Текст книги "КвазаРазмерность. Книга 2"

Ани-Мель осталась безразличной. Юмико помрачнела.

– Все время забываю, что нейропаты ничего не чувствуют, – сказала она. – И почему среди множества людей меня можете видеть только вы?

– У нас есть чувства, – отчеканила Ани-Мель.

– Ну конечно есть, – снисходительно улыбнулась азиатская девочка. – Вы ведь не машины, верно?

– Верно…

Ани-Мель чувствовала, как увязает в разговоре. Сопротивлялась, не хотела разговаривать, но девочка вела ее, направляла, гипнотизировала, заставляя спорить, соглашаться, задавать новые вопросы…

Глава вторая

Игровой проект «Голод». Бунты. Штурм торгового центра средних уровней и расположенного выше офиса хронографов. Несколько контролируемых системой взрывов, несколько обвалов, созданных в основном благодаря визуальным силовым нейронным образам. Пыль, дым, запах крови, крики…

– Нужно убираться отсюда! – заорал Зевс, надеясь, что напарник сможет услышать его. – Скоро здесь будет жарко!

Молодые игроки, управляя искалеченными телами клонов, толпились в коридоре, с трудом понимая основные игровые схемы и принципы, но желая пустить кровь как можно большему количеству других игроков. Именно благодаря новичкам Зевс и удерживал коридор офиса хронографов в одиночку. Это был далеко не первый бунт, через который прошел Зевс, поэтому он знал – если толпа поняла, что ты охотник за наживой, то нужно бежать. А если бежишь, то на счету каждый энергетический заряд нейронного излучателя, каждая световая граната…

Еще Зевс знал, что не всегда нужно стрелять на поражение. Лучше выбирать в качестве цели новичков, повреждая тела игровых клонов. Понимая, что игра скоро закончится, новички, как правило, бросали преследование и нападали на тех, кто был рядом, стремясь набрать как можно больше очков перед выходом из игры. Так что при определенной удаче можно было сбежать и от сотни игроков, если грамотно выбрать цели. Дюжина новичков вцепится в глотки стариков, и, пока игроки разбираются, что к чему, есть шанс ускользнуть. Подобная тактика спасала Зевса дважды. Но он никогда не делал на это ставку, ведь в толпе может и не оказаться новичков…

– Ра! – позвал Зевс, бросив в коридор последнюю световую гранату, ослепив нападавших, устроив кучу-малу.

Для верности Зевс достал из рюкзака вибропилу, перевел в режим перегрузки и бросил в груду людей. Брызнула кровь. Пила загудела, разрывая плоть клонов, отрезая конечности. Ослепленные игроки решили, что среди них появился враг, активировали наномечи и гравитонные дубинки. Сейчас противником был каждый. Взбесившаяся вибропила вертелась волчком, продолжая усиливать хаос и наносить повреждения. Система подсчета очков работала исправно, прибавляя на счет Зевса кредиты за каждую отсеченную вибропилой конечность, но не учитывая повреждений, которые наносили друг другу ослепленные ненадолго игроки.

«Лучшего момента для бегства не придумаешь», – решил Зевс, схватил Ра за руку и потянул к дальней стене, где находилась лестница, ведущая на второй уровень офиса хронографов.

– Я почти достала их! – зарычала Ра, наблюдая, как трио бросивших ей вызов игроков уходит через брешь в стене.

Зрение начало возвращаться к людям в коридоре.

– Доберемся до твоих врагов позднее, – пообещал Зевс напарнице…

Беглецы выбрались в соседние офисы и оттуда по нейронному силовому полю между зданиями, активированному Анакс, в жилой дом. Квартира, доступ в которую открыл выстрел из импульсного молекулярного излучателя, была пуста. Анакс заняла оборону, ожидая преследования. Атмосфера бунтов была для нее родной стихией. Прай-Ми откашлялся, тщетно пытаясь избавиться от набившейся в рот пыли.

– Какого черта та чокнутая баба прицепилась к тебе? – накинулся он на брата.

– Я продал ей магнитное ружье, – сказал Арк-Ми.

– Нерабочее ружье?

– Рабочее.

– Что же тогда ей не понравилось?

– Думаю, она хочет вернуть кредиты, которые заплатила мне за «Магнеси».

– И много заплатила?

– Теперь я могу выкупить заложенное тело и покинуть игру.

– Да ты, оказывается, жулик похлеще отца! – рассмеялся Прай-Ми. – Теперь понятно, почему та чокнутая преследует тебя. Я бы тоже преследовал. Особенно учитывая, что ты хиляк-хронограф.

– Твоего брата преследуют охотники за наживой, – вмешалась в разговор Анакс. – У них свое понимание игрового процесса. Особенно у этой пары.

– Ты их знаешь?

– Ра и Зевс. Одни из лучших. Они появляются в игре не в первый раз. В основном во время бунтов. Ничего сложного. Никаких хитрых планов, как это иногда бывает с новичками, которые надеются заработать. Убить как можно больше. Подняться как можно выше. Охотники за наживой не ломают систему, а действуют в соответствии с установленными правилами. Просто и прямолинейно. Говорят убивать – они убивают. Говорят защищать – защищают. Главное – чтобы платили. Такова философия охотников за наживой.

Анакс деактивировала оружие, решив, что погони в ближайшие минуты можно не ждать.

– Тебя послушать, так нам просто повезло, – скривился Прай-Ми.

– Нам повезет, если до охотников за наживой доберутся бунтари, иначе Зевс и Ра не оставят нас в покое.

Анакс велела Арк-Ми активировать модуль легенды, проверила сумму кредитов на личном счете игрока и присвистнула.

– Удачная сделка? – неловко пошутил Прай-Ми. – Младший пошел в отца. Тот у нас выдающийся жулик…

– Сомневаюсь, что охотники оставят нас в покое. Знаешь, сколько новичков нужно убить, чтобы получить такое количество кредитов, как сейчас на личном счете твоего брата? Плюс учти, что для убийства требуется оружие, риск пострадать самому…

– Будем надеяться, что бунтари доберутся до охотников, – беззаботно пожал плечами Прай-Ми.

– Будем надеяться, что твой брат сможет обменять кредиты и выкупить заложенное тело прежде, чем охотники доберутся до нас, – скривилась Анакс.

Она смерила Арк-Ми тяжелым взглядом и напомнила, что обналичить заработанные кредиты он сможет не раньше, чем через десять игровых дней.

– Так что если ты погибнешь сейчас, то никто не станет считать, сколько ты заработал. Система обнулит твой лицевой счет, и дело с концом.

– Ну, если уж говорить о незаконных терминалах и заложенных телах, то у Арк-Ми, по крайней мере, есть нужная сумма, чтобы заплатить. У меня, например, нет и того.

– Но твой персонаж не хронограф, – грубо отметила Анакс. – Ты выбрал ключ игрока из банды «Двухголовых Драконов». Это крепкое тело и гарантия найти убежище и получить медицинскую помощь в каждом доме, где есть эмблема банды. Это, конечно, при условии, что ты не нарушишь правила, как сделала я, когда решила помочь тебе. Теперь от родной банды мне не будет проку. Система покажет им меня как предателя, активировав защиту. Но мое тело все еще одно из самых крепких в игре. Получив смертельное ранение, я смогу долго оставаться в игре. А вот твой брат… Любой персонаж, прокачавший свой физический уровень, сможет без труда пробить хронографу грудную клетку и вырвать сердце. Любое ранение окажется смертельным. Он хрупок и уязвим. Подсунуть глупцу подобного персонажа – любимая уловка незаконных терминалов. Они уверяют, что на время бунтов офисы хронографов надежно охраняются, но подобное было верно несколько игровых сезонов назад. Сейчас все относительно. В безопасности остаются разве что небожители, да и это, думаю, ненадолго. Система позволяет бунтам выходить из-под контроля. Представляю, как оживляются игровые новостные порталы Размерности, сообщая о беспрецедентных разрушениях и жертвах в «Голоде».

– Жестокость правит миром, – пожал плечами Прай-Ми. – Особенно в стерильном обществе. Чем больше правил, запретов и ограничений, тем больше фантазий и желаний нарушить установленные границы.

– Говоришь как технологический нигилист, – криво усмехнулась Анакс. – Их всегда было много в «Голоде». Один мой знакомый сказал, что подобную категорию видно сразу. Они не хотят играть, не хотят заработать. Они злы на систему КвазаРазмерности, но не могут высказаться в реальном мире, не осмеливаются. Поэтому покупают ключи игроков и начинают переносить свои мирские проблемы на игровой фон проекта. Они возмущаются касательно системы адаптивных алгоритмов, управляющих игровым процессом. Возмущаются касательно сложности технологий, сложности оружия, несовершенства клонов. Обычно они обитают на средних уровнях, но их нападки распространяются как на жителей Ада, так и на небожителей, – Анакс смерила Прай-Ми многозначительным взглядом. – Они, кстати, тоже говорят о вреде чрезмерных запретов и выдвигают протесты касательно глобализации нейронных сетей, считая, что система «Голода», призванная регулировать игровой процесс, создана лишь для того, чтобы в дальнейшем перенести ее в Размерность… – губы Анакс изогнулись в презрении. – Чертовы игроманы!

– Причем здесь игроманы? – спросил Прай-Ми. – Когда я изучал время «Новой Мекки» и предшествующий период… В общем, Технологические Нигилисты реально существовали незадолго до Третьей мировой войны в Свободном Токио, напичканном шпионами, коллаборационистами и технологиями. Технологическими Нигилистами называла себя официальная политическая партия, пытавшаяся сохранить целостность страны и традиций, вытесняемых иностранными современными разработками и научными открытиями. Не знаю, как в «Голоде» сейчас, но в те годы в Свободном Токио Технологические Нигилисты были, по сути, единственной независимой партией, которую заботила жизнь и будущее страны. Вот только волновали их тогда не нейронные сети, а синергики – биомеханические роботы, поставляемые заокеанскими Корпократами.

– Я знаю, что такое синергик, – сказала Анакс. – Эти машины есть в «Голоде» – работают на систему координации, когда что-то выходит из-под контроля или нужно отремонтировать поврежденные конструкции, – Анакс задумалась на мгновение. – Если бы местные Технологические Нигилисты устремили свои нападки на роботов, то никто бы им слова не сказал, а так…

– Боюсь, сейчас у синергиков совершенно иная роль, нежели была в Свободном Токио, – снисходительно улыбнулся Прай-Ми. – В те времена роботы грозили стать полноценными членами общества, а если учитывать, что концерном, поставлявшим синергиков, была враждебная корпорация, то это грозило переворотом, потерей власти. Плюс токийские тек-инженеры тогда только научились делать копии личности, считая, что могут извлекать сознания, переселяя в другие тела. Синергики использовали искусственно выращенный био-мозг, поэтому текинженеры, учитывая дефицит настоящих тел, быстро приспособились загружать копированные личности в роботов. Процедура пользовалась особым спросом среди богачей, политиков и кланов якудзы, хотя последние предпочитали договариваться с представителями коррекционных тюрем класса «Тиктоника», где промывали мозги особо опасным преступникам. Система считалась гуманной, так как не ломала человека, а позволяла исправиться, проводя через серию коррекционных нейронных программ. В случае если система признавала преступника безнадежным, его личность подвергалась исправлению. Если учесть, что в то время за технологию извлечения сознания принимали копирование личности и последующую корректировку, то оказаться в «Тиктонике» было смерти подобно. И неважно, признает тебя система исправленным или нет, – ты все равно мертвец, потому что как только ты попадаешь в коррекционную систему, у тебя копируют сознание, стирая момент ареста, чтобы в дальнейшем использовать исправительные программы, заставляя верить, что ты остаешься на свободе… В общем, связь сознания и тела нарушалась в любом случае, и заключенный становился пленником своего собственного тела, в то время как корректированная копия его сознания контролировала все основные функции… Справедливости ради нужно, конечно, сказать, что люди тогда не знали, как все происходит в действительности, но…

– Я, конечно, поняла, что ты зануда, но вот чтобы книжный червь… – не то пошутила, не то просто высказалась Анакс, желая прервать Прай-Ми.

– «Голод», между прочим, базируется в основном на периоде Свободного Токио. Взять хотя бы коррекционные тюрьмы класса «Тиктоника»…

– В тюрьме «Тиктоника» у игроков просто списывают достижения, кредиты и навыки. И никто не лезет нам в голову, – сказала Анакс и активировала модуль легенды, сверяясь с картой. – До основного архива «Голода» пара уровней, охрана минимальна, но если верить системе, то мы сейчас в центре бунтов, так что передвигаться будет непросто, – Анакс заглянула Прай-Ми в глаза. – В твоей умной голове случаем нет ничего полезного кроме исторических данных? А то придется нам разорвать с тобой договор. Потому что проще вернуться в Размерность и придумать, как взломать основные архивы Иерархии, чем бросаться в штыковую на сотни почуявших кровь новичков.

– Взломать архивы Иерархии не удастся, – помрачнел Прай-Ми, с трудом признавая, что есть вещи, которые ему не по силам. – Во-первых, они полностью автономны, и проникнуть туда удаленно не получится. Во-вторых, нейронные системы защиты подключены к избранным хранителям, а обмануть человека, обученного предотвращать незаконные вторжения, намного сложнее, чем обмануть машину.

– Говоришь как прогнивший до мозга костей игроман, – пошутила Анакс, продолжая изучать нейронный образ карты легенды.

Система корректировки позволяла видеть алую сыпь на улицах игровой площадки, но при попытке увеличить образ, узнать количество бунтующих давала сбой.

– Ты можешь это исправить? – спросила Анакс, поворачиваясь к Прай-Ми, но он уже возился с блоком, где хранился комплекс сетей охотника за головами.

– Мне нужен твой вещмешок, – сказал он, не обращая внимания на раскаленные спирали защиты блока охотника, выжигавшие плоть на пальцах клона почти до костей.

– Что именно тебе нужно? – спросила Анакс, не желая расставаться с необходимым для выживания запасом бывалого игрока.

– Пока не знаю, – Прай-Ми снова обжегся и неловко выругался, напомнив ребенка.

– Сразу видно – коренной житель Квазара, – подметила Анакс. – Умные, но наивные.

Она протянула Прай-Ми вещмешок и ревностно смотрела, как он изучает имевшееся в наличие снаряжение.

– У тебя сейчас такой вид, словно ты мне не вещмешок дала, а готовишься к близости со мной, – подметил Прай-Ми, не поднимая глаз.

– Для игрока со стажем вещмешок – нечто личное, как модуль легенды или тело клона… Если другие будут знать твой багаж, то пользы от этого не будет. Тебя захотят убить, либо приняв за слабака, либо позарившись на снаряжение.

Прай-Ми выудил из мешка импульсную нейронную гранату и небрежно начал крутить в руках, пытаясь понять, как разобрать корпус.

– Осторожней! – прикрикнула на него Анакс, добавив пару ругательств на игровом сленге. – Если эта штука рванет, когда не активирован твой самопальный гравитационный кокон, то от нас мокрое место останется.

– Сразу не рванет. Я читал инструкцию. Будет пара секунд… – Прай-Ми активировал лучевой резак, избавился от заклепок, вскрыл корпус, словно скорлупу грецкого ореха, услышал предупредительный щелчок сработавшего детонатора и, снова по-детски выругавшись, выбросил гранату в оставленную молекулярным излучателем дыру в стене.

Звук импульсного нейронного взрыва пропел высоким сопрано, от которого заложило уши. Здание вздрогнуло. С потолка посыпалась ржавчина сквозь нейронные образы квартиры, скрывавшие старые стены многовекового промерзшего до основания комплекса.

– Твою мать! – Анакс с трудом удержалась, чтобы не дать Прай-Ми затрещину.

– Все под контролем! – нервно засуетился гениальный акеми, ища в вещмешке еще одну импульсную гранату.

– Ты не понимаешь по-хорошему, да? – зашипела Анакс.

– Второй раз я не ошибусь.

– Второй раз? – она почувствовала, как Арк-Ми положил руку ей на плечо, и наградила младшего брата гневным взглядом.

– Дай ему шанс, – попросил Арк-Ми.

– Какой шанс? Убить нас? – всплеснула руками Анакс. – Это не Подпространство. Здесь действуют обыкновенные законы физики. Не знаю, что возомнил о себе твой брат… – Анакс вздрогнула, услышав щелчок сработавшего детонатора второй импульсной гранаты. – Выбрасывай ее!

Прай-Ми не обратил на крик внимания. «Никогда не думала, что так глупо покину игру», – успела подумать Анакс, прежде чем поняла, что взрыва не последует. Прай-Ми разобрал детонатор, превратив в примитивную кнопку активации.

– Вот возьми, – протянул он новое устройство младшему брату. – У тебя самый слабый клон, так что ничего другого тебе доверить не могу.

Он снова склонился над разобранным блоком сетей охотника за головами, пытаясь перенастроить основные алгоритмы работы.

– Что ты делаешь теперь? – осторожно спросила Анакс, заглядывая через плечо Прай-Ми.

– Нейронная энергия импульсной гранаты может быть перераспределена на три-пять направленных выбросов. Таким образом мы превратим гранату в импульсный нейронный двигатель. В качестве пассажирской платформы придется использовать сеть охотника за головами. Здесь главная проблема – заставить блок сетей и излучатель бывшей гранаты работать слаженно. Сеть активируется в момент импульса, пытаясь отстрелить себя, гася перегрузки стартового ускорения. Затем плотность сети слабеет, достигает минимума, позволяя нам держаться вместе, но не больше, и под конец, незадолго до приземления, сеть переходит в режим перегрузки, компенсируя удар приземления. Здесь главное – задать блоку управления сетью верные координаты, точки, на которые она будет ориентироваться. И не переборщить со временем активации, иначе сеть поймает нас, как преступников… – Прай-Ми спешно отдернул руку, спасая пальцы от последних судорог охранной защитной системы блока сетей охотника за головами. – Если все сделать правильно, то мы сможем перепрыгнуть основные очаги бунтов, пока будем добираться в архив, – сказал он, растерянно глядя на срезанную защитной спиралью фалангу мизинца. – Хорошо, что игровые клоны блокируют острую боль.

Прай-Ми позвал брата и попросил закончить настройку блока сетей, поручив Анакс рассчитать оптимальный маршрут до архива, учитывая архитектуру игровой площадки комплекса.

– Если сможешь, то найди нейронные дыры, – сказал он. – Используя гравитационный кокон, мы сможем обойти ограничения.

– И закончим тем, что система отправит за нами охотников, – скривился Арк-Ми.

Брат и Анакс гневно уставились на него, коря за пессимизм.

– Саломея говорила, что в случае необходимости корректировочные игровые системы отправляют для нейтрализации ошибок боевых синергиков, – пожал плечами Арк-Ми.

– Это правда? – спросил Прай-Ми.

– Не знаю, – смутилась Анакс. – Среди игроманов разные ходят слухи… Но официального релиза боевых синергиков не было. По крайней мере, когда я жила в Размерности, не было. Но я здесь уже шесть лет, так что… – она замялась, опустила голову, затем увидела улыбку на смуглом, словно вырубленном из камня лице игрового клона Прай-Ми и смутилась еще больше. – Даже не думай назвать меня безнадежным игроманом. Я говорила, что готова покинуть «Голод» в любой момент…

– Да я и не думал о тебе… – продолжая улыбаться, сказал Прай-Ми. – Просто представил, что было бы неплохо взломать схемы управления боевыми синергиками. Узнать бы только основные протоколы программирования… Ты сможешь навести справки? Никто не пробовал сделать ничего подобного?

– Если и пробовал, то когда-то давно и безуспешно, – самоуверенность Прай-Ми начала раздражать Анакс.

Они покинули пустующую квартиру и выбрались на неспокойные улицы. Основные транспортные потоки не были остановлены, но понять, какая машина настоящая, а какая нейронный образ, не представлялось возможным. Все они неслись куда-то, подчиняясь законам магнитного потока и нейронной разметке. Некоторые магазины были открыты. Игроки торговали оружием, продуктами питания и наркотиками, обещавшими забвение на время бунтов для тех, кто не желает принимать участие в бойне. На фоне запрещенных в мирное время лавок нейронные образы цветочных магазинов, проектируемые системой, выглядели неуместно, особенно призывы несуществующих в действительности продавцов купить для любимой женщины цветы. Никто в основном не обращал на них внимания, но иногда эти улыбчивые лица начинали раздражать.

– Уверен, эту мерзость придумал Думах, – скривился Прай-Ми, когда они проходили мимо цветочного ларька, а назойливый нейронный образ торговца приставал к ним, предлагая генетически выведенные тюльпаны. – Карлик любит все эти виртуальные дополнения. Никакой пользы или возможности взаимодействия. Просто занимают место и капают на мозг своими предложениями.

– Вы были знакомы с Думахом? – удивилась Анакс. – Когда я была ребенком, о нем ходили легенды. Он действительно гений или в проекте есть и другие люди, достойные похвалы?

– Ого! Еще один глупый игроман! – скривился Прай-Ми, не собираясь отвечать на вопрос, да и не было времени.

Группа силовиков вынырнула из-за угла, преследуя обросшего с головы до ног шерстью игрового клона касты копальщиков. Никто не знал, как этот комок грязи попал сюда, но во время бунтов мало кто искал причины тем или иным поступкам, событиям. Нарушитель пробежал на четырех лапах мимо Анакс, едва не зацепив ее. Силовики оказались менее проворными. Крепкое плечо ударило девушку в грудь, сбило с ног. Анакс упала и смачно выругалась. Три силовика пробежали мимо, не обратив внимания, четвертый и пятый сочли слова Анакс личным необоснованным оскорблением. Они остановились и гневно уставились на растянувшуюся на дороге девушку.

– Что ты сказала? – спросил один из них.

Арк-Ми спешно попытался вмешаться, принести извинения. Силовик отмахнулся от него как от назойливой мухи, но для щуплого хронографа толчок оказался соизмерим с сокрушительным ударом. Арк-Ми охнул, согнулся пополам и упал на колени, жадно хватая ртом воздух.

– Эй, да он же хиляк, зачем его бить?! – возмутился Прай-Ми. – Вы же силовики! Вы должны следить за порядком, а не нарушать его…

Он хотел еще что-то сказать, но силовики, активировав гравитонные дубинки, шагнули к нему, растягивая узкие губы в хищных улыбках-оскалах.

– Мы просто шли мимо, – Прай-Ми растерянно поднял руки, подчеркивая, что не собирается драться с силовиками, но им было плевать. – Ничего личного, верно?

– Верно, – согласился один из силовиков и, размахнувшись, попытался ударить наглеца гравитационной дубинкой по голове.

Прай-Ми увернулся, но второй силовик схватил его, вывернул руки и надавил коленом на спину. Суставы клона затрещали.

– Давай, проломи ему череп и пошли отсюда, – сказал силовик напарнику.

– Лучше проверю новую функцию дубинок, – протянул напарник. – Говорят, теперь можно не ломать костей. Мозг превращается в кашу, а внешне голова цела… – он неловко крутил переключатель режимов дубинки.

Прай-Ми видел, как Анакс поднимается на ноги. Темные глаза женского тела клона горели огнем. Она сняла с плеч вещмешок с необходимым для выживания в «Голоде» снаряжением и окрикнула обидчиков. Силовики обернулись, сокрушаясь, что не успели проверить новую функцию гравитационной дубинки.

– Чего тебе? – спросили они Анакс.

Вместо ответа она убрала длинные волосы назад, показывая застывшую на шее татуировку банды «Двухголовых Драконов». Когда-то давно татуировка меняла цвета, а дракон двигался, выпуская из пары носов кольца дыма. Анакс не помнила, когда татуировка дала сбой. Может быть, год назад, может быть, полтора… Не важно. Ей вообще было плевать на всю эту атрибутику. Возможно, когда ты только начинаешь играть, то уделяешь таким мелочам внимание, но потом… с годами…

– Гму! Игрок со стажем, – понял силовик, державший Прай-Ми.

Вместо ответа Анакс протянула им вещмешок и разжала пальцы. Вещмешок грузно упал на дорогу.

– Хочешь откупиться от нас? – ошибочно решили силовики.

Анакс молчала: стояла, опустив голову, и смотрела на противников исподлобья.

– И что у тебя там? – спросили силовики. – Думаешь, можешь предложить нам что-то ценное?

Анакс едва заметно пожала плечами.

– Сомневаюсь, что в твоем рюкзаке мы найдем то, что нам нужно, – сказал силовик, который держал Прай-Ми, окинул Анакс сальным взглядом и отпустил скабрезность, сначала касательно ее груди, затем вьющихся черных локонов.

– Хочешь себе такие же волосы? – прошипела Анакс.

Силовик выругался, отпустил Прай-Ми и бросился на оскорбившую его женщину. Анакс шагнула назад и неожиданно крутанулась на месте. Густые волосы веером вспороли воздух, превратились в бритвы и рассекли нападавшего надвое. Кровь брызнула фонтаном из продолжавшей стоять какое-то время на ногах нижней части туловища. Прай-Ми мог поклясться, что видел, как крупные алые капли устремились вверх. Игровые системы замедлили восприятие сторонних игроков, добавляя моменту напряжения. Анакс с ловкостью кошки метнулась вперед. Веер превратившихся в лезвия волос снова вспорол воздух. Второй силовик попытался уклониться, прикрываясь гравитационной дубинкой. Лезвия прорезали дубинку, плоть, кости. Рука силовика упала к его ногам. Пару мгновений он смотрел на уродливый обрубок, затем Анакс повторила атаку. Силовик среагировал слишком поздно. Попытался наклониться. Лезвия, нацеленные срубить ему голову, отделили часть черепа, обнажив пульсирующий мозг. Силовик попятился, уперся спиной в стену и осел, пялясь в пустоту перед собой стеклянными глазами. Тело его напарника за спиной Анакс наконец-то упало. Пролился кровавый дождь. Корректировочная система отключила замедление. Анакс наклонилась к лишившемуся части черепа силовику и долго вглядывалась ему в глаза, затем сжала руками горло и начала душить.

– Ненавижу, когда такое происходит, – сказала она, когда Прай-Ми осторожно напомнил, что силовик и так почти мертв. – Система считает клона не подлежащим восстановлению, но сознание игрока продолжает фиксироваться в поврежденном теле, пока не наступит смерть. Дурацкая недоработка. Помню, когда начинала играть, попала как-то раз в подобную ситуацию. Шесть дней я находилась в плену искалеченного тела игрового клона, мысленно умоляя, чтобы кто-нибудь сжалился и прикончил меня, позволив покинуть игру. Но всем было плевать. Люди проходили мимо, увлеченные стихией бунтов. Некоторые останавливались, проверяли мой вещмешок, который очистили предыдущие мародеры, и шли, бежали, ползли дальше, в зависимости от обстоятельств. Но никто не подумал, что в теле изуродованного клона может все еще находиться сознание игрока… – Анакс почувствовала, как задергалось агонизирующее тело силовика, и сильнее сдавила ему горло, заглянув в налитые кровью глаза. – Потом поблагодаришь меня, – прошептала она, надеясь, что игрок слышит ее. – Когда-нибудь в Размерности. Вне этой чертовой игры…

Арк-Ми поднялся на ноги, подошел к Анакс и завороженно смотрел, как умирает силовик, лицо которого налилось пунцовой краской, а мозг в открытой ране пульсировал вместе со вздувшейся на лбу синей веной. Волосы Анакс, ставшие на время поединка смертоносными лезвиями, снова превратились в непослушные струящиеся по спине локоны.

– А я все думал, зачем такие длинные волосы, – пробормотал Арк-Ми, проверяя тело своего игрового клона на предмет переломов.

Силовик, которого душила Анакс, наконец-то умер – мучительно, настырно цепляясь за жизнь. Анакс поднялась на ноги. Правая нога силовика продолжала конвульсивно дергаться.

– Хорошая идея – превратить волосы в оружие, – похвалил Прай-Ми. – Не очень удобно, но иногда помогает. Достойно игромана со стажем. Апгрейд, как я понимаю, делают уже в игре или же это официальная фишка?

– В игре, – сказала Анакс, поднимая свой вещмешок с залитой кровью дороги. – Этим занимаются инженеры кланов якудзы, беря за основу структуру и принцип работы наномечей.

Прай-Ми задорно присвистнул.

– Это что же получается? Если я захочу прикоснуться к тебе, то лезвия отсекут мне руку? – спросил он.

– Вначале, когда хозяин только тренируется контролировать лезвия, им вообще все равно, что отсекать, – сказала Анакс. – По сути, это миниатюрный наномеч якудзы, который принадлежит только хозяину. Хищник. Убийца, – Анакс наклонилась и вытерла руки об одежду задушенного силовика. – Волосы – это единственный серьезный апгрейд, который я сделала своему игровому клону. Когда только начинаешь играть, во всем этом есть смысл, потом – продолжаешь двигаться на автомате.

– Социологи говорят, что среднестатистический игрок увлекается одним проектом от одного месяца до трех лет, – сказал Прай-Ми. – Учитывают не только время на просмотр рекламы, обдумывание процесса, сбор необходимых единиц Влияния, чтобы купить ключ игрока, но и время на изучение персонажей, выбор кланов, рас, типов оружия… Если рассматривать «Голод», то здесь, как правило, большинство игроков начинают с того, что попадают в игру во время бунтов, погибают, возвращаются и готовятся к следующим бунтам. Если они снова вылетают из игры, то интерес падает, потому что игрок считает уровень сложности слишком высоким. Если второй бунт удается пережить, то игрок обычно попадает в зал славы, где начинает изучать достижения конкурентов, ожидая следующего бунта и надеясь побить рекорды. Но спад интереса в большинстве случаев начинается после второго в жизни игрока бунта, – Прай-Ми хотел тронуть Анакс за плечо, привлекая внимание, но затем взглянул на волосы, превращенные в оружие, и решил держать руки при себе. – У тебя, например, как было? – спросил он.

– У меня? – Анакс активировала модуль легенды, изучая карту. – Наверное, было так, как говорят твои социологи… Не помню… Знаю, что уже ненавижу эту игру, а остальное…

Нейронный образ карты вспыхнул красной сыпью, обозначая приближение бунтующих толп к хозяину легенды. Анакс выругалась и велела Прай-Ми заткнуться, спешно пытаясь решить, какой выбрать маршрут, чтобы избежать ненужных столкновений.

– И все-таки тебе еще нравится эта игра, – расплылся в улыбке Прай-Ми. – Знаешь, как говорят: игроман однажды, игроман навсегда. И не спорь – статистика не врет.

– Вот как? – Анакс подняла уцелевшую в драке гравитационную дубинку силовика и по-хозяйски убрала в вещмешок. – Тогда спроси свою статистику, сколько новичков, впервые оказавшись в атмосфере бунтов, выживают? Один из ста? Меньше? А теперь вспомни свое тело, оставленное в Размерности, вспомни залог, который все еще не оплачен, и если ты умрешь в игре, то твое тело конфискуют и продадут либо богачу, либо адепту «Мункара и Накира», – Анакс встретилась взглядом с Прай-Ми и зловеще улыбнулась. – А вот теперь давай посмеемся вместе. Потому что жить тебе осталось совсем чуть-чуть, если не произойдет чудо. Совсем чуть-чуть…