Текст книги "Кто сладким закусывает"

Кто сладким закусывает
Виталий Скворец

© Виталий Скворец, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Восток – дело тонкое…

– Скажите поручик, как ВЫ вели бы себя по отношению к человеку, нанёсшему ВАМ оскорбление? – Спросил полковник у своего подчинённого.

– Я тотчас вызвал бы его на дуэль и кровью смыл бы нанесённую обиду – с горячностью воскликнул двадцати пятилетний поручик – поляк, сосланный царским правительством за симпатии к участникам Варшавского восстания.

– Ну, а если бы волей каких либо обстоятельств ВЫ не смогли бы получить сатисфакции (удовлетворения), своей обиде, то как бы Вы поступили в таком случае? Если бы человек не обидел или не оскорбил ВАС, но был бы просто неприятен? Как быть тогда? – Спросил полковник Урусов и, словно экзаменатор, задавший каверзный вопрос школяру, с интересом посмотрел на своего подчинённого.

– В таком случае, Иван Егорович, я попытался, сколь можно реже видеть неприятного мне субъекта. – Ответил поручик, не понимая, куда клонит его начальник.

– Вот в этом и есть различие аспекта мышления между европейцем и азиатом. Мы – европейцы, постарались бы удалиться от объекта своего недоброжелательства. Азиат же постарается быть ближе к врагу или ненавистнику.

– И в чём же суть сих действий Иван Егорович? – спросил поручик.

– В том милейший, что находясь рядом с врагом, улыбаясь ему и заглядывая в глаза, легче всадить нож в спину. Любой азиат скажет ВАМ, что чем дальше ТЫ от врага, тем тяжелее добраться до его горла.

– Но бить из-под тишка – это подлость! – С отвращением воскликнул молодой поляк, у которого был свой, устоявшийся кодекс чести, явно отличавшийся от азиатского менталитета.

– Ну, ВЫ поручик скажете, что это подлость, а я скажу ВАМ, что это Азия. Именно поэтому, европеец рассказывая о потери близкого человека, скорбит, стараясь вызвать сострадание у собеседника. Азиат же расскажет о своей потере с полуулыбкой на устах, тихим голосом и с уверениями, что ушедшему лучше на небесах, чем нам на земле. Он сделает это в силу сложившихся традиций, стараясь не расстроить своего слушателя.

– Иван Егорович, от ВАШИХ рассказов я в полнейшей растерянности. – Воскликнул поручик Анджей Комаровски и добавил:

– По вашим рассказам, получается, что с одной стороны, нет более жестокого и коварного человека, чем азиат. С другой же стороны нет людей более гостеприимных и доброжелательных. Где же истина?

Полковник, уже не раз бывавший в Азии и на Кавказе и знавший кроме доброго десятка восточных языков обычаи восточных народов, усмехнулся и сказал фразу, долетевшую к нам сквозь столетия:

– ВОСТОК – ДЕЛО ТОНКОЕ…

Отряд

…Казачий экспедиционный отряд в составе двухсот пятидесяти сабель, усиленный канонирской частью из четырёх лёгких горных пушек, под командованием полковника Ивана Егоровича Урусова, шёл походным маршем в Бухару. Об этом, Эмир Бухарский попросил русского царя, дабы удержаться на троне, сотрясаемый внутренними распрями и агрессией внешних врагов в лице Кокандского и Хивинского шахов.

Сам полковник, по сути, был сослан в Среднюю Азию, за вольнодумство и нежелание мириться с беззаконием, творимым в войсках царскими генералами.

Кроме него в почётную ссылку попал офицер российской армии, поляк по национальности, бравый офицер и противник самодержавия, поручик Анджей Комаровски.

Двести пятьдесят казаков и три десятка артиллеристов, не были сосланы за волюнтаризм (вольнодумие), а попали в экспедицию благодаря присяге царю и отечеству.

