уклейку пишет. Хожу, мол, на Днестр, тягаю её, потому как одной травой с огорода питаться скучно. Работы нет, денег тоже…

– Вписываться нужно в изменившиеся реалии… – буркнул Артишок, но никто на его слова не отреагировал.

– Да-а, – протянул Яков Антонович. – Такие, значит, дела… – Он покрутил головой, но развивать эту тему не стал, а вновь вернулся к воспоминаниям: – Ещё мы бычков ловили. Таких же, как в море водятся, только в реке они помельче, но и повкуснее. Ветку сломаешь, леску к ней привяжешь, крючков сколько есть. Главное не спешить, подождать пока за каждый бычок ухватится. Сначала самые крупные наживку хапают, потом помельче. Видишь, что уже совсем мелочь пошла, значит, пора место менять.

– У нас бычки не водятся, – сказал Виктор. – Раньше ершей много было, такие же жадюги. Нас в пионерлагере на рыбалку водили. Какая там рыбалка: шум, гам. А ершам всё равно. Но какая уха с ними получается, м-м-м! (Тёма звучно сглотнул слюну.) Потом загадили реку, и исчезли ёршики…

– Это мы умеем, – согласился бакенщик. – Когда рудник на Тые ставить собирались, тоже были разговоры, что загубят реку. Да вишь, как всё в жизни обернулось…

Что-то серое внезапно вымахнуло из-за деревьев, увернулось от взлетавших к ночному небу искр и кануло в темноте. Повисел в воздухе странный угрожающий вскрик, напоминавший не то стон, не то плач, но и он быстро угас…

Олег почувствовал, что его лица коснулись то ли мягкие перья, то ли обрывки истлевшей материи. И тут же встрепенулся сидевший в стороне Артишок.

– Вот зараза! – выругался он. – Прямо по морде зацепила. Конкретно, по сути! Кто это?

– Не знаю… – растерянно признался бакенщик. – Для совы слишком уж велика. Да и нет здесь никакой живности. Только и мне помстилось, ровно перьями по лицу проехало…

– Мне тоже, – коротко произнёс Виктор.

– Может, это злой дух? Летел по своим пакостным делам и случайно на нас напоролся, – предположил Алексеев, но тут же понял, что шутка получилась, пожалуй, не очень удачной…

3

Вышли с рассветом. Бакенщик что-то недовольно ворчал себе под нос, внимательно всматриваясь в тропу под ногами и скалы, как и прежде остававшиеся по правую руку. Поначалу шли ходко, но потом совершенно неожиданно попали в заросли невысокой травы, на которую накануне внимания как-то не обратили. Её толстые короткие стебли словно пытались ухватиться за придавливающую их обувь и потом долго ещё напряжённо шевелились.

«Вот же гадость, – размышлял Олег, выдирая ноги из цепких захватов. – Цепляются, как пальцы. Знаю, что есть растения, реагирующие на прикосновения, но о таком не слышал. Может, хищник какой? Росянка же ловит насекомых, а потом с аппетитом потребляет. Только непонятно, кого эти пальчики цапают. Для мух-жуков они явно великоваты…»

По-заячьи заверещал Тёма. Оказалось, что он остановился «по своим делам», а когда решил идти дальше, не смог сдвинуться с места – жадные стебли цепко держали его за брюки. И опять Виктору пришлось выручать своего «босса» – несколькими быстрыми взмахами ножа он обрезал травянистые «пальцы». Обрубки судорожно изгибались, из них сочилась странная, напоминающая по цвету сукровицу жидкость.

– Здесь лучше не задерживаться, – ни к кому конкретно не обращаясь, посоветовал Яков Антонович. – И ногу ставьте потвёрже.

Олег так и поступил. Теперь гадостные стебли лопались под подошвой, обильно разбрызгивая всё ту же тошнотворную жидкость. Она вдобавок ещё и отвратительно воняла – не то какой-то дохлятиной, не то чем-то протухшим.

Хлюп, хлюп, хлюп…

«Повезло вчера, что обошли эту травянистую помойку стороной. А сегодня почему вляпались, идём-то вроде бы той же дорогой…»

Хлюп, хлюп, хлюп…

«Где же Ленка, где её шебутные спутники? Накануне хоть какие-то следы нашлись, а сегодня вообще ничего…»

Хлюп, хлюп, хлюп…

«Голова уже от этой вони кружится, того и гляди стошнит…»

Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп…

– Держитесь, ребятки! – это Яков Антонович. – Немного осталось.

И точно – под ногами захрустел мелкий гравий, да и воздух заметно очистился. А Виктор почему-то задержался среди стеблей травы-цеплялки, рассматривает что-то под ногами, машет бакенщику, подзывает к себе. Придётся возвращаться…

Гнилостный запах едва не вызвал приступ рвоты. Нет, к такому привыкнуть невозможно… Что они там нашли?

Стебли-пальцы всё той же травы. Уже завядшие. Но они отрезаны ножом. Значит…

– Ваши проходили здесь, – уверенно заключил Яков Антонович.

– Почему именно они? – прокричал Тёма, предусмотрительно остановившийся подальше. – Конкретно, по сути?

– А больше-то и некому, – пояснил бакенщик.

Дорога пошла под уклон.

– Что за трава такая пакостная? – поинтересовался Виктор.

– Леший её знает, – отмахнулся Яков Антонович. – Первый раз с таким сталкиваюсь.

– У вас тут химкомбинатов вроде бы нет? – спросил Олег.

– Отродясь ничего подобного не водилось. А к чему ты спрашиваешь?

– Да один мой знакомый побывал на небольшом озере возле Арала. Туда лет тридцать всякую дрянь с химических заводов сливали и сбрасывали. Не вода уже в этом озере, а ядовитый рассол. Вот только рыба не вся передохла, кое-кто приспособился. Одну при нём выловили. Голова, говорит, здоровенная и почти сразу в хвост переходит, тела почти что и нет. По морде карп-карпом, но с зубищами, острыми, как у щуки.

– Тьфу, – сплюнул бакенщик. – У нас, слава богу, такой дряни нету. Это что же дальше будет с тем озером и с тварями, что в нём водятся?

– Кто же знает? Может, новые динозавры из него на берег повылезут…

Вонючая слизь никак не хотела отчищаться с ботинок, и Алексеев обрадовался, заметив невдалеке неширокую речушку. Хоть обувь можно будет отмыть, да и немного освежиться тоже лишним не будет.

Речка пересекала ущелье, и было совершенно непонятно, как они вчера её миновали. Вот только размышлять об этом не хотелось, и Олег ускорил шаги.

– Стой, Иваныч!

Он недоуменно обернулся.

– Не спеши… – Яков Антонович подошёл ближе, пристально всмотрелся в струящийся поток.

– А что такое?

– Да вроде как и ничего… Только непонятно мне, откуда эта речка взялась. Снега в горах давно стаяли, больших дождей не было. И вчера мы весь день посуху шли…

– Может, озеро горное где ночью прорвало?

– Бывает такое… Но уж больно вода чистая… И камни хорошо обкатаны, так случайный поток не сделает. А на голышах этих ни моха нет, ни травинки меж ними…

Да, странно… На гравийной осыпи, по которой они шли, какая-никакая трава, пускай жёсткая и невысокая, но росла…

– Всё равно нам эту реку переходить придётся, – высказался Тёма. – Конкретно, по сути. Не возвращаться же из-за неё.

– Это, конечно, верно…

Олег подошёл поближе к прозрачному потоку. Речка как речка, неглубокая, едва ли по колено будет. Мудрит что-то Яков Антонович, придумывает невесть что…

Краем глаза заметил, как жадно рванулась к его ботинку небольшая волна. Откуда она взялась? Всмотрелся повнимательнее – выплеснувшаяся на камень вода отступала, над влажным берегом заструился не то густой пар, не то белесый дымок.

Он наклонился, выбрал камушек покрупнее и запустил его на середину потока. Ухнуло, ахнуло, вода мгновенно загустела, сделалась похожей на желе, ввысь взметнулся фонтан из этого «киселя», моментально приобретшего синюшный цвет.

– Ё-моё… – только и выговорил ошарашенный Виктор.

Олег отшатнулся подальше от подозрительной речки, Тёма нервно облизал губы.

– Да-а… – рука бакенщика опять озадаченно потянулась к затылку. – Однако…

Немного помолчав, он предложил:

– Пойдём-ка поближе к скалам. Камень, он, пожалуй, понадёжнее будет.

Так и поступили. К воде (или что там нёс странный поток) старались не приближаться. То и дело выплёскивающиеся на берег волны разъярённо хлюпали, тянулись к находившимся вне пределов их досягаемости людям, по поверхности реки кружились хищные водовороты.

Вскоре приблизились к небольшой каменной гряде, вдававшейся в распадок, пошли по ней. Поток теперь взрёвывал внизу, ярился между валунов, от которых поднимался всё тот же не то пар, не то дым. Олег с опаской поглядывал на его быстро разрываемые ветром клубы – чёрт знает, что это такое, ещё надышишься ненароком…

Наконец Яков Антонович остановился возле двух довольно крепких лиственниц, цеплявшихся корнями за камни, похлопал одну из них по стволу и объявил:

– Тут, ребяты, и будем переправляться.

Он отсёк топором ветви, до которых смог дотянуться, потом умело подрубил ствол, и дерево тяжело рухнуло, образовав мост над беснующимся в паре метров под ним потоком.

Тёма испуганно поглядел вниз и выдавил:

– Я не перейду. Конкретно, по сути. Не смогу…

– Не боись, – подмигнул ему бакенщик. – Сейчас верёвки натянем, будут заместо перил. Да тут и идти-то не больше десятка шагов. Пустяки.

Он извлёк из рюкзака моток прочной верёвки, перебросил её конец вокруг ствола второй лиственницы и спокойно перешёл по шатающемуся деревцу через опасную речушку. Получше закрепил вершину поваленного дерева меж валунами, используя торчащие ветви, привязал оба конца верёвки. И вправду, получилось что-то вроде перил – хлипких, ненадёжных, но создававших ощущение, что в случае чего за них можно удержаться…

– Всё равно не могу… – Губы Артишока тряслись.

– Я подстрахую, – успокоил его Виктор и посмотрел на Алексеева: – Иди ты.

Олег взялся повлажневшей рукой за верёвку, сделал первый шаг…

«Ничего страшного, – пытался внушить он себе, – представь, что идёшь по бревну, лежащему на земле. Как в детстве, далеко отсюда, возле дома деда. Это просто старое широкое бревно, на котором днём собирается детвора, а вечерами степенно переговариваются взрослые. Ничего страшного…»

Самовнушение помогало плохо. Противоположный берег был выше, приходилось, словно бы подниматься в горку, неровно обрубленные бакенщиком и уцелевшие ветви мешали уверенно ставить ногу, но главное – поток, мчавшийся внизу. Он был уже мертвенно-сизого цвета, под «мостом» выгибался горбом, по которому метались ищущие жертву острые языки, казалось, вот-вот они взовьются ещё выше, и…

– Не смотри вниз! – хлестнул окрик Виктора.

Олег поднял голову. Да ведь ему осталось сделать всего пару шагов, вот и Яков Антонович уже протягивает руку!.. Всё…

Внезапно голова закружилась, и он осел на камень. Нормально, всё нормально… Просто надо немного отдышаться…

Когда Алексеев пришёл в себя, Виктор и Тёма прошли уже середину пути. Артишок меленько перебирал ногами, глаза его были закрыты, губы истово шептали что-то неслышное другим. Виктор придерживал «босса» за шкирку, он шёл осторожно, но абсолютно спокойно. Ну и нервы у парня – позавидуешь! Хотя, если представить, что ему пришлось пройти, чтобы научиться подобному самообладанию, желание завидовать сразу пропадает…

– Ну вот, всего и делов-то, – Яков Антонович произнёс эти слова самым обыденным тоном так, словно для него переправы через речку-убийцу давно вошли в привычку. – Идём дальше.

– Нет, – хрипло выдохнул Олег. – Я к такому подвигу ещё не готов… Да и перекусить было бы неплохо…

Возражать и спорить бакенщик не стал.