Текст книги "Электрические сны"

3

Киф покинула Верхний город поздним вечером. Арг смог подвезти ее лишь до поста наблюдателей, расположенного на границе с Нижним городом. Дальше дорогу преграждал десяток перевернутых машин. Демонстранты бросили в них пару бутылок с зажигательной смесью, и когда Арг остановился возле закрытого шлагбаума, одна из машин взорвалась. Черный столб дыма устремился в небо.

– Лучше и не суйтесь туда сегодня! – сказал Аргу наблюдатель, заглядывая в салон машины. – Здесь уж точно вам не проехать.

– А через восточный пост? – спросил Арг.

– Не знаю. Эти чертовы демонстрации пора разгонять. Ничего такого не было, пока верхние не стали бороться за права низов. Правы были те, кто говорил, что не стоит ворошить это осиное гнездо!

Пара камней, брошенных демонстрантами, просвистели рядом с головой наблюдателя. Он пригнулся и побежал в убежище пропускного пункта.

– Можем переночевать у меня, – предложил Арг.

– Думаю, я пройдусь пешком, – сказала Киф.

Она вышла из машины и начала протискиваться через ряды наблюдателей в защитной форме к заграждению.

– Подожди, я припаркую машину! – крикнул Арг.

– Боишься, что повредят тело твоих хозяев? – Киф громко рассмеялась, пролезла под шлагбаумом. – К черту Верхний город! – закричала она, надеясь, что этого хватит, чтобы толпа приняла ее за свою.

Кто-то подхватил этот клич, и он тут же окреп.

– К черту Верхний город! – скандировала толпа.

В наблюдателей полетели новые камни. Море демонстрантов ожило, подхватило Киф. Она буквально плыла в нем. Плыла к берегу, к тротуару. Где-то там, за спиной, пытался плыть по этому морю и Арг.

– Какого черта ты делаешь? – спросил он, схватив Киф за руку.

– Иду домой.

– Ты заключила договор.

– И что? Ты теперь везде будешь ходить за мной следом?

– Мне нужно присматривать за твоим телом. Если что-то не нравится, то скажи об этом Овет или Нерру.

– Я говорю об этом тебе. – Киф тщетно попыталась высвободить руку. – Лучше отпусти! – зашипела она, а когда Арг не подчинился, закричала, что она живет в Нижнем городе. Закричала так, чтобы привлечь к себе внимание. – А он, – Киф указала на агента, – он живет в Верхнем городе. Он не один из нас! Он один из них!

Толпа загудела.

– Да отпусти же меня! – заорала Киф и толкнула Арга в грудь.

Гул толпы усилился. Она окружала Киф и агента.

– Выкиньте элиту из нашего города! – продолжала накалять атмосферу Киф, пока это раскаленное железо не зашипело, схватив в клещи Арга.

Люди подняли его на руки и понесли к шлагбауму. Он не сопротивлялся, понимая, что шансов у него нет. Толпа бросила его наблюдателям. Люди в униформе расступились. Арг упал на дорогу – это было последнее, что увидела Киф перед тем, как скрыться в подворотне.

Она вышла на соседней улице. Такси не было – только люди, не особенно понимавшие, что происходит, но чувствующие возбуждение, которым был наэлектризован воздух. Группа мальчишек, стуча палками по стенам домов, пробежала мимо Киф. Никогда прежде она не видела таких затяжных волнений в Нижнем городе. Забавным было то, что именно сейчас жители Верхнего города один за другим принимали законы, улучшающие жизнь бедняков.

Киф вышла на перекресток. Движение автобусов было остановлено. Вечер поздний. Что ж, до мастерской добраться – нечего и думать. Остается сестра в нищенском пригороде.

Многоквартирный дом. Мусорные контейнеры. Киф поднималась по скрипучей лестнице, закрепленной с внешней стороны дома. Она двигалась осторожно, пытаясь одновременно смотреть себе под ноги и на окна над головой, из которых в любой момент могли выбросить окурок или вылить помои. Киф вспомнила Верхний город, где была недавно, и подумала, что, наверное, люди, живущие в этом доме, превратят весь тот элитный блеск в такую же свалку, как и здесь. Они не могут по-другому, не умеют.

Киф постучала в старую обшарпанную дверь.

– Чего надо? – грубо спросила Рия.

– Это Киф.

– Киф? – голос сестры стал настороженным.

– На улицах бунты, я не могу ночью добираться до своей мастерской.

– А какого черта ты вообще вышла ночью на улицу?

– Может, сначала откроешь, потом поговорим?

Дверь распахнулась спустя пару минут. Не открылась, а именно распахнулась. Сонно щурясь, Рия застыла на пороге – растрепанная, старая, умирающая. Киф не знала, сколько ей осталось. Никто не знал. Радиация проникала в организмы рабочих и разъедала изнутри медленно, неспешно, словно получая удовольствие от их страданий и немощности.

– Ну входи, если пришла, – сказала Рия.

Киф и не помнила, когда в последний раз приходила сюда. Наверное, прячась от мира в своей мастерской, она была отчасти похожа на агента Арга, который выбрался в Верхний город и гордился этим достижением. Он стал другим, забыв, откуда он. Киф тоже хотела забыть: о долге перед матерью, давно отправившейся на тот свет, о долге перед старшей сестрой, которая скоро должна была отправиться следом за матерью.

– Твоя дочь умерла? – спросила Рия.

– Умерла? – Киф спешно и суеверно качнула головой. – Нет.

– Тогда почему ты здесь?

– Я была в Верхнем городе.

– Продавала свои картины?

– Нет, но я нашла деньги на лечение Армы.

– Как? – голос сестры был сухим, как пустынный ветер. Такими же были и все ее чувства. Но сейчас, наверное, так было даже лучше. К черту чувства, эмоции и все эти всплески жизни и блеск надежд в глазах!

– Я продала свое тело, – сказала Киф.

– Целиком? – сухо спросила Рия.

– Кроме головы.

– Я слышала о таком.

– И что ты думаешь?

– Пытаюсь решить, что будет с Армой после того, как тебя не станет.

– Нет гарантии, что лечение поможет. Пятьдесят на пятьдесят.

– Вот как… – Рия задумалась – губы поджаты, лицо словно вырубленная из камня маска, взгляд устремлен в пустоту, в ночь.

– У меня есть один год, – сказала Киф.

Рия кивнула. Больше они не разговаривали. Киф легла на диване – старом, жестком, пропахшем плесенью и сигаретным дымом. Снов не было. Впрочем, не было и сна. Киф просто лежала и слушала, как сопит во сне сестра, жившая так долго с мыслью о смерти, что ее ничто не могло удивить. Если бы не бунты, то Киф ушла бы отсюда, не дожидаясь утра.

Но бунты не прекратились и утром. Наоборот, беспорядки усиливались. Они уже вспыхивали не только на границе Верхнего и Нижнего городов, но и в жилых кварталах, возле заводов и на усеянных магазинами улицах. Движение в Нижнем городе не было остановлено, но автомобильный поток полз так медленно, что проще было передвигаться пешком.

Когда ближе к полудню Киф добралась до своей художественной мастерской, у дверей ее ждал агент Арг. Дорогой костюм, который толпа разорвала на нем в прошлый вечер, был заменен на идентичный. Несколько ссадин на лице залеплены пластырем.

– А ты не сдаешься, да? – спросила Киф.

– Ты заключила договор, – безразлично пожал он плечами, – и мне платят за то, чтобы все условия были выполнены.

Арг выудил из кармана направление в частную клинику Верхнего города.

– Тебе нужно пройти терапию, – сказал он с монотонностью машины. – И не вздумай выкинуть еще одну шутку. Мои хозяева купили твое тело, но не твое лицо. Поняла?

4

Киф не знала, что именно врачи частной клиники вводят в ее тело через капельницы и внутривенные инъекции, но от этого у нее кружилась голова и мучили постоянные приступы рвоты. Доктор, проводивший лечение, обещал, что вскоре это пройдет и в следующий раз будет легче.

– Скажите, а наблюдатели знают о том, чем вы здесь занимаетесь? – спросила Киф в день, когда первая терапия была закончена.

Доктор не ответил. Лишь выдержал взгляд Киф и сказал, что ее ждут. В фойе стоял агент Арг.

– Ничего не говори. Я знаю, как ты чувствуешь себя после терапии. Видел прежде, – неожиданно примирительно сказал он.

– Видел, когда Нерр покупал свое тело? – спросила Киф, забираясь в его машину. Агент кивнул. – И кем он был? – решилась Киф, потому что вопрос буквально грыз ее изнутри. – Тот парень.

– Это неважно.

– Ты тоже преследовал его, как преследуешь сейчас меня?

Агент промолчал. Они выехали на дорогу.

– Арг! – потеряла терпение Киф.

– Он был моим братом, – тихо сказал агент.

– Он кем был? – переспросила она, решив, что ослышалась.

– Моим братом, – голос агента напомнил Киф голос старшей сестры: сухая, выжженная солнцем пустыня.

– Но…

– Мы с ним почти не общались. Жили в разных участках Нижнего города. Все, что я знал, – он планировал уехать на юг, надеялся, что там жизнь наладится… Потом врачи сказали, что у него опухоль мозга. Он собрал вещи и уехал из Нижнего города. Я не знал, куда он собрался, да и не было у меня желания знать – нашему отцу нужно было лечение, я продал почку и готов был продать глаза, когда младший брат отказался помочь. Думаю, он продал свое тело и перечислил полученные деньги на мой счет потому, что чувствовал за собой вину за тот поступок.

– Ваш отец выжил? – спросила Киф.

Агент покачал головой.

– Только не думай, что с твоей дочерью будет так же, – тут же добавил Арг. – Моему отцу просто не хватило денег. Если бы брат заболел чуть раньше, то старик был бы жив, а так…

Агент замолчал, и Киф решила, что сейчас молчание будет лучше всего. Они неспешно катили по широким авеню Верхнего города, которые казались тихими и спокойными, как и прежде, лишь заметно увеличилось число постов наблюдателей да их патрульных машин. Районы были незнакомы Киф, но она никогда и не знала Верхний город, поэтому просто ждала, когда Арг привезет ее в мастерскую. Ждала почти час, пока не поняла, что они едут куда угодно, только не в Нижний город.

– Я везу тебя в отель, – сказал агент, заметив ее беспокойство. – Отель в Верхнем городе.

– Я хочу домой. Мне нужно проверить мастерскую, навестить дочь…

– Нерр и Овет перевели Арму в клинику Верхнего города. Ты сможешь навестить ее завтра. И не злись. Нижний город сейчас слишком ненадежен.

– Бунты? – осторожно спросила Киф.

– Никогда еще не видел ничего подобного.

– И насколько все плохо?

Киф не помнила те дни, когда правящая элита приняла решение ввести в Нижний город войска наблюдателей, но слухи о том, что это возможно, пугали ее.

– Такого еще не было прежде, – сказал Арг.

– Революция?

– Кто-то говорит и так.

– Но здесь все кажется спокойным. Я говорю о Верхнем городе.

– Здесь всегда спокойно.

Остаток дороги они молчали. Лишь возле отеля Киф спросила агента о своей художественной мастерской.

– Сомневаюсь, что она уцелела, – сказал он. – Если хочешь, то можно поговорить с Овет. Она оплатит аренду здания здесь, но мне кажется…

– Что тебе кажется, Арг?

– Мне кажется, что когда у тебя остается год, работа – это последнее, о чем стоит думать.

Киф не ответила. Номер, который сняли хозяева ее тела, был дорогим и просторным. За все было заплачено, включая бар с напитками. Киф долго смотрела на бутылки, затем сделала себе выпить. Алкоголь успокоил и помог забыться, пока пройденная терапия не вытолкнула из желудка выпитое. Киф вырвало прямо на дорогой ковер. Врачи обещали, что это скоро пройдет, но ей верилось с трудом. Нет. Последний год жизни не будет сахаром.

Киф легла на кровать. Воздух был свеж и чист. Воздух, за который отвечали десятки дорогих фильтров. Киф заснула, очнулась ночью и долго прислушивалась, словно бунты уже добрались и сюда. Но нет. Ночь была тихой, спокойной, мирной. Киф снова попыталась заснуть, но так и не смогла.

Дождаться утра. Увидеть Арму. Увидеть дочь.

– Это очень хорошая больница, – сказал по дороге Арг.

Арма лежала в кровати, и подключенная к ней аппаратура пугала Киф не меньше, чем прежде мысли о том, что девочка умрет. Врач, которого привел Арг, долго и расплывчато говорил о хороших шансах Армы на выздоровление, словно специально распыляясь сложными терминами и деталями.

– Я разбираюсь в живописи, а не в медицине, – оборвала его Киф.

Врач уставился на нее словно на невежественного варвара. «Что брать с человека из Нижнего города», – говорил его взгляд в первые дни. После он привык и начал испытывать к ней симпатию – так, по крайней мере, казалось Киф, хотя встретиться вечером или поужинать он не предлагал.

– Наверное, просто привык, смирился, – сказал Арг, повсюду следовавший за Киф.

Она хотела возразить, но не могла, словно, поселившись в Верхнем городе, утратила часть своей непокорности, несгибаемости. Или виной всему была терапия? Иногда Киф начинало казаться, что эти процедуры меняют не только ее тело, но и ее разум.

После второй недели терапии Киф похудела так сильно, что врачи предпочли оставить ее в больнице еще на пару дней. Препараты вернули свежесть телу, но не мыслям. Киф помнила, как в юности попробовала однажды «Импульс» – наркотик, популярный на Четвертой планете. Планете контрабандистов и пиратов. Ощущение было, что весь мир лежит у ее ног. Время замерло, остановилось, но после больше недели у нее было чувство, что в мозгах звенит пустота.

– Они точно ничего не добавляют в лекарства? – спросила она Арга.

– Может быть, немного успокоительного… Не больше.

– Не больше…

Киф не знала, то ли привыкла к агенту, то ли начала тихо ненавидеть его. С одной стороны были хозяева, которым служил Арг, с другой – история о его брате, подкупавшая, вызывавшая симпатию.

5

Бунты перекинулись на Верхний город спустя две недели после того, как Арма пришла в сознание. Киф смотрела на дочь и боялась улыбаться, не привыкла улыбаться, показывать свою радость, чтобы потом не нужно было впустую лить слезы. К тому же еще никто не говорил, что с Армой все будет в порядке. Это могло оказаться временным улучшением. Плюс еще эта революция. Клиника, где лечили Арму, находилась почти в центре Верхнего города, но границы города сжимались. Весь мир сжимался. По крайней мере, Сателлит-Один.

Киф слышала, что на соседних спутниках обсуждают то, что происходит здесь, слышала, что с Сателлита-Четыре направлены несколько кораблей с военными, чтобы урегулировать ситуацию, но за кого будет воевать новая сила, никто не знал. Несколько раз Арг заговаривал о том, что, возможно, скоро придется перебраться на юг, куда еще не успели распространиться беспорядки. Сначала он просто намекал, затем говорил об этом как о неизбежном.

– Я никуда не поеду, – говорила ему Киф. Говорила, даже когда сжимавшееся кольцо границ города превратилось в петлю на шее приговоренного к смерти. Говорила до тех пор, пока ее слова перестали что-то значить – Арг просто усадил ее в машину и повез за город.

– Бунт не затронет больницы, – сказал агент. – По крайней мере, не пациентов и врачей.

– Мне нужно сказать сестре.

– Я уже сказал. Она приедет сразу, как только сможет.

– Вот как? – Киф недоверчиво заглянула Аргу в глаза.

Он выдержал ее взгляд.

– Как, черт возьми, ты смог выбраться за кольцо? – спросила она.

– Я из Нижнего города. Ты забыла?

– Как Рия проберется сквозь кольцо?

– Никак.

– Но…

– Этому городу остались считаные дни. Потом никакого кольца не будет.

Они долго ехали на юг, потом свернули к космопорту. Элита Внешнего города бежала со спутника, где полыхала революция. Полыхала в прямом смысле этого слова, потому что они изобразили этот огонь на своем флаге. Но революция не пугала Киф. Она была одной из этих людей, которые от демонстраций перешли к погромам и убийствам.

– Какого черта мы приехали сюда? – спросила Киф, хотя ответ у нее уже был.

Шаттл с эмблемой Сателлита-Восемь ждал на взлетной полосе. Сотни холеных аристократов, утратив прежний лоск, толпились возле трапа. Киф тщетно пыталась отыскать среди этих лиц Нерра и Овет.

– Они летят другим рейсом, – сказал Арг и протянул ей фальшивое свидетельство, где говорилось, что она его жена.

– Это еще что? – спросила Киф.

– Иначе ты не сможешь улететь с этой планеты.

– А я и не хочу улетать.

– Ты заключила договор.

– Плевать мне на этот договор.

– Может быть, но Овет сделала так, что улететь отсюда я смогу только с тобой.

– Зачем улетать?

– Ради брата.

– Твой брат мертв.

– Он продал свое тело ради того, чтобы я жил в Верхнем городе.

– Я думаю, ты просто боишься.

– Просто сделай то, что должна.

– Нет. Улетай один.

Они спорили больше часа. Вернее, спорила только Киф. Для себя Арг все решил уже давно.

– У тебя хотя бы был брат, о котором ты мне рассказывал? – спросила Киф, когда он пригрозил, что отправится в клинику, где лежала Арма, и навредит ей, если Киф откажется лететь с ним. И это не были пустые угрозы.

Киф не пыталась заглянуть ему в глаза, чтобы проверить искренность его слов. Он сделает это – она не сомневалась.

– Дай мне шанс попрощаться с Армой, – попросила Киф.

Она не надеялась, что по дороге случится что-то непредвиденное и ей удастся сбежать от Арга. Нет. Наблюдатели еще патрулировали юг и часть Верхнего города. Да и не думала Киф об этом. Ведь если она сбежит, то Арг действительно проникнет в клинику и причинит ее дочери вред.

– Я просто хочу в последний раз посмотреть на нее, – сказала Киф, увидела, как агент покачал головой, и тихо выругалась.

6

Небольшой шаттл был переполнен желающими покинуть Сателлит-Один. Элита бежала, как крысы бегут с тонущего корабля. Неважно куда, лишь бы подальше от этого ненавистного знамени с золотистым изображением яркого пламени в центре. Бежала и Киф. Правда, не от революции. Бежала от обещания Арга причинить вред ее ребенку.

– Не нужно ненавидеть меня, – сказал агент, когда шаттл оторвался от земли. – Это просто бизнес.

Киф не ответила. Ей вообще не хотелось разговаривать. Она подписала договор и должна была следовать его условиям. Да. Теперь она даже не человек – лишь тело, которое скоро будет принадлежать другому.

– Поклянись, что моя сестра знает о том, где Арма, – сказала агенту Киф.

– Все будет хорошо, – уклончиво сказал он.

– Мог хотя бы соврать, – проворчала Киф.

Шаттл вышел на орбиту, сделал пару кругов и устремился прочь. Охваченный революцией спутник остался в прошлом. Они летели на Сателлит-Восемь – естественный спутник объятой океаном планеты. Арг достал пару брошюр о Сателлите-Восемь и протянул одну Киф.

– Почитай. Так время идет быстрее, – сказал он, словно снова пытался убедить ее в своей дружбе.

«Как бы не так», – подумала Киф, однако от брошюры не отказалась. Спутник-курорт ждал их, звал, пускал слюни, предвкушая получить деньги бегущей из родных городов богатой элиты, о сокровищах которой в системе Океаник ходили легенды. Киф слышала, как люди на соседних креслах строят планы, что, когда революция угаснет, они вернутся. Слышала их тонкие намеки на оставленные сокровища. Все это было забавно, особенно если учитывать, что на спутник для помощи восставшим рабочим прибыли корабли с Сателлита-Четыре.

Наемникам и бандитам было все равно, за кого воевать. Они как падальщики слетались туда, где можно было поживиться. Остальное для них не имело значения. Они убивали и умирали за деньги и сокровища. В космосе, на планетах, станциях. Когда на центральной планете «Исследовательское сообщество сателлитов» пыталось построить научную станцию, солдаты удачи с Четвертого Сателлита первыми устремились на место строительства, срывая нескончаемыми набегами запланированные сроки. Они нападали на торговые корабли, высаживались на сателлитах для грабежа, выполняли заказные убийства…

Все это Киф знала из курса истории, пройденного еще в школе. Одного она не могла понять – почему Сателлит-Четыре еще не закрыли, не изолировали, не превратили в тюрьму? Неужели все эти контрабандисты и пираты в действительности обладали силой, способной противостоять организованной системе сателлитов? Хотя, если судить по тому, что творилось на родной планете, Киф была склонна думать, что ни одна система не сравнится с силой стихии. Это как снежный ком – если позволил ему набрать скорость, не стой на пути.

Киф позвала стюардессу и попросила принести выпить.

– Не думаю, что стоит совмещать алкоголь с терапией, – сказал Арг.

– А мне плевать, – сказала Киф.

Агент смерил ее гневным взглядом, но затем неожиданно заказал выпивку и себе. Разговор не вязался, да и не было желания. Даже когда алкоголь согрел желудки и принес в головы легкость. Что-то шло за ними следом, давило на плечи. Да и не о чем им было разговаривать.

– Детей у тебя, конечно, тоже нет? – спросила небрежно Киф после третьего стакана.

– Нет, – сказал Арг. – По крайней мере, я не знаю о них.

– Отец Армы тоже не знает о ней.

– Понятно.

– Врачи сказали, что он был с Четвертого Сателлита. Там у каждого второго генетические отклонения.

– Угу.

– Поэтому Арма и заболела. – Киф смерила агента нетрезвым, но от того не менее внимательным взглядом. – Но тебе, конечно, плевать.

– Мне не плевать, просто…

– Просто это не твое дело?

– Как-то так.

Они снова замолчали. Выпили, попытались заснуть, снова заказали выпить.

– Почему ты продолжаешь служить Овет и Нерру? – спросила Киф. – Они были элитой. Я понимаю. Тогда это имело смысл, но ведь теперь элиты больше нет. Наш дом горит, и я сомневаюсь, что они когда-нибудь вернутся туда.

– Они устроятся в другом месте.

– Ты тоже можешь устроиться в другом месте. Неужели тебе не хочется стать свободным?

– Не надейся, я не отпущу тебя.

И снова молчание. Лишь гудят системы шаттла да тихо перешептывается элита на соседних местах, теша себя мечтами о лучшей жизни.

Киф отвернулась от агента и долго смотрела на бесконечную ночь за стеклом иллюминатора, где виднелась далекая, покрытая океаном планета. Киф слышала, как за ее спиной, на соседних местах, отец рассказывал сыну миф о том, что когда-то давно на этой планете была суша и расцветала жизнь. Люди развивались, совершенствовали науку, в конечном счете погубившую планету. Людям пришлось переселиться на спутники, многие из которых были созданы искусственно.

– Почему они не сделали себе новую планету? – спросил мальчик.

– Наверное, не хотели больше жить вместе, – сказал отец.

– Как Нижний город на нашем сателлите не захотел жить с Верхним?

– Возможно.

Киф закрыла глаза, пытаясь представить, что на планете-океане действительно когда-то была жизнь. Воображение художника вспыхнуло и погасло, потому что кроме картин апокалипсиса ничего не шло в голову. И еще люди с отрубленными головами, тела которых продолжали жить. Но это уже была не часть мифа. Это была жизнь. Если бы сейчас Киф заставили нарисовать картину, она бы нарисовал свое тело с головой старухи. Конечно, у старухи было бы лицо Овет. Она шла бы по залитой солнцем улице и держала за руку Арму, которая бы несла под мышкой голову своей матери. Киф не знала, почему думает об этом, но это было лучше, чем вытягивать из Арга признания в его рабстве и ограниченности.