Уже три недели, как отряд и обоз обеспечения, растянувшийся на добрую версту, походным маршем, шли к границе Бухарского эмирата, где их ждали нукеры (доверенные войска и телохранители) эмира. По дороге к месту назначения, отряд участвовал в нескольких мелких стычках с кочевниками из кипчакских степей, которые не прочь были поживиться дарами русского царя, посланными с отрядом эмиру Бухарскому и заодно завладеть пушками. Пока, благодаря умелому руководству своего командира, отряд потерь не имел. Больных тоже небыло. Степень доверия казаков к своему полковнику, была запредельной. Каждый из них видел в своём начальнике залог успешного выполнения миссии и бойцы понимали, что только их сплочённость поможет им вернуться обратно к своим семьям.

Иван Егорович всецело доверял своему войску, и только его заместитель, поручик Анджей Комаровски, внушал ему некоторое недоверие. Его заместитель был храбр в бою, но некоторые его высказывания, наводили начальника на мысль, что поляк, мягко говоря «недолюбливает» русских. Поэтому, полковник в очередной раз возвращался к разговорам, в которых старался понять недовольство поручика, которое раз за разом проскальзывало в их беседах…

… – Так вы, батенька, считаете, что Польша должна быть независимой от Русской Имперской короны? – Спрашивал полковник, едущий верхом на коне, у поручика Комаровски едущего с ним «стремя о стремя» (рядом).

– Так, есть, Иван Егорович – соглашался поручик и добавлял:

– Всякий народ имеет право на самоопределение и может решать судьбу свою не по указке власть предержащих, но благодаря своей воле.

– Анджей, как прекрасно и ёмко ВЫ формулируете свои мысли! Может, соблаговолите объяснить, чем Российская корона, не угодила польскому народу. Только, без экивоков, батенька, всё на чистоту. Мы с вами вдвоём, и всё сказанное, останется между нами. Тому порукой, назначу, моё слово, слово дворянина и офицера. – Несколько высокопарно, воскликнул полковник, который симпатизировал своему непосредственному подчинённому.

За те три недели, что отряд добирался в Бухару, где наивысочайшим повелением «его императорского величества», русские воины должны были охранять эмира Бухарского Насруллу, полковник проникся уважением к молодому, искренне-чистому в своих делах и побуждениях поляку. Ему импонировала в Анджее и юношеская горячность и храбрость, проявленная в стычках с кочевниками, и прямота, и некоторая наивность суждений. Иван Егорович был с одной стороны доволен, что судьба свела его с таким прекрасным юношей, как Комаровски. Однако, командир хотел расставить «все точки над И» и узнать, насколько возможно доверять своему подчинённому.

До границы Бухарского эмирата оставалось всего сутки с небольшим дневного перехода. Сегодня наконец полковник, знавший, что его подчинённый был по сути выслан за симпатию к Варшавскому восстанию, почувствовал, что наступил момент. Момент, для важного разговора, в котором, определится конечная точка доверия между командиром отряда и его первым заместителем.

… – О чём ВЫ говорите, Иван Егорович. – Воскликнул поручик, – поверьте, милейший, я ни в коей мере, не нуждаюсь в ваших заверениях. Я абсолютно доверяю ВАМ и вашей порядочности. Но скажу вам тоже, что и говорил до сих пор – «Полякам нет необходимости, покровительство Российской короны. Нас с русскими определяют только общие славянские корни. В остальном же только различия: в вере, в языке и в письменности. Народ Польши устал стонать под игом Имперской короны и хочет политической независимости».

Поручик посмотрел на Ивана Егоровича, открытым, «горящим» взглядом, полным юношеского задора и отваги. И без подзорной трубы было вино, что двадцати пятилетний поручик, искренне верит в свои убеждения и готов отстаивать их.

Тогда сорокалетний полковник, кивнул головой, на которой была одета форменная фуражка с двуглавым орлом, показывая, что понял позицию поляка.

– Так, значит Анджей, ВЫ считаете, что народ Польши «стонет под игом царской короны Российской империи».

– Конечно, Иван Егорович. Так же как, и татары, и башкиры, и чуваши, и мордва. Я не говорю уже о прибалтийских и кавказских народах.

– Ну, о кавказских народах, вы уже «загнули», поручик. кажу ВАМ только, что ни один из «угнетаемых» Россией народов не знает, что такое «Крепостное право», которое низводит русский народ до полу рабского состояния. А именно русское крестьянство кормит хлебом Россию, да и половину Европы. Потому-то в мире не знают цены на пшеницу и овёс, пока её не объявят в России, на Нижегородской ярмарке. Если бы в своё время, некоторое из «угнетаемых Россией» народов, заметьте к слову, абсолютно добровольно не вошли в состав Российской Империи, то персы или как они называю себя сейчас, турки-османы, физически уничтожили бы их, дабы расчистить себе «жизненное пространство». И заметьте, это касается не только христианских Грузии и Армении и Алании. Турки десятками тысяч увозили в рабство и вырезали разом целые селения. И их абсолютно не интересовало, что многие народы Кавказа – единоверцы мусульмане. Народы Кавказа сохранили свою культуру, свой язык и свои верования, и саму национальность, только благодаря союзу с Русью. Которая, смею заметить, совершенно не настаивала, и не настаивает, на экспансии своей культуры в их общность. И заметьте, друг мой, что и мусульманские мечети и польские костёлы строятся на территории России. А буддийские дацаны и еврейские синагоги? Так, как вы думаете, русские, сохраняя вековые традиции каждого народа входящего в состав империи, это захватчики и угнетатели?

Полковник, соскочил из седла своего скакуна и, взявшись за стремя, побежал рядом с конём, чтобы размять затёкшие в седле ноги. Поручик последовал его примеру.

– Хорошо, Иван Егорович – воскликнул он – для многих народов союз с Русью, был необходим, как условие для выживания нации. Я даже соглашусь, что финны, скорее всего, потеряли бы свой язык и культуру, если бы Карл Великий, король Швеции, не был бы разбит Петром Первым. Но Польша и Прибалтика могли бы существовать и без покровительства России. А что случилось после разгрома Наполеоновских войск? Мою родину разделили между Короной Австро-Венгрии и Россией, словно пирог. А ведь мы поляки народ с вековыми традициями, единой культурой и языком. Мы нация, которую насильно раздробили в угоду имперским амбициям царских домов Европы. Неужели ВЫ, образованный человек прогрессивных взглядов, считаете это справедливым?

Подполковник запрыгнул в седло своего коня, словно казак, схватившись за луку седла, прямо с земли, не касаясь стремени. Поручик, так же лихо заскочил в седло.

– Позвольте согласиться с вами, поручик – сказал полковник, и добавил:

– Заметьте только, что часть Польши, оказавшаяся во владении Австро-Венгерской монархии, усиленно онемечивается. Всё делопроизводство, обучение в школах и университетах идёт на немецком языке. Армия, суды, все органы власти в своей подавляющей основе состоят из австрияков. В нашей же части Польши доверено самоуправление. Никто не претендует на ваш язык, католическую веру или латинскую письменность. Кроме того, именно польские фабриканты и заводчики вкладывают капиталы в Россию. Русским же дозволено прокладывать дороги в Польше, строить больницы. Границы защищает русская армия…

Тут, Анджей, в силу своей молодой горячности, допустил бестактность в отношении более старшего по званию и возрасту собеседника, прервав его на полуслове:

– Кроме защиты границ, русская армия, подавила Варшавское восстание! – Воскликнул он с болью в голосе.

– Да, да, поручик. Как вы правы! – Усмехнувшись, согласился полковник и добавил:

– При подавлении восстания погибли более четырёх сотен поляков и более тысячи двухсот российских солдат. Почти две сотни польских дворян и вельможных панов, были лишены своих званий и титулов. Россия «жестоко» отомстила, забрив их в солдаты и отправив служить в ссылку.

– Да, так и есть! – Воскликнул Анджей. В голосе его послышалась боль страданий, от сознания «бед», свалившихся на польскую знать, в которой у него были знакомые.

– Э-эх, поручик, скажу ВАМ откровенно. Если бы подобный бунт произошёл в Бухарском эмирате, куда мы едем служить, то за короткое время были бы вырезаны все, даже самые дальние родственники бунтарей. Уничтожили бы и двоюродных дедушек и троюродных бабушек. Как говорят в Азии «до седьмого колена родства» вырезали бы. По цивилизованным законам Австро-Венгрии, восставших, тех, кого не расстреляли бы или не повесили, сгноили заживо в тюрьмах и казематах. А насколько я знаю, в Российских тюрьмах, по истечении трёх месяцев, уже не осталось ни одного арестованного за участие в восстании. Если бы в России действовали по отношению к бунтовщикам с такой же жестокостью, то в таком случае, борьба за ВАШУ независимость отложилась бы на далёкое в своей перспективе время. А итоги вашего восстания, столь жестоко подавленного Россией, оставляют надежду на повторное выступление вашей знати, которая хочет эксплуатировать свой народ самостоятельно.

Поручик с изумлением смотрел на своего убелённого сединой начальника. Похоже, что в таком контексте он не думал.

Полковник же с прищуром посмотрел на белое от жары азиатское солнце и добавил:

– Поверьте, мне на слово, милостивый государь, многие русские вельможи, далеко не рады перспективе, когда ваша знать и элита польского общества вливается в высший свет Российского государства. Ваши «угнетённые короной» заводчики и фабриканты, активно вливают свои капиталы в российскую экономику и с удовольствием эксплуатируют русский народ. Поляки слишком деятельны и предприимчивы, и теснят полусонных русских по всем фронтам. И в промышленности и в армии. Так, что, в современной реалии именно Польша осуществляет экспансию в Россию, а не наоборот. Но мир в наше время таков, что Польша пока не в состоянии проводить политику, не попадая под влияние, царских домов Европы. Просто ещё не пришло время, когда ВЫ сможете быть действительно самостоятельны и независимы. То же самое касается и немногочисленные прибалтийские народы. ЛЮБОЙ ИЗ МАЛЫХ НАРОДОВ ЕВРОПЫ, МОЖЕТ СОХРАНИТЬ СВОЮ САМОБЫТНОСТЬ, ЯЗЫК И КУЛЬТУРУ ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ СОЮЗУ С РУСЬЮ. Если бы в своё время Александр Невский не разбил Тевтонский орден, то латыши, эстонцы и литовцы давно говорили бы на немецком. Если царь Пётр Первый не разбил бы шведов, то очень сомневаюсь, что мы бы знали, что в мире нашем есть литовский либо латышский языки. Так, что дорогой поручик, советую ВАМ подумать о том, что было бы с народами, которые выбрали покровительство Российской короны, если бы Россия не протянула им руку помощи. Поэтому, милейший поручик, предлагаю подумать Вам о России не как о жестокосердечной мачехе, но как о матушке, для которой все народы, населяющие её, это родные дети…

Похоже, что слова полковника заставили обиженного на Российское самодержавие поляка, думать в другом направлении. Он растерянно молчал, под цокот копыт своего коня. Иван Егорович тактично молчал, давая время осмыслить поручику свои слова.

– Так Вы Иван Егорович, считаете, что для Польши, вхождение в состав Российской империи – это благо? – Спросил Анджей.

– Это есть благо для всех народов входящих в Российскую империю, кроме русского народа, поручик, который более всего страдает от самодержавия. И, поверьте мне, я не одинок в своём мнении…

Анджей подумал в тот момент, что не зря полковник был сослан самодержавием в почётную ссылку. Вполне понятно, почему. По своей сути, мысли потомственного дворянина Ивана Егоровича Урусова, были не просто «крамольными», но и революционными.

…Так и ехали они по полупустынной местности, по территории то ли Кокандского, то ли Хивинского ханства, которые находились на пути к цели их путешествия – в Бухарский эмират. Они являлись первым передовым отрядом Российской Империи, который должен был осуществить экспансию в самое сердце Средней Азии и остановить притязания Английской короны на этот регион. Бурно развивавшейся Российской промышленности необходимы были новые сырьевые базы. Прежде всего, мануфактурным фабрикам нужен был среднеазиатский хлопок. Это гарантировало независимость от поставок американского хлопка, цену на который диктовала Англия. Кроме того задачей русского экспедиционного отряда, было сохранение жизни азиатского самодура и тирана эмира Бухарского Насруллы, который был единственным, кто протянул руку дружбы Имперской Российской короне.

Дрожащую от страха перед внутренними и внешними врагами, руку.

Ехали русские воины, в другой мир, другую культуру и по сути своей без особых надежд на возвращение. Ехали без православных служителей культа, но с православными крестами под нательными рубахами и с Богом в сердцах. Ещё, везли с собой несколько христианских икон, и перегонный аппарат, для производства самодельной водки. Иконы – для душ своих, а водку – для бренных тел…

Дела давно минувших дней… Август 1815 год

В стародавне – давние времена, а точнее лет двести назад, в Бухарском эмирате, стояла казачья часть. Именно тот отряд, о котором соизволил ранее прочитать, умеющий читать читатель. Она была призвана защищать, эмира Бухарского от лихих кочевых туркмен, которые любили делать набеги из пустыни Кара-Кум и от афганцев, которые не могли отказать себе в невинном удовольствии, в свободное от своих кочевых дел время немножко пограбить и поубивать мирных бухарцев.

Кроме того, если помнит мой, обладающий феноменальной памятью читатель, казачий отряд должен был ограничить влияние английской короны, которая и в те времена старалась извести на нет притязания Русской империи на среднеазиатский регион. И заодно, обеспечить бесперебойные поставки в Россию, не дорогого и качественного хлопка-сырца. Тем самым Российская мануфактурная промышленность, могла бы выйти из зависимости от поставок за океанского, американского хлопка, цену на который диктовала Англия. Совсем немного времени, понадобилось царским чиновникам, чтобы понять, что выгоднее наладить поставки сырья, столь необходимого для экономического развития страны из региона средней Азии, а не поставлять его из за океана, в тридорога. Поэтому, когда в очередной раз Англией, были сорваны поставки хлопка для Российских ткацких фабрик, полусонный бюрократический аппарат Империи, вынужден был выйти из своего благодушно-сонного состояния и заняться налаживанием экономических и военных связей с приграничным Среднеазиатским регионом…

Отряд казачий, был хоть и не велик, но состоял из отчаянно-лихих рубак. Они не только планомерно уничтожили несколько крупных кочевых банд басмачей (бандитов), посягнувших на мирную жизнь бухарцев, но и существенно сократили имперские притязания Англии, в этом приграничным с Россией, регионе. После отчаянной стычки с союзником Хивинского хана Джунаид ханом, где русским отрядом наголову было разбито его непобедимое до сих пор войско, враги Бухарского эмирата притихли.

И вот благодаря казакам, на священной земле Бухары, наступил недолгий мир. И стало скучно эмиру Бухарскому. Надоели ему его четыреста жён. Наскучили две тысячи наложниц, которые находились в его гареме. Стало ему тоскливо настолько, что уже не радовали казни своих подданных, которым почти ежедневно рубили головы, варили в котле с кипящим маслом и сажали на кол. Уже не радовала свирепо-садистского правителя ни охота, где казаки научили его есть кабанятину, объяснив правоверному мусульманину, что дикий кабан – это тебе не «паршивая» домашняя свиняка, а просто дикое, сочное, животное мясо, которое гораздо вкуснее, чем жёсткая сайгачатина или джейран. И было, совсем затосковал эмир Бухарский в своём дворцовом саду, с большим хаузом (бассейном) призванным приносить прохладу в знойные дни, в окружении бесчисленного количества слуг и наложниц, как вдруг небеса ниспослали ему утешение. Оно явилось в виде рыжебородого казака Евлампия, который постоянно попадался на глаза эмиру в нетрезвом состоянии, и по этой причине постоянно находился в «приподнятом» и благодушном настроении.

Вот так, однажды, лёжа на шёлково-дорогих подушках, вышитых золотой нитью на необъятной тахте, соответствующей «высокому положению» эмира, он предавался привычно – безысходному унынию, под нежные звуки музыки, исполняемой придворными виртуозами-музыкантами.

…Именно из этого стиля музыки, менее чем через сотню лет появилось музыкальное направление – «Джаз»…

Сад эмира, занимавший часть дворцовой крыши, был точной копией фрагмента Эдемского сада. Во всяком случае именно на такой трактовке настаивал устроитель сада. Именно он, неизвестный истории основатель эмирского сада, казненный в последствии из за какой то, неизвестной истории мелочи своим правителем Насруллой. И был сей муж, тем профессионалом, из профессии которого в последствии и выйдут профессиональные ландшафтные дизайнеры…

И щебетали в райском саду эмира птицы. И время от времени распускали пышные хвосты павлины, дабы усладить своим великолепным набором перьев, «лучезарный» взгляд правителя. И было в тенистом саду всё, что только может усладить взгляд и дать отдохнуть душе.

…Только водки небыло…

Итак, мой милый читатель, лежал на мягких подушках жирненький властитель Бухары и почёсывал, то своё жирно-волосатое пузо, то курчаво-длинную бороду, растущую от самых глаз, изнывая от безделья. Перед ним, на низеньком столике (дастархане), стояли яства достойные пера Перова, который родится уже совсем скоро, так сказать, в обозримом будущем. Думаю излишне говорить читателю, что все яства стояли на золотых и серебряных блюдах, поэтому я об этом ничего не скажу…

Эмир Насрулла, смотрел, мутными от шербета (слабое виноградное вино) глазами на извивающихся в сладострастном танце танцовщиц, которые тщетно пытались соблазнить своими телодвижениями пресыщенного земными благами эмира, и думал, кого бы ещё можно было бы казнить. Просто казнить, дабы усладить свои милые, любимые, заросшие волосами эмирские ушки, молящими стонами обречённого на муки и смерть бедолаги. Думал он и том, что теперь, когда он так удачно перерезал и казнил всех претендентов на его престол, пора бы уже объявить войну и своим внешним врагам. Только кого именно первым из ханов, Кокандского или Хивинского, ОН пожелает низвергнуть, Насрулла пока не решил. То, что ОН победит любого, у эмира небыло ни малейшего сомнения. Ведь у НЕГО есть полковник Урусов с казаками, которые, не смотря на свою малочисленность, могут разбить любых его врагов!

Эмир не заметил, как под эти свои умиротворяющие, ежедневно повторяющиеся в своей тоскливой безысходностью мысли, задремал…

А проснулся под задорные звуки балалайки, которые доносились из лагеря казаков, находившимся под стенами его дворца. Благородный садист-эмир вскочил на свои тоненькие, непривычные напрягаться ножки и понёс своё жирное тело с обвислым животом к глинобитной стене своего дворца. Он выглянул за стену с бойницами, которая по всему периметру обрамляла его дворец, и увидел, что внизу под стенами его дворца, во дворе, где находилась казачья часть, пляшет, словно юродивый дервиш, в которого вселился нечистый шайтан, казак…

Эмир смотрел на пляску казака и не знал в тот момент, в отличии от НАС с ЧИТАТЕЛЕМ, что именно из этой пляски в последствии будет выделено направление названного в последствии «нижний брейк».

Танцующий, был конопат от рыжеволосости, или рыжеволос, до конопатости (кому как нравится). Двое других казаков «наяривали» на балалайках зажигательную русскую плясовую, из которой впоследствии появился «тяжёлый рок» и «хеви металл», энд «хард энд хеви»…

Эмир бухарский, удивился, что в такой знойный день, когда на белом от жары небе ни облачка, когда высыхают источники, и даже назойливые мухи предпочитают лучше подохнуть, прибитыми подошвой тапочка, но не взлететь в высь, чтобы спасти свою, мушиную (или мухинную?), жизнь, какой-то казак, «выделывает коленца» несмотря на убийственную жару.

Эмир видел, что у танцующего рыжеволосого казака мокрая от пота, его форменная рубаха и казачьи штаны с широкими голубыми лампасами. Но танцующий, подбадриваемый выкриками своих соратников, не останавливался. Он кружился и приседал в своём танце так, как будто бы источником энергии у него служили литиевые батарейки, которые уже скоро, через двести с небольшим лет, изобретут учённые…

Вот так друзья мои, стоял эмир Бухарский Насрулла, и смотря на веселящихся казаков, думал:

– «Что заставляет этих суровых, северных парней, загоревших до красноты на безжалостно азиатском солнце, так плясать и веселиться в столь жарко-ленивый час, когда и пёрнуть-то лень? В чём их сила, и не иссекаемый задор?».

И не найдя ответа, он зычно, своим царственно-грозным голосом, крикнул в прохладную тишину дворцовых комнат:

– Главного Визиря ко мне!!!

– Главного Визиря к эмиру!

– Главного Визиря к эмиру!

– Главного Визиря к эмиру…

…Многократно повторили невидимые слуги приказ правителя, у которых в то далёкое время не было (ГГС) – громко говорящей связи и сотовых телефонов. Поэтому, они были вынуждены дублировать распоряжения своего владыки по старинке – голосом. Звуки приказа разноголосым эхом повторились в многочисленных комнатах дворца и затихли где-то вдалеке, в дальних комнатах женской половины.

Прошло совсем немного времени и перед ясные, грозные очи правителя явился Главный Визирь. Он был главным потому, что в результате придворных интриг и ложных доносов, сумел расчистить себе путь наверх, уничтожая, либо сажая в арестантскую яму, которую в Азии называют «зиндан» своих конкурентов и завистников.

Визирь прибежал на зов правителя, в своём парчовом халате, в высокой, соответствующей его высокому положению чалме, которая была намотана из такой длинной полоски материи, что если её распустить, то она была бы длиной в путь до Самарканда, но если не до Самарканда, то до Хорезма точно. На ногах он носил вышитые золотом «кауши» – восточные лёгкие тапки, с загнутыми вверх носками, что соответствовало тогдашней моде и его высокому положению. Одет он был в лёгкий шелковый халат расшитый золотом. На его худощавом, скуластом лице, под раскосо-хитрыми чёрными зрачками глаз, находился приплюснутый нос с широкими ноздрями, который позволял чутко улавливать запах политической коньюктуры и заодно помогал его обладателю наслаждаться запахом шашлыка из молоденького барашка или жирного, курдючного плова. Под носом его был рот с тонкими губами интригана, который не только любил поглощать плов и шашлык, но и служил своему обладателю неисчерпаемым источником интриг. Тоненькие, жиденькие усики опускались за уголки губ и переходили в жиденькую бородку, которая росла на бороде редкой порослью. Когда Визирь улыбался, то добавлял к своей отталкивающей внешности, жёлтые полугнилые зубки. Да, да, мой дорогой читатель те самые полугнилые зубки, которые возникают у тех, кто их не чистит зубной пастой, которая появится в продаже уже через сто пятьдесят лет, после описываемых событий….

Выбежав во двор с хаузом, где у стены стоял эмир, смотрящий на веселящихся казаков, он, словно подкошенный рухнул ниц, подняв при этом столб пыли и ползя чуть ли ни на животе к своему грозному хозяину, затараторил своим писклявым голосом:

– О, владыка мой!!! Владыка мира и вселенной!!! Цветок цветущий пышном цветом в душе моей и подданных своих!!! Изволил ты, благороднейший, соблаговолить позвать раба своего, недостойного слизывать пыль с благороднейших ног своих…

«Владыка мира и вселенной» брезгливо взглянув на не любимого, но очень полезного в государственных делах Визиря, змеёй подползающего к нему, промолвил:

– Закрой фонтан своего словоблудия, ты червь земляной и сын червя и подойди к НАМ. МЫ позволяем встать тебе с колен, чтобы лицезреть то, что МЫ изволим показать тебе.

Тут, надо заострить внимание, что к эмиру обращаться было необходимо обязательно в третьем лице, выказывая уважение и соблюдая иерархическую дистанцию. За нарушение этого правила этикета, эмир, в зависимости от настроения имел право кинуть невежду в зиндан (яму-тюрьму) со змеями и скорпионами или просто отрубить голову. Правда, если у эмира будет хорошее настроение, то он, к неимовернейшей радости провинившегося, может «просто» приказать отрезать язык.

…Нарушить этикет безнаказанно, во всём Бухарском эмирате, мог только один человек. Это «тупой» командир русского экспедиционного отряда, полковник Иван Егорович Урусов, не желавший услаждать волосатые ушки эмира изощрённой лестью…

Визирь, поняв, что официальная часть «лизоблюдства» подошла к концу, живо вскочил на ноги и, подойдя к эмиру, семеня – перебирая ножками, встал рядом и ним, выглядывая за стену, где казаки уже завершали танцевально-музыкальную разминку. Казаки уже достали большую пятилитровую бутыль и разливали из неё какую-то мутную жидкость в пиалушки.

– Что потребляют эти неверные кафиры? Что за напиток сей, заставляющий гяуров (неверных) в то время, когда птицы на лету обжигают крылья и валятся замертво на землю от жары, вести себя так, будто в них сам шайтан (чёрт) вселился? – Важно спросил эмир, сложив на своём животе пухлые ручки, каждый палец которых был украшен перстнем стоимостью в половину своего роскошного азиатского дворца.

– О, сосредоточие вселенной, кладезь мудрости, затмевающий своим лучезарным светом свет солнца! Напиток этот, неверные потребляют перед боем, и он даёт им бесшабашную отвагу и силу, не имеющую равных в мире. Перед боем, когда ими была разбита непобедимая до селе армия Джунаид хана из трёх тысяч сабель. По доносу наших соглядатаев, все казаки, включая их командира – полковника Урусова, поставленного над казаками главным русским царём, употребили это питиё. По две большие пиалы на каждого. Тогда, если помнит, мой эмир, двести казаков, разбили трёхтысячное войско, остатки которого бежали в горы Алатау и навсегда исчезли с поля зрения вашего величества. А готовит этот чудодейственный напиток, воин у которого цвет волос соперничает с цветом солнца (рыжеволосый).

– Ага, МЫ помним этот приятный НАМ случай! – Воскликнул эмир, которому этикет позволял говорить о своей персоне исключительно в третьем лице. Насрулла поднял к небу свой указательный палец, на котором сиял перстень с крупным бриллиантом, знак власти эмира Бухарского и с категоричностью пророка промолвил:

– Так вот в чём секрет побед казаков! Вот почему непобедимы воины русского полковника! А ну ка, ты, ничтожный раб, воняющий вонью праха, немедленно призови пред НАШИ светлые очи, командира казаков – седого полковника Урусова. Да пускай он возьмёт с собой рыжеволосого казака, который плясал пляску, веселя своих соратников. МЫ, говорить с ними соизволим!

Визирю, не хотелось напоминать своему спесивому правителю, не боявшемуся ничего и никого, кроме полковника Урусова и его казаков, что он не может приказать русским явиться к нему. Их можно будет только попросить об одолжении. Поэтому хитрожопый Визирь получивший приказ, привычно рухнул в пыль дворика и тряся своей жидкой козлиной бородкой, раболепно промекал